Корона из незабудок

12.04.2024, 18:00 Автор: Анна Климовская

Закрыть настройки

Показано 2 из 35 страниц

1 2 3 4 ... 34 35


Каждый день напоминал другой, и я работала все больше, все усерднее, лишь бы приходя домой сразу засыпать без сил, а не думать о том, каким пустым и холодным был дом без матушки.
       В один из дней этот порядок, в котором я находила утешение, был нарушен. На выходе из церкви меня окликнул трехпалый Обе. Он был одним из помощников старосты деревни - Томаса.
       — Старик хочет тебя видеть.
       Я осмотрела себя – подол юбки и рукава были в грязи и земле. Чтобы привести себя в порядок, нужно было полностью сменить одежду.
       — Сейчас? — разговаривать с людьми не хотелось. Хотелось в лес, к деревьям и тишине.
       — Ага.
       Что ж. Я и сама хотела поговорить со стариком Томасом. Он был старостой нашей деревни задолго до моего рождения. Все следовали его советам и приказам, да и управлял он по справедливости – вот и про меня с матушкой не забывал, хоть вклад в общий труд мы не большой делали. Все равно, то лекарством, то едой сверх нормы помогал.
       Несмотря на позднее время у старосты было светло. Свечи, роскошь, не доступная нам с матушкой, ярко освещали обеденную комнату его дома. Старик Томас был не один – в комнате сидел трактирщик Тук, и я сразу пожалела, что согласилась придти. Неужели даже на несколько дней они меня в покое с этой женитьбой оставить не могут!
       — Вина? — предложил старик. Старый и иссохший, точно пролежавший несколько лет в погребе изюм, он был чуть меньше меня ростом и выглядел совсем жалостливо, если бы не глаза. Острые и внимательные, несмотря на почтенный возраст. До сих пор ни одно событие, что происходило в нашей деревне, не избегало его внимательного взгляда.
       Я согласилась и залпом выпила. Не разбавленное, как у отца Госса. По телу сразу разлилось приятное тепло. Такого вкусного вина я не пробовала с праздника по случаю совершеннолетия наследника престола шесть лет назад.
       — Бланш была доброй женщиной, — начал староста. — Болезная, слабая, и все равно могла радоваться простым вещам. Удивительная сила духа.
       Мне хотелось сказать очень многое, но злые мысли, отступившие под натиском работы, вновь одолевали меня. Пришлось молчать. Тук налил себе еще вина, и выпил. Меня он будто не замечал.
       —У тебя выдался тяжелый день, так что перейду сразу к сути. Зная о твоем бедственном положении, наш добрый господин, барон де Плюсси, решился помочь тебе. Он хочет, чтобы ты вышла замуж за Тома этой весной. После отправишься работать швей в замок. Тебе будут платить больше, чем ты зарабатываешь травничеством да работой на поле. Ведь наш господин всегда готов помочь нуждающимся.
       Только вот ни разу не помог до этого, сколько бы я ни умоляла. Лекарства матушке нужны были постоянно, но работы в замке все не находилось. А теперь, когда матушке не стало, она вдруг нашлась.
       — Не понимаю. Если в замке нужна швея, то причем тут мой с Томом брак? — от волнения я задала самый нелепый вопрос. Сердце колотилось, словно безумное, в предчувствии беды. Неужто заставят вот сейчас деньги, что я у Вив в долг взяла, отдать?
       Старик с жалостью посмотрел на меня, тяжело выдохнул, а затем разом опустошил свою чашу вина, и тут же налил еще.
       — Мария, видишь ли... — осторожно начал он, но Тук его перебил.
       — Да оприходовать он тебя хочет. Приглянулась ты ему: молодуха, с румяным личиком, невинными глазками, тело – чистый грех, — взгляд Тука, липкий, неприятный, внимательно прошелся по мне с макушки до пят. — Девка ему нужна, а бастарды – нет. Вот и будешь замужем, а все господиновы отродья будут зваться моими внуками.
       — Нет, — яростно отказалась я. Не хочу. Только не я.
       — Кто ты такая, чтоб барону нашему нет говорить?! Он возьмет тебя, хочешь ты того или нет. Брак с Томом хоть видимость чести тебе позволит сохранить, а место швеи — денег заработать, а не только...
       Тук зло сплюнул и осушил вторую чашу. Я последовала его примеру. Голова кружилась, но не от выпитого, а от того, что никак не получалось вздохнуть.
       Барон де Плюсси, местный феодал, любил брать бедных крестьянок в свое поместье. Любил, чтобы они были замужем, желательно не очень счастливо — ведь это помогало его жене, баронессе де Плюсси, создавать видимость приличия, а ему развлекаться с несчастными девицами.
       А потом девицы из замка пропадали, и никто никогда их более не видел. Говорили разное — то девушки сбегали, накопив немного денег, в поисках лучшей жизни, то баронесса купалась в их крови, чтоб сохранять собственную молодость. Кто-то рассказывал, что девушки сами бросались с самой высокой башни замка де Плюсси, не выдержав любви барона. Их потом находили, истерзанных будто зверем, а не человеком.
       — Лучше смерть! — вырвалось у меня. — Это просто мерзко! Барон де Плюсси старше моего батюшки, и он…
       —…и он платит больше, чем берут городские шлюхи, — резко закончил Тук. — Ты купишь еды на зиму, лекарства и теплых шкур, будешь растить ребенка в тепле да заботе. Что еще девкам нужно? Еда да мужик, а у тебя аж два будут!
       Непрошеные, отчаянные слезы начали скатываться по моим щекам. Я наскоро их вытерла, оставив на лице грязные разводы. Старик, не спрашивая, долил мне вина.
       — Вы хотя бы проверяли матушку, как я просила, прежде чем меня в помощь к повитухе позвать? Или просто оставили ее одну, чтоб меня защитить от вас некому было?! И тетушка Вив с вами в сговоре?!
       — Эта дьяволица в женском обличии! Кто вообще с ней договариваться будет! Еле-как уговорила тебя на брак, а я ведь к ней полгода ходил с просьбой! — Тук не любил Вив, и она отвечала ему полной взаимностью, не лезя за словцом в карман. Еще и поэтому женская часть деревни торговке особо благоволила. Оттого, что она тут не причем, почему-то стало легче. Не все против меня ополчились.
       — Мария, — голос старика Томаса впервые за вечер был сух и полностью лишен эмоций. — Я благоволил Бланш и заботился о вас, когда ты еще до колена мне не доставала, заместо вашего непутевого отца. Твоя мать болела. В ее смерти нет коварного умысла.
       — Так вы посылали к ней?
       — Да.
       Я смотрела в глаза старосте и не видела ничего. Врал он? Говорил правду? Я не могла понять.
       — Можно ли сделать хоть что-нибудь? Помните, того купца, что прошлой весной сватался?! — тогда я отказала — не знала его, да и как матушку бы здесь одну оставила.
       — Мой сын тебе, значит, не подходит, а для какого-то пришлого с кошельком сразу готова юбки задрать, девка! — Тук вскочил, и я отшатнулась. Под ногой жалобно скрипнула половица. За окном было темно и тихо, даже ветра не было слышно. Убей меня Тук сейчас – никто кроме старосты и не узнает. Да и будет ли он против?
       — Помолчи, Тук, — резко оборвал его старик. — Правда. Я сватал тебя купцу, что в городе живет. Но что ты сказала — нет, будешь жить тут, с матерью. Она и тогда едва жива была, но ты свою жизнь решила ей подарить. Твое право, твое решение. Купец тот той же весной себе невесту из соседней деревушки присмотрел. Мария, барон получит свое, ты тут ничего изменить не можешь. Это неизменная истина, такая же, как то, что солнце всегда встает на востоке. Я позвал тебя предупредить, чтоб успела подготовиться и приданное к свадьбе начала собирать. Многие девицы до тебя право первой ночи переживали, и ничего, здравствуют, живут и думать забыли о прошлом.
       — Но ведь ему не только одна ночь нужна, так?
       Старик не стал мне врать.
       — Но ведь тебе нужны деньги, так?
       — Да разве не больше заработаю, если в шлюхи пойду? — закричала я, и старик ударил меня по щеке. Не больно — в его старческих руках давно перевелась сила. Отрезвляюще.
       — Ты ляжешь под барона, и наизнанку вывернешься, но сделаешь так, чтоб барон дал нам два дня на работу на своей земле. Вас с матерью вся деревня после смерти твоего отца поддерживала. Кто овощей давал, кто мяса, где утварь – хотя сами далеко не богаты. Пришло время отплатить добром за добро. И хватит рыдать, слезы тебе не помогут. Подумай об остальных. О ребенке Мии, что без молока погибнет, о бабке Лоре, едва двигающейся, а все вам еду приносящей, да о беспризорниках, что содержит отец Госс, — никто из них не переживет зимы, если мы не сможем заготовить достаточно еды. Посмотрев с этой стороны, не такая уж и большая жертва, так?
       Слова старика были ужасны и еще ужаснее оттого, что были правдой. Зернохранилища барона де Плюсси были заполнены до половины даже к началу весны. Лето обещало быть засушливым, а урожай — малым. Жертва целомудрием не казалось такой уж большой платой за благополучие всей деревни, вот только жертвовать им нужно было мне, и для меня одна мысль о бароне была непереносимой.
       — У меня есть время подумать?
       — Думай, не думай, ты ничего поменять не сможешь, Мария. Свадьба состоится, как только сорок дней со смерти твоей матушки пройдут. Все уже решено.
       Кем? Я такого не решала, и согласия не давала. Но похоже, тут оно и не требовалось вовсе. А еще так из-за монет, взятых у Вив переживала. Думала, по дешевке себя продаю! А вон оно как оказалось – тут и без спроса бесплатно отдали. Хорошо, хоть монеты ухватить успела! Хотелось бросить чашу с вином и разбить ее о стену, но у меня не было денег, чтоб заплатить за нее старосте. Я аккуратно поставила ее на стол.
       — Я могу идти?
       — Иди. И не приноси нам проблем, Мария.
       Я кивнула, и словно во сне вышла на крыльцо. Еще пару дней назад моя жизнь была спокойной и предсказуемой, и все невзгоды могла отпугнуть матушка своей улыбкой и лаской. Почему же все так быстро обернулось ночным кошмаром?!
       Дул мерзкий апрельский ветер, но прятаться от него не хотелось.Может, я замерзну и изнутри, и перестану чувствовать эти отчаянье и боль?
       — Чего застыла, точно статуя? — незаметно подошедший Тук напугал сильнее, чем все демоны Ада. — Старик тебя проводить велел. Боится, что сбежишь, а ему потом перед господином оправдывайся. А тот оправданий не любит.
       Тук рассмеялся, точно простывшая ворона.
       — Ну, чего хмуришься? Будто есть где-то жизнь лучше! Мой Том хороший парень и о тебе позаботиться. Тряпок там купит красивых, бус разноцветных из стекла. Самая красивая в этой деревне будешь ходить, остальные девки обзавидуются.
       Обрисованное им будущее было обычным, даже в чем-то привлекательным. Почему же даже думать о нем было тошно до дрожи? Я шла быстро, надеясь поскорее добраться до дома и избавиться от неприятной компании. Тук мое молчание и отсутствие интереса не замечал вовсе, и продолжал вовсю болтать:
       — Ты, Мария, девка умная. Покумекай одна на досуге, и сама поймешь, что хорошую жизнь тебе предлагают. А твоя свобода, она на что? В бедности прозябать старой девой? Или в город сбежать, чтоб там всех мужиков по трактирам ублажать? — он сам рассмеялся своей шутке, а вот мне совсем не было смешно.— Ладно, смотрю, ты не отошла еще, молчишь, будто мертвая уже. Оставлю тебя, а ты будь умничкой и через месяц жди сваху.
       Он ушел, оставив меня посреди пустынной ночной дороги, а у меня в ушах все стояли его слова. Сбежать в город. Сбежать. От побоев Тука, его сына и от барона де Плюсси. Туда, где никто не будет меня знать и никому не будет до меня никакого дела.
       Сбежать. Такая глупая мысль, что Тук даже рассмеялся. Но разве неизвестность могла быть страшнее жизни, полной горя и несчастий? В детстве матушка рассказывала, что в столице собраны всякие чудеса: есть белокаменные башни, выше даже нашей церквушки, в целых пять этажей! А на верхушке у той башни живет птенчик, да не настоящий, а деревянный, но каждый час все равно выскакивает из маленьких, специально для него сделанных чугунных ворот, и поет, будто живой. И что по нему люди в столице время и понимают, а иначе запутались бы – там ведь и ночью светло, как днем. Что дороги, по которым ездит король, всегда устланы самыми дорогими тканями, а народ потом за ним бегает, да эти ткани собирает, но не на продажу, а своим деткам на удачу. А еще – что там есть Университет, где собраны все в мире знания, и что книги там хранятся в огромных зданиях – больше чем вся наша деревня, и учат там всему-всему.
       Может, травничеству тоже учат?
       Словно околдованная, я зашла в дом и осмотрела его. Проваливающиеся доски пола, покосившееся окно, скребущиеся по углам мыши. Тут не было ни одной вещи, ради которой стоило бы остаться. Все теплые воспоминания о матушке и нашей жизни в этом доме и так всегда будут со мной.
       Решившись, я почувствовала невероятную легкость.
       Захватив лишь еду, самые ценные из моих настоек, расшитый матушкой белый отрез, да гребень батюшки, я заперла дверь и ушла. Не стала оглядываться, чтобы не потерять решимость. Поклонилась в сторону церквушки, попросив защиты и удачи в пути, и решительно направилась к городскому тракту.
       
       
       Тишина. Оглушающее громко чавкает грязь у меня под ногами. Ночью на дороге было пусто и пугал каждый шорох. В голову лезли то матушкины сказки о чертях и колдуньях, что сбивают путников с дороги и едят их, то рассказы о лихих людях, что охотились на богатых купцов. Но даже в темноте меня нельзя было перепутать с богачом, а что до еды, я так исхудала за последнюю зиму, что даже супа наваристого из меня не вышло бы. Я улыбнулась собственной шутке и зашагала бодрей. Где-то ухнула сова. До утра нужно было как можно дальше уйти от деревни. Я успела пообвыкнуть в ночи и даже стала заглядываться на звездное небо, как издалека разнесся непонятный шум. Словно горный ручей, сначала шептал, и начинал бурлить все сильнее. Шум приближался, и я уже могла различит лай охотничьих псов, топот копыт и кричи. По обеим сторонам дороги был густой лес, и я рванула туда, прячась. Шаг, второй, – нужно спрятаться вот за тем толстым деревом, авось и не заметят! Но тут моя нога зацепилась о корень, который я в темноте не приметила, и я рухнула лицом в грязь. Пролетела немного, оказавшись под корнями раскидистого дуба. Руки и колени саднило — кажется, я поцарапалась до крови. Лай собак был все ближе и испугавшись, что они задерут меня, словно дикого зверя, я в панике перебирала склянки, пока не нашла одну с настойкой из винного уксуса, чеснока и лаванды. Вылив часть в землю вокруг себя, а остатком смазав руки и лицо, я зажмурилась и начала молиться.
       Словно демоны со своими адскими гончими, всадники неслись по тракту. Одетые во все черное, с капюшонами, скрывающими их лица, они были походы на приспешников дьявола, что утаскивали зазевавшихся путников в ад. Люди ли это? Во главе был высокий худой мужчина, с уродливым шрамом на правой половине лица.
       — Ищите! Он должен быть неподалеку.
       Я слышала, как под мощными псиными лапами ломалось в труху прогнившее дерево. Вскоре я услышала тяжелое дыхание и невольно открыла глаза. В нескольких шагах стоял огромный пес, который с легкостью мог перекусить мне ногу. Он принюхивался, поворачиваясь с мою сторону. Я перекрестилась и перестала дышать. Видимо, ангелы были на моей стороне — пес недовольно фыркнул и побежал дальше. Я замерла и дождалась, пока звуки этой странной процессии полностью растворяться в ночи. Вздохнула, и внутри все обожгло огнем – я и не чувствовала, что от страха не дышала, смотря на пса. Теперь вдыхала полной грудью, раз за разом, будто такой драгоценный воздух могли у меня отобрать. Голова закружилась, и я упала спиной на землю. Под правой рукой вместо мха и сырой земли отказалась ткань. Я повернулась и присмотрелась. Вместе со мной под корнями старого дуба лежал совсем свежий труп.
       

Показано 2 из 35 страниц

1 2 3 4 ... 34 35