После ухода Джем прошло полчаса, слёзы высохли, нервы успокоились.
— Странная реакция. — Я поставила локти на колени, рассматривая тихую гладь бассейна.
— Квак.
А? Опустив взгляд, я с удивлением рассматривала маленькую лягушку, сидящую под ногами.
— Ты откуда здесь взялась?
Странно. Лягушонок даже не испугался просто сидел не двигаясь.
— Квак.
— Ну да. — Я согласно кивнула затягиваясь. — Говорю же, странная реакция, что твоя на меня, что моя на слова мужа. Как думаешь, в чём дело?
— Квак.
— Ага. — Взгляд зацепился за тонкую струйку дыма, свободно парящего рядом. — И чего бы мне злиться и плакать? Дело не в отце, нет. И не в Вовке, я уверена, что с ним всё будет хорошо. В конце концов, они с отцом не раз и не два ездили в походы. Ориентироваться на местности он умеет…
— Ква-а.
— Думаешь, дело в Кейне?
Лягушонок прыгнул в сторону, оказываясь на одной линии с левой ногой.
— Уже уходишь? Ну, бывай, — усмехнулась я, туша сигарету в пепельнице. — Мне тоже пора уходить, этого паршивца ещё нужно из кровати моей вышвырнуть, да домой отправить.
— Квак.
— Точно, — кивнула я поднимаясь. — Это пмс. Чёртовы гормоны не дают спокойно жить, слава богу, что такое состояние длится всего два дня.
Уже начало седьмого, стрелка на часах неумолимо отсчитывала минуты неизвестности. От мамы не было звонков, но, может, мне самой стоит позвонить ей? А что если, она попросит Вову к телефону? Что тогда? Нога, занесённая над порогом, замерла в двух сантиметрах от земли.
Я подожду. Невыносимо больно знать, что мать сейчас одна со своим горем, готовит тело отца к отправке, подписывает акты о смерти и прочие бумаги. Одна. Она отдала всю себя отцу, без остатка. О них часто говорили в свете, мол, самая крепкая пара и тому подобное, но я знала, чего это им стоило. Абсолютно разные характеры и темпераменты, порой, от их ссор звенели стёкла, но неизменным было только одно — их любовь. Они сгорали, восставали из пепла и продолжали любить снова и снова. Всегда независимой маме пришлось подстраиваться, идти на компромиссы, отец же учился доверять и не ревновать к каждому столбу. Они через многое прошли, чтобы быть вместе, росли над собой, показывая своим примером идеал семьи. И теперь этого нет. У мамы в сердце и душе осталась большая дырка, которую ничем не заполнить. Она потеряла смысл жизни.
Я знаю.
Вздохнув, я запрокинула голову, следя за шапками облаков, томно и медленно плывущих по вечернему небу. Я не хочу этого для себя. Только не так. Любовь Мэттью — больная, любовь мамы — мёртвая, я сама никогда не привязывалась к партнёрам, предпочитая держать сердце на замке. Но брак с Кейном, человеком, чьё сердце за тысячу километров, а, может, и больше от меня; человеком, предпочитающим одноразовые сексуальные связи долгосрочным отношениям, может оказаться выходом. Брак по расчёту не даст утонуть в чувствах, позволит остаться рациональной. Есть только одно но, я не стану сидеть дома и в сентябре пойду учиться. Тратить целый год на его прихоть не стану. В конце концов, следующим летом, после итоговых тестов, я подам на развод.
Пальцы пробежались по косяку, задержавшись на небольшой выемке справа. Где-то за спиной послышался тихий квак. Похоже, лягушонок полностью разделяет мои сомнения. Любить — больно. Возможно, жизнь без любви будет гораздо спокойней и счастливее.
Интересно, почему я ничего не ответила Джем на этот выпад? Наверное, мне стало её жаль. Пока она шипела, выдавливая угрозы, в её глазах стояла такая тоска, что хоть в петлю лезь. Она ведь тоже любит, наверняка, ей больно видеть Кейна, пусть и живого, но такого далёкого. Так же, как матери больно видеть отца под белой простынёй.
Мы не выбираем кого любить, однажды сказал мне Тей. То была его исповедь после скандала с отцом. Выбор друга пал на мастера из салона матери. Человека, в принципе, достойного, насколько я могла судить из слов Тея, только вот отец был категорически против отношений сына с мужчиной. С тех пор Тейлор закрылся, и о своих пассиях не сообщал никому, даже мне. Но слова, сорвавшиеся тогда шёпотом с его губ, и боль в голосе после расставания, до сих пор звучали в ушах.
— Мы не выбираем кого именно любить, но ведь можем совсем не влюбляться, — прошептала я, открывая дверь.
— Квак.
— Уходи.
Я отвернулась и показала на дверь комнаты. Лучше так. Чем сильнее я сделаю больно, тем выше шанс оставить всё так, как есть.
Кейн отвернулся от окна и качнул головой.
— Нет.
Хриплый голос, разбитое лицо и перетянутая эластичными бинтами грудь печалили. Запах мужа, не дававший покоя с самой первой встречи, кружил голову. Так не должно быть, я не люблю. Я ненавижу. За то, что пришлось выйти замуж. За то, что он решил, что сможет покорить меня, как и десятки других женщин. За то, что посчитал такой же, как все. Ненавижу.
Руки дрожали, так что я сцепила их в замок и подняла глаза:
— Уходи, Кейн. Так будет лучше для всех.
— Нет.
Вот, настырный.
— Когда детектив Уорд привезёт Вову, я заплачу сама.
— Ей не нужно платить. Я сам разберусь и никуда не уеду, — спокойно отозвался муж. — Ты моя жена, Лиз, и мы будем вместе, хочешь ты того или нет. Можем собраться и поехать в имение, но только все.
— Свербит? — усмехнулась я для пущего эффекта.
— В смысле? — приподнял Кейн брови.
— Секс. Тебе настолько нужен секс, что ты даже в таком состоянии готов остаться?
— При чём тут он? — Сев в кресло, он тронул разбитый глаз и поморщился. — Ты только что потеряла отца, твой брат сбежал, в конце концов, я не могу в таком виде из дома выйти. Скажут, что в нашей семье домашнее насилие. Тебя могут привлечь. — Муж искоса взглянул и улыбнулся.
— Не смешно, — поджала я губы, прижимаясь к стене.
— А по-моему, даже очень.
Кейн медленно поднялся и не отрывая от меня взгляда, двинулся вперёд. Сердце ухнуло в груди, сознание слабо запротестовало, ссылаясь на нормы собственной морали, но сделать шаг в сторону и уйти я не могла. Стояла и смотрела как кролик на удава.
Он гипнотизировал, подавлял и не оставлял шанса. Чёрт. Я ущипнула кожу на тыльной стороне ладони, чтобы отвлечься, но руки Кейна уже опустились на мои бёдра. Медленно приблизив голову, он несмело коснулся губ.
— Нет, — отвернувшись, прошептала я. — Ты же весь побит. Рёбра наверняка треснули, да и глаз один не видит.
— Рёбра беспокоят меня меньше всего, — прошептал он, поглаживая мне спину. — Даже с закрытыми глазами я вижу тебя как наяву. Могу показать любую родинку.
— Ты врёшь, — прошептала я в ответ, едва разлепив губы. — Ты меня почти не знаешь, мы едва ли знакомы месяц.
— О, нет, моя дорогая. Я знаю тебя давно, очень давно. Так давно, что самому тошно. А вот ты меня совсем не помнишь, это, знаешь ли, злит.
Его пальцы сжали ягодицы, причиняя боль, но мне было всё равно. В ушах звенело: ты меня совсем не помнишь… Страшно. Оказывается, ко всему прочему, Кейн ещё и псих. Мы познакомились год назад, когда он пришёл знакомиться с нами в кафе.
Сглотнув, я отодвинулась, стараясь не нажимать на рёбра.
— Мы с тобой познакомились год назад. И поверь, с той фееричной встречи я тебя помнила, как самовлюблённого засранца, собравшегося на мне жениться.
— Да уж, сильно тебя тогда тряхнуло, — печально рассмеялся муж и, подняв руки, отошёл к кровати. — Я сдаюсь.
— О чём ты говоришь? — нахмурилась я.
— Около пяти лет назад ты отдыхала с семьёй на Барбадосе, да?
— Ну, да, — осторожно согласилась я, всё ещё не понимая, к чему он ведёт. — Ездили вчетвером отметить мой день рождения. Ты что, рылся в наших документах?! — выпалила я возмущённо. — Хотя нет, вряд ли. Детектива нанял? — Пришло озарение. Ну надо же, какой скот!
— Да брось, — скривился Кейн. — Я что, похож на того, кто может нанимать детектива для слежки? Мне казалось, что я выставил себя в лучшем свете, чем ты могла бы подумать, — пробормотал он озадаченно.
Округлив глаза, я молча упала в кресло. Кажется, Мэттью слишком сильно бил его по голове.
— Ты сейчас думаешь, что я слегка того? — Он постучал себя по голове и улыбнулся.
— Ты что, мысли читаешь? — буркнула я обиженно.
— Нет, на твоём прелестном личике всё давно написано. Лиза. — Кейн сложил руки в замок и откинул голову на подушку. — Что ты помнишь с той поездки?
— Да ничего особенного, — пожала я плечами. — Солнце, море, пляж, снова солнце и снова пляж.
— А ещё сёрфинг, да?
— Ну да, я тогда только училась стоять на доске. Волны были маленькие, поэтому ничего особенного я не почувствовала. Никакого кайфа.
— Так. А вот это уже совсем несмешно. — Он уселся по-турецки и смешно нахмурился одной стороной лица. — Лиза, на Барбадосе в тот год был сильнейший шторм. В день его начала ты каталась на доске, а семья была дома. Ты обещала вернуться через полчаса, но тебя всё не было и не было.
— Я не помню этого, — протянула я с открытым ртом.
— Не удивлён, если честно, хотя надеялся, что ты запомнишь чуть больше, чем ничего, — скривился Кейн. — Ты попала в шторм и потеряла доску. Я нашёл тебя на берегу с разбитой головой. Слава богу, что течением тебя вынесло на песок.
— Не поняла…
— Чёрт, Лиз! — Стукнул он кулаком по постели. — Я сделал тебе искусственное дыхание и массаж сердца. Я спас тебе жизнь!
— Охренеть… — простонала я, опрокидываясь навзничь вместе с креслом и продолжая смотреть во все глаза, только теперь уже на потолок, а не на мужа.
— Ты в порядке?!
— Нормально. Перевариваю.
— Ну ок. Я пока подремлю, — сквозь смех простонал Кейн.
— Ты не врёшь? — Я взлетела с пола, подбегая к кровати. — Нет, серьёзно? Такое вообще возможно, чтобы я забыла?
— Ну, я не думал, что ты всё забудешь, — смущённо пробормотал он.
— Что, всё? — с ужасом прошептала я.
— Наш поцелуй и мои руки на твоей груди, к примеру…
— Идиот. Нет, погоди. — Я нахмурилась. — Ты точно врёшь, я помню какого-то патлатого, тощего задрота с кривыми зубами.
— Ну примерно так ты тогда и сказала, — кивнул Кейн, незаметно подсаживаясь ближе.
— Как?
— Кто этот патлатый, тощий задрот, что мусолил мои губы и мял сиськи…
— Не-е-е. Я не могла, — щёки вспыхнули моментом.
— Ты сказала это при мне, брезгливо показывая тонким пальчиком с кроваво-красным маникюром. Ты была ещё той штучкой. — Кейн состроил рожу и рассмеялся, тут же поморщившись.
— Н-но я бы всё равно тебя узнала.
— Нет, детка. В тот день меня впервые макнула в грязь малолетка. А ведь я считал себя королём мира из-за происхождения. Девки вешались на меня со школы, и тут какая-то малявка, едва вернувшаяся с того света, строит рожу и тыкает пальцем, словно я бомж с помойки. Обидно, между прочим.
— Шестнадцать, да? — Я поболтала ногой в воздухе. — Это был очень сложный период моей жизни. Мне жаль, если я тебя обидела. Извини.
— Да ладно, — махнул он рукой. — Благодаря той встряске я привёл себя в порядок, как видишь.
— А, ну да. Конечно. То есть… — Я задумалась. — Эй! Ты врёшь! Ты же сам сказал, что вы с Джем расстались около трёх лет назад и жили вместе почти три года.
— Ну… — Кейн провёл пятернёй по волосам и смутился. — Это неправда.
— Вы жили вместе не три года, или расстались только недавно?
— Нет. Мы с Джем вообще никогда не встречались, и не жили вместе само собой. Между прочим, Джем старше меня почти на десять лет.
— Не может быть, — простонала в который раз я. — Ах, ты гадёныш! — выкрикнула я свирепо и развернулась. — Ну какой же ты гад! Да ещё и Джем мне угрожала, мол любит тебя до сих пор… Значит, всё враньё?!
— Нет. Она меня действительно любит, но скорее как старшая сестра. Хотя, я и вправду подарил ей машину, — улыбнулся муж. — Мы познакомились восемь лет назад, она поймала меня на воровстве и отвезла в участок.
— Ты воровал? — У меня упала челюсть. — Но зачем?!
— У меня был очень сложный период в жизни. Когда-нибудь я тебе расскажу.
— Зачем вы соврали?
— Это была идея Джем, малышка, прости. — Голова Кейна упёрлась мне в плечо. — Правда, прости. Не знаю, зачем согласился на это, но честно говоря меня просто выбесила твоя потеря памяти. Я думал, что ты просто прикидываешься. Ну а три года назад, когда старик показал мне брачный договор, я увидел твою фотку и решил, что Елизавета Белоярцева станет моей женой.
— Почему?
— Я влюбился, — смущённо признался он. — Ещё тогда, на острове. Когда одна соплячка обозвала меня задротом и упрямо делала вид, что меня не существует.
Внутри всё похолодело. Нет. Не может такого быть, слишком хорошо для правды. Неужели, он таким образом, пытается расположить к себе?
— Не смей, — прошипела я поднимаясь. — Не смей говорить, что любишь, когда этого нет на самом деле! Ты снова включил охотника, да? Сволочь. Так врать… правду о тебе люди говорят, Кейн МакАлистер!
— Лиза…
— Нет! — взвизгнула я отскакивая. — Не смей меня трогать! Можешь остаться до вечера, но когда стемнеет — собирай манатки и проваливай домой!
Вылетая из комнаты и собирая углы, я отчётливо расслышала — твою мать — и глухой удар о стену.
Джейми Уорд привезла Вову ближе к одиннадцати ночи. Брат выглядел ужасно: весь в царапинах, ссадинах и синяках. Кое-где его одежда была даже порвана и испачкана в грязи, и где только он умудрился найти влажную землю…
— Мелкий засранец убегал от меня. — Джем коснулась вихров брата и самодовольно улыбнулась.
Внутри меня всё ещё клокотал пожар ненависти и злости, пополам с брезгливостью: одно дело выйти замуж за бабника без принципов, другое за патологического вруна и подонка.
Боже мой, и на кого мне приходится тратить время…
Резко шагнув вперёд, я сбросила шлепком руку Джем и процедила:
— Следите за своим языком, детектив. Для вас этот мальчик — Владимир Белоярцев и никак иначе. Прошу не забывать, что вы разговариваете с людьми высшего общества, а не себе подобными.
— Что? — опешила Джем и нахмурилась.
Я же притянула дрожащего Вовку к себе и, поцеловав мелкого засранца в макушку, натянула оскал:
— Спасибо за работу. Вот оплата. Смею надеяться, пятидесяти тысяч для вас будет достаточно, в конце концов, это ваша годовая заработная плата. — Кивнув на лежащий на полке рядом с дверью пухлый конверт, я развернула брата к лестнице и подтолкнула. — Пойдём, помоемся, Вовчик. Мила сделает тебе тёплого какао с печеньем. Если хочешь, можем поесть.
— Угу, — кивнул он и шёпотом добавил, кивая на Джем. — Она спасла мне жизнь.
— Что же. — Я обернулась, прожигая пигалицу взглядом. — Спасибо детектив. Кейн ждёт вас у бассейна, выход за вашей спиной. Надеюсь, это была наша последняя встреча. Впредь, в пределах моего дома не появляйтесь.
Не вслушиваясь в вопросы, я утянула брата наверх. Всё потом, главное, что он жив и здоров. Отправив его в ванную отмокать и принимать душ, я заглянула в комнату к Миле с Алекс. Женщина сидела в кресле-качалке, убаюкиваю сестру. В последние часы Лекса много капризничала, наверняка чувствовала напряжённую обстановку. Мила прижала палец к губам и, аккуратно опустив сестру в кроватку, подошла ко мне:
— Лиза, с Вовой всё хорошо? — вВеё глазах стояли слёзы, голос подрагивал и пухлые пальцы нервно сжимали пуговицу у горла.
— Всё хорошо, Мила. Вова дома и сейчас моется. С ним всё в порядке.
— Слава богу! — всхлипнула няня.
Прислонившись к косяку, она тихо расплакалась, растирая слёзы ладонью.
— Странная реакция. — Я поставила локти на колени, рассматривая тихую гладь бассейна.
— Квак.
А? Опустив взгляд, я с удивлением рассматривала маленькую лягушку, сидящую под ногами.
— Ты откуда здесь взялась?
Странно. Лягушонок даже не испугался просто сидел не двигаясь.
— Квак.
— Ну да. — Я согласно кивнула затягиваясь. — Говорю же, странная реакция, что твоя на меня, что моя на слова мужа. Как думаешь, в чём дело?
— Квак.
— Ага. — Взгляд зацепился за тонкую струйку дыма, свободно парящего рядом. — И чего бы мне злиться и плакать? Дело не в отце, нет. И не в Вовке, я уверена, что с ним всё будет хорошо. В конце концов, они с отцом не раз и не два ездили в походы. Ориентироваться на местности он умеет…
— Ква-а.
— Думаешь, дело в Кейне?
Лягушонок прыгнул в сторону, оказываясь на одной линии с левой ногой.
— Уже уходишь? Ну, бывай, — усмехнулась я, туша сигарету в пепельнице. — Мне тоже пора уходить, этого паршивца ещё нужно из кровати моей вышвырнуть, да домой отправить.
— Квак.
— Точно, — кивнула я поднимаясь. — Это пмс. Чёртовы гормоны не дают спокойно жить, слава богу, что такое состояние длится всего два дня.
Уже начало седьмого, стрелка на часах неумолимо отсчитывала минуты неизвестности. От мамы не было звонков, но, может, мне самой стоит позвонить ей? А что если, она попросит Вову к телефону? Что тогда? Нога, занесённая над порогом, замерла в двух сантиметрах от земли.
Я подожду. Невыносимо больно знать, что мать сейчас одна со своим горем, готовит тело отца к отправке, подписывает акты о смерти и прочие бумаги. Одна. Она отдала всю себя отцу, без остатка. О них часто говорили в свете, мол, самая крепкая пара и тому подобное, но я знала, чего это им стоило. Абсолютно разные характеры и темпераменты, порой, от их ссор звенели стёкла, но неизменным было только одно — их любовь. Они сгорали, восставали из пепла и продолжали любить снова и снова. Всегда независимой маме пришлось подстраиваться, идти на компромиссы, отец же учился доверять и не ревновать к каждому столбу. Они через многое прошли, чтобы быть вместе, росли над собой, показывая своим примером идеал семьи. И теперь этого нет. У мамы в сердце и душе осталась большая дырка, которую ничем не заполнить. Она потеряла смысл жизни.
Я знаю.
Вздохнув, я запрокинула голову, следя за шапками облаков, томно и медленно плывущих по вечернему небу. Я не хочу этого для себя. Только не так. Любовь Мэттью — больная, любовь мамы — мёртвая, я сама никогда не привязывалась к партнёрам, предпочитая держать сердце на замке. Но брак с Кейном, человеком, чьё сердце за тысячу километров, а, может, и больше от меня; человеком, предпочитающим одноразовые сексуальные связи долгосрочным отношениям, может оказаться выходом. Брак по расчёту не даст утонуть в чувствах, позволит остаться рациональной. Есть только одно но, я не стану сидеть дома и в сентябре пойду учиться. Тратить целый год на его прихоть не стану. В конце концов, следующим летом, после итоговых тестов, я подам на развод.
Пальцы пробежались по косяку, задержавшись на небольшой выемке справа. Где-то за спиной послышался тихий квак. Похоже, лягушонок полностью разделяет мои сомнения. Любить — больно. Возможно, жизнь без любви будет гораздо спокойней и счастливее.
Интересно, почему я ничего не ответила Джем на этот выпад? Наверное, мне стало её жаль. Пока она шипела, выдавливая угрозы, в её глазах стояла такая тоска, что хоть в петлю лезь. Она ведь тоже любит, наверняка, ей больно видеть Кейна, пусть и живого, но такого далёкого. Так же, как матери больно видеть отца под белой простынёй.
Мы не выбираем кого любить, однажды сказал мне Тей. То была его исповедь после скандала с отцом. Выбор друга пал на мастера из салона матери. Человека, в принципе, достойного, насколько я могла судить из слов Тея, только вот отец был категорически против отношений сына с мужчиной. С тех пор Тейлор закрылся, и о своих пассиях не сообщал никому, даже мне. Но слова, сорвавшиеся тогда шёпотом с его губ, и боль в голосе после расставания, до сих пор звучали в ушах.
— Мы не выбираем кого именно любить, но ведь можем совсем не влюбляться, — прошептала я, открывая дверь.
— Квак.
Глава 16
— Уходи.
Я отвернулась и показала на дверь комнаты. Лучше так. Чем сильнее я сделаю больно, тем выше шанс оставить всё так, как есть.
Кейн отвернулся от окна и качнул головой.
— Нет.
Хриплый голос, разбитое лицо и перетянутая эластичными бинтами грудь печалили. Запах мужа, не дававший покоя с самой первой встречи, кружил голову. Так не должно быть, я не люблю. Я ненавижу. За то, что пришлось выйти замуж. За то, что он решил, что сможет покорить меня, как и десятки других женщин. За то, что посчитал такой же, как все. Ненавижу.
Руки дрожали, так что я сцепила их в замок и подняла глаза:
— Уходи, Кейн. Так будет лучше для всех.
— Нет.
Вот, настырный.
— Когда детектив Уорд привезёт Вову, я заплачу сама.
— Ей не нужно платить. Я сам разберусь и никуда не уеду, — спокойно отозвался муж. — Ты моя жена, Лиз, и мы будем вместе, хочешь ты того или нет. Можем собраться и поехать в имение, но только все.
— Свербит? — усмехнулась я для пущего эффекта.
— В смысле? — приподнял Кейн брови.
— Секс. Тебе настолько нужен секс, что ты даже в таком состоянии готов остаться?
— При чём тут он? — Сев в кресло, он тронул разбитый глаз и поморщился. — Ты только что потеряла отца, твой брат сбежал, в конце концов, я не могу в таком виде из дома выйти. Скажут, что в нашей семье домашнее насилие. Тебя могут привлечь. — Муж искоса взглянул и улыбнулся.
— Не смешно, — поджала я губы, прижимаясь к стене.
— А по-моему, даже очень.
Кейн медленно поднялся и не отрывая от меня взгляда, двинулся вперёд. Сердце ухнуло в груди, сознание слабо запротестовало, ссылаясь на нормы собственной морали, но сделать шаг в сторону и уйти я не могла. Стояла и смотрела как кролик на удава.
Он гипнотизировал, подавлял и не оставлял шанса. Чёрт. Я ущипнула кожу на тыльной стороне ладони, чтобы отвлечься, но руки Кейна уже опустились на мои бёдра. Медленно приблизив голову, он несмело коснулся губ.
— Нет, — отвернувшись, прошептала я. — Ты же весь побит. Рёбра наверняка треснули, да и глаз один не видит.
— Рёбра беспокоят меня меньше всего, — прошептал он, поглаживая мне спину. — Даже с закрытыми глазами я вижу тебя как наяву. Могу показать любую родинку.
— Ты врёшь, — прошептала я в ответ, едва разлепив губы. — Ты меня почти не знаешь, мы едва ли знакомы месяц.
— О, нет, моя дорогая. Я знаю тебя давно, очень давно. Так давно, что самому тошно. А вот ты меня совсем не помнишь, это, знаешь ли, злит.
Его пальцы сжали ягодицы, причиняя боль, но мне было всё равно. В ушах звенело: ты меня совсем не помнишь… Страшно. Оказывается, ко всему прочему, Кейн ещё и псих. Мы познакомились год назад, когда он пришёл знакомиться с нами в кафе.
Сглотнув, я отодвинулась, стараясь не нажимать на рёбра.
— Мы с тобой познакомились год назад. И поверь, с той фееричной встречи я тебя помнила, как самовлюблённого засранца, собравшегося на мне жениться.
— Да уж, сильно тебя тогда тряхнуло, — печально рассмеялся муж и, подняв руки, отошёл к кровати. — Я сдаюсь.
— О чём ты говоришь? — нахмурилась я.
— Около пяти лет назад ты отдыхала с семьёй на Барбадосе, да?
— Ну, да, — осторожно согласилась я, всё ещё не понимая, к чему он ведёт. — Ездили вчетвером отметить мой день рождения. Ты что, рылся в наших документах?! — выпалила я возмущённо. — Хотя нет, вряд ли. Детектива нанял? — Пришло озарение. Ну надо же, какой скот!
— Да брось, — скривился Кейн. — Я что, похож на того, кто может нанимать детектива для слежки? Мне казалось, что я выставил себя в лучшем свете, чем ты могла бы подумать, — пробормотал он озадаченно.
Округлив глаза, я молча упала в кресло. Кажется, Мэттью слишком сильно бил его по голове.
— Ты сейчас думаешь, что я слегка того? — Он постучал себя по голове и улыбнулся.
— Ты что, мысли читаешь? — буркнула я обиженно.
— Нет, на твоём прелестном личике всё давно написано. Лиза. — Кейн сложил руки в замок и откинул голову на подушку. — Что ты помнишь с той поездки?
— Да ничего особенного, — пожала я плечами. — Солнце, море, пляж, снова солнце и снова пляж.
— А ещё сёрфинг, да?
— Ну да, я тогда только училась стоять на доске. Волны были маленькие, поэтому ничего особенного я не почувствовала. Никакого кайфа.
— Так. А вот это уже совсем несмешно. — Он уселся по-турецки и смешно нахмурился одной стороной лица. — Лиза, на Барбадосе в тот год был сильнейший шторм. В день его начала ты каталась на доске, а семья была дома. Ты обещала вернуться через полчаса, но тебя всё не было и не было.
— Я не помню этого, — протянула я с открытым ртом.
— Не удивлён, если честно, хотя надеялся, что ты запомнишь чуть больше, чем ничего, — скривился Кейн. — Ты попала в шторм и потеряла доску. Я нашёл тебя на берегу с разбитой головой. Слава богу, что течением тебя вынесло на песок.
— Не поняла…
— Чёрт, Лиз! — Стукнул он кулаком по постели. — Я сделал тебе искусственное дыхание и массаж сердца. Я спас тебе жизнь!
— Охренеть… — простонала я, опрокидываясь навзничь вместе с креслом и продолжая смотреть во все глаза, только теперь уже на потолок, а не на мужа.
— Ты в порядке?!
— Нормально. Перевариваю.
— Ну ок. Я пока подремлю, — сквозь смех простонал Кейн.
— Ты не врёшь? — Я взлетела с пола, подбегая к кровати. — Нет, серьёзно? Такое вообще возможно, чтобы я забыла?
— Ну, я не думал, что ты всё забудешь, — смущённо пробормотал он.
— Что, всё? — с ужасом прошептала я.
— Наш поцелуй и мои руки на твоей груди, к примеру…
— Идиот. Нет, погоди. — Я нахмурилась. — Ты точно врёшь, я помню какого-то патлатого, тощего задрота с кривыми зубами.
— Ну примерно так ты тогда и сказала, — кивнул Кейн, незаметно подсаживаясь ближе.
— Как?
— Кто этот патлатый, тощий задрот, что мусолил мои губы и мял сиськи…
— Не-е-е. Я не могла, — щёки вспыхнули моментом.
— Ты сказала это при мне, брезгливо показывая тонким пальчиком с кроваво-красным маникюром. Ты была ещё той штучкой. — Кейн состроил рожу и рассмеялся, тут же поморщившись.
— Н-но я бы всё равно тебя узнала.
— Нет, детка. В тот день меня впервые макнула в грязь малолетка. А ведь я считал себя королём мира из-за происхождения. Девки вешались на меня со школы, и тут какая-то малявка, едва вернувшаяся с того света, строит рожу и тыкает пальцем, словно я бомж с помойки. Обидно, между прочим.
— Шестнадцать, да? — Я поболтала ногой в воздухе. — Это был очень сложный период моей жизни. Мне жаль, если я тебя обидела. Извини.
— Да ладно, — махнул он рукой. — Благодаря той встряске я привёл себя в порядок, как видишь.
— А, ну да. Конечно. То есть… — Я задумалась. — Эй! Ты врёшь! Ты же сам сказал, что вы с Джем расстались около трёх лет назад и жили вместе почти три года.
— Ну… — Кейн провёл пятернёй по волосам и смутился. — Это неправда.
— Вы жили вместе не три года, или расстались только недавно?
— Нет. Мы с Джем вообще никогда не встречались, и не жили вместе само собой. Между прочим, Джем старше меня почти на десять лет.
— Не может быть, — простонала в который раз я. — Ах, ты гадёныш! — выкрикнула я свирепо и развернулась. — Ну какой же ты гад! Да ещё и Джем мне угрожала, мол любит тебя до сих пор… Значит, всё враньё?!
— Нет. Она меня действительно любит, но скорее как старшая сестра. Хотя, я и вправду подарил ей машину, — улыбнулся муж. — Мы познакомились восемь лет назад, она поймала меня на воровстве и отвезла в участок.
— Ты воровал? — У меня упала челюсть. — Но зачем?!
— У меня был очень сложный период в жизни. Когда-нибудь я тебе расскажу.
— Зачем вы соврали?
— Это была идея Джем, малышка, прости. — Голова Кейна упёрлась мне в плечо. — Правда, прости. Не знаю, зачем согласился на это, но честно говоря меня просто выбесила твоя потеря памяти. Я думал, что ты просто прикидываешься. Ну а три года назад, когда старик показал мне брачный договор, я увидел твою фотку и решил, что Елизавета Белоярцева станет моей женой.
— Почему?
— Я влюбился, — смущённо признался он. — Ещё тогда, на острове. Когда одна соплячка обозвала меня задротом и упрямо делала вид, что меня не существует.
Внутри всё похолодело. Нет. Не может такого быть, слишком хорошо для правды. Неужели, он таким образом, пытается расположить к себе?
— Не смей, — прошипела я поднимаясь. — Не смей говорить, что любишь, когда этого нет на самом деле! Ты снова включил охотника, да? Сволочь. Так врать… правду о тебе люди говорят, Кейн МакАлистер!
— Лиза…
— Нет! — взвизгнула я отскакивая. — Не смей меня трогать! Можешь остаться до вечера, но когда стемнеет — собирай манатки и проваливай домой!
Вылетая из комнаты и собирая углы, я отчётливо расслышала — твою мать — и глухой удар о стену.
***
Джейми Уорд привезла Вову ближе к одиннадцати ночи. Брат выглядел ужасно: весь в царапинах, ссадинах и синяках. Кое-где его одежда была даже порвана и испачкана в грязи, и где только он умудрился найти влажную землю…
— Мелкий засранец убегал от меня. — Джем коснулась вихров брата и самодовольно улыбнулась.
Внутри меня всё ещё клокотал пожар ненависти и злости, пополам с брезгливостью: одно дело выйти замуж за бабника без принципов, другое за патологического вруна и подонка.
Боже мой, и на кого мне приходится тратить время…
Резко шагнув вперёд, я сбросила шлепком руку Джем и процедила:
— Следите за своим языком, детектив. Для вас этот мальчик — Владимир Белоярцев и никак иначе. Прошу не забывать, что вы разговариваете с людьми высшего общества, а не себе подобными.
— Что? — опешила Джем и нахмурилась.
Я же притянула дрожащего Вовку к себе и, поцеловав мелкого засранца в макушку, натянула оскал:
— Спасибо за работу. Вот оплата. Смею надеяться, пятидесяти тысяч для вас будет достаточно, в конце концов, это ваша годовая заработная плата. — Кивнув на лежащий на полке рядом с дверью пухлый конверт, я развернула брата к лестнице и подтолкнула. — Пойдём, помоемся, Вовчик. Мила сделает тебе тёплого какао с печеньем. Если хочешь, можем поесть.
— Угу, — кивнул он и шёпотом добавил, кивая на Джем. — Она спасла мне жизнь.
— Что же. — Я обернулась, прожигая пигалицу взглядом. — Спасибо детектив. Кейн ждёт вас у бассейна, выход за вашей спиной. Надеюсь, это была наша последняя встреча. Впредь, в пределах моего дома не появляйтесь.
Не вслушиваясь в вопросы, я утянула брата наверх. Всё потом, главное, что он жив и здоров. Отправив его в ванную отмокать и принимать душ, я заглянула в комнату к Миле с Алекс. Женщина сидела в кресле-качалке, убаюкиваю сестру. В последние часы Лекса много капризничала, наверняка чувствовала напряжённую обстановку. Мила прижала палец к губам и, аккуратно опустив сестру в кроватку, подошла ко мне:
— Лиза, с Вовой всё хорошо? — вВеё глазах стояли слёзы, голос подрагивал и пухлые пальцы нервно сжимали пуговицу у горла.
— Всё хорошо, Мила. Вова дома и сейчас моется. С ним всё в порядке.
— Слава богу! — всхлипнула няня.
Прислонившись к косяку, она тихо расплакалась, растирая слёзы ладонью.
