Но чеснок когда ещё вырастет, а люди –то сейчас гибнут. Можно ещё было бы найти хорошего колдуна, чтобы защитным полем отгородиться, но чародеев такой силы совсем немного, и плата может быть непомерная. Остаётся просить помощи у Верховной Правительницы Стаземелья – Кайльд. Она волшебница и наверняка справится. Только слышал Микаэл, что и в других королевствах, граничащих с Чернолесьем, та же беда с нечистью. Кайльд просто не успевает всем помочь.
И тут один из мудрецов вспомнил, что в Чернолесье живёт какой-то лесник со своей семьёй. Живут они там давно, с нечистой силой общаются, и те их не трогают. Микаэл тут же собрал отряд и поехал на поиски этого лесника, чтобы выяснить секрет, как он от нелюдей оберегается.
И вот ехали они, ехали… и ехали… хр-р-р.
Монти нагло закрыл глаза и сладко захрапел. На самом интересном месте. Это злостное неуважение к своему будущему монарху, и оно должно быть наказуемо. Я приподнял кувшин и тонкой струйкой воды полил книгу.
– Безобразие! – взвизгнул старик. – Со мной так никто не обращался тысячу лет!
– Да, молодёжь сейчас невоспитанная, – в тон ему подхватил я. – А всё почему? Просто кто-то засыпает на середине истории.
– Когда я расскажу, ты оставишь меня в покое? – Монти выглядел очень рассерженным.
– Торжественно клянусь! – соврал я.
– Ладно, слушай… Приехал твой отец с небольшим отрядом в Чернолесье… Дурак, конечно, раз в самое пекло полез, но такой уж он был бесшабашный и самоуверенный. Нацепил на себя и своих воинов гирлянды из чеснока, чтоб монстры к ним не лезли. Это, конечно, не плохое решение, но не от всякой нечисти спасёт. Черноволки и дубовики отряд стороной обходили, а мракобесам и приближаться к путникам не пришлось. Выпустили они мрак кромешный, и вокруг воинов ночь наступила. Даже факелы не могли темноту прогнать. Двигался дальше отряд почти на ощупь, перекликаясь. Иногда казалось, что сквозь черноту свет пробивается. Туда и направлялись. Только это мракобесы нарочно с ними играли так, заманивали в болото. Не заметили, как попали бойцы в топь. Кто-то сразу утонул, кого-то кикиморы утопили. Жители болот под водой запах чеснока не чувствуют. Живы остались только сам король да два его лучших рыцаря. Но только они на сушу выбрались, как в лапы к черноволкам попали. Бились с нечистью не на жизнь, а на смерть. Повезло ещё, что стая небольшая была – всего четверо. Воины защищали своего правителя до последнего вздоха. Оба погибли.
Микаэл тоже сильно ранен был, кровью истекал и готовился умереть. И вот лежит он на траве и видит – идёт к нему кто-то, крадётся. Попытался король меч свой поднять, но сил не было. А существо уже совсем близко, наклонилось, рассматривает короля. Микаэл тоже разглядел его и глазам не поверил: стоит перед ним не чудовище, а старушка обычная в платье холщовом, в меховой безрукавке, с белым платочком на голове. Смотрит она на него глазами печальными и говорит:
– Вот какой мне дурак сегодня попался, хоть и король. Как же зовут тебя, ваше величество?
А папенька ваш и ответить не может, совсем ослабел от потери крови.
– Можешь не отвечать, – махнула рукой старушка, – сама вижу по глазам, что зовут тебя Микаэлондор, а по-простому Микаэл. А меня Ягодой кличут.
На этой фразе правитель сознание потерял. Очнулся уже в избушке бабки Ягоды. Долго она его лечила и о себе рассказывала. Оказалось, что Ягода была дочерью того самого лесника, которого Микаэл искал. Только отец её давно умер, и мать тоже. Одна Ягода осталась из семейства «шептунов»…
– Это что ещё за «шептуны» такие? – «ухватился» я за новое слово. – Тоже монстры какие-то?
– Сейчас всё покажу.
Монстрология раскрылась. Я опять увидел единственную пожелтевшую страницу, на которой стал проступать рисунок: незатейливое убранство комнаты в деревянном доме, печь, стол, широкие лавки, два окошка, на полу самотканые коврики. На мой взгляд, слишком уж бедно, но уютно. На одной лавке появилось изображение мужчины с перевязанной рукой. Я сразу узнал отца, хоть здесь он и был моложе. Рядом, на другой лавке «нарисовалась» старушка. Обычная деревенская бабушка в белом платочке.
– Это и есть Ягода, – пояснил Монти. – Её предки когда-то жили в деревне возле леса. Много столетий назад. Тогда ещё нечисть в чаще не водилась. Крестьяне грибы, ягоды собирали, древесину возили, охотиться любили. А потом стала нелюдь появляться: сначала лешие и нимфы безобидные, а за ними и черноволки, и кикиморы. Стало опасно не только ходить в лес, но и жить рядом. Многие люди в панике бежали в другие деревни, но были и такие, кто пытался приспособиться или бороться. Предки Ягоды научились защищать своё хозяйство: делали дома на высоких сваях и обмазывали их зельем, отпугивающим злых существ.
Шли годы, местные жители изучили повадки созданий Тьмы, узнали, кого из них сторониться, а с кем и общаться можно. Тех, кто с нечистью дружбу водил, называли «шептунами». Прабабка Ягоды была знатной «шептуньей».
Однажды она нашла у опушки раненого упырника, притащила домой и стала его лечить. На третий день произошло чудо: кожа с монстра сползла, морда разгладилась, и он превратился в человека. Оказалось, что он и раньше имел человеческий облик, жил в селе неподалёку, только там его не особо любили. Характер мужичок имел вредный, был завистливым и злым. Однажды ночью к нему явилась Тьма. Она нашептывала мужику, что сельчане его ненавидят, что готовы расправиться с ним. Он поверил Тьме, поддался, впустил её в своё сердце. Тут же всё тело у него стало покрываться язвами и наростами, и к утру мужичок полностью обратился в отвратительное существо. Ему пришлось бежать в лес, дабы деревенские жители не расправились с ним.
Узнав эту историю, прабабка задумалась: «А вдруг и другая нечисть – это бывшие люди, которые погрязли в своих пороках и потеряли сначала свой моральный облик, а затем и физический?»
Дальнейшие изыскания прабабки доказали, что её предположение было верным. Более того, пороки определяли, каким тёмным существом станет человек: если, к примеру, ты помешан на деньгах, прячешь золотишко от посторонних глаз, то легко можешь стать гномом; если за звонкую монету готов убить человека – обернёшься лепреконом; пристрастие к алкоголю перерастает в любовь к потреблению человеческой крови, и не заметишь, как станешь вампиром; жестокость и тирания превращает в демонов; двуличность – в оборотней. В общем, на каждый человеческий порок есть своё «чудовищное» воплощение.
За свою долгую жизнь прабабка Ягоды «излечила» много нелюдей, вернула их домой. Правда, общественность не слишком радовалась возвращённым. Ягоду и её добродетельных предков сельчане считали колдунами и «слегка» ненавидели: по праздникам мазали дёгтем заборы и сваи, иногда поджигали и сам дом, а в хозяев кидали камнями и коровьими лепёшками. Поэтому дед Ягоды выстроил в лесу летний домик на высоких сваях-ногах и частенько прятался там с семьёй.
Как бы зло не косились сельчане в сторону «шептунов», но общаться с ними пришлось. Отец Ягоды сумел вернуть уважение к себе и стал лесником. Только до старости он не дожил. В ближайших поселениях началась эпидемия бордовой лихорадки. Отец Яги носил больным лечебные травы и сам подцепил хворь. Через три месяца вся семья Ягоды – отец, мать и две сестры – скончались от лихорадки.
Она осталась одна в лесной избушке. В селения Яга ходила редко, только за самым необходимым, но это её не печалило – привыкла обходиться без назойливого людского гомона, да и в лесу ей интереснее было. С монстрами не соскучишься.
Король Микаэл слушал истории о жизни Яги и думал: «Хорошо бы и мне научиться общаться с нечистью. Если у меня это выйдет, то я смогу управлять ими, приказывать, чтобы они не нападали на моих подданных. А ещё лучше, если получится «расколдовывать» монстров. Тогда можно очистить от них лес». Когда он поделился своими соображениями с лесной хозяйкой, она пришла в восторг. Миссию свою Яга считала делом всей своей жизни, наследников не имела и с радостью была готова передать знания новоявленному ученику.
– Прежде чем изгонять Тьму из монстра, придётся наладить с ним общение. Для этого надо узнать его имя, – объясняла Яга. – Каждый человек с рождения получает имя, растёт с ним, отзывается на него, сживается в одно целое. Это ключ к общению с человеком.
Оказалось, что определять имя «на глаз» не так уж и сложно, нужно только тренировать внимание и интуицию. Для наглядности Яга взяла Микаэла на прогулку в своё родное село. Ей как раз нужно было отнести лекарю порошок из сушёных кореньев.
– Смотри, – показала она королю на здоровенного крестьянина, пахавшего поле. – Видишь, какой он массивный и высокий? Так и хочется сказать: «Ого, какой здоровяк!». Наверняка, в середине его имени есть буква «О», а может даже и не одна. Теперь обрати внимание на его угрюмость и неповоротливость. Скорее всего, и имя у мужика такое же тяжёлое и трудное. Видимо, редко называли его ласковыми прозвищами, вот и огрубел… Обрати внимание, как он лошадёнку свою по крупу пятернёй прихлопнул – это резкая буква «Р» даёт о себе знать. По всему выходит, что кличут его – Тороколз.
Они как раз поравнялись с насупленным сельчанином и Ягода, слегка поклонившись, крикнула ему:
– Богатого урожая вам, уважаемый Тороколз!
Крестьянин вздрогнул и повернулся. Он исподлобья взирал на лесную хозяйку, силясь понять, кто эта женщина, и откуда она его знает.
– А вон, взгляни на ту девицу, что к реке с вёдрами спешит, – Яга указала королю на светловолосую девушку с вёдрами. – По всему видно, что девчонка эта простая, но внимание к себе привлекать любит – вон как задницей виляет, хочет, чтобы парни деревенские на неё заглядывались. Даже вёдра у неё гремят, словно имя подсказывают: «Та-та». А кокетство и мягкость во взгляде звук «Ш» добавляют. Но имя у неё простое. Наверняка, все её Сташкой зовут…
– Вот интересно, – перебил я Монстрологию, – а звуки в моём имени что означают?
– Дай-ка, подумаю… – господин Монти закатил глаза и нахмурил брови. – Первый звук у тебя «Э». Обычно его произносят, когда чем-то разочарованны, типа: «Э-э, как у вас тут всё запущенно!». Оставшаяся часть имени «Нди» похожа на слово «Иди», словно прогнать кого-то хочешь. А всё вместе получается: «Оставь меня в покое, бездарность и разочарование, дай мне выспаться!».
Старикашка мерзко захихикал, довольный своей шуткой. А ведь я на мгновение едва не поверил ему.
– Киро! Принеси магическую свечу! – крикнул я. – Хочу показать, каким красивым пламенем горят волшебные книги!
– Не обижайтесь, ваше высочество, – сразу перестал смеяться Монти. – Я ошибся. Ваше имя говорит о милосердии, героизме и жажде знаний. Я обещаю утолить вашу жажду и научить вас определять имена по внешности и характеру. Это очень важно. Вот, представьте, встретите чудовище, оно на вас набросится, а вы ему говорите: «Что же вы, господин Жемар, на меня кидаетесь? Не хорошо это, не вежливо в гостя когтями огромными тыкать». Монстр застыдится, подумает: «И правда, что это я, даже не поздоровавшись, на человека напал». Пока он себя неловко чувствует, вы ему тут же объясняете: «Вся ваша агрессия и вид безумный – это от нервов и переживаний. Поведайте, уважаемый, что вас так огорчает, и мы вместе решим любую проблему».
– Ага, – усмехнулся я, – вот прямо так всё и будет. Сядем с каким-нибудь демоном, пива медового выпьем да про житьё-бытьё поболтаем, он и «расколдуется» от умиления.
– Ну, может, я слегка и упростил процесс, - нехотя призналась Монстрология, - но суть я передал правильно. Ваш батюшка примерно так и начинал общение с нечистью. Чудовище надо расположить к себе, заставить тебя выслушать, и если ты назовёшь его по имени, то он невольно прислушается к тебе. Киро может подтвердить – с ним так и было.
Я повернулся к шуту и наткнулся на растерянный взгляд. Наверное, Киро было неприятно вспоминать то время, когда он был призраком.
– Ну… меня ночью нашли, – пробормотал он. – Мне семь лет было. Я в город шел потому, что на кладбище всегда было очень холодно и страшно. Я иногда и в замок Ортагельс ходил. Если встречал людей, то тянул к ним руки, просил взять меня с собой. Они убегали. Под утро я всегда почему-то возвращался обратно к могилам. А король Микаэл… Он сам протянул ко мне руки и сказал: «Киро, поедем со мной. Теперь у тебя есть дом и люди, которые будут тебя любить»…
Голос шута дрогнул, он отвернулся и стал собирать посуду со скатерти, но тарелки у него выпадали из рук.
– Я помню, что разревелся тогда, – почти шепотом продолжил Киро. – Я что-то пытался сказать, но все звуки превращались в жуткие стоны и завывания, слёзы мои были красными, как кровь. Это должно было напугать короля… всех это очень пугало, но он подошёл и взял меня на руки. И я уже не был таким бесплотным и призрачным…
Киро замолчал, словно в горле у него был ком и мешал говорить. Губы его дрожали. Повисла неловкая пауза. Даже Монстрология не решилась язвить.
– Думаю, нам уже пора продолжать путь, – решил я прервать это сопливое замешательство. – Скоро вечер, а нам надо успеть добраться до границы.
Я взял книгу и направился к драконихе, предоставив оруженосцу собирать наши пожитки.
– Теперь-то я могу отдохнуть? – проворчал Монти.
– Да, будете отдыхать в моей седельной сумке и по пути учить меня определять имена…
… Многих людей его взгляд обездвижил,
Бог от любви из ума, видно, выжил,
Странный торговец везёт в руках свет,
Кто-то ждёт сына уже много лет…
… Зветла выехала из замка на кобыле караковой масти. К седлу была приторочена корзина, в ней находился туманный вампир. Они оставляли за собой много людей, которые до сих пор были под гипнозом.
Конюх и два его помощника так и застыли возле конюшни с поднятыми руками, когда помогали горничной забраться в седло. У открытых ворот замка, словно скульптуры, стояли четверо стражников во главе со своим капитаном. Рядом без движения замер с приподнятой ногой король Вэйлент ди Зелендер и восемь человек из его свиты. Они направлялись в замок и помешали Зветле с вампиром проехать через ворота.
Второк уже не скрывался на дне корзины. Он выглядывал из неё и останавливал взглядом всех, кто был на его пути. Лемурал торопился. Его гнал жуткий страх. Прошло уже много времени, а он так и не убил ещё Энди ди Лэгэнда. Тьма была недовольна. Он чувствовал это. Та часть Тьмы, что была внутри него, пульсировала в районе сердца болезненным холодом, словно в груди ворочался ледяной шар, утыканный иглами. Второк ещё никогда не испытывал такой паники и ужаса.
Но он не один был сейчас напуган. Его хозяйка Тьма в это время тоже дрожала от страха перед своим повелителем – богом Морлодом. Они находились вдвоём в логове бога-красавца. Его обиталище не было ни замком, ни домом, никаким-то помещением. Это было странное место где-то в складках пространства.
И тут один из мудрецов вспомнил, что в Чернолесье живёт какой-то лесник со своей семьёй. Живут они там давно, с нечистой силой общаются, и те их не трогают. Микаэл тут же собрал отряд и поехал на поиски этого лесника, чтобы выяснить секрет, как он от нелюдей оберегается.
И вот ехали они, ехали… и ехали… хр-р-р.
Монти нагло закрыл глаза и сладко захрапел. На самом интересном месте. Это злостное неуважение к своему будущему монарху, и оно должно быть наказуемо. Я приподнял кувшин и тонкой струйкой воды полил книгу.
– Безобразие! – взвизгнул старик. – Со мной так никто не обращался тысячу лет!
– Да, молодёжь сейчас невоспитанная, – в тон ему подхватил я. – А всё почему? Просто кто-то засыпает на середине истории.
– Когда я расскажу, ты оставишь меня в покое? – Монти выглядел очень рассерженным.
– Торжественно клянусь! – соврал я.
– Ладно, слушай… Приехал твой отец с небольшим отрядом в Чернолесье… Дурак, конечно, раз в самое пекло полез, но такой уж он был бесшабашный и самоуверенный. Нацепил на себя и своих воинов гирлянды из чеснока, чтоб монстры к ним не лезли. Это, конечно, не плохое решение, но не от всякой нечисти спасёт. Черноволки и дубовики отряд стороной обходили, а мракобесам и приближаться к путникам не пришлось. Выпустили они мрак кромешный, и вокруг воинов ночь наступила. Даже факелы не могли темноту прогнать. Двигался дальше отряд почти на ощупь, перекликаясь. Иногда казалось, что сквозь черноту свет пробивается. Туда и направлялись. Только это мракобесы нарочно с ними играли так, заманивали в болото. Не заметили, как попали бойцы в топь. Кто-то сразу утонул, кого-то кикиморы утопили. Жители болот под водой запах чеснока не чувствуют. Живы остались только сам король да два его лучших рыцаря. Но только они на сушу выбрались, как в лапы к черноволкам попали. Бились с нечистью не на жизнь, а на смерть. Повезло ещё, что стая небольшая была – всего четверо. Воины защищали своего правителя до последнего вздоха. Оба погибли.
Микаэл тоже сильно ранен был, кровью истекал и готовился умереть. И вот лежит он на траве и видит – идёт к нему кто-то, крадётся. Попытался король меч свой поднять, но сил не было. А существо уже совсем близко, наклонилось, рассматривает короля. Микаэл тоже разглядел его и глазам не поверил: стоит перед ним не чудовище, а старушка обычная в платье холщовом, в меховой безрукавке, с белым платочком на голове. Смотрит она на него глазами печальными и говорит:
– Вот какой мне дурак сегодня попался, хоть и король. Как же зовут тебя, ваше величество?
А папенька ваш и ответить не может, совсем ослабел от потери крови.
– Можешь не отвечать, – махнула рукой старушка, – сама вижу по глазам, что зовут тебя Микаэлондор, а по-простому Микаэл. А меня Ягодой кличут.
На этой фразе правитель сознание потерял. Очнулся уже в избушке бабки Ягоды. Долго она его лечила и о себе рассказывала. Оказалось, что Ягода была дочерью того самого лесника, которого Микаэл искал. Только отец её давно умер, и мать тоже. Одна Ягода осталась из семейства «шептунов»…
– Это что ещё за «шептуны» такие? – «ухватился» я за новое слово. – Тоже монстры какие-то?
– Сейчас всё покажу.
Монстрология раскрылась. Я опять увидел единственную пожелтевшую страницу, на которой стал проступать рисунок: незатейливое убранство комнаты в деревянном доме, печь, стол, широкие лавки, два окошка, на полу самотканые коврики. На мой взгляд, слишком уж бедно, но уютно. На одной лавке появилось изображение мужчины с перевязанной рукой. Я сразу узнал отца, хоть здесь он и был моложе. Рядом, на другой лавке «нарисовалась» старушка. Обычная деревенская бабушка в белом платочке.
– Это и есть Ягода, – пояснил Монти. – Её предки когда-то жили в деревне возле леса. Много столетий назад. Тогда ещё нечисть в чаще не водилась. Крестьяне грибы, ягоды собирали, древесину возили, охотиться любили. А потом стала нелюдь появляться: сначала лешие и нимфы безобидные, а за ними и черноволки, и кикиморы. Стало опасно не только ходить в лес, но и жить рядом. Многие люди в панике бежали в другие деревни, но были и такие, кто пытался приспособиться или бороться. Предки Ягоды научились защищать своё хозяйство: делали дома на высоких сваях и обмазывали их зельем, отпугивающим злых существ.
Шли годы, местные жители изучили повадки созданий Тьмы, узнали, кого из них сторониться, а с кем и общаться можно. Тех, кто с нечистью дружбу водил, называли «шептунами». Прабабка Ягоды была знатной «шептуньей».
Однажды она нашла у опушки раненого упырника, притащила домой и стала его лечить. На третий день произошло чудо: кожа с монстра сползла, морда разгладилась, и он превратился в человека. Оказалось, что он и раньше имел человеческий облик, жил в селе неподалёку, только там его не особо любили. Характер мужичок имел вредный, был завистливым и злым. Однажды ночью к нему явилась Тьма. Она нашептывала мужику, что сельчане его ненавидят, что готовы расправиться с ним. Он поверил Тьме, поддался, впустил её в своё сердце. Тут же всё тело у него стало покрываться язвами и наростами, и к утру мужичок полностью обратился в отвратительное существо. Ему пришлось бежать в лес, дабы деревенские жители не расправились с ним.
Узнав эту историю, прабабка задумалась: «А вдруг и другая нечисть – это бывшие люди, которые погрязли в своих пороках и потеряли сначала свой моральный облик, а затем и физический?»
Дальнейшие изыскания прабабки доказали, что её предположение было верным. Более того, пороки определяли, каким тёмным существом станет человек: если, к примеру, ты помешан на деньгах, прячешь золотишко от посторонних глаз, то легко можешь стать гномом; если за звонкую монету готов убить человека – обернёшься лепреконом; пристрастие к алкоголю перерастает в любовь к потреблению человеческой крови, и не заметишь, как станешь вампиром; жестокость и тирания превращает в демонов; двуличность – в оборотней. В общем, на каждый человеческий порок есть своё «чудовищное» воплощение.
За свою долгую жизнь прабабка Ягоды «излечила» много нелюдей, вернула их домой. Правда, общественность не слишком радовалась возвращённым. Ягоду и её добродетельных предков сельчане считали колдунами и «слегка» ненавидели: по праздникам мазали дёгтем заборы и сваи, иногда поджигали и сам дом, а в хозяев кидали камнями и коровьими лепёшками. Поэтому дед Ягоды выстроил в лесу летний домик на высоких сваях-ногах и частенько прятался там с семьёй.
Как бы зло не косились сельчане в сторону «шептунов», но общаться с ними пришлось. Отец Ягоды сумел вернуть уважение к себе и стал лесником. Только до старости он не дожил. В ближайших поселениях началась эпидемия бордовой лихорадки. Отец Яги носил больным лечебные травы и сам подцепил хворь. Через три месяца вся семья Ягоды – отец, мать и две сестры – скончались от лихорадки.
Она осталась одна в лесной избушке. В селения Яга ходила редко, только за самым необходимым, но это её не печалило – привыкла обходиться без назойливого людского гомона, да и в лесу ей интереснее было. С монстрами не соскучишься.
Король Микаэл слушал истории о жизни Яги и думал: «Хорошо бы и мне научиться общаться с нечистью. Если у меня это выйдет, то я смогу управлять ими, приказывать, чтобы они не нападали на моих подданных. А ещё лучше, если получится «расколдовывать» монстров. Тогда можно очистить от них лес». Когда он поделился своими соображениями с лесной хозяйкой, она пришла в восторг. Миссию свою Яга считала делом всей своей жизни, наследников не имела и с радостью была готова передать знания новоявленному ученику.
– Прежде чем изгонять Тьму из монстра, придётся наладить с ним общение. Для этого надо узнать его имя, – объясняла Яга. – Каждый человек с рождения получает имя, растёт с ним, отзывается на него, сживается в одно целое. Это ключ к общению с человеком.
Оказалось, что определять имя «на глаз» не так уж и сложно, нужно только тренировать внимание и интуицию. Для наглядности Яга взяла Микаэла на прогулку в своё родное село. Ей как раз нужно было отнести лекарю порошок из сушёных кореньев.
– Смотри, – показала она королю на здоровенного крестьянина, пахавшего поле. – Видишь, какой он массивный и высокий? Так и хочется сказать: «Ого, какой здоровяк!». Наверняка, в середине его имени есть буква «О», а может даже и не одна. Теперь обрати внимание на его угрюмость и неповоротливость. Скорее всего, и имя у мужика такое же тяжёлое и трудное. Видимо, редко называли его ласковыми прозвищами, вот и огрубел… Обрати внимание, как он лошадёнку свою по крупу пятернёй прихлопнул – это резкая буква «Р» даёт о себе знать. По всему выходит, что кличут его – Тороколз.
Они как раз поравнялись с насупленным сельчанином и Ягода, слегка поклонившись, крикнула ему:
– Богатого урожая вам, уважаемый Тороколз!
Крестьянин вздрогнул и повернулся. Он исподлобья взирал на лесную хозяйку, силясь понять, кто эта женщина, и откуда она его знает.
– А вон, взгляни на ту девицу, что к реке с вёдрами спешит, – Яга указала королю на светловолосую девушку с вёдрами. – По всему видно, что девчонка эта простая, но внимание к себе привлекать любит – вон как задницей виляет, хочет, чтобы парни деревенские на неё заглядывались. Даже вёдра у неё гремят, словно имя подсказывают: «Та-та». А кокетство и мягкость во взгляде звук «Ш» добавляют. Но имя у неё простое. Наверняка, все её Сташкой зовут…
– Вот интересно, – перебил я Монстрологию, – а звуки в моём имени что означают?
– Дай-ка, подумаю… – господин Монти закатил глаза и нахмурил брови. – Первый звук у тебя «Э». Обычно его произносят, когда чем-то разочарованны, типа: «Э-э, как у вас тут всё запущенно!». Оставшаяся часть имени «Нди» похожа на слово «Иди», словно прогнать кого-то хочешь. А всё вместе получается: «Оставь меня в покое, бездарность и разочарование, дай мне выспаться!».
Старикашка мерзко захихикал, довольный своей шуткой. А ведь я на мгновение едва не поверил ему.
– Киро! Принеси магическую свечу! – крикнул я. – Хочу показать, каким красивым пламенем горят волшебные книги!
– Не обижайтесь, ваше высочество, – сразу перестал смеяться Монти. – Я ошибся. Ваше имя говорит о милосердии, героизме и жажде знаний. Я обещаю утолить вашу жажду и научить вас определять имена по внешности и характеру. Это очень важно. Вот, представьте, встретите чудовище, оно на вас набросится, а вы ему говорите: «Что же вы, господин Жемар, на меня кидаетесь? Не хорошо это, не вежливо в гостя когтями огромными тыкать». Монстр застыдится, подумает: «И правда, что это я, даже не поздоровавшись, на человека напал». Пока он себя неловко чувствует, вы ему тут же объясняете: «Вся ваша агрессия и вид безумный – это от нервов и переживаний. Поведайте, уважаемый, что вас так огорчает, и мы вместе решим любую проблему».
– Ага, – усмехнулся я, – вот прямо так всё и будет. Сядем с каким-нибудь демоном, пива медового выпьем да про житьё-бытьё поболтаем, он и «расколдуется» от умиления.
– Ну, может, я слегка и упростил процесс, - нехотя призналась Монстрология, - но суть я передал правильно. Ваш батюшка примерно так и начинал общение с нечистью. Чудовище надо расположить к себе, заставить тебя выслушать, и если ты назовёшь его по имени, то он невольно прислушается к тебе. Киро может подтвердить – с ним так и было.
Я повернулся к шуту и наткнулся на растерянный взгляд. Наверное, Киро было неприятно вспоминать то время, когда он был призраком.
– Ну… меня ночью нашли, – пробормотал он. – Мне семь лет было. Я в город шел потому, что на кладбище всегда было очень холодно и страшно. Я иногда и в замок Ортагельс ходил. Если встречал людей, то тянул к ним руки, просил взять меня с собой. Они убегали. Под утро я всегда почему-то возвращался обратно к могилам. А король Микаэл… Он сам протянул ко мне руки и сказал: «Киро, поедем со мной. Теперь у тебя есть дом и люди, которые будут тебя любить»…
Голос шута дрогнул, он отвернулся и стал собирать посуду со скатерти, но тарелки у него выпадали из рук.
– Я помню, что разревелся тогда, – почти шепотом продолжил Киро. – Я что-то пытался сказать, но все звуки превращались в жуткие стоны и завывания, слёзы мои были красными, как кровь. Это должно было напугать короля… всех это очень пугало, но он подошёл и взял меня на руки. И я уже не был таким бесплотным и призрачным…
Киро замолчал, словно в горле у него был ком и мешал говорить. Губы его дрожали. Повисла неловкая пауза. Даже Монстрология не решилась язвить.
– Думаю, нам уже пора продолжать путь, – решил я прервать это сопливое замешательство. – Скоро вечер, а нам надо успеть добраться до границы.
Я взял книгу и направился к драконихе, предоставив оруженосцу собирать наши пожитки.
– Теперь-то я могу отдохнуть? – проворчал Монти.
– Да, будете отдыхать в моей седельной сумке и по пути учить меня определять имена…
глава 9
… Многих людей его взгляд обездвижил,
Бог от любви из ума, видно, выжил,
Странный торговец везёт в руках свет,
Кто-то ждёт сына уже много лет…
… Зветла выехала из замка на кобыле караковой масти. К седлу была приторочена корзина, в ней находился туманный вампир. Они оставляли за собой много людей, которые до сих пор были под гипнозом.
Конюх и два его помощника так и застыли возле конюшни с поднятыми руками, когда помогали горничной забраться в седло. У открытых ворот замка, словно скульптуры, стояли четверо стражников во главе со своим капитаном. Рядом без движения замер с приподнятой ногой король Вэйлент ди Зелендер и восемь человек из его свиты. Они направлялись в замок и помешали Зветле с вампиром проехать через ворота.
Второк уже не скрывался на дне корзины. Он выглядывал из неё и останавливал взглядом всех, кто был на его пути. Лемурал торопился. Его гнал жуткий страх. Прошло уже много времени, а он так и не убил ещё Энди ди Лэгэнда. Тьма была недовольна. Он чувствовал это. Та часть Тьмы, что была внутри него, пульсировала в районе сердца болезненным холодом, словно в груди ворочался ледяной шар, утыканный иглами. Второк ещё никогда не испытывал такой паники и ужаса.
Но он не один был сейчас напуган. Его хозяйка Тьма в это время тоже дрожала от страха перед своим повелителем – богом Морлодом. Они находились вдвоём в логове бога-красавца. Его обиталище не было ни замком, ни домом, никаким-то помещением. Это было странное место где-то в складках пространства.
