— Она у него, — прошептала Лейси, схватив из последних сил Ван Хельсинга за руку.
— Кто? — удивленно спросил Гэбриэл.
— Гвен у Дракулы, — выдохнула несчастная мисс Браун и лишилась чувств.
— Андор, Гиозо, — обратился Гэбриэл к парням, которые хоть и были в таком же шоке, как и остальные, но все же сохранили толику спокойствия, — вы остаетесь за старших. Если я не вернусь до вечера немедленно собирайте вещи и уезжайте из Тырговиште как можно скорее. Возвращайтесь по домам.
— Боже! — выдохнул Петша и осенил себя крестом, только сейчас догнавший своих коллег и заметивший насаженного на кол Бена.
— Но, профессор, — попытался возразить Ковач, — а как же Гвен? Нужно непременно ее найти. Она может быть в страшной опасности. Да и наша работа?
— Гиозо, забудь обо всем, тем более о работе. Забудь вообще о том, что ты когда-то здесь был, — отрезал Гэбриэл.
— Что значит, если вы не вернетесь? — спросил ошарашенно Андор, до которого дошли слова Ван Хельсинга. — Что…
— Ничего не значит. Просто сделайте так, как я говорю, и все будет хорошо, — произнес Гэбриэл и, резко развернувшись, практически в мгновение ока скрылся из вида.
*******
Снова поднявшись на второй этаж своего мрачного убежища и, пройдя по длинному коридору, Дракула вошел в комнату для гостей.
— Что происходит? — с трудом выдавила Гвендолин, едва князь переступил порог комнаты.
Драган, который был все еще в комнате, молча подал мисс Оллфорд стакан с водой и несколько капсул. С легким недоверием взглянув на мужчину, весьма похожего на только что вошедшего Дракулу, она все-таки проглотила предложенное лекарство. Затем откинулась на подушку, но тут же, поморщившись, сбросила насквозь пропитанную кровью постельную принадлежность на пол и привалилась просто к деревянной спинке кровати.
— Первый акт нашего спектакля успешно окончен, декорации установлены и нужный антураж создан, — усаживаясь в кресло, устало проговорил Дракула, смотря куда-то сквозь Гвен. — И теперь мы можем спокойно поговорить.
Владислав кивнул Драгану и тот молча покинул комнату, плотно затворив за собой массивную дверь. Еще какое-то время в помещении висела вполне себе осязаемая тишина. Князь никак не мог собраться с мыслями, чтобы огорошить свою гостью открывшейся правдой, после которой, как он прекрасно понимал ни одна таблетка, предусмотрительно данная ей Драганом, уже не поможет. Кто сказал, что вампиры не умеют чувствовать, тот явно не был знаком ни с одним из них. Потому что вампиры — это люди, утратившие смертность, но никак не эмоции. И сейчас, как никогда раньше, Владислав ощущал все прелести еще сохранившейся в нем человечности.
— Князь, я состарюсь и умру раньше, чем вы соизволите промолвить хотя бы слово, — одарив пасмурным взглядом все еще молчавшего Влада, сказала Гвендолин. — Это у вас вечность в запасе, у меня же ее нет.
— Я смотрю, вы не растеряли дерзости, мисс, — бросил Дракула, привычно закидывая ногу на ногу и складывая руки домиком.
— Не томите, — сменив неудобное положение, попросила Гвен.
— Не пожалейте о своей горячности, — проговорил Влад. — Вы знали, что у вас был брат?
— Что? — выдохнула Гвен, с неверием смотря на своего собеседника. — Брат? И почему был? Куда он делся?
— Скажем так, отправился в лучший мир.
— В каком смысле? — все еще не до конца понимая, что хочет донести до нее своими словами Дракула, переспросила Гвендолин, слегка поправив все время сползающую на глаза повязку.
— В самом прямом, — уточнил Влад. — Я…
— Вы хотите сказать, что… — она замолчала на мгновение, пытаясь осмыслить сказанное, — убили его? — выдавила она.
Дракула четко уловил момент, когда Гвен, собрав остатки сил, попыталась наброситься на него с кулаками. Легко перехватив ее на середине пути, он силой усадил ее на постель, но она снова попыталась вскочить.
— Сидеть! — рявкнул Влад так, что его, наверное, услышали все обитатели дома.
Затем Дракула подошел к небольшому резному шкафчику, стоящему в углу комнаты, и достал оттуда изящную алюминиевую шкатулку. Взяв там же небольшой бронзовый ключ, он открыл ее и тут же, словно по волшебству, среди зеркал появилась бутылка превосходного Hennessy Beaute du Siecle Cognac. Она медленно поднялась со дна шкатулки на подносе вместе с бокалами. Взяв один из четырех, Влад налил в него янтарную жидкость. После чего протянул его Гвен.
— Пейте! Другого успокоительно у меня под рукой нет. Если, конечно, не хотите, чтобы я блокировал ваши эмоции насильно, — сказал он, выжидательно уставившись на Гвендолин.
Дождавшись пока Гвендолин послушно выпьет спиртное, он предусмотрительно забрал у нее стакан и буквально упал в глубокое кожаное кресло, вытянув ноги.
— Эти сутки поистине бесконечны даже по моим меркам, — едва слышно проронил князь. — Но самое смешное, что еще не вечер и нас ждет продолжение Марлезонского балета.
— Идите к черту! — пытаясь справиться со слезами, произнесла Гвен. — Почему вы не позвали меня? Почему не дали даже возможности взглянуть ему в глаза? Что вы за человек такой?
— Ну, видимо, потому что я уже давно не человек, — на мгновение прикрыв глаза и загоняя внутрь своего зверя, тихо ответил князь.
— А этот доктор, Драган, он похож на вас, — укладываясь на бок, на край кровати, произнесла Гвендолин. — Не так, чтобы уж очень, но что-то неуловимое во внешности, жестах.
— Он мой потомок, пра-пра-пра и так далее внук, — наблюдая за Гвен из-под полуопущенных ресниц, ответил Дракула, прекрасно понимая, что Гвендолин тянет время, пытаясь совладать с собой. Он ощущал биение ее сердца, то, как оно из бешеного танца переходит в почти спокойное состояние, расслабленное алкоголем.
Слезы вновь заструились по щекам мисс Оллфорд, но Гвен, пару раз всхлипнув и зло вытерев соленые дорожки рукой, все-таки обратила вопрошающий взор на Влада, давая тому понять, что готова продолжить тяжелый для нее разговор.
— Так вот, ваш американский коллега Мюррей…
— Он мой брат? — перебила девушка Дракулу. — Но это невозможно.
— Возможно, — кивнул Владислав. — Не знаю, в курсе вы или нет, но ваш отец, будучи студентом, много путешествовал по миру, налаживая деловые связи с потенциальными партнерами по бизнесу, что достался ему в наследство. И когда он был в Америке по делам, вас, я так понимаю, и на свете еще не было, встретил там женщину, с которой провел какое-то время и, надеюсь не стоит объяснять, откуда берутся дети? — лукавая улыбка слегка тронула губы Влада. В ответ Гвен только застонала, закатив глаза. — Потом он спокойно вернулся домой, женился на вашей матери и родились вы. Герцог, в венах которого течет голубая королевская кровь, Гарольд Оллфорд не имел ни малейшего понятия, что у него в чужой стране несколькими годами ранее на свет появился сын — Бенджамин Гарольд, естественно носивший фамилию матери. Почему мать Бена не сообщила ему о своей беременности, вы, боюсь, уже никогда не узнаете, потому что Кристин Мюррей умерла несколько месяцев назад, но, как это обычно водится, на смертном одре она все рассказала сыну. И тот тут же решил разыскать богатого и титулованного родителя. Естественно, ваш отец ему то ли не поверил, то ли просто не захотел марать свое имя, но ваш брат остался ни с чем. Затаив обиду, он узнал, что у него есть сестра и что она историк, как и он. Это вселило в него уверенность в том, что к нему благосклонны сами Небеса и он решил убить вас, чтобы отомстить вашему общему отцу за отказ признать в нем наследника. Дальше, думаю, вы более-менее догадываетесь, что к чему?
— Да уж, — протянула Гвендолин, пытаясь осмыслить рассказ Дракулы. — Вы были правы, говоря, что все до банального просто. Я поверить не могу, что он все это затеял лишь для того, чтобы убить меня.
— Мне даже понравилась его изобретательность и при других обстоятельствах я, возможно, сохранил бы ему жизнь, но... — князь многозначительно развел руками. — Не тот момент он выбрал для своей мести.
— Бедные девушки, которых он убил из-за меня, — всхлипнула Гвендолин, с осуждением посмотрев на говорившего. — Вот так ни за что, просто потому, что они были на меня похожи…
— Я бы на вашем месте и по ним не сильно горевал, — заметил Дракула. — Одна из них была пустоголовой прожигательницей жизни, вторая же проституткой, отправившей на тот свет собственную мать. Кстати, вторая жертва была сестрой вашего коллеги Петши. Так что парень должен вам еще спасибо сказать за то, что избавился от такой обузы.
— Как вы можете быть таким черствым и жестоким? — возмущенно проговорила Гвен, садясь на кровати и пытаясь остановить причудливый пляс перед глазами. — Они же были людьми, чьими-то детьми…
— Они были всего лишь людьми, жалкими и пустыми. Их жизнь не стоила и леи.
— Любая жизнь бесценна! — парировала Гвен. — Это для вас мы лишь еда, но Бог создал…
— Только давайте оставим высокую философию. Вот вам еще один гвоздь в крышку гроба вашей теории всепрощения, порядочности и справедливости. Ваш братец, как вы, наверное, знаете, писал книгу обо мне? — Гвен кивнула. — Так вот, его план состоял еще и в том, чтобы разрекламировать свое неизданное детище, скрасив выход из печати скандалом и окутав все мистическим ореолом, тем самым создавая ажиотаж вокруг книги. Отсюда и убийства, совершенные якобы вампиром. Он попросту пытался убить двух зайцев одним выстрелом и не найди я вас тогда на улице, боюсь, все бы у него получилось.
— И что вы хотите? — не выдержала Гвен. — Чтобы я бросилась к вам на шею, благодаря за спасение?
— Нет, но теперь вы послужите моей цели, — зло сверкнув глазами и пытаясь сдержаться, бросил Владислав.
— Какой именно?
— Узнаете в свое время, тем более, что ждать осталось недолго.
— А если я откажусь?
— У вас нет выбора, хотя… — сделав вид, что задумался, сказал Дракула. — Я все же могу предложить вам альтернативу.
— Ненавижу! Самодовольный, бессердечный тиран! — выпалила Гвен, заливаясь слезами, и отвернулась от князя, который уже закрывал за собой дверь.
Если бы не ужасная слабость, мисс Оллфорд разнесла бы по кирпичику не только комнату, но и весь особняк. Столько злости и ненависти она не испытывала за всю свою жизнь. Гвендолин никак не могла понять, где именно оступилась и когда полетела в пропасть. Яма, в которую еще утром она мысленно падала, считая по наивности, что хуже уже ничего быть не может, сейчас же приобрела размеры Большого каньона, делая ее полет вниз просто бесконечным.
Гвендолин буквально сходила с ума, раздираемая противоречиями и гневом. Хорошо, что у нее под рукой не было мобильного, потому что разговор с отцом мог стать последней каплей в их и так довольно непростых отношениях. Гвен не могла принять того, что ее всегда непогрешимый родитель мог допустить подобную ошибку в жизни. Конечно, она понимала, что тогда он был молод и неопытен, но сейчас... столько лет спустя, почему он прогнал с порога родного сына? Неужели мнение кучки лордов намного важнее собственной плоти и крови? Ругала последними словами Гвендолин и себя за то, что настолько погрузилась в любимую работу, что не видела ничего вокруг, а ведь было несложно заметить их схожесть с Беном. Сейчас она вспоминала его орехово-серые глаза, отцовские глаза, и удивлялась, как не обратила внимания на этот факт раньше, ведь парень был, и правда, очень похож на их общего родителя.
Попытавшись отвлечься от мрачных размышлений, Гвен хотела переключиться на что-то менее трагическое, потому что ее голова грозила просто взорваться от количества неприятных и тяжелых мыслей, давящих на ее сознание могильной глыбой, но ее разум явно не спешил идти навстречу желаниям своей хозяйки. А потому перед ее мысленным взором, как назло, все время маячил Дракула с самодовольной улыбкой на устах. Гвен в который раз поражалась князю, точнее его противоречивой натуре. Безусловно, она прекрасно знала, кто он и что собой представляет, но она ведь видела его другую сторону, надежно скрытую от всех вокруг. Мисс Оллфорд отчетливо помнила сожаление в его глазах цвета безлунной ночи, когда он собирался рассказать ей о Бене. И тут же Влад с бесстрастием мраморной статуи сообщал ей о том, что убил человека, отказав тому в справедливом суде и вынеся собственный вердикт, согласно своему же законодательству: око за око, зуб за зуб.
— Ненавижу! — выдохнула Гвендолин, утыкаясь лицом в мягкое покрывало и заливаясь слезами, злясь на себя и весь окружающий мир. — Как же я всех ненавижу!
*******
День радовал ясной солнечной погодой, ярко-голубое небо было чистым и безоблачным, а золотисто-медные лучи согревали своим мягким, уже не обжигающим теплом. Но чем ближе Ван Хельсинг приближался к указанному в записке адресу, тем угрюмее и темнее становилось небо над ним. Подойдя к огромному особняку, гармонично соединившим в себе элементы поздней готики и итальянского возрождения, Гэбриэл с удивлением заметил многочисленные облака, беспрерывно снующие над мрачным строением. Они не оставляли солнечным лучам даже крошечного шанса на то, чтобы пробиться сквозь плотную пелену и озарить старый дом своим ласковым светом. Передернув плечами, Ван Хельсинг поднял руку, чтобы постучать, но едва прикоснулся к дверному молотку в форме дракона, раскинувшего свои могучие крылья, как массивные резные двери отворились и на пороге появился человек в черном костюме.
— Проходите, Хозяин ожидает вас, — Больдо отступил на шаг, давая возможность гостю пройти в дом, и тут же закрыл за ним дверь. — Следуйте за мной.
Ван Хельсинг, оказавшись внутри дома, бегло осмотрелся по сторонам. Размах, с каким устроился Дракула практически в самом сердце города, поражал его воображение. Он хорошо помнил, что князь любил комфорт, но он так же знал, что всей этой помпезности Влад всегда предпочитал простоту и практичность, а тут просто королевский дворец какой-то: статуи, лепнина, золото, дорогая мебель, произведения искусства.
— Обождите здесь, — ворвался в его размышления голос слуги, возвращая Гэбриэла в реальность. И с этими словами Больдо поспешно покинул помещение, в которое привел гостя князя.
Гэбриэл еще раз осмотрелся вокруг, гадая, что же приготовил Влад на этот раз, и стал просчитывать возможные пути отступления, но, к его удивлению, он не заметил ничего из ряда вон выходящего, что могло хотя бы немного пролить свет на происходящее. Находился Ван Хельсинг, судя по всему, в оружейной, представлявшей собой довольно большое помещение с высоким сводчатым потолком и мраморным полом, стены которого были увешаны всевозможным оружием. Здесь были в изобилии представлены различные клинки, всех эпох и народов, пистолеты, револьверы и ружья. Между четырьмя практически от пола до потолка стрельчатыми окнами, неплотно задернутыми черными тяжелыми портьерами, находились ручной работы гобелены, изображающие батальные сцены далекого прошлого. Присмотревшись внимательней, охотник с неподдельным удивлением заметил хорошо знакомый ему сюжет: два рыцаря, сошедшиеся в смертельном поединке, а по бокам текст на латыни со словами пророчества, которое помогло Ван Хельсингу низвергнуть в Преисподнюю своего давнего противника в их прошлую встречу.
