Надо же, а он смотрит на ее руки. И лицо. И на грудь под красным шелком блузы обратил внимание только после комментария Дорофеева.
Красивая. Черные волосы стянуты в высокий хвост, который перекинут за спину, спина ровная, плечи узкие, изящная, несмотря на свой рост и стать… Черты лица – смуглого, как у башкирки, — словно вырезаны из камня искусным мастером. Высокие скулы, тонкие губы – не накачанные, как сейчас модно, чтобы придать им пухлость. Глаза – миндалевидные, с таким необычным разрезом, словно в ее крови течет восточная кровь. Цвет в полумраке зала невозможно разобрать.
Женщина взглянула на Степана, заметив, как он ее рассматривает. По ее губам, покрытым ярко-алой помадой, скользнула легкая улыбка, словно ей было приятно его внимание. Тонкие дуги бровей взлетели вверх, когда Летучев чуть кивнул ей, словно давней знакомой и отсалютовал своим стаканом с соком.
— Ты ее знаешь? – удивился Ян, заметив эти взгляды.
— Нет, с чего ты взял? Хотя я был бы не прочь познакомиться. Но, судя по всему, вы хоть и не представлены, ты в курсе, кто это…
— Удивительно, что ты не слышал про эту даму, — усмехнулся Ян, старательно пытаясь не глазеть на красотку. – Это уже не первый аукцион, на котором она появляется… просто она чаще бывает там, где такие, как ты, чистюли, не любят бывать.
— Запрещенка? – поднял бровь Степан.
— Можно и так сказать, — скривился его визави. – Это Идель Ягодинская, говорят, она ведет свой род от Демидовых, собирает редкостные камушки и украшения, особенно любит те, за которыми тянется шлейф легенд и сказок, ее даже не пугают проклятые камни, за которыми стоят загадки и кровавые преступления. Так что за шкатулкой будет настоящая охота. Хорошо, что мне она и не нужна особо, не хочу схлестнуться с этой сумасшедшей. Знал бы ты, сколько она на Алтае отдала за венец, найденный в кургане… — Ян присвистнул тихонько. – Можно классную квартиру купить. Откуда у нее деньги, тоже никто не знает. Появилась, как черт из табакерки, год назад. Говорят, живет где-то здесь, рядом с границей с Башкирией, местная, в каком-то небольшом городке. Но дружбы ни с кем не водит, приезжает всегда одна. Как появляется, так и исчезает. Журналисты за ней в прошлый раз гонялись, но так ничего и не добились.
— Странно, что я о ней ничего не знал… — протянул Степан и поймал взгляд незнакомки.
Оказалось, глаза у нее зеленые. Как трава весной… или тайга сибирская. Нет, как малахит… Да, как малахит на срезе.
После ужина Степан постарался избавиться от компании навязчивого Дорофеева и поспешил за таинственной госпожой Ягодинской, которая покидала ресторан. Он увидел мелькнувшую в дверях ее накидку из черной ткани с люрексом, но когда выскочил на порог, окунулся в пустую ночь, озаренную светом фонарей с набережной. Вдалеке блестела серебристой лентой река, вилась по ней лунная дорожка, дрожа и сверкая по тьме, но загадочной женщины не было. Наверное, ее ждал автомобиль, и она успела уехать... Степан разочарованно вздохнул и решил прогуляться вдоль берега – в душный номер возвращаться не хотелось, к пустой болтовне с Яном – тем более. Была надежда познакомиться с Идель – но, видимо, ей не нужны подобные встречи. Да и с чего он взял, что эта женщина, которая, по слухам, избегает общения и публики, а исчезает и появляется внезапно, как призрак из древних курганов, вообще захочет с ним общаться?
Ночь уже спустилась на холмы, окружающий город, и река несла свои воды к далекому морю, а редкие прохожие спешили по своим делам, не обращая внимания на Степана. Он с каким-то странным, внезапно вспыхнувшим раздражением шел вдоль белоснежной балюстрады, мимо широких лестниц, спускающихся к воде, и не мог понять эти скачки настроения. Но на душе стало так паршиво, словно он уже проиграл на аукционе, хотя ничего не предвещало – бизнес его семьи был весьма доходным, и деньги для новинок коллекции Летучев отложил еще пару месяцев тому, когда только впервые услышал про малахитовую ящерку и прочие диковинки.
Плеск волн привлек его внимание и на миг показалось, что там, среди накатывающей на берег пены, что-то блестит, будто огромная рыбина бьет хвостом. Но нет, среди волн пусто. Наверное, усталость. Последние недели он много работал и мало спал.
— Говорят, на прошлом аукционе в Питере вы смогли обойти самого Давыдова с его желанием приобрести подвески императрицы… — послышался рядом низкий хрипловатый голос, и из бархатной синей тьмы шагнула к перилам Идель Ягодинская. Прекрасная и грациозная, с манящей улыбкой.
Откуда она взялась здесь? Степан нахмурился – набережная рядом только что была пустой, лишь только тот странный блеск в воде привлек его внимание.
— Говорят, госпожа Идель всегда появляется там, где есть что-то сказочное и ценное, — в тон ей ответил мужчина, опираясь локтем о балюстраду и пристально глядя на Ягодинскую. Изящная и гибкая, словно змея, она кривила в усмешке свои красные губы и смотрела будто бы сквозь него. Словно никого нет на набережной. – Что в этот раз привлекло ваше внимание?
Удивительное лицо – скуластое, смуглое… Но когда смотришь на нее вблизи, она не похожа на башкирку или татарку… вообще Степан не видел никогда таких странных острых черт, такого разреза глаз. Миндалевидные, но широко распахнутые, опушенные черными ресницами. И такое чувство, что все краски на ее лице – натуральные, что это не макияж… Но разве бывают такие алые губы на смуглых лицах?..
Которые тянет поцеловать. Узнать их вкус. Наверняка он похож на ягодный… с ароматом диких трав и полыни. Ее духи окутывают пряным облаком, слышится начальная нота, цветочная и в то же время раскрывается сердцем терпкая, постепенно переходящая в древесную… сандал и кедр, кажется… амбра. И кажется, исчезла и набережная, и дома на ней… и эти лестницы, и пирс… А он стоит с Идель посреди зеленой тайги, сумрачной и дикой, и смолистые ароматы сосны окутывают их, прячут от всего мира… огромные деревья тянутся к сумрачным серым небесам, что готовы пролиться дождем, и смолы на стволах янтарно светятся в полумраке… а зеленые травянистые глаза Идель скрывают тайны и загадки этого первобытного леса, где живут духи и призраки минувшего… где так легко поверить и в древних горных богов, и духов, что стерегут сокровища среди скал…
Степан моргнул – и видение пропало. Снова шумела рядом река, лился золотой свет фонарей и слышался шум автомобилей большого города. А Идель рассмеялась, изящно выгнувшись, и ее змеиное тело показалось самым желанным для мужчины.
Он мысленно чертыхнулся, надеясь, что она не заметила в его взгляде похоти – хорошее же выйдет начало знакомства. Почему-то Степан был уверен, что эта женщина не из тех, кого будет легко очаровать. Она явно знает себе цену и не кидается в любовные авантюры, как в омут с головой. И не любит наглость.
Но это и интересней. Она разбудила в Степане инстинкт охотника, заставила включиться в самую древнюю игру, правила которой он подзабыл в последние годы. У него никогда не было проблем с женщинами, все, кого он хотел, легко становились его любовницами и надоедали ему так же быстро, как он влюблялся. Хотя в последнее время он уж сомневался, что эти чувства и женщины им имеют хоть малейшее отношение к любви.
А вот Идель… было в ней что-то такое, что зацепило его и подняло в душе бурю чувств, заставило его поверить в то, что за ней он пошел бы даже на край света. Или в ту дикую тайгу, что ему померещилась. Рядом с ней он ощутил странный огонь в груди – давно забытое чувство, жажду обладания… И будто натянутые струны дрожали внутри.
— Зачем тебе шкатулка? – спросила Идель заинтересованно, с легкостью отказавшись от официоза. И это было так легко и естественно, словно они были знакомы долгие годы.
— А с чего ты взяла, что я приехал именно за ней? – вскинул брови Степан. Шагнул к Ягодинской ближе и ощутил новый странный аромат – словно спелая земляника на солнечной поляне…
— Слухами земля полнится… Говорят, в твоей коллекции есть уже брошь императрицы из яшмы, сделанная местными мастерами, когда только начались тут выработки, и колечко одно… носила его, сказывают, сама девка Азовка, а подарила когда-то своему возлюбленному, которого в мире людей оставила… она тогда с чудью лесной уходила в подземный мир — сокровища свои спасти от алчных людей, что пришли на Урал, дабы погубить тот народ…
И такой яростью, такой злобой сверкнули глаза Идель, словно правда верила она во все эти байки. Степану даже жутко стало, показалось, заледенело все вокруг, а сам он в камень превращается от этого взгляда. Но вот она расхохоталась снова, и пропало это ощущение, снова ощутил Степан ветер, и даже шевельнул рукой, чтобы проверить – исчезло ли оцепенение. Разозлился. Да что он, как бабка суеверная, о всякой ерунде думает? И девчонка эта еще чудит – несет такую чушь, что ни в какие ворота! Наверное, потому она всюду особняком – кто захочет с такой ненормальной связываться?..
Но вот то, что она шкатулкой так интересуется… Видимо, кто-то еще решил приобрести эту вещицу и решил отвлечь от себя внимание… Но зачем? Что такого в шкатулке? Степан слышал только то, что она когда-то принадлежала помещикам Демидовым, а мастер ее – неизвестен. Может, с ней связана какая-то легенда?.. Азарт заиграл в его крови хмелем, мужчина ощутил безудержное желание получить эту вещь. И получить Идель.
Она рассмеялась, будто прочла его мысли, и глаза ее насмешливо сверкнули.
— Эта шкатулка будет моей, даже не смей смотреть на нее, — предупредила она и резко оттолкнулась от перил.
Степан хотел перехватить ее за руку, но она вывернулась, и длинный хвост ее змеей обвился вокруг его шеи – странное ощущение тяжести, будто на плечи набросили мельничный жернов, едва не придавило мужчину, и он едва устоял на ногах, в изумлении уставившись на Идель.
Она же резким движением сдернула свои волосы, полоснув его по лицу, и растаяла в туманной ночи, будто ее и не было. А Летучев еще долго стоял у реки, пытаясь прийти в себя и убеждая себя в том, что это просто усталость и недосып. Ему просто показалось все это.
Просто показалось.
Показалось…
Вот только на щеке его остался самый настоящий порез, как от острого предмета, и обычные волосы никак не могли так ранить.
Уральские самоцветы всегда манили коллекционеров. Образ загадочных гор, хранящих несметные сокровища, легенды про древний народ чуди, который исчез бесследно, оставив только предания и сказки… Сестра Степана бредила этими легендами, потому и мечтала получить ящерку, про которую ходили разные слухи. Говорили даже, что с ней связана таинственная легенда про каменных дел мастера, о котором писал Бажов. Как и шкатулка, она вроде как принадлежала раньше этому роду… Конечно, Летучев, будучи слишком рациональным, не верил в эти байки. Но понимал, что вещица, украшенная такой историей, будет иметь большую ценность, чем обычная брошка, пусть даже из более дорогих камней.
И если бы не страстное желание сестренки, то он уступил бы этот лот загадочной женщине, так похожей на легендарную Малахитницу из фильма – статная, высокая, с черными волосами и пронзительным взглядом изумрудных глаз. Хотя ее вроде как больше интересовала шкатулка… И азарт сейчас не давал ему покоя, и он четко осознавал, что будет бороться на аукционе до последнего. Не зря же он бросил все дела, чтобы приехать в эту глушь.
Вернувшись в номер, Степан даже нашел старую энциклопедию в инете и решил почитать о преданиях этого таинственного края. Легенды о мастерстве ювелиров захватили его, и до полночи он сидел за ноутбуком, а за окнами гостиницы плескалась чернильная полночь. Словно огромная черная кошка она заглядывала в номер, сверкая лунными глазами… Степан же всерьез увлекся исследовательскими статьями – оказывается, во всем мире не найти такого места, где так много приисков с драгоценными камнями. Мифы и легенды Урала, конечно, отсылали снова к народу чуди – и девке Азовке, которая осталась хранить сокровище. Идель. Так ее звали по легендам.
А еще – и было очень странно и горько это осознавать – те люди, завоеватели, которые пришли несколько сотен лет тому в эти земли, что-то нарушили. Вечное равновесие. Спокойствие. Уклад той старинной жизни старых коренных народов, которые испокон веков жили среди густых лесов и скалистых гор. Про восстания башкир под предводительством Салавата Юлаева, парень, конечно, знал, и про то что и сейчас в некоторых кругах бурлят страсти и некоторые народы мечтают про национальную республику… А вот про чудь лесную никогда раньше он не слышал, не знал про страшные легенды, в которых рассказывается о том, как жестоко были уничтожены эти народы… В легендах говорится, что жила чудь очень богато, но при этом не было у них войн или алчности, по золоту они ходили и не ценили его так, как белые люди… И вот когда пришли завоеватели, пришла беда. Только тени остались от тех народов, только страшные сказки, которые растаяли в веках…
Степан задумчиво уставился в ночь, а потом захлопнул ноут и вышел на лоджию. Перед ним расстилалась набережная с жемчужным ожерельем огней, чернела река и в свете полной луны в тумане виднелись отроги гор. В такой атмосфере легко было представить, что царица подземного мира Урала явилась к людям, чтобы забрать свое сокровище.
Любопытное совпадение имени отчего-то не шло у Летучева из головы. О Хозяйке Медной горы, о волшебных рудниках, о Полозе и несметных богатствах Урала слышали все, хотя некоторые ученые и считали, что большую часть легенд Бажов придумал. Даже если так – все равно была основа, были местечковые башкирские легенды… были сказки про народ чудь. И старинные рудники действительно находили в горах. Один такой еще в детстве Степана был завален, но он помнил, что оставался небольшой ход, пусть и опасный, которым они с друзьями иногда пробирались в гору. Правда, лет в пятнадцать это было в последний раз – их тогда едва не засыпало, больше рисковать никто не стал. Символично, что брошка, которую хочет получить и его сестра, и Идель – в виде диковинной ящерки, в которую превращалась горная царица в старинных сказках.
Степа вдруг отшатнулся от перил – на них сидела огромная ящерица в… золотой короне?.. Да, именно так. В золотой короне – небольшой, изящной и сверкающей. Мужчина чертыхнулся и закрыл глаза, решив, что от усталости ему уже видится всякая чушь. Но когда он снова посмотрел на перила – ящерка никуда не исчезла. Она сверкала изумрудными глазами и пристально смотрела на него.
— Не смей покупать шкатулку, Степа. Слышишь? Она моя, Степан! Не послушаешься – пеняй на себя! – громкий и отчетливый голос Идель раздался в его голове, а потом послышался смех, похожий на перезвон колокольчиков. Или камнепад в горах…
И все исчезло, как и не было.
— Мне просто нужно выспаться, — пробормотал Летучев и покинул балкон, даже не посмотрев на то место, где только что сидела ящерка.
К черту все эти проклятые видения.
Но сон не принес облегчения или отдыха. Едва коснувшись головой подушки, Степан провалился в жуткий кошмар, в котором он спускался в старый заброшенный рудник, а на камнях извивались жилы малахита, оживая и превращаясь в змей, которые преследовали парня, не давали выйти на поверхность…
Красивая. Черные волосы стянуты в высокий хвост, который перекинут за спину, спина ровная, плечи узкие, изящная, несмотря на свой рост и стать… Черты лица – смуглого, как у башкирки, — словно вырезаны из камня искусным мастером. Высокие скулы, тонкие губы – не накачанные, как сейчас модно, чтобы придать им пухлость. Глаза – миндалевидные, с таким необычным разрезом, словно в ее крови течет восточная кровь. Цвет в полумраке зала невозможно разобрать.
Женщина взглянула на Степана, заметив, как он ее рассматривает. По ее губам, покрытым ярко-алой помадой, скользнула легкая улыбка, словно ей было приятно его внимание. Тонкие дуги бровей взлетели вверх, когда Летучев чуть кивнул ей, словно давней знакомой и отсалютовал своим стаканом с соком.
— Ты ее знаешь? – удивился Ян, заметив эти взгляды.
— Нет, с чего ты взял? Хотя я был бы не прочь познакомиться. Но, судя по всему, вы хоть и не представлены, ты в курсе, кто это…
— Удивительно, что ты не слышал про эту даму, — усмехнулся Ян, старательно пытаясь не глазеть на красотку. – Это уже не первый аукцион, на котором она появляется… просто она чаще бывает там, где такие, как ты, чистюли, не любят бывать.
— Запрещенка? – поднял бровь Степан.
— Можно и так сказать, — скривился его визави. – Это Идель Ягодинская, говорят, она ведет свой род от Демидовых, собирает редкостные камушки и украшения, особенно любит те, за которыми тянется шлейф легенд и сказок, ее даже не пугают проклятые камни, за которыми стоят загадки и кровавые преступления. Так что за шкатулкой будет настоящая охота. Хорошо, что мне она и не нужна особо, не хочу схлестнуться с этой сумасшедшей. Знал бы ты, сколько она на Алтае отдала за венец, найденный в кургане… — Ян присвистнул тихонько. – Можно классную квартиру купить. Откуда у нее деньги, тоже никто не знает. Появилась, как черт из табакерки, год назад. Говорят, живет где-то здесь, рядом с границей с Башкирией, местная, в каком-то небольшом городке. Но дружбы ни с кем не водит, приезжает всегда одна. Как появляется, так и исчезает. Журналисты за ней в прошлый раз гонялись, но так ничего и не добились.
— Странно, что я о ней ничего не знал… — протянул Степан и поймал взгляд незнакомки.
Оказалось, глаза у нее зеленые. Как трава весной… или тайга сибирская. Нет, как малахит… Да, как малахит на срезе.
***
После ужина Степан постарался избавиться от компании навязчивого Дорофеева и поспешил за таинственной госпожой Ягодинской, которая покидала ресторан. Он увидел мелькнувшую в дверях ее накидку из черной ткани с люрексом, но когда выскочил на порог, окунулся в пустую ночь, озаренную светом фонарей с набережной. Вдалеке блестела серебристой лентой река, вилась по ней лунная дорожка, дрожа и сверкая по тьме, но загадочной женщины не было. Наверное, ее ждал автомобиль, и она успела уехать... Степан разочарованно вздохнул и решил прогуляться вдоль берега – в душный номер возвращаться не хотелось, к пустой болтовне с Яном – тем более. Была надежда познакомиться с Идель – но, видимо, ей не нужны подобные встречи. Да и с чего он взял, что эта женщина, которая, по слухам, избегает общения и публики, а исчезает и появляется внезапно, как призрак из древних курганов, вообще захочет с ним общаться?
Ночь уже спустилась на холмы, окружающий город, и река несла свои воды к далекому морю, а редкие прохожие спешили по своим делам, не обращая внимания на Степана. Он с каким-то странным, внезапно вспыхнувшим раздражением шел вдоль белоснежной балюстрады, мимо широких лестниц, спускающихся к воде, и не мог понять эти скачки настроения. Но на душе стало так паршиво, словно он уже проиграл на аукционе, хотя ничего не предвещало – бизнес его семьи был весьма доходным, и деньги для новинок коллекции Летучев отложил еще пару месяцев тому, когда только впервые услышал про малахитовую ящерку и прочие диковинки.
Плеск волн привлек его внимание и на миг показалось, что там, среди накатывающей на берег пены, что-то блестит, будто огромная рыбина бьет хвостом. Но нет, среди волн пусто. Наверное, усталость. Последние недели он много работал и мало спал.
— Говорят, на прошлом аукционе в Питере вы смогли обойти самого Давыдова с его желанием приобрести подвески императрицы… — послышался рядом низкий хрипловатый голос, и из бархатной синей тьмы шагнула к перилам Идель Ягодинская. Прекрасная и грациозная, с манящей улыбкой.
Откуда она взялась здесь? Степан нахмурился – набережная рядом только что была пустой, лишь только тот странный блеск в воде привлек его внимание.
— Говорят, госпожа Идель всегда появляется там, где есть что-то сказочное и ценное, — в тон ей ответил мужчина, опираясь локтем о балюстраду и пристально глядя на Ягодинскую. Изящная и гибкая, словно змея, она кривила в усмешке свои красные губы и смотрела будто бы сквозь него. Словно никого нет на набережной. – Что в этот раз привлекло ваше внимание?
Удивительное лицо – скуластое, смуглое… Но когда смотришь на нее вблизи, она не похожа на башкирку или татарку… вообще Степан не видел никогда таких странных острых черт, такого разреза глаз. Миндалевидные, но широко распахнутые, опушенные черными ресницами. И такое чувство, что все краски на ее лице – натуральные, что это не макияж… Но разве бывают такие алые губы на смуглых лицах?..
Которые тянет поцеловать. Узнать их вкус. Наверняка он похож на ягодный… с ароматом диких трав и полыни. Ее духи окутывают пряным облаком, слышится начальная нота, цветочная и в то же время раскрывается сердцем терпкая, постепенно переходящая в древесную… сандал и кедр, кажется… амбра. И кажется, исчезла и набережная, и дома на ней… и эти лестницы, и пирс… А он стоит с Идель посреди зеленой тайги, сумрачной и дикой, и смолистые ароматы сосны окутывают их, прячут от всего мира… огромные деревья тянутся к сумрачным серым небесам, что готовы пролиться дождем, и смолы на стволах янтарно светятся в полумраке… а зеленые травянистые глаза Идель скрывают тайны и загадки этого первобытного леса, где живут духи и призраки минувшего… где так легко поверить и в древних горных богов, и духов, что стерегут сокровища среди скал…
Степан моргнул – и видение пропало. Снова шумела рядом река, лился золотой свет фонарей и слышался шум автомобилей большого города. А Идель рассмеялась, изящно выгнувшись, и ее змеиное тело показалось самым желанным для мужчины.
Он мысленно чертыхнулся, надеясь, что она не заметила в его взгляде похоти – хорошее же выйдет начало знакомства. Почему-то Степан был уверен, что эта женщина не из тех, кого будет легко очаровать. Она явно знает себе цену и не кидается в любовные авантюры, как в омут с головой. И не любит наглость.
Но это и интересней. Она разбудила в Степане инстинкт охотника, заставила включиться в самую древнюю игру, правила которой он подзабыл в последние годы. У него никогда не было проблем с женщинами, все, кого он хотел, легко становились его любовницами и надоедали ему так же быстро, как он влюблялся. Хотя в последнее время он уж сомневался, что эти чувства и женщины им имеют хоть малейшее отношение к любви.
А вот Идель… было в ней что-то такое, что зацепило его и подняло в душе бурю чувств, заставило его поверить в то, что за ней он пошел бы даже на край света. Или в ту дикую тайгу, что ему померещилась. Рядом с ней он ощутил странный огонь в груди – давно забытое чувство, жажду обладания… И будто натянутые струны дрожали внутри.
— Зачем тебе шкатулка? – спросила Идель заинтересованно, с легкостью отказавшись от официоза. И это было так легко и естественно, словно они были знакомы долгие годы.
— А с чего ты взяла, что я приехал именно за ней? – вскинул брови Степан. Шагнул к Ягодинской ближе и ощутил новый странный аромат – словно спелая земляника на солнечной поляне…
— Слухами земля полнится… Говорят, в твоей коллекции есть уже брошь императрицы из яшмы, сделанная местными мастерами, когда только начались тут выработки, и колечко одно… носила его, сказывают, сама девка Азовка, а подарила когда-то своему возлюбленному, которого в мире людей оставила… она тогда с чудью лесной уходила в подземный мир — сокровища свои спасти от алчных людей, что пришли на Урал, дабы погубить тот народ…
И такой яростью, такой злобой сверкнули глаза Идель, словно правда верила она во все эти байки. Степану даже жутко стало, показалось, заледенело все вокруг, а сам он в камень превращается от этого взгляда. Но вот она расхохоталась снова, и пропало это ощущение, снова ощутил Степан ветер, и даже шевельнул рукой, чтобы проверить – исчезло ли оцепенение. Разозлился. Да что он, как бабка суеверная, о всякой ерунде думает? И девчонка эта еще чудит – несет такую чушь, что ни в какие ворота! Наверное, потому она всюду особняком – кто захочет с такой ненормальной связываться?..
Но вот то, что она шкатулкой так интересуется… Видимо, кто-то еще решил приобрести эту вещицу и решил отвлечь от себя внимание… Но зачем? Что такого в шкатулке? Степан слышал только то, что она когда-то принадлежала помещикам Демидовым, а мастер ее – неизвестен. Может, с ней связана какая-то легенда?.. Азарт заиграл в его крови хмелем, мужчина ощутил безудержное желание получить эту вещь. И получить Идель.
Она рассмеялась, будто прочла его мысли, и глаза ее насмешливо сверкнули.
— Эта шкатулка будет моей, даже не смей смотреть на нее, — предупредила она и резко оттолкнулась от перил.
Степан хотел перехватить ее за руку, но она вывернулась, и длинный хвост ее змеей обвился вокруг его шеи – странное ощущение тяжести, будто на плечи набросили мельничный жернов, едва не придавило мужчину, и он едва устоял на ногах, в изумлении уставившись на Идель.
Она же резким движением сдернула свои волосы, полоснув его по лицу, и растаяла в туманной ночи, будто ее и не было. А Летучев еще долго стоял у реки, пытаясь прийти в себя и убеждая себя в том, что это просто усталость и недосып. Ему просто показалось все это.
Просто показалось.
Показалось…
Вот только на щеке его остался самый настоящий порез, как от острого предмета, и обычные волосы никак не могли так ранить.
***
Уральские самоцветы всегда манили коллекционеров. Образ загадочных гор, хранящих несметные сокровища, легенды про древний народ чуди, который исчез бесследно, оставив только предания и сказки… Сестра Степана бредила этими легендами, потому и мечтала получить ящерку, про которую ходили разные слухи. Говорили даже, что с ней связана таинственная легенда про каменных дел мастера, о котором писал Бажов. Как и шкатулка, она вроде как принадлежала раньше этому роду… Конечно, Летучев, будучи слишком рациональным, не верил в эти байки. Но понимал, что вещица, украшенная такой историей, будет иметь большую ценность, чем обычная брошка, пусть даже из более дорогих камней.
И если бы не страстное желание сестренки, то он уступил бы этот лот загадочной женщине, так похожей на легендарную Малахитницу из фильма – статная, высокая, с черными волосами и пронзительным взглядом изумрудных глаз. Хотя ее вроде как больше интересовала шкатулка… И азарт сейчас не давал ему покоя, и он четко осознавал, что будет бороться на аукционе до последнего. Не зря же он бросил все дела, чтобы приехать в эту глушь.
Вернувшись в номер, Степан даже нашел старую энциклопедию в инете и решил почитать о преданиях этого таинственного края. Легенды о мастерстве ювелиров захватили его, и до полночи он сидел за ноутбуком, а за окнами гостиницы плескалась чернильная полночь. Словно огромная черная кошка она заглядывала в номер, сверкая лунными глазами… Степан же всерьез увлекся исследовательскими статьями – оказывается, во всем мире не найти такого места, где так много приисков с драгоценными камнями. Мифы и легенды Урала, конечно, отсылали снова к народу чуди – и девке Азовке, которая осталась хранить сокровище. Идель. Так ее звали по легендам.
А еще – и было очень странно и горько это осознавать – те люди, завоеватели, которые пришли несколько сотен лет тому в эти земли, что-то нарушили. Вечное равновесие. Спокойствие. Уклад той старинной жизни старых коренных народов, которые испокон веков жили среди густых лесов и скалистых гор. Про восстания башкир под предводительством Салавата Юлаева, парень, конечно, знал, и про то что и сейчас в некоторых кругах бурлят страсти и некоторые народы мечтают про национальную республику… А вот про чудь лесную никогда раньше он не слышал, не знал про страшные легенды, в которых рассказывается о том, как жестоко были уничтожены эти народы… В легендах говорится, что жила чудь очень богато, но при этом не было у них войн или алчности, по золоту они ходили и не ценили его так, как белые люди… И вот когда пришли завоеватели, пришла беда. Только тени остались от тех народов, только страшные сказки, которые растаяли в веках…
Степан задумчиво уставился в ночь, а потом захлопнул ноут и вышел на лоджию. Перед ним расстилалась набережная с жемчужным ожерельем огней, чернела река и в свете полной луны в тумане виднелись отроги гор. В такой атмосфере легко было представить, что царица подземного мира Урала явилась к людям, чтобы забрать свое сокровище.
Любопытное совпадение имени отчего-то не шло у Летучева из головы. О Хозяйке Медной горы, о волшебных рудниках, о Полозе и несметных богатствах Урала слышали все, хотя некоторые ученые и считали, что большую часть легенд Бажов придумал. Даже если так – все равно была основа, были местечковые башкирские легенды… были сказки про народ чудь. И старинные рудники действительно находили в горах. Один такой еще в детстве Степана был завален, но он помнил, что оставался небольшой ход, пусть и опасный, которым они с друзьями иногда пробирались в гору. Правда, лет в пятнадцать это было в последний раз – их тогда едва не засыпало, больше рисковать никто не стал. Символично, что брошка, которую хочет получить и его сестра, и Идель – в виде диковинной ящерки, в которую превращалась горная царица в старинных сказках.
Степа вдруг отшатнулся от перил – на них сидела огромная ящерица в… золотой короне?.. Да, именно так. В золотой короне – небольшой, изящной и сверкающей. Мужчина чертыхнулся и закрыл глаза, решив, что от усталости ему уже видится всякая чушь. Но когда он снова посмотрел на перила – ящерка никуда не исчезла. Она сверкала изумрудными глазами и пристально смотрела на него.
— Не смей покупать шкатулку, Степа. Слышишь? Она моя, Степан! Не послушаешься – пеняй на себя! – громкий и отчетливый голос Идель раздался в его голове, а потом послышался смех, похожий на перезвон колокольчиков. Или камнепад в горах…
И все исчезло, как и не было.
— Мне просто нужно выспаться, — пробормотал Летучев и покинул балкон, даже не посмотрев на то место, где только что сидела ящерка.
К черту все эти проклятые видения.
Но сон не принес облегчения или отдыха. Едва коснувшись головой подушки, Степан провалился в жуткий кошмар, в котором он спускался в старый заброшенный рудник, а на камнях извивались жилы малахита, оживая и превращаясь в змей, которые преследовали парня, не давали выйти на поверхность…
