- Могли бы войти в положение, а вы... убиваете.
Стычки случались всё чаще. Небольшие группы горцев нападали на близлежащие поселки и деревушки, стремясь увести скот или утащить с собой съестное, сколько возможно. Местным это не нравилось. Хорошо хоть привычные, испокон веков жизнь на границе не была полностью мирной. Есть оружие, могут себя защитить. Но не от постоянных натисков отчаявшихся людей, не простых разбойников. Пришлось отправить на границу жидкое подкрепление, ослабив ближайшие города, пытаясь усилить их за счет деревенских рекрутов, охотно идущих в охрану, там хоть как-то кормят, но полных неумех. В результате столкновений гибли и горцы и луговые, пленных не брали.
- Конечно убиваем! Шон, очнись. А что нам делать? Думаешь, нам легче? Мы так же думаем про вас. Горцы привыкли жить без пашни и садов, питаясь диким козлом и мхом с камней. - Я сердито прошлась по комнате, сложив руки на груди. - Приграничные деревни должны просто так отдать всё, что у них осталось и уйти куда глаза глядят? У всех полная жопа, Шон, засуха и мор, во всех близлежащих странах. Остальной мир сидит тихо и точит мечи на всякий случай. Если бы мы могли, то помогли бы вам, но нечем. Шон, нечем.
Мы молчали, потом он тихо произнес:
- Я пытаюсь, рассылаю письма, говорю с людьми, но... Если ситуация не изменится, я не знаю, к чему это приведет.
- А что море? Оно не кормит?
- Ты была там? Голые отвесные скалы, негде даже деревушку приткнуть.
На этом расстались.
Через месяц я снова примчалась на границу, раздраженная, злая от постоянных донесений. Обиженные, злые, голодные и уставшие, потерявшие близких, люди смотрели на меня так враждебно, что я поняла: или я сделаю хоть что-то прямо сейчас или они побьют меня. Благо тут же представился случай. Патруль в лесной полосе наткнулся на кучку горцев, вооруженных до зубов. Куда-то они шли, ну и пусть бы себе шли, но завязалась перестрелка. Прибыв на место, предусмотрительно выставив защитный купол, я увидела слева, в редком леске, в канаве, залегли патрульные, а справа, в небольшой расщелине, как клещи в щели дерева, засели горцы. Недолго думая я прицелилась и одним мощным ударом обрушила верхушку скалы. Град камней и крошки засыпал людей, облако пыли поднялось вверх и мягко выплыло ко мне, оседая на траве. Никаких криков или стонов, только приятный звук скатывающихся камушков. Птицы умолкли. Патруль и пришедшие со мной приблизились. Мы смотрели и ждали, что вот-вот из-под груды камней начнут выползать окровавленные люди, но время шло, и я скомандовала начинать разбор завала. Почему-то я осталась посмотреть. Никакого предчувствия, я была довольна, что так быстро разрешила конфликт. Патруль - это военнослужащие, нападение на них не прощается ни при каких обстоятельствах, они имели право стрелять и убивать. Горный край - не резервация, а часть страны, можно спокойно перемещаться, но эта группа явно вела себя агрессивно. Чтобы дело пошло быстрее, я переместила самые большие камни, остальное разгребли мужчины, и на травке около леска в косых лучах солнца выложили в ряд шесть мертвых тел. У некоторых лица закрыты, замотаны длинным шарфом, так делают для защиты от солнца и ветра. Когда лица открыли, в одном из них я опознала Шона.
Сначала я решила, что это просто сильно похожий человек. Можно сказать, близнец. Долго смотрела, стараясь найти зацепку. Я не досконально знаю лицо Шона, мы близкие знакомые, не более, но чем дольше я смотрела на мертвое тело с проломленным виском, тем громче внутренний голос утверждал: это он. Спросила патрульных - они не знают, кто это. Для точного опознания нам нужен кто-то из его приближения, близкий друг или любовница. Шон не был женат и не имел детей.
Всех мертвых сложили в погреб пограничного села, Шона тоже, завернутого в простыню. Нашли в ближайшей горной деревне гонца и отправили в Понимору. Своими путями он доберется туда за два дня. Я находилась в прострации, благостное лицо Шона стояло перед глазами днем и ночью. В смерти он был так же мил, как и в жизни. Оцарапанный камнепадом и пыльный, но не искалеченный. У остальных сломана шея, ребра, другие кости, разможжено лицо, а Шону "повезло". Что он делал там, среди разбойников? Пошел погулять на границу, сопровождал их? Хотел избежать конфликтов? Патрульным устроила жесткий допрос, но они, перепуганные, ничего толком не объяснили. По их рассказам выходит, что случилось недоразумение. Патруль заметил горцев и следовал за ними какое-то время, а когда их обнаружили, кто-то из горцев, возможно, с нервов, выстрелил из лука. Ни в кого не попал, но напряженные от последних событий солдаты расценили это как нападение и ответили. Завязалась перестрелка, дозорный сообщил в ближайшее село, так как знал о моем визите. Я примчалась, тоже без холодного рассудка, и положила конфликту конец радикальным методом. Я не чувствовала за собой вины. Если мне нужно убить пачку людей, я это сделаю без промедления, но Шона я убивать не хотела. Не только потому, что он предводитель края и нужен мне как партнер по золотому делу, но потому что...это Шон. Не должно было так случиться. Это какая-то ошибка, нелепица. Я ждала человека для опознания, но надежды не испытывала. Как только увидела Шона, сразу поняла, что случилось непоправимое. Внутри сразу образовалась пустота, как обвал над промоиной. Так бывает, когда совершить важное действие и в ту же секунду понимаешь - ошибся. А уже ничего не исправить и оттого становится так тягостно. Я не злилась, наступило безразличие и безволие. Было очень грустно, хотелось лежать в постели, как при болезни, или сидеть и смотреть в никуда. Это несчастный случай, Шона не вернуть. Мне очень жаль.
- Мне очень жаль. - так я сказала помощнику Шона, запыхавшемуся с дороги и подтвердившему то, что я и так знала.
Толстый высокий мужчина, усатый, без бороды, лысеющий блондин, в потной одежде, постоянно утирающий лоб и шею, быстро провел опознание, проверив какие-то родинки и шрамы, комментировал, но я слышала как сквозь вату. Мужчина не был шокирован, наверное, смирился, пока добирался сюда. Говорил спокойно и несколько обыденно, в духе "Да, это Шон. Он мертв. Ну, что ж". Смотря вдаль через окно, я холодно велела забрать тело Шона и тех, кто был с ним, попрощалась и уехала, чувствуя на спине растерянные взгляды.
Домой отправилась на дирижабле, самой лететь сил и желания нет, ехать по земле, где больше нет Шона, не хотелось. Солнце явно стало светить тусклее, одна ли я это заметила? Во дворце отменила все мероприятия и приемы на месяц, не объясняя причин, но слухи, конечно, просочились. Не могла понять, что чувствую. Вроде не вину. Это случайность, но невероятно досадная. Как разбить драгоценную вазу. Разве мне было суждено это сделать? Бесполезно тысячи раз спрашивать себя "ну почему?", и чтобы избавиться от тяжести прибегла к выученному в прошлом мире методу: блокировке воспоминаний. О Шоне я знала мало, всё, что наскребла, сложила мысленно в сундук и заперла в комнате, которую не собираюсь открывать. Заставила себя думать о горном короле, как о размытом сером образе, не вызывающем эмоций. Просто был какой-то человек, потом он умер. Как его звали? Не знаю, какая разница.
Лишившись сдерживающей и объединяющей силы в лице Шона горцы потянулись "на луга" с новой силой. На границе срочно возводились кордоны. Заслон от своих же граждан! Позор, но другого выхода мы не нашли. Сгоняемые со своих мест голодными пришельцами люди потянулись в крупные города и в столицу. И даже дальше за границы, что в свою очередь вызвало недовольства, как круги по воде от брошенного камушка. Конфликты, стычки, драки, конфликты, стычки....снова, снова, по кругу. У меня голова раскалывалась от донесений и требований со всех сторон. Однажды утром, выйдя на балкон, увидела дым от двух пожаров, чуть позже караул донес о нескольких семьях, посмевших прийти к замку и просить убежища. В этот момент я поняла две вещи: первое - одной мне с этим не справиться, второе - народу с гор идет не особо много, их можно легко распределить между Александрией и соседними странами. Это ведь не целая страна кочует, всего-то небольшая часть. В тот же вечер я, повеселевшая, улетела в Храм и велела Питру разослать срочные письма всем соседним странам о необходимости внеочередного Совета. Скоро от управителя Советом я получила ответ такого вида: по вашему одному вопросу всех собирать не будут, ждите, через месяц запланирован Совет, тогда зададите свой вопрос. Мое лицо пылало, пока я читала унизительный ответ и после, когда представляла, как тренируюсь со своими саблями на этом человеке. Ничего не поделаешь, придется ждать.
Через месяц ситуация достигла критической отметки. Никто никогда не проводил перепись населения в Латании вообще и в горном крае в частности, но народу там оказалось очень много. Большая часть армии стянута на границу, будто к военным действиям. Я старалась сохранять спокойствие, молча умоляя всех отстать от меня и чуть-чуть подождать. Дни до Совета тянулись как смола, не выдержав, я прибыла в Храм на два дня раньше, в надежде хотя бы отдохнуть. Питр и местные монахи хмуро отреагировали на мой приезд с пустыми руками, снова. Ничего, потерпите. Я вас кормила ни за что столько лет. Тем более, они воспользовались моим советом и подняли на камень некоторое количество земли, разбили грядки, вырастили какие-то корнеплоды, позволившие не протянуть ноги. А нужно было активнее налаживать связи, не везде мор, дальние страны помогли бы, но Питр ленив и к дипломатии способностей не имеет.
В возбужденном состоянии, полная надежды, я впорхнула в башню всех народов. Моя проблема – действительно проблема, не только для меня, она заслуживает всеобщего внимания. Целый народ, пусть и не очень большой, сдвинулся с места, которое не покидал веками. Однако, когда заседание началось, первой пошла не эта тема. Второй тоже. Я бросала взгляды на ведущего, боясь, что он забыл обо мне, готовая в любой момент ринуться к бортику, твердя про себя начало речи. Наконец, когда совещание перевалило за середину, мне дали слово. К этому моменту я уже прилично кипела внутри, поэтому выступление вышло пылким и по-детски возмущенным, отчаянный. В процессе речи я сама это поняла, но перемениться было уже поздно, пришлось играть на этой ноте до конца.
- Уважаемые правители. Я пришла рассказать вам о нашествии диких народов из Горного края Александрии. Это настоящий исход. Все племена, деревни, села и даже город покинули свои места и кочуют в сторону Александрии. Их гонит неурожай, голод и болезни. Сейчас с большим трудом мне удается сдерживать границу, но долго это не продлится. Этих людей - целая армия. – тут я замялась, наступая на горло своей гордости. – Александрия просит у соседних стран помощи в решении сложившейся ситуации. Нужно поделить людей между собой, распределив на несколько стран, таким образом снизив нагрузку.
В этом месте послышался смех с разных сторон. Мою речь сначала слушали все, но интерес быстро угас. Теперь до боли в горле я напрягала голос, чтобы быть услышанной хотя бы самой собой.
- В этом случае ущерб будет минимален. Любая страна просто не заметит небольшие группы новых переселенцев, а когда-нибудь они все постепенно вернутся на родину.
Один из советников императора Радикона, получив шепоток от правителя, выдвинулся вперед. В моей груди вспыхнула надежда.
- Уважаемая Александрия. Данную проблему мы считаем исключительно вашей локальной и уверены, что вы блестяще справитесь с поставленной задачей, показав нам всем пример мудрости и выдержки, коим являлись для нас до сих пор.
Голос его сочился насмешкой, у меня поджался живот. Лицо вспыхнуло, когда со всех сторон снова послышались смешки. Как они смеют?! Неужели думают, я обратилась бы с пустяками. Обведя зал взглядом более пристально, заметила и серьезные лица. Флаги на бортах подсказали, что это небольшие и далекие от меня страны. Они-то, наверняка, понимают, что за ситуация. В глазах некоторых печаль, говорящая «никто не поможет, ты слишком мелкая пешка на международной арене». Задохнувшись от унижения, я резко развернулась и почти бегом покинула зал. В глазах стояли слезы, стоило больших усилий втянуть их обратно. Следуя в бешеном темпе по коридору к причалу дирижаблей, я процедила сквозь зубы приказ:
- К моменту моего возвращения должен быть собран полный Совет! Разрешается не присутствовать только умирающим и рожающим. Не хотят помочь, будут хлебать это дерьмо вместе со мной!
Пока грузились на шар и отчаливали, выслали почтовую птицу с приказом. К моменту моего прибытия в замке собрались почти все, нескольких человек пришлось подождать. За это время я успокоилась, ополоснулась с дороги и перекусила, обдумывая план. Вошла в зал заседаний, залитый светом свечей:
- Сразу к делу, дамы и господа. Все вы знаете о нашей сложной ситуации с дикими. Кстати, сразу запишем, называть их так больше нельзя. Теперь называем их официально только «горные народы». Пока так. Совет всех стран отказался нам помочь, придется выкручиваться самостоятельно.
Усевшись за стол, обведя всех присутствующих взглядом, покусывая костяшки пальцев, продолжила:
- План такой. Мы не можем сдержать волну переселенцев, а если нет сил сопротивляться, то нужно расслабиться и постараться получить удовольствие. Организуем коридор для прохода, пусть идут цивилизованно, спокойно, без бандитизма и набегов. Нужно организовать на пути коридора лагери с палатками, питание и воду, обеспечить безопасность. Армия, всё это на вас, подключается департамент питания, туда же медицина. Следите, чтобы из-за скопления людей не было вспышек болезней.
- Госпожа, а куда ведет этот…ммм…коридор? – тихо спросила глава департамента здравоохранения, немолодая дама в очках.
- К границам, конечно. – ответила я с широкой улыбкой. – До середины Александрии прямо, а потом разделим на два потока, и пусть люди идут куда хотят.
- Но их не пустят на границе в Каиф или Минеру. – подал голос главнокомандующий армии.
- Наши границы на обе стороны будут открыты, на выход. Дальше не наше дело. Посмотрим, как соседи справятся с волной обездоленных.
Немного походила по залу, выглянула в окно. Почти ночь, светятся огни тут и там. Такие уютные, теплые. Там живут обычные люди, семьи, не отягощенные проблемами мирового господства и удержания власти. В этот момент я остро позавидовала им. Так хочется всплеснуть руками и сказать, да пошло оно всё, просто выйти вон и уйти куда глаза глядят. Сделав глубокий вдох и долгий выдох, я вернулась на место.
- Для смягчения реакции местного населения нужно развернуть просветительную программу. Социальный департамент, это ваша задача, начинайте прямо завтра. Большинство жителей считает горные народы бандитами и невеждами, развенчайте это мнение вбросом положительной информации. Покопайтесь в истории, какие есть выходцы из горных народов, изобретатели или великие в чем-то люди. Кстати, тех, происхождение кого не известно, но можно притянуть к горным – притягивайте. Организуйте праздники-ярмарки в областях, где будет проходить коридор, на которых будут рассказывать и показывать ремесла горных народов и разные их там чудеса.
Стычки случались всё чаще. Небольшие группы горцев нападали на близлежащие поселки и деревушки, стремясь увести скот или утащить с собой съестное, сколько возможно. Местным это не нравилось. Хорошо хоть привычные, испокон веков жизнь на границе не была полностью мирной. Есть оружие, могут себя защитить. Но не от постоянных натисков отчаявшихся людей, не простых разбойников. Пришлось отправить на границу жидкое подкрепление, ослабив ближайшие города, пытаясь усилить их за счет деревенских рекрутов, охотно идущих в охрану, там хоть как-то кормят, но полных неумех. В результате столкновений гибли и горцы и луговые, пленных не брали.
- Конечно убиваем! Шон, очнись. А что нам делать? Думаешь, нам легче? Мы так же думаем про вас. Горцы привыкли жить без пашни и садов, питаясь диким козлом и мхом с камней. - Я сердито прошлась по комнате, сложив руки на груди. - Приграничные деревни должны просто так отдать всё, что у них осталось и уйти куда глаза глядят? У всех полная жопа, Шон, засуха и мор, во всех близлежащих странах. Остальной мир сидит тихо и точит мечи на всякий случай. Если бы мы могли, то помогли бы вам, но нечем. Шон, нечем.
Мы молчали, потом он тихо произнес:
- Я пытаюсь, рассылаю письма, говорю с людьми, но... Если ситуация не изменится, я не знаю, к чему это приведет.
- А что море? Оно не кормит?
- Ты была там? Голые отвесные скалы, негде даже деревушку приткнуть.
На этом расстались.
Через месяц я снова примчалась на границу, раздраженная, злая от постоянных донесений. Обиженные, злые, голодные и уставшие, потерявшие близких, люди смотрели на меня так враждебно, что я поняла: или я сделаю хоть что-то прямо сейчас или они побьют меня. Благо тут же представился случай. Патруль в лесной полосе наткнулся на кучку горцев, вооруженных до зубов. Куда-то они шли, ну и пусть бы себе шли, но завязалась перестрелка. Прибыв на место, предусмотрительно выставив защитный купол, я увидела слева, в редком леске, в канаве, залегли патрульные, а справа, в небольшой расщелине, как клещи в щели дерева, засели горцы. Недолго думая я прицелилась и одним мощным ударом обрушила верхушку скалы. Град камней и крошки засыпал людей, облако пыли поднялось вверх и мягко выплыло ко мне, оседая на траве. Никаких криков или стонов, только приятный звук скатывающихся камушков. Птицы умолкли. Патруль и пришедшие со мной приблизились. Мы смотрели и ждали, что вот-вот из-под груды камней начнут выползать окровавленные люди, но время шло, и я скомандовала начинать разбор завала. Почему-то я осталась посмотреть. Никакого предчувствия, я была довольна, что так быстро разрешила конфликт. Патруль - это военнослужащие, нападение на них не прощается ни при каких обстоятельствах, они имели право стрелять и убивать. Горный край - не резервация, а часть страны, можно спокойно перемещаться, но эта группа явно вела себя агрессивно. Чтобы дело пошло быстрее, я переместила самые большие камни, остальное разгребли мужчины, и на травке около леска в косых лучах солнца выложили в ряд шесть мертвых тел. У некоторых лица закрыты, замотаны длинным шарфом, так делают для защиты от солнца и ветра. Когда лица открыли, в одном из них я опознала Шона.
Сначала я решила, что это просто сильно похожий человек. Можно сказать, близнец. Долго смотрела, стараясь найти зацепку. Я не досконально знаю лицо Шона, мы близкие знакомые, не более, но чем дольше я смотрела на мертвое тело с проломленным виском, тем громче внутренний голос утверждал: это он. Спросила патрульных - они не знают, кто это. Для точного опознания нам нужен кто-то из его приближения, близкий друг или любовница. Шон не был женат и не имел детей.
Всех мертвых сложили в погреб пограничного села, Шона тоже, завернутого в простыню. Нашли в ближайшей горной деревне гонца и отправили в Понимору. Своими путями он доберется туда за два дня. Я находилась в прострации, благостное лицо Шона стояло перед глазами днем и ночью. В смерти он был так же мил, как и в жизни. Оцарапанный камнепадом и пыльный, но не искалеченный. У остальных сломана шея, ребра, другие кости, разможжено лицо, а Шону "повезло". Что он делал там, среди разбойников? Пошел погулять на границу, сопровождал их? Хотел избежать конфликтов? Патрульным устроила жесткий допрос, но они, перепуганные, ничего толком не объяснили. По их рассказам выходит, что случилось недоразумение. Патруль заметил горцев и следовал за ними какое-то время, а когда их обнаружили, кто-то из горцев, возможно, с нервов, выстрелил из лука. Ни в кого не попал, но напряженные от последних событий солдаты расценили это как нападение и ответили. Завязалась перестрелка, дозорный сообщил в ближайшее село, так как знал о моем визите. Я примчалась, тоже без холодного рассудка, и положила конфликту конец радикальным методом. Я не чувствовала за собой вины. Если мне нужно убить пачку людей, я это сделаю без промедления, но Шона я убивать не хотела. Не только потому, что он предводитель края и нужен мне как партнер по золотому делу, но потому что...это Шон. Не должно было так случиться. Это какая-то ошибка, нелепица. Я ждала человека для опознания, но надежды не испытывала. Как только увидела Шона, сразу поняла, что случилось непоправимое. Внутри сразу образовалась пустота, как обвал над промоиной. Так бывает, когда совершить важное действие и в ту же секунду понимаешь - ошибся. А уже ничего не исправить и оттого становится так тягостно. Я не злилась, наступило безразличие и безволие. Было очень грустно, хотелось лежать в постели, как при болезни, или сидеть и смотреть в никуда. Это несчастный случай, Шона не вернуть. Мне очень жаль.
- Мне очень жаль. - так я сказала помощнику Шона, запыхавшемуся с дороги и подтвердившему то, что я и так знала.
Толстый высокий мужчина, усатый, без бороды, лысеющий блондин, в потной одежде, постоянно утирающий лоб и шею, быстро провел опознание, проверив какие-то родинки и шрамы, комментировал, но я слышала как сквозь вату. Мужчина не был шокирован, наверное, смирился, пока добирался сюда. Говорил спокойно и несколько обыденно, в духе "Да, это Шон. Он мертв. Ну, что ж". Смотря вдаль через окно, я холодно велела забрать тело Шона и тех, кто был с ним, попрощалась и уехала, чувствуя на спине растерянные взгляды.
Домой отправилась на дирижабле, самой лететь сил и желания нет, ехать по земле, где больше нет Шона, не хотелось. Солнце явно стало светить тусклее, одна ли я это заметила? Во дворце отменила все мероприятия и приемы на месяц, не объясняя причин, но слухи, конечно, просочились. Не могла понять, что чувствую. Вроде не вину. Это случайность, но невероятно досадная. Как разбить драгоценную вазу. Разве мне было суждено это сделать? Бесполезно тысячи раз спрашивать себя "ну почему?", и чтобы избавиться от тяжести прибегла к выученному в прошлом мире методу: блокировке воспоминаний. О Шоне я знала мало, всё, что наскребла, сложила мысленно в сундук и заперла в комнате, которую не собираюсь открывать. Заставила себя думать о горном короле, как о размытом сером образе, не вызывающем эмоций. Просто был какой-то человек, потом он умер. Как его звали? Не знаю, какая разница.
Лишившись сдерживающей и объединяющей силы в лице Шона горцы потянулись "на луга" с новой силой. На границе срочно возводились кордоны. Заслон от своих же граждан! Позор, но другого выхода мы не нашли. Сгоняемые со своих мест голодными пришельцами люди потянулись в крупные города и в столицу. И даже дальше за границы, что в свою очередь вызвало недовольства, как круги по воде от брошенного камушка. Конфликты, стычки, драки, конфликты, стычки....снова, снова, по кругу. У меня голова раскалывалась от донесений и требований со всех сторон. Однажды утром, выйдя на балкон, увидела дым от двух пожаров, чуть позже караул донес о нескольких семьях, посмевших прийти к замку и просить убежища. В этот момент я поняла две вещи: первое - одной мне с этим не справиться, второе - народу с гор идет не особо много, их можно легко распределить между Александрией и соседними странами. Это ведь не целая страна кочует, всего-то небольшая часть. В тот же вечер я, повеселевшая, улетела в Храм и велела Питру разослать срочные письма всем соседним странам о необходимости внеочередного Совета. Скоро от управителя Советом я получила ответ такого вида: по вашему одному вопросу всех собирать не будут, ждите, через месяц запланирован Совет, тогда зададите свой вопрос. Мое лицо пылало, пока я читала унизительный ответ и после, когда представляла, как тренируюсь со своими саблями на этом человеке. Ничего не поделаешь, придется ждать.
Через месяц ситуация достигла критической отметки. Никто никогда не проводил перепись населения в Латании вообще и в горном крае в частности, но народу там оказалось очень много. Большая часть армии стянута на границу, будто к военным действиям. Я старалась сохранять спокойствие, молча умоляя всех отстать от меня и чуть-чуть подождать. Дни до Совета тянулись как смола, не выдержав, я прибыла в Храм на два дня раньше, в надежде хотя бы отдохнуть. Питр и местные монахи хмуро отреагировали на мой приезд с пустыми руками, снова. Ничего, потерпите. Я вас кормила ни за что столько лет. Тем более, они воспользовались моим советом и подняли на камень некоторое количество земли, разбили грядки, вырастили какие-то корнеплоды, позволившие не протянуть ноги. А нужно было активнее налаживать связи, не везде мор, дальние страны помогли бы, но Питр ленив и к дипломатии способностей не имеет.
В возбужденном состоянии, полная надежды, я впорхнула в башню всех народов. Моя проблема – действительно проблема, не только для меня, она заслуживает всеобщего внимания. Целый народ, пусть и не очень большой, сдвинулся с места, которое не покидал веками. Однако, когда заседание началось, первой пошла не эта тема. Второй тоже. Я бросала взгляды на ведущего, боясь, что он забыл обо мне, готовая в любой момент ринуться к бортику, твердя про себя начало речи. Наконец, когда совещание перевалило за середину, мне дали слово. К этому моменту я уже прилично кипела внутри, поэтому выступление вышло пылким и по-детски возмущенным, отчаянный. В процессе речи я сама это поняла, но перемениться было уже поздно, пришлось играть на этой ноте до конца.
- Уважаемые правители. Я пришла рассказать вам о нашествии диких народов из Горного края Александрии. Это настоящий исход. Все племена, деревни, села и даже город покинули свои места и кочуют в сторону Александрии. Их гонит неурожай, голод и болезни. Сейчас с большим трудом мне удается сдерживать границу, но долго это не продлится. Этих людей - целая армия. – тут я замялась, наступая на горло своей гордости. – Александрия просит у соседних стран помощи в решении сложившейся ситуации. Нужно поделить людей между собой, распределив на несколько стран, таким образом снизив нагрузку.
В этом месте послышался смех с разных сторон. Мою речь сначала слушали все, но интерес быстро угас. Теперь до боли в горле я напрягала голос, чтобы быть услышанной хотя бы самой собой.
- В этом случае ущерб будет минимален. Любая страна просто не заметит небольшие группы новых переселенцев, а когда-нибудь они все постепенно вернутся на родину.
Один из советников императора Радикона, получив шепоток от правителя, выдвинулся вперед. В моей груди вспыхнула надежда.
- Уважаемая Александрия. Данную проблему мы считаем исключительно вашей локальной и уверены, что вы блестяще справитесь с поставленной задачей, показав нам всем пример мудрости и выдержки, коим являлись для нас до сих пор.
Голос его сочился насмешкой, у меня поджался живот. Лицо вспыхнуло, когда со всех сторон снова послышались смешки. Как они смеют?! Неужели думают, я обратилась бы с пустяками. Обведя зал взглядом более пристально, заметила и серьезные лица. Флаги на бортах подсказали, что это небольшие и далекие от меня страны. Они-то, наверняка, понимают, что за ситуация. В глазах некоторых печаль, говорящая «никто не поможет, ты слишком мелкая пешка на международной арене». Задохнувшись от унижения, я резко развернулась и почти бегом покинула зал. В глазах стояли слезы, стоило больших усилий втянуть их обратно. Следуя в бешеном темпе по коридору к причалу дирижаблей, я процедила сквозь зубы приказ:
- К моменту моего возвращения должен быть собран полный Совет! Разрешается не присутствовать только умирающим и рожающим. Не хотят помочь, будут хлебать это дерьмо вместе со мной!
Пока грузились на шар и отчаливали, выслали почтовую птицу с приказом. К моменту моего прибытия в замке собрались почти все, нескольких человек пришлось подождать. За это время я успокоилась, ополоснулась с дороги и перекусила, обдумывая план. Вошла в зал заседаний, залитый светом свечей:
- Сразу к делу, дамы и господа. Все вы знаете о нашей сложной ситуации с дикими. Кстати, сразу запишем, называть их так больше нельзя. Теперь называем их официально только «горные народы». Пока так. Совет всех стран отказался нам помочь, придется выкручиваться самостоятельно.
Усевшись за стол, обведя всех присутствующих взглядом, покусывая костяшки пальцев, продолжила:
- План такой. Мы не можем сдержать волну переселенцев, а если нет сил сопротивляться, то нужно расслабиться и постараться получить удовольствие. Организуем коридор для прохода, пусть идут цивилизованно, спокойно, без бандитизма и набегов. Нужно организовать на пути коридора лагери с палатками, питание и воду, обеспечить безопасность. Армия, всё это на вас, подключается департамент питания, туда же медицина. Следите, чтобы из-за скопления людей не было вспышек болезней.
- Госпожа, а куда ведет этот…ммм…коридор? – тихо спросила глава департамента здравоохранения, немолодая дама в очках.
- К границам, конечно. – ответила я с широкой улыбкой. – До середины Александрии прямо, а потом разделим на два потока, и пусть люди идут куда хотят.
- Но их не пустят на границе в Каиф или Минеру. – подал голос главнокомандующий армии.
- Наши границы на обе стороны будут открыты, на выход. Дальше не наше дело. Посмотрим, как соседи справятся с волной обездоленных.
Немного походила по залу, выглянула в окно. Почти ночь, светятся огни тут и там. Такие уютные, теплые. Там живут обычные люди, семьи, не отягощенные проблемами мирового господства и удержания власти. В этот момент я остро позавидовала им. Так хочется всплеснуть руками и сказать, да пошло оно всё, просто выйти вон и уйти куда глаза глядят. Сделав глубокий вдох и долгий выдох, я вернулась на место.
- Для смягчения реакции местного населения нужно развернуть просветительную программу. Социальный департамент, это ваша задача, начинайте прямо завтра. Большинство жителей считает горные народы бандитами и невеждами, развенчайте это мнение вбросом положительной информации. Покопайтесь в истории, какие есть выходцы из горных народов, изобретатели или великие в чем-то люди. Кстати, тех, происхождение кого не известно, но можно притянуть к горным – притягивайте. Организуйте праздники-ярмарки в областях, где будет проходить коридор, на которых будут рассказывать и показывать ремесла горных народов и разные их там чудеса.
