Посмотрев на мужа под таким углом, я преисполнилась чувством благодарности и, не ожидая от самой себя подобных выпадов, подскочила и подтянувшись, звонко его поцеловала.
— Спасибо.
— Поймал, — прошептал Кейн, обхватывая меня с двух сторон.
Его голос звучал низко. Он вибрировал, заставляя сердце биться с неистовой силой. Прижав меня к себе, муж дал понять, чего именно он хочет прямо сейчас. Недвусмысленный намёк в штанах, гулко бьющееся сердце, и пальцы с силой сжимающие мою попу.
О да.
Я прекрасно его понимала.
— Я хочу тебя, Лиз. — Кейн зарылся носом в мои волосы и шумно втянул воздух. — Очень хочу. Но из уважения к твоему горю и обстоятельствам, я подожду. Хотя видит бог, даётся мне это с большим трудом. — Резко оттолкнув меня от себя, он поправил рюкзак и пошёл вперёд, бросив через плечо: — Не отставай.
И что это было? Прижав руки к щекам, я помотала головой, чтобы сбросить наваждение. В джинсах стало неуютно, в животе свернулся тугой узел, который по-хорошему следовало бы развязать одним очень приятным, и естественным путём. Но обстоятельства…
Ошарашенная эмоциями и собственными желаниями, я даже не сразу заметила, когда цвет ручья изменился на лазоревый. Со стороны нашей тропинки кустов почти не было, а вот берег напротив утопал в зелени невысоких деревьев и чахлых кустов. Через несколько минут раздался новый шум падающей воды.
— Водопад Хавасу, — подсказал Кейн. — Иди сюда. — Он подозвал меня поближе и, показав вниз, улыбнулся. — Ну что, ты меня уже простила?
— Да давно уже, — отмахнулась я, разглядывая маленькие бассейны под водопадом, в которых плескались туристы. — Я вообще не умею долго обижаться. Так что тебе очень повезло с женой.
— Правда простила? — удивлённо протянул он.
— А? — До меня дошёл смысл слов. Вот же чёрт, ну кто тянул меня за язык? — В общем, да. Простила, но это не значит, что мы теперь счастливые молодожёны, — погрозила я кулаком. — Брак почти фиктивный, не обольщайся. Я всё ещё намерена развестись через одиннадцать месяцев и две недели.
— Почти фиктивный? — Муж сделал шаг вперёд, оказываясь передо мной. — Что это значит?
— Ну, мы же должны выполнять супружеские обязанности, — прошептала я краснея. — В настоящем фиктивном браке этого нет. Так что у нас он — почти фиктивный.
— Или почти настоящий, — поправил Кейн, отходя и улыбаясь. У него даже глаза смеялись.
— Можно и так сказать, — кивнула я, обходя его по дуге. — Но это ничего не значит.
— Конечно, — охотно подтвердил он с сарказмом в голосе. — Совсем ничего не значит. Пошли дальше.
Снизу послышались счастливые голоса и смех. Вздохнув, я сунула руки в карманы и пошла за Кейном. Не буду признаваться, что хочется купаться. Не буду, и всё. Через несколько шагов, муж замер и обернулся:
— Хочешь спустимся?
— А можно? — Я даже не сразу поверила в такую удачу. Он же не умеет читать мысли, верно? Или умеет?..
— Можно, но если ты будешь только вздыхать, то ничего не увидишь. Как я узнаю, чего тебе хочется, если ты всё время молчишь? Всё время приходится идти на ощупь.
— Ну, — замешкалась я, — мне и в голову это не приходило.
— Мне вот интересно. — Кейн подошёл и нахмурившись, заглянул в глаза. — Ты кем меня видишь? Монстром, извергом? Лиз, серьёзно, я же не просто так купальник тебе положил. Или ты притворяешься, что тебе всё понятно?
— Чего обзываешься? — Я отошла на два шага и бросила новый взгляд вниз.
— Просто невероятная логика, — качнул головой муж. — Я же и слова тебе не сказал плохого.
— Ты намекнул, что я глупая, — бросила я с вызовом.
— Я никогда не намекаю. — Он устало потёр лицо и, выдохнув, прислонился спиной к камню. — Запомни это раз и навсегда. Я всегда говорю прямо, чего жду и от тебя. Это существенно упростит мне жизнь.
— Что, так сложно просто сказать: Лиза мы идём к водопаду, где можно будет искупаться?! — негодовала я, злясь на свой длинный язык.
— Я хотел сделать сюрприз, — развёл он руками. — А чего ты злишься-то?
— Да ничего! — ответила в сердцах и отвернулась. — Сказал бы прямо, так я хотя бы купальник взяла.
— Так ты злишься на меня, потому что сама оставила его в домике? — рассмеялся в голос Кейн. — Как ребёнок, честное слово, мне иногда кажется, что я в детский сад забрёл нечаянно, а не женился на взрослом человеке.
Распахнув глаза, я обернулась, не веря своим ушам. Это я-то веду себя по-детски?! Сжав руки в кулаки, я отчеканила шаг и подошла вплотную.
— Я. Не. Ребёнок.
— Самый настоящий, — покатился он со смеху. — Ты посмотри как пыхтишь от возмущения.
— Не ребёнок! — выкрикнула отчаянно, кусая губу.
— Ребёнок, — уже спокойно повторил Кейн, и приблизил своё лицо к моему, выдыхая в губы: — Ре-бё-нок.
— Нет.
Получилось слабовато, но мне было всё равно. Его губы были слишком близко, рвавшаяся наружу мысль так и осталась где-то в глубине мозга.
— Докажи, — снова выдохнул он, опуская взгляд и следя за моими губами.
Мои пальцы вцепились в его кофту, дыхание сбилось лишь на секунду, когда я поцеловала мужа, впечатав свой рот в его. Зло и грубо. Одновременно натягивая ткань джемпера и вжимаясь в его грудь. Когда воздуха перестало хватать, я отодвинулась тяжело дыша.
— Доказала?
Глаза Кейна потемнели, но он хитро улыбнулся и кивнул.
— Да. Но не то, что хотела. Пошли купаться.
Дьявол.
А ведь мне теперь совсем неудобно идти. Хлопнув с досады по лбу, я прикусила язык и пошла следом. Нам нужно было спуститься. Так что моим вниманием всецело завладела тропинка. А Кейну будто было всё равно, он даже насвистывать начал какой-то очень простой и прилипчивый мотив.
Когда мы спустились, он провёл меня на тонкую полоску земли между двумя бассейнами и, сбросив рюкзак, вытащил тонкий коврик.
— Садись.
Послушно опустившись, я прикрыла глаза и принюхалась: запах воды был просто одуряющим. Тихий плеск соседок, шум падающей воды и стрёкот насекомых уносили в воспоминания. Последний раз я так отдыхала с мамой и Ромой, когда мелких и в помине не было. Точнее, мама уже была беременна Вовкой, но не догадывалась об этом. Это был первый уик-энд после ареста Бориса.
В памяти вспыхнули синие глаза и наглая ухмылка моего кошмара. Даже треклятая серёжка отпечаталась в памяти. Вздрогнув, я открыла глаза и едва не закричала: лицо Кейна было прямо напротив моего. Я не сразу поняла, что это уже муж, а не Борис.
Надо успокоиться.
Я обхватила колени руками и сжала пальцы в замок: дядя мёртв, и больше никогда не сможет причинить нам вред. Никогда.
Фух.
— Ты чего? — Рука Кейна опустилась на мой лоб. — Испарина. Что случилось, Лиз?
— Ничего. Просто вспомнилось кое-что. Ты… напоминаешь мне одного человека, которого я хотела бы никогда не знать.
— Вот как. — Он упал рядом и отвернулся. — И чем же насолил тебе тот человек?
— Он… А знаешь, неважно. — Я вымучила улыбку. — Нельзя позволять даже воспоминаниям портить мне жизнь. Забудь. Так как мы будем купаться, если купальник я оставила в деревне?
— Для этого у тебя есть я. — Он изобразил барабанную дробь и вытащил из рюкзака купальник.
Он другой. Кейн не они.
Не они.
Пока муж держал полотенце, я быстро переоделась и села подъедать остатки божественных роллов. Когда последний кусочек исчез, над головой послышался вздох:
— Лиз, ты ничего не хочешь мне сказать?
— Сказать? Что? — Я удивлённо повернулась, скользя взглядом по тренированным ногам с кучей мелких кудряшек на икрах.
— Например, — начал отстранённо муж, — почему ты не доверяешь мужчинам, кроме тех, что значатся твоими друзьями. Или, почему ты держишь в доме целый арсенал и потратила несколько миллионов на защиту дома, где из драгоценностей только подвеска, что тебе подарил Джон. Разбитую вазу не берём в расчёт, — отмахнулся он от моей попытки сказать. — О том, что она стоит больше трёх миллионов знают только коллекционеры. Я бы хотел знать, для чего тебе оружие на кухне, если вся коллекция собрана в подвале? У тебя есть причины для твоего… хобби?
— Есть, — глухо ответила я и поднялась. — Но это не твоё дело, Кейн.
В прыжке с высоты нескольких метров что-то есть. Стоя на краю скалы, я смотрела вниз, понимая, что мой азарт не вполне здоров, как и желание получить адреналиновый кайф. Когда-то Мэттью сказал, что я адреналиновая наркоманка.
Может быть. Психолог утверждал, что подобные желания, как и патологическая недоверчивость людям кроются в моём прошлом.
Сложив руки клином, я оттолкнулась от земли, закрывая от восторга глаза. Сердце забилось чуть быстрее, когда тело вошло в плотную воду. Сотни мелких иголок воткнулись в лицо, но вынырнув, я лишь рассмеялась, поглощённая восторгом. Отфыркивая воду, я посмотрела вверх и махнула приглашающе рукой. В туже секунду, Кейн ласточкой полетел вниз.
— Тебе здесь нравится? — спросил муж, вытирая волосы полотенцем.
Время давно перевалило за пять часов вечера. Совсем скоро нам нужно будет покинуть этот райский уголок и вернуться к реалиям, не всегда успешным.
— Да. — Обхватив руками поджатые ноги, я опустила подбородок на колени и задумалась. — Жаль, что скоро возвращаться.
— Жаль, — эхом отозвался он, натягивая штаны. — Но мы можем когда-нибудь вернуться и пройти до самого конца. Здесь есть ещё водопады. А можно остаться на ночь в палаточном лагере вдоль реки.
Передавая друг другу бутылку с водой, мы ещё посидели с полчаса и пошли обратно. Путь в деревню занял меньше времени, чем я думала и, когда впереди забрезжили огни, я даже расстроилась. Совсем немного, но расстроилась.
Пилот ждал нас у заведённого вертолёта. Вернув бирки с номерами, мы устроились на сиденьях и замолчали. Говорить не хотелось совсем, ведь тогда сказка этого дня неумолимо бы исчезла. А в совместном молчании было что-то волшебное — тайна, которую знали только мы двое.
Тайна.
— В моей жизни был период, когда я боялась ложиться спать, — начала я издалека, смотря на отражение мужа в стекле.
В конце концов, он имеет право знать.
— Когда? — тихо отозвался Кейн.
— Мне было восемь. Ты, наверное, не в курсе, но о том, что Виктор Домогаров мой дед, я узнала только приехав в Америку. Незадолго до переезда случилось кое-что… нехорошее.
— Что именно?
— Ммм. — Я пожевала губу и тяжело вздохнула. — Только никогда при маме не упоминай этих имён, пожалуйста. Иначе, она сломается. Теперь уже навсегда.
Кейн замолчал, и только через долгую, очень долгую минуту, пообещал хранить в тайне всё, что услышит. Я даже не знаю, почему решилась сказать обо всём именно ему, а не Тею, к примеру. Или Мэттью.
Нет. На самом деле, я знала почему. Потому что МакАлистер был похож на меня. У него тоже была какая-то травма, о которой даже вспоминать не хочется. Он точно сможет понять мою боль.
И страх. Много страха.
— М-моя бабушка… Нет, пожалуй, начну сначала, так будет понятнее. — Я провела пальцем по стеклу и зажмурилась, вспоминая взрывы фейерверков. — Мой отец, мой настоящий отец, приходился сыном моему деду. Усыновлённым, конечно. Тогда об этом знала только моя бабушка. И он… как бы сказать… — Я судорожно вздохнула, набираясь храбрости. — Не интересовался мнением матери. Понимаешь? — Я не стала поворачивать голову, чтобы убедиться. Понимает. Его красноречивый взгляд в отражении говорил о многом. — Мама родила меня в Англии, когда ей было семнадцать.
— Неужели, Виктор ничего с ним не сделал? — глухо спросил Кейн.
— Он не знал. Мама воспитывалась в другой семье, считая своими родителями чужих, в общем-то людей. Нет, ты не подумай. Отец любил её, а вот мать… ну, то есть, бабушка. Ах, это сложно объяснить. — Я сжала пальцы в кулаки и упёрлась лбом в прохладное стекло. В общем, моя мама была внебрачной дочерью Домогарова и его любовницы — сводной сестры моей бабушки. Та женщина, она умерла во время родов, а Виктор не мог взять в семью внебрачного ребёнка, тем более, что уже успел усыновить на тот момент детей жены. Братьев Домогаровых. — Я сжала челюсть и втянула носом воздух, стараясь сдержать раздражение. — Поэтому маму усыновила бездетная семья его близкого друга — Сергей и Мария Звягинцевы. Мария, моя бабушка, и была сводной сестрой любовницы Домогарова. В общем, она ненавидела маму и сделала всё, чтобы забрать меня у неё.
— Тебя? — Голос Кейна звучал очень странно. Так, будто я говорила с роботом. — Зачем ты была нужна ей?
— Говорю же, сложно, — нервно ответила я. — Мария также была двоюродной сестрой жены Домогарова. Санта-Барбара какая-то, — мрачно усмехнулась я. — Мария меня похитила, а маму отдала… моему биологическому отцу.
— Как это — отдала? — не понял Кейн.
— Просто. Отдала, и всё. В общем, я не знаю точно, что там произошло, но после того, как мама вернулась и забрала меня у бабушки, она стала другой.
— А при чём тут Алекс и Роман?
— Рома спас маму и выхаживал после… после моего отца. Они все вместе придумали план по возвращению меня. Вот. А потом мы все улетели в Америку.
— Насколько я знаю. — Кейн прочистил горло и придвинулся ко мне. — В России у тебя не осталось живых родственников.
— Да. Они… умерли. Только Виктор ещё жил несколько лет, а потом и он сгинул.
— Ты говорила о братьях. Твоим отцом был один из них, верно?
— Да.
— Что с ними произошло?
— Не знаю. Я плохо помню тот день. Помню только Рому, который прятал меня и звук выстрела. А потом мама выбежала с такими страшными глазами… Мы даже вещи никакие не брали, просто сели на первый же самолёт и улетели в Штаты. Потом уже… Папа, то есть Рома, говорил, что все в России умерли, и что нам больше нечего бояться. Н-но знаешь… Те месяцы, что я провела с бабушкой вдали от мамы, и тот человек, Глеб Домогаров, они до сих мне снятся. Я к психологу хожу много лет, но это не сильно помогает.
— А что со вторым? — нервно спросил Кейн. — Второй брат тоже умер?
— Так говорили. — Я пожала плечами и повернулась к мужу. — Я читала… много лет спустя о том, что это Борис — второй брат — убил Глеба из-за моей мамы. Бабушка сошла с ума и сгинула в тюрьме. Бориса закрыли в психушке пожизненно. Так что, если он даже и выжил, то никогда не сможет попасть в Америку, так как ни документов, ни средств к существованию у него не осталось.
— Но почему Борис убил Глеба из-за Мелани? — продолжал приставать Кейн, чем несказанно выводил из себя.
Я столько лет старалась забыть, всё, что раскопала. Просто иначе можно реально сойти с ума.
— Перестань, — потребовала я. — Не надо было мне рассказывать.
— Ответь мне, Лиз. — Кейн взял меня за плечи и встряхнул. — Что произошло на самом деле?
— Это гадко. — У меня дрогнули губы. — Просто мерзость.
— Всё хорошо, я не стану думать о тебе хуже только из-за правды. — Он притянул меня к груди и осторожно провёл ладонью по волосам. — Скажи мне, Лиз.
— Борис он… Он был геем. И он любил Глеба.
— Брата? — Сердце Кейна забилось быстрее, но объятия от этого не стали менее тёплыми. — Твой дядя любил родного брата. Правильно?
— Д-да. — Я сглотнула комок горечи и вздрогнула.
— Поэтому он убил Глеба. Потому что тот был зациклен на Мелани, — сделал правильный вывод Кейн.
— Д-да.
— А твоя бабка почему сошла с ума?
— Потому что считала меня своей, а мама забрала меня и уехала.
— Своей… внучкой?
— Не знаю… Не знаю я! — Я взорвалась и попыталась высвободиться, но Кейн держал крепко. — Отпусти!
— Спасибо.
— Поймал, — прошептал Кейн, обхватывая меня с двух сторон.
Его голос звучал низко. Он вибрировал, заставляя сердце биться с неистовой силой. Прижав меня к себе, муж дал понять, чего именно он хочет прямо сейчас. Недвусмысленный намёк в штанах, гулко бьющееся сердце, и пальцы с силой сжимающие мою попу.
О да.
Я прекрасно его понимала.
— Я хочу тебя, Лиз. — Кейн зарылся носом в мои волосы и шумно втянул воздух. — Очень хочу. Но из уважения к твоему горю и обстоятельствам, я подожду. Хотя видит бог, даётся мне это с большим трудом. — Резко оттолкнув меня от себя, он поправил рюкзак и пошёл вперёд, бросив через плечо: — Не отставай.
И что это было? Прижав руки к щекам, я помотала головой, чтобы сбросить наваждение. В джинсах стало неуютно, в животе свернулся тугой узел, который по-хорошему следовало бы развязать одним очень приятным, и естественным путём. Но обстоятельства…
Ошарашенная эмоциями и собственными желаниями, я даже не сразу заметила, когда цвет ручья изменился на лазоревый. Со стороны нашей тропинки кустов почти не было, а вот берег напротив утопал в зелени невысоких деревьев и чахлых кустов. Через несколько минут раздался новый шум падающей воды.
— Водопад Хавасу, — подсказал Кейн. — Иди сюда. — Он подозвал меня поближе и, показав вниз, улыбнулся. — Ну что, ты меня уже простила?
— Да давно уже, — отмахнулась я, разглядывая маленькие бассейны под водопадом, в которых плескались туристы. — Я вообще не умею долго обижаться. Так что тебе очень повезло с женой.
— Правда простила? — удивлённо протянул он.
— А? — До меня дошёл смысл слов. Вот же чёрт, ну кто тянул меня за язык? — В общем, да. Простила, но это не значит, что мы теперь счастливые молодожёны, — погрозила я кулаком. — Брак почти фиктивный, не обольщайся. Я всё ещё намерена развестись через одиннадцать месяцев и две недели.
— Почти фиктивный? — Муж сделал шаг вперёд, оказываясь передо мной. — Что это значит?
— Ну, мы же должны выполнять супружеские обязанности, — прошептала я краснея. — В настоящем фиктивном браке этого нет. Так что у нас он — почти фиктивный.
— Или почти настоящий, — поправил Кейн, отходя и улыбаясь. У него даже глаза смеялись.
— Можно и так сказать, — кивнула я, обходя его по дуге. — Но это ничего не значит.
— Конечно, — охотно подтвердил он с сарказмом в голосе. — Совсем ничего не значит. Пошли дальше.
Снизу послышались счастливые голоса и смех. Вздохнув, я сунула руки в карманы и пошла за Кейном. Не буду признаваться, что хочется купаться. Не буду, и всё. Через несколько шагов, муж замер и обернулся:
— Хочешь спустимся?
— А можно? — Я даже не сразу поверила в такую удачу. Он же не умеет читать мысли, верно? Или умеет?..
— Можно, но если ты будешь только вздыхать, то ничего не увидишь. Как я узнаю, чего тебе хочется, если ты всё время молчишь? Всё время приходится идти на ощупь.
— Ну, — замешкалась я, — мне и в голову это не приходило.
— Мне вот интересно. — Кейн подошёл и нахмурившись, заглянул в глаза. — Ты кем меня видишь? Монстром, извергом? Лиз, серьёзно, я же не просто так купальник тебе положил. Или ты притворяешься, что тебе всё понятно?
— Чего обзываешься? — Я отошла на два шага и бросила новый взгляд вниз.
— Просто невероятная логика, — качнул головой муж. — Я же и слова тебе не сказал плохого.
— Ты намекнул, что я глупая, — бросила я с вызовом.
— Я никогда не намекаю. — Он устало потёр лицо и, выдохнув, прислонился спиной к камню. — Запомни это раз и навсегда. Я всегда говорю прямо, чего жду и от тебя. Это существенно упростит мне жизнь.
— Что, так сложно просто сказать: Лиза мы идём к водопаду, где можно будет искупаться?! — негодовала я, злясь на свой длинный язык.
— Я хотел сделать сюрприз, — развёл он руками. — А чего ты злишься-то?
— Да ничего! — ответила в сердцах и отвернулась. — Сказал бы прямо, так я хотя бы купальник взяла.
— Так ты злишься на меня, потому что сама оставила его в домике? — рассмеялся в голос Кейн. — Как ребёнок, честное слово, мне иногда кажется, что я в детский сад забрёл нечаянно, а не женился на взрослом человеке.
Распахнув глаза, я обернулась, не веря своим ушам. Это я-то веду себя по-детски?! Сжав руки в кулаки, я отчеканила шаг и подошла вплотную.
— Я. Не. Ребёнок.
— Самый настоящий, — покатился он со смеху. — Ты посмотри как пыхтишь от возмущения.
— Не ребёнок! — выкрикнула отчаянно, кусая губу.
— Ребёнок, — уже спокойно повторил Кейн, и приблизил своё лицо к моему, выдыхая в губы: — Ре-бё-нок.
— Нет.
Получилось слабовато, но мне было всё равно. Его губы были слишком близко, рвавшаяся наружу мысль так и осталась где-то в глубине мозга.
— Докажи, — снова выдохнул он, опуская взгляд и следя за моими губами.
Мои пальцы вцепились в его кофту, дыхание сбилось лишь на секунду, когда я поцеловала мужа, впечатав свой рот в его. Зло и грубо. Одновременно натягивая ткань джемпера и вжимаясь в его грудь. Когда воздуха перестало хватать, я отодвинулась тяжело дыша.
— Доказала?
Глаза Кейна потемнели, но он хитро улыбнулся и кивнул.
— Да. Но не то, что хотела. Пошли купаться.
Дьявол.
А ведь мне теперь совсем неудобно идти. Хлопнув с досады по лбу, я прикусила язык и пошла следом. Нам нужно было спуститься. Так что моим вниманием всецело завладела тропинка. А Кейну будто было всё равно, он даже насвистывать начал какой-то очень простой и прилипчивый мотив.
Когда мы спустились, он провёл меня на тонкую полоску земли между двумя бассейнами и, сбросив рюкзак, вытащил тонкий коврик.
— Садись.
Послушно опустившись, я прикрыла глаза и принюхалась: запах воды был просто одуряющим. Тихий плеск соседок, шум падающей воды и стрёкот насекомых уносили в воспоминания. Последний раз я так отдыхала с мамой и Ромой, когда мелких и в помине не было. Точнее, мама уже была беременна Вовкой, но не догадывалась об этом. Это был первый уик-энд после ареста Бориса.
В памяти вспыхнули синие глаза и наглая ухмылка моего кошмара. Даже треклятая серёжка отпечаталась в памяти. Вздрогнув, я открыла глаза и едва не закричала: лицо Кейна было прямо напротив моего. Я не сразу поняла, что это уже муж, а не Борис.
Надо успокоиться.
Я обхватила колени руками и сжала пальцы в замок: дядя мёртв, и больше никогда не сможет причинить нам вред. Никогда.
Фух.
— Ты чего? — Рука Кейна опустилась на мой лоб. — Испарина. Что случилось, Лиз?
— Ничего. Просто вспомнилось кое-что. Ты… напоминаешь мне одного человека, которого я хотела бы никогда не знать.
— Вот как. — Он упал рядом и отвернулся. — И чем же насолил тебе тот человек?
— Он… А знаешь, неважно. — Я вымучила улыбку. — Нельзя позволять даже воспоминаниям портить мне жизнь. Забудь. Так как мы будем купаться, если купальник я оставила в деревне?
— Для этого у тебя есть я. — Он изобразил барабанную дробь и вытащил из рюкзака купальник.
Он другой. Кейн не они.
Не они.
Пока муж держал полотенце, я быстро переоделась и села подъедать остатки божественных роллов. Когда последний кусочек исчез, над головой послышался вздох:
— Лиз, ты ничего не хочешь мне сказать?
— Сказать? Что? — Я удивлённо повернулась, скользя взглядом по тренированным ногам с кучей мелких кудряшек на икрах.
— Например, — начал отстранённо муж, — почему ты не доверяешь мужчинам, кроме тех, что значатся твоими друзьями. Или, почему ты держишь в доме целый арсенал и потратила несколько миллионов на защиту дома, где из драгоценностей только подвеска, что тебе подарил Джон. Разбитую вазу не берём в расчёт, — отмахнулся он от моей попытки сказать. — О том, что она стоит больше трёх миллионов знают только коллекционеры. Я бы хотел знать, для чего тебе оружие на кухне, если вся коллекция собрана в подвале? У тебя есть причины для твоего… хобби?
— Есть, — глухо ответила я и поднялась. — Но это не твоё дело, Кейн.
***
В прыжке с высоты нескольких метров что-то есть. Стоя на краю скалы, я смотрела вниз, понимая, что мой азарт не вполне здоров, как и желание получить адреналиновый кайф. Когда-то Мэттью сказал, что я адреналиновая наркоманка.
Может быть. Психолог утверждал, что подобные желания, как и патологическая недоверчивость людям кроются в моём прошлом.
Сложив руки клином, я оттолкнулась от земли, закрывая от восторга глаза. Сердце забилось чуть быстрее, когда тело вошло в плотную воду. Сотни мелких иголок воткнулись в лицо, но вынырнув, я лишь рассмеялась, поглощённая восторгом. Отфыркивая воду, я посмотрела вверх и махнула приглашающе рукой. В туже секунду, Кейн ласточкой полетел вниз.
— Тебе здесь нравится? — спросил муж, вытирая волосы полотенцем.
Время давно перевалило за пять часов вечера. Совсем скоро нам нужно будет покинуть этот райский уголок и вернуться к реалиям, не всегда успешным.
— Да. — Обхватив руками поджатые ноги, я опустила подбородок на колени и задумалась. — Жаль, что скоро возвращаться.
— Жаль, — эхом отозвался он, натягивая штаны. — Но мы можем когда-нибудь вернуться и пройти до самого конца. Здесь есть ещё водопады. А можно остаться на ночь в палаточном лагере вдоль реки.
Передавая друг другу бутылку с водой, мы ещё посидели с полчаса и пошли обратно. Путь в деревню занял меньше времени, чем я думала и, когда впереди забрезжили огни, я даже расстроилась. Совсем немного, но расстроилась.
Пилот ждал нас у заведённого вертолёта. Вернув бирки с номерами, мы устроились на сиденьях и замолчали. Говорить не хотелось совсем, ведь тогда сказка этого дня неумолимо бы исчезла. А в совместном молчании было что-то волшебное — тайна, которую знали только мы двое.
Тайна.
— В моей жизни был период, когда я боялась ложиться спать, — начала я издалека, смотря на отражение мужа в стекле.
В конце концов, он имеет право знать.
— Когда? — тихо отозвался Кейн.
— Мне было восемь. Ты, наверное, не в курсе, но о том, что Виктор Домогаров мой дед, я узнала только приехав в Америку. Незадолго до переезда случилось кое-что… нехорошее.
— Что именно?
— Ммм. — Я пожевала губу и тяжело вздохнула. — Только никогда при маме не упоминай этих имён, пожалуйста. Иначе, она сломается. Теперь уже навсегда.
Кейн замолчал, и только через долгую, очень долгую минуту, пообещал хранить в тайне всё, что услышит. Я даже не знаю, почему решилась сказать обо всём именно ему, а не Тею, к примеру. Или Мэттью.
Нет. На самом деле, я знала почему. Потому что МакАлистер был похож на меня. У него тоже была какая-то травма, о которой даже вспоминать не хочется. Он точно сможет понять мою боль.
И страх. Много страха.
— М-моя бабушка… Нет, пожалуй, начну сначала, так будет понятнее. — Я провела пальцем по стеклу и зажмурилась, вспоминая взрывы фейерверков. — Мой отец, мой настоящий отец, приходился сыном моему деду. Усыновлённым, конечно. Тогда об этом знала только моя бабушка. И он… как бы сказать… — Я судорожно вздохнула, набираясь храбрости. — Не интересовался мнением матери. Понимаешь? — Я не стала поворачивать голову, чтобы убедиться. Понимает. Его красноречивый взгляд в отражении говорил о многом. — Мама родила меня в Англии, когда ей было семнадцать.
— Неужели, Виктор ничего с ним не сделал? — глухо спросил Кейн.
— Он не знал. Мама воспитывалась в другой семье, считая своими родителями чужих, в общем-то людей. Нет, ты не подумай. Отец любил её, а вот мать… ну, то есть, бабушка. Ах, это сложно объяснить. — Я сжала пальцы в кулаки и упёрлась лбом в прохладное стекло. В общем, моя мама была внебрачной дочерью Домогарова и его любовницы — сводной сестры моей бабушки. Та женщина, она умерла во время родов, а Виктор не мог взять в семью внебрачного ребёнка, тем более, что уже успел усыновить на тот момент детей жены. Братьев Домогаровых. — Я сжала челюсть и втянула носом воздух, стараясь сдержать раздражение. — Поэтому маму усыновила бездетная семья его близкого друга — Сергей и Мария Звягинцевы. Мария, моя бабушка, и была сводной сестрой любовницы Домогарова. В общем, она ненавидела маму и сделала всё, чтобы забрать меня у неё.
— Тебя? — Голос Кейна звучал очень странно. Так, будто я говорила с роботом. — Зачем ты была нужна ей?
— Говорю же, сложно, — нервно ответила я. — Мария также была двоюродной сестрой жены Домогарова. Санта-Барбара какая-то, — мрачно усмехнулась я. — Мария меня похитила, а маму отдала… моему биологическому отцу.
— Как это — отдала? — не понял Кейн.
— Просто. Отдала, и всё. В общем, я не знаю точно, что там произошло, но после того, как мама вернулась и забрала меня у бабушки, она стала другой.
— А при чём тут Алекс и Роман?
— Рома спас маму и выхаживал после… после моего отца. Они все вместе придумали план по возвращению меня. Вот. А потом мы все улетели в Америку.
— Насколько я знаю. — Кейн прочистил горло и придвинулся ко мне. — В России у тебя не осталось живых родственников.
— Да. Они… умерли. Только Виктор ещё жил несколько лет, а потом и он сгинул.
— Ты говорила о братьях. Твоим отцом был один из них, верно?
— Да.
— Что с ними произошло?
— Не знаю. Я плохо помню тот день. Помню только Рому, который прятал меня и звук выстрела. А потом мама выбежала с такими страшными глазами… Мы даже вещи никакие не брали, просто сели на первый же самолёт и улетели в Штаты. Потом уже… Папа, то есть Рома, говорил, что все в России умерли, и что нам больше нечего бояться. Н-но знаешь… Те месяцы, что я провела с бабушкой вдали от мамы, и тот человек, Глеб Домогаров, они до сих мне снятся. Я к психологу хожу много лет, но это не сильно помогает.
— А что со вторым? — нервно спросил Кейн. — Второй брат тоже умер?
— Так говорили. — Я пожала плечами и повернулась к мужу. — Я читала… много лет спустя о том, что это Борис — второй брат — убил Глеба из-за моей мамы. Бабушка сошла с ума и сгинула в тюрьме. Бориса закрыли в психушке пожизненно. Так что, если он даже и выжил, то никогда не сможет попасть в Америку, так как ни документов, ни средств к существованию у него не осталось.
— Но почему Борис убил Глеба из-за Мелани? — продолжал приставать Кейн, чем несказанно выводил из себя.
Я столько лет старалась забыть, всё, что раскопала. Просто иначе можно реально сойти с ума.
— Перестань, — потребовала я. — Не надо было мне рассказывать.
— Ответь мне, Лиз. — Кейн взял меня за плечи и встряхнул. — Что произошло на самом деле?
— Это гадко. — У меня дрогнули губы. — Просто мерзость.
— Всё хорошо, я не стану думать о тебе хуже только из-за правды. — Он притянул меня к груди и осторожно провёл ладонью по волосам. — Скажи мне, Лиз.
— Борис он… Он был геем. И он любил Глеба.
— Брата? — Сердце Кейна забилось быстрее, но объятия от этого не стали менее тёплыми. — Твой дядя любил родного брата. Правильно?
— Д-да. — Я сглотнула комок горечи и вздрогнула.
— Поэтому он убил Глеба. Потому что тот был зациклен на Мелани, — сделал правильный вывод Кейн.
— Д-да.
— А твоя бабка почему сошла с ума?
— Потому что считала меня своей, а мама забрала меня и уехала.
— Своей… внучкой?
— Не знаю… Не знаю я! — Я взорвалась и попыталась высвободиться, но Кейн держал крепко. — Отпусти!
