— Вы все задержаны и должны проследовать с нами в участок, — сказал высокий темноволосый мужчина, подошедший следом за первым полицейским.
— Но… — попыталась возмутиться Мэри.
— Мисс, на все вопросы вам ответят в полиции, — бросил на плохом английском человек в форме. — Прошу, не заставляйте применять к вам силу. Пойдемте!
*******
Дождь барабанил по крышам дробно и однообразно, смывая прошлое и унося его в реку забвения. Черное крыло отчаянья накрыло душу Гвендолин, заставляя ее забиться в самый дальний уголок хрупкого тела девушки. Сейчас Гвен, глядя в спину князя, стоящего в нескольких шагах от нее перед приоткрытым окном и пристально всматривающегося в ночную тьму, ясно поняла, что ее привычная и спокойная жизнь дала трещину — глубокую, словно бездонная пропасть, и необратимую, словно сама смерть… Она беспощадно разделила ее существование на этой земле на до и после. Гвен прекрасно осознавала, что путь назад для нее отрезан, она уже никогда не сможет вернуться в такой мир, каким его помнила. Верно ведь говорят, что в одну и ту же реку войти дважды невозможно. Попав в хитроумную ловушку грозного князя ночи, Гвендолин навеки потерялась в темных лабиринтах его вечности и его же прихоти, став безвольной игрушкой в умелых руках Дракулы. И когда ее настигнет смерть, а в том, что эта старуха протянет ей свою костлявую руку в ближайшее время Гвен уже ни минуты не сомневалась, ей достанется лишь бренная оболочка, ибо душа и сердце Гвендолин умирали в это самое мгновение. В момент, когда лезвие беспощадного серебряного злодея коснулось ее кожи, в ней что-то изменилось, вынудив раз и навсегда пересечь воды Стикса.
Первый шок прошел, сил плакать не было, да и смысла в этом было ноль, поэтому Гвендолин отрешенно смотрела на то, как алое пятно ее крови растекается бесформенной кляксой по дорогому персидскому ковру ручной работы, отмечая про себя причудливость получившегося узора. Рядом на полу валялся и нож, нанесший одним точным движением сокрушительный удар по самолюбию Гвен и ее мировоззрению, в одночасье разрушив все, что она любила, во что верила и что знала. Внутри нее сейчас образовалась глубокая яма, в которую она мысленно падала.
Дракула прекрасно чувствовал состояние своей гостьи, для этого ему не нужно было даже смотреть ей в глаза или читать мысли. Князь отчетливо слышал ровный, но тихий стук ее сердца, из которого, казалось, уходила сама жизнь. Он ожидал от Гвен чего угодно: слез, истерики, криков, возмущения, но не этого обреченного спокойствия. Ему так хотелось схватить ее за плечи и что есть силы встряхнуть, заставляя проявить хоть какие-то эмоции, но по непонятным даже для самого себя причинам, он этого не делал, а подобно ей стоял, словно истукан, и созерцал дождь, омывающий своими горькими слезами город. Это было настоящее проклятие его бессмертного существования, он подобно царю Мидасу уничтожал все вокруг себя, к чему прикасался.
Мысленно выругавшись, Влад отогнал мрачные мысли и, оторвавшись от своего увлекательного занятия, направился к массивному письменному столу, стараясь не смотреть на Гвен. Объяснить подобное поведение Дракула не мог даже самому себе. В нем не было сочувствия, жалости или сострадания, его поступками руководили как всегда холодный расчет, жесткая логика и жажда власти, но все же, что-то явно не давало покоя грозному князю. Где-то на задворках сознания мелькали непривычные думы, так выводившие из себя Владислава, заставляя снова перебирать по крупицам и анализировать причины, по которым его обычно холодный разум отказывался служить своему хозяину, обрушивая на него целый шквал чувств.
Спонтанно проявившиеся в нем эмоции весьма трудно было бы назвать симпатией, скорее это был чистой воды азарт. Влад хотел подчинить мисс Оллфорд своей воле, желая вызвать в ней трепет по отношению к своей персоне, уж очень не давали ему покоя упрямство и бесстрашие Гвендолин. К тому же именно ей Дракула отвел одну из главных ролей в своем кровавом спектакле — использование в качестве приманки для старого недруга. О том, что в его закованном в многовековой лед сердце могут зародиться какие-то чувства, Владислав даже думать не хотел. Более того Дракула был абсолютно уверен в том, что полностью контролирует ситуацию.
Привычный к женским слезам и капризам, которыми его буквально заливали и засыпали, как его бывшие невесты, так и представительницы древнейшей профессии, услугами которых он изредка пользовался, он никак не ожидал увидеть в хрупкой девушке при всей ее эмоциональности подобную невозмутимость рассудка. В который раз поразившись ее внутренней силе и способности держать себя в руках, Влад, загнав непрошеные чувства как можно дальше в глубины сознания и устроившись за антикварным резным столом, взял ручку в форме пера и лист гербовой бумаги и начал что-то быстро писать. Закончив послание, Дракула позвал Больдо и отправил его в полицию. Затем князь стремительно повернулся, поднял руку, жестом велев Гвендолин молчать.
— Уже почти полночь и дождь закончился, — сухо бросил он, пройдя мимо Гвен и открыв дверь. — Если мы хотим поставить в этом деле точку, то стоит поторопиться. Только сначала нужно обработать вашу рану, — добавил он. — Елена! — голос вампира разнесся эхом по всему дому, нарушая покой его немногочисленных обитателей.
Несколько минут спустя в комнату вошла невысокая рыжеволосая девушка и поинтересовалась, что угодно Хозяину. Получив инструкции, она покинула кабинет Дракулы, но тут же вернулась, принеся аптечку. Обработав руку Гвендолин антибактериальным средством, она засыпала рану стрептоцидом и забинтовала. Проделав все манипуляции в полной тишине, девушка, слегка кивнув князю, спешно покинула его покои.
— Отлично, — сказал Владислав, осмотрев руку Гвендолин. — Пойдемте!
Не проронив ни слова, Гвендолин послушно встала с кресла и последовала мрачной безмолвной тенью за Дракулой, растворившимся, словно бестелесный призрак, во тьме ночи.
*******
Небольшой душный кабинет, куда поместили задержанных для допроса историков, давил на психику оказавшихся в нем людей, заставляя теряться в догадках и строить различные предположения по поводу своего заключения под стражу.
— Я ничего не понимаю, — тяжело вздохнув, произнесла мисс Саваж, привалившись к обшарпанной стене крохотного помещения.
— Скажите спасибо, что нас, словно зверей, не посадили за решетку, — бросил Гиозо, прохаживаясь по кабинету и заглядывая в камеры слежения, установленные по периметру помещения.
Время текло очень медленно, складывалось ощущение, что стрелки на настенных часах стоят на месте, не желая более выполнять свою работу и отмерять минуты и часы. Разговор у взятых под стражу историков не клеился, тяжелые мысли сейчас терзали каждого из присутствующих. Они сидели молча, в абсолютной тишине, которую, казалось, при желании можно было даже потрогать. Поэтому неудивительно, что лязг отодвигающегося засова на железных дверях произвел эффект разорвавшейся бомбы, враз выдернув людей из размышлений и заставив сконцентрировать все свое внимание на вошедшем.
— Я не буду тратить время разводя вас по комнатам и по десять раз спрашивая об одном и том же, — слова оказались в кабинете раньше, чем говоривший их полицейский. Он сразу решил расставить все точки над «i». Довольно высокий мужчина, подтянутый, с шикарной черной шевелюрой и одетый в штатское, неспеша прошел к единственному перекошенному столу и, устало опустившись на трехногий табурет, положил перед собой толстую пластиковую папку. — У меня к вам всем только один вопрос: что вы можете рассказать о Петше Луческу? — и начальник полиции Тырговиште Лучиан Кришан обвел каждого из присутствующих в допросной тяжелым взглядом.
— А что мы можем о нем рассказать? — спокойно поинтересовался Ван Хельсинг. — Он вместе с нами работает над реставрацией замка, местный уроженец и довольно неплохой человек, насколько я могу судить.
— Да, — вставила Брижит, — тихий и спокойный парень, учтивый. Хорошо разбирается в истории. В моем университете сейчас рассматривают его кандидатуру на роль моего ассистента. Сорбонна, — уточнила она, заметив вопросительный взгляд полицейского.
— Вы знали о том, что его сестра была проституткой, постоянно клянчившей деньги на якобы уход за больной матерью, которая страдала четвертой стадией рака костей? — спросил Кришан, внимательно следя за реакцией на свои слова.
— Нет, понятия не имели, — удивленно ответил Андор.
— По-моему, это далеко не та информация, которой хочется делиться со всеми подряд, — несколько резко проговорил Гэбриэл, начиная понимать, к чему клонит начальник полиции. — Вы же не думаете, что именно он этот пресловутый вампир-убийца?
— Как сказать, — выдохнул Лучиан. — Когда Петша вернулся домой, он нашел мать мертвой, а Моника даже не знала, что та умерла, потому что не появлялась дома уже несколько месяцев. Дом их на отшибе, соседей практически нет — вот никто и не заметил, что женщины не стало. Они сильно поругались с сестрой и тут же, несколько дней спустя, ее находят мертвой, а он сидит над ней весь в ее крови. Не находите, что это очень удобное стечение обстоятельств?
— Я так понимаю, вы намекаете на то, что Петша убивал девушек, похожих на его сестру, чтобы скрыть истинную жертву, ради которой вся эта история с вампирами и была затеяна.
— Думаю, он просто хотел сбить следствие со следа, так сказать, скрыв за другими своими жертвами истинный мотив своего преступления.
Кришан даже не подозревал, насколько близок был к истинному положению вещей. Но, к сожалению, он выбрал не того подозреваемого. А поставив не на ту лошадь в своем расследовании, он пустил под откос и весь процесс дознания. Вроде бы все и было: и мотив, и возможность, и средства, и улики, и свидетельства очевидцев, и задержание на месте преступления, а вот что-то не складывалось в этой общей картине. И это не давало покоя начальнику полиции. Для этого он и вызвал коллег парня на допрос, но, по-видимому, они вообще были не в курсе его личной жизни. Что и говорить, люди, полностью поглощенные своей работой. Хорошо, хоть по именам друг друга знают. Что с них возьмешь… Раздосадованный очередной потерей времени, Кришан покинул допросную громко хлопнув дверью, оставив ничего непонимающих людей переваривать полученную информацию.
— Посидят, подумают, — размышлял про себя Лучиан, — возможно, что-то и вспомнят. Не может быть, чтобы никто из них ничего не знал или не замечал никаких странностей в поведении этого парня.
— Просто охринительно! — выпалила Мэри, падая на стул, почему-то намертво приколоченный к полу.
— Да уж, дела, — согласно кивнул Андор, потирая переносицу и пытаясь осознать новости, которыми только что ошарашили их дружную компанию. — Это просто не может быть правдой. Мы же столько времени проводим вместе. Неужели мы бы ничего не заметили?
— Кстати, а где Лейси и Бен? — спросил все это время молчавший, словно воды в рот набрал, Гиозо Ковач.
— Там же, где и Гвен, по всей вероятности, — бросил Катона.
— У них… — мисс Литтл немного замялась, прежде чем продолжить, помня просьбу подруги никому ничего не говорить, — что-то типа отношений.
— Что у всех троих? — хохотнул Гиозо. — Отстал я от жизни, однако.
— Да нет же, конечно, — немного покраснев уточнила Мэри, — у Лейси с Беном. А вот где Гвендолин не известно. Я ее вообще с утра не видела.
— Прекрасно! И это дает им повод сбегать с работы и шататься невесть где?! — возмущенно выдохнула Брижит, понимая, что ни черта они друг про друга не знают. Поэтому совершенно неудивительно, что и всплывают подобные подводные камни.
В комнате снова повисла почти осязаемая тишина, каждый из присутствующих задумался о том, что же их ждет дальше. А, судя по тому, что происходило вокруг, ничего хорошего им в ближайшее время не светит. В лучшем случае их имена станут трепать газетчики, наперебой рассказывая ужасные подробности этой трагедии, не забыв при этом все приукрасить суеверным вампирским колоритом. В худшем же, их будут мариновать в полиции до тех пор, пока подозрения не подтвердятся или не опровергнутся и преступления не будут раскрыты.
*******
Оказавшись на улице, Гвендолин оглянулась в поисках Дракулы, но его нигде не было. Тяжело вздохнув, она решила идти, куда глаза глядят, потому что не имела ни малейшего представления о том, где может нанести свой следующий удар убийца. Справедливо рассудив, что неприятности сами ее найдут, как, впрочем, это всегда и происходит, Гвен направилась вверх по извилистой дороге, которая несколько минут спустя вывела ее на утопающий в зелени и ярко освещенный многочисленными фонарями бульвар.
— Вы бы еще на главную площадь вышли и транспарант развернули, — услышала она сзади голос, полный сарказма. — Думаете, наш убийца будет искать своих жертв в самом сердце города?
— Я вообще уже ничего не думаю, — зло бросила она в ответ. — За меня это делаете вы, поэтому полностью умываю руки. Говорите, куда идти, — огрызнулась Гвендолин, едва сдерживая гнев, клокотавший в глубинах ее сознания, словно вулкан, готовый в любой момент извергнуть потоки лавы и уничтожить все вокруг себя.
— Кажется, апатия уступила все-таки место своей вздорной сестрице-ярости, — усмехнулся Владислав. — Такой вы мне нравитесь больше, а то я уж грешным делом начал сомневаться в своем выборе.
— Очень рада за вас, — буквально упав на скамью, окруженную красивыми цветами в высоких вазонах, сказала Гвен. — А вот вы мне никаким не нравитесь.
— Неужели? — задорная мальчишеская улыбка скользнула по лицу Дракулы. — То-то я смотрю вы все время крутитесь рядом и ищите приключения на свою… — князь сделал эффектную паузу, — голову.
— А кто в этом виноват? — вспылила девушка, наблюдая за спокойным, словно древний сфинкс, князем. Казалось, что все происходящее его не касается, настолько отрешенным сейчас был его взгляд. — Вы словно огромный тарантул, сидите и дергаете всех за нити, чтобы ваши жертвы, по неосторожности попавшие в умело расставленные сети, послушно исполняли все ваши приказы, — проговорила Гвендолин, продолжая всматриваться в глаза своего собеседника, но они не выражали ровным счетом ничего. В них была лишь пустота и, как на миг показалось Гвен, усталость. — Вот только не пойму, зачем вам все это понадобилось? И главное, зачем вам я? Жили бы себе спокойно, наслаждаясь вечностью и бессмертием.
— Всему свое время, не бегите впереди паровоза, — полностью проигнорировав выпад Гвен и ее пламенную речь, философски заметил Дракула, присев рядом с мисс Оллфорд на скамью. — К тому же вы сначала проживите шестьсот лет, тогда-то мы с вами и поговорим об этом в следующий раз, — губ коснулась едва уловимая загадочная усмешка.
— Сами живите, — буквально прорычала Гвен, снедаемая гневом и усталостью. — Мне надоели все эти игры.
— Да что вы? Мы же только начали, — с неприкрытой иронией заметил Дракула. — К тому же, если бы не вы, то не было бы и половины этого спектакля. Мне пришлось на ходу менять почти все свои планы, — заключил Влад под удивленным взглядом своей спутницы.
— Просто потрясающе! Так, оказывается, это все моя вина?! Катитесь в Ад со своим театром! — зло выпалила Гвендолин.
