Сварог, Перун и Велес соединили в сем Посохе Свои Силы. Кто держит сей посох, тот Сварог среди Богов, Перун для людей, Вещий среди духов.
Как Дуб-Стародуб для миров: Яви, Нави и Прави крепко стоит, так Посох Волховской крепко держит власть в Трехмирье.
У волхва две души – одна в теле, другая в Посохе. Как посох на Капище перед Богами воздевши, так и душу свою волхв до Богов возвышает.
Посох сей три мира в себе соединяет: навершие отражает мир Прави и увенчан ликом Бога Перуна; середина отражает мир Яви, а низ Посоха заканчивается медным наконечником и уходит в Мир Нави.
Тебе Боривой передаю я Посох Волхва, а с ним и власть над Родами рассеинов и святоруссов. Правь по чести и справедливости, как записано в Книге Мудрости Перуна.
Боривой принял Посох от отца и занял место Верховного волхва на Кругу.
На поляне перед капищем, на берегу реки Тары люди устроили игрища и хороводы. Боривому поднесли каравай на вышитом полотенце, как первый дар Верховному волхву. В подносящей он узнал ту девушку, что видел в своем сне. Сердце парня открылось новою любви, и зарубцевалась старая рана. Боривой женился и запретил себе вспоминать Ведению.
Только один раз нарушил он свой запрет, когда пришел к погосту ведуньи проводить в последний путь возлюбленную. Он смотрел из-за старой ели и мысленно прощал Ведению. И вместе с прощением, уходили из его души боль и злоба.
Седовласый старец поднялся на небесное капище, обошел кругом, попрощался с родной Землей и рекой Тарой. В густой тишине летней ночи послышалось волнение. Воздух закрутился смерчами и золотая вайтмана, опоясав хран, зависла рядом с Боривоем. Боги Тарх и Тара Перуновичи прибыли попрощаться со старейшим волхвом Тартарии.
Боривой поклонился Богам в пояс, а Боги сообщили ему, что ждут его на кругу Сварожьем. Вайтмана быстро унеслась в небеса, а воздух еще долго кружил в тишине ночи. Полярная Тара провожала старца в последний путь.
Золотая колесница Бога Солнца Хорса медленно поднималась из-за высокого берега обмелевшей Тары. Уставшие от нескончаемой жары кони не спешили к закату, а тихо двигались по проторенному пути. Дневное Светило с грустью оглядело небосвод – ни единого облачка, ни хмари, никакой надежды на приближающийся дождик. Не успевшая отдохнуть за короткую ночь, природа вновь готовилась принимать обжигающие солнечные лучи. Высокие ели, в устоявшемся безветрии, чуть заметно колыхали мохнатыми ветвями, стараясь хоть немного дать прохлады иссохшим иголкам. Широкие кедры глубже вгрызались корнями в таежную землю, в надежде добыть хоть немного влаги для своей кроны. Вечно дрожащие березы и осины не могли равняться на таежных исполинов и медленно гибли, роняя золотые и багряные листья в середине лета.
Из лета в лето Божество Дневного Светила смотрит на эту землю. Солнцеликий Хорс помнит, как в этих местах благоухали вечнозеленые цветы и росли роскошные пальмы. Люди в белых одеяниях построили города и храмы, проложили каналы от рек для орошения полей, воздвигли памятники Богам. Светило не видело, как погибла благодатная Вечная Земля, тучи закрыли небосвод чернью. А когда лучи Хорса смогли пробиться к земле, то тщетно искали привычные рощи и дворцы среди нагромождений снега и льда. С болью смотрело Светило на ледяную пустыню, где на многие круги жизни воцарились одни ледяные ветра Борея.
Однажды Бог Летнего Солнца - Ярило заметил на снегу у горы яркий оранжевый комочек. Чудом взявшаяся в ледяной стране маленькая рыжая лисица замерзала. Сжалился Ярило над зверьком, посоветовался с Вышним Богом Родом и послал на землю очень горячие лучи, которые перебороли ветра Северного Борея и растопили снега, а льды превратили в озера. Снежная равнина вновь ожила, на ней выросли другие деревья: сосны и ели, кедры и лиственницы. Не боялись они холодных ветров Борея и свои листья превратили в тонкие иголочки. Леса вновь наполнились птицами и зверьем. Богиня Тара с братом Тархом Даждьбогом населили земли новыми людьми и передали им Книгу Мудрости отца своего Перуна. Небесный кузнец Сварог дал народу Тартарии серп и соху, показал, как ковать железо. Его супруга – Богиня Лада подарила людям Любовь. Люди привыкли жить в тепле и холоде, построили крепкие жилища, распахали пашни, посеяли хлеб, развели скот. В дар Богам, дарующим жизнь и любовь, возвели на капищах храны.
По зарослям мелкого березняка к высокому увалу реки, неслышно ступая, пробиралась рыжая лисица. Ее свалявшаяся шерсть повисла клочками, на задней ляжке болтался ошметок кожи, зиял след от зализанной раны.
На днях она чудом спаслась из лап волка. Несколько дней лисица не могла поймать тощую мышь, живущую в хвое под вековой лиственницей. Одурманенная дневной жарой, лиса задремала в своем дозоре у норы. Трава, которую не сорвали люди, полегла и пожухла и ее легко усмотрел старый вожак стаи. В мгновения до смерти очнулась лиса от дремоты и совсем рядом увидела голодные глаза волка и слюну, стекающую с его открытой пасти. Острые когти пронзили ляжку и прижали к земле, длинный язык врага облизал желтые клыки. Лиса оскалилась от боли, со всей силы резко рванулась и вырвалась из лап голодного хищника. В каком-то безумии лисица метнулась в сторону, потом в другую, кубарем перекатилась через яму от вывороченных корней ели и, что было духу, пустилась в заросший яр.
Волк в пагоне следил только за ее хвостом и не понял, что хитрая зверица ведет его к верной гибели.
Когда-то на дне яра бил родник и наполнял чашу озерца водой. Многие лета назад вода ушла, на дне выросли молодые деревца, но, от нехватки солнца и питания они горбились, теряли листву и половина из них стояла тонкими острыми пиками. Именно на них и вела грозного врага лисица. Долго бежать она не могла и скоро оказалась бы в лапах серого. Из последних сил, высунув язык, разбрасывая пену и оставляя клочки шерсти на сухих кустах, лиса дотянула до яра. У самого его берега она резко метнулась в сторону и перепрыгнула ручеек, когда-то втекающий в озерцо. От усталости и немочи, ее лапы подвернулись, и она с ходу рухнула в колючий костяничник. После погони, она не могла не только бежать, но даже шевелить ушами. Если бы сейчас к ней подошел волк, она бы не взглянула в его сторону, а закрыв глаза, ждала смерти.
Но план сработал, и лиса явно услышала, как волк полетел в яр, как ломались сухие деревца под его тяжестью, как взвизгивал он от боли, когда острые сучья раздирали его бока. Немного успокоенная, лиса не уснула, а впала в забытьи. На рассвете роса намочила ее нос и лиса очнулась. Зверица медленно встала, прислушиваясь к каждому шороху, подошла к краю яра. Волк лежал на дне, на его шерсти явно виднелась кровь, дыхания слышно не было. Задние лапы хищника зависли на согнувшийся тонкой березке, а морда уткнулась в порыжевший мох. Лиса потянула носом, на запах мертвечины скоро придут другие звери. Она осторожно отошла от края яра и бесшумно поспешила к своей норе у заброшенной медвежьей берлоги.
Несколько дней она пролежала в укрытии, зализывая раны, а когда слюна совсем закончилась и горло перехватила сушь, лиса вновь вышла на охоту. Два подросших худых лисенка все эти дни тянули ее пустое вымя, стараясь высосать хоть немного молока и поскулив уснули, прижавшись друг к другу. Старая жительница тайги обошла все знакомые ручейки и болотца, тщетно ища воду, и вышла к Таре.
С высокого берега зверек оглядел реку, поникшие ивы, алые от восходящего солнца крутые берега. Лисица повела носом и почувствовала опасность. Ее напугала тишина, ни одна птица не щебетала в раннее утро, ни одна рыба не вильнула хвостом на речной глади. Тревожное время наступило в тайге, солнце высушило траву, не выдерживали жару звери, птицы перестали наполнять лес перезвоном голосов. Лесная тишина пугала, заставляла ниже пригибаться к земле, ступать неслышно и держать уши на стороже.
Оставляя борозды на иссохшей земле, лиса спустилась с крутого берега к воде. Спрятавшись под поникшей ивой, она принялась жадно лакать воду. Несколько раз ей казалось какое-то движение на реке, она поднимала голову, всматривалась и вслушивалась, приседала, в стремлении мгновенно взметнуться на кручу, но долгожданная влага, наполнявшая жизнью ее исхудавшее тело, не отпускала. Когда пить было не куда, и ее живот раздулся, как от съеденного зайца, лиса отошла от воды.
Но, что-то заставило ее снова взглянуть на реку. От неожиданности, лиса остолбенела. В пяти аршинах от берега, из воды бесшумно поднялась речная дива и устремила на лису завораживающий изумурудный взгляд. Ее зеленые волосы волнами расплывались по речной глади, тонкие черные брови и открытые зеленые глаза оттеняли белизну лица. Русалка смотрела на лису с беспечным любопытством, а в ее глазах блестели слезы. Лиса взирала на русалку настороженно и с грустью.
С уходом Боривого Срези всю ночь проплакала у поникшей ивы. Наступающее одиночество захлестнуло удавкой и худая лисица, испуганно и жадно лакающая воду, показалась ей исцелением. Русалка приманила в воде крупненького карася и кинула на берег. Голодная лиса, невзирая на страх, с жадностью накинулась на замеревшую рыбу. Срези улыбнулась и кинула лисе еще парочку щучек. Лиса проглотила их в два жевка. Русалка заметила отвисшие соски под пузом нежданной гостьи и обрадовалась, что может помочь лисе сохранить деток, а значит, продлить жизнь. Жизнь, которая казалась для Срези, остановившейся. Она приманила скользского налима и ухватив его за жабры, подарила лисе. В глазах зверька разгорелись огоньки жизни, и она быстро упрятала речного сосунка в желудок.
Сколько бы времени продолжалось эта неожиданная дружба неизвестно, но вдруг, на середине реки, вода пошла рябью, потом закрутилась кругом, рассылая на берега упругие волны. Круг все больше расширялся, и начал углубляться. В образовавшейся воронке вода закрутилась в круговороте, увлекая с собой кувшинки, водоросли, опавшие сухие листья, застигнутых врасплох рыбешек. И лиса, и русалка с ужасом наблюдали за столь странным действом, но вдруг, в глубине воронки что-то перевернулось и с шумом плюхнулось на дно. В это же мгновение, лиса кинулась на крутой берег, цепляясь лапами за островки сухой травы и скрылась в чаще. Русалка, спрятавшись в ветвях поникшей ивы, нырнула поглубже и у самого берега, в густой речной траве, быстрее молнии поплыла к тихой заводи у слияния рек Тары и Кайласки.
----
Поезд «Новосибирск-Москва» мчался по рельсам необъятной Сибири, пассажиры торопились в столицу, увидеть праздничный новогодний салют на главной площади страны. За окнами мелькали заснеженные деревни и полустанки, сосны и ели, укутанные белоснежными шапками и шубами. Окна вокзалов переливались красочными гирляндами, в городах пестрели рекламные вывески магазинов. Приближение праздника чувствовалось повсеместно.
Лида всматривалась в окна вагона, вспоминала летнее путешествие к морю. Сколько было разногласий, размолвок и все-таки они с Костей сохранили свою любовь, отстояли право на счастье. Полгода они перезванивались, частенько говорили по скайпу и вот долгожданная встреча совсем близко.
Многое изменилось в жизни Лиды за это время. После признания Кати, как и предсказывала баба Зина, колдовство ослабело, и как казалось, исчезло. Глобальных катаклизмов в жизни не происходило, она текла размеренно и спокойно.
Через две недели после приезда, ночью Лида проснулась от знакомого звука открывающейся двери. На кухне ее ждал дедок. Попивая чай и причмокивая медом, дедок впервые приветливо улыбнулся, в уголках его глаз засветилась радость.
- Покаялась, девка-то? – спросил он.
- Покаялась, - облегченно вздохнув, ответила Лида, - ни за что бы, ни подумала на нее. И Николай никогда про нее ничего не говорил, и я ничего не слышала про ее любовь. Бывает же такое, столько лет любит в душе, и скрывает. У меня нет на нее зла, только жалость. Из-за ее глупости, ее же дите мается.
- Ну, смотри, - дедок предостерегал, - просто так колдовство не проходит, его отголоски еще будут проявляться, будь начеку.
- Вы же будете рядом? - с надеждой спросила Лида, - вы же не покинете нас?
- Засиделся я у тебя, - уклончиво ответил дедок, - пора мне.
Он соскочил со стола на стул, со стула на пол, засеменил к двери и вышел.
Лида еще посидела за столом, помыла посуду и легла спать. Холод мрачного подземелья больше не ощущался.
Поезд остановился на станции, Лиде опять не спалось. До Москвы ехать чуть больше двух суток. Первая ночь в поезде. Девочки, уставшие от сборов, автобуса и ожидания на вокзале, быстро уснули.
Вале исполнилось четырнадцать лет, она заметно подтянулась, стала выше ростом. Девчушка переписывалась по интернету с Сережей, паренек учился на «отлично» и Валя старалась не отставать.
Света тоже повзрослела, написала серию рассказов о морских путешествиях и отправила в журнал «Мурзилка». Два из них уже опубликовали, чем Света очень гордилась. Теперь ее рассказы с удовольствием слушали все: и мама, и бабушка, и одноклассники и, конечно, веселые хомячки. Валя все так же скептически относилась к творениям сестры.
На хореографии, пока готовились к Новогоднему вечеру, а девочки танцевали в первом ряду, каждый вечер до десяти часов пропадали в школе искусств. Лида ходила их встречать у дверей районного храма искусства. Новогодний концерт прошел хорошо, оттанцевали на «ура» и сейчас девочки спокойно отдыхали.
Еще в начале декабря Костя прислал три билета до Москвы и каждый день звонил, уточнял, как идут сборы в поездку. Лида с большим трудом взяла двухнедельный отпуск в магазине и двадцать седьмого декабря Трифоновы всей семьей выехали в столицу. Дорога проходила по северной ветке, новые станции, новые города, все было интересно. Леса, засыпанные снегом, проплывали за окном, как сказочное царство царя Берендея.
Уезжая, Лида опять оставила на шкафу килограмм сушек и чашку меда для дедка, и мысленно просила его помочь в дороге.
В вагоне ехали самые разнообразные пассажиры. По сравнению с летней поездкой, чувствовалась напряженность в народе. В январе ждали очередного витка цен. В соседнем открытом купе разместилась женщина с двумя маленькими детьми. Неспокойные сын и дочь всю дорогу дрались и делили игрушки. От их визга и крика пассажиры заметно устали, пытались уговаривать детей, даже давали им конфеты и печенья, что бы они хоть какое-то время помолчали.
Особо отличались мужчины с большими сумками – вахтовики. Сейчас, вся страна, что бы выжить ездит работать по вахтам. Мужики, проработав два-три месяца в тайге или тундре, вырывались на свободу, и пили напропалую. В Омске вошли в поезд трое мужчин, сразу же набрали водки и пили всю ночь, уверяя проводников, что в стаканах чай. Но проводники сильно и не вмешивались, пятьдесят процентов пассажиров - вахтовики. Мужчины немного протрезвев, вышли в Тюмени, вагон вздохнул спокойно, но оказалось, ненадолго.
Ближе к Москве начали садиться вахтовики из столицы. В Башкирии, женщина с двумя непоседами вышли, их места заняли двое мужчин. По сумкам, стало понятно, что мужики едут на заработки. Один - лет тридцати, высокий, худой, с вьющимися волосами, второму явно - за пятьдесят, среднего роста и среднего телосложения, лысоватый. Эти двое, видимо начали «принимать» горячительное еще на станции, в поезд сели «под сильным хмельком».
Как Дуб-Стародуб для миров: Яви, Нави и Прави крепко стоит, так Посох Волховской крепко держит власть в Трехмирье.
У волхва две души – одна в теле, другая в Посохе. Как посох на Капище перед Богами воздевши, так и душу свою волхв до Богов возвышает.
Посох сей три мира в себе соединяет: навершие отражает мир Прави и увенчан ликом Бога Перуна; середина отражает мир Яви, а низ Посоха заканчивается медным наконечником и уходит в Мир Нави.
Тебе Боривой передаю я Посох Волхва, а с ним и власть над Родами рассеинов и святоруссов. Правь по чести и справедливости, как записано в Книге Мудрости Перуна.
Боривой принял Посох от отца и занял место Верховного волхва на Кругу.
На поляне перед капищем, на берегу реки Тары люди устроили игрища и хороводы. Боривому поднесли каравай на вышитом полотенце, как первый дар Верховному волхву. В подносящей он узнал ту девушку, что видел в своем сне. Сердце парня открылось новою любви, и зарубцевалась старая рана. Боривой женился и запретил себе вспоминать Ведению.
Только один раз нарушил он свой запрет, когда пришел к погосту ведуньи проводить в последний путь возлюбленную. Он смотрел из-за старой ели и мысленно прощал Ведению. И вместе с прощением, уходили из его души боль и злоба.
Седовласый старец поднялся на небесное капище, обошел кругом, попрощался с родной Землей и рекой Тарой. В густой тишине летней ночи послышалось волнение. Воздух закрутился смерчами и золотая вайтмана, опоясав хран, зависла рядом с Боривоем. Боги Тарх и Тара Перуновичи прибыли попрощаться со старейшим волхвом Тартарии.
Боривой поклонился Богам в пояс, а Боги сообщили ему, что ждут его на кругу Сварожьем. Вайтмана быстро унеслась в небеса, а воздух еще долго кружил в тишине ночи. Полярная Тара провожала старца в последний путь.
Золотая колесница Бога Солнца Хорса медленно поднималась из-за высокого берега обмелевшей Тары. Уставшие от нескончаемой жары кони не спешили к закату, а тихо двигались по проторенному пути. Дневное Светило с грустью оглядело небосвод – ни единого облачка, ни хмари, никакой надежды на приближающийся дождик. Не успевшая отдохнуть за короткую ночь, природа вновь готовилась принимать обжигающие солнечные лучи. Высокие ели, в устоявшемся безветрии, чуть заметно колыхали мохнатыми ветвями, стараясь хоть немного дать прохлады иссохшим иголкам. Широкие кедры глубже вгрызались корнями в таежную землю, в надежде добыть хоть немного влаги для своей кроны. Вечно дрожащие березы и осины не могли равняться на таежных исполинов и медленно гибли, роняя золотые и багряные листья в середине лета.
Из лета в лето Божество Дневного Светила смотрит на эту землю. Солнцеликий Хорс помнит, как в этих местах благоухали вечнозеленые цветы и росли роскошные пальмы. Люди в белых одеяниях построили города и храмы, проложили каналы от рек для орошения полей, воздвигли памятники Богам. Светило не видело, как погибла благодатная Вечная Земля, тучи закрыли небосвод чернью. А когда лучи Хорса смогли пробиться к земле, то тщетно искали привычные рощи и дворцы среди нагромождений снега и льда. С болью смотрело Светило на ледяную пустыню, где на многие круги жизни воцарились одни ледяные ветра Борея.
Однажды Бог Летнего Солнца - Ярило заметил на снегу у горы яркий оранжевый комочек. Чудом взявшаяся в ледяной стране маленькая рыжая лисица замерзала. Сжалился Ярило над зверьком, посоветовался с Вышним Богом Родом и послал на землю очень горячие лучи, которые перебороли ветра Северного Борея и растопили снега, а льды превратили в озера. Снежная равнина вновь ожила, на ней выросли другие деревья: сосны и ели, кедры и лиственницы. Не боялись они холодных ветров Борея и свои листья превратили в тонкие иголочки. Леса вновь наполнились птицами и зверьем. Богиня Тара с братом Тархом Даждьбогом населили земли новыми людьми и передали им Книгу Мудрости отца своего Перуна. Небесный кузнец Сварог дал народу Тартарии серп и соху, показал, как ковать железо. Его супруга – Богиня Лада подарила людям Любовь. Люди привыкли жить в тепле и холоде, построили крепкие жилища, распахали пашни, посеяли хлеб, развели скот. В дар Богам, дарующим жизнь и любовь, возвели на капищах храны.
По зарослям мелкого березняка к высокому увалу реки, неслышно ступая, пробиралась рыжая лисица. Ее свалявшаяся шерсть повисла клочками, на задней ляжке болтался ошметок кожи, зиял след от зализанной раны.
На днях она чудом спаслась из лап волка. Несколько дней лисица не могла поймать тощую мышь, живущую в хвое под вековой лиственницей. Одурманенная дневной жарой, лиса задремала в своем дозоре у норы. Трава, которую не сорвали люди, полегла и пожухла и ее легко усмотрел старый вожак стаи. В мгновения до смерти очнулась лиса от дремоты и совсем рядом увидела голодные глаза волка и слюну, стекающую с его открытой пасти. Острые когти пронзили ляжку и прижали к земле, длинный язык врага облизал желтые клыки. Лиса оскалилась от боли, со всей силы резко рванулась и вырвалась из лап голодного хищника. В каком-то безумии лисица метнулась в сторону, потом в другую, кубарем перекатилась через яму от вывороченных корней ели и, что было духу, пустилась в заросший яр.
Волк в пагоне следил только за ее хвостом и не понял, что хитрая зверица ведет его к верной гибели.
Когда-то на дне яра бил родник и наполнял чашу озерца водой. Многие лета назад вода ушла, на дне выросли молодые деревца, но, от нехватки солнца и питания они горбились, теряли листву и половина из них стояла тонкими острыми пиками. Именно на них и вела грозного врага лисица. Долго бежать она не могла и скоро оказалась бы в лапах серого. Из последних сил, высунув язык, разбрасывая пену и оставляя клочки шерсти на сухих кустах, лиса дотянула до яра. У самого его берега она резко метнулась в сторону и перепрыгнула ручеек, когда-то втекающий в озерцо. От усталости и немочи, ее лапы подвернулись, и она с ходу рухнула в колючий костяничник. После погони, она не могла не только бежать, но даже шевелить ушами. Если бы сейчас к ней подошел волк, она бы не взглянула в его сторону, а закрыв глаза, ждала смерти.
Но план сработал, и лиса явно услышала, как волк полетел в яр, как ломались сухие деревца под его тяжестью, как взвизгивал он от боли, когда острые сучья раздирали его бока. Немного успокоенная, лиса не уснула, а впала в забытьи. На рассвете роса намочила ее нос и лиса очнулась. Зверица медленно встала, прислушиваясь к каждому шороху, подошла к краю яра. Волк лежал на дне, на его шерсти явно виднелась кровь, дыхания слышно не было. Задние лапы хищника зависли на согнувшийся тонкой березке, а морда уткнулась в порыжевший мох. Лиса потянула носом, на запах мертвечины скоро придут другие звери. Она осторожно отошла от края яра и бесшумно поспешила к своей норе у заброшенной медвежьей берлоги.
Несколько дней она пролежала в укрытии, зализывая раны, а когда слюна совсем закончилась и горло перехватила сушь, лиса вновь вышла на охоту. Два подросших худых лисенка все эти дни тянули ее пустое вымя, стараясь высосать хоть немного молока и поскулив уснули, прижавшись друг к другу. Старая жительница тайги обошла все знакомые ручейки и болотца, тщетно ища воду, и вышла к Таре.
С высокого берега зверек оглядел реку, поникшие ивы, алые от восходящего солнца крутые берега. Лисица повела носом и почувствовала опасность. Ее напугала тишина, ни одна птица не щебетала в раннее утро, ни одна рыба не вильнула хвостом на речной глади. Тревожное время наступило в тайге, солнце высушило траву, не выдерживали жару звери, птицы перестали наполнять лес перезвоном голосов. Лесная тишина пугала, заставляла ниже пригибаться к земле, ступать неслышно и держать уши на стороже.
Оставляя борозды на иссохшей земле, лиса спустилась с крутого берега к воде. Спрятавшись под поникшей ивой, она принялась жадно лакать воду. Несколько раз ей казалось какое-то движение на реке, она поднимала голову, всматривалась и вслушивалась, приседала, в стремлении мгновенно взметнуться на кручу, но долгожданная влага, наполнявшая жизнью ее исхудавшее тело, не отпускала. Когда пить было не куда, и ее живот раздулся, как от съеденного зайца, лиса отошла от воды.
Но, что-то заставило ее снова взглянуть на реку. От неожиданности, лиса остолбенела. В пяти аршинах от берега, из воды бесшумно поднялась речная дива и устремила на лису завораживающий изумурудный взгляд. Ее зеленые волосы волнами расплывались по речной глади, тонкие черные брови и открытые зеленые глаза оттеняли белизну лица. Русалка смотрела на лису с беспечным любопытством, а в ее глазах блестели слезы. Лиса взирала на русалку настороженно и с грустью.
С уходом Боривого Срези всю ночь проплакала у поникшей ивы. Наступающее одиночество захлестнуло удавкой и худая лисица, испуганно и жадно лакающая воду, показалась ей исцелением. Русалка приманила в воде крупненького карася и кинула на берег. Голодная лиса, невзирая на страх, с жадностью накинулась на замеревшую рыбу. Срези улыбнулась и кинула лисе еще парочку щучек. Лиса проглотила их в два жевка. Русалка заметила отвисшие соски под пузом нежданной гостьи и обрадовалась, что может помочь лисе сохранить деток, а значит, продлить жизнь. Жизнь, которая казалась для Срези, остановившейся. Она приманила скользского налима и ухватив его за жабры, подарила лисе. В глазах зверька разгорелись огоньки жизни, и она быстро упрятала речного сосунка в желудок.
Сколько бы времени продолжалось эта неожиданная дружба неизвестно, но вдруг, на середине реки, вода пошла рябью, потом закрутилась кругом, рассылая на берега упругие волны. Круг все больше расширялся, и начал углубляться. В образовавшейся воронке вода закрутилась в круговороте, увлекая с собой кувшинки, водоросли, опавшие сухие листья, застигнутых врасплох рыбешек. И лиса, и русалка с ужасом наблюдали за столь странным действом, но вдруг, в глубине воронки что-то перевернулось и с шумом плюхнулось на дно. В это же мгновение, лиса кинулась на крутой берег, цепляясь лапами за островки сухой травы и скрылась в чаще. Русалка, спрятавшись в ветвях поникшей ивы, нырнула поглубже и у самого берега, в густой речной траве, быстрее молнии поплыла к тихой заводи у слияния рек Тары и Кайласки.
----
Поезд «Новосибирск-Москва» мчался по рельсам необъятной Сибири, пассажиры торопились в столицу, увидеть праздничный новогодний салют на главной площади страны. За окнами мелькали заснеженные деревни и полустанки, сосны и ели, укутанные белоснежными шапками и шубами. Окна вокзалов переливались красочными гирляндами, в городах пестрели рекламные вывески магазинов. Приближение праздника чувствовалось повсеместно.
Лида всматривалась в окна вагона, вспоминала летнее путешествие к морю. Сколько было разногласий, размолвок и все-таки они с Костей сохранили свою любовь, отстояли право на счастье. Полгода они перезванивались, частенько говорили по скайпу и вот долгожданная встреча совсем близко.
Многое изменилось в жизни Лиды за это время. После признания Кати, как и предсказывала баба Зина, колдовство ослабело, и как казалось, исчезло. Глобальных катаклизмов в жизни не происходило, она текла размеренно и спокойно.
Через две недели после приезда, ночью Лида проснулась от знакомого звука открывающейся двери. На кухне ее ждал дедок. Попивая чай и причмокивая медом, дедок впервые приветливо улыбнулся, в уголках его глаз засветилась радость.
- Покаялась, девка-то? – спросил он.
- Покаялась, - облегченно вздохнув, ответила Лида, - ни за что бы, ни подумала на нее. И Николай никогда про нее ничего не говорил, и я ничего не слышала про ее любовь. Бывает же такое, столько лет любит в душе, и скрывает. У меня нет на нее зла, только жалость. Из-за ее глупости, ее же дите мается.
- Ну, смотри, - дедок предостерегал, - просто так колдовство не проходит, его отголоски еще будут проявляться, будь начеку.
- Вы же будете рядом? - с надеждой спросила Лида, - вы же не покинете нас?
- Засиделся я у тебя, - уклончиво ответил дедок, - пора мне.
Он соскочил со стола на стул, со стула на пол, засеменил к двери и вышел.
Лида еще посидела за столом, помыла посуду и легла спать. Холод мрачного подземелья больше не ощущался.
Поезд остановился на станции, Лиде опять не спалось. До Москвы ехать чуть больше двух суток. Первая ночь в поезде. Девочки, уставшие от сборов, автобуса и ожидания на вокзале, быстро уснули.
Вале исполнилось четырнадцать лет, она заметно подтянулась, стала выше ростом. Девчушка переписывалась по интернету с Сережей, паренек учился на «отлично» и Валя старалась не отставать.
Света тоже повзрослела, написала серию рассказов о морских путешествиях и отправила в журнал «Мурзилка». Два из них уже опубликовали, чем Света очень гордилась. Теперь ее рассказы с удовольствием слушали все: и мама, и бабушка, и одноклассники и, конечно, веселые хомячки. Валя все так же скептически относилась к творениям сестры.
На хореографии, пока готовились к Новогоднему вечеру, а девочки танцевали в первом ряду, каждый вечер до десяти часов пропадали в школе искусств. Лида ходила их встречать у дверей районного храма искусства. Новогодний концерт прошел хорошо, оттанцевали на «ура» и сейчас девочки спокойно отдыхали.
Еще в начале декабря Костя прислал три билета до Москвы и каждый день звонил, уточнял, как идут сборы в поездку. Лида с большим трудом взяла двухнедельный отпуск в магазине и двадцать седьмого декабря Трифоновы всей семьей выехали в столицу. Дорога проходила по северной ветке, новые станции, новые города, все было интересно. Леса, засыпанные снегом, проплывали за окном, как сказочное царство царя Берендея.
Уезжая, Лида опять оставила на шкафу килограмм сушек и чашку меда для дедка, и мысленно просила его помочь в дороге.
В вагоне ехали самые разнообразные пассажиры. По сравнению с летней поездкой, чувствовалась напряженность в народе. В январе ждали очередного витка цен. В соседнем открытом купе разместилась женщина с двумя маленькими детьми. Неспокойные сын и дочь всю дорогу дрались и делили игрушки. От их визга и крика пассажиры заметно устали, пытались уговаривать детей, даже давали им конфеты и печенья, что бы они хоть какое-то время помолчали.
Особо отличались мужчины с большими сумками – вахтовики. Сейчас, вся страна, что бы выжить ездит работать по вахтам. Мужики, проработав два-три месяца в тайге или тундре, вырывались на свободу, и пили напропалую. В Омске вошли в поезд трое мужчин, сразу же набрали водки и пили всю ночь, уверяя проводников, что в стаканах чай. Но проводники сильно и не вмешивались, пятьдесят процентов пассажиров - вахтовики. Мужчины немного протрезвев, вышли в Тюмени, вагон вздохнул спокойно, но оказалось, ненадолго.
Ближе к Москве начали садиться вахтовики из столицы. В Башкирии, женщина с двумя непоседами вышли, их места заняли двое мужчин. По сумкам, стало понятно, что мужики едут на заработки. Один - лет тридцати, высокий, худой, с вьющимися волосами, второму явно - за пятьдесят, среднего роста и среднего телосложения, лысоватый. Эти двое, видимо начали «принимать» горячительное еще на станции, в поезд сели «под сильным хмельком».
