Я не знала, что тут происходит, но даже так могла понять, что сказанное леди Деборой – оскорбление.
— Благодарю вас за беспокойство, – и глазом не моргнула леди Изабель. И кстати, как только они все узнавали друг друга в масках? — Ах, я ведь хотела вина, — леди Изабель наклонилась к столу, совсем рядом со мной. Я стояла, не знаю, куда себя деть. От нее приятно пахло розами, но я могла думать только об острых шипах этих красивых цветов.
— Не мешай ему, — едва слышно прошептала она. — Уйди по-тихому, и я награжу тебя. Ты исчезнешь в любом случае, так выбери мудро, без неподобающей крестьянской девке заносчивости.
Леди взяла чашу с вином, и отошла. Другие дамы, если и видели, что леди Изабель мне что-то говорила, то услышать не могли. Я сама едва слышала ее слова. Откуда графиня могла знать, кто я? Откуда она знала Джона?
— Миледи, вы так прекрасны сегодняшним вечером. Как мог ваш рыцарь оставить такой прекрасный цветок в одиночестве?
Я не сразу поняла, о чем подошедший ко мне мужчина говорил. О саде? Обо мне в саду? Неужто простые и понятные слова в этом зале были запрещены? Он был старше меня, и старше Джона, но маска удачно скрывала его возраст. Я начала уставать от всех этих незнакомых лиц, непрошенного внимания и одиночества. Может, стоило послушать леди Изабель, и просто уйти?
— Вы что, не знаете, как говорить? — раздраженно заметил мужчина и подошел ко мне. Я невольно отступила назад и наткнулась на спиной на кого-то. Не успела я повернуться, как Джон схватил мою руку и приложил к губам, не отрывая взгляда от настойчивого господина.
— Моя леди весьма стеснительна, и не привыкла к подобному славному обществу. Великодушно прошу простить ее.
— Конечно, конечно, — ответил мужчина, остановившись у стола и более не обращая на меня внимания.
— Куда ты пропал? Я ведь никого тут не знаю.
— Прости, но это был разговор, который я не мог отложить. Я готов искупить вину, моя леди. Прошу потанцуй со мной, пока мы оба здесь, оба живы.
Вся игривость Джона ушла. Я ведь ничего не знала о турнирах. Джон едва не умер тогда в лесу. Невообразимо представить, что, не решись я сбежать в тот день, не попробуй спрятаться в чаще с другой стороны дороги, мы бы и не встретились никогда. Как человек, которого я и не знала толком, не знала долго, мог внезапно занять такое огромное место в моих мыслях, в моей душе? Разве не было это самое настоящее колдовство? Разве рыцари не рисковали только честью на турнирах? Это же была не война. Неужели золото и возможность прослыть самым умелым бойцом стоили того, чтоб рискнуть жизнью?
Ради чего Джон на самом деле рисковал?
— Нет. Я не разрешаю тебе даже думать о смерти, — я подала ему руку, и он вывел меня в центр зала, к другим танцующим парам.
Джон взял меня за правую руку, и встал напротив, держа левой. Зазвучала лютня. Легкую и нежную мелодию подхватила флейта и Джон надавил на мою ладонь, заставляя двигаться. Второй рукой он аккуратно поправлял меня, стоило мне чуть сбиться с ритма. На самом деле шаги были не сложные: леди в линии спереди и позади меня повторяли их, и сбиться было почти невозможно. Четыре шага вперед, поклон, поворот, четыре шага в левую сторону, поворот, четыре шага вновь к партнеру, поклон ему, шаг на встречу, так близко, что ваше дыхание смешивается, замираете на мгновенье, и вновь поворот, и четыре шага вперед. Стоило привыкнуть к шагам и перестать путаться, и я вдруг поняла, что танец мне нравится. Легкий, под размеренную изящную музыку, в шикарном платье, рядом с мужчиной, который ловил каждое мое движение.
— У тебя талант, — прошептал Джон мне на ухо, и я дернулась, сбиваясь с ритма. Облизала вмиг пересохшие губы. В зале было душно, но голову кружило не от этого.
— Зачем ты привел меня сюда?
Показалось, или в этот раз мы еще ближе друг к другу?
— Не смог отказать себе в желании увидеть тебя. Дотронуться, — от слов Джона в ногах появилась слабость, и я запнулась. Он подхватил меня, и обнял. Его руки словно выжигали на мне клеймо, даже через все слои ткани. Все люди в зале, все эти аристократы, что могли одним словом уничтожить меня и все мое будущее, в объятиях Джона вдруг стали совсем не важны. Что это за помешательство? И какими травами лечить эту болезнь? Да и как вылечить болезнь, от которой не хочешь исцеляться? — Хотела бы ты жить тут? Носить шелка и драгоценности вместо цветочного венка?
О какой глупости Джон спрашивал! Хотела бы я вернуть прошлое. Где матушка была жива? Хотела бы стать лесной феей, знающей все о травах? К чему загадывать о несбыточном? Дамы были красивы в их ярких платьях и сверкающих украшениях, но испытывала ли хоть одна из них опьяняющее чувство свободы, что дарит дорога?
— Думаю, мне куда больше подходит корона из цветов.
Музыка закончилась. Мы остановились непозволительно близко друг к другу. Джон, не отрываясь, смотрел на мои губы, и я не могла их не облизнуть. Он наклонился, медленно, словно убеждаясь, что ему позволено. Его аромат, железа и леса, окутал меня. Я прикрыла глаза, подаваясь вперед. Еще немного...
— Его величество король! — объявил герольд.
Я распахнула глаза, отступила, наступив на подол платья, и если бы не крепкие руки Джона, наверняка упала бы! Флейта, издав один режущий по ушам звук, смолкла. Все остановились, повернувшись к дальней стене зала, где стоял пустующий трон, и поклонились. Отварилась дверь, и в зал вошел король, королева и их свита.
По тому, как описывали его в деревне — узурпатор, тиран, чудовище, я ожидала горгулью в короне. Но король был красив. Высокий мужчина с аккуратной бородой, в которой уже виднелась проседь, и аккуратно уложенными волосами до плеч. В черном, как и Джон, только его ткань была расшита золотыми нитями и украшена алмазными пуговицами. Маска прикрывала лишь половину лица — чтоб никто из присутствующих не смел сотворить что-то неподобающее, отговариваясь, что не признал его величество.
Королева рядом была в пурпурном свободном платье, расшитом золотом и изумрудами. Оно не скрывало ее беременности. Маска королевы так же была половинчатой, открывая доброе, округлившееся лицо. В ушах у нее висели изящные серьги в виде лилий, и так изящно они были сделаны, ну точно настоящие!
— Наши почтенные гости. Мы рады приветствовать вас на сем скромном балу, — все рассмеялись, и я покрутила головой, не улавливая шутку. — Сей бал посвящен нашим отважным рыцарям, что уже доказали свою храбрость и удальство.! Поприветствуем же их. — Вокруг четырех мужчин толпа расступилась, словно море в церковных текстах перед мессиями.
— Наш славный барон Гессе - завоевавший славу в боях с северными варварами. — Я думала, все рыцари были как Джон — высокими, с развитой годами тренировками телом. Но все четверо оказались разными — этот был крупный, словно дуб из леса, а не человек. Мне пришлось бы задирать голову, чтоб посмотреть на его подбородок. Все окружающие боялись барона.
— Рыцарь де Трезери, — Второй, напротив, был низким, и худым — будто бы подростком. Казалось, первый из рыцарей мог снести второго одной рукой. За него стало страшно. Дамы ко второму рыцарю были куда благосклоннее, шепотки и взгляды в его сторону обрушились не с ужасом, а с надеждой.
— Третий — наш славный Рыцарь Неувядающей Розы, что лишь недавно вернулся из паломничества, и вскоре присоединится к нашему двору, — волосы этого рыцаря были совсем седыми. Я удивилась, как могли допустить его к участию, ведь он выглядел старше Тука.
— И последний из финалистов рыцарь де Лебрево, потерянное прежде дитя и наследник трагично погибшего рода. Поприветствуем!
Все взгляды вновь были прикованы к нам, но от услышанного я забыла о смущении. Трагично погибшего? Джон и вправду был де Лебрево? Он сжимал мою руку до боли, будто слова короля причинили ему физическую боль. Что же случилось с его семьей?
— Поздравьте же их. Завтра мы узнаем, кто из них — сильнейший в нашем королевстве. Конечно же, они все уже достойнейшие. Но только одному из них будет дарована возможность быть одаренным цветочной короной от моей дражайшей королевы, и обратиться к королю с просьбой, в которой я не посмею отказать.
Внезапно я поняла, почему Джон так стремился на турнир. Ему и правду нужна была эта милость короля. О чем же он мечтал? Восстановить род? Земли, титул? Чтобы это ни было, как только исполниться — мне рядом с ним места не будет. На мгновенье захотелось, чтобы Джон проиграл, с отчаяньем и злостью, о которых в себе я и не подозревала. Какая же ты, Мария, мелочная женщина. Посмотри правде в глазах — тебе итак не было места рядом с Джоном, будь он де Лебрево или нет.
Музыка заиграла вновь, и все разошлись. Вместо королевы, что устало сидела на троне, рядом с королем была леди Изабель. Дамы вокруг нас зло перешептывались:
— Да у нее кровь холодна, точно у рептилии. Променяла племянника на дядю, и глазом не моргнула. Не женщина, змея.
Слышала ли леди Изабель эти слова, или музыка заглушала направленную на нее злобу? Казалась, эта дама могла нести на своих плечах мир, и не согнуться. Она бы точно не сбежала из Университета в слезах. Начался следующий танец, и многие пары вышли в центр зала. Джон так и стоял, не сводя глаз с леди Изабель и короля, будто тоже был очарован. Еще немного, и мы начнем мешать танцующим.
— Джон? — Мой вопроси словно выдернул его из дремы.
— Прости. Хочешь еще потанцевать? — рассеянно спросил он. Неужели был влюблен в леди Изабель? Я совсем не понимала Джона.
— А ты? Хочешь потанцевать с леди Изабель? — спросила я и тут же пожалела. Что буду делать, если он ответит да?
— С Бель? — Джон моргнул, будто впервые поняв, куда смотрел. Улыбнулся. — Нет. Зачем мне придворная дама, когда рядом со мной прекрасная фея?
Да что же он творил с моим сердцем?!
— Я тебя совсем не узнаю, — призналась я.
— Я тоже себя рядом с тобой не узнаю. Так что, танцы?
Быть в объятиях Джона манило, но запинаться, нервно считать шаги и быстро поворачиваться, стараясь исправить ошибку и надеяться, что ее не заметил — не особо. Но и уйти просто так я не могла – я ведь пришла сюда в надежде встретить шаманку.
Мы станцевали еще несколько веселых танцев. Я то и дела путалась, стараясь в толпе рассмотреть шаманку. Джон мою невнимательность заметил.
— Обидно. Я не могу оторвать от тебя взгляд, а ты все время кого-то другого ищешь.
— Господин ректор сказал, что во дворце живет шаманка, которая знает многое о травах и лечении. Хотела спросить ее, не возьмет ли меня в ученицы. Только вот никак не могу ее увидеть.
— Шаманку? Она никогда не бывает на балах.
— Откуда ты знаешь?
— Слышал от других рыцарей.
— Тогда как же можно ее встретить?
— Обычно она бывает в саду с лечебными травами. Поговаривают. Я попробую помочь вам встретиться после турнира.
— Правда?
Джон посмотрел мне в глаза, и тихо, так, что у меня от его голоса мурашки побежали, сказал:
— Да. После турнира я буду стараться выполнить любое твое желание.
Шум нарастал, разговоры становились громче, и внимание, уделяемое Джону, все не уменьшалось. Я быстро устала. Заметив это, Джон предложил прогуляться.
Мы покинули бальный зал, а затем и замок. Сняли маски. Несмотря на ночное время, на улице было уже по-летнему тепло, или это вино, танцы и Джон так разгорячили меня. Главная улица была хорошо освещена, и оживлена. Казалось, торговля не прекращалась даже ночью.
— Из-за турнира в столицу съехались многие: и знать, и торговцы. Все готовы платить и веселиться, монеты только так перетекают из одного кармана в другой. Хотят продать все, пока не разъедутся, вот и торгуют и днем, и ночью. Желаешь чего-нибудь?
То, чего я желала, нельзя было купить в торговой лавке, поэтому я лишь покачала головой.
— Чего ты так желаешь попросить у короля?
— Так заметно? Может, моя цель деньги? Их король Георг раздает немерено.
— Судя по тому, что говорили в зале — твои навыки хороши. Так что ты смог бы заработать наемником. Только к богатствам ты не стремишься, иначе не осуждал бы так на Этьена. О, кстати, ты не слышал о нем с тех пор, как мы расстались?
— Только и делаю, что каждый день слушаю, — скривился Джон. — Он мой оруженосец.
Не знаю почему, я рассмеялась.
— Оруженосец! Чем ты его проклял, что заставил оставаться рядом, еще и прислуживать тебе?
— Он сам попросил!
Странно. Этьен казался человеком, который живет в свое удовольствие. К чему бы ему притворяться оруженосцем человека, который притворяется рыцарем? Или все-таки не притворяется? Он всех этих мыслей нестерпимо начинала болеть голова.
— Не говори о другом, пока ты со мной, — попросил Джон, понизив голос. Волнение, испытанное мною в танцевальном зале, вернулось. — Лучше расскажи, как тебе Университет?
Я не знала, что сказать, поэтому спросила:
— Что ты будешь чувствовать, если победишь, получишь награду, и она окажется пустой? Совсем не тем, чем ты желал, гнилым изнутри? И ты должен чувствовать опьянение от успеха, но вместо этого ощущаешь лишь разочарование? Что ты будешь делать тогда?
— Неужто все так плохо? Университет славится своими знаниями, и ты достаточно умела.
— Но у меня нет денег. Поэтому я так желала встретиться с шаманкой.
— Обещаю, чем бы не закончился турнир, я помогу тебе.
Следовало ли мне положиться на слова Джона? На слова человека, который сегодня взгляд не мог отвести от леди Изабель, и о котором я ничего не знала?
— Что случилось с семьей де Лебрево?
— Были сторонниками свергнутого короля. Все предупреждали его об опасности, говорили держать герцога Георга дальше от трона. Требовали даже лишить его жизни, а в итоге лишились жизни сами. Поговаривали, что король устал терпеть наговоры на брата, но я уверен, что это герцог Георг отправил своих громил под видом разбойников. Говорят, среди громил был маркиз, которому леди де Лебрево отказала в юности. И он на ее глазах убил ее мужа и сыновей, а дочерей обесчестил перед убийством. Поговаривают, что леди после такого сама выбросилась из окна.
Что этот маркиз, что барон де Плюсси – отъявленные мерзавцы. Неужто все, у кого были деньги, таковы? Студенты в Университете тоже обращались со мной отвратительно, хотя и магистр, и ректор были по-своему добры.
— Так ты он? Выживший сын де Лебрево?
— Будет ли это иметь значение, если я отомщу за него?
— Месть? Это просьба, которую ты хочешь озвучить?
— Ты разочарована во мне?
Немного. Я не была ни мужчиной, ни рыцарем, и понятие чести, долга и мести казались мне странными. С другой стороны, подвернись моя матушка такому, смогла бы я просто простить убийцу? Разве церковь не учила нас всепрощению? Были ли вещи, которые невозможно простить? Я вспомнила ту ужасную, в кроваво-красных цветах, спальню барона и холодный голос баронессы: «лучше ты, чем я». Да, наверняка у меня бы не хватило силы духа простить их, не сбеги я тогда.
Но вот месть? Положить свою собственную жизнь, поставив во главе ее человека, эту жизнь разрушившего?
— Я бы хотела, чтобы ты жил. И был счастлив.
— Иногда, Мария, мало быть просто живым.
Я стояла так близко к Джону, но никогда ранее не чувствовала себя так далеко от него. Он не услышал бы ни одно мое слово, и я не могла подобрать их так, чтоб изменить его мнение. Так стоило ли сейчас, в вечер перед решающими битвами, портить друг другу настроение? Если у нас есть только одна ночь, почему бы не наслаждаться ей?
— Благодарю вас за беспокойство, – и глазом не моргнула леди Изабель. И кстати, как только они все узнавали друг друга в масках? — Ах, я ведь хотела вина, — леди Изабель наклонилась к столу, совсем рядом со мной. Я стояла, не знаю, куда себя деть. От нее приятно пахло розами, но я могла думать только об острых шипах этих красивых цветов.
— Не мешай ему, — едва слышно прошептала она. — Уйди по-тихому, и я награжу тебя. Ты исчезнешь в любом случае, так выбери мудро, без неподобающей крестьянской девке заносчивости.
Леди взяла чашу с вином, и отошла. Другие дамы, если и видели, что леди Изабель мне что-то говорила, то услышать не могли. Я сама едва слышала ее слова. Откуда графиня могла знать, кто я? Откуда она знала Джона?
— Миледи, вы так прекрасны сегодняшним вечером. Как мог ваш рыцарь оставить такой прекрасный цветок в одиночестве?
Я не сразу поняла, о чем подошедший ко мне мужчина говорил. О саде? Обо мне в саду? Неужто простые и понятные слова в этом зале были запрещены? Он был старше меня, и старше Джона, но маска удачно скрывала его возраст. Я начала уставать от всех этих незнакомых лиц, непрошенного внимания и одиночества. Может, стоило послушать леди Изабель, и просто уйти?
— Вы что, не знаете, как говорить? — раздраженно заметил мужчина и подошел ко мне. Я невольно отступила назад и наткнулась на спиной на кого-то. Не успела я повернуться, как Джон схватил мою руку и приложил к губам, не отрывая взгляда от настойчивого господина.
— Моя леди весьма стеснительна, и не привыкла к подобному славному обществу. Великодушно прошу простить ее.
— Конечно, конечно, — ответил мужчина, остановившись у стола и более не обращая на меня внимания.
— Куда ты пропал? Я ведь никого тут не знаю.
— Прости, но это был разговор, который я не мог отложить. Я готов искупить вину, моя леди. Прошу потанцуй со мной, пока мы оба здесь, оба живы.
Вся игривость Джона ушла. Я ведь ничего не знала о турнирах. Джон едва не умер тогда в лесу. Невообразимо представить, что, не решись я сбежать в тот день, не попробуй спрятаться в чаще с другой стороны дороги, мы бы и не встретились никогда. Как человек, которого я и не знала толком, не знала долго, мог внезапно занять такое огромное место в моих мыслях, в моей душе? Разве не было это самое настоящее колдовство? Разве рыцари не рисковали только честью на турнирах? Это же была не война. Неужели золото и возможность прослыть самым умелым бойцом стоили того, чтоб рискнуть жизнью?
Ради чего Джон на самом деле рисковал?
— Нет. Я не разрешаю тебе даже думать о смерти, — я подала ему руку, и он вывел меня в центр зала, к другим танцующим парам.
Джон взял меня за правую руку, и встал напротив, держа левой. Зазвучала лютня. Легкую и нежную мелодию подхватила флейта и Джон надавил на мою ладонь, заставляя двигаться. Второй рукой он аккуратно поправлял меня, стоило мне чуть сбиться с ритма. На самом деле шаги были не сложные: леди в линии спереди и позади меня повторяли их, и сбиться было почти невозможно. Четыре шага вперед, поклон, поворот, четыре шага в левую сторону, поворот, четыре шага вновь к партнеру, поклон ему, шаг на встречу, так близко, что ваше дыхание смешивается, замираете на мгновенье, и вновь поворот, и четыре шага вперед. Стоило привыкнуть к шагам и перестать путаться, и я вдруг поняла, что танец мне нравится. Легкий, под размеренную изящную музыку, в шикарном платье, рядом с мужчиной, который ловил каждое мое движение.
— У тебя талант, — прошептал Джон мне на ухо, и я дернулась, сбиваясь с ритма. Облизала вмиг пересохшие губы. В зале было душно, но голову кружило не от этого.
— Зачем ты привел меня сюда?
Показалось, или в этот раз мы еще ближе друг к другу?
— Не смог отказать себе в желании увидеть тебя. Дотронуться, — от слов Джона в ногах появилась слабость, и я запнулась. Он подхватил меня, и обнял. Его руки словно выжигали на мне клеймо, даже через все слои ткани. Все люди в зале, все эти аристократы, что могли одним словом уничтожить меня и все мое будущее, в объятиях Джона вдруг стали совсем не важны. Что это за помешательство? И какими травами лечить эту болезнь? Да и как вылечить болезнь, от которой не хочешь исцеляться? — Хотела бы ты жить тут? Носить шелка и драгоценности вместо цветочного венка?
О какой глупости Джон спрашивал! Хотела бы я вернуть прошлое. Где матушка была жива? Хотела бы стать лесной феей, знающей все о травах? К чему загадывать о несбыточном? Дамы были красивы в их ярких платьях и сверкающих украшениях, но испытывала ли хоть одна из них опьяняющее чувство свободы, что дарит дорога?
— Думаю, мне куда больше подходит корона из цветов.
Музыка закончилась. Мы остановились непозволительно близко друг к другу. Джон, не отрываясь, смотрел на мои губы, и я не могла их не облизнуть. Он наклонился, медленно, словно убеждаясь, что ему позволено. Его аромат, железа и леса, окутал меня. Я прикрыла глаза, подаваясь вперед. Еще немного...
— Его величество король! — объявил герольд.
Я распахнула глаза, отступила, наступив на подол платья, и если бы не крепкие руки Джона, наверняка упала бы! Флейта, издав один режущий по ушам звук, смолкла. Все остановились, повернувшись к дальней стене зала, где стоял пустующий трон, и поклонились. Отварилась дверь, и в зал вошел король, королева и их свита.
По тому, как описывали его в деревне — узурпатор, тиран, чудовище, я ожидала горгулью в короне. Но король был красив. Высокий мужчина с аккуратной бородой, в которой уже виднелась проседь, и аккуратно уложенными волосами до плеч. В черном, как и Джон, только его ткань была расшита золотыми нитями и украшена алмазными пуговицами. Маска прикрывала лишь половину лица — чтоб никто из присутствующих не смел сотворить что-то неподобающее, отговариваясь, что не признал его величество.
Королева рядом была в пурпурном свободном платье, расшитом золотом и изумрудами. Оно не скрывало ее беременности. Маска королевы так же была половинчатой, открывая доброе, округлившееся лицо. В ушах у нее висели изящные серьги в виде лилий, и так изящно они были сделаны, ну точно настоящие!
— Наши почтенные гости. Мы рады приветствовать вас на сем скромном балу, — все рассмеялись, и я покрутила головой, не улавливая шутку. — Сей бал посвящен нашим отважным рыцарям, что уже доказали свою храбрость и удальство.! Поприветствуем же их. — Вокруг четырех мужчин толпа расступилась, словно море в церковных текстах перед мессиями.
— Наш славный барон Гессе - завоевавший славу в боях с северными варварами. — Я думала, все рыцари были как Джон — высокими, с развитой годами тренировками телом. Но все четверо оказались разными — этот был крупный, словно дуб из леса, а не человек. Мне пришлось бы задирать голову, чтоб посмотреть на его подбородок. Все окружающие боялись барона.
— Рыцарь де Трезери, — Второй, напротив, был низким, и худым — будто бы подростком. Казалось, первый из рыцарей мог снести второго одной рукой. За него стало страшно. Дамы ко второму рыцарю были куда благосклоннее, шепотки и взгляды в его сторону обрушились не с ужасом, а с надеждой.
— Третий — наш славный Рыцарь Неувядающей Розы, что лишь недавно вернулся из паломничества, и вскоре присоединится к нашему двору, — волосы этого рыцаря были совсем седыми. Я удивилась, как могли допустить его к участию, ведь он выглядел старше Тука.
— И последний из финалистов рыцарь де Лебрево, потерянное прежде дитя и наследник трагично погибшего рода. Поприветствуем!
Все взгляды вновь были прикованы к нам, но от услышанного я забыла о смущении. Трагично погибшего? Джон и вправду был де Лебрево? Он сжимал мою руку до боли, будто слова короля причинили ему физическую боль. Что же случилось с его семьей?
— Поздравьте же их. Завтра мы узнаем, кто из них — сильнейший в нашем королевстве. Конечно же, они все уже достойнейшие. Но только одному из них будет дарована возможность быть одаренным цветочной короной от моей дражайшей королевы, и обратиться к королю с просьбой, в которой я не посмею отказать.
Внезапно я поняла, почему Джон так стремился на турнир. Ему и правду нужна была эта милость короля. О чем же он мечтал? Восстановить род? Земли, титул? Чтобы это ни было, как только исполниться — мне рядом с ним места не будет. На мгновенье захотелось, чтобы Джон проиграл, с отчаяньем и злостью, о которых в себе я и не подозревала. Какая же ты, Мария, мелочная женщина. Посмотри правде в глазах — тебе итак не было места рядом с Джоном, будь он де Лебрево или нет.
Музыка заиграла вновь, и все разошлись. Вместо королевы, что устало сидела на троне, рядом с королем была леди Изабель. Дамы вокруг нас зло перешептывались:
— Да у нее кровь холодна, точно у рептилии. Променяла племянника на дядю, и глазом не моргнула. Не женщина, змея.
Слышала ли леди Изабель эти слова, или музыка заглушала направленную на нее злобу? Казалась, эта дама могла нести на своих плечах мир, и не согнуться. Она бы точно не сбежала из Университета в слезах. Начался следующий танец, и многие пары вышли в центр зала. Джон так и стоял, не сводя глаз с леди Изабель и короля, будто тоже был очарован. Еще немного, и мы начнем мешать танцующим.
— Джон? — Мой вопроси словно выдернул его из дремы.
— Прости. Хочешь еще потанцевать? — рассеянно спросил он. Неужели был влюблен в леди Изабель? Я совсем не понимала Джона.
— А ты? Хочешь потанцевать с леди Изабель? — спросила я и тут же пожалела. Что буду делать, если он ответит да?
— С Бель? — Джон моргнул, будто впервые поняв, куда смотрел. Улыбнулся. — Нет. Зачем мне придворная дама, когда рядом со мной прекрасная фея?
Да что же он творил с моим сердцем?!
— Я тебя совсем не узнаю, — призналась я.
— Я тоже себя рядом с тобой не узнаю. Так что, танцы?
Быть в объятиях Джона манило, но запинаться, нервно считать шаги и быстро поворачиваться, стараясь исправить ошибку и надеяться, что ее не заметил — не особо. Но и уйти просто так я не могла – я ведь пришла сюда в надежде встретить шаманку.
Мы станцевали еще несколько веселых танцев. Я то и дела путалась, стараясь в толпе рассмотреть шаманку. Джон мою невнимательность заметил.
— Обидно. Я не могу оторвать от тебя взгляд, а ты все время кого-то другого ищешь.
— Господин ректор сказал, что во дворце живет шаманка, которая знает многое о травах и лечении. Хотела спросить ее, не возьмет ли меня в ученицы. Только вот никак не могу ее увидеть.
— Шаманку? Она никогда не бывает на балах.
— Откуда ты знаешь?
— Слышал от других рыцарей.
— Тогда как же можно ее встретить?
— Обычно она бывает в саду с лечебными травами. Поговаривают. Я попробую помочь вам встретиться после турнира.
— Правда?
Джон посмотрел мне в глаза, и тихо, так, что у меня от его голоса мурашки побежали, сказал:
— Да. После турнира я буду стараться выполнить любое твое желание.
Шум нарастал, разговоры становились громче, и внимание, уделяемое Джону, все не уменьшалось. Я быстро устала. Заметив это, Джон предложил прогуляться.
Мы покинули бальный зал, а затем и замок. Сняли маски. Несмотря на ночное время, на улице было уже по-летнему тепло, или это вино, танцы и Джон так разгорячили меня. Главная улица была хорошо освещена, и оживлена. Казалось, торговля не прекращалась даже ночью.
— Из-за турнира в столицу съехались многие: и знать, и торговцы. Все готовы платить и веселиться, монеты только так перетекают из одного кармана в другой. Хотят продать все, пока не разъедутся, вот и торгуют и днем, и ночью. Желаешь чего-нибудь?
То, чего я желала, нельзя было купить в торговой лавке, поэтому я лишь покачала головой.
— Чего ты так желаешь попросить у короля?
— Так заметно? Может, моя цель деньги? Их король Георг раздает немерено.
— Судя по тому, что говорили в зале — твои навыки хороши. Так что ты смог бы заработать наемником. Только к богатствам ты не стремишься, иначе не осуждал бы так на Этьена. О, кстати, ты не слышал о нем с тех пор, как мы расстались?
— Только и делаю, что каждый день слушаю, — скривился Джон. — Он мой оруженосец.
Не знаю почему, я рассмеялась.
— Оруженосец! Чем ты его проклял, что заставил оставаться рядом, еще и прислуживать тебе?
— Он сам попросил!
Странно. Этьен казался человеком, который живет в свое удовольствие. К чему бы ему притворяться оруженосцем человека, который притворяется рыцарем? Или все-таки не притворяется? Он всех этих мыслей нестерпимо начинала болеть голова.
— Не говори о другом, пока ты со мной, — попросил Джон, понизив голос. Волнение, испытанное мною в танцевальном зале, вернулось. — Лучше расскажи, как тебе Университет?
Я не знала, что сказать, поэтому спросила:
— Что ты будешь чувствовать, если победишь, получишь награду, и она окажется пустой? Совсем не тем, чем ты желал, гнилым изнутри? И ты должен чувствовать опьянение от успеха, но вместо этого ощущаешь лишь разочарование? Что ты будешь делать тогда?
— Неужто все так плохо? Университет славится своими знаниями, и ты достаточно умела.
— Но у меня нет денег. Поэтому я так желала встретиться с шаманкой.
— Обещаю, чем бы не закончился турнир, я помогу тебе.
Следовало ли мне положиться на слова Джона? На слова человека, который сегодня взгляд не мог отвести от леди Изабель, и о котором я ничего не знала?
— Что случилось с семьей де Лебрево?
— Были сторонниками свергнутого короля. Все предупреждали его об опасности, говорили держать герцога Георга дальше от трона. Требовали даже лишить его жизни, а в итоге лишились жизни сами. Поговаривали, что король устал терпеть наговоры на брата, но я уверен, что это герцог Георг отправил своих громил под видом разбойников. Говорят, среди громил был маркиз, которому леди де Лебрево отказала в юности. И он на ее глазах убил ее мужа и сыновей, а дочерей обесчестил перед убийством. Поговаривают, что леди после такого сама выбросилась из окна.
Что этот маркиз, что барон де Плюсси – отъявленные мерзавцы. Неужто все, у кого были деньги, таковы? Студенты в Университете тоже обращались со мной отвратительно, хотя и магистр, и ректор были по-своему добры.
— Так ты он? Выживший сын де Лебрево?
— Будет ли это иметь значение, если я отомщу за него?
— Месть? Это просьба, которую ты хочешь озвучить?
— Ты разочарована во мне?
Немного. Я не была ни мужчиной, ни рыцарем, и понятие чести, долга и мести казались мне странными. С другой стороны, подвернись моя матушка такому, смогла бы я просто простить убийцу? Разве церковь не учила нас всепрощению? Были ли вещи, которые невозможно простить? Я вспомнила ту ужасную, в кроваво-красных цветах, спальню барона и холодный голос баронессы: «лучше ты, чем я». Да, наверняка у меня бы не хватило силы духа простить их, не сбеги я тогда.
Но вот месть? Положить свою собственную жизнь, поставив во главе ее человека, эту жизнь разрушившего?
— Я бы хотела, чтобы ты жил. И был счастлив.
— Иногда, Мария, мало быть просто живым.
Я стояла так близко к Джону, но никогда ранее не чувствовала себя так далеко от него. Он не услышал бы ни одно мое слово, и я не могла подобрать их так, чтоб изменить его мнение. Так стоило ли сейчас, в вечер перед решающими битвами, портить друг другу настроение? Если у нас есть только одна ночь, почему бы не наслаждаться ей?
