Пока проводник мыла полы, Лида переместилась за свободный боковой столик. И тут к ней подсел один из вошедших мужчин. В поезде они еще добавили, напарник моложе сразу уснул, а этому захотелось излить душу.
- Праздники подходят,- начал он свою речь, с трудом открывая и закрывая глаза, - а мы должны ехать из дома. А я не хочу ехать, - от возмущения, он сжал рубаху на груди, - я уже елку принес, срубил в лесу, у нас все рубят, - махнул он рукой, показывая, как это легко - срубить елку.- Поставил елку, нарядили с детьми вчера. И за два дня до праздника надо уезжать. Это как? – неожиданным вопросом, закончил он свою вступительную речь.
- В другое время нельзя ехать? - уточнила Лида, - после праздника? В каникулы, скорее всего, и стройка работать не будет или строгий регламент?
- Смена уезжает, а мы заступаем, - мужик совсем опьянел и и подпирал подбородок кистью руки, чтобы не удариться о столик, - они отработали и на праздник поедут домой, а мы едем на работу.
- Дома с работой совсем плохо? - спросила Лида.
- Вот вы едете, разве не видите, что все стоит и ничего не работает, - возмутился собеседник и перевел згляд на окно, за ним проплывал элеватор, с разбитыми окнами, травой на крыше и заросшей деревьями и бурьяном территорией, - вот элеватор. Из нашего совхоза я когда-то сюда возил зерно. Днем и ночью – поток КАМАЗов,- он поднял палец к верху, чтобы показать значимость элеватора в советское время.- Сутками в очереди стояли, торопились зерно в закрома Родины сдать. В страду почти не спали, в совхозной столовой питались. Одно слово – уборочная, было равносильно атаке врага. Все поднимались, у нас подростки-школьники сменщиками просились слезно, - он вновь поднял кверху палец, - а сейчас, от совхоза ничего не осталось. Столовую разобрали, в райцентре какой-то начальник себе дом построил, а столбы и два пролета лестницы на второй этаж, оставили. Представляете, эти два пролета уже восемь лет висят в воздухе, на середине деревни и все ходят и смотрят. А в метель они еще и качаются, даже страшно. Фашистских самолетов не надо, без них разбомбили все деревни,- при этом он еще показала руками, как разбомбили деревни,- и элеватор стоит, - у мужчины на глаза набежали слезы, он опять схватился за рубаху на груди, - вся Россия-матушка стоит, а мы – рабочие, вынуждены бросать семьи, дома и ехать куда-то на заработки.
- И сколько в Москве платят? - поинтересовалась Лида.
- Дома я заработаю десять, максимум двенадцать тысяч,- мужчина пытался считать на пальцах, выпитое туманило его рассудок, - в Москве заплатят тридцать, максимум – сорок тысяч. Разве на десять тысяч сейчас можно прожить?
- Согласна, - Лида не могла оспорить, мужчина говорил правду, - на десять тысяч сейчас не проживешь и семью не прокормишь.
- Вот и я тоже, - мужчина видимо на мгновение задремал, подпертая локтем кисть ослабла и, он чуть не стукнулся головой об столик. Зато сразу проснулся и взглянул на собеседницу, - обидно за страну. Такая держава, а мы, обычные работяги, должны куда-то бежать и бросать дом. У меня дочери двадцать лет будет шестого января, а я даже не смогу присутствовать на празднике.
- А перенести вахту нельзя? - Лида с сочувствием относилась к мужчине.
- Перенести? - мужчина поднял пьяные глаза, - зачем переносить, лучше сразу уволить. На мое место сто новых на очереди стоит. Кто откажется тридцатник зарабатывать за месяц? Никто.
- И давно вы так работаете? - с одной стороны Лиде было неприятно разговаривать с пьяным мужчиной, а с другой, в его словах слышалась боль и горечь безысходности, и главное - он говорил правду.
- Пять лет, - мужчина с трудом поднял голову, - эти годы, можно сказать, выкинутые из жизни. Жизнь идет половинчатая, делится на черное и белое. На «там» и «тут». Получается, там больше проходит, чем тут, если еще и дорогу прибавить. Жизнь пошла на колесах.
Мужчина попытался встать, но поезд, видимо, очень качался, собеседник не удержался и снова сел.
- А у нас места, знаете, очень странные, - начал он опять говорить тихим и таинственным голосом, глядя в окно полузакрытыми глазами, - и поселок наш называется странно.
- И как же? - Лида заинтересовалась.
- «Дебесы». Понимаете?- мужчина вновь посмотрел в окно, как будто хотел рассмотреть свой поселок,- и люди у нас исчезают.- Проговорил он многозначительно и вновь поднял палец кверху.- Моя учительница, очень хорошая женщина, никому вреда не причиняла. Пошла по ягоду и исчезла. Подружкам отвечала в одном месте, но там ее не нашли. А на другой день нашли совсем в другом месте. За сутки, она бы туда никак не дошла, а как там оказалась, - он пожал плечами, - никто не знает. И таких примеров очень много. Поэтому и называют наши места: «Дебесы». Страшное место.
Мужчина совсем опьянел и пошел спать. Держась руками за верхние полки, он с трудом дошел до своего места и рухнул на матрац, не расстилая постели.
Лида еще долго сидела на своем месте и думала о заработках, стране, кочующих по ней мужиках. Трудное время, чтобы выжить, все приспосабливаются, как могут. От заработков вахтовиков тоже хорошего мало, сколько в районе развалилось семей, сколько жен загуляло, сколько детей расхлябалось. С невеселыми мыслями она уснула.
На другое утро за окнами замелькали пригороды столицы, купола церквей, станции электричек. Поезд подходил к Ярославскому вокзалу к четырем часам по московскому времени.
В месте, где соединяются две реки, и воды Кайласки вливаются в воды священной Тары, над берегом зависли древние каменные развалины, сплошь покрытые мхом и полузасыпанные землей и листьями. На дне реки так же встречались каменные глыбы, ровные и гладкие, многие из них покрывали древние письмена, которые, возможно несут важные познания в мир, но их уже никто и никогда не прочтет. Как будто великан вытесал из камня эти глыбы и раскидал по речному руслу. Среди каменных нагромождений в зарослях кувшинок и водорослей, прятался вход в подземный каменный лабиринт. Никто в реке и не вспомнит, в какой круг жизни русалки облюбовали эти руины и обустроили в них свое жилище. Может только Ворчливый сом, по праву считающийся самым старым в реке, слышал что-то от прадедов, но он уже мало говорит, а больше греется на гладком камне в укромной бухточке.
Видимо, много кругов жизни назад, Боги сотворили огромный Каменный дом, со временем его верхняя часть разрушилась, а нижнюю затопила речная вода. В этих темных коридорах выросла Срези. С детства с сестрами они изучили повороты и комнаты своих подземных владений, знали, куда ведут длинные коридоры и высокие ступени. Самые отважные заглядывали в открытые двери, уходящие далеко на верхние уровни Каменного дома - так называла их жилище старая мать-русалка Дива. Отца своего Срези не помнила, мать говорила о нем мало и указывала, что он уплыл на Белое озеро и не вернулся.
Многие круги лет Срези с сестрами и матерью живут в Каменном доме Тары. Все здесь любит Срези: и подводные камни, на которых хорошо греться в солнечных и лунных лучах, и наблюдать за берегом; и густые заросли кувшинок, которыми русалки украшают волосы; и старого Ворчливого сома, что живет в яме между двумя огромными камнями и сторожит скрытую в речной траве дверь, якобы, ведущую к несметным богатствам. Между каменными глыбами легко прятаться и наблюдать, как дерутся злые щуки за когтистого карася или колючего ерша.
Частенько видела Срези, как легко сестры заманивали в реку расенов и святорусов, оказавшихся у Каменного дома. Русалки просили помочь распутать траву на ногах и спасти, и люди, а особенно, мужчины, не думая, кидались в воду ради красавицы, попавшей в беду. Довольные русалки, опутав легковерных, из испуганных девиц сразу превращались в водяных фурий и утягивали в потайные коридоры Каменного дома свои жертвы, которые вечно томились в подводных лабиринтах. Иногда узников выпускали ночами и заставляли расчищать речное дно, перетаскивать камни, убирать разросшиеся корни кувшинок. А потом вновь загоняли на цепи в подводные темницы.
Однажды ночью, увидела Срези молодую девицу, стоявшую на каменной круче. Девица долго плакала и просила Богиню Ладу простить ее, а потом кинулась в воды реки. Срези навсегда запомнила ее, летящую в белой рубахе, как белую чайку над водой. Эта девушка и сейчас сидит в своей подводной коморке и молчит. Срези не единожды пыталась с ней поговорить, но она только вздыхает и плачет. Поговорить с ней удалось Диве. Мать – русалка поведала дочерям, что девица утопилась из-за любви. Не хотел ее отец свадьбы с возлюбленным, а решил выдать за нелюбого, вот она и кинулась от горя в реку. Ее возлюбленный на другую ночь сделал то же самое на том же месте. Но его не приняла река, выбросила безжизненное тело на берег. Не может река исправлять людские ошибки и под водой соединять любящие сердца.
На этом же берегу Срези впервые увидела Бориву. С топором в руках, в длинной вышитой рубахе, он вышел к реке напиться, когда готовили с отцом лес на свое жилище. Сестры хором кинулись к берегу с целью заманить в подводные коридоры такого красивого и сильного молодца. Но Срези отчаянно захлопала хвостом по воде, парень понял неладное и быстро скрылся в лесу. Русалки хотели наказать непокорную сестру и пожаловались матери. Срези, предвидя гнев Дивы, успела уплыть далеко, а когда вернулась, ее проступок забылся.
Но с того дня сердце Срези сладко стучало, когда она видела этого расена. В тот зимний день, что-то разбудило ее и заставило в холодной воде плыть далеко по реке, пока не увидела подо льдом тонущего паренька. В первое мгновение ей захотелось обнять и зацеловать его, увлечь в коридоры Каменного дома, где она одна могла вечно любоваться им. Но тут же ей представилось, как Борива таскает камни на дне и летами сидит в темном подводном коридоре на цепи. Нет, не такого счастья она желала. Пусть он живет, ходит по земле, радуется солнышку и будет ей другом. Поэтому она вынесла его из воды и помогла выбраться из полыньи на лед. Глаза парня, полные благодарности и восхищения навсегда остались в ее памяти. С тех пор, русалка начала дружить с молодым волхвом. Они часто купались в реке летними ночами, Срези поверяла ему тайны Каменного дома, а Борива рассказывал ей смешные истории из жизни людей.
В ту ночь, когда он увидел Ведению, Срези поняла, что сердце любимого покорено красотой земной девушки. А она – так и останется подругой – русалкой. Несколько раз, когда ревность и сердечная боль доводили ее до исступления, она порывалась отомстить за свою душевную муку и утопить ее или его. Но взгляд благодарности и восхищения любимых глаз у проруби, гасил обиду и заставлял смириться. В большом и сильном сердце молодого волхва хватило места и для нежной дружеской любви к русалке. Именно эта любовь поднимала его в опасную минуту и заставляла кидаться в холодную воду Тары, когда Срези запуталась осенью в рыбацких сетях, и когда ее хвост придавило обрушившимся весной берегом. Не щадя себя, сильный парень спасал русалке жизнь и утомленный, радовался ее взгляду благодарности. Он резал острым ножом сети, руками разрывал песок и старался как можно меньше ранить хвост Срези, а для нее его прикосновения казались сладостнее всего на свете.
Встреча с лисой немного развеяло тоску Срези, но горечь разлуки с Боривоем вновь схватила в тиски сердце русалки. Уставшая и грустная приплыла она к Каменному дому и нашла матушку в укромной заводи, греющейся в лучах утреннего Ярилы.
Дива за последние годы начала сдавать, располнела, длинная зеленая рубаха покрывала ее до самого хвоста. Все чаще она грелась на каменных глыбах под солнцем или луной. Ее красивые густые волосы стали темно-зелеными, чешуя поблекла, плавник на хвосте порвался. Но все также озорно и игриво смотрели изумрудные глаза матушки, а изогнутые черные брови хмурились, когда дочери уплывали далеко от дома. Срези прижалась к матери и засунула голову ей под мышку. Значит, дочь пережила страх и хотела спросить совета.
- Ты испугана? - спросила Дива, обнимая и прижимая дочь к себе, - я слышу, как сильно стучит твое сердце.
- Борива уходит в Мир Нави, матушка,- со слезами в голосе проговорила Срези,- я больше никогда его не увижу,- она уткнулась в плечо матери и затряслась от рыданий, даже плавник на хвосте забился о мох на каменной глыбе.
- Люди смертны,- тихо проговорила Дива, вздыхая и поглаживая волосы дочери, - тебе выпало большое счастье, дочь моя. Ты полюбила волхва и твоя любовь не было безответной. Борива, может, и не любил тебя как жену, но очень уважал, не взирая на то, что ты русалка. Рискуя своей жизнью, он спасал твою. Такое бывает очень редко. Ты должна хранить эту любовь. Я думала, ты продлишь наш род и выйдешь замуж за одного из пленников. Но понимая, что твое сердце занято, я не заставляю тебя это делать.
Рядом с матерью Срези всегда было хорошо и спокойно. И сейчас, после пережитых волнений, она положила голову на колени матери, закрыла глаза, и быстрый сон смежил ее веки. Ей приснился Борива, молодой и веселый. На Купальской неделе они доплыли до островка у Крутого поворота Тары и веселились в теплой речной воде. Боривой мог долго задерживать дыхание и нырял на самое дно, пытаясь первым найти камешек, который они вместе бросали в воду. При этом они, как дети, отталкивали друг друга, кидались водорослями и кувшинками, гонялись за перепуганными рыбешками, заглядывали в норы и вытаскивали оттуда упирающихся раков. Обиженные раки тут же прятались обратно, а Срези с Боривой путали их и запихивали в чужие норы. Вместе им было легко и весело. Неожиданно, между ними забурлила вода и открылся Темный омут, огромные желтые глаза, закрывались и открывались, наводя ужас и оцепенение. Боривой что-то хотел крикнуть Срези, и даже подплыть ближе, но вода закрутилась в страшной воронке, отдаляя их все больше и больше. В ушах засвистело, зашумело и протяжный шипящий голос, прошептал совсем рядом: «Скааажииии емууууу. Он доооолжееен знааааать». От сковывающего страха, Срези сразу открыла глаза и проснулась. Пытаясь выровнять дыхание, она вновь обратилась к матери.
- Матушка, расскажи мне, что ты знаешь о Темном омуте? - спросила она, испытывающе глядя в глаза матери и взяла ее за руку.
- Почему ты спрашиваешь? - спокойствие старой русалки сразу прошло, она резко села, отчего стебли кувшинок затрепетали, и белые чаши цветов закачались на воде, и пристально посмотрела на дочь, - ты видела Омут?
- Да, Матушка, - призналась Срези, - я сегодня видела Темный омут на дне реки, и два огромных желтых глаза, - от волнения и страха девушка тоже села и обняла крепко мать, - и голос, такой шипящий тягучий голос, он заставил меня сказать Бориве о моей любви, - русалка какое-то мгновение смотрела на мелкого карасика, пытающегося перекусить стебель кувшинки, потом перевела взгляд вверх на лучи восходящего солнца, отражающиеся в чистой речной воде, - мне было так страшно, Матушка, - она еще крепче прижалась к плечу матери, - а сейчас утром, на том же месте, вода закрутилась в огромную воронку и внутри ее что-то перевернулось. Я так испугалась, - она повернулась к матери и взглянула в ее глаза,- что это? Что ты знаешь о Темном омуте, расскажи мне.
- Праздники подходят,- начал он свою речь, с трудом открывая и закрывая глаза, - а мы должны ехать из дома. А я не хочу ехать, - от возмущения, он сжал рубаху на груди, - я уже елку принес, срубил в лесу, у нас все рубят, - махнул он рукой, показывая, как это легко - срубить елку.- Поставил елку, нарядили с детьми вчера. И за два дня до праздника надо уезжать. Это как? – неожиданным вопросом, закончил он свою вступительную речь.
- В другое время нельзя ехать? - уточнила Лида, - после праздника? В каникулы, скорее всего, и стройка работать не будет или строгий регламент?
- Смена уезжает, а мы заступаем, - мужик совсем опьянел и и подпирал подбородок кистью руки, чтобы не удариться о столик, - они отработали и на праздник поедут домой, а мы едем на работу.
- Дома с работой совсем плохо? - спросила Лида.
- Вот вы едете, разве не видите, что все стоит и ничего не работает, - возмутился собеседник и перевел згляд на окно, за ним проплывал элеватор, с разбитыми окнами, травой на крыше и заросшей деревьями и бурьяном территорией, - вот элеватор. Из нашего совхоза я когда-то сюда возил зерно. Днем и ночью – поток КАМАЗов,- он поднял палец к верху, чтобы показать значимость элеватора в советское время.- Сутками в очереди стояли, торопились зерно в закрома Родины сдать. В страду почти не спали, в совхозной столовой питались. Одно слово – уборочная, было равносильно атаке врага. Все поднимались, у нас подростки-школьники сменщиками просились слезно, - он вновь поднял кверху палец, - а сейчас, от совхоза ничего не осталось. Столовую разобрали, в райцентре какой-то начальник себе дом построил, а столбы и два пролета лестницы на второй этаж, оставили. Представляете, эти два пролета уже восемь лет висят в воздухе, на середине деревни и все ходят и смотрят. А в метель они еще и качаются, даже страшно. Фашистских самолетов не надо, без них разбомбили все деревни,- при этом он еще показала руками, как разбомбили деревни,- и элеватор стоит, - у мужчины на глаза набежали слезы, он опять схватился за рубаху на груди, - вся Россия-матушка стоит, а мы – рабочие, вынуждены бросать семьи, дома и ехать куда-то на заработки.
- И сколько в Москве платят? - поинтересовалась Лида.
- Дома я заработаю десять, максимум двенадцать тысяч,- мужчина пытался считать на пальцах, выпитое туманило его рассудок, - в Москве заплатят тридцать, максимум – сорок тысяч. Разве на десять тысяч сейчас можно прожить?
- Согласна, - Лида не могла оспорить, мужчина говорил правду, - на десять тысяч сейчас не проживешь и семью не прокормишь.
- Вот и я тоже, - мужчина видимо на мгновение задремал, подпертая локтем кисть ослабла и, он чуть не стукнулся головой об столик. Зато сразу проснулся и взглянул на собеседницу, - обидно за страну. Такая держава, а мы, обычные работяги, должны куда-то бежать и бросать дом. У меня дочери двадцать лет будет шестого января, а я даже не смогу присутствовать на празднике.
- А перенести вахту нельзя? - Лида с сочувствием относилась к мужчине.
- Перенести? - мужчина поднял пьяные глаза, - зачем переносить, лучше сразу уволить. На мое место сто новых на очереди стоит. Кто откажется тридцатник зарабатывать за месяц? Никто.
- И давно вы так работаете? - с одной стороны Лиде было неприятно разговаривать с пьяным мужчиной, а с другой, в его словах слышалась боль и горечь безысходности, и главное - он говорил правду.
- Пять лет, - мужчина с трудом поднял голову, - эти годы, можно сказать, выкинутые из жизни. Жизнь идет половинчатая, делится на черное и белое. На «там» и «тут». Получается, там больше проходит, чем тут, если еще и дорогу прибавить. Жизнь пошла на колесах.
Мужчина попытался встать, но поезд, видимо, очень качался, собеседник не удержался и снова сел.
- А у нас места, знаете, очень странные, - начал он опять говорить тихим и таинственным голосом, глядя в окно полузакрытыми глазами, - и поселок наш называется странно.
- И как же? - Лида заинтересовалась.
- «Дебесы». Понимаете?- мужчина вновь посмотрел в окно, как будто хотел рассмотреть свой поселок,- и люди у нас исчезают.- Проговорил он многозначительно и вновь поднял палец кверху.- Моя учительница, очень хорошая женщина, никому вреда не причиняла. Пошла по ягоду и исчезла. Подружкам отвечала в одном месте, но там ее не нашли. А на другой день нашли совсем в другом месте. За сутки, она бы туда никак не дошла, а как там оказалась, - он пожал плечами, - никто не знает. И таких примеров очень много. Поэтому и называют наши места: «Дебесы». Страшное место.
Мужчина совсем опьянел и пошел спать. Держась руками за верхние полки, он с трудом дошел до своего места и рухнул на матрац, не расстилая постели.
Лида еще долго сидела на своем месте и думала о заработках, стране, кочующих по ней мужиках. Трудное время, чтобы выжить, все приспосабливаются, как могут. От заработков вахтовиков тоже хорошего мало, сколько в районе развалилось семей, сколько жен загуляло, сколько детей расхлябалось. С невеселыми мыслями она уснула.
На другое утро за окнами замелькали пригороды столицы, купола церквей, станции электричек. Поезд подходил к Ярославскому вокзалу к четырем часам по московскому времени.
Глава 6.
В месте, где соединяются две реки, и воды Кайласки вливаются в воды священной Тары, над берегом зависли древние каменные развалины, сплошь покрытые мхом и полузасыпанные землей и листьями. На дне реки так же встречались каменные глыбы, ровные и гладкие, многие из них покрывали древние письмена, которые, возможно несут важные познания в мир, но их уже никто и никогда не прочтет. Как будто великан вытесал из камня эти глыбы и раскидал по речному руслу. Среди каменных нагромождений в зарослях кувшинок и водорослей, прятался вход в подземный каменный лабиринт. Никто в реке и не вспомнит, в какой круг жизни русалки облюбовали эти руины и обустроили в них свое жилище. Может только Ворчливый сом, по праву считающийся самым старым в реке, слышал что-то от прадедов, но он уже мало говорит, а больше греется на гладком камне в укромной бухточке.
Видимо, много кругов жизни назад, Боги сотворили огромный Каменный дом, со временем его верхняя часть разрушилась, а нижнюю затопила речная вода. В этих темных коридорах выросла Срези. С детства с сестрами они изучили повороты и комнаты своих подземных владений, знали, куда ведут длинные коридоры и высокие ступени. Самые отважные заглядывали в открытые двери, уходящие далеко на верхние уровни Каменного дома - так называла их жилище старая мать-русалка Дива. Отца своего Срези не помнила, мать говорила о нем мало и указывала, что он уплыл на Белое озеро и не вернулся.
Многие круги лет Срези с сестрами и матерью живут в Каменном доме Тары. Все здесь любит Срези: и подводные камни, на которых хорошо греться в солнечных и лунных лучах, и наблюдать за берегом; и густые заросли кувшинок, которыми русалки украшают волосы; и старого Ворчливого сома, что живет в яме между двумя огромными камнями и сторожит скрытую в речной траве дверь, якобы, ведущую к несметным богатствам. Между каменными глыбами легко прятаться и наблюдать, как дерутся злые щуки за когтистого карася или колючего ерша.
Частенько видела Срези, как легко сестры заманивали в реку расенов и святорусов, оказавшихся у Каменного дома. Русалки просили помочь распутать траву на ногах и спасти, и люди, а особенно, мужчины, не думая, кидались в воду ради красавицы, попавшей в беду. Довольные русалки, опутав легковерных, из испуганных девиц сразу превращались в водяных фурий и утягивали в потайные коридоры Каменного дома свои жертвы, которые вечно томились в подводных лабиринтах. Иногда узников выпускали ночами и заставляли расчищать речное дно, перетаскивать камни, убирать разросшиеся корни кувшинок. А потом вновь загоняли на цепи в подводные темницы.
Однажды ночью, увидела Срези молодую девицу, стоявшую на каменной круче. Девица долго плакала и просила Богиню Ладу простить ее, а потом кинулась в воды реки. Срези навсегда запомнила ее, летящую в белой рубахе, как белую чайку над водой. Эта девушка и сейчас сидит в своей подводной коморке и молчит. Срези не единожды пыталась с ней поговорить, но она только вздыхает и плачет. Поговорить с ней удалось Диве. Мать – русалка поведала дочерям, что девица утопилась из-за любви. Не хотел ее отец свадьбы с возлюбленным, а решил выдать за нелюбого, вот она и кинулась от горя в реку. Ее возлюбленный на другую ночь сделал то же самое на том же месте. Но его не приняла река, выбросила безжизненное тело на берег. Не может река исправлять людские ошибки и под водой соединять любящие сердца.
На этом же берегу Срези впервые увидела Бориву. С топором в руках, в длинной вышитой рубахе, он вышел к реке напиться, когда готовили с отцом лес на свое жилище. Сестры хором кинулись к берегу с целью заманить в подводные коридоры такого красивого и сильного молодца. Но Срези отчаянно захлопала хвостом по воде, парень понял неладное и быстро скрылся в лесу. Русалки хотели наказать непокорную сестру и пожаловались матери. Срези, предвидя гнев Дивы, успела уплыть далеко, а когда вернулась, ее проступок забылся.
Но с того дня сердце Срези сладко стучало, когда она видела этого расена. В тот зимний день, что-то разбудило ее и заставило в холодной воде плыть далеко по реке, пока не увидела подо льдом тонущего паренька. В первое мгновение ей захотелось обнять и зацеловать его, увлечь в коридоры Каменного дома, где она одна могла вечно любоваться им. Но тут же ей представилось, как Борива таскает камни на дне и летами сидит в темном подводном коридоре на цепи. Нет, не такого счастья она желала. Пусть он живет, ходит по земле, радуется солнышку и будет ей другом. Поэтому она вынесла его из воды и помогла выбраться из полыньи на лед. Глаза парня, полные благодарности и восхищения навсегда остались в ее памяти. С тех пор, русалка начала дружить с молодым волхвом. Они часто купались в реке летними ночами, Срези поверяла ему тайны Каменного дома, а Борива рассказывал ей смешные истории из жизни людей.
В ту ночь, когда он увидел Ведению, Срези поняла, что сердце любимого покорено красотой земной девушки. А она – так и останется подругой – русалкой. Несколько раз, когда ревность и сердечная боль доводили ее до исступления, она порывалась отомстить за свою душевную муку и утопить ее или его. Но взгляд благодарности и восхищения любимых глаз у проруби, гасил обиду и заставлял смириться. В большом и сильном сердце молодого волхва хватило места и для нежной дружеской любви к русалке. Именно эта любовь поднимала его в опасную минуту и заставляла кидаться в холодную воду Тары, когда Срези запуталась осенью в рыбацких сетях, и когда ее хвост придавило обрушившимся весной берегом. Не щадя себя, сильный парень спасал русалке жизнь и утомленный, радовался ее взгляду благодарности. Он резал острым ножом сети, руками разрывал песок и старался как можно меньше ранить хвост Срези, а для нее его прикосновения казались сладостнее всего на свете.
Встреча с лисой немного развеяло тоску Срези, но горечь разлуки с Боривоем вновь схватила в тиски сердце русалки. Уставшая и грустная приплыла она к Каменному дому и нашла матушку в укромной заводи, греющейся в лучах утреннего Ярилы.
Дива за последние годы начала сдавать, располнела, длинная зеленая рубаха покрывала ее до самого хвоста. Все чаще она грелась на каменных глыбах под солнцем или луной. Ее красивые густые волосы стали темно-зелеными, чешуя поблекла, плавник на хвосте порвался. Но все также озорно и игриво смотрели изумрудные глаза матушки, а изогнутые черные брови хмурились, когда дочери уплывали далеко от дома. Срези прижалась к матери и засунула голову ей под мышку. Значит, дочь пережила страх и хотела спросить совета.
- Ты испугана? - спросила Дива, обнимая и прижимая дочь к себе, - я слышу, как сильно стучит твое сердце.
- Борива уходит в Мир Нави, матушка,- со слезами в голосе проговорила Срези,- я больше никогда его не увижу,- она уткнулась в плечо матери и затряслась от рыданий, даже плавник на хвосте забился о мох на каменной глыбе.
- Люди смертны,- тихо проговорила Дива, вздыхая и поглаживая волосы дочери, - тебе выпало большое счастье, дочь моя. Ты полюбила волхва и твоя любовь не было безответной. Борива, может, и не любил тебя как жену, но очень уважал, не взирая на то, что ты русалка. Рискуя своей жизнью, он спасал твою. Такое бывает очень редко. Ты должна хранить эту любовь. Я думала, ты продлишь наш род и выйдешь замуж за одного из пленников. Но понимая, что твое сердце занято, я не заставляю тебя это делать.
Рядом с матерью Срези всегда было хорошо и спокойно. И сейчас, после пережитых волнений, она положила голову на колени матери, закрыла глаза, и быстрый сон смежил ее веки. Ей приснился Борива, молодой и веселый. На Купальской неделе они доплыли до островка у Крутого поворота Тары и веселились в теплой речной воде. Боривой мог долго задерживать дыхание и нырял на самое дно, пытаясь первым найти камешек, который они вместе бросали в воду. При этом они, как дети, отталкивали друг друга, кидались водорослями и кувшинками, гонялись за перепуганными рыбешками, заглядывали в норы и вытаскивали оттуда упирающихся раков. Обиженные раки тут же прятались обратно, а Срези с Боривой путали их и запихивали в чужие норы. Вместе им было легко и весело. Неожиданно, между ними забурлила вода и открылся Темный омут, огромные желтые глаза, закрывались и открывались, наводя ужас и оцепенение. Боривой что-то хотел крикнуть Срези, и даже подплыть ближе, но вода закрутилась в страшной воронке, отдаляя их все больше и больше. В ушах засвистело, зашумело и протяжный шипящий голос, прошептал совсем рядом: «Скааажииии емууууу. Он доооолжееен знааааать». От сковывающего страха, Срези сразу открыла глаза и проснулась. Пытаясь выровнять дыхание, она вновь обратилась к матери.
- Матушка, расскажи мне, что ты знаешь о Темном омуте? - спросила она, испытывающе глядя в глаза матери и взяла ее за руку.
- Почему ты спрашиваешь? - спокойствие старой русалки сразу прошло, она резко села, отчего стебли кувшинок затрепетали, и белые чаши цветов закачались на воде, и пристально посмотрела на дочь, - ты видела Омут?
- Да, Матушка, - призналась Срези, - я сегодня видела Темный омут на дне реки, и два огромных желтых глаза, - от волнения и страха девушка тоже села и обняла крепко мать, - и голос, такой шипящий тягучий голос, он заставил меня сказать Бориве о моей любви, - русалка какое-то мгновение смотрела на мелкого карасика, пытающегося перекусить стебель кувшинки, потом перевела взгляд вверх на лучи восходящего солнца, отражающиеся в чистой речной воде, - мне было так страшно, Матушка, - она еще крепче прижалась к плечу матери, - а сейчас утром, на том же месте, вода закрутилась в огромную воронку и внутри ее что-то перевернулось. Я так испугалась, - она повернулась к матери и взглянула в ее глаза,- что это? Что ты знаешь о Темном омуте, расскажи мне.
