Встав во весь рост, дочь князя тааль Малирана гордо выпрямилась. Не пристало ледяной княжне пресмыкаться даже перед богами.
Чего-чего, а гордости Мать Севера отмеряла своим детям с лихвой.
Но Берна не была глупой и прекрасно понимала тонкую грань между гордостью и пустой гордыней и поэтому, склонив почтительно голову, громко выкрикнула:
– О, великий Хозяин Огня! Прошу тебя, услышь истинную дочь ледяного народа! Я знаю, даже в нашем стылом краю есть твоя частица – та, что горит в сердцах, та, что зажигает чувства.
Кровь в руках Берны забурлила, тонкими струйками капая на пол, попадая в узорчатые сияющие канавки, испещрившие пол.
Из-под земли раздался отчетливый гул – Мать Севера изволила разгневаться. Но она не могла прервать ритуал, не сейчас, когда он в самой середине. Но это не значило, что она оставит нарушительницу в покое.
Вздрогнув, Берна увидела, как в углах храма сгустились белесые тени, и отчаянно закричала:
– О, великий Отец всех живущих! Пробуждающий землю и Несущий Свет! Дарующий жизнь и зажигающий сердца! Молю тебя, услышь меня!
Тени сгустили, превращаясь в шесть ужасных даргонов - верных псов Ледяной госпожи.
Своим ростом они достигали до груди взрослого человека, на вытянутых и слегка приплюснутых мордах сверкали ярко-голубые глаза, вместо зрачков вспыхивали белые горящие угли. Устрашающих размеров пасти были усеяны сотнями острейших зубов-иголок. Длинная шерсть на загривке топорщилась в разные стороны ледяными шипастыми наростами, а хвосты на конце был увенчаны постепенно утончающимися ледяными жалами.
Переступив с ноги на ногу, псы угрожающе зарычали, уставившись своими пугающими глазами на Берну.
– Что ты творишь, глупая девчонка?
Злой женский голос раздраженно раздался из всех пастей одновременно.
– Ты надумала помешать мне? Не выйдет! Смирись, этот мужчина избран мной. Не тебе тягаться с богиней! - раскатистое эхо злобного смеха отразилось от стен храма и больно ударило Берну по ушам.
Не в силах закрыть их, Берна лишь тряхнула головой, и еще сильнее закричала:
– О, Господин огня, прими мою жертву, прошу тебя!
Она развела руки в стороны и щедро окропила все пространство пола своей кровью.
– Прекрати немедленно! Не смей приглашать его сюда, тварь! Заморожу!
В потемневшем воздухе раздался сухой треск, все поверхности храма на глазах покрывались толстенной коркой льда, из которой прорывались наружу исполинские зазубренные шипы.
Но вместо того, чтобы заледенеть от гнева Матери Севера, как и все вокруг, кровь Берны внезапно вспыхнула яркими желтыми огоньками, расплавляя узор печати на полу.
– Убить ее! – яростно завизжала богиня и даргоны, свирепо оскалив капающие слюной пасти, с жутким утробным ревом бросились на девушку.
Ледяные шипы со свистом разрастались вперед, споря в скорости с верными псами Ледяной госпожи, стремясь пронзить хрупкую фигуру отступницы, но словно натыкались на невидимую стену, с жутким скрежетом и хрустом обламываясь. Ловко уворачиваясь от падавших сверху глыб льда, обезумевшие от ярости даргоны кружили вокруг Берны, отчаянно царапая невесть как появившееся препятствие внушительными когтями.
– Как! Как! Как ты смогла поставить защиту? – раненым зверем выла Мать Севера тщетно пытаясь уничтожить внезапно возникшую преграду. – Тебе все равно не выжить, дрянь!
Зал заволокло белой пеленой и все стихло.
Когда марево рассеялось, в зале никого не было: ни ледяных шипов, ни даргонов. На вспотевшую и пораженную Берну обрушилась звенящая тишина.
– Мы неправильно начали, дочь моя, – тихий вкрадчивый голос чарующей музыкой разлился по залу.
Ошеломленная Берна, оглянувшись, увидела, как с постамента изящно спустилась женская фигура, закутанная в серебристые одежды.
Легкое, почти прозрачное покрывало, затканное мерцающими морозными узорами, мягко обрисовывало контуры тела, стелясь за богиней и превращаясь у самого пола в клубящийся дымок.
Мать Севера не шла - она парила над землей, грациозно покачивая бедрами. Дойдя до невидимой черты, богиня с досадой прикусила губу, тут же овладев собой. На ее лице появилась понимающая улыбка.
– Когда-то давно я тоже любила, – промурлыкала она, с мечтательным выражением обходя незримое препятствие и ведя тонким пальчиком с острым ногтем ярко вспыхнувшую прямо в воздухе черту. – И поверь, дитя, от любви нет ничего кроме бед и боли.
В глазах Ледяной госпожи блеснула слезинка, затем другая. Они покатились по белоснежным щекам, превращаясь в алмазную россыпь у ног богини.
– Если бы я знала, что этот мужчина так дорог тебе, я бы избрала другого, – словно извиняясь, ласково проговорила Мать Севера. – Впусти меня, мы обсудим наедине, что можно сделать.
Берна отрицательно помотала головой. Она понимала, что стоит хозяйке снегов и морозов пройти внутрь, то ее, Берны, жизнь закончится.
– Глупенькая, ты, что боишься меня? – непритворно удивилась богиня, оставляя на защитном круге сверкнувший синий след от пятерки ногтей. – Я не причиню своим детям вреда. Я же – Мать Севера.
Ледяная госпожа капризно надула губы, словно обиженный ребенок.
– Не веришь? А, зря…
Укоризненно вздохнув, она звонко прищелкнула пальцами и принялась сматывать появившуюся в ее руках полупрозрачную нить в клубок.
Пол под Берной постепенно гас, детали Снежной звезды смазывались, тускнели. Клубочек в руках богини, напротив, увеличивался в объеме и тускло мерцал.
Наконец, когда последний виток был закреплен, Мать Севера протянула Берне, поблескивающий крупинками инея клубок.
– Печати больше нет, нужно было просто попросить меня. Я всегда слушаю своих детей, – с неприкрытой обидой в голосе произнесла Ледяная госпожа. – Смотри сама: все, твой ненаглядный Ледан свободен. Можешь убедиться!
Клубок в руках богини растаял, оставив на ее ладони синеватый след в виде снежинки.
– Ну, чего стоишь? Пойдем со мной, я покажу тебе твоего князя. Не хочешь выходить? Ну ладно, тогда подниму его сюда.
Громко топнув каблучком, Мать Севера спокойно наблюдала как по полу зазмеилась глубокая трещина, удлиняющаяся прямо на глазах. Дождавшись, когда расщелина достигнет противоположной стены, богиня изящно развела руки в стороны, расширяя и углубляя ее.
Берна зачарованно смотрела, как снизу поднимается священная купель. В ее теплых водах, откинувшись на спину, лежал абсолютно обнаженный Ледан.
Вспыхнув, Берна прикрыла глаза и закусила губу. Богиня ехидно рассмеялась:
– Скромная девочка. Теперь ты мне веришь?
Аккуратно приподняв веки, Берна постаралась не опускать взгляд ниже широкой груди князя. Прямо напротив его сердца, неподвижно зависнув в воздухе, сияла крошечная переливающаяся голубоватым огнем снежинка.
– Ой, прости, забыла! – спохватившись, богиня пальчиком поманила снежинку к себе, но та даже не шелохнулась.
– Ну что ты так смотришь, что? Я просто забыла, что после снятия печати остаются небольшие последствия. Кстати, тебе они на руку.
Прижав палец к губам, Мать Севера заговорщицки прошептала:
– Видишь ли, детка, печать мужа или жены, это не моя придумка, – она грустно усмехнулась. – Есть небольшая загвоздка: если у человека стоит печать, значит, его душа навсегда будет связана с поставившим ее. Но вот когда печать снимают, дальнейшая жизнь без подобной связи практически невозможна. Так что, если сейчас не создать новую связь, твой ненаглядный Ледан умрет
Берна, судорожно дернулась к распростертому в водах купели князю.
– Если хочешь, я научу тебя, как это сделать. Но тебе нужно будет подойти ко мне, – богиня призывно распростёрла объятия.
Девушка колебалась, не зная, можно ли доверять Ледяной госпоже, все же та совсем недавно хотела убить ее. Но вид безжизненно покачивающегося на воде Ледана рвал душу, заставляя отринуть сомнения.
– Еще чуть-чуть, и будет поздно, его душа навсегда уйдет в небесные чертоги, – тяжело вздохнула Мать Севера, смахнув слезинку с ресниц. – И заметь, это будет уже не моя вина.
И Берна решилась.
«Огненный господин, прошу, прими мою смерть и даруй защиту моему возлюбленному Ледану. Пусть его сердце зажжется истинным огнем, когда он встретит свою любовь. Не оставь его во власти ледяной госпожи, молю!» - прошептала девушка и смело подошла к разделявшей их с богиней стене.
Она безропотно возложила испачканные в своей крови руки на ощутимо дрогнувшую преграду, видя, как та поплыла.
А еще девушка увидела, как вспыхнули торжеством глаза Матери Севера.
Это было последнее, что увидела Берна в своей жизни.
– Что это, господин мой?
Мужчина лишь на краткий миг поднял глаза вверх, одарив удивленную девушку снисходительной усмешкой, и вновь прикипел взглядом к сверкающему на его ладони темно-синему, испещренному мелкими трещинками кристаллу. В его кобальтовой глубине хаотично вспыхивали и гасли золотистые искорки, словно рой крошечных сверкающих мотыльков в полуночном небе, что беспечно кружат в хороводе, не опасаясь таящихся в темноте хищных взоров.
Иногда казалось, что и сам по себе кристалл испускает теплый мягкий свет, то бледнея и выцветая до прозрачного небесно-голубого, то вновь скатываясь в насыщенную густую синь. Периодически от его гладких полированных граней, слегка мерцающих в неровных отблесках пламени, рассыпались золотисто-багровые блики.
– Неужели это мне? Какой великолепный подарок! Восхитительная красота! О, свет моего сердца, вы балуете меня! – девушка подалась вперед, с любопытством рассматривая прекрасный камень, уже протягивая к нему жадные тонкие пальчики.
Мужчина, не задумываясь, отвел руку в сторону, закрывая ладонь и пряча чудесный камень от чужих глаз и пальцев. Не сумев удержать разочарованного вздоха, девушка досадливо фыркнула и поджала губы.
– Айше, радость моих ночей, – неторопливо развернувшись к девушке и на мгновение насмешливо сощурив глаза, мужчина лениво очертил смуглую скулу и задержал большой палец на обиженно прикушенной нижней губе. – Твой подарок лежит в шкатулке на столе, а это… – он хищно вздернул верхнюю губу, показывая красивые крупные белоснежные зубы, и обманчиво-спокойным тоном закончил: – мой подарок. Думаю, ты не станешь претендовать на него, правда?
Мгновенно сменив обиженное выражение на испуганное, девушка рухнула на колени и, уткнув лоб в сложенные на полу ладони, замерла, распластавшись ниц.
– Простите мою дерзость, господин! – покаянно проговорила она, не смея поднять глаза и все сильнее вжимаясь в каменные плиты. – Лед помрачил мой разум, заставив позабыть вашу безграничную щедрость и великодушие. Лицезреть вас и быть у ваших ног – великая честь для меня, о иных подарках я даже не мечтаю, Повелитель!
Мужчина некоторое время задумчиво рассматривал распростертую перед ним гибкую девичью фигурку, вскользь отмечая красоту длинных, рассыпанных по оголенным хрупким плечам оранжево-коричневых локонов, шелковисто переливающихся в неровном свете огня, изящество и плавность линий молодого стройного тела, едва прикрытого полупрозрачным, будоражащим воображение, газовым одеянием. Девушка была чудо как хороша, так что пока, снисходительно прощая некоторые вольности в поведении, Повелитель не спешил изгонять ее из своей спальни: мягкие розовые губки и чуткие пальцы Айше слишком хорошо знали его тело, умело доставляя удовольствие. Нет-нет, еще рано искать ей замену.
Покачав головой, мужчина раздраженно убрал пятерней непослушную вьющуюся черную с легким красноватым отливом прядь, все время так некстати лезшую в глаза, и неторопливо прошествовал к окну.
Скрестив руки за спиной, он задумчиво рассматривал пламенеющий закат, что медленно растворял в темно-синих водах залива желто-алые отблески, постепенно погружая горизонт в лилово-фиолетовый сумрак. В чернеющих силуэтах деревьев изредка проглядывали запутавшиеся последние солнечные лучи, на краткий миг выхватывая из густеющего мрака то черепичную крышу рыбацкого домика в низине, то перевернутый киль лодчонки у береговой линии, то кружево сетей, раскинутых там же на просушку.
Уже совсем скоро солнце спрячется под воду, буквально минута-другая и люди спокойно уснут, наслаждаясь заслуженным отдыхом в сладких объятиях ночи. Так происходит везде, где день сменяет ночь из года в год, кроме проклятого края, отданного во власть злобной ведьме. Бессердечной ледяной кукле, что коварством и обманом получила свою силу. Но скоро все изменится.
– Скоро, – прошептал себе под нос мужчина, разжимая кулак и протягивая ладонь к последнему лучу солнца, озарившему горизонт. И послушный чужой воле, отблеск огненного светила моментально втянулся в белесые трещины кристалла, заставляя их источать ослепительное сияние. – Игра началась, Малихен.
Злой порыв студеного ветра неожиданно ворвался в комнату, яростно опрокидывая вазы и взвивая в воздух легкие занавески из органзы. Маленькие леденящие вихри прошлись холодными пальцами по всему, что было в комнате, оставляя свой стылый след и покрывая тончайшей сетью искристой измороси поверхности, мгновенно замораживая цветы и превращая воду в чашах в лед.
Позади мужчины раздался громкий девичий вскрик, вынуждая резко отпрянуть от окна и обернуться. Айше, с болезненно искривленным лицом, испуганно пыталась усмирить свои длинные локоны, безуспешно вырывая их из цепких морозных лап. Она беспомощно стискивала пальцы, удерживая прихваченные у самых корней волосы, закусив губу и глотая слезы. Но обезумевший ветер истово трепал ее за пряди, словно базарная торговка, норовя выдрать как можно большее их количество.
– Довольно!
Притихший в треногах огонь с ревом взвился жаркими столбами вверх, в мгновение ока растапливая изморось и испаряя влагу. Воздух в комнате загудел от иссушающего жара, полупрозрачной оранжевой стеной вставая на пути ледяного потока.
– Ты перешла все границы, Малихен! – заглушая гул пламени, разгневанно закричал мужчина, и тьма его зрачков вспыхнула золотым огнем. – Убирайся, ревнивая стерва, тебе нечем здесь поживиться!
– Мы еще посмотрим, Тальхеш, – промурлыкал серебристый чарующий голос. – Я буду ждать тебя в нашем месте.
Звонкий смех закружился по комнате вместе с порывами ветра, с силой швырнувшими Айше на пол и обсыпавшими ее колким снегом. Вихри с легкостью закружили взметнувшиеся языки пламени огненными смерчами, напоследок победно сорвав легкие занавески с окон и обрисовав полупрозрачной тканью изящный женский силуэт, и внезапно растаяли без следа.
Разъяренно зашипев, Тальхеш бросился к Айше. Сдернув шелковое покрывало с кровати, он укутал девушку и бережно прижал к себе. Испуганно всхлипывая и растирая слезы по щекам, та беспомощно жалась к нему в поисках защиты, и мужчина мягко убаюкивал ее, покачивая крепких в объятиях.
Пламенные языки нехотя опадали, стекая расплавленным золотом с высоких треног вниз. Они словно змеи скользили по полу, свивая огненное кольцо вокруг мужчины и женщины.
– Тише-тише, все хорошо… – мужчина легонько подул на макушку обмякшей Айше и, подхватив ее на руки, бережно перенес на кровать.
Осторожно подоткнув покрывало, он ласково погладил по спутанным оранжево-коричневым шелковистым прядям и некоторое время молча наблюдал как девушка безмятежно спит. Изредка на прелестное смуглое личико набегала тень страха, заставляя все краски выцветать, и тогда Тальхеш хмурился, невесомо проводя рукой по ее лицу, словно собирая липкую морозную паутину.
Чего-чего, а гордости Мать Севера отмеряла своим детям с лихвой.
Но Берна не была глупой и прекрасно понимала тонкую грань между гордостью и пустой гордыней и поэтому, склонив почтительно голову, громко выкрикнула:
– О, великий Хозяин Огня! Прошу тебя, услышь истинную дочь ледяного народа! Я знаю, даже в нашем стылом краю есть твоя частица – та, что горит в сердцах, та, что зажигает чувства.
Кровь в руках Берны забурлила, тонкими струйками капая на пол, попадая в узорчатые сияющие канавки, испещрившие пол.
Из-под земли раздался отчетливый гул – Мать Севера изволила разгневаться. Но она не могла прервать ритуал, не сейчас, когда он в самой середине. Но это не значило, что она оставит нарушительницу в покое.
Вздрогнув, Берна увидела, как в углах храма сгустились белесые тени, и отчаянно закричала:
– О, великий Отец всех живущих! Пробуждающий землю и Несущий Свет! Дарующий жизнь и зажигающий сердца! Молю тебя, услышь меня!
Тени сгустили, превращаясь в шесть ужасных даргонов - верных псов Ледяной госпожи.
Своим ростом они достигали до груди взрослого человека, на вытянутых и слегка приплюснутых мордах сверкали ярко-голубые глаза, вместо зрачков вспыхивали белые горящие угли. Устрашающих размеров пасти были усеяны сотнями острейших зубов-иголок. Длинная шерсть на загривке топорщилась в разные стороны ледяными шипастыми наростами, а хвосты на конце был увенчаны постепенно утончающимися ледяными жалами.
Переступив с ноги на ногу, псы угрожающе зарычали, уставившись своими пугающими глазами на Берну.
– Что ты творишь, глупая девчонка?
Злой женский голос раздраженно раздался из всех пастей одновременно.
– Ты надумала помешать мне? Не выйдет! Смирись, этот мужчина избран мной. Не тебе тягаться с богиней! - раскатистое эхо злобного смеха отразилось от стен храма и больно ударило Берну по ушам.
Не в силах закрыть их, Берна лишь тряхнула головой, и еще сильнее закричала:
– О, Господин огня, прими мою жертву, прошу тебя!
Она развела руки в стороны и щедро окропила все пространство пола своей кровью.
– Прекрати немедленно! Не смей приглашать его сюда, тварь! Заморожу!
В потемневшем воздухе раздался сухой треск, все поверхности храма на глазах покрывались толстенной коркой льда, из которой прорывались наружу исполинские зазубренные шипы.
Но вместо того, чтобы заледенеть от гнева Матери Севера, как и все вокруг, кровь Берны внезапно вспыхнула яркими желтыми огоньками, расплавляя узор печати на полу.
– Убить ее! – яростно завизжала богиня и даргоны, свирепо оскалив капающие слюной пасти, с жутким утробным ревом бросились на девушку.
Ледяные шипы со свистом разрастались вперед, споря в скорости с верными псами Ледяной госпожи, стремясь пронзить хрупкую фигуру отступницы, но словно натыкались на невидимую стену, с жутким скрежетом и хрустом обламываясь. Ловко уворачиваясь от падавших сверху глыб льда, обезумевшие от ярости даргоны кружили вокруг Берны, отчаянно царапая невесть как появившееся препятствие внушительными когтями.
– Как! Как! Как ты смогла поставить защиту? – раненым зверем выла Мать Севера тщетно пытаясь уничтожить внезапно возникшую преграду. – Тебе все равно не выжить, дрянь!
Зал заволокло белой пеленой и все стихло.
Когда марево рассеялось, в зале никого не было: ни ледяных шипов, ни даргонов. На вспотевшую и пораженную Берну обрушилась звенящая тишина.
– Мы неправильно начали, дочь моя, – тихий вкрадчивый голос чарующей музыкой разлился по залу.
Ошеломленная Берна, оглянувшись, увидела, как с постамента изящно спустилась женская фигура, закутанная в серебристые одежды.
Легкое, почти прозрачное покрывало, затканное мерцающими морозными узорами, мягко обрисовывало контуры тела, стелясь за богиней и превращаясь у самого пола в клубящийся дымок.
Мать Севера не шла - она парила над землей, грациозно покачивая бедрами. Дойдя до невидимой черты, богиня с досадой прикусила губу, тут же овладев собой. На ее лице появилась понимающая улыбка.
– Когда-то давно я тоже любила, – промурлыкала она, с мечтательным выражением обходя незримое препятствие и ведя тонким пальчиком с острым ногтем ярко вспыхнувшую прямо в воздухе черту. – И поверь, дитя, от любви нет ничего кроме бед и боли.
В глазах Ледяной госпожи блеснула слезинка, затем другая. Они покатились по белоснежным щекам, превращаясь в алмазную россыпь у ног богини.
– Если бы я знала, что этот мужчина так дорог тебе, я бы избрала другого, – словно извиняясь, ласково проговорила Мать Севера. – Впусти меня, мы обсудим наедине, что можно сделать.
Берна отрицательно помотала головой. Она понимала, что стоит хозяйке снегов и морозов пройти внутрь, то ее, Берны, жизнь закончится.
– Глупенькая, ты, что боишься меня? – непритворно удивилась богиня, оставляя на защитном круге сверкнувший синий след от пятерки ногтей. – Я не причиню своим детям вреда. Я же – Мать Севера.
Ледяная госпожа капризно надула губы, словно обиженный ребенок.
– Не веришь? А, зря…
Укоризненно вздохнув, она звонко прищелкнула пальцами и принялась сматывать появившуюся в ее руках полупрозрачную нить в клубок.
Пол под Берной постепенно гас, детали Снежной звезды смазывались, тускнели. Клубочек в руках богини, напротив, увеличивался в объеме и тускло мерцал.
Наконец, когда последний виток был закреплен, Мать Севера протянула Берне, поблескивающий крупинками инея клубок.
– Печати больше нет, нужно было просто попросить меня. Я всегда слушаю своих детей, – с неприкрытой обидой в голосе произнесла Ледяная госпожа. – Смотри сама: все, твой ненаглядный Ледан свободен. Можешь убедиться!
Клубок в руках богини растаял, оставив на ее ладони синеватый след в виде снежинки.
– Ну, чего стоишь? Пойдем со мной, я покажу тебе твоего князя. Не хочешь выходить? Ну ладно, тогда подниму его сюда.
Громко топнув каблучком, Мать Севера спокойно наблюдала как по полу зазмеилась глубокая трещина, удлиняющаяся прямо на глазах. Дождавшись, когда расщелина достигнет противоположной стены, богиня изящно развела руки в стороны, расширяя и углубляя ее.
Берна зачарованно смотрела, как снизу поднимается священная купель. В ее теплых водах, откинувшись на спину, лежал абсолютно обнаженный Ледан.
Вспыхнув, Берна прикрыла глаза и закусила губу. Богиня ехидно рассмеялась:
– Скромная девочка. Теперь ты мне веришь?
Аккуратно приподняв веки, Берна постаралась не опускать взгляд ниже широкой груди князя. Прямо напротив его сердца, неподвижно зависнув в воздухе, сияла крошечная переливающаяся голубоватым огнем снежинка.
– Ой, прости, забыла! – спохватившись, богиня пальчиком поманила снежинку к себе, но та даже не шелохнулась.
– Ну что ты так смотришь, что? Я просто забыла, что после снятия печати остаются небольшие последствия. Кстати, тебе они на руку.
Прижав палец к губам, Мать Севера заговорщицки прошептала:
– Видишь ли, детка, печать мужа или жены, это не моя придумка, – она грустно усмехнулась. – Есть небольшая загвоздка: если у человека стоит печать, значит, его душа навсегда будет связана с поставившим ее. Но вот когда печать снимают, дальнейшая жизнь без подобной связи практически невозможна. Так что, если сейчас не создать новую связь, твой ненаглядный Ледан умрет
Берна, судорожно дернулась к распростертому в водах купели князю.
– Если хочешь, я научу тебя, как это сделать. Но тебе нужно будет подойти ко мне, – богиня призывно распростёрла объятия.
Девушка колебалась, не зная, можно ли доверять Ледяной госпоже, все же та совсем недавно хотела убить ее. Но вид безжизненно покачивающегося на воде Ледана рвал душу, заставляя отринуть сомнения.
– Еще чуть-чуть, и будет поздно, его душа навсегда уйдет в небесные чертоги, – тяжело вздохнула Мать Севера, смахнув слезинку с ресниц. – И заметь, это будет уже не моя вина.
И Берна решилась.
«Огненный господин, прошу, прими мою смерть и даруй защиту моему возлюбленному Ледану. Пусть его сердце зажжется истинным огнем, когда он встретит свою любовь. Не оставь его во власти ледяной госпожи, молю!» - прошептала девушка и смело подошла к разделявшей их с богиней стене.
Она безропотно возложила испачканные в своей крови руки на ощутимо дрогнувшую преграду, видя, как та поплыла.
А еще девушка увидела, как вспыхнули торжеством глаза Матери Севера.
Это было последнее, что увидела Берна в своей жизни.
Глава 4.
– Что это, господин мой?
Мужчина лишь на краткий миг поднял глаза вверх, одарив удивленную девушку снисходительной усмешкой, и вновь прикипел взглядом к сверкающему на его ладони темно-синему, испещренному мелкими трещинками кристаллу. В его кобальтовой глубине хаотично вспыхивали и гасли золотистые искорки, словно рой крошечных сверкающих мотыльков в полуночном небе, что беспечно кружат в хороводе, не опасаясь таящихся в темноте хищных взоров.
Иногда казалось, что и сам по себе кристалл испускает теплый мягкий свет, то бледнея и выцветая до прозрачного небесно-голубого, то вновь скатываясь в насыщенную густую синь. Периодически от его гладких полированных граней, слегка мерцающих в неровных отблесках пламени, рассыпались золотисто-багровые блики.
– Неужели это мне? Какой великолепный подарок! Восхитительная красота! О, свет моего сердца, вы балуете меня! – девушка подалась вперед, с любопытством рассматривая прекрасный камень, уже протягивая к нему жадные тонкие пальчики.
Мужчина, не задумываясь, отвел руку в сторону, закрывая ладонь и пряча чудесный камень от чужих глаз и пальцев. Не сумев удержать разочарованного вздоха, девушка досадливо фыркнула и поджала губы.
– Айше, радость моих ночей, – неторопливо развернувшись к девушке и на мгновение насмешливо сощурив глаза, мужчина лениво очертил смуглую скулу и задержал большой палец на обиженно прикушенной нижней губе. – Твой подарок лежит в шкатулке на столе, а это… – он хищно вздернул верхнюю губу, показывая красивые крупные белоснежные зубы, и обманчиво-спокойным тоном закончил: – мой подарок. Думаю, ты не станешь претендовать на него, правда?
Мгновенно сменив обиженное выражение на испуганное, девушка рухнула на колени и, уткнув лоб в сложенные на полу ладони, замерла, распластавшись ниц.
– Простите мою дерзость, господин! – покаянно проговорила она, не смея поднять глаза и все сильнее вжимаясь в каменные плиты. – Лед помрачил мой разум, заставив позабыть вашу безграничную щедрость и великодушие. Лицезреть вас и быть у ваших ног – великая честь для меня, о иных подарках я даже не мечтаю, Повелитель!
Мужчина некоторое время задумчиво рассматривал распростертую перед ним гибкую девичью фигурку, вскользь отмечая красоту длинных, рассыпанных по оголенным хрупким плечам оранжево-коричневых локонов, шелковисто переливающихся в неровном свете огня, изящество и плавность линий молодого стройного тела, едва прикрытого полупрозрачным, будоражащим воображение, газовым одеянием. Девушка была чудо как хороша, так что пока, снисходительно прощая некоторые вольности в поведении, Повелитель не спешил изгонять ее из своей спальни: мягкие розовые губки и чуткие пальцы Айше слишком хорошо знали его тело, умело доставляя удовольствие. Нет-нет, еще рано искать ей замену.
Покачав головой, мужчина раздраженно убрал пятерней непослушную вьющуюся черную с легким красноватым отливом прядь, все время так некстати лезшую в глаза, и неторопливо прошествовал к окну.
Скрестив руки за спиной, он задумчиво рассматривал пламенеющий закат, что медленно растворял в темно-синих водах залива желто-алые отблески, постепенно погружая горизонт в лилово-фиолетовый сумрак. В чернеющих силуэтах деревьев изредка проглядывали запутавшиеся последние солнечные лучи, на краткий миг выхватывая из густеющего мрака то черепичную крышу рыбацкого домика в низине, то перевернутый киль лодчонки у береговой линии, то кружево сетей, раскинутых там же на просушку.
Уже совсем скоро солнце спрячется под воду, буквально минута-другая и люди спокойно уснут, наслаждаясь заслуженным отдыхом в сладких объятиях ночи. Так происходит везде, где день сменяет ночь из года в год, кроме проклятого края, отданного во власть злобной ведьме. Бессердечной ледяной кукле, что коварством и обманом получила свою силу. Но скоро все изменится.
– Скоро, – прошептал себе под нос мужчина, разжимая кулак и протягивая ладонь к последнему лучу солнца, озарившему горизонт. И послушный чужой воле, отблеск огненного светила моментально втянулся в белесые трещины кристалла, заставляя их источать ослепительное сияние. – Игра началась, Малихен.
Злой порыв студеного ветра неожиданно ворвался в комнату, яростно опрокидывая вазы и взвивая в воздух легкие занавески из органзы. Маленькие леденящие вихри прошлись холодными пальцами по всему, что было в комнате, оставляя свой стылый след и покрывая тончайшей сетью искристой измороси поверхности, мгновенно замораживая цветы и превращая воду в чашах в лед.
Позади мужчины раздался громкий девичий вскрик, вынуждая резко отпрянуть от окна и обернуться. Айше, с болезненно искривленным лицом, испуганно пыталась усмирить свои длинные локоны, безуспешно вырывая их из цепких морозных лап. Она беспомощно стискивала пальцы, удерживая прихваченные у самых корней волосы, закусив губу и глотая слезы. Но обезумевший ветер истово трепал ее за пряди, словно базарная торговка, норовя выдрать как можно большее их количество.
– Довольно!
Притихший в треногах огонь с ревом взвился жаркими столбами вверх, в мгновение ока растапливая изморось и испаряя влагу. Воздух в комнате загудел от иссушающего жара, полупрозрачной оранжевой стеной вставая на пути ледяного потока.
– Ты перешла все границы, Малихен! – заглушая гул пламени, разгневанно закричал мужчина, и тьма его зрачков вспыхнула золотым огнем. – Убирайся, ревнивая стерва, тебе нечем здесь поживиться!
– Мы еще посмотрим, Тальхеш, – промурлыкал серебристый чарующий голос. – Я буду ждать тебя в нашем месте.
Звонкий смех закружился по комнате вместе с порывами ветра, с силой швырнувшими Айше на пол и обсыпавшими ее колким снегом. Вихри с легкостью закружили взметнувшиеся языки пламени огненными смерчами, напоследок победно сорвав легкие занавески с окон и обрисовав полупрозрачной тканью изящный женский силуэт, и внезапно растаяли без следа.
Разъяренно зашипев, Тальхеш бросился к Айше. Сдернув шелковое покрывало с кровати, он укутал девушку и бережно прижал к себе. Испуганно всхлипывая и растирая слезы по щекам, та беспомощно жалась к нему в поисках защиты, и мужчина мягко убаюкивал ее, покачивая крепких в объятиях.
Пламенные языки нехотя опадали, стекая расплавленным золотом с высоких треног вниз. Они словно змеи скользили по полу, свивая огненное кольцо вокруг мужчины и женщины.
– Тише-тише, все хорошо… – мужчина легонько подул на макушку обмякшей Айше и, подхватив ее на руки, бережно перенес на кровать.
Осторожно подоткнув покрывало, он ласково погладил по спутанным оранжево-коричневым шелковистым прядям и некоторое время молча наблюдал как девушка безмятежно спит. Изредка на прелестное смуглое личико набегала тень страха, заставляя все краски выцветать, и тогда Тальхеш хмурился, невесомо проводя рукой по ее лицу, словно собирая липкую морозную паутину.
