- Притормози, говорю, - повторил Алексей, доставая камеру. - Есть идея получше.
Рома “Соболь” не сразу сообразил. Откровенно говоря, он не сообразил и после, но послушался “старшего”.
- Я прошу… не надо… меня… бить… больше.
Андрей плакал на полу, не решаясь подняться. Все больше крови из его носа стекало в кровосток.
- Вставай, подонок, - тихо сказал Алексей.
Андрей повиновался. Его уже не били, это было хорошо, в его мире это был уже существенный прогресс. В его мире это был шанс вернуться в дом, где всегда было темно и можно было спрятаться и укрыться.
- Сейчас будем снимать кино, - загадочно усмехнулся Алексей. - С*ка, как знал, что пригодится. Всегда на моих днюхах что-нибудь интересное происходит, и глянь, не прогадал!
- Лех… я это… на камеру его п*здить не буду, а то… - засомневался Роман.
- Да не будешь ты этого делать. Мы его накажем несколько иначе, - он ехидно улыбнулся. - Видишь ли, мой друг, за то, что он сделал, его мало просто замордовать. Я хочу, чтобы все узнали, что он за мразь.
Ольга и Юра застыли за спиной Алексея, не дыша. Главное правило стаи: если хищники убивают не тебя, не лезь, иначе ты будешь следующим.
- Вставай, кусок дерьма, я хочу, чтобы ты закончил то, что начал, но уже на камеру! - повысил голос Алексей.
- Что? - Андрей поправил разбитую оправу.
- Ты слышал меня, ублюдок. Ты это сделаешь на камеру, или я ее выключу, и тогда Романыч на тебе живого места не оставит. Ты понял меня?
Андрей понимал. Насилие было не первый раз в его жизни и точно не последний. Кто-то увидел его истинную личность. Ту, что выходит на свет только по ночам и в темноте. Ту, которая мечтает о Светлане Безруковой. Ту, которая только что шептала ему столь пугающие вещи.
Он закивал…
- Славно, но, признаться, даже жаль, - добавил Алексей, - я думал дать Ромычу тебя поуговаривать.
- Мы реально будем это снимать, ты чё? - удивился Роман.
Алексей опустил камеру и повернулся на него. В его глазах был только гнев. Сейчас он был не просто старшим патологоанатомом, он был защитником чести страны и отечества. Он был тем самым человеком, который защищает нацию от либерастов, извращенцев, геев, растлителей малолетних. Он должен был вершить суд, это был его гражданский долг, он был гражданином.
- А ты хочешь помешать? - Алексей толкнул Рому в грудь.
Роман был крупнее, пусть и немного ниже, однако стайная иерархия - это великая вещь. Ты можешь быть сильнее, быстрее, но вожак - это такое существо, чья воля заползает к тебе в подкорку мозга и остается там, словно червь.
- Не-не, Лех, я просто думаю, нас-то за это не привлекут?
- Не привлекут, камера снимала случайно, - Алексей снова поднял ее. - Мы забыли ее на столе в морге, а извращенец ее не заметил. Верно, п*дор?
Андрей медленно шел к телу.
- Д-д-да… Я просто не заметил камеру, - соглашался он.
Что было дальше - он помнил смутно. Его темная сущность контролировала его сознание в течение всего процесса. Спустя час он лежал на полу своей комнаты - обнаженный, в ссадинах. Он плакал, прижавшись к холодному стеклу, и смотрел в окно Светланы. Он был единственным в доме, кто не спал этой ночью.
Он помнил их смех. Они подбадривали его. Ольга выбежала в слезах. Они кричали, поддерживали. Его человеческое начало отказывалось признать, что ему понравилось. Его чужое начало царапало стекло, рвалось наружу.
Все, что он помнил, это их смех, они подбадривали его. Он помнил, что Ольга выбежала в слезах, они не стали ее догонять. Они кричали и поддерживали его. Его человеческое начало отказывалось признаться, что ему понравилось. Его чужое начало царапало стекло и рвалось наружу из глубин его подсознания.
Она была с ним, там. Неважно как, неважно, в каких условиях. Она была с ним, и она была его женщиной. Эти страшные слова шептало его второе начало, шептало нечто, живущее в темноте.
Андрей поднял заплаканные глаза и посмотрел в собственное отражение. Лицо - в крови, но боли нет.
В окне напротив загорелся свет. Светлана Безрукова проснулась. Она отведет детей в школу и останется дома. Одна…
<<Андрей Поповский>>
События прошлой ночи не проплывали - они застыли в его сознании, как мухи в янтаре, превратившись в тягучую, отравленную смолу. Сон стал чужой страной, берега которой он больше никогда не достигнет. Да и кто бы смог уснуть на его месте? Их лица, искаженные смехом, всплывали из мрака, как утопленники, и их камеры, словно голодные глаза циклопов, пожирали то священное, что он творил со своей возлюбленной. Они не видели красоты, лишь уродство собственных душ, отраженное в чистоте его любви. Они не могли понять, что любовь Андрея и его возлюбленной была самым прекрасным, что могло существовать в этом мире. Никто не мог их понять и уже не сможет.
Андрей впился взглядом в узоры на винтажных обоях, пытаясь найти спасение в их монотонности. Он считал. Раз, два, три… Каждый раз, добравшись до тысячи, он сбивался, и их лица снова вползали в его реальность, проступая сквозь выцветший цветочный орнамент. Они больше не были частью рисунка - они были им. Чем больше Андрей вглядывался в них, тем более уродливыми они становились. Узоры превращались в вены на их гниющих лицах, а цветы - в язвы. Они смеялись, расплывались в улыбках и, как казалось Андрею, становились все ближе.
Он терял способность расслабиться в собственном доме. Образы преследовали его, как стая шакалов. Он видел их в трещинах на поцарапанной плитке в ванной, в кофейных пятнах на полу гостиной, что складывались в их омерзительные портреты. Ему казалось, что кто-то из них неотрывно следит за ним из парка под домом, прячась за стволами деревьев-скелетов. Нельзя было допустить, чтобы они узнали о второй его возлюбленной, о Светлане.
Мир Андрея сжался до размеров этой крошечной комнаты, где он влачил свое существование, как каторжник в карцере. Этажом выше поселилась семья, их недавний переезд был омрачен для Андрея присутствием двоих детей. У его новых соседей было то, чего нет у него. Девочка и мальчик - двух и шести лет.
Андрей вслушивался в топот мелких ножек над своей головой. Все эти люди имели право на счастье. Он тоже имел. Он мог бы быть счастлив со своими женщинами, ведь они любят его. Все могло бы закончиться хорошо, если бы не этот инцидент.
Ночную тишину разорвал семнадцатый по счету визг мобильного телефона. Андрей не отвечал. Он больше никогда не вернется в этот могильник, в этот склеп, где его ждут их лица. Достаточно того, что они приходят к нему во снах, липких и вязких, как погребальный саван.
Схватив небольшой планшет, Андрей заперся в ванной. Он должен был попрощаться, должен быть сказать Анастасии "прощай". Он сделает это, как умеет, сделает так, как она бы этого хотела.
Клип Анастасии “Марго” Романовой играл.
Андрей прощался.
В середине процесса он увидел, что из зеркала над раковиной на него смотрит вовсе не он, а омерзительная ухмыляющаяся физиономия Алексея Доротеева - человека, виновного в том, что случилось вчера.
“Это не может быть правдой, - шептал его воспаленный мозг. - Он у себя дома, это чудовище не могло проникнуть сюда!” Андрей выронил планшет, и тот с громким треском ударился о кафель, экран пошел паутиной трещин. Лицо в зеркале улыбалось. Алексей с той стороны стекла медленно достал камеру и стал снимать Андрея.
- Ты не можешь быть здесь… - тихо прошептал Андрей.
- Продолжай! - громко крикнул с той стороны Алексей.
- Ты не можешь быть здесь!!!
Андрей со всей силы ударил по стеклу. Сил было немного, и зеркало лишь нехотя покрылось сетью трещин. Лицо Алексея тоже пошло трещинами, и из них заструилась кровь. Несколько мелких осколков стекла застряло между пальцами в сухожилиях. Андрей не замечал порезов, он наклонился, вглядываясь в лицо.
- Я задел тебя… - удивился он собственной догадке.
Андрей вскинул обе руки и начал истошно бить по стеклу. Осколки посыпались в раковину вместе с частичками пыли. Его руки покрывались все новыми порезами и ссадинами, но боли не было - это было его возмездие.
Алкоголь никогда не был другом Андрея, но в такой ситуации, как его, он мог стать хотя бы временным союзником. Было холодно. Ледяные пальцы мороза впивались в кожу, удерживать бутылку водки голыми руками было почти невозможно. Черные перчатки скрывали свежие раны и помогали пить, а алкоголь - забыться, хотя бы на несколько часов.
Ночью этот парк пустовал. Здесь не было никого, кроме пары пьянчуг, которым некуда было идти, в точности как и ему. Всю ночь свет в квартире Светланы не горел, и ледяной страх начал подтачивать Андрея изнутри. Что если ОНИ уже добрались до нее? Он знал, что они рядом, в этом не было сомнений. Покупая водку, он видел Ольгу среди продавцов за третьей кассой. Как же далеко они зашли, чтобы отравить его существование. Он видел “Соболя”: тот арендовал такси и сидел на месте водителя. Устроиться на работу в такси и стоять под его домом, притворяясь, что ждет клиента - эти люди пойдут на что угодно. Андрей понимал, что дома небезопасно, но оставить Светлану он не мог - она была всем, что у него осталось в этом мире.
Бутылка водки выскользнула из его рук и воткнулась в снег, оставшись стоять, как надгробие на безымянной могиле. Он не чувствовал холода. Алкоголь притупил его чувства, иначе как объяснить то, что он все же решил проверить телефон.
Помимо звонков от руководства, он увидел несколько ссылок. Открыв одну из них, он перестал дышать. Видео уже было в сети. YouTube играл в рыцаря и уже удалил ссылку, но другие хостинги не были столь благородны. Количество просмотров перевалило за все мыслимые пределы. Сглотнув вязкую слюну, Андрей пролистал комментарии.
Получив доступ в интернет, люди обрели возможность безнаказанно изрыгать яд, что копился в их душах. Многие считают, что анонимность интернета позволяет им надеть маски на их личность, но правда в том, что анонимность лишь снимает их, обнажая истинное уродство.
Комментарии были предсказуемо омерзительны: “Это Марго?! Ну не знаю, может я на месте этого парня тоже не устоял бы! гы-гы lol!” - “И это русские судмедэксперты? Это уже передали в прокуратуру?!” - “Да, вот и гордись страной после такого” - “П*др*ч*л, спасибо” - “А кто снимает то?! Небось у самого шишак дымился! сц*к*!” - “Это же некрофилия! Удалите это немедленно! У меня ребенок это посмотрел, как вам не стыдно!”
Андрей выронил телефон в снег. Он ударился о горлышко бутылки и упал рядом. Тяжелый приступ рвоты подкатил к горлу, и Андрей рухнул на четвереньки - естественная поза для субботнего вечера в Москве. Многие принимают именно ее, когда решают культурно отдохнуть, это неотъемлемая часть нашей цивилизации.
Оросив землю благами современного алкопрома, он попытался подняться, но ничего не вышло. Голова кружилась, а в снегу, смешанном с остатками его собственной рвоты и крови, он снова видел их лица.
- Продолжай! - приказал Алексей Доротеев. - Я сказал, продолжай!!!
Андрей заплакал.
Из транса его вырвал детский голос.
- Мам, а дяде плохо?! - спросил ребенок.
- Нет, с дядей все хорошо. Знаешь, сколько таких дядей у нас в стране? Пойдем, не мешай дяде, - подала голос мать.
- Он плохо пахнет.
- Не искупаем тебя сегодня- будешь так же пахнуть. Все, пошли, купать еще тебя и Ванечку, давай, идем.
Все, что смог сделать Андрей, это лишь немного приподнять голову. Его лицо пугало, он успел пролежать несколько часов в луже собственной крови вперемешку со снегом. Женщина попятилась, а девочка тихо вскрикнула и прижалась к матери.
- Извините, - быстро ответила женщина и взяла девочку за руку.
Она была одета в дорогое белое пальто, она приехала на такси, чтобы не испачкать его. Тот самый “Ванечка” был двухлетним ребенком, которого она прижимала правой рукой. Девочка, чье имя Андрей еще не знал, посмотрела на него испуганными глазами.
- Помогите… - тихо прошептал Андрей.
Это не было ложью, это была искренняя просьба о помощи. Эта женщина напоминала ему ангела. У нее все было хорошо: дети, семья, дорогая одежда, красивый макияж. Она олицетворяла все то, чем он не являлся. Он боялся уйти во мрак своей комнаты после того света, что увидел в этой женщине, боялся снова остаться наедине с той тьмой, что живет с ним всю его жизнь.
- Извините, - дежурно отозвалась женщина и, прижав дочь, двинулась в сторону дома.
Волосы на ее затылке были стянуты в тугой хвост. Золотые волосы казались звездами под светом фонарей. Лишь спустя несколько минут, глядя ей в след, Андрей узнал этот голос. Он узнал ЕЕ.
Она уезжала на несколько дней, она часто так поступала, возила детей на дачу на все выходные, но неизменно возвращалась к началу рабочей недели. Вот и сейчас она вернулась, ОНА, Светлана.
Ужас сковал его сердце. Она ведь даже не подозревала, что, возможно, ОНИ уже ждут ее там, в ее квартире. Оставалось лишь гадать, какие гадости они захотят сотворить с ней. Он не мог этого допустить. Больше не мог. Он положит конец этому кошмару, чего бы это ни стоило. Андрей защитит ее.
- Мам, а тот дяденька за нами идет, - подала голос девочка.
- Ну, может, ему в ту же сторону, что и нам. Все где-то живут, - не без тревоги в голосе ответила Светлана.
- А я его не видела раньше у нас.
- Давай потом поговорим, Алена, когда домой вернемся, - Светлана не выдержала и обернула голову.
- Плиходите к нам! - бросил ему ее сын, который ещё не умел выговаривать букву “р”.
- Тихо! - оборвала его Светлана, тряхнув сына за руку.
Увидев, что Андрей продолжает упорно двигаться за ней, она ускорилась. Андрей не заметил, что серьезно повредил левую ногу и сейчас скорее волок ее, чем шел, чем создавал и без того немалый ужас в душе Светланы и ее детей. Молчаливой тенью с тяжелым дыханием он двигался за ней.
Андрей стянул одну из перчаток. Его рука серьезно опухла от порезов и ссадин, полученных в ванной, и еле влезала в перчатку. Он и не думал перевязать ее или обработать раны. Кончики его пальцев расширили карман пальто и скользнули внутрь. Андрей заметно выдохнул. Он был на месте, все еще в его кармане. Холод старого пистолета Макарова обдал кончики его пальцев. Это его способ защититься от НИХ. ОНИ больше не причинят вред ни ему, ни кому-то, кого он любит. НИКОГДА.
<<Владислав Князев>>
“Карпаты, 27 марта 1915 года”
Зима 1915 года впилась в Карпаты ледяными клыками, став для войск царя Николая II персональным адом на земле. Изматывающие, вязкие бои шли с переменным успехом, где победа измерялась не в километрах отвоеванной земли, а в лишних часах, вырванных у смерти. Австро-венгерские и немецкие подразделения увязали в этой кровавой каше так же безнадежно, как и русские. Но главным врагом был не человек в сером бушлате. Главным врагом был холод - безликий, безжалостный убийца, что собирал свою жатву тысячами, не разбирая ни званий, ни наций.
8-я армия Брусилова, прогрызая себе путь через Дукельский перевал, брела сквозь сюрреалистичный пейзаж. Из-под снежных заносов, словно уродливые всходы, тянулся к свинцовому небу лес мертвых рук. Застывшие в последнем отчаянном жесте пальцы соседствовали со стволами винтовок, брошенных впопыхах, - молчаливые памятники тем, кто сдался. На привалах в недолгие минуты затишья солдаты то и дело натыкались на обмороженные вмерзшие в землю тела сослуживцев, чьи лица, синие и спокойные, казалось, насмехались над еще живыми.
Рома “Соболь” не сразу сообразил. Откровенно говоря, он не сообразил и после, но послушался “старшего”.
- Я прошу… не надо… меня… бить… больше.
Андрей плакал на полу, не решаясь подняться. Все больше крови из его носа стекало в кровосток.
- Вставай, подонок, - тихо сказал Алексей.
Андрей повиновался. Его уже не били, это было хорошо, в его мире это был уже существенный прогресс. В его мире это был шанс вернуться в дом, где всегда было темно и можно было спрятаться и укрыться.
- Сейчас будем снимать кино, - загадочно усмехнулся Алексей. - С*ка, как знал, что пригодится. Всегда на моих днюхах что-нибудь интересное происходит, и глянь, не прогадал!
- Лех… я это… на камеру его п*здить не буду, а то… - засомневался Роман.
- Да не будешь ты этого делать. Мы его накажем несколько иначе, - он ехидно улыбнулся. - Видишь ли, мой друг, за то, что он сделал, его мало просто замордовать. Я хочу, чтобы все узнали, что он за мразь.
Ольга и Юра застыли за спиной Алексея, не дыша. Главное правило стаи: если хищники убивают не тебя, не лезь, иначе ты будешь следующим.
- Вставай, кусок дерьма, я хочу, чтобы ты закончил то, что начал, но уже на камеру! - повысил голос Алексей.
- Что? - Андрей поправил разбитую оправу.
- Ты слышал меня, ублюдок. Ты это сделаешь на камеру, или я ее выключу, и тогда Романыч на тебе живого места не оставит. Ты понял меня?
Андрей понимал. Насилие было не первый раз в его жизни и точно не последний. Кто-то увидел его истинную личность. Ту, что выходит на свет только по ночам и в темноте. Ту, которая мечтает о Светлане Безруковой. Ту, которая только что шептала ему столь пугающие вещи.
Он закивал…
- Славно, но, признаться, даже жаль, - добавил Алексей, - я думал дать Ромычу тебя поуговаривать.
- Мы реально будем это снимать, ты чё? - удивился Роман.
Алексей опустил камеру и повернулся на него. В его глазах был только гнев. Сейчас он был не просто старшим патологоанатомом, он был защитником чести страны и отечества. Он был тем самым человеком, который защищает нацию от либерастов, извращенцев, геев, растлителей малолетних. Он должен был вершить суд, это был его гражданский долг, он был гражданином.
- А ты хочешь помешать? - Алексей толкнул Рому в грудь.
Роман был крупнее, пусть и немного ниже, однако стайная иерархия - это великая вещь. Ты можешь быть сильнее, быстрее, но вожак - это такое существо, чья воля заползает к тебе в подкорку мозга и остается там, словно червь.
- Не-не, Лех, я просто думаю, нас-то за это не привлекут?
- Не привлекут, камера снимала случайно, - Алексей снова поднял ее. - Мы забыли ее на столе в морге, а извращенец ее не заметил. Верно, п*дор?
Андрей медленно шел к телу.
- Д-д-да… Я просто не заметил камеру, - соглашался он.
Что было дальше - он помнил смутно. Его темная сущность контролировала его сознание в течение всего процесса. Спустя час он лежал на полу своей комнаты - обнаженный, в ссадинах. Он плакал, прижавшись к холодному стеклу, и смотрел в окно Светланы. Он был единственным в доме, кто не спал этой ночью.
Он помнил их смех. Они подбадривали его. Ольга выбежала в слезах. Они кричали, поддерживали. Его человеческое начало отказывалось признать, что ему понравилось. Его чужое начало царапало стекло, рвалось наружу.
Все, что он помнил, это их смех, они подбадривали его. Он помнил, что Ольга выбежала в слезах, они не стали ее догонять. Они кричали и поддерживали его. Его человеческое начало отказывалось признаться, что ему понравилось. Его чужое начало царапало стекло и рвалось наружу из глубин его подсознания.
Она была с ним, там. Неважно как, неважно, в каких условиях. Она была с ним, и она была его женщиной. Эти страшные слова шептало его второе начало, шептало нечто, живущее в темноте.
Андрей поднял заплаканные глаза и посмотрел в собственное отражение. Лицо - в крови, но боли нет.
В окне напротив загорелся свет. Светлана Безрукова проснулась. Она отведет детей в школу и останется дома. Одна…
Глава четвертая: Счастливая семья
<<Андрей Поповский>>
События прошлой ночи не проплывали - они застыли в его сознании, как мухи в янтаре, превратившись в тягучую, отравленную смолу. Сон стал чужой страной, берега которой он больше никогда не достигнет. Да и кто бы смог уснуть на его месте? Их лица, искаженные смехом, всплывали из мрака, как утопленники, и их камеры, словно голодные глаза циклопов, пожирали то священное, что он творил со своей возлюбленной. Они не видели красоты, лишь уродство собственных душ, отраженное в чистоте его любви. Они не могли понять, что любовь Андрея и его возлюбленной была самым прекрасным, что могло существовать в этом мире. Никто не мог их понять и уже не сможет.
Андрей впился взглядом в узоры на винтажных обоях, пытаясь найти спасение в их монотонности. Он считал. Раз, два, три… Каждый раз, добравшись до тысячи, он сбивался, и их лица снова вползали в его реальность, проступая сквозь выцветший цветочный орнамент. Они больше не были частью рисунка - они были им. Чем больше Андрей вглядывался в них, тем более уродливыми они становились. Узоры превращались в вены на их гниющих лицах, а цветы - в язвы. Они смеялись, расплывались в улыбках и, как казалось Андрею, становились все ближе.
Он терял способность расслабиться в собственном доме. Образы преследовали его, как стая шакалов. Он видел их в трещинах на поцарапанной плитке в ванной, в кофейных пятнах на полу гостиной, что складывались в их омерзительные портреты. Ему казалось, что кто-то из них неотрывно следит за ним из парка под домом, прячась за стволами деревьев-скелетов. Нельзя было допустить, чтобы они узнали о второй его возлюбленной, о Светлане.
Мир Андрея сжался до размеров этой крошечной комнаты, где он влачил свое существование, как каторжник в карцере. Этажом выше поселилась семья, их недавний переезд был омрачен для Андрея присутствием двоих детей. У его новых соседей было то, чего нет у него. Девочка и мальчик - двух и шести лет.
Андрей вслушивался в топот мелких ножек над своей головой. Все эти люди имели право на счастье. Он тоже имел. Он мог бы быть счастлив со своими женщинами, ведь они любят его. Все могло бы закончиться хорошо, если бы не этот инцидент.
Ночную тишину разорвал семнадцатый по счету визг мобильного телефона. Андрей не отвечал. Он больше никогда не вернется в этот могильник, в этот склеп, где его ждут их лица. Достаточно того, что они приходят к нему во снах, липких и вязких, как погребальный саван.
Схватив небольшой планшет, Андрей заперся в ванной. Он должен был попрощаться, должен быть сказать Анастасии "прощай". Он сделает это, как умеет, сделает так, как она бы этого хотела.
Клип Анастасии “Марго” Романовой играл.
Андрей прощался.
В середине процесса он увидел, что из зеркала над раковиной на него смотрит вовсе не он, а омерзительная ухмыляющаяся физиономия Алексея Доротеева - человека, виновного в том, что случилось вчера.
“Это не может быть правдой, - шептал его воспаленный мозг. - Он у себя дома, это чудовище не могло проникнуть сюда!” Андрей выронил планшет, и тот с громким треском ударился о кафель, экран пошел паутиной трещин. Лицо в зеркале улыбалось. Алексей с той стороны стекла медленно достал камеру и стал снимать Андрея.
- Ты не можешь быть здесь… - тихо прошептал Андрей.
- Продолжай! - громко крикнул с той стороны Алексей.
- Ты не можешь быть здесь!!!
Андрей со всей силы ударил по стеклу. Сил было немного, и зеркало лишь нехотя покрылось сетью трещин. Лицо Алексея тоже пошло трещинами, и из них заструилась кровь. Несколько мелких осколков стекла застряло между пальцами в сухожилиях. Андрей не замечал порезов, он наклонился, вглядываясь в лицо.
- Я задел тебя… - удивился он собственной догадке.
Андрей вскинул обе руки и начал истошно бить по стеклу. Осколки посыпались в раковину вместе с частичками пыли. Его руки покрывались все новыми порезами и ссадинами, но боли не было - это было его возмездие.
***
Алкоголь никогда не был другом Андрея, но в такой ситуации, как его, он мог стать хотя бы временным союзником. Было холодно. Ледяные пальцы мороза впивались в кожу, удерживать бутылку водки голыми руками было почти невозможно. Черные перчатки скрывали свежие раны и помогали пить, а алкоголь - забыться, хотя бы на несколько часов.
Ночью этот парк пустовал. Здесь не было никого, кроме пары пьянчуг, которым некуда было идти, в точности как и ему. Всю ночь свет в квартире Светланы не горел, и ледяной страх начал подтачивать Андрея изнутри. Что если ОНИ уже добрались до нее? Он знал, что они рядом, в этом не было сомнений. Покупая водку, он видел Ольгу среди продавцов за третьей кассой. Как же далеко они зашли, чтобы отравить его существование. Он видел “Соболя”: тот арендовал такси и сидел на месте водителя. Устроиться на работу в такси и стоять под его домом, притворяясь, что ждет клиента - эти люди пойдут на что угодно. Андрей понимал, что дома небезопасно, но оставить Светлану он не мог - она была всем, что у него осталось в этом мире.
Бутылка водки выскользнула из его рук и воткнулась в снег, оставшись стоять, как надгробие на безымянной могиле. Он не чувствовал холода. Алкоголь притупил его чувства, иначе как объяснить то, что он все же решил проверить телефон.
Помимо звонков от руководства, он увидел несколько ссылок. Открыв одну из них, он перестал дышать. Видео уже было в сети. YouTube играл в рыцаря и уже удалил ссылку, но другие хостинги не были столь благородны. Количество просмотров перевалило за все мыслимые пределы. Сглотнув вязкую слюну, Андрей пролистал комментарии.
Получив доступ в интернет, люди обрели возможность безнаказанно изрыгать яд, что копился в их душах. Многие считают, что анонимность интернета позволяет им надеть маски на их личность, но правда в том, что анонимность лишь снимает их, обнажая истинное уродство.
Комментарии были предсказуемо омерзительны: “Это Марго?! Ну не знаю, может я на месте этого парня тоже не устоял бы! гы-гы lol!” - “И это русские судмедэксперты? Это уже передали в прокуратуру?!” - “Да, вот и гордись страной после такого” - “П*др*ч*л, спасибо” - “А кто снимает то?! Небось у самого шишак дымился! сц*к*!” - “Это же некрофилия! Удалите это немедленно! У меня ребенок это посмотрел, как вам не стыдно!”
Андрей выронил телефон в снег. Он ударился о горлышко бутылки и упал рядом. Тяжелый приступ рвоты подкатил к горлу, и Андрей рухнул на четвереньки - естественная поза для субботнего вечера в Москве. Многие принимают именно ее, когда решают культурно отдохнуть, это неотъемлемая часть нашей цивилизации.
Оросив землю благами современного алкопрома, он попытался подняться, но ничего не вышло. Голова кружилась, а в снегу, смешанном с остатками его собственной рвоты и крови, он снова видел их лица.
- Продолжай! - приказал Алексей Доротеев. - Я сказал, продолжай!!!
Андрей заплакал.
Из транса его вырвал детский голос.
- Мам, а дяде плохо?! - спросил ребенок.
- Нет, с дядей все хорошо. Знаешь, сколько таких дядей у нас в стране? Пойдем, не мешай дяде, - подала голос мать.
- Он плохо пахнет.
- Не искупаем тебя сегодня- будешь так же пахнуть. Все, пошли, купать еще тебя и Ванечку, давай, идем.
Все, что смог сделать Андрей, это лишь немного приподнять голову. Его лицо пугало, он успел пролежать несколько часов в луже собственной крови вперемешку со снегом. Женщина попятилась, а девочка тихо вскрикнула и прижалась к матери.
- Извините, - быстро ответила женщина и взяла девочку за руку.
Она была одета в дорогое белое пальто, она приехала на такси, чтобы не испачкать его. Тот самый “Ванечка” был двухлетним ребенком, которого она прижимала правой рукой. Девочка, чье имя Андрей еще не знал, посмотрела на него испуганными глазами.
- Помогите… - тихо прошептал Андрей.
Это не было ложью, это была искренняя просьба о помощи. Эта женщина напоминала ему ангела. У нее все было хорошо: дети, семья, дорогая одежда, красивый макияж. Она олицетворяла все то, чем он не являлся. Он боялся уйти во мрак своей комнаты после того света, что увидел в этой женщине, боялся снова остаться наедине с той тьмой, что живет с ним всю его жизнь.
- Извините, - дежурно отозвалась женщина и, прижав дочь, двинулась в сторону дома.
Волосы на ее затылке были стянуты в тугой хвост. Золотые волосы казались звездами под светом фонарей. Лишь спустя несколько минут, глядя ей в след, Андрей узнал этот голос. Он узнал ЕЕ.
Она уезжала на несколько дней, она часто так поступала, возила детей на дачу на все выходные, но неизменно возвращалась к началу рабочей недели. Вот и сейчас она вернулась, ОНА, Светлана.
Ужас сковал его сердце. Она ведь даже не подозревала, что, возможно, ОНИ уже ждут ее там, в ее квартире. Оставалось лишь гадать, какие гадости они захотят сотворить с ней. Он не мог этого допустить. Больше не мог. Он положит конец этому кошмару, чего бы это ни стоило. Андрей защитит ее.
- Мам, а тот дяденька за нами идет, - подала голос девочка.
- Ну, может, ему в ту же сторону, что и нам. Все где-то живут, - не без тревоги в голосе ответила Светлана.
- А я его не видела раньше у нас.
- Давай потом поговорим, Алена, когда домой вернемся, - Светлана не выдержала и обернула голову.
- Плиходите к нам! - бросил ему ее сын, который ещё не умел выговаривать букву “р”.
- Тихо! - оборвала его Светлана, тряхнув сына за руку.
Увидев, что Андрей продолжает упорно двигаться за ней, она ускорилась. Андрей не заметил, что серьезно повредил левую ногу и сейчас скорее волок ее, чем шел, чем создавал и без того немалый ужас в душе Светланы и ее детей. Молчаливой тенью с тяжелым дыханием он двигался за ней.
Андрей стянул одну из перчаток. Его рука серьезно опухла от порезов и ссадин, полученных в ванной, и еле влезала в перчатку. Он и не думал перевязать ее или обработать раны. Кончики его пальцев расширили карман пальто и скользнули внутрь. Андрей заметно выдохнул. Он был на месте, все еще в его кармане. Холод старого пистолета Макарова обдал кончики его пальцев. Это его способ защититься от НИХ. ОНИ больше не причинят вред ни ему, ни кому-то, кого он любит. НИКОГДА.
Глава пятая: Один из нас
<<Владислав Князев>>
“Карпаты, 27 марта 1915 года”
Зима 1915 года впилась в Карпаты ледяными клыками, став для войск царя Николая II персональным адом на земле. Изматывающие, вязкие бои шли с переменным успехом, где победа измерялась не в километрах отвоеванной земли, а в лишних часах, вырванных у смерти. Австро-венгерские и немецкие подразделения увязали в этой кровавой каше так же безнадежно, как и русские. Но главным врагом был не человек в сером бушлате. Главным врагом был холод - безликий, безжалостный убийца, что собирал свою жатву тысячами, не разбирая ни званий, ни наций.
8-я армия Брусилова, прогрызая себе путь через Дукельский перевал, брела сквозь сюрреалистичный пейзаж. Из-под снежных заносов, словно уродливые всходы, тянулся к свинцовому небу лес мертвых рук. Застывшие в последнем отчаянном жесте пальцы соседствовали со стволами винтовок, брошенных впопыхах, - молчаливые памятники тем, кто сдался. На привалах в недолгие минуты затишья солдаты то и дело натыкались на обмороженные вмерзшие в землю тела сослуживцев, чьи лица, синие и спокойные, казалось, насмехались над еще живыми.
