***
— Не смей! — проревел, останавливая удар. Эми вздрогнула от звона стали. Она хотела перевернуться на спину, но острие меча Кибома оказалось у ее щеки, предостерегая от лишних движений. Теперь я вздрогнул от ужаса. — Ты с ума сошел?!
— Неужели не узнаешь запах? — спросил Кибом.
Я бросил взгляд на Эми и принюхался. Только знакомый дурманящий аромат с нотами страха.
— Я ощущаю ягоды и ее страх.
Кибом посмотрел на меня ледяным, лишенным эмоций взглядом.
— Она кицунэ, — произнес друг, чеканя слова.
Противный холодок пробежал по спине, горло сдавило. Хотелось обвинить его во лжи, но Кибом говорил правду. Я посмотрел на лежавшую на траве Эми. Мою Эми. Маленькую, в розовом платье, с растрепанными волосами, совсем недавно пытавшуюся запустить змея. Избранница не может быть кицунэ!
— Нет. Кибом, она моя невеста…
— Успевшая наделить тебя эмоциями, поэтому ты ослеп.
Я вновь посмотрел на притихшую Эми.
— Эми, — прошептал, присаживаясь рядом. — Скажи что-нибудь.
Я всматривался в наполненные слезами глаза. И почему я раньше не обращал внимания, что они такие зеленые? В тонкие черточки навеянного мечтой лица. В ссадину на лбу, в следы земли на щеках, в оставшуюся на губах травинку.
— Эми? — повторил, физически ощущая ее боль и страх. А еще сомнения. Я ведь не мог быть настолько слеп, что жил несколько дней в одном доме с кицунэ и ничего не заметил?! Но почему она не возражает, почему не говорит об ошибке, не просит помочь? Почему только слезы бегут по щекам?
— Ёнгхо, я должен убить ее. Отвернись, если тебе тяжело…
— Нет! Эми… — Она зажмурилась. Мне показалось, что губы шевельнулись, произнося «Правда». — Мне нужны доказательства. Пойдем в гарнизон, достанем чашку с водой…
— Лучше в лес. К ручью. Меньше глаз, меньше разговоров.
Я хотел помочь Эми подняться, но Кибом не дал.
— Со мной надежнее, — сказал друг, грубо дергая девушку за руку. Эми вскрикнула и поднялась. — Дай пояс. Свяжем руки, чтобы не обернулась.
Всю дорогу я ждал, что она начнет вырываться, умолять отпустить, но Эми молчала и покорно следовала с Кибомом.
Наконец мы оказались у заводи.
— Подойди к воде, — приказал Кибом девушке. Она помедлила. Тогда друг ударил ее по коленям. Ноги Эми подкосились, и она рухнула на камни, головой окунаясь в воду.
— Не смей так… — кинулся я на друга, но тот равнодушно отбил мой удар и ткнул пальцем в заводь.
— Смотри!
Эми сидела на коленях, откашливаясь, и пыталась связанными руками убрать с лица волосы. В воде отчетливо виднелось отражение лисицы.
Сердце пропустило удар. Что-то оборвалось внутри. Будто я все обрел и в один миг все потерял. Небо, за что ты со мной так? Кажется, я закричал.
А Кибом уже заносил меч.
— Нет! Уйди. Я сделаю это сам.
— Ты не сможешь.
— Смогу. Тот оборотень из Ниттори, про которого ты рассказывал, смог, и я смогу. Уйди.
Кибом несколько мгновений смотрел на меня, затем перевел взгляд на небо.
— Даю тебе время до заката. Если я прилечу, а тварь жива, то все возьму в свои руки. И еще, Ёнгхо, если ты… упустишь ее, я этого не оставлю. Найду и доведу дело до конца.
Я кивнул. Тогда друг взмахнул руками, и орлан взмыл над деревьями.
***
Вот и свершилось. Немножко не так, как я представляла, но ничего не поделаешь. Мне бы плакать, вырываться, молить о пощаде, но я не хотела. Обидно, что вмешались третьи лица, но подобное стоило предвидеть.
Даже если бы связанные руки не препятствовали обороту, я бы никуда не побежала. Странное безразличие завладело разумом. Я не желала спасения.
Случится чудо, я освобожусь — что дальше? Блуждание по лесу и поедание сырой дичи? Постоянный бег, игры в прятки с Хонеши, Кибомом и остальными оборотнями Хорсы? Разве это жизнь?
Я посмотрела на Ёнгхо. Будь я простым человеком, как Натихэ, уже вышла бы замуж и наслаждалась счастьем.
«Тебя я в обиду не дам», — вспомнились слова генерала. И я улыбнулась.
Ёнгхо заметил мою улыбку. Его глаза сузились. Он со всей силы ударил рукой по раскидистому дереву. Огромный ствол переломился и с треском, в котором мне почудился вопрос «За что?», повалился в ручей. Воздух наполнился ароматом свежей древесины. Сок, недавно пульсировавший под корой, брызнул во все стороны. Какое бестолковое вымещение злости.
— А ведь он мог бы жить долго-долго, — пробормотала, наблюдая за полетом сорвавшихся листьев.
— Жить? — прорычал Ёнгхо. Он подбежал ко мне, схватил за грудки и сильно тряхнул. — Жить?! — Мужчина еле сдерживался, чтобы не сорваться на крик. — А скольких убила ты?
Он всматривался в мое лицо. Я не отводила взгляда, хоть и ощущала волны ненависти, ужаса, презрения. Что толку отвечать? Все равно не поверит.
— Сколько? — повторил он.
Внезапно Ёнгхо побледнел, а его глаза расширились.
— Её ты тоже убила?
— Что? — Я поняла, куда он клонит, и впервые позволила себе дернуться. — Я пальцем никого не трогала! Никогда!
— Врешь, — одними губами прошептал он.
— Возьми себя в руки, оборотень! Ты ведь чувствуешь, когда говорят правду, а когда лгут! Я никого не убивала!
— Рядом с тобой я не верю своим чувствам. Откуда у тебя внешность?
— Я забралась в тот вечер к тебе в дом. Пряталась от собак, потому что не могла обернуться человеком и попросить о помощи, ведь я не умела оборачиваться. А когда ты ушел, я полезла на стол, за… — Мне было стыдно признаться, что я воровала еду.
— За?.. — напомнил Ёнгхо.
— За едой, — пискнула я. — Тетя приказала не кормить меня, надеясь, что я начну есть живых мышей, лягушек, куриц, избавлюсь от жалости и наконец-то обрету первое лицо. — Я проглотила ком в горле. — Я забралась на стол, а потом потеряла равновесие, что-то задела и упал лист с рисунком. Девушка мне очень понравилась. Я подумала, что хотела бы быть такой как она, а потом заметила, что у меня руки вместо лап.
— Так не бывает, — пробормотал Ёнгхо, дрожавший от напряжения.
Мужчина опустил меня — спасибо, что не бросил! — на клочок земли, покрытой травой, а не камнями, и отошел к ручью. Мне ничего не оставалось, как сидеть и ждать своей участи.
Поднялся северный ветер. Платье, предназначенное для короткой подвижной прогулки, не грело, и я начала дрожать. А еще до безумия захотелось есть.
Кажется, я умру не от меча, а от голода и холода.
— Может ты уже закончишь?! — крикнула, но он даже не посмотрел в мою сторону. — Ёнгхо, пожалуйста! Я замёрзла, хочу есть и устала мучаться.
Оборотень нагнулся к реке, опустил руку в воду, вытащил трепыхавшуюся рыбину и кинул мне под ноги. Я вскрикнула от неожиданности и попыталась отползти. Рыба билась хвостом, раскрывала рот, а я почувствовала знакомый приступ тошноты.
— Да вы достали со своим сыроедением!
Ёнгхо нахмурился.
— Что, хочешь сказать, для тебя нормально есть сырое мясо и рыбу?
— Я медведь, — ответил он, пожимая плечами.
— Вот и ешь ее сам! — пробормотала, закатывая глаза. — И, вообще, хватит надо мной издеваться! Хватит тянуть! Я кицунэ! Страшный демон, убивающий людей. Ты спрашивал сколько? Десятки! Девушки, женщины… — Я была готова нести, что угодно, лишь бы вывести его из себя. И, кажется, добилась своего.
Ёнгхо был уже близко. Я зажмурилась. Небо, лишь бы не больно… Сердце пропустило удар, когда он притянул меня к себе и поцеловал — нежно, бережно, сладко.
— Кибом был прав, — прошептал он. — Я не могу. Самое страшное, я чувствую, что сказанное тобой ложь, но боюсь иллюзии.
Потрясенная, я не знала что сказать. А Ёнгхо уже разрезал пояс, стягивавший мои руки, взял меня и повел в глубь леса.
Я потеряла счет времени. Казалось, мы блуждали по лесу целую вечность. Ёнгхо выбирал самые труднопроходимые места с буреломом. Оборотень часто поглядывал вверх, но неба, закрытого раскидистыми ветвями, было не видно.
От голода и усталости я начала спотыкаться.
— Больше не могу, — прошептала, останавливаясь. — Ёнгхо, я правда голодная.
— Потерпи, как только найду подходящую яму…
Яму? Звучало интригующе. Зачем? Договорился с чувствами и решил-таки прикопать демона?
Наконец яма была найдена. Ёнгхо натаскал веток и набросал их сверху. Получилась крыша.
— Неужели берлога? — ахнула, спустившись в укрытие. Я не была ни в одной, но воображение подсказывало, жилище мишки должно выглядеть так.
— Чтобы огонь не увидели сверху, — пояснил мужчина, поправляя еловую лапу, а затем сказал: — Я ненадолго.
И, правда, меня не успели загрызть мысли и страхи, а Ёнгхо уже вернулся. В руках у него была ветка с нанизанными кусочками мяса.
Он развел костер, быстро обжарил добычу, протянул мне, а сам потушил пламя. Я с сомнением принюхалась.
— Не бойся, оно уже не сырое.
— А ты?
— Я сытый.
Не стала выяснять подробности. Хоть я и проголодалась, но первый кусок съела с опасением.
— Потрясающе! — пробормотала, убедившись, что Ёнгхо не соврал насчет готовности мяса. — Сюда бы соли и гвоздики — пальчики оближешь!
— Ну, извини, — усмехнулся оборотень и оторвал несколько иголок от еловой лапы. — Могу предложить только хвою.
— Нет, спасибо.
— Зря. Люди говорят, хорошая профилактика цинги. — Я удивлено посмотрела на него. — Ни разу не слышала?
О, лучше бы Ёнгхо не рассказывал! Небо! Каких только болячек у людей не бывает!
— Ты ведь не родилась кицунэ? — неожиданно спросил мужчина.
— Кицунэ не рождаются, ими становятся. По крайней мере, тетя так говорила.
— Тетя?
— Она сделала меня кицунэ и воспитала. Не спрашивай, пожалуйста, как Хонеши провела оборот и что было до него. Я ничего не помню. Иногда мне снятся сны. Кажется, стоит захотеть, и я выясню правду. Но появляется страх. И я не хочу вспоминать.
— Это она приходила в гарнизон? Почему ты ее так испугалась?
— Долгая история.
— Я хочу знать.
И я рассказала, как жила с Хонеши, как мы бродили по городам пока не поселились в Бэйчанге, как жили у Бэху, как встретили генерала-оборотня и как убежала с Натихэ.
Ёнгхо слушал, не перебивая.
— Эми, то есть ты врала про джинью?
— А что мне оставалось? — пожала плечами.
— А прижималась ты ко мне так… почему?
— Потому что мне хорошо с тобой.
Несколько мгновений он смотрел мне в глаза, а затем рассмеялся. И смех был полон радости и горечи. Он не сказал, уж лучше бы ты была джинья, но это был понятно без слов. Пожалуй, я думала также.
— Ты ведь правда не наводишь иллюзию?
— Ёнгхо! Даже если бы я хотела, не смогла бы! У меня один хвост! Могу показать, если не веришь!
Он пожал плечами. И я обернулась. Со страхом взглянула на мужчину — как он примет меня такой? Демоном… Ёнгхо рассматривал внимательно. Казалось, он хотел заглянуть в душу, если она у кицунэ есть. Мужчина усмехнулся и протянул руку, намереваясь погладить. Я не сопротивлялась. И сама не заметила, как от его прикосновения стала человеком.
Ёнгхо посадил меня к себе на колени и прижал к груди.
— Я, правда, никого не убивала, — прошептала, дотрагиваясь до его лица. — Пожалуйста, верь мне. Последнее чего я хотела бы — причинить боль.
— Надо отдохнуть, — сказал он. — Путь будет трудным.
— А куда мы идем?
— К могульской границе. В Могуле больше людей, больше чужестранцев. Ты знаешь другие языки? Говорят, у эльгардцев сейчас мода на нитторийских слуг. Все равно они нас не различают. Чем не повод посмотреть мир?
Я так устала, что спорить не было сил, а от Ёнгхо шло приятное обволакивающее тепло. Сон сразил меня почти мгновенно…
…Черный дым клубился. В его завихрениях мне мерещились лапы, хвосты, раскидистые деревья, среди которых растянулся туман.
«Лисичка, бедненькая. Не бойся. Хочешь, я полечу твою лапку?»
Черный дым раскручивался, принимая форму дома. Вечер. Фонари, жаровни. Вот сейчас. Сейчас я все вспомню… Боль была чудовищной. Я закричала и схватилась за лицо.
— Эми! Все хорошо. Успокойся.
Поцелуй вернул меня в реальность. Кругом было темно, как в могиле. Привычная к уютным комнатам, я бы испугалась, не будь рядом Ёнгхо.
— Ты про эти сны говорила? И снова ничего не помнишь?
Кивнула.
— Раз мы проснулись, давай продолжим путь, — предложил Ёнгхо, вылезая из укрытия.
— Нам долго идти? — спросила, следуя за ним.
— Один я добрался бы за дня три, но с тобой… — Оборотень огляделся. Днем-то под раскидистыми деревьями был полумрак, а сейчас и подавно — чернильная тьма. — У тебя хорошее зрение?
— Конечно! Вообще-то лисы ночные животные. Предлагаешь обернуться?
— А вещи куда деть? Привязать ко мне не получится. Да и поклажа будет затруднять движение, особенно на ледниках и переправах.
Ледники? Переправы? М-м… Вспомнилась Натихэ, отказывавшаяся прыгать в воду. Как я ее сейчас понимала! Хотелось сказать: «Ёнгхо, так-то я не очень хочу жить. Давай вернемся к плану Кибома?», но памятуя о своей реакции на поведение девушки, решила, что спорить с медведем бесполезно.
— Может пойдем в Гондаге? — спросила, перелезая через поваленное дерево. Платье зацепилось за сучок, пришлось рвануть его посильнее. Конечно же ткань треснула, а я расстроилась.
— Далеко. Да и там Вэйдун. Байху. Наверняка Кибом уже всех предупредил.
О! С тигриком я точно не хочу встречаться.
— Кстати о Кибоме, каковы шансы, что он найдет нас?
— Если мы не будем выходить на открытую местность, частично идти ночью и не засиживаться — он нам не страшен.
— А остальные оборотни?
— Эми, давай не будем отвлекаться на разговоры?
Ёнгхо уверенно продвигался вперед. Я старалась не отставать, когда послышался шелест крыльев и огромная птица пролетела мимо нас. С трудом подавив крик я бросилась к мужчине.
— Помнится, с Кибом ты была посмелее, — сказал он, усмехнувшись. — Это сова.
Демоны пусть заберут всех сов! Зачем так пугать?
— Значит, ты хорошо знаком с ночным лесом, его обитателями и здешними тропами? — пробормотала, пытаясь справиться с эмоциями. — Какие из них самые опасные?
— Те, по которым бродят контрабандисты с озием. А они бродят везде, Эми. Поэтому, пожалуйста, тише. Болтовня мешает сосредоточиться на звуках, запахах, вглядываться. Знаешь, некоторое время назад у местных банд была шутка — выкапывать ямы с кольями на дне, укрывать их настилом, и заманивать в ловушку патрули. А потом наблюдать, как выбираются выжившие, и делать ставки.
И я замолчала, ощущая себя незнакомой с жизнью комнатной собачкой в драгоценном ошейнике, которой, по сути, являлась.
Наступил день, а мы продолжали углубляться в леса. Ближе к обеду, подобрав подходящее укрытие, сделали остановку. Ёнгхо ушел на охоту, а я решила ополоснуть лицо у ручья. Уже собиралась возвращаться, когда заметила нечто странное — каменный блок, наполовину покрытый мхом, а рядом с ним бамбук. Бамбук так далеко на севере? Среди елей и сосен?!
Влекомая любопытством, я подбежала к диковинке. Нет, мне не показалось! Более того, в отдалении обнаружились еще несколько камней, а рядом с ними — целые бамбуковые заросли! Стоило подуть ветру, как гибкие стволы закачались, ударяя друг о друга. Перестук походил на музыку, и я, заслушавшись, брела, пока не появились развалины стены с круглым отверстием, рядом с которым валялись петли. Видимо, здесь была дверь. За ней оказалась мощеная площадь. Между камней пробивались травы.
Я поднялась по оставшимся ступеням к колоннам, некогда бывших частью галереи. С возвышенности мне открылся вид на валявшиеся бревна, посреди которых притаилась разбитая чаша фонтана.
