Показали в окошко мобиля несколько магазинов – в том числе и один «дежурный», работающий круглые сутки на случай прибытия задержавшихся в пути ветромахов с пассажирами. А после повели ужинать в уютное кафе через квартал от дома. Там и выяснилось, что большая часть преподавателей и сотрудников Академии ночует в Истре. Ректору, казначею и деканам жилье оплачивалось за счет Академии, остальные решали вопрос с жильем самостоятельно. В Истре же цены на съем квартир были в два раза ниже, чем в Дукейте. В столицу северных земель ездили после работы только те, кто там жил изначально, а не переехал из другого города ради работы.
- А как же иногородние? Они тоже снимают жилье самостоятельно? – я была неприятно поражена открывшимися фактами. В моем родном Университете людей, способных ради науки и преподавания сорваться с места и переехать в другой город, ценили и поддерживали. Им либо предоставляли места в общежитии, либо ежемесячно выплачивали компенсацию, покрывающую почти две трети расходов на съем жилья. Я знала об этом не понаслышке, поскольку сама оформляла документы для нескольких иногородних преподавателей своего факультета.
- Ну… Сейчас да, - как-то странно посмотрел на меня мэд Идрис.
- Что вы имеете в виду, молодой человек? – напрягся казначей. А я удивилась – неужели что-то в жизни Академии смогло ускользнуть от его въедливого взгляда?
За тот самый первый вечер на Севере я осознала, что при всех своих недостатках мой бывший начальник, мад Калеб, не такой уж плохой руководитель. Да, он обладает на редкость паскудным характером и некрасивой внешностью, но… Даже ему не пришло в голову такое.
Артур рассказал, что до второго курса иногородним преподавателям - и даже студентам, тем, кто учился на «отлично», Академия оплачивала жилье. Был целый Ученый квартал в Истре, как его окрестили местные, где квартиры снимались на долгий срок руководством АСКи. А потом…
- Мы не поняли, как так получилось. – Криво усмехнувшись, парень посмотрел на свои сцепленные руки. Видимо, воспоминания до сих пор его жгли. - Просто как-то утром Стэн пришел и сказал, что к выходным нам надлежит освободить занятые квартиры. Или оплачивать их аренду самостоятельно. Решение преподавательского состава и ректора оспорить не удалось, мы пытались.
- Стэн – это Стэнгард Хадлер, бывший председатель студенческого совета? – Уточнил казначей. И лицо его в этот момент было…пугающим.
- Да, - кивнул Артур, скрипнув зубами.
Стэнгард Хадлер был с позором исключен из Академии вскоре после организованной им акции протеста, в которой приняли участие практически все студенты и несколько преподавателей. Позже я даже нашла основание в журнале приказов – мол, юноша с друзьями в нетрезвом виде избил нескольких преподавателей. По заверениям Линары и Артура, Стэнгард не пил спиртного вообще. И избить вряд ли мог кого-то – слишком уж хрупкого телосложения был, да и книги любил больше, чем занятия спортом. К тому же, в течение того же месяца по разным поводам были уволены и горе-учителя, решившие отстоять свои права вместе со студентами.
По рассказам Линары и Артура выходило, что предложение преподавателей ректор подписать-подписал, но удовлетворил лишь отчасти. Академия действительно перестала платить за квартиры в Ученом квартале. А вот общежитие так и не появилось. Ни спустя полгода, якобы указанные в документе, ни спустя четыре года. И высвобожденные деньги, которые должны были уйти на его строительство – вот чудеса – тоже куда-то исчезли, это уже подтвердил мад Хорос. А те средства, которые на строительство выделял Имперский сход, зависли. Так Академия осталась и без жилья для иногородних, и без общежития. Наблюдатель от Имперского схода, общавшийся с ректором накоротке, ничего предосудительного и неправильного в этой ситуации – вот чудеса! – не нашел.
Мад Захария Хорос появился в Академии только через год, сменив своего нечистого на руку – сейчас это было очевидно - коллегу. Одновременно с ним появился и новый ректор – совсем молодой мужчина, до этого руководивший школой в одном из городов Севера. В бумагах в ту пору царил такой кавардак, что найти концы истории с общежитием было попросту нереально. Да и некому было это делать. Зато сейчас я твердо была настроена вытащить эту мерзость на свет. Как и другие, наверняка не менее «полезные» деяния второго ректора АСКи.
- Разберемся, - подытожила я и улыбнулась – настолько уверенно, насколько могла – своим коллегам. – В конце концов, не зря же к вам отправили ректора с другого конца страны.
Молодые люди с надеждой улыбнулись мне в ответ, а старик-казначей одобрительно кивнул.
Так и потянулись часы моей первой недели на Севере, окутанные запахом книг, пыли и свежих чернил. Заканчивали мы в потемках, когда ни один уважающий себя машинист не станет гонять поезд по отдаленным рельс-станциям (а Академия считалась именно такой, даром что посередине между столицей и вторым по размеру городом). Эксплуатировать нашего добровольного «шофера» Артура мне было совестно, парень и так слишком часто мотался между городами и Академией, выполняя то поручения казначея, то просьбы моего секретаря. Посему через пару дней после той вечерней беседы состоялось мое фактическое переселение в кабинет – диван в приемной совершенно идеальным образом раскладывался в подобие двуспальной кровати (даже думать не хочу, зачем бывшим ректорам это понадобилось), дверь надежно запиралась изнутри так, что без моего участия ее отпереть было невозможно. Ну а мне по ночам в тишине думается лучше, так уж повелось. Идеи по оформлению квартиры пришлось отложить до поры до времени, поскольку масштабы поджидающего меня на работе бедствия оказались поистине катастрофическими. Неделю после того разговора в кафе мы втроем – я, Линара и мад Хорос – разбирали все архивы документов, регулирующих жизнь Академии, с самого момента ее основания. Отчеты казначеев, журналы приказов, учебные планы, договора с преподавателями и деканами, договора со студентами, положения о прохождении практики, решения комиссий и попечительских советов…
По документам, которые мы впоследствии обнаружили, получалось, что четыре года назад преподаватели АСКи обратились к ректору с официальным предложением – вместо ежемесячных трат на аренду квартир на эти деньги построить собственное общежитие. И экономия средств, и всем удобнее. С одной стороны, вполне логичный шаг. С другой – предложение это явно плохо пахло. Ну не могли абсолютно все преподаватели АСКи быть такими альтруистами. Зарплата не настолько высока, чтобы бестрепетно отказываться от поддержки Академии.
Документов было много. Документы были в отвратительном состоянии, равно как и само помещение архива. Там было влажно, грязно, а в углах мелькали мышиные хвосты. Чудо, что самые важные бумаги уцелели. Потому первым моим ректорским приказом был срочный перенос архива в подходящее помещение. Оно, к слову, нашлось на пятом этаже второго корпуса Академии. Сухое, просторное, обработанное от всякого рода вредителей и с замудренным замком на двери, который отпирался одновременно двумя ключами. Линара говорила, что раньше здесь был склад для опасных веществ, которые потом при какой-то проверке изъяли. Мол, нечего детям с «огнем» играть. Теперь на двери висела простенькая табличка, гласящая, что сие помещение отныне является Академическим архивом, и вход туда разрешен исключительно по согласованию с ректором.
В кабинете после капитальной уборки (мой предшественник оказался тем еще грязнулей, несмотря на высокую должность) я рискнула оставить только журналы приказов. Во-первых, потому что журнал – документ второстепенный. Его в случае неприятностей можно восстановить, в отличие от оригиналов приказов, которые хранились теперь в сейфе. Во-вторых, потому что журналы занимали меньше всего места, по сравнению со всей остальной документацией. Всего-то восемнадцать томов, по три на каждый год – как раз уместились на двух столах, моем и секретарском.
Как и обещал мад Хорос, на третий день после приезда мне вменялось обязательно прибыть в столицу – в приемные покои Князя. Как оказалось, несмотря на царящую здесь нелюбовь к излишествам, нельзя просто взять и приехать на аудиенцию к правителю Севера, взяв с собой только приглашение и портфолио. Казначей, вызвавшийся сопровождать меня в этой поездке, за голову схватился, услышав накануне мой бесхитростный вопрос о том, какой наряд больше подойдет – строгое платье в пол (старомодное по меркам Юга, но вполне уместное по моде Севера) или деловой брючный костюм.
- Мэдда Дэго, да в своем ли вы уме?! Вы идете на прием к самому Князю! Вы, коренная жительница Империи, выбранная из сотен претендентов на место нашего ректора! Женщина, которой доверили управление Академией даже здесь, в этих консервативных краях!
- И что вы предлагаете? – Я даже смутилась. Если рассматривать ситуацию именно так, как ее подал мад Хорос, предстоящий визит из формальности превращался в довольно-таки серьезное мероприятие. Серьезное и чреватое последствиями – для меня, в первую очередь. – И кстати, а Князь-то в курсе, что ректор – женщина?
- Полагаю, ему уже донесли, - мад Хорос суетливо пролистывал свой пухлый ежедневник. – Ваши документы были составлены…крайне качественно.
Ну-ну. Просто на Юге и Севере разные традиции именования детей. Да, у меня имя с подвохом – разница между женским и мужским его вариантом слишком незначительна. Видела я те документы – просто местные секретари не стали вникать в написанное. Мол, какая разница, «Лераи» там написано или «Лерай», все равно же приедет человек. А я еще бывшее начальство в подставе подозревала…
Вечер вторника и раннее утро среды у меня ушли на приобретение соответствующего случаю (и погоде) костюма и приведение себя в порядок. От местной моды я решила отступить – да, северные фасоны платьев манили с витрин, но… Мне нужно добиться внимания и серьезного ко мне отношения практически моментально. Нет у меня времени по камешку строить репутацию, студенты меньше, чем через три недели приедут! Потому – брючный деловой костюм (дорогой, зараза, но оно того стоило), строгая прическа, легкий аккуратный макияж, теплые сапоги на устойчивом каблучке. Мад Хорос спорил со мной до хрипоты, но не преуспел. Потому в Дукейт я отправилась, по его мнению, одетая совершенно неподобающе.
Не могу рассказать в деталях, как прошел сей визит, честное слово. Где-то на полпути к столице меня накрыло осознанием, что через каких-то жалких полчаса я встречусь с самим Аластаром Хольмквистом, властителем земель, которые пока что принадлежат Империи лишь на бумаге. С человеком, от чьего росчерка пера зависит не то что моя карьера в стенах АСКи – мое существование здесь в целом! Осознание было будоражащим и отчасти пугающим – была у меня причина, по которой даже на Юге с меня особо не спускали глаз. Энергии давались в руки не каждому, в моем городе владением простейшими фарунами* мог похвастаться разве что один из полусотни детей. Даром же, подобным моему, обладало всего четыре человека на весь Южный предел. Любопытно, сумел ли скрыть эту мою особенность от северян мад Калеб? Помнится, соглашение о неразглашении этих данных он подписывал в присутствии моего отца и советника по безопасности Предела. И если нет… Не сочтет ли князь мое появление в его землях попыткой шпионажа или, что еще хуже, прямым вмешательством Империи в его дела?
«Аудиенция» у Князя вышла короткой – всего полчаса. Но каких! В белоснежном зале, украшенном гирляндами хрустальных «льдинок», собралось не меньше сотни человек! Советники Князя – девять неподвижных фигур, сидящих по бокам от трона. Их жены и дочери с дуэньями, сыновья с шаперонами* (совершенно немыслимое сопровождение для Юга), главы знатных родов, ученые, газетчики… Конечно, вели себя они пристойно (если сравнивать с моими аристократичными соотечественницами), не галдели, пальцами в меня не тыкали, но как смотрели… Словно в спину острой указкой каждый раз ударяли.
По словам мада Хороса, который неотступно следовал за мной по коридорам Княжьего дома, держалась я хорошо. На Аластара, в отличие от своры его приближенных, не глазела (бородатые мужчины возраста моего отца меня не прельщают). Вид имела достойный – не смущалась, не суетилась, спину держала прямо и в своем брючном наряде выгодно отличалась от декольтированных дам. На вопросы отвечала четко, ясно и коротко – как здесь и любят. И с условиями Князя тоже согласилась без лишних препирательств – поскольку они были для меня понятны и логично обоснованы.
Условий у князя было шесть. Во-первых, сейчас я могу нанимать кого угодно, чтобы укомплектовать штат (на этом в голове прозвенел тревожный звоночек), но при этом увольнять сотрудников АСКи смогу только через три месяца. Испытательный срок. Во-вторых, мне вменялось в обязанность таки решить вопрос с общежитием – и здесь Князь пообещал свою поддержку. В-третьих, уволиться по собственному желанию я смогу не раньше, чем через три года. В-четвертых, параллельно с сессиями и зачетами у студентов, в Академию будет дополнительно приезжать проверяющая комиссия для «взрослого» состава. Честно говоря, вполне ожидаемый ход после стольких-то неудач моих предшественников. В-пятых, я не имею права менять длительность обучения в Академии. Ну и шестое – самое приятное условие – через полгода работы, если не будет нареканий со стороны проверяющей комиссии, я получу равные права с жителями Северного края и смогу посетить те самые места, которые манили меня с детства. Как с таким не согласиться?
После такого высокого знакомства я с головой окунулась в омут бюрократии и канцелярщины, которые неподготовленного человека могут проглотить в мгновение ока. К счастью, я была к этому испытанию готова – управление факультетом требует отменного знания потоков и течений мира делопроизводства. Так что к воскресенью картина происходившего за последние шесть лет в Академии для меня прояснилась. По крайней мере, в целом, некоторые детали еще требовали осмысления. Притом часть из них обрела дополнительный вес и смысл после визита к Князю Северного края.
- Мэдда Дэго, мобиль подъедет через семь минут. Вы идете?
Я нехотя оторвалась от своего занятия и посмотрела в окно. Красноватая луна хитро подмигнула мне и скрылась за тучи. А кипа непрочитанных журналов на столе почти закончилась. Осталось разобрать всего четыре тома…
- Нет, езжайте без меня. Я хочу закончить, наконец, с журналами приказов.
Казначей укоризненно смерил меня взглядом и вздохнул, однако спорить не стал. До момента, когда в Академию потянутся студенты, отгулявшие летние каникулы, осталось ничтожно мало времени – всего-то четырнадцать дней. Я перевела взгляд на своего секретаря. Девушка клевала носом. По-моему, страница, которую она расшифровывала, за последние сорок минут так и не изменилась.
- Линара, отправляйся с мадом Хоросом. Завтра много дел, не опаздывай.
Девушка встрепенулась, виновато посмотрела на меня и засобиралась домой. Предлагать самоотверженно отказываться от поездки в теплом мобиле и корпеть со мной всю ночь над записями своих предшественниц не стала. И так все выходные провели на работе.
- А как же иногородние? Они тоже снимают жилье самостоятельно? – я была неприятно поражена открывшимися фактами. В моем родном Университете людей, способных ради науки и преподавания сорваться с места и переехать в другой город, ценили и поддерживали. Им либо предоставляли места в общежитии, либо ежемесячно выплачивали компенсацию, покрывающую почти две трети расходов на съем жилья. Я знала об этом не понаслышке, поскольку сама оформляла документы для нескольких иногородних преподавателей своего факультета.
- Ну… Сейчас да, - как-то странно посмотрел на меня мэд Идрис.
- Что вы имеете в виду, молодой человек? – напрягся казначей. А я удивилась – неужели что-то в жизни Академии смогло ускользнуть от его въедливого взгляда?
За тот самый первый вечер на Севере я осознала, что при всех своих недостатках мой бывший начальник, мад Калеб, не такой уж плохой руководитель. Да, он обладает на редкость паскудным характером и некрасивой внешностью, но… Даже ему не пришло в голову такое.
Артур рассказал, что до второго курса иногородним преподавателям - и даже студентам, тем, кто учился на «отлично», Академия оплачивала жилье. Был целый Ученый квартал в Истре, как его окрестили местные, где квартиры снимались на долгий срок руководством АСКи. А потом…
- Мы не поняли, как так получилось. – Криво усмехнувшись, парень посмотрел на свои сцепленные руки. Видимо, воспоминания до сих пор его жгли. - Просто как-то утром Стэн пришел и сказал, что к выходным нам надлежит освободить занятые квартиры. Или оплачивать их аренду самостоятельно. Решение преподавательского состава и ректора оспорить не удалось, мы пытались.
- Стэн – это Стэнгард Хадлер, бывший председатель студенческого совета? – Уточнил казначей. И лицо его в этот момент было…пугающим.
- Да, - кивнул Артур, скрипнув зубами.
Стэнгард Хадлер был с позором исключен из Академии вскоре после организованной им акции протеста, в которой приняли участие практически все студенты и несколько преподавателей. Позже я даже нашла основание в журнале приказов – мол, юноша с друзьями в нетрезвом виде избил нескольких преподавателей. По заверениям Линары и Артура, Стэнгард не пил спиртного вообще. И избить вряд ли мог кого-то – слишком уж хрупкого телосложения был, да и книги любил больше, чем занятия спортом. К тому же, в течение того же месяца по разным поводам были уволены и горе-учителя, решившие отстоять свои права вместе со студентами.
По рассказам Линары и Артура выходило, что предложение преподавателей ректор подписать-подписал, но удовлетворил лишь отчасти. Академия действительно перестала платить за квартиры в Ученом квартале. А вот общежитие так и не появилось. Ни спустя полгода, якобы указанные в документе, ни спустя четыре года. И высвобожденные деньги, которые должны были уйти на его строительство – вот чудеса – тоже куда-то исчезли, это уже подтвердил мад Хорос. А те средства, которые на строительство выделял Имперский сход, зависли. Так Академия осталась и без жилья для иногородних, и без общежития. Наблюдатель от Имперского схода, общавшийся с ректором накоротке, ничего предосудительного и неправильного в этой ситуации – вот чудеса! – не нашел.
Мад Захария Хорос появился в Академии только через год, сменив своего нечистого на руку – сейчас это было очевидно - коллегу. Одновременно с ним появился и новый ректор – совсем молодой мужчина, до этого руководивший школой в одном из городов Севера. В бумагах в ту пору царил такой кавардак, что найти концы истории с общежитием было попросту нереально. Да и некому было это делать. Зато сейчас я твердо была настроена вытащить эту мерзость на свет. Как и другие, наверняка не менее «полезные» деяния второго ректора АСКи.
- Разберемся, - подытожила я и улыбнулась – настолько уверенно, насколько могла – своим коллегам. – В конце концов, не зря же к вам отправили ректора с другого конца страны.
Молодые люди с надеждой улыбнулись мне в ответ, а старик-казначей одобрительно кивнул.
Глава 3. Архивы и князья
Так и потянулись часы моей первой недели на Севере, окутанные запахом книг, пыли и свежих чернил. Заканчивали мы в потемках, когда ни один уважающий себя машинист не станет гонять поезд по отдаленным рельс-станциям (а Академия считалась именно такой, даром что посередине между столицей и вторым по размеру городом). Эксплуатировать нашего добровольного «шофера» Артура мне было совестно, парень и так слишком часто мотался между городами и Академией, выполняя то поручения казначея, то просьбы моего секретаря. Посему через пару дней после той вечерней беседы состоялось мое фактическое переселение в кабинет – диван в приемной совершенно идеальным образом раскладывался в подобие двуспальной кровати (даже думать не хочу, зачем бывшим ректорам это понадобилось), дверь надежно запиралась изнутри так, что без моего участия ее отпереть было невозможно. Ну а мне по ночам в тишине думается лучше, так уж повелось. Идеи по оформлению квартиры пришлось отложить до поры до времени, поскольку масштабы поджидающего меня на работе бедствия оказались поистине катастрофическими. Неделю после того разговора в кафе мы втроем – я, Линара и мад Хорос – разбирали все архивы документов, регулирующих жизнь Академии, с самого момента ее основания. Отчеты казначеев, журналы приказов, учебные планы, договора с преподавателями и деканами, договора со студентами, положения о прохождении практики, решения комиссий и попечительских советов…
По документам, которые мы впоследствии обнаружили, получалось, что четыре года назад преподаватели АСКи обратились к ректору с официальным предложением – вместо ежемесячных трат на аренду квартир на эти деньги построить собственное общежитие. И экономия средств, и всем удобнее. С одной стороны, вполне логичный шаг. С другой – предложение это явно плохо пахло. Ну не могли абсолютно все преподаватели АСКи быть такими альтруистами. Зарплата не настолько высока, чтобы бестрепетно отказываться от поддержки Академии.
Документов было много. Документы были в отвратительном состоянии, равно как и само помещение архива. Там было влажно, грязно, а в углах мелькали мышиные хвосты. Чудо, что самые важные бумаги уцелели. Потому первым моим ректорским приказом был срочный перенос архива в подходящее помещение. Оно, к слову, нашлось на пятом этаже второго корпуса Академии. Сухое, просторное, обработанное от всякого рода вредителей и с замудренным замком на двери, который отпирался одновременно двумя ключами. Линара говорила, что раньше здесь был склад для опасных веществ, которые потом при какой-то проверке изъяли. Мол, нечего детям с «огнем» играть. Теперь на двери висела простенькая табличка, гласящая, что сие помещение отныне является Академическим архивом, и вход туда разрешен исключительно по согласованию с ректором.
В кабинете после капитальной уборки (мой предшественник оказался тем еще грязнулей, несмотря на высокую должность) я рискнула оставить только журналы приказов. Во-первых, потому что журнал – документ второстепенный. Его в случае неприятностей можно восстановить, в отличие от оригиналов приказов, которые хранились теперь в сейфе. Во-вторых, потому что журналы занимали меньше всего места, по сравнению со всей остальной документацией. Всего-то восемнадцать томов, по три на каждый год – как раз уместились на двух столах, моем и секретарском.
Как и обещал мад Хорос, на третий день после приезда мне вменялось обязательно прибыть в столицу – в приемные покои Князя. Как оказалось, несмотря на царящую здесь нелюбовь к излишествам, нельзя просто взять и приехать на аудиенцию к правителю Севера, взяв с собой только приглашение и портфолио. Казначей, вызвавшийся сопровождать меня в этой поездке, за голову схватился, услышав накануне мой бесхитростный вопрос о том, какой наряд больше подойдет – строгое платье в пол (старомодное по меркам Юга, но вполне уместное по моде Севера) или деловой брючный костюм.
- Мэдда Дэго, да в своем ли вы уме?! Вы идете на прием к самому Князю! Вы, коренная жительница Империи, выбранная из сотен претендентов на место нашего ректора! Женщина, которой доверили управление Академией даже здесь, в этих консервативных краях!
- И что вы предлагаете? – Я даже смутилась. Если рассматривать ситуацию именно так, как ее подал мад Хорос, предстоящий визит из формальности превращался в довольно-таки серьезное мероприятие. Серьезное и чреватое последствиями – для меня, в первую очередь. – И кстати, а Князь-то в курсе, что ректор – женщина?
- Полагаю, ему уже донесли, - мад Хорос суетливо пролистывал свой пухлый ежедневник. – Ваши документы были составлены…крайне качественно.
Ну-ну. Просто на Юге и Севере разные традиции именования детей. Да, у меня имя с подвохом – разница между женским и мужским его вариантом слишком незначительна. Видела я те документы – просто местные секретари не стали вникать в написанное. Мол, какая разница, «Лераи» там написано или «Лерай», все равно же приедет человек. А я еще бывшее начальство в подставе подозревала…
Вечер вторника и раннее утро среды у меня ушли на приобретение соответствующего случаю (и погоде) костюма и приведение себя в порядок. От местной моды я решила отступить – да, северные фасоны платьев манили с витрин, но… Мне нужно добиться внимания и серьезного ко мне отношения практически моментально. Нет у меня времени по камешку строить репутацию, студенты меньше, чем через три недели приедут! Потому – брючный деловой костюм (дорогой, зараза, но оно того стоило), строгая прическа, легкий аккуратный макияж, теплые сапоги на устойчивом каблучке. Мад Хорос спорил со мной до хрипоты, но не преуспел. Потому в Дукейт я отправилась, по его мнению, одетая совершенно неподобающе.
Не могу рассказать в деталях, как прошел сей визит, честное слово. Где-то на полпути к столице меня накрыло осознанием, что через каких-то жалких полчаса я встречусь с самим Аластаром Хольмквистом, властителем земель, которые пока что принадлежат Империи лишь на бумаге. С человеком, от чьего росчерка пера зависит не то что моя карьера в стенах АСКи – мое существование здесь в целом! Осознание было будоражащим и отчасти пугающим – была у меня причина, по которой даже на Юге с меня особо не спускали глаз. Энергии давались в руки не каждому, в моем городе владением простейшими фарунами* мог похвастаться разве что один из полусотни детей. Даром же, подобным моему, обладало всего четыре человека на весь Южный предел. Любопытно, сумел ли скрыть эту мою особенность от северян мад Калеб? Помнится, соглашение о неразглашении этих данных он подписывал в присутствии моего отца и советника по безопасности Предела. И если нет… Не сочтет ли князь мое появление в его землях попыткой шпионажа или, что еще хуже, прямым вмешательством Империи в его дела?
«Аудиенция» у Князя вышла короткой – всего полчаса. Но каких! В белоснежном зале, украшенном гирляндами хрустальных «льдинок», собралось не меньше сотни человек! Советники Князя – девять неподвижных фигур, сидящих по бокам от трона. Их жены и дочери с дуэньями, сыновья с шаперонами* (совершенно немыслимое сопровождение для Юга), главы знатных родов, ученые, газетчики… Конечно, вели себя они пристойно (если сравнивать с моими аристократичными соотечественницами), не галдели, пальцами в меня не тыкали, но как смотрели… Словно в спину острой указкой каждый раз ударяли.
По словам мада Хороса, который неотступно следовал за мной по коридорам Княжьего дома, держалась я хорошо. На Аластара, в отличие от своры его приближенных, не глазела (бородатые мужчины возраста моего отца меня не прельщают). Вид имела достойный – не смущалась, не суетилась, спину держала прямо и в своем брючном наряде выгодно отличалась от декольтированных дам. На вопросы отвечала четко, ясно и коротко – как здесь и любят. И с условиями Князя тоже согласилась без лишних препирательств – поскольку они были для меня понятны и логично обоснованы.
Условий у князя было шесть. Во-первых, сейчас я могу нанимать кого угодно, чтобы укомплектовать штат (на этом в голове прозвенел тревожный звоночек), но при этом увольнять сотрудников АСКи смогу только через три месяца. Испытательный срок. Во-вторых, мне вменялось в обязанность таки решить вопрос с общежитием – и здесь Князь пообещал свою поддержку. В-третьих, уволиться по собственному желанию я смогу не раньше, чем через три года. В-четвертых, параллельно с сессиями и зачетами у студентов, в Академию будет дополнительно приезжать проверяющая комиссия для «взрослого» состава. Честно говоря, вполне ожидаемый ход после стольких-то неудач моих предшественников. В-пятых, я не имею права менять длительность обучения в Академии. Ну и шестое – самое приятное условие – через полгода работы, если не будет нареканий со стороны проверяющей комиссии, я получу равные права с жителями Северного края и смогу посетить те самые места, которые манили меня с детства. Как с таким не согласиться?
После такого высокого знакомства я с головой окунулась в омут бюрократии и канцелярщины, которые неподготовленного человека могут проглотить в мгновение ока. К счастью, я была к этому испытанию готова – управление факультетом требует отменного знания потоков и течений мира делопроизводства. Так что к воскресенью картина происходившего за последние шесть лет в Академии для меня прояснилась. По крайней мере, в целом, некоторые детали еще требовали осмысления. Притом часть из них обрела дополнительный вес и смысл после визита к Князю Северного края.
- Мэдда Дэго, мобиль подъедет через семь минут. Вы идете?
Я нехотя оторвалась от своего занятия и посмотрела в окно. Красноватая луна хитро подмигнула мне и скрылась за тучи. А кипа непрочитанных журналов на столе почти закончилась. Осталось разобрать всего четыре тома…
- Нет, езжайте без меня. Я хочу закончить, наконец, с журналами приказов.
Казначей укоризненно смерил меня взглядом и вздохнул, однако спорить не стал. До момента, когда в Академию потянутся студенты, отгулявшие летние каникулы, осталось ничтожно мало времени – всего-то четырнадцать дней. Я перевела взгляд на своего секретаря. Девушка клевала носом. По-моему, страница, которую она расшифровывала, за последние сорок минут так и не изменилась.
- Линара, отправляйся с мадом Хоросом. Завтра много дел, не опаздывай.
Девушка встрепенулась, виновато посмотрела на меня и засобиралась домой. Предлагать самоотверженно отказываться от поездки в теплом мобиле и корпеть со мной всю ночь над записями своих предшественниц не стала. И так все выходные провели на работе.
