Она опустилась ещё ниже, буквально окуная его в свои большие голубые глаза. Теперь он был в ловушке. В самой прекрасной на свете. И в самой безвыходной, ибо нет более крепкой клетки чем та в которой ты хочешь оставаться по собственному желанию. Но Эльдвуг неожиданно с силой приподнялся, схватил свою очаровательную жену и бросил её на спину рядом с собой, оказавшись на ней. Брунгильда игриво улыбалась, полагая что он решил взять инициативу на себя. Но ярл держал её за плечи, смотрел в глаза и его лицо было серьезным и задумчивым. Затем отпустил её, повернулся к ней спиной и сел на кровати, спустив ноги к полу. Брунгильда растерянно глядела в его затылок. Растерянно и обиженно.
Он повернулся к молодой женщине и сказал:
- Нет, это было неправильно.
Затем встал, натянул сапоги и ушёл.
Брунгильда села на кровати, опершись на ладони. Обида трансформировалась в холодное раздражание. Ей совсем не понравилось, что ярл, может быть первый раз за всё время их знакомства, отказался от любовных утех с нею, тем более когда она сама начинала их. Она вдруг снова ощутила сильную тошноту и впервые с некоторой смутной тревогой подумала о том что возможно эта тошнота не просто так.
36.
Брон вернулся назад. Он подошел к Хальфару и осмотрел его.
- Живой, - сказал он. В его голосе сидевшей у костра Синни послышалось вроде бы удивление. - Силы в нём как в медведе.
И может быть даже восхищение. Но Синни это не взволновало. Она смотрела в огонь.
- Иди сюда, - позвал Брон.
Синни не пошевелилась, не отрывая глаз от огня. В её голове бродили странные для неё самой мысли о прощении, о силе, о судьбе. Но затем она поднялась и подошла.
- Ты сказала брат научил тебя убивать ножом. Скольких ты уже убила?
- Никого, - спокойно сказала девочка.
Брон молча указал на тело, которое почти на три четверти было освежёвано. Синни послушно посмотрела на кровоточащую плоть, оголенные мышцы, подрагивающие вены, трепещущие волокна, белеющие жилы.
- Давай, попробуй на нём.
Синни поглядела Брону в глаза.
- За что ты это сделал с ним?
Он протянул ей свой огромный нож.
- Бей в живот как учил брат.
- За что? - Повторила она настойчиво.
- Ты собиралась изрезать всё брюхо жене ярла, но чтобы рука не дрогнула надо учиться.
Синни отвернулась и посмотрела в правый глаз Хальфара. Уже начинало темнеть и зыбкие сумерки скрадывали детали, но она решила, что видит как Хальфар своим безумным глазом глядит на неё. Глядит и с нетерпением ждёт её милосердного удара. Но может ей лишь показалось. Она вытащила свой нож, игнорируя предложение Брона. Повернулась немного левым боком к висевшему человеку и немного помедлив ударила ножом, целясь куда-то ниже пупа. Удар получился очень слабым и скомканным, это был даже не удар, а скорее толчок, остриё клинка едва вошло в тело норманна, который даже не вздрогнул, словно был уже мёртв.
- Никуда не годится, - сказал Брон. - Чего ты его тыкаешь? Будто в носу ковыряешь. Бей резче, сильнее, бей будто сквозь него. Пронзай его. И следи чтобы рука не соскользнула с рукояти. Когда нож войдёт, тут же проверни его и вырывай не просто на себя, а наискось, разрезая живот как можно шире, чтоб все потроха повыпадывали. Давай ещё раз.
Синни понадежнее уперлась правой ногой, покачалась слегка вперед-назад и ударила снова. На этот раз Хальфар вздрогнул, а ладонь Синни испачкала кровь.
- Вот уже лучше. Молодец. Но назад говорю же наискось режь. Давай ещё раз. Бей не останавливаясь несколько раз подряд.
Синни посмотрела в лицо Хальфара. Вроде бы он больше не глядел на неё. Возможно он наконец умер. Она принялась бить его в живот. И каждый раз всё с большим остервенением. Кровь брызнула во все стороны в том числе и на её лицо. Капли показались ей горячими. Последний удар вышел совсем корявым, её рука как-то неправильно изогнулась в запястье и нож просто оцарапал тело. Она остановилась, перевела дыхание и, не посмотрев на Брона, молча вернулась к костру. Села на бревно и положила рядом нож. Она заметила, что её окровавленная рука сильно дрожит.
Бриган через минуту подошел и опустился на другое бревно.
- Надо поесть, - объявил он.
Синни исподлобья поглядела на него. На миг ей представилось нечто отвратительное. Впрочем, эмоция тут же погасла. После всего наверно даже такое не могло уже сильно её потрясти. Но Брон поймал её взгляд и усмехнулся, кажется впервые с тех пор как она его встретила.
- Ну да, - сказал он, - для нас бриганов жаренные норманны это лучшее угощение.
Синни опустила глаза, зачерпнула щепотку теплого пепла на краю костра и принялась оттирать свой нож.
37.
Утро было тихим и ясным. Синни проснулась, чувствуя влагу на лице, видимо от рассеявшегося предутреннего тумана. Она вылезла из-под мехового плаща и огляделась. Брон уже возился с костром, пытаясь его оживить. Дальше за костром, на ветви дуба всё также висело багровое обезображенное тело норманна. В этот безмятежный утренний час, наполненный свежестью ласкового бриза и мягким светом юного Солнца, это уродливое тело представлялось совершенно неуместным, чем-то оскорбительным и неприличным. Но с другой стороны, внутри самой себя Синни ничего не почувствовала при виде мертвого человека. Вообще ничего. Она поднялась с земли, передернула плечами, зевнула, закуталась в плащ и побрела к озеру с твердым намерением умыться. Вчера она, безмерно уставшая и до предела вымотанная, так и легла спать, не смыв с себя всю ту мерзость что прикасалась к её коже, начиная со слюней Хальфара когда он насиловал её в каморке и заканчивая его же кровью когда она била его ножом в живот.
На берегу она аккуратно сложила на гальке плащ, сняла башмаки, чулки, закатала юбку, заткнув её за пояс и с содроганием, дрожью и даже тихим повизгиванием вошла по бёдра в холодную воду. Сегодняшнее умывание разительно отличалась от того что ей пришлось вытерпеть в компании злобных норманнов. Теперь она была абсолютно свободна. И радостно фыркая, отплевываясь и шмыгая носом, она черпала ладонями озерную воду, плескала на себя и яростно терла кожу лица, смывая наконец с себя всю скверну и грязь от соприкосновения с такими гадкими людьми как норманны. Закончив с лицом, она принялась за свои длинные черные волосы, опустив голову практически в воду, продирая волосы пальцами, теребя, растирая их и получая всё больше и больше удовольствия от собственной чистоты.
К костру она вернулась уже практически новым человеком. Она чувствовал себя бодрой, свежей, юной и голодной. На висевший труп она не обращала никакого внимания, на Брона же смотрела очень спокойно и даже как будто снисходительно. Подсев к костру и с удовольствием протянув ладони к огню, она посмотрела на мужчину, который сооружал навес над пламенем, чтобы повесить котелок. Он явно был намерен приготовить какую-то похлебку и Синни это пришлось по душе. Но пока до похлебки было ещё далеко, она с любопытством рассматривала бригана. Она была твёрдо намерена получить наконец ответы на все свои вопросы. Но здравый смысл подсказывал ей что начать лучше издалека.
- Скажи, Брон, что ты думаешь о моей матери?
Мужчина явно был застигнут врасплох. Он чуть растерянно посмотрел на девочку, которая после утреннего умывания казалось слегка сияет, и пожал плечами:
- А что мне о ней думать? - И замолчал, видимо надеясь как обычно от всего отмолчаться. Но Синни больше не собиралась принимать его молчание и настойчиво продолжила:
- Она тебе понравилась?
Брон поглядел на ребенка почти озадаченно. Он даже два раза крепко погладил себя по голове от затылка ко лбу, будто стараясь собраться с мыслями.
- Да, - твердо произнес он и вернулся к котелку, очевидно полагая разговор оконченным.
- И поэтому ты помогаешь мне? Ведь я знаю бриганы не любят сигурнов. Вы вообще никого не любите.
Брон уселся на бревно и внимательно поглядел на свою собеседницу.
- Что ты хочешь узнать?
- Как вышло что он, - она кивнула в сторону мертвого тела, вокруг которого уже кружили мухи, - оказался у тебя?
Брон задумчиво почесал свой переломанный очень искривленный нос, Синни этот жест показался забавным.
- Один парень повез его в лес к старой Габе, знахарке и колдунье, чтобы та исцелила его. Я подстерег этого парня, швырнул ему в голову камень из пращи, забрал повозку и тело и поехал подальше от Тилгарда.
Синни жадно ловила каждое его слово.
- Но зачем? Ты хотел отомстить ему? За что?
Он молчал. Синни уже было собралась повторить вопрос, но он глуше и невнятней чем обычно проговорил:
- Он содрал кожу с одного из моих братьев. Его звали Глер. Другие бриганы нашли его мертвым, висящем на дереве и сообщили мне. А я увидел на плаще этого ублюдка, - он кивнул на мертвого Хальфара, - кусок кожи с груди Глера с татуировками птиц и звезд. - Он сделал паузу, о чем-то подумал и добавил: - Птицы и звезды наши вечные братья.
И возможно чтобы перехватить инициативу у надоедливой девчонки, он указал на её грудь и спросил:
- Что это? Этого раньше не было.
- Знак моего бога. - Она легонько постучала пальцем по татуировке "Th" рядом с уголком левого глаза. И с гордостью произнесла: - Я дочь Туллы.
Но на Брона это не произвело большого впечатления и, потеряв интерес, он полез в свой мешок за ингредиентами для похлебки.
- Ты можешь научить меня сражаться мечом?
Брон исподлобья поглядел на неё.
- Мала ты ещё для меча-то, - пробурчал он. - Давай-ка я лучше научу тебя метать камни из пращи. Это гораздо полезней.
Синни, не осознавая, почесала нос, подражая Брону.
- А правда что когда мальчик-бриган становится мужчиной, он должен отрезать кусочек себя, сжечь его и пеплом нарисовать себе на груди знак вашего бога?
Брон подвигал нижней челюстью, как будто ошеломленный таким резким переходом. И ничего не ответив, принялся ложкой помешивать варево в котелке.
- Это правда? - С нажимом повторила Синни.
- Да.
- А ты что отрезал?
Он не слишком приветливо покосился на неё, но Синни ничего не заметила.
- Ухо? Палец? - Она последовательно переводила взгляд по искалеченным частям его тела. Брон невозмутимо молчал, занимаясь готовкой.
Охваченная исследовательским пылом, позабыв о какой бы то ни было тактичности, Синни требовательно воскликнула:
- Что?
- Кусок ноги.
Синни удивленно захлопала ресницами.
- Как кусок ноги?!
Он задрал правую штанину, немного вывернул голень, показывая ей икроножную мышцу где присутствовала как будто бы ямка, покрытая белесым исковерканным шрамом. У Синни округлились глаза, когда она представила сколько надо мужества и самообладания чтобы вот так отрезать от себя кусок плоти. Но её уже несло дальше:
- А правда, что вы грызёте камни чтобы стать крепче?
Брон, видимо осознав, что пытаться отмолчаться бесполезно, покорно ответил:
- Да. Постоянно. Видишь какие у меня зубы, - он оскалился, - крепкие как у лошади. Я могу ими кость перекусить.
- А что у тебя с ухом?
- Орёл оторвал, - равнодушно ответил Брон.
- Орёл?!!
- Да-а. У нас лучшим подарком для возлюбленной считаются яйца из орлиного гнезда. И когда я их забирал на меня напала разъяренная орлица.
Наивная Синни глядела на него во все глаза и слушала чуть ли не затаив дыхание. А Брон кажется входил во вкус.
- А пальцы я потерял в Греймидоре. Знаешь что это?
Синни отрицательно помотала головой.
- Это самый страшный ледник на нашей земле. Там такой жутко холодный лёд что если прикоснешься к нему, то сам сразу превращаешься в ледышку. И если вовремя не отскочишь, то весь станешь ледяным. Я вот едва голыми пальцами задел за льдину и они тут же стали ледяными. Пришлось отломить и выбросить.
- А с лицом у тебя что? - Синни чуть споткнулась на этом вопросе и даже на миг ощутила смущение. Но оно тут же улетучилось.
- Камнем прилетело.
- От врага?
- От тролля. Они злятся что мы забираем их золото и кидают в нас камни.
Синни аж рот раскрыла от удивления. Но подстегиваемая любопытством и удивленная неожиданною расположенностью Брона отвечать, она спешила этим воспользоваться:
- А правда, что бриганы могут без вреда для себя входить в огонь?
- Правда. - Он вытянул руку и поместил ладонь в пламя костра. Продержал её там секунд десять, вытащил и помахал в воздухе, показывая, что рука цела.
У Синни горели глаза от возбуждения.
- А правда, что бриганы могут чувствовать металлы, серебро там, золото, железо?
- Да. Вот у тебя в кармане есть что-то золотое.
Синни торопливо наощупь проверила что монета таинственного старика по-прежнему на месте. Она с подозрением поглядела на мужчину, опасаясь, что он может позариться на её сокровище, но Брон равнодушно солил похлёбку и на неё не смотрел. Синни успокоилась.
- А правда, что у ваших женщин каменная грудь от того что они всю жизнь толкают камни?
На лице Брона промелькнуло легкое удивление, видимо такого слуха о бриганах он ещё не слышал. Но чуть усмехнувшись, он с чувством произнес:
- Истинная правда. Грудь у наших женщин твердая как гранит.
Синни, не уловив насмешки, тут же спросила:
- А правда, что когда ваша женщина рожает, она поёт бравые песни, чтобы ребенок родился храбрецом?
Брон посмотрел на ребенка еще более озадаченно, но всё же ответил.
- Правда.
- А правда, что ваша женщина оставляет новорожденного младенца одного на целую ночь на вершине скалы и только если он выживет до утра, то его берут в семью?
Брон задумчиво потер подбородок, то ли прикидывая будет ли вообще конец этим расспросам, то ли поражаясь тому откуда в голове у девчонки столько нелепости и вздора о его народе.
- Правда, - сказал он со вздохом.
- А правда, что вы знаете язык троллей?
- Да.
- Ох! - Восхитилась Синни. - А скажи что-нибудь на троллином.
Брон сказал пару матершинных ругательств на латыни, слышанных им от одного иберийского купца, который вроде бы мог ругаться на всех языках мира.
- Это язык троллей? - Усомнилась девочка. - А что это означает?
- Это означает: "а не хочешь ли ты ложкой по лбу, маленькая сигурн?".
Синни насупилась, даже слегка покраснела.
- Ты же сам отвечал, тебя же никто не заставлял, - пробормотала она, опустив глаза.
Он нагнулся над костром, протягивая к ней свою берёзовую ложку. Синни испуганно отклонилась назад.
- Держи, - сказал он. - Надеюсь хотя бы пока ешь, будешь молчать.
Синни взяла ложку и осторожно посмотрела на бригана, пытаясь понять насколько он сердит. Но Брон принялся буднично доставать из своего мешка хлеб и сыр и отрезать от них куски. Судя по всему, он был вполне спокоен и у Синни отлегло от сердца. Она вытянула шею, разглядывая что там в котелке.
Трапеза, как того и хотелось Брону, проходила в полном молчании. Оба с аппетитом глотали пищу и ни юную сигурн, ни взрослого бригана ничуть не смущало то обстоятельство что буквально шагах в пятнадцати от них на дереве висит неимоверно изуродованное человеческое тело с ползающими по нему мухами и с первыми черными птицами с заинтересованным видом сидящими поблизости.
38.
Брунгильда проснулась утром в своей кровати и её взгляд с удивлением замер на неподвижно сидящем на лавке у стены муже.
Он повернулся к молодой женщине и сказал:
- Нет, это было неправильно.
Затем встал, натянул сапоги и ушёл.
Брунгильда села на кровати, опершись на ладони. Обида трансформировалась в холодное раздражание. Ей совсем не понравилось, что ярл, может быть первый раз за всё время их знакомства, отказался от любовных утех с нею, тем более когда она сама начинала их. Она вдруг снова ощутила сильную тошноту и впервые с некоторой смутной тревогой подумала о том что возможно эта тошнота не просто так.
36.
Брон вернулся назад. Он подошел к Хальфару и осмотрел его.
- Живой, - сказал он. В его голосе сидевшей у костра Синни послышалось вроде бы удивление. - Силы в нём как в медведе.
И может быть даже восхищение. Но Синни это не взволновало. Она смотрела в огонь.
- Иди сюда, - позвал Брон.
Синни не пошевелилась, не отрывая глаз от огня. В её голове бродили странные для неё самой мысли о прощении, о силе, о судьбе. Но затем она поднялась и подошла.
- Ты сказала брат научил тебя убивать ножом. Скольких ты уже убила?
- Никого, - спокойно сказала девочка.
Брон молча указал на тело, которое почти на три четверти было освежёвано. Синни послушно посмотрела на кровоточащую плоть, оголенные мышцы, подрагивающие вены, трепещущие волокна, белеющие жилы.
- Давай, попробуй на нём.
Синни поглядела Брону в глаза.
- За что ты это сделал с ним?
Он протянул ей свой огромный нож.
- Бей в живот как учил брат.
- За что? - Повторила она настойчиво.
- Ты собиралась изрезать всё брюхо жене ярла, но чтобы рука не дрогнула надо учиться.
Синни отвернулась и посмотрела в правый глаз Хальфара. Уже начинало темнеть и зыбкие сумерки скрадывали детали, но она решила, что видит как Хальфар своим безумным глазом глядит на неё. Глядит и с нетерпением ждёт её милосердного удара. Но может ей лишь показалось. Она вытащила свой нож, игнорируя предложение Брона. Повернулась немного левым боком к висевшему человеку и немного помедлив ударила ножом, целясь куда-то ниже пупа. Удар получился очень слабым и скомканным, это был даже не удар, а скорее толчок, остриё клинка едва вошло в тело норманна, который даже не вздрогнул, словно был уже мёртв.
- Никуда не годится, - сказал Брон. - Чего ты его тыкаешь? Будто в носу ковыряешь. Бей резче, сильнее, бей будто сквозь него. Пронзай его. И следи чтобы рука не соскользнула с рукояти. Когда нож войдёт, тут же проверни его и вырывай не просто на себя, а наискось, разрезая живот как можно шире, чтоб все потроха повыпадывали. Давай ещё раз.
Синни понадежнее уперлась правой ногой, покачалась слегка вперед-назад и ударила снова. На этот раз Хальфар вздрогнул, а ладонь Синни испачкала кровь.
- Вот уже лучше. Молодец. Но назад говорю же наискось режь. Давай ещё раз. Бей не останавливаясь несколько раз подряд.
Синни посмотрела в лицо Хальфара. Вроде бы он больше не глядел на неё. Возможно он наконец умер. Она принялась бить его в живот. И каждый раз всё с большим остервенением. Кровь брызнула во все стороны в том числе и на её лицо. Капли показались ей горячими. Последний удар вышел совсем корявым, её рука как-то неправильно изогнулась в запястье и нож просто оцарапал тело. Она остановилась, перевела дыхание и, не посмотрев на Брона, молча вернулась к костру. Села на бревно и положила рядом нож. Она заметила, что её окровавленная рука сильно дрожит.
Бриган через минуту подошел и опустился на другое бревно.
- Надо поесть, - объявил он.
Синни исподлобья поглядела на него. На миг ей представилось нечто отвратительное. Впрочем, эмоция тут же погасла. После всего наверно даже такое не могло уже сильно её потрясти. Но Брон поймал её взгляд и усмехнулся, кажется впервые с тех пор как она его встретила.
- Ну да, - сказал он, - для нас бриганов жаренные норманны это лучшее угощение.
Синни опустила глаза, зачерпнула щепотку теплого пепла на краю костра и принялась оттирать свой нож.
37.
Утро было тихим и ясным. Синни проснулась, чувствуя влагу на лице, видимо от рассеявшегося предутреннего тумана. Она вылезла из-под мехового плаща и огляделась. Брон уже возился с костром, пытаясь его оживить. Дальше за костром, на ветви дуба всё также висело багровое обезображенное тело норманна. В этот безмятежный утренний час, наполненный свежестью ласкового бриза и мягким светом юного Солнца, это уродливое тело представлялось совершенно неуместным, чем-то оскорбительным и неприличным. Но с другой стороны, внутри самой себя Синни ничего не почувствовала при виде мертвого человека. Вообще ничего. Она поднялась с земли, передернула плечами, зевнула, закуталась в плащ и побрела к озеру с твердым намерением умыться. Вчера она, безмерно уставшая и до предела вымотанная, так и легла спать, не смыв с себя всю ту мерзость что прикасалась к её коже, начиная со слюней Хальфара когда он насиловал её в каморке и заканчивая его же кровью когда она била его ножом в живот.
На берегу она аккуратно сложила на гальке плащ, сняла башмаки, чулки, закатала юбку, заткнув её за пояс и с содроганием, дрожью и даже тихим повизгиванием вошла по бёдра в холодную воду. Сегодняшнее умывание разительно отличалась от того что ей пришлось вытерпеть в компании злобных норманнов. Теперь она была абсолютно свободна. И радостно фыркая, отплевываясь и шмыгая носом, она черпала ладонями озерную воду, плескала на себя и яростно терла кожу лица, смывая наконец с себя всю скверну и грязь от соприкосновения с такими гадкими людьми как норманны. Закончив с лицом, она принялась за свои длинные черные волосы, опустив голову практически в воду, продирая волосы пальцами, теребя, растирая их и получая всё больше и больше удовольствия от собственной чистоты.
К костру она вернулась уже практически новым человеком. Она чувствовал себя бодрой, свежей, юной и голодной. На висевший труп она не обращала никакого внимания, на Брона же смотрела очень спокойно и даже как будто снисходительно. Подсев к костру и с удовольствием протянув ладони к огню, она посмотрела на мужчину, который сооружал навес над пламенем, чтобы повесить котелок. Он явно был намерен приготовить какую-то похлебку и Синни это пришлось по душе. Но пока до похлебки было ещё далеко, она с любопытством рассматривала бригана. Она была твёрдо намерена получить наконец ответы на все свои вопросы. Но здравый смысл подсказывал ей что начать лучше издалека.
- Скажи, Брон, что ты думаешь о моей матери?
Мужчина явно был застигнут врасплох. Он чуть растерянно посмотрел на девочку, которая после утреннего умывания казалось слегка сияет, и пожал плечами:
- А что мне о ней думать? - И замолчал, видимо надеясь как обычно от всего отмолчаться. Но Синни больше не собиралась принимать его молчание и настойчиво продолжила:
- Она тебе понравилась?
Брон поглядел на ребенка почти озадаченно. Он даже два раза крепко погладил себя по голове от затылка ко лбу, будто стараясь собраться с мыслями.
- Да, - твердо произнес он и вернулся к котелку, очевидно полагая разговор оконченным.
- И поэтому ты помогаешь мне? Ведь я знаю бриганы не любят сигурнов. Вы вообще никого не любите.
Брон уселся на бревно и внимательно поглядел на свою собеседницу.
- Что ты хочешь узнать?
- Как вышло что он, - она кивнула в сторону мертвого тела, вокруг которого уже кружили мухи, - оказался у тебя?
Брон задумчиво почесал свой переломанный очень искривленный нос, Синни этот жест показался забавным.
- Один парень повез его в лес к старой Габе, знахарке и колдунье, чтобы та исцелила его. Я подстерег этого парня, швырнул ему в голову камень из пращи, забрал повозку и тело и поехал подальше от Тилгарда.
Синни жадно ловила каждое его слово.
- Но зачем? Ты хотел отомстить ему? За что?
Он молчал. Синни уже было собралась повторить вопрос, но он глуше и невнятней чем обычно проговорил:
- Он содрал кожу с одного из моих братьев. Его звали Глер. Другие бриганы нашли его мертвым, висящем на дереве и сообщили мне. А я увидел на плаще этого ублюдка, - он кивнул на мертвого Хальфара, - кусок кожи с груди Глера с татуировками птиц и звезд. - Он сделал паузу, о чем-то подумал и добавил: - Птицы и звезды наши вечные братья.
И возможно чтобы перехватить инициативу у надоедливой девчонки, он указал на её грудь и спросил:
- Что это? Этого раньше не было.
- Знак моего бога. - Она легонько постучала пальцем по татуировке "Th" рядом с уголком левого глаза. И с гордостью произнесла: - Я дочь Туллы.
Но на Брона это не произвело большого впечатления и, потеряв интерес, он полез в свой мешок за ингредиентами для похлебки.
- Ты можешь научить меня сражаться мечом?
Брон исподлобья поглядел на неё.
- Мала ты ещё для меча-то, - пробурчал он. - Давай-ка я лучше научу тебя метать камни из пращи. Это гораздо полезней.
Синни, не осознавая, почесала нос, подражая Брону.
- А правда что когда мальчик-бриган становится мужчиной, он должен отрезать кусочек себя, сжечь его и пеплом нарисовать себе на груди знак вашего бога?
Брон подвигал нижней челюстью, как будто ошеломленный таким резким переходом. И ничего не ответив, принялся ложкой помешивать варево в котелке.
- Это правда? - С нажимом повторила Синни.
- Да.
- А ты что отрезал?
Он не слишком приветливо покосился на неё, но Синни ничего не заметила.
- Ухо? Палец? - Она последовательно переводила взгляд по искалеченным частям его тела. Брон невозмутимо молчал, занимаясь готовкой.
Охваченная исследовательским пылом, позабыв о какой бы то ни было тактичности, Синни требовательно воскликнула:
- Что?
- Кусок ноги.
Синни удивленно захлопала ресницами.
- Как кусок ноги?!
Он задрал правую штанину, немного вывернул голень, показывая ей икроножную мышцу где присутствовала как будто бы ямка, покрытая белесым исковерканным шрамом. У Синни округлились глаза, когда она представила сколько надо мужества и самообладания чтобы вот так отрезать от себя кусок плоти. Но её уже несло дальше:
- А правда, что вы грызёте камни чтобы стать крепче?
Брон, видимо осознав, что пытаться отмолчаться бесполезно, покорно ответил:
- Да. Постоянно. Видишь какие у меня зубы, - он оскалился, - крепкие как у лошади. Я могу ими кость перекусить.
- А что у тебя с ухом?
- Орёл оторвал, - равнодушно ответил Брон.
- Орёл?!!
- Да-а. У нас лучшим подарком для возлюбленной считаются яйца из орлиного гнезда. И когда я их забирал на меня напала разъяренная орлица.
Наивная Синни глядела на него во все глаза и слушала чуть ли не затаив дыхание. А Брон кажется входил во вкус.
- А пальцы я потерял в Греймидоре. Знаешь что это?
Синни отрицательно помотала головой.
- Это самый страшный ледник на нашей земле. Там такой жутко холодный лёд что если прикоснешься к нему, то сам сразу превращаешься в ледышку. И если вовремя не отскочишь, то весь станешь ледяным. Я вот едва голыми пальцами задел за льдину и они тут же стали ледяными. Пришлось отломить и выбросить.
- А с лицом у тебя что? - Синни чуть споткнулась на этом вопросе и даже на миг ощутила смущение. Но оно тут же улетучилось.
- Камнем прилетело.
- От врага?
- От тролля. Они злятся что мы забираем их золото и кидают в нас камни.
Синни аж рот раскрыла от удивления. Но подстегиваемая любопытством и удивленная неожиданною расположенностью Брона отвечать, она спешила этим воспользоваться:
- А правда, что бриганы могут без вреда для себя входить в огонь?
- Правда. - Он вытянул руку и поместил ладонь в пламя костра. Продержал её там секунд десять, вытащил и помахал в воздухе, показывая, что рука цела.
У Синни горели глаза от возбуждения.
- А правда, что бриганы могут чувствовать металлы, серебро там, золото, железо?
- Да. Вот у тебя в кармане есть что-то золотое.
Синни торопливо наощупь проверила что монета таинственного старика по-прежнему на месте. Она с подозрением поглядела на мужчину, опасаясь, что он может позариться на её сокровище, но Брон равнодушно солил похлёбку и на неё не смотрел. Синни успокоилась.
- А правда, что у ваших женщин каменная грудь от того что они всю жизнь толкают камни?
На лице Брона промелькнуло легкое удивление, видимо такого слуха о бриганах он ещё не слышал. Но чуть усмехнувшись, он с чувством произнес:
- Истинная правда. Грудь у наших женщин твердая как гранит.
Синни, не уловив насмешки, тут же спросила:
- А правда, что когда ваша женщина рожает, она поёт бравые песни, чтобы ребенок родился храбрецом?
Брон посмотрел на ребенка еще более озадаченно, но всё же ответил.
- Правда.
- А правда, что ваша женщина оставляет новорожденного младенца одного на целую ночь на вершине скалы и только если он выживет до утра, то его берут в семью?
Брон задумчиво потер подбородок, то ли прикидывая будет ли вообще конец этим расспросам, то ли поражаясь тому откуда в голове у девчонки столько нелепости и вздора о его народе.
- Правда, - сказал он со вздохом.
- А правда, что вы знаете язык троллей?
- Да.
- Ох! - Восхитилась Синни. - А скажи что-нибудь на троллином.
Брон сказал пару матершинных ругательств на латыни, слышанных им от одного иберийского купца, который вроде бы мог ругаться на всех языках мира.
- Это язык троллей? - Усомнилась девочка. - А что это означает?
- Это означает: "а не хочешь ли ты ложкой по лбу, маленькая сигурн?".
Синни насупилась, даже слегка покраснела.
- Ты же сам отвечал, тебя же никто не заставлял, - пробормотала она, опустив глаза.
Он нагнулся над костром, протягивая к ней свою берёзовую ложку. Синни испуганно отклонилась назад.
- Держи, - сказал он. - Надеюсь хотя бы пока ешь, будешь молчать.
Синни взяла ложку и осторожно посмотрела на бригана, пытаясь понять насколько он сердит. Но Брон принялся буднично доставать из своего мешка хлеб и сыр и отрезать от них куски. Судя по всему, он был вполне спокоен и у Синни отлегло от сердца. Она вытянула шею, разглядывая что там в котелке.
Трапеза, как того и хотелось Брону, проходила в полном молчании. Оба с аппетитом глотали пищу и ни юную сигурн, ни взрослого бригана ничуть не смущало то обстоятельство что буквально шагах в пятнадцати от них на дереве висит неимоверно изуродованное человеческое тело с ползающими по нему мухами и с первыми черными птицами с заинтересованным видом сидящими поблизости.
38.
Брунгильда проснулась утром в своей кровати и её взгляд с удивлением замер на неподвижно сидящем на лавке у стены муже.
