В огромной длинной комнате с двумя рядами столбов, подпирающих крышу, было жарко, сумрачно, дымно и сильно пахло жаренным мясом и чем-то кислым, то ли пивом, то ли блевотиной. В центре помещения протянулся прямоугольный врытый в землю каменный очаг, часть которого была накрыта плитой. Вокруг за столбами по П-образной траектории стояли столы и лавки, центр поперечной линии отводился самому ярлу и его семье, там имелось возвышение с очень широким стулом, укрытым шкурами и мехами, на котором привольно могли разместиться до 4 человек. Но в данный момент там никого не было. Однако остальные места за столами не пустовали, примерно три четверти из них были заняты, исключительно мужчинами. Мужчины громко весело разговаривали, обильно пили из рогов и больших кружек и с удовольствием поглощали пищу, беря её прямо руками из широких плоских блюд. Вдоль столов то и дело сновали несколько молодых девиц в светлых облегающих платьях, украшенных красной и синей вышивкой. Девицы подливали пиво в опустевшие рога и кружки и доставляли с кухни новые полные блюда, а также исполняли разные мелкие поручения пирующих, как например, принести тазик с водой для умывания, принести гребень для срочного расчесывания, принести тряпку чтобы вытереться и т.д. Но не более. Не смотря на то что все девицы были вполне хороши собой и их соблазнительные станы то и дело изгибались перед глазами мужчин, последние не позволяли себе никаких фривольностей. Ибо твердо знали, что служанки ярла принадлежат только ярлу и если позволить себе лишние с одной из них, то потом непременно придётся рассчитываться за это, причем скорей всего звонкой монетой.
Хальфар, как полагалось, оставил свой меч, щит и оба топора в специальных ящиках у входа и направился к столам.
- Чтоб мне лопнуть! - Зычно проорал один из гостей, увидев Хальфара, и вскочил с лавки, хорошенько пихнув при этом своего соседа, да так что тот едва не захлебнулся пивом. Пока сосед надсадно хрипел, пытаясь продышаться, тот кто его толкнул, низенький, но невероятно широкоплечий человек, практически квадратный, весело ударил Хальфара в грудь и снова заорал: - Буян! Наконец-то! А мы уж думали ты не появишься.
Хальфару пришлось несколько секунд приходить в себя после жуткого удара в грудь, который другого менее крепкого человека возможно бы и убил, сокрушив ему ребра и смяв сердце.
- Рад тебя видеть, Гёмли, - просипел он. - Вижу ты в отличном настроении.
- Ну дак а когда я был в плохом.
Гёмли заметил своего задыхающегося соседа и решив, что тот подавился, услужливо похлопал его по спине, весело проговорив:
- Да не жадничай ты, Мельнир, ярл перед походом всегда щедрый, на всех хватит.
Бедный Мельнир от могучих хлопков по спине потерял последнюю возможность дышать и закряхтел, захрипел пуще прежнего, выпучив глаза.
- Да он же блюёт, кажись, - сказал кто-то из соседей.
Гёмли хмыкнул:
- Вот скотина, нажрался уже. - И повернувшись к Хальфару быстро затараторил: - Ну так ты где пропадал? Разбогател за этот год? Может даже женился? А где Ильзир и Даррес? Они не с тобой?
Хальфар припомнил зачем ему нужна была лошадь, но тут же решил, что Краснокожий поди уже перестал ждать и сам пошел в город, а потому можно выкинуть это из головы. Он уселся на лавку рядом с местом Гёмли, бесцеремонно сдвинув в сторону Мельнира и остальных по цепочке. И тут же принялся за еду, ибо уже умирал от голода. Гёмли сел рядом и поманил одну из служанок, показывая на нового гостя. На вопросы Гёмли Хальфар так и не ответил, он знал что это единственно правильный путь, ибо любой ответ рождал только кучу новых, а Гёмли никогда на это не обижался и тут же переключался на что-то другое. В какой-то момент, когда Хальфар жадно поглощал жаренную оленину, Гёмли толкнул его локтем в бок. Хальфар скривился от боли, а мясо встало у него поперек горла.
- Вон ярл пришел с жёнушкой, - сообщил он. - Валяй представься как должно.
Хальфар мрачно посмотрел в сторону возвышения, где на широкий стул усаживались мужчина и женщина, дожевал кусок мяса, допил из своей кружки, вытер рот тряпкой, подозвал одну из служанок и затребовал у неё гребень. Получив его, он долго и прилежно расчесывал свои золотистые космы и только сочтя что лучше уже некуда, наконец нехотя поднялся. Медленно с достоинством шагая вдоль столбов, он ждал, когда Эльдвуг Дубовый Щит поднимет на него взгляд. Но ярл, склонившись к своей жене, что-то говорил ей и упорно не замечал приближающегося белокурого гиганта. И Хальфар решил, что это намеренно. Он не любил ярла, считая его старым, слабодушным, довольно посредственным воином, очень корыстным и жадным, но главное не достойным такой молодой красивой женщины как Брунгильда Мэйнринг. Хальфару казалось очевидным что для этой женщины гораздо более подходит такой замечательный со всех сторон мужчина как Хальфар Бринбьёрд и из личных бесед с самой Брунгильдой он сделал далекоидущий вывод что и она тоже так считает.
Ярл посмотрел на Хальфара только когда тот замер перед столом и молча простоял там минуту или две. Когда их взгляды встретились, Хальфар чуть-чуть, едва заметно склонил голову и церемонно произнес:
- Приветствую тебя, Эльдвуг Дубовый Щит. - Затем повернул голову к рыжеволосой женщине рядом с ярлом и сказал уже с некоторым чувством: - Приветствую и тебя Брунгильда, дочь славного конунга Ивона Рыжего Победителя двух медведей.
Брунгильда сдержанно кивнула в знак приветствия и слегка улыбнулась.
- Хальфар Буян! Наш великий воитель! Гроза свирепых гэлов. Заждались мы тебя. - Воскликнул Эльдвуг вроде как с неподдельной радостью. И даже поднялся со своего места и протянул вперед руку. Это была большая честь. Мужчины крепко пожали правые предплечья друг друга.
Эльдвуг Дубовый Щит, хорошо сложенный человек среднего роста, был на восемь лет старше Хальфара. И выглядел бы вполне его ровесником если бы не ранняя седина в его светло-русых волосах, на висках и немного в бороде, и некая застывшая холодная угрюмость его темно-зеленых глубоко посаженных глаз, которая старила не хуже морщин или дряблости кожи. И вот и сейчас, пожимая руку Хальфара, глядел он на него с какой-то задумчивой неприветливостью.
- Что задержало тебя? Уж не женился ли ты? - Ярл улыбнулся. - И может в сладких объятиях прекрасной девы потерял счет времени?
Хальфар отрицательно покачал головой, при этом взглянув на Брунгильду.
Откуда-то из-за спинки княжеского сидения возник высокий худой мужчина лет 53-55. Его темно-русые волосы, практически без седины, были достаточно коротко подстрижены. На левой стороне головы белело уродливое пятно большого шрама от давнишнего ожога, захватывающего немного щеку, висок, создавая внушительную залысину и практически отсутствующее левое ухо. Обведенные черным большие глаза глядели пристально и чуть насмешливо. Одет он был в великолепно расшитую багряную льняную рубаху и в роскошную накидку из собольего меха. Его словно иссохшие ладони с длинными пальцами опирались на толстый чуть изогнутый дубовый посох, навершие которого украшал орлиный череп. Хальфар знал этого человека. То был Ульрих Безухий, лагман при дворе ярла, то есть основной толкователь законов и традиций, он был главным на тинге, общем собрании и судилище, судья последнего слова, вершитель справедливости. И даже ярлы редко решались идти против воли лагманов. Впрочем, мудрые лагманы редко выносили решения, слишком уж противоречащие желаниям ярлов.
Ульрих приветственно кивнул белокурому гиганту и сказал неожиданно довольно низким и хриплым голосом, который так часто завораживал собравшихся на тинге:
- Мы ожидали воинов и воин пришел. - Он чуть усмехнулся. - Но где же твои братья, Даррес и Ильзир? Неужто решили не участвовать в походе славного Эльдвуга?
- Ильзир задержался в дороге, - нехотя проговорил Хальфар. - Думаю завтра появится. А Даррес уже не придет никогда. - И он холодно поглядел на лагмана, пытаясь дать ему понять что дальнейшие расспросы нежелательны. Но старик намеков не понимал или не хотел понимать.
- Погиб в битве? - Настойчиво спросил он.
Хальфар пожал плечами и хмуро произнес:
- Да вроде. Спроси Ильзира, если интересно.
- Спрошу. Ну а что ты? - Ульрих улыбнулся. Но улыбка обезображенная ожогом выглядела не слишком приятной. - Соскучился по битвам?
- Соскучился, - негромко ответил Хальфар и снова посмотрел на княжну. В этот момент к ней подошёл её родной брат, Сигхурд Мэйнринг, статный крепкий мужчина лет двадцати пяти с буйной копной непокорных рыжих волос и такой же огненно-рыжей бородой. И прекрасная Брунгильда Мэйнринг, чуть склонившись в его сторону что-то говорила ему. Сигхурд, слушая сестру, угрюмо глядел на Хальфара. И хотя Хальфар знал, что Сигхурд практически на всех глядит угрюмо и вообще человек очень молчаливый и спокойный и вряд ли испытывает к Хальфару какие-то недобрые чувства, сам он не любил Сигхурда. Он затруднился бы ответить из-за чего, видимо ему не нравились все мужчины, которые были так или иначе близки прекрасной Брунгильде.
- Что ж, - зычно гаркнул ярл и указал рукой на столы, - тогда садись, брат Хальфар, пей и ешь в волю. И не волнуйся, битвы обязательно будут, уж это я тебе обещаю.
Хальфар вернулся на своё место недовольный. Ему не понравилось, что прекрасная Брунгильда Мэйнринг была столь сдержана с ним и едва удостоила мимолетным взглядом. И потому он действительно стал есть и пить в волю. В основном пить.
Пир продолжался до глубокой ночи. Каждый из гостей прекращал его только когда так или иначе впадал в беспамятство, в беспробудный сон, и его оттаскивали от стола куда-нибудь на полати, а то и просто бросали на пол где придется, только чтобы не мешал остальным. Однако могучий Хальфар еще долго оставался не только бодрствующим, но и вроде как вполне трезвым. Он пил и ел с угрюмой отрешенностью и как будто не замечал ничего вокруг. Ни диких шуток Гёмли, ни оглушающего хохота товарищей, ни грохота кружек, ни толчков соседей, ни даже заинтересованного почти призывного взгляда одной из служанок, которая настойчиво крутилась возле него, ненароком задевая его разными частями своего тела, желая дать понять этому тугодуму что она совсем не против уединиться с ним. Но Хальфару было всё равно, единственное к чему он проявлял интерес это к передвижениям по зале обворожительной рыжеволосой Брунгильды Мэйнринг. Он всё ждал, когда она по какой-нибудь надобности выйдет на улицу. И дождался. Тогда он тоже поднялся с лавки и как бы пошатываясь, не спеша пошёл к выходу, вроде как желая подышать свежим воздухом. Что в общем было вполне естественно, учитывая тяжелый удушливый дух пиршественной залы, где смешался дым от углей, смрад ядрёного перегара, кислый запах пива и эля, псиный запах шкур и шерсти, вонь от блевотины и не слишком чистых тел.
Во дворе, в темноте звездной ночи, освещаемой лишь тусклым светом из маленьких окон, он, убедившись, что вокруг нет никого лишнего или по крайней мере достаточно трезвого, быстро нагнал молодую княжну возле стены высокого амбара.
- Может поговорим? - Сказал он, протягивая к ней руку.
Молодая женщина резко повернулась к нему и холодно покосилась на протянутую к ней ладонь. Он убрал руку.
- О чём нам с тобой говорить, Хальфар Буян? - Спросила она и от её бархатного мелодичного голоса он остро ощутил желание близости с ней.
- Вроде раньше было о чём. Тогда у Черного дуба. Ты даже взяла у меня цветы.
Прекрасная Брунгильда хмыкнула.
- Что цветы? Было бы невежливо не взять. Не хотела тебя обидеть.
Хальфар сумрачно смотрел на молодую женщину. Он до того привык что он берёт практически всё что пожелает, что невозможность здесь и сейчас поступить как обычно выводила его из себя.
- Ты готова была лечь со мной. Ты же знаешь, что я лучше него.
Синие глаза Брунгильды сверкнули то ли гневно, то ли насмешливо.
- Ты слишком много себе позволяешь, славный воитель Хальфар, - проговорила она вполне спокойно. - Я жена своего мужа. И я не знаю чем ты лучше него.
Хальфар расправил плечи.
- Да всем!
Она пристально посмотрела ему в глаза.
- Тогда почему ярл он, а не ты?
Хальфар, который всё же был до какой-то степени пьян, почти впал в ярость.
- О чём это ты говоришь, дева?! Думаешь этот старый пердун способен одолеть меня? Он ярл по-наследству. А в битве ему со мной не равняться. И если ты думаешь, что я боюсь его, то я могу сказать ему это всё прямо в лицо. Прямо сейчас! - И он вроде как дернулся в сторону главного дома, но молодая женщина поспешно схватила его за руку.
Нежным проникновенным голосом, от которого вожделение Хальфара стало практически видимым, Брунгильда сказала:
- Не надо ничего никому говорить, Хальфар Буян. - И заглядывая ему в самые глаза, добавила: - Просто отправляйся с ним в Вестландию, а возвращайся без него. - И быстро ушла.
Хальфар, весь разгоряченный, возбужденный, расстроенный и одновременно окрыленный намеком надежды, принялся бродить по Тилгарду, пытаясь поостыть и унять возбуждение. Но вспомнив о своей юной пленнице, он решил, что у него есть гораздо более приятный способ справиться с этим.
Он ввалился в каморку Синни уже совершеннейшим зверем, ведомый лишь своим желанием. Прижал девочку к земле, сорвал разорвал её скудные одеяния и принялся жадно грубо насиловать, не обращая ни малейшего внимания на её слезные крики и жалкие попытки сопротивляться. Хальфар был Победитель. Всегда и во всём.
14.
Взойдя на очередной холм, Далира увидела впереди стены Тилгарда. Она остановилась, оперевшись на копье, разглядывая поселение ненавистных чужеземцев.
Темные глаза Далиры, широко обведенные угольно-черным цветом, взирали на примостившийся к уютному заливу город холодно и отчужденно. Её лицо казалось безжизненным, застывшим, каменным. На левой её щеке, как следы от когтей большого зверя, темнели три толстых вертикальных линии, нанесенные темно-синей краской. Еще одна по центру подбородка и две коротких пересекали левую бровь. На правой две длинных линии того же цвета шли от уголка губ и закруглялись, огибая правую бровь. Её высокий лоб светился мраморной чистотой, а неимоверно пышная копна черных густых длинных волос укутывала всю её голову, шею и плечи почти сказочным ореолом тьмы. И только вокруг лба и висков её волосы были выкрашены яркой белой краской, будто застывшая снежная изморозь. Рядом с яркими синими линиями на её лице темнели размазанные пятна засохшей крови убитого врага. На её поясе кроме меча Анвелла теперь висели меч и топор Ильзира, за плечом его щит, а сзади за спиной прятались ещё два ножа. Она готова была сражаться, одна против всех если нужно, но зная, что с ней её бог она не испытывала страха и мрачная решимость вернуть свою дочь гудела в ней как басовая струна. Задуманное ею представлялось полным безумием, вооруженный до зубов бритт не может в одиночку заявиться в город норманнов и что-то требовать у них. Очевидно могучие северяне безжалостно расправятся с ней, разрубят на части, как только она приблизится. И ещё и посмеются над спятившей девкой, грязной дикаркой, неспособной понимать простые вещи. Но Далира особо и не задумывалась. Теперь она просто шла за своей дочерью и зная, что Тулла рядом, твердо верила что у неё всё получится.
Хальфар, как полагалось, оставил свой меч, щит и оба топора в специальных ящиках у входа и направился к столам.
- Чтоб мне лопнуть! - Зычно проорал один из гостей, увидев Хальфара, и вскочил с лавки, хорошенько пихнув при этом своего соседа, да так что тот едва не захлебнулся пивом. Пока сосед надсадно хрипел, пытаясь продышаться, тот кто его толкнул, низенький, но невероятно широкоплечий человек, практически квадратный, весело ударил Хальфара в грудь и снова заорал: - Буян! Наконец-то! А мы уж думали ты не появишься.
Хальфару пришлось несколько секунд приходить в себя после жуткого удара в грудь, который другого менее крепкого человека возможно бы и убил, сокрушив ему ребра и смяв сердце.
- Рад тебя видеть, Гёмли, - просипел он. - Вижу ты в отличном настроении.
- Ну дак а когда я был в плохом.
Гёмли заметил своего задыхающегося соседа и решив, что тот подавился, услужливо похлопал его по спине, весело проговорив:
- Да не жадничай ты, Мельнир, ярл перед походом всегда щедрый, на всех хватит.
Бедный Мельнир от могучих хлопков по спине потерял последнюю возможность дышать и закряхтел, захрипел пуще прежнего, выпучив глаза.
- Да он же блюёт, кажись, - сказал кто-то из соседей.
Гёмли хмыкнул:
- Вот скотина, нажрался уже. - И повернувшись к Хальфару быстро затараторил: - Ну так ты где пропадал? Разбогател за этот год? Может даже женился? А где Ильзир и Даррес? Они не с тобой?
Хальфар припомнил зачем ему нужна была лошадь, но тут же решил, что Краснокожий поди уже перестал ждать и сам пошел в город, а потому можно выкинуть это из головы. Он уселся на лавку рядом с местом Гёмли, бесцеремонно сдвинув в сторону Мельнира и остальных по цепочке. И тут же принялся за еду, ибо уже умирал от голода. Гёмли сел рядом и поманил одну из служанок, показывая на нового гостя. На вопросы Гёмли Хальфар так и не ответил, он знал что это единственно правильный путь, ибо любой ответ рождал только кучу новых, а Гёмли никогда на это не обижался и тут же переключался на что-то другое. В какой-то момент, когда Хальфар жадно поглощал жаренную оленину, Гёмли толкнул его локтем в бок. Хальфар скривился от боли, а мясо встало у него поперек горла.
- Вон ярл пришел с жёнушкой, - сообщил он. - Валяй представься как должно.
Хальфар мрачно посмотрел в сторону возвышения, где на широкий стул усаживались мужчина и женщина, дожевал кусок мяса, допил из своей кружки, вытер рот тряпкой, подозвал одну из служанок и затребовал у неё гребень. Получив его, он долго и прилежно расчесывал свои золотистые космы и только сочтя что лучше уже некуда, наконец нехотя поднялся. Медленно с достоинством шагая вдоль столбов, он ждал, когда Эльдвуг Дубовый Щит поднимет на него взгляд. Но ярл, склонившись к своей жене, что-то говорил ей и упорно не замечал приближающегося белокурого гиганта. И Хальфар решил, что это намеренно. Он не любил ярла, считая его старым, слабодушным, довольно посредственным воином, очень корыстным и жадным, но главное не достойным такой молодой красивой женщины как Брунгильда Мэйнринг. Хальфару казалось очевидным что для этой женщины гораздо более подходит такой замечательный со всех сторон мужчина как Хальфар Бринбьёрд и из личных бесед с самой Брунгильдой он сделал далекоидущий вывод что и она тоже так считает.
Ярл посмотрел на Хальфара только когда тот замер перед столом и молча простоял там минуту или две. Когда их взгляды встретились, Хальфар чуть-чуть, едва заметно склонил голову и церемонно произнес:
- Приветствую тебя, Эльдвуг Дубовый Щит. - Затем повернул голову к рыжеволосой женщине рядом с ярлом и сказал уже с некоторым чувством: - Приветствую и тебя Брунгильда, дочь славного конунга Ивона Рыжего Победителя двух медведей.
Брунгильда сдержанно кивнула в знак приветствия и слегка улыбнулась.
- Хальфар Буян! Наш великий воитель! Гроза свирепых гэлов. Заждались мы тебя. - Воскликнул Эльдвуг вроде как с неподдельной радостью. И даже поднялся со своего места и протянул вперед руку. Это была большая честь. Мужчины крепко пожали правые предплечья друг друга.
Эльдвуг Дубовый Щит, хорошо сложенный человек среднего роста, был на восемь лет старше Хальфара. И выглядел бы вполне его ровесником если бы не ранняя седина в его светло-русых волосах, на висках и немного в бороде, и некая застывшая холодная угрюмость его темно-зеленых глубоко посаженных глаз, которая старила не хуже морщин или дряблости кожи. И вот и сейчас, пожимая руку Хальфара, глядел он на него с какой-то задумчивой неприветливостью.
- Что задержало тебя? Уж не женился ли ты? - Ярл улыбнулся. - И может в сладких объятиях прекрасной девы потерял счет времени?
Хальфар отрицательно покачал головой, при этом взглянув на Брунгильду.
Откуда-то из-за спинки княжеского сидения возник высокий худой мужчина лет 53-55. Его темно-русые волосы, практически без седины, были достаточно коротко подстрижены. На левой стороне головы белело уродливое пятно большого шрама от давнишнего ожога, захватывающего немного щеку, висок, создавая внушительную залысину и практически отсутствующее левое ухо. Обведенные черным большие глаза глядели пристально и чуть насмешливо. Одет он был в великолепно расшитую багряную льняную рубаху и в роскошную накидку из собольего меха. Его словно иссохшие ладони с длинными пальцами опирались на толстый чуть изогнутый дубовый посох, навершие которого украшал орлиный череп. Хальфар знал этого человека. То был Ульрих Безухий, лагман при дворе ярла, то есть основной толкователь законов и традиций, он был главным на тинге, общем собрании и судилище, судья последнего слова, вершитель справедливости. И даже ярлы редко решались идти против воли лагманов. Впрочем, мудрые лагманы редко выносили решения, слишком уж противоречащие желаниям ярлов.
Ульрих приветственно кивнул белокурому гиганту и сказал неожиданно довольно низким и хриплым голосом, который так часто завораживал собравшихся на тинге:
- Мы ожидали воинов и воин пришел. - Он чуть усмехнулся. - Но где же твои братья, Даррес и Ильзир? Неужто решили не участвовать в походе славного Эльдвуга?
- Ильзир задержался в дороге, - нехотя проговорил Хальфар. - Думаю завтра появится. А Даррес уже не придет никогда. - И он холодно поглядел на лагмана, пытаясь дать ему понять что дальнейшие расспросы нежелательны. Но старик намеков не понимал или не хотел понимать.
- Погиб в битве? - Настойчиво спросил он.
Хальфар пожал плечами и хмуро произнес:
- Да вроде. Спроси Ильзира, если интересно.
- Спрошу. Ну а что ты? - Ульрих улыбнулся. Но улыбка обезображенная ожогом выглядела не слишком приятной. - Соскучился по битвам?
- Соскучился, - негромко ответил Хальфар и снова посмотрел на княжну. В этот момент к ней подошёл её родной брат, Сигхурд Мэйнринг, статный крепкий мужчина лет двадцати пяти с буйной копной непокорных рыжих волос и такой же огненно-рыжей бородой. И прекрасная Брунгильда Мэйнринг, чуть склонившись в его сторону что-то говорила ему. Сигхурд, слушая сестру, угрюмо глядел на Хальфара. И хотя Хальфар знал, что Сигхурд практически на всех глядит угрюмо и вообще человек очень молчаливый и спокойный и вряд ли испытывает к Хальфару какие-то недобрые чувства, сам он не любил Сигхурда. Он затруднился бы ответить из-за чего, видимо ему не нравились все мужчины, которые были так или иначе близки прекрасной Брунгильде.
- Что ж, - зычно гаркнул ярл и указал рукой на столы, - тогда садись, брат Хальфар, пей и ешь в волю. И не волнуйся, битвы обязательно будут, уж это я тебе обещаю.
Хальфар вернулся на своё место недовольный. Ему не понравилось, что прекрасная Брунгильда Мэйнринг была столь сдержана с ним и едва удостоила мимолетным взглядом. И потому он действительно стал есть и пить в волю. В основном пить.
Пир продолжался до глубокой ночи. Каждый из гостей прекращал его только когда так или иначе впадал в беспамятство, в беспробудный сон, и его оттаскивали от стола куда-нибудь на полати, а то и просто бросали на пол где придется, только чтобы не мешал остальным. Однако могучий Хальфар еще долго оставался не только бодрствующим, но и вроде как вполне трезвым. Он пил и ел с угрюмой отрешенностью и как будто не замечал ничего вокруг. Ни диких шуток Гёмли, ни оглушающего хохота товарищей, ни грохота кружек, ни толчков соседей, ни даже заинтересованного почти призывного взгляда одной из служанок, которая настойчиво крутилась возле него, ненароком задевая его разными частями своего тела, желая дать понять этому тугодуму что она совсем не против уединиться с ним. Но Хальфару было всё равно, единственное к чему он проявлял интерес это к передвижениям по зале обворожительной рыжеволосой Брунгильды Мэйнринг. Он всё ждал, когда она по какой-нибудь надобности выйдет на улицу. И дождался. Тогда он тоже поднялся с лавки и как бы пошатываясь, не спеша пошёл к выходу, вроде как желая подышать свежим воздухом. Что в общем было вполне естественно, учитывая тяжелый удушливый дух пиршественной залы, где смешался дым от углей, смрад ядрёного перегара, кислый запах пива и эля, псиный запах шкур и шерсти, вонь от блевотины и не слишком чистых тел.
Во дворе, в темноте звездной ночи, освещаемой лишь тусклым светом из маленьких окон, он, убедившись, что вокруг нет никого лишнего или по крайней мере достаточно трезвого, быстро нагнал молодую княжну возле стены высокого амбара.
- Может поговорим? - Сказал он, протягивая к ней руку.
Молодая женщина резко повернулась к нему и холодно покосилась на протянутую к ней ладонь. Он убрал руку.
- О чём нам с тобой говорить, Хальфар Буян? - Спросила она и от её бархатного мелодичного голоса он остро ощутил желание близости с ней.
- Вроде раньше было о чём. Тогда у Черного дуба. Ты даже взяла у меня цветы.
Прекрасная Брунгильда хмыкнула.
- Что цветы? Было бы невежливо не взять. Не хотела тебя обидеть.
Хальфар сумрачно смотрел на молодую женщину. Он до того привык что он берёт практически всё что пожелает, что невозможность здесь и сейчас поступить как обычно выводила его из себя.
- Ты готова была лечь со мной. Ты же знаешь, что я лучше него.
Синие глаза Брунгильды сверкнули то ли гневно, то ли насмешливо.
- Ты слишком много себе позволяешь, славный воитель Хальфар, - проговорила она вполне спокойно. - Я жена своего мужа. И я не знаю чем ты лучше него.
Хальфар расправил плечи.
- Да всем!
Она пристально посмотрела ему в глаза.
- Тогда почему ярл он, а не ты?
Хальфар, который всё же был до какой-то степени пьян, почти впал в ярость.
- О чём это ты говоришь, дева?! Думаешь этот старый пердун способен одолеть меня? Он ярл по-наследству. А в битве ему со мной не равняться. И если ты думаешь, что я боюсь его, то я могу сказать ему это всё прямо в лицо. Прямо сейчас! - И он вроде как дернулся в сторону главного дома, но молодая женщина поспешно схватила его за руку.
Нежным проникновенным голосом, от которого вожделение Хальфара стало практически видимым, Брунгильда сказала:
- Не надо ничего никому говорить, Хальфар Буян. - И заглядывая ему в самые глаза, добавила: - Просто отправляйся с ним в Вестландию, а возвращайся без него. - И быстро ушла.
Хальфар, весь разгоряченный, возбужденный, расстроенный и одновременно окрыленный намеком надежды, принялся бродить по Тилгарду, пытаясь поостыть и унять возбуждение. Но вспомнив о своей юной пленнице, он решил, что у него есть гораздо более приятный способ справиться с этим.
Он ввалился в каморку Синни уже совершеннейшим зверем, ведомый лишь своим желанием. Прижал девочку к земле, сорвал разорвал её скудные одеяния и принялся жадно грубо насиловать, не обращая ни малейшего внимания на её слезные крики и жалкие попытки сопротивляться. Хальфар был Победитель. Всегда и во всём.
14.
Взойдя на очередной холм, Далира увидела впереди стены Тилгарда. Она остановилась, оперевшись на копье, разглядывая поселение ненавистных чужеземцев.
Темные глаза Далиры, широко обведенные угольно-черным цветом, взирали на примостившийся к уютному заливу город холодно и отчужденно. Её лицо казалось безжизненным, застывшим, каменным. На левой её щеке, как следы от когтей большого зверя, темнели три толстых вертикальных линии, нанесенные темно-синей краской. Еще одна по центру подбородка и две коротких пересекали левую бровь. На правой две длинных линии того же цвета шли от уголка губ и закруглялись, огибая правую бровь. Её высокий лоб светился мраморной чистотой, а неимоверно пышная копна черных густых длинных волос укутывала всю её голову, шею и плечи почти сказочным ореолом тьмы. И только вокруг лба и висков её волосы были выкрашены яркой белой краской, будто застывшая снежная изморозь. Рядом с яркими синими линиями на её лице темнели размазанные пятна засохшей крови убитого врага. На её поясе кроме меча Анвелла теперь висели меч и топор Ильзира, за плечом его щит, а сзади за спиной прятались ещё два ножа. Она готова была сражаться, одна против всех если нужно, но зная, что с ней её бог она не испытывала страха и мрачная решимость вернуть свою дочь гудела в ней как басовая струна. Задуманное ею представлялось полным безумием, вооруженный до зубов бритт не может в одиночку заявиться в город норманнов и что-то требовать у них. Очевидно могучие северяне безжалостно расправятся с ней, разрубят на части, как только она приблизится. И ещё и посмеются над спятившей девкой, грязной дикаркой, неспособной понимать простые вещи. Но Далира особо и не задумывалась. Теперь она просто шла за своей дочерью и зная, что Тулла рядом, твердо верила что у неё всё получится.
