От него, может, жизнь моя зависит, - насупился гер Хрошек и веревочку, к которой семью узлами кольцо привязано, к себе дернул. А за кольцом – и девицу со вскриком гневным к нему притянуло.
- Не отдаш-ш-ш-шь, значит? – болотница и так, и этак веревку обмусолила, клыками погрызла, когтями потерла – да так и не порвала.
- А это от вашего поведения зависит, хозяюшка, - ухмыльнулся травник. – Сперва в состоянье меня верное возвратите, а там поговорим.
Девица болотная голову к плечу склонила, на «гостя» своего глазищами немигающими уставилась… И расхохоталась. Тут же деревья заскрипели, путы свои ослабляя – и рухнул гер Хрошек на кочку, из-под воды к нему навстречу выпрыгнувшую.
- Каков наглец, а. Будь по-твоему, - клыкасто улыбнулась болотница и, щелкнув пальцами, целиком из-под воды вынырнула. - Чего хочешь ты, человек?
Гер Хрошек с кряхтением устроился на кочке, скрестив ноги, пригладил ладонью волосы.
- Для начала – узнать, кто вы и по какой надобности меня в свое…обиталище выдернули.
- Белава я, княжна болотная, - с легким удивлением назвалась девица. Мол, как это, ее – и не узнать? – А ты кто таков?
- Гер Митрий Хрошек, травник, целитель, к Чудному озеру с поручением спешу.
- А кольцо у тебя мое откуда, травник? – нехорошо так, сердито сощурилась княжна. – Не тебе я его давала, не с тобой словом связана.
- Мне его по долгу службы в городе выдали, сказали, от беды убережет и через Гать пройти поможет. Не соврали, видать.
- По долгу с-с-с-с-службы, значит… От беды… - зашипела гадюкой княжна – и почернело небо над болотом, тучами вмиг затянувшись. Заскрипело, завыло вокруг, да так тоскливо – впору за сердце хвататься. – Чего хочешь ты, человек, за кольцо?
- Ну я даже не знаю, - призадумался гер Хрошек. - А что вы можете мне предложить, ваша…болотность? Мне бы к Чудному озеру добраться, да поскорее – и обратно воротиться. В целости и сохранности.
- Чудное озеро, да еще и путь обратный… Сам не знаешь, чего просишь ты, травник. – Щелкнули когти черные прямо перед глазами у гера Хрошека – и посыпались в воду срезанные волоски с шевелюры непослушной. А следом, не успел он испугаться, как княжна своих волос прядь обрезала, со стоном горестным – и к колечку примотала. – Нечисть водная тебя пропустит, коли кольцо им покажешь. Князю чудскому – волос мой передашь. Тогда обратно пройти сможешь. А как мимо болота пойдешь – колечко в воду брось. Гать тебя пропустит. Кровью клянусь.
Сказала – и тут же под воду ушла, только ленты волос со свистом мимо промелькнули. А травника, видать, по распоряжению княгини, кочка дальше понесла, к самому краю Гати. И только вслед ему неслось тихим шепотом:
- Обманеш-ш-ш-шь – к новой луне сгинешь. Слово мое крепко.
Давно уж скрылся на тропе чудаковатый травник - и след его исчез.
Умчалась по головкам клевера и сонного мака добрая Дрёма, обгоняя глупого, спеша Князя Чудского предупредить, что человек идет хороший, и вредить ему невместно.
- Все, что хотел, услышал, охотник? - Сидит болотная княжна, косами наготу свою укрыв, за гостем незваным взглядом следит.
- Всё, - отозвался Войтек. Покрутил между пальцами травинку, на небо синее посмотрел.
Нарушительницу матримониальных планов четы Превец охотники изловили почти сразу - мавка, что таилась в омуте у левого берега озера Рось, не особенно и скрывалась. Обнаглела, заматерела от собственной безнаказанности - и непуганной беспечности жителей. В управу голову нечисти сдали, награду получили - и храмовый огонь перестал поблескивать красными отсветами. Только чистой, на глазах блекнущей зеленью сиял - видать, духи леса успели шепнуть словечко своим. От озера Рось по следам Дрёмы он мчался на перекладных три дня и две ночи - сам не понял, зачем бросился. Двух бестолочей-подручных бросил еще в деревне, чтобы под ногами не путались. По топи болотной диким котом прокрался - священный огонь еще на подходе так алым полыхнул, что чуть брови не спалил. Думал, монстра какого встретит, затаился.
Историю княжны Белавы, которую она Дрёме рассказывала, дослушал до конца. И внезапно понял, что нет в нем желания бороться с нечистью - разве что людям, в ее бедах виновным, головы открутить. Понял - и сам себе удивился. Это ж надо, ловец сочувствует дичи своей.
Это потом уж, глядя на болтающегося вверх тормашками герра Хрошека, осознал, что все-то духи леса и болот видели - и его самого, по тропе крадущегося, и оружие припасенное. Видели, однако пропустили к хозяйке.
- Что решил? Голову рубить будешь али сердце проткнешь? Как нынче проклятых княжон храмовники казнить велят?
Смотрят в душу самую глаза бездонные, а на лице улыбка горькая. Устала княжна от не-жизни своей, до смерти устала. А уйти - не может. Трижды слово сказано, трижды кровь пролита, и не ее вина, что прадед князя Чудского хитрее оказался. Княжна-то сделку с открытыми помыслами заключила, да только человеки - они порой хуже зверя лютого. Вот и раскинулось вместо озера величиной с море посреди лесов - болото топкое, а княжна границу между людскими землями хранит надежнее всякого войска. Сохранил своих людей князь Чудский, от войн с соседом жадным уберег. Да только поступил вот не по-людски совсем.
- Какое, говоришь, условие проклятия твоего, Белава? Кажется, я его выполнил. Сам не заметил даже, когда.
- Что?! Быть не… может?
Крошится камень, душу сковавший, в пыль обращается. Рвутся чернильные ленты, ко дну княжну тянущие, в водице чистой растворяются. Шумит лес, волнуется, весть по миру несет добрую.
- Искал лекарство от скуки смертной, и вот - нашел, - усмехнулся ловец, подавая руку девушке, на краю озера застывшей. И тут же свободной ладонью к макушке потянулся своей. - Зудит, зараза.
-Венец лесной тебе к лицу, - Белава погладила сплетающиеся надо лбом ловца золотистые веточки. - Не чеши только, пройдет скоро. Пойдем, что ли? Посмотрим вместе, что получилось. Поверить не могу, гость долгожданный, в чьем сердце сочувствие к нечисти проснется - ловец храмовый.
- Судьба щедра на чудеса, княжна.
Надежда - хуже отравы, в кровь попадет - не выведешь. Только без нее жить еще горше.
Дом показался неожиданно, будто соткавшись из солнечных лучей, мха и опавших листьев. Сонный кот дремал на нагретом за день крыльце. Над застекленной верандой взлетали стаи мыльных пузырей.
Темный коридор, как зев пещеры. Мерцающие повсюду тонкие нити - над головой, под ногами, сбоку. Их не коснуться, не порвать - и не связать, если вдруг начнут рваться. Одни дрожат, другие светятся красным, третьи, напротив, теряют цвет. Некоторые - тают и исчезают.
Она нашлась на солнечной стороне дома. Сидела за столом, поджав под себя ноги. Пальцы мелькают над бумагой - не уследишь. А вокруг, как всегда, сорочье гнездо и хаос. Камни, женские безделушки, лоскуты ткани, кусочки струн, рисунки и снимки, какие-то бутылочки.
… Тайное убежище, путь к которому ему показали давным-давно в общем сне…
- Энн, тебе не стыдно? Я еле нашел дорогу!
- Её для тебя никто не закрывал. Сам перестал пользоваться.
- Виноват, признаю. Про кого историю плетешь?
- Про Белаву и ловца, помнишь их? А потом будет про Митрия и его зазнобу.
- Забавно. Не думал, что Митрий когда-нибудь решится остепениться.
- Плести пути для других оказалось проще, чем для нас с тобой.
Одна из восьми лап протянулась над его головой, зацепила тонкую ниточку под самым потолком, дернула, сплела с соседней, начавшей исчезать. Нити задрожали, по комнате разлилось шмелиное гудение.
- Кстати, твой сыр дома испортился, пришлось отдать птицам.
- Рада, что он кому-то пригодился. Есть черничный пирог, будешь?
- Разве что кусочек.
За его спиной скрежетнул по полу стул. В плечо толкнулась одна из лап, другая спустила тарелку с пирогом. Третья толкала в его сторону кувшин с морсом.
- Ешь и хвали меня. Я эту возможность тебя накормить жду уже очень долго.
- Вкусно. Но ты могла бы подождать меня в “Белой лошади”. Я был немного занят и не смог вернуться быстро.
- Ты же знаешь, я ненавижу ждать. И холод тоже не очень люблю.
- Знаю. Твой дом выглядит сегодня...иначе.
- Давно хотела его изменить. Как ты?
- Сойдёт. Побывал то тут, то там, заглядывал в сны других людей. Искал одну вредную беглую Дрёму. Не хочешь спросить, как я тебя нашел?
- Я не скрывалась. Просто решила на время уйти.
- Это было отвратительное решение, Энн. Ты нас всех перепугала.
- Прости. Я думала, успею вернуться до вашего возвращения. Мне нужно было побыть одной.
Он выдохнул сквозь зубы. Прикрыл глаза, досчитал до десяти.
…Неприятно смотреть на человека - и видеть в нем себя, будто в зеркале. И бесит, и глаза колет…
На стене тихо тренькнула старая гитара под слоем пыли.
- Как там твой старый наставник? К нему ты тоже заглянула? - Морской демон смутно помнил несколько встреч. Когда-то этот человек был важен для Энн. Судя по всему, не забыла она его до сих пор. Человек тот был дирижером, и выйдя на пенсию, продолжил управлять “оркестрами”. Только теперь не из инструментов, а из людей.
- Все так же. Лысеет, но продолжает перебирать живые “инструменты” в поисках идеально настроенных и не замечать, кто рядом с ним. Ты был прав, обидно признать. Как твоя невеста?
- Осела в одном из городов на северном побережье, ждет меня.
- Не надумал еще вернуться под воду раньше? Ждать тебя почти три года… Я бы прокляла и забыла.
- Ты ненавидишь ждать, я знаю. Она… другая. Но я подумаю, ты права. - Он ткнул в ярко сияющую нить под самым потолком, вокруг которой мерцало целое скопление узоров. - Кто это? Не видел эту нить рядом с тобой раньше.
- Это Сокол. Помнишь, дитя Симаргла?
- Помню-помню. Твой новый дружок та еще заноза. И он тоже о тебе беспокоится. Собирался лететь тебя искать по городам, представляешь? Мы с трудом его отговорили. Заморочила голову парню - и сбежала, килька такая!
- Я не морочила. - Она неожиданно нахмурилась, скрестила руки на груди. - Мы родственные души - он знает об этом. И уж точно у него не кипит при виде меня кровь, и разум не отказывает, не наговаривай!
- Кто знает, Энн, кто знает. Внешне выглядит вполне себе кипящим, и в заблуждение вводит своим беспокойством о тебе.
- Ты знаешь. Не веришь моему слову?
Небо за окном посмурнело. Где-то вдалеке загремел гром.
- Понял-понял, не злись. Я верю тебе, но прошу помнить, что люди вокруг тебя - слепы, и узоров не видят. Будь осторожней, вас могут понять неверно. А где моя нить?
- С некоторых пор я знаю, что нельзя плести чей-то путь без разрешения. - Энн замялась, опустила взгляд. - А ты не просил.
- Как будто я часто прошу что-то для себя.
Он поставил на край стола опустевшую тарелку, неловко зацепил локтем стопку одежды. На пол упали тонкие замшевые перчатки с вышивкой по краю.
- Ма… Мааре, - прочитал он причудливую вязь.
- Положи, пожалуйста, обратно. Это на память.
- Ты в курсе, что во всех историях, где есть твои следы, твое имя означает Память? Повторяться непрофессионально для той, кто открывает людям дороги.
- Зато не забуду ничего важного. И мне нравится, как оно звучит. Подожди немного, я почти закончила.
Тонкие паучьи лапы перебирали нити по всей комнате - одни зацепляли в узор, другие расплетали, третьи отрезали. Он пересел на подоконник. За окном шелестел диковинный лес. В нем цвели липы, и аромат был настолько силен, что даже в доме его можно было ощутить.
Тянулись ввысь мачты сосен, добавляя терпкие ноты смолы и хвои. Вгрызались в землю корнями кряжистые дубы, скрепляя осколки разных миров в один парящий среди облаков огромный остров.
Он воровато оглянулся, не заметит ли хозяйка дома его хулиганства, и свесился вниз из окна. От щелчка когтистых пальцев травяной ковер дрогнул и, шипя, расползся в стороны, открывая взгляду изнанку острова.
Как он и думал, далеко внизу корни деревьев сплетались с тугими канатами светящихся нитей, тянущихся откуда-то с человеческих земель.
- Верни как было! - раздался из-за спины ворчливый окрик.
- Прости. Мне стало интересно, как ты находишь дорогу. Ты знаешь, что орты составили целую схему твоих путешествий по чужим снам? И она выглядит как сон спятившего художника!
- Так и было задумано. Держи, я закончила твой подарок! И верни все, как было, пожалуйста. Мне нравилась та трава.
Он втянулся обратно в дом, беспечно улыбнулся в ответ на ироничный взгляд напротив. Лапы вдруг метнулись к нему, все восемь штук, сплетая вокруг тела какой-то рисунок.
- В морскую бездну бесполезно что-то бросать, помнишь?
- Это меня, конечно, опечалит, но не остановит.
- Это я уже понял. И что на этот раз? У меня отрастет пара крыльев, как у Сокола?
- Ты слишком зациклен на нем. Неужто так понравился? Я просила Айхель проверить, его еще ждет впереди встреча с суженой. Повертись. Вот так, ага. - Она подошла ближе, руками пригладила что-то невидимое на его плечах, прижала прохладную ладонь к груди. - Я никогда не могу подарить тебе ничего нужного в твоих путешествиях по морям и океанам. Зато могу подарить ключ, чтобы ты всегда мог найти дорогу, если захочешь увидеться или чем-то поделиться.
Энн отошла на пару шагов, хлопнула в ладоши. Лапы исчезли, будто их и не было. Свет за окном погас, погрузив комнату в темноту.
Вокруг, подобно огромной вселенной, мерцали тысячи самых разных нитей. Потяни за любую и провалишься в чью-то историю, а через нее на ближайшем перекрестке, если будет желание, в другую - и так до бесконечности.
Между двумя замершими в комнате завис шар молочного света. Качнулся вправо-влево, закрутился вокруг своей оси, высветив тонкую витую нить между ними. А после растекся, расползся густыми каплями, вспыхнул.
- Твой вариант дороги из желтого кирпича?
Между ними сияла млечным путем тропинка.
- Скорее, путеводный клубок, который никто из нас не потеряет. Нити рвутся. Путаются. А свет нет.
- Он может запросто погаснуть.
- Не этот, друг мой. Считай, что это собранный по всему миру свет маяков.
- И ведет он только к тебе?
- Ко мне - точно приведет. А еще к тому, о чем ты будешь мечтать сердцем. Это же маяк, он показывает путь.
Сухой щелчок - и в комнате снова зажегся свет. Паучьи лапы украдкой тащили из-за угла нарезанный пирог, пузатый чайник и чашки.
- Когда ты так молчишь, мне кажется, будто я совершила очередную полнейшую глупость.
- Тебе кажется.
- Прекрасно. Тогда обними меня и ешь пирог.
- Это кулинарная диктатура, ты же знаешь? - Морской демон привычно ворчал сквозь улыбку.
- Это проявление заботы. Ты это тоже прекрасно знаешь. - Пушистая макушка уткнулась в его плечо. - Я скоро вернусь, Хаав. Дайте мне еще чуть-чуть времени. Я почти собрала себя заново.
- Времени? Это можно. Только ты уж возвращайся в реальный мир, ладно? Мне не нравится видеть твое бесчувственное тело там, внизу, это страшно.
Она очнулась через две с половиной недели. Просто спустилась утром на кухню дома у реки, что-то мурлыча себе под нос. Привычным движением поставила чайник, грохнула чугунную сковороду с яичницей на конфорку.
- Нет, вы только полюбуйтесь, какая незамутненная наглость, - старший из ортов укоризненно зацокал, поднимаясь со своего лежака.
Спать на полу никому не хотелось, и Фрэнк привез из города пару раскладушек. Дежурить в доме оставались парами, по очереди.
- Не отдаш-ш-ш-шь, значит? – болотница и так, и этак веревку обмусолила, клыками погрызла, когтями потерла – да так и не порвала.
- А это от вашего поведения зависит, хозяюшка, - ухмыльнулся травник. – Сперва в состоянье меня верное возвратите, а там поговорим.
Девица болотная голову к плечу склонила, на «гостя» своего глазищами немигающими уставилась… И расхохоталась. Тут же деревья заскрипели, путы свои ослабляя – и рухнул гер Хрошек на кочку, из-под воды к нему навстречу выпрыгнувшую.
- Каков наглец, а. Будь по-твоему, - клыкасто улыбнулась болотница и, щелкнув пальцами, целиком из-под воды вынырнула. - Чего хочешь ты, человек?
Гер Хрошек с кряхтением устроился на кочке, скрестив ноги, пригладил ладонью волосы.
- Для начала – узнать, кто вы и по какой надобности меня в свое…обиталище выдернули.
- Белава я, княжна болотная, - с легким удивлением назвалась девица. Мол, как это, ее – и не узнать? – А ты кто таков?
- Гер Митрий Хрошек, травник, целитель, к Чудному озеру с поручением спешу.
- А кольцо у тебя мое откуда, травник? – нехорошо так, сердито сощурилась княжна. – Не тебе я его давала, не с тобой словом связана.
- Мне его по долгу службы в городе выдали, сказали, от беды убережет и через Гать пройти поможет. Не соврали, видать.
- По долгу с-с-с-с-службы, значит… От беды… - зашипела гадюкой княжна – и почернело небо над болотом, тучами вмиг затянувшись. Заскрипело, завыло вокруг, да так тоскливо – впору за сердце хвататься. – Чего хочешь ты, человек, за кольцо?
- Ну я даже не знаю, - призадумался гер Хрошек. - А что вы можете мне предложить, ваша…болотность? Мне бы к Чудному озеру добраться, да поскорее – и обратно воротиться. В целости и сохранности.
- Чудное озеро, да еще и путь обратный… Сам не знаешь, чего просишь ты, травник. – Щелкнули когти черные прямо перед глазами у гера Хрошека – и посыпались в воду срезанные волоски с шевелюры непослушной. А следом, не успел он испугаться, как княжна своих волос прядь обрезала, со стоном горестным – и к колечку примотала. – Нечисть водная тебя пропустит, коли кольцо им покажешь. Князю чудскому – волос мой передашь. Тогда обратно пройти сможешь. А как мимо болота пойдешь – колечко в воду брось. Гать тебя пропустит. Кровью клянусь.
Сказала – и тут же под воду ушла, только ленты волос со свистом мимо промелькнули. А травника, видать, по распоряжению княгини, кочка дальше понесла, к самому краю Гати. И только вслед ему неслось тихим шепотом:
- Обманеш-ш-ш-шь – к новой луне сгинешь. Слово мое крепко.
Давно уж скрылся на тропе чудаковатый травник - и след его исчез.
Умчалась по головкам клевера и сонного мака добрая Дрёма, обгоняя глупого, спеша Князя Чудского предупредить, что человек идет хороший, и вредить ему невместно.
- Все, что хотел, услышал, охотник? - Сидит болотная княжна, косами наготу свою укрыв, за гостем незваным взглядом следит.
- Всё, - отозвался Войтек. Покрутил между пальцами травинку, на небо синее посмотрел.
Нарушительницу матримониальных планов четы Превец охотники изловили почти сразу - мавка, что таилась в омуте у левого берега озера Рось, не особенно и скрывалась. Обнаглела, заматерела от собственной безнаказанности - и непуганной беспечности жителей. В управу голову нечисти сдали, награду получили - и храмовый огонь перестал поблескивать красными отсветами. Только чистой, на глазах блекнущей зеленью сиял - видать, духи леса успели шепнуть словечко своим. От озера Рось по следам Дрёмы он мчался на перекладных три дня и две ночи - сам не понял, зачем бросился. Двух бестолочей-подручных бросил еще в деревне, чтобы под ногами не путались. По топи болотной диким котом прокрался - священный огонь еще на подходе так алым полыхнул, что чуть брови не спалил. Думал, монстра какого встретит, затаился.
Историю княжны Белавы, которую она Дрёме рассказывала, дослушал до конца. И внезапно понял, что нет в нем желания бороться с нечистью - разве что людям, в ее бедах виновным, головы открутить. Понял - и сам себе удивился. Это ж надо, ловец сочувствует дичи своей.
Это потом уж, глядя на болтающегося вверх тормашками герра Хрошека, осознал, что все-то духи леса и болот видели - и его самого, по тропе крадущегося, и оружие припасенное. Видели, однако пропустили к хозяйке.
- Что решил? Голову рубить будешь али сердце проткнешь? Как нынче проклятых княжон храмовники казнить велят?
Смотрят в душу самую глаза бездонные, а на лице улыбка горькая. Устала княжна от не-жизни своей, до смерти устала. А уйти - не может. Трижды слово сказано, трижды кровь пролита, и не ее вина, что прадед князя Чудского хитрее оказался. Княжна-то сделку с открытыми помыслами заключила, да только человеки - они порой хуже зверя лютого. Вот и раскинулось вместо озера величиной с море посреди лесов - болото топкое, а княжна границу между людскими землями хранит надежнее всякого войска. Сохранил своих людей князь Чудский, от войн с соседом жадным уберег. Да только поступил вот не по-людски совсем.
- Какое, говоришь, условие проклятия твоего, Белава? Кажется, я его выполнил. Сам не заметил даже, когда.
- Что?! Быть не… может?
Крошится камень, душу сковавший, в пыль обращается. Рвутся чернильные ленты, ко дну княжну тянущие, в водице чистой растворяются. Шумит лес, волнуется, весть по миру несет добрую.
- Искал лекарство от скуки смертной, и вот - нашел, - усмехнулся ловец, подавая руку девушке, на краю озера застывшей. И тут же свободной ладонью к макушке потянулся своей. - Зудит, зараза.
-Венец лесной тебе к лицу, - Белава погладила сплетающиеся надо лбом ловца золотистые веточки. - Не чеши только, пройдет скоро. Пойдем, что ли? Посмотрим вместе, что получилось. Поверить не могу, гость долгожданный, в чьем сердце сочувствие к нечисти проснется - ловец храмовый.
- Судьба щедра на чудеса, княжна.
Надежда - хуже отравы, в кровь попадет - не выведешь. Только без нее жить еще горше.
Глава 11.
Дом показался неожиданно, будто соткавшись из солнечных лучей, мха и опавших листьев. Сонный кот дремал на нагретом за день крыльце. Над застекленной верандой взлетали стаи мыльных пузырей.
Темный коридор, как зев пещеры. Мерцающие повсюду тонкие нити - над головой, под ногами, сбоку. Их не коснуться, не порвать - и не связать, если вдруг начнут рваться. Одни дрожат, другие светятся красным, третьи, напротив, теряют цвет. Некоторые - тают и исчезают.
Она нашлась на солнечной стороне дома. Сидела за столом, поджав под себя ноги. Пальцы мелькают над бумагой - не уследишь. А вокруг, как всегда, сорочье гнездо и хаос. Камни, женские безделушки, лоскуты ткани, кусочки струн, рисунки и снимки, какие-то бутылочки.
… Тайное убежище, путь к которому ему показали давным-давно в общем сне…
- Энн, тебе не стыдно? Я еле нашел дорогу!
- Её для тебя никто не закрывал. Сам перестал пользоваться.
- Виноват, признаю. Про кого историю плетешь?
- Про Белаву и ловца, помнишь их? А потом будет про Митрия и его зазнобу.
- Забавно. Не думал, что Митрий когда-нибудь решится остепениться.
- Плести пути для других оказалось проще, чем для нас с тобой.
Одна из восьми лап протянулась над его головой, зацепила тонкую ниточку под самым потолком, дернула, сплела с соседней, начавшей исчезать. Нити задрожали, по комнате разлилось шмелиное гудение.
- Кстати, твой сыр дома испортился, пришлось отдать птицам.
- Рада, что он кому-то пригодился. Есть черничный пирог, будешь?
- Разве что кусочек.
За его спиной скрежетнул по полу стул. В плечо толкнулась одна из лап, другая спустила тарелку с пирогом. Третья толкала в его сторону кувшин с морсом.
- Ешь и хвали меня. Я эту возможность тебя накормить жду уже очень долго.
- Вкусно. Но ты могла бы подождать меня в “Белой лошади”. Я был немного занят и не смог вернуться быстро.
- Ты же знаешь, я ненавижу ждать. И холод тоже не очень люблю.
- Знаю. Твой дом выглядит сегодня...иначе.
- Давно хотела его изменить. Как ты?
- Сойдёт. Побывал то тут, то там, заглядывал в сны других людей. Искал одну вредную беглую Дрёму. Не хочешь спросить, как я тебя нашел?
- Я не скрывалась. Просто решила на время уйти.
- Это было отвратительное решение, Энн. Ты нас всех перепугала.
- Прости. Я думала, успею вернуться до вашего возвращения. Мне нужно было побыть одной.
Он выдохнул сквозь зубы. Прикрыл глаза, досчитал до десяти.
…Неприятно смотреть на человека - и видеть в нем себя, будто в зеркале. И бесит, и глаза колет…
На стене тихо тренькнула старая гитара под слоем пыли.
- Как там твой старый наставник? К нему ты тоже заглянула? - Морской демон смутно помнил несколько встреч. Когда-то этот человек был важен для Энн. Судя по всему, не забыла она его до сих пор. Человек тот был дирижером, и выйдя на пенсию, продолжил управлять “оркестрами”. Только теперь не из инструментов, а из людей.
- Все так же. Лысеет, но продолжает перебирать живые “инструменты” в поисках идеально настроенных и не замечать, кто рядом с ним. Ты был прав, обидно признать. Как твоя невеста?
- Осела в одном из городов на северном побережье, ждет меня.
- Не надумал еще вернуться под воду раньше? Ждать тебя почти три года… Я бы прокляла и забыла.
- Ты ненавидишь ждать, я знаю. Она… другая. Но я подумаю, ты права. - Он ткнул в ярко сияющую нить под самым потолком, вокруг которой мерцало целое скопление узоров. - Кто это? Не видел эту нить рядом с тобой раньше.
- Это Сокол. Помнишь, дитя Симаргла?
- Помню-помню. Твой новый дружок та еще заноза. И он тоже о тебе беспокоится. Собирался лететь тебя искать по городам, представляешь? Мы с трудом его отговорили. Заморочила голову парню - и сбежала, килька такая!
- Я не морочила. - Она неожиданно нахмурилась, скрестила руки на груди. - Мы родственные души - он знает об этом. И уж точно у него не кипит при виде меня кровь, и разум не отказывает, не наговаривай!
- Кто знает, Энн, кто знает. Внешне выглядит вполне себе кипящим, и в заблуждение вводит своим беспокойством о тебе.
- Ты знаешь. Не веришь моему слову?
Небо за окном посмурнело. Где-то вдалеке загремел гром.
- Понял-понял, не злись. Я верю тебе, но прошу помнить, что люди вокруг тебя - слепы, и узоров не видят. Будь осторожней, вас могут понять неверно. А где моя нить?
- С некоторых пор я знаю, что нельзя плести чей-то путь без разрешения. - Энн замялась, опустила взгляд. - А ты не просил.
- Как будто я часто прошу что-то для себя.
Он поставил на край стола опустевшую тарелку, неловко зацепил локтем стопку одежды. На пол упали тонкие замшевые перчатки с вышивкой по краю.
- Ма… Мааре, - прочитал он причудливую вязь.
- Положи, пожалуйста, обратно. Это на память.
- Ты в курсе, что во всех историях, где есть твои следы, твое имя означает Память? Повторяться непрофессионально для той, кто открывает людям дороги.
- Зато не забуду ничего важного. И мне нравится, как оно звучит. Подожди немного, я почти закончила.
Тонкие паучьи лапы перебирали нити по всей комнате - одни зацепляли в узор, другие расплетали, третьи отрезали. Он пересел на подоконник. За окном шелестел диковинный лес. В нем цвели липы, и аромат был настолько силен, что даже в доме его можно было ощутить.
Тянулись ввысь мачты сосен, добавляя терпкие ноты смолы и хвои. Вгрызались в землю корнями кряжистые дубы, скрепляя осколки разных миров в один парящий среди облаков огромный остров.
Он воровато оглянулся, не заметит ли хозяйка дома его хулиганства, и свесился вниз из окна. От щелчка когтистых пальцев травяной ковер дрогнул и, шипя, расползся в стороны, открывая взгляду изнанку острова.
Как он и думал, далеко внизу корни деревьев сплетались с тугими канатами светящихся нитей, тянущихся откуда-то с человеческих земель.
- Верни как было! - раздался из-за спины ворчливый окрик.
- Прости. Мне стало интересно, как ты находишь дорогу. Ты знаешь, что орты составили целую схему твоих путешествий по чужим снам? И она выглядит как сон спятившего художника!
- Так и было задумано. Держи, я закончила твой подарок! И верни все, как было, пожалуйста. Мне нравилась та трава.
Он втянулся обратно в дом, беспечно улыбнулся в ответ на ироничный взгляд напротив. Лапы вдруг метнулись к нему, все восемь штук, сплетая вокруг тела какой-то рисунок.
- В морскую бездну бесполезно что-то бросать, помнишь?
- Это меня, конечно, опечалит, но не остановит.
- Это я уже понял. И что на этот раз? У меня отрастет пара крыльев, как у Сокола?
- Ты слишком зациклен на нем. Неужто так понравился? Я просила Айхель проверить, его еще ждет впереди встреча с суженой. Повертись. Вот так, ага. - Она подошла ближе, руками пригладила что-то невидимое на его плечах, прижала прохладную ладонь к груди. - Я никогда не могу подарить тебе ничего нужного в твоих путешествиях по морям и океанам. Зато могу подарить ключ, чтобы ты всегда мог найти дорогу, если захочешь увидеться или чем-то поделиться.
Энн отошла на пару шагов, хлопнула в ладоши. Лапы исчезли, будто их и не было. Свет за окном погас, погрузив комнату в темноту.
Вокруг, подобно огромной вселенной, мерцали тысячи самых разных нитей. Потяни за любую и провалишься в чью-то историю, а через нее на ближайшем перекрестке, если будет желание, в другую - и так до бесконечности.
Между двумя замершими в комнате завис шар молочного света. Качнулся вправо-влево, закрутился вокруг своей оси, высветив тонкую витую нить между ними. А после растекся, расползся густыми каплями, вспыхнул.
- Твой вариант дороги из желтого кирпича?
Между ними сияла млечным путем тропинка.
- Скорее, путеводный клубок, который никто из нас не потеряет. Нити рвутся. Путаются. А свет нет.
- Он может запросто погаснуть.
- Не этот, друг мой. Считай, что это собранный по всему миру свет маяков.
- И ведет он только к тебе?
- Ко мне - точно приведет. А еще к тому, о чем ты будешь мечтать сердцем. Это же маяк, он показывает путь.
Сухой щелчок - и в комнате снова зажегся свет. Паучьи лапы украдкой тащили из-за угла нарезанный пирог, пузатый чайник и чашки.
- Когда ты так молчишь, мне кажется, будто я совершила очередную полнейшую глупость.
- Тебе кажется.
- Прекрасно. Тогда обними меня и ешь пирог.
- Это кулинарная диктатура, ты же знаешь? - Морской демон привычно ворчал сквозь улыбку.
- Это проявление заботы. Ты это тоже прекрасно знаешь. - Пушистая макушка уткнулась в его плечо. - Я скоро вернусь, Хаав. Дайте мне еще чуть-чуть времени. Я почти собрала себя заново.
- Времени? Это можно. Только ты уж возвращайся в реальный мир, ладно? Мне не нравится видеть твое бесчувственное тело там, внизу, это страшно.
***
Она очнулась через две с половиной недели. Просто спустилась утром на кухню дома у реки, что-то мурлыча себе под нос. Привычным движением поставила чайник, грохнула чугунную сковороду с яичницей на конфорку.
- Нет, вы только полюбуйтесь, какая незамутненная наглость, - старший из ортов укоризненно зацокал, поднимаясь со своего лежака.
Спать на полу никому не хотелось, и Фрэнк привез из города пару раскладушек. Дежурить в доме оставались парами, по очереди.
