Вызывать злость. Но их место заняли тревога и сомнение. Сколько я смогу отказываться от еды? Хотелось думать о себе, как об одной из мучениц в книгах отца Госса, которые позволяли львам разорвать себя но не шли на уступки языческим царям. Умереть с гордо поднятой головой, видя лишь восхищение и зависть в глазах врагов.
Вот только я очень хотела жить. И есть.
Ночь я проспала урывками, все время просыпаясь то от мнимых шагов, то от холода. Новый день оказался еще томительнее и невыносимее прошлого. Я пробовала ходить, чтоб избавиться от волнения, но стены будто сужались с каждым шагом, да и голова начала кружится. Живот болел и вновь очень хотелось пить. Я ясно поняла, что не смогу продержаться долго. Вот теперь я по-настоящему испугалась.
— Выпустите меня! — заколотила я в дверь со всей силы, в тщетной надежде. Должны же в замке быть еще люди, кроме этих ужасных служанки и барона? — Выпустите, умоляю!
Когда суровая служанка пришла вновь, я без сил сидела на полу.
Она поставила на пол кувшин и я бросилась к нему. Я глотала жадно, разбавленное вино текло по моему подбородку, но я не обращала на это внимание. Напившись, я подняла взгляд на служанку. Она выглядела так же, как и вчера. Вид голодной и измученной девушки не пробуждал в этой женщине ни капли сочувствия. В руках у нее вновь был поднос, на этот раз с похлебкой и куском хлеба. Ох, как же от этого подноса пахло! Я в жизни не встречала столь ароматных и аппетитных запахов, как этот!
— Добрый вечер, — робко поздоровалась я и моргнула. Голос оказался хриплым.
— Сегодня ты послушнее, Мария. Будешь слушаться во всем?
— Умоляю! Помогите.
— Барон хочет видеть тебя сегодня ночью. Будешь послушной и вежливой? Господин теряет терпение.
Казалось, эта женщина не слышит моих мольб. Она смотрела на меня с презрением и холодом – так смотрят не на человека, а на скот, что хотят зарезать.
— Отпустите меня!
Она опрокинула кувшин, выливая остатки вина.
— В следующий раз будь послушной, или я не оставлю даже воду.
— Нет, не уходите! — я схватилась за подол ее платья. Служанка развернулась и резко ударила ногой по моим рукам. От острой боли я вскрикнула и прижала пострадавшую ладонь к груди.
— Больше не прикасайся ко мне. И не заставляй себя бить – это не моя работа.
Она вновь ушла, а я без сил рухнула на пол.
В тишине и холоде иногда мне начинало казаться, что я слышу шепот демонов. Я пыталась не слушать, заснуть или вспомнить о чем-то хорошем, но мой мир будто сузился до размеров этой темницы.
Я не выйду отсюда, если не соглашусь.
Теперь я полностью осознала это. Барон владел всей деревней и никто не защитит нас от него. Если подумать, барон де Плюсси не был исчадием зла. Я слышала истории про господ, что себе на потеху сжигали крестьян, или тех, кто, стремясь продлить себе молодость, купался в крови юных девушек. Грех барона, в сравнении, был куда легче и понятнее – прелюбодеяние. Его можно было простить и не замечать. Всем, кроме той, что оказалась в центре желаний барона. Но разве я не вела себя раньше так же? Просто более не говорила о девушках, что ушли в замок? Разве я не обвиняла их, что в поисках лучшей жизни они продали себя, как павшие женщины?
Какой слепой дурочкой я была! Разве я здесь оттого, что ищу легкой жизни?! У меня даже выбора нет! Что Том, что барон – все одно! Что это, как не наказание за мои злые мысли?!
Я не смогу ничего, сидя в этой комнате.
Когда служанка пришла следующим вечером, я была готова.
— Я согласна. Пожалуйста, только дайте поесть.
— Молодец, — она поставила поднос на пол и я дрожащими руками взялась за плошку. Наваристый бульон из телятины, с овощами, и хлебом, который только что достали из печи! Я жадно глотала, едва чувствуя вкус, хотя, уверена, он был хорош. Кружилась голова, и живот вновь заболел, но я не могла заставить себя перестать есть, пока на подносе не осталось ни крошки.
Служанка молча смотрела, как я ем. Зрелище было неприглядное – я спешила, боясь, что еду вновь отберут, но ее лицо оставалось безразличным.
— Меня зовут Руть, — представилась она, когда я закончила. — Во всем слушайся меня. Веди себя вежливо и послушно. Будь благодарна за оказанную милость. Не доставляй никому хлопот. Тебе все ясно, Мария?
Я кивнула.
Руть повела меня узкими коридорами и крутыми, неосвещенными лестницами. Я шла медленно, боясь, что упаду и все себе переломаю: огонька свечи Рут едва хватало, чтоб осветить ступеньку у нее под ногами. Да и голова все кружилась – то ли от вина, то ли от голода.
Дорогу я не запомнила.
Внезапно за очередной дверью оказалось светло. Посреди комнаты стояла деревянна бочка,полная горячей воды, от которой шел пар. В камине ярко горел костер. Еще две одна девушка, чуть старше меня, что-то размешивала в воде.
— Раздевайся и тщательно вымойся. Абелия тебе поможет.
Я взглянула на Руть с надеждой, но та не ушла. Села у единственной двери и взялась за лежавшую там же вышивку. Увидев, что я медлю, Руть спокойно произнесла, не отрываясь от пяльцев:
— Если не разденешься, я верну тебя в комнату и приду только через три дня. Проверим, выживешь ли ты?
Я резко потянула завязки на платье.
— Вот и молодец.
Как же мне хотелось бросить в эту женщину чем-то увесистым! Она будто бы не была настоящим человеком! Ни чувств, ни эмоций – одни только слова про послушание да это каменное лицо!
Раздевшись и бросив одежду на пол, я залезла в бочку и не смогла сдержать восторженного вздоха. Горячая вода после дней в холодной комнате приятно обжигала, пробираясь под кожу и согревая. В воде плавало множество цветочных лепестков, отчего она одуряюще пахла весной. Абелия подошла сзади и расплела мою косу.
— Я помогу тебе с волосами, — тихо сказала она и зачерпнув воды ковшиком, осторожно полила мне на голову. Абелия полностью отличалась от Руть. Постоянно смотрела в пол, боясь поднять глаза. Говорила тихо, и двигалась осторожно. Ее тонкие руки были все в синяках.
— Давно ты тут работаешь, Абелия? Ты ведь не из нашей деревни.
Абелия посмотрела на Руть. Та продолжала вышивать, не обращая на нас внимание, но я поняла, что разговора не выйдет.
— Да. Я не из ваших мест, — тихо ответила девушка и вновь замолчала. Она намыливала мне волосы ароматным мылом с запахом роз. Такой роскоши я отродясь не видела, но насладиться ею мешало поселившееся в животе тяжелое чувство. Страх ли, или жалость к себе смешанная с гневом, или что-то иное – они давили, напоминая о неотвратимо приближающимся моменте моей встречи с бароном. Где-то тревожно зазвенел колокольчик, и Руть поднялась со своего место.
— Я скоро вернусь. Заканчивайте.
Едва дождавшись, как за ней захлопнулась дверь, я повернулась в Абелии. Девушка держала в руках чистый отрез ткани.
— Помоги мне выбраться, молю! Я вовсе не хочу встречаться с бароном!
Абелия побледнела и отступила на шаг назад.
— Не говори такого. Если госпожа Руть услышит, тебе не поздоровиться.
Я вылезла из бочки и наскоро обтерлась тканью. И почему вдруг Руть госпожа, разве она не простая служанка?
— Есть ли тут другой выход? Ты могла бы пойти со мной. Вряд ли тебе тут нравится, — я осторожно прикоснулась к ее рукам, и Абелия вздрогнула. На них не было живого места: новые синяки выскакивали на едва заживавших старых, на запястьях кожа была стерта веревками. — Я могу вылечить тебя.
Абелия посмотрела мне в глаза и в них было столько боли, что я невольно отшатнулась.
— Ты и себя спасти не сможешь, меня не впутывай.
Абелия отвернулась и прежде, чем я успела сказать еще хоть что-то, вернулась Руть.
— Еще не одета? — она недовольно поджала губы. — Поторапливайтесь.
Абелия молча протянула мне новую одежду, старое платье так и осталось на полу. Ткань нового была мягкая и совсем не кололась, да еще и нежно-голубого цвета. Оно приятно прилегало к телу и было расшито яркими красными цветам. Мне нужно было продавать травяные сборы ни один год, чтобы позволить себе отрез. Матушка иногда мечтала о том, чтобы увидеть меня в такой ткани на свадьбе и молилась, чтобы мне в жизни повезло ее носить.
Вряд ли ситуацию, в которой я оказалась, можно было назвать везением.
Абелия аккуратно заплела мои еще мокрые волосы в простую косу. Обувь мне не дали, и когда я подошла к своей паре, Руть покачала головой.
— В ближайшие дни она тебе не понравится. Вот, выпей, — Руть протянула мне вино. — Поможет расслабиться.
Я взяла чашу и жадно выпила все до дна. Вино было сладким. То ли от вина, то ли от ее слов начало мутить. Дни?! Это же невозможно! Такого повитухи и мужние жены мне не рассказывали.
Руть вновь повела меня запутанными коридорами, но эти были шире, на стенах чадили факелы. Мы остановились у двери из массивного дуба. Руть вновь пристально меня осмотрела – кроме верхнего яркого платья мне не позволили ничего надеть, и я невольно прикрылась под ее пристальным взглядом. Руть легко ударила меня по рукам:
— Нет. Ты кажешься мне понятливой девушкой, Мария. Будь послушной и ласковой – и твои усилия окупятся. Мать тебе рассказывала о том, что происходит между мужчиной и женщиной?
— Я травница, да на родах помогала иногда. Представление имею.
— Тогда притворись, что не знаешь. Барон любит совсем неопытных. Нас обеих наградят, если все пройдет хорошо. И меня лично накажут, если нет. Если это произойдет, я больше не буду к тебе так добра. А теперь иди.
Руть открыла дверь и я зашла в комнаты барона. Они совершенно не напоминали ту, где меня держали. В камине ярко горел огонь, на полу лежала медвежья шкура. Было тепло. На столе стояло вино и две чаши. Лежал сыр и мясо – богатства, которые я видела только на общедеревенских праздниках. На стене висела голова медведя, щит и перекрещенные под ним мечи. Комната была соединена со второй – там тоже было тепло от потрескивающего поленьями камина, и почти все место занимала огромная кровать с тяжелым балдахином. Она не была застелена. На ум пришли Ивет с постоянными просьбами трав, чтоб от ребеночка избавиться, и забитая Абелия. Я поняла, что не смогу.
Я попятилась к двери и осторожно приоткрыла ее – в коридоре никого не было. Я вышла и рванула в противоположную сторону от той, откуда привела меня Руть. Попадавшиеся на пути мне окна были слишком узкими. Неужели же в таком огромном замке негде спрятаться одной девушке? Я нашла лестницу и сбежала по ней – голые ноги оцарапались о грубые камни, но я не обращала внимание на боль. Внизу раздались голоса, и я остановилась. Кто-то поднимался. Нужно было спрятаться, и я, стараясь идти тише, быстро пошла вглубь коридора. Но идущие так же свернули на этот этаж – мне не оставалось ничего другого, как юркнуть в ближайшую комнату.
Я оказалась среди книг – такого количества не было даже у отца Госса. Огромные, до потолка, массивные шкафы били полностью забиты фолиантами. Перед камином с открытой книгой на руках, сидела красивая женщина. Ее тяжелые косы были уложены кругами и украшены серебряными заколками в форме первоцветов. Зеленое платье из бархатной ткани ниспадало до пола, подчеркивая точечную фигуру. На вид ей было лет тридцать, но эта женщина выглядела лучше двадцатилетних крестьянок. Она внимательно посмотрела на меня и печально вздохнула.
— Тебе нельзя здесь находится. Мой муж будет недоволен.
Баронесса де Плюсси! От стыда у меня заалели щеки: наверняка она знала, зачем ее муж притащил в замок крестьянку.
— Прощу, помогите мне выбраться! Клянусь, вы меня больше никогда не увидите. Я вовсе не хотела вставать между вами и господином бароном.
— Между нами? — баронесса захлопнула книгу и аккуратно положила ее на стоящий рядом столик. — За кого ты себя принимаешь, девка?
Голос ее был холоднее лютых морозов.
— Прибежала сюда умолять о жалости и защите? Кто-то должен сегодня оказаться в кровати этого чудовища, и думаешь я заменю тебя? Променяю тишину и мудрость древних авторов на насилие и побои? К чему мне страдать, когда есть ты?
— Но он же ваш муж! — ужаснулась я. Что творилось с обитателями этого замка, почему все они будто бы были лишены человеческих эмоций?!
— И я буду нести этот крест до конца моей долгой и спокойной жизни.
— Как вы можете, зная, что он творит? — я вытерла злые слезы. Слабой перед этой ледяной статуей я не буду.
— Ты прибежала сюда в надеже спастись от ужасов, что ждут тебя этой и следующими ночами. Я делаю тоже самое – спасаюсь.
— Вы-чудовище! — я отступила назад, к двери. Может быть, в коридоре вновь пусто?
Баронесса отвернулась и посмотрела на огонь в камине. Из-за отблесков ее лицо будто бы преломилось.
— Да. Пожалуй. — она посмотрела на меня, и в ее зрачках мелькали отблески пламени. — Но я останусь живым чудовищем.
Дверь позади меня открылась, и на пороге появилась Руть. Лицо ее так же ничего не выражало, и лишь глаза довольно блестели.
— Руть, дорогая, ты вновь занимаешься работой служанок. К чему это, не лучше ли расслабиться?
— Я хочу сама убедиться, чтоб господин мой брат был доволен. Никто не знает его лучше, чем я, — она улыбнулась и, шагнув ко мне, больно схватила за волос и наотмашь ударила по лицу.
— Стража, — позвала Руть, и в библиотеку вошли двое вооруженным мужчин. — Притащите ее в комнаты отдыха барона. А после, как он с ней закончит – несите на псарню. Я лично проучу ее за непослушание.
Мужчины грубо схватили меня и потащили обратно. Я сопротивлялась, но вырваться никак не получалось. Я осела, отказываясь идти, но они просто поволокли меня. Ступни и колени ободрались о камни.
Меня бросили на кровать в комнатах барона. Руть зашла следом.
— Признаться, я надеялась, что ты ослушаешься, поэтому и не заперла дверь в первый раз. Есть в тебе огонь, потушить который будет особенно приятно. Как и мой дорогой брат, я люблю учить послушанию таких строптивых. Интересно, как много спеси в тебе останется после ночи с господином моим братом? Но это не важно, тебе все равно предстоит пережить урок и от меня лично, ведь ты нарушила свое обещание быть послушной, — глаза Руть безумно блестели и впервые на лице появилась улыбка. — Буду с нетерпением ждать нашей следующей встречи, Мария.
В этот раз Руть заперла дверь на ключ. Головокружение, мучившее меня весь вечер, усилилось. Я сползла с кровати. Спрятаться? Взять что потяжелее и напасать? Но почему в теле сил совсем нет, даже стоять становиться трудно?
На плечо мне легла тяжелая рука, и, испугавшись, я отшатнулась. В комнате стоял барон де Плюсси. Высокий, подтянутый, с густыми черными волосами с редкой сединой, и аккуратной бородой - он был даже красив. И только голубые глаза были совсем холодные, точно лед, что не таял даже на солнце.
— Мария. Безмерно рад, что ты соблаговолила посетить меня этим чудесным вечером. Я давно ждало нашей встречи, — говорил он вежливо, но в словах сквозила неприкрытая насмешка. «Соблаговолила посетить», как же! Он неспешно прошел к столику и налил себе вина. — Хочешь?
Я покачала головой.
— Жаль. Прошлогодний урожай особенно удался.
Он никуда не спешил, медленно отпивая из кубка, медленно подходя ко мне. От каждого его движения я вздрагивала, отползая, но огромная кровать мешала сбежать. Барон подошел совсем близко – наши с ним ноги соприкасались. Он улыбался, и эта была чудовищная, без единой человеческой эмоции, улыбка.
Вот только я очень хотела жить. И есть.
Ночь я проспала урывками, все время просыпаясь то от мнимых шагов, то от холода. Новый день оказался еще томительнее и невыносимее прошлого. Я пробовала ходить, чтоб избавиться от волнения, но стены будто сужались с каждым шагом, да и голова начала кружится. Живот болел и вновь очень хотелось пить. Я ясно поняла, что не смогу продержаться долго. Вот теперь я по-настоящему испугалась.
— Выпустите меня! — заколотила я в дверь со всей силы, в тщетной надежде. Должны же в замке быть еще люди, кроме этих ужасных служанки и барона? — Выпустите, умоляю!
Когда суровая служанка пришла вновь, я без сил сидела на полу.
Она поставила на пол кувшин и я бросилась к нему. Я глотала жадно, разбавленное вино текло по моему подбородку, но я не обращала на это внимание. Напившись, я подняла взгляд на служанку. Она выглядела так же, как и вчера. Вид голодной и измученной девушки не пробуждал в этой женщине ни капли сочувствия. В руках у нее вновь был поднос, на этот раз с похлебкой и куском хлеба. Ох, как же от этого подноса пахло! Я в жизни не встречала столь ароматных и аппетитных запахов, как этот!
— Добрый вечер, — робко поздоровалась я и моргнула. Голос оказался хриплым.
— Сегодня ты послушнее, Мария. Будешь слушаться во всем?
— Умоляю! Помогите.
— Барон хочет видеть тебя сегодня ночью. Будешь послушной и вежливой? Господин теряет терпение.
Казалось, эта женщина не слышит моих мольб. Она смотрела на меня с презрением и холодом – так смотрят не на человека, а на скот, что хотят зарезать.
— Отпустите меня!
Она опрокинула кувшин, выливая остатки вина.
— В следующий раз будь послушной, или я не оставлю даже воду.
— Нет, не уходите! — я схватилась за подол ее платья. Служанка развернулась и резко ударила ногой по моим рукам. От острой боли я вскрикнула и прижала пострадавшую ладонь к груди.
— Больше не прикасайся ко мне. И не заставляй себя бить – это не моя работа.
Она вновь ушла, а я без сил рухнула на пол.
В тишине и холоде иногда мне начинало казаться, что я слышу шепот демонов. Я пыталась не слушать, заснуть или вспомнить о чем-то хорошем, но мой мир будто сузился до размеров этой темницы.
Я не выйду отсюда, если не соглашусь.
Теперь я полностью осознала это. Барон владел всей деревней и никто не защитит нас от него. Если подумать, барон де Плюсси не был исчадием зла. Я слышала истории про господ, что себе на потеху сжигали крестьян, или тех, кто, стремясь продлить себе молодость, купался в крови юных девушек. Грех барона, в сравнении, был куда легче и понятнее – прелюбодеяние. Его можно было простить и не замечать. Всем, кроме той, что оказалась в центре желаний барона. Но разве я не вела себя раньше так же? Просто более не говорила о девушках, что ушли в замок? Разве я не обвиняла их, что в поисках лучшей жизни они продали себя, как павшие женщины?
Какой слепой дурочкой я была! Разве я здесь оттого, что ищу легкой жизни?! У меня даже выбора нет! Что Том, что барон – все одно! Что это, как не наказание за мои злые мысли?!
Я не смогу ничего, сидя в этой комнате.
Когда служанка пришла следующим вечером, я была готова.
— Я согласна. Пожалуйста, только дайте поесть.
— Молодец, — она поставила поднос на пол и я дрожащими руками взялась за плошку. Наваристый бульон из телятины, с овощами, и хлебом, который только что достали из печи! Я жадно глотала, едва чувствуя вкус, хотя, уверена, он был хорош. Кружилась голова, и живот вновь заболел, но я не могла заставить себя перестать есть, пока на подносе не осталось ни крошки.
Служанка молча смотрела, как я ем. Зрелище было неприглядное – я спешила, боясь, что еду вновь отберут, но ее лицо оставалось безразличным.
— Меня зовут Руть, — представилась она, когда я закончила. — Во всем слушайся меня. Веди себя вежливо и послушно. Будь благодарна за оказанную милость. Не доставляй никому хлопот. Тебе все ясно, Мария?
Я кивнула.
Руть повела меня узкими коридорами и крутыми, неосвещенными лестницами. Я шла медленно, боясь, что упаду и все себе переломаю: огонька свечи Рут едва хватало, чтоб осветить ступеньку у нее под ногами. Да и голова все кружилась – то ли от вина, то ли от голода.
Дорогу я не запомнила.
Внезапно за очередной дверью оказалось светло. Посреди комнаты стояла деревянна бочка,полная горячей воды, от которой шел пар. В камине ярко горел костер. Еще две одна девушка, чуть старше меня, что-то размешивала в воде.
— Раздевайся и тщательно вымойся. Абелия тебе поможет.
Я взглянула на Руть с надеждой, но та не ушла. Села у единственной двери и взялась за лежавшую там же вышивку. Увидев, что я медлю, Руть спокойно произнесла, не отрываясь от пяльцев:
— Если не разденешься, я верну тебя в комнату и приду только через три дня. Проверим, выживешь ли ты?
Я резко потянула завязки на платье.
— Вот и молодец.
Как же мне хотелось бросить в эту женщину чем-то увесистым! Она будто бы не была настоящим человеком! Ни чувств, ни эмоций – одни только слова про послушание да это каменное лицо!
Раздевшись и бросив одежду на пол, я залезла в бочку и не смогла сдержать восторженного вздоха. Горячая вода после дней в холодной комнате приятно обжигала, пробираясь под кожу и согревая. В воде плавало множество цветочных лепестков, отчего она одуряюще пахла весной. Абелия подошла сзади и расплела мою косу.
— Я помогу тебе с волосами, — тихо сказала она и зачерпнув воды ковшиком, осторожно полила мне на голову. Абелия полностью отличалась от Руть. Постоянно смотрела в пол, боясь поднять глаза. Говорила тихо, и двигалась осторожно. Ее тонкие руки были все в синяках.
— Давно ты тут работаешь, Абелия? Ты ведь не из нашей деревни.
Абелия посмотрела на Руть. Та продолжала вышивать, не обращая на нас внимание, но я поняла, что разговора не выйдет.
— Да. Я не из ваших мест, — тихо ответила девушка и вновь замолчала. Она намыливала мне волосы ароматным мылом с запахом роз. Такой роскоши я отродясь не видела, но насладиться ею мешало поселившееся в животе тяжелое чувство. Страх ли, или жалость к себе смешанная с гневом, или что-то иное – они давили, напоминая о неотвратимо приближающимся моменте моей встречи с бароном. Где-то тревожно зазвенел колокольчик, и Руть поднялась со своего место.
— Я скоро вернусь. Заканчивайте.
Едва дождавшись, как за ней захлопнулась дверь, я повернулась в Абелии. Девушка держала в руках чистый отрез ткани.
— Помоги мне выбраться, молю! Я вовсе не хочу встречаться с бароном!
Абелия побледнела и отступила на шаг назад.
— Не говори такого. Если госпожа Руть услышит, тебе не поздоровиться.
Я вылезла из бочки и наскоро обтерлась тканью. И почему вдруг Руть госпожа, разве она не простая служанка?
— Есть ли тут другой выход? Ты могла бы пойти со мной. Вряд ли тебе тут нравится, — я осторожно прикоснулась к ее рукам, и Абелия вздрогнула. На них не было живого места: новые синяки выскакивали на едва заживавших старых, на запястьях кожа была стерта веревками. — Я могу вылечить тебя.
Абелия посмотрела мне в глаза и в них было столько боли, что я невольно отшатнулась.
— Ты и себя спасти не сможешь, меня не впутывай.
Абелия отвернулась и прежде, чем я успела сказать еще хоть что-то, вернулась Руть.
— Еще не одета? — она недовольно поджала губы. — Поторапливайтесь.
Абелия молча протянула мне новую одежду, старое платье так и осталось на полу. Ткань нового была мягкая и совсем не кололась, да еще и нежно-голубого цвета. Оно приятно прилегало к телу и было расшито яркими красными цветам. Мне нужно было продавать травяные сборы ни один год, чтобы позволить себе отрез. Матушка иногда мечтала о том, чтобы увидеть меня в такой ткани на свадьбе и молилась, чтобы мне в жизни повезло ее носить.
Вряд ли ситуацию, в которой я оказалась, можно было назвать везением.
Абелия аккуратно заплела мои еще мокрые волосы в простую косу. Обувь мне не дали, и когда я подошла к своей паре, Руть покачала головой.
— В ближайшие дни она тебе не понравится. Вот, выпей, — Руть протянула мне вино. — Поможет расслабиться.
Я взяла чашу и жадно выпила все до дна. Вино было сладким. То ли от вина, то ли от ее слов начало мутить. Дни?! Это же невозможно! Такого повитухи и мужние жены мне не рассказывали.
Руть вновь повела меня запутанными коридорами, но эти были шире, на стенах чадили факелы. Мы остановились у двери из массивного дуба. Руть вновь пристально меня осмотрела – кроме верхнего яркого платья мне не позволили ничего надеть, и я невольно прикрылась под ее пристальным взглядом. Руть легко ударила меня по рукам:
— Нет. Ты кажешься мне понятливой девушкой, Мария. Будь послушной и ласковой – и твои усилия окупятся. Мать тебе рассказывала о том, что происходит между мужчиной и женщиной?
— Я травница, да на родах помогала иногда. Представление имею.
— Тогда притворись, что не знаешь. Барон любит совсем неопытных. Нас обеих наградят, если все пройдет хорошо. И меня лично накажут, если нет. Если это произойдет, я больше не буду к тебе так добра. А теперь иди.
Руть открыла дверь и я зашла в комнаты барона. Они совершенно не напоминали ту, где меня держали. В камине ярко горел огонь, на полу лежала медвежья шкура. Было тепло. На столе стояло вино и две чаши. Лежал сыр и мясо – богатства, которые я видела только на общедеревенских праздниках. На стене висела голова медведя, щит и перекрещенные под ним мечи. Комната была соединена со второй – там тоже было тепло от потрескивающего поленьями камина, и почти все место занимала огромная кровать с тяжелым балдахином. Она не была застелена. На ум пришли Ивет с постоянными просьбами трав, чтоб от ребеночка избавиться, и забитая Абелия. Я поняла, что не смогу.
Я попятилась к двери и осторожно приоткрыла ее – в коридоре никого не было. Я вышла и рванула в противоположную сторону от той, откуда привела меня Руть. Попадавшиеся на пути мне окна были слишком узкими. Неужели же в таком огромном замке негде спрятаться одной девушке? Я нашла лестницу и сбежала по ней – голые ноги оцарапались о грубые камни, но я не обращала внимание на боль. Внизу раздались голоса, и я остановилась. Кто-то поднимался. Нужно было спрятаться, и я, стараясь идти тише, быстро пошла вглубь коридора. Но идущие так же свернули на этот этаж – мне не оставалось ничего другого, как юркнуть в ближайшую комнату.
Я оказалась среди книг – такого количества не было даже у отца Госса. Огромные, до потолка, массивные шкафы били полностью забиты фолиантами. Перед камином с открытой книгой на руках, сидела красивая женщина. Ее тяжелые косы были уложены кругами и украшены серебряными заколками в форме первоцветов. Зеленое платье из бархатной ткани ниспадало до пола, подчеркивая точечную фигуру. На вид ей было лет тридцать, но эта женщина выглядела лучше двадцатилетних крестьянок. Она внимательно посмотрела на меня и печально вздохнула.
— Тебе нельзя здесь находится. Мой муж будет недоволен.
Баронесса де Плюсси! От стыда у меня заалели щеки: наверняка она знала, зачем ее муж притащил в замок крестьянку.
— Прощу, помогите мне выбраться! Клянусь, вы меня больше никогда не увидите. Я вовсе не хотела вставать между вами и господином бароном.
— Между нами? — баронесса захлопнула книгу и аккуратно положила ее на стоящий рядом столик. — За кого ты себя принимаешь, девка?
Голос ее был холоднее лютых морозов.
— Прибежала сюда умолять о жалости и защите? Кто-то должен сегодня оказаться в кровати этого чудовища, и думаешь я заменю тебя? Променяю тишину и мудрость древних авторов на насилие и побои? К чему мне страдать, когда есть ты?
— Но он же ваш муж! — ужаснулась я. Что творилось с обитателями этого замка, почему все они будто бы были лишены человеческих эмоций?!
— И я буду нести этот крест до конца моей долгой и спокойной жизни.
— Как вы можете, зная, что он творит? — я вытерла злые слезы. Слабой перед этой ледяной статуей я не буду.
— Ты прибежала сюда в надеже спастись от ужасов, что ждут тебя этой и следующими ночами. Я делаю тоже самое – спасаюсь.
— Вы-чудовище! — я отступила назад, к двери. Может быть, в коридоре вновь пусто?
Баронесса отвернулась и посмотрела на огонь в камине. Из-за отблесков ее лицо будто бы преломилось.
— Да. Пожалуй. — она посмотрела на меня, и в ее зрачках мелькали отблески пламени. — Но я останусь живым чудовищем.
Дверь позади меня открылась, и на пороге появилась Руть. Лицо ее так же ничего не выражало, и лишь глаза довольно блестели.
— Руть, дорогая, ты вновь занимаешься работой служанок. К чему это, не лучше ли расслабиться?
— Я хочу сама убедиться, чтоб господин мой брат был доволен. Никто не знает его лучше, чем я, — она улыбнулась и, шагнув ко мне, больно схватила за волос и наотмашь ударила по лицу.
— Стража, — позвала Руть, и в библиотеку вошли двое вооруженным мужчин. — Притащите ее в комнаты отдыха барона. А после, как он с ней закончит – несите на псарню. Я лично проучу ее за непослушание.
Мужчины грубо схватили меня и потащили обратно. Я сопротивлялась, но вырваться никак не получалось. Я осела, отказываясь идти, но они просто поволокли меня. Ступни и колени ободрались о камни.
Меня бросили на кровать в комнатах барона. Руть зашла следом.
— Признаться, я надеялась, что ты ослушаешься, поэтому и не заперла дверь в первый раз. Есть в тебе огонь, потушить который будет особенно приятно. Как и мой дорогой брат, я люблю учить послушанию таких строптивых. Интересно, как много спеси в тебе останется после ночи с господином моим братом? Но это не важно, тебе все равно предстоит пережить урок и от меня лично, ведь ты нарушила свое обещание быть послушной, — глаза Руть безумно блестели и впервые на лице появилась улыбка. — Буду с нетерпением ждать нашей следующей встречи, Мария.
В этот раз Руть заперла дверь на ключ. Головокружение, мучившее меня весь вечер, усилилось. Я сползла с кровати. Спрятаться? Взять что потяжелее и напасать? Но почему в теле сил совсем нет, даже стоять становиться трудно?
На плечо мне легла тяжелая рука, и, испугавшись, я отшатнулась. В комнате стоял барон де Плюсси. Высокий, подтянутый, с густыми черными волосами с редкой сединой, и аккуратной бородой - он был даже красив. И только голубые глаза были совсем холодные, точно лед, что не таял даже на солнце.
— Мария. Безмерно рад, что ты соблаговолила посетить меня этим чудесным вечером. Я давно ждало нашей встречи, — говорил он вежливо, но в словах сквозила неприкрытая насмешка. «Соблаговолила посетить», как же! Он неспешно прошел к столику и налил себе вина. — Хочешь?
Я покачала головой.
— Жаль. Прошлогодний урожай особенно удался.
Он никуда не спешил, медленно отпивая из кубка, медленно подходя ко мне. От каждого его движения я вздрагивала, отползая, но огромная кровать мешала сбежать. Барон подошел совсем близко – наши с ним ноги соприкасались. Он улыбался, и эта была чудовищная, без единой человеческой эмоции, улыбка.
