– У меня к тебе просьба, Влад, – впервые она обратилась ко мне по имени.
– Я слушаю.
– Я хотела вернуть тебе микстуры развития, но раз уж всё так сложилось… помоги малышу Киру с ними. За их стоимость можно будет отстроить две-три таких деревни. Но нужно сделать всё правильно: отправить доверенного человека в Лурдению – там лучше держат слово и чтят договорённости, выйти на какой-нибудь аристократический род, продать им микстуры, вернуться назад. И главное – никому не хвастать, не рассказывать об удаче, золото тратить аккуратно, небольшими порциями…
– Я понял, чего ты хочешь. Если от меня требуются только советы, как всё сделать, я помогу.
– Спасибо. Я думала, что от таких дорогих вещей у нас будут только проблемы, пусть лучше их носит при себе посланник Высшей Магии, но теперь это может стать нашей надеждой. Не случайно ты здесь оказался.
С точки зрения причинно-следственных связей, конечно не случайно. Но если речь о провидении или судьбе… извини, баб Русхи, но все наши жизни в масштабах этого мира не более чем броуновское движение. И никому не стоит придавать этой толкотне смысл, цель или предназначение.
– У меня тоже есть к тебе просьба, баб Русхи.
– Говори.
– Расскажи, как ты здесь оказалась? Почему осталась здесь?
Полминуты тягостного молчания, а после старушка прошептала:
– Я никому этого не рассказывала. Никогда.
– Если хочешь, я никому больше не расскажу.
– А сам значит знать хочешь? – усмехнулась баб Русхи.
– А зачем бы я ещё спрашивал?
Баб Русхи снова ненадолго замолчала.
– … Хорошо. Наверное нужно, чтобы кто-то знал.
Я присел на краешек кровати и приготовился слушать.
– Я жила в Храма Гордости. Ты знаешь, где это?
– Приблизительно.
– Тогда опущу детали. Неплохо, в общем, жила. Как все. Влюбилась в мага. Он ответил взаимностью. Родилась дочь. Милый крольчонок. Муж был стражником, я Лекарем. Занималась помощью при беременности и рождении детей. Многие думают, что это естественные природные процессы, в которые нельзя вмешиваться, но, если делать всё с Разумом, можно избежать больших трагедий.
Это мне знакомо на личном опыте.
– … Сначала умер мой муж, – история резко окрасилась в мрачные тона. – Маги. Большинство из них долго не живут. Мы остались с дочкой одни. Но справлялись… пока однажды она не пропала. Тела не нашли, а значит вывод один – её похитили ублюдки, работающие на Ширцентию.
Рахлес!
– “Ты сказал, что в Храме Гордости похитителям ловить нечего.”
– “Там это не поставлено на поток. Нет крупных банд, промышляющих проникновениями на территорию Храма и похищениями зверолюдов. Но единичные происшествия случаются. Большинство Разумных не профессиональные воры и рецидивисты, но увидев под ногами монеты, оставленные без присмотра, многие за ними наклонятся. И не чтобы вернуть владельцу.”
Все эти разговоры о золоте и владельцах, когда речь идёт о… в общем, меня это начинает дико злить.
– И что ты сделала?
– Я поехала в Ширцентию. Надеялась найти свою деточку. Но конечно не смогла. В отчаянии я попробовала пробраться на одну из так называемых “ферм для скота”…
Сука!! Ненавижу!!!
– … Не знаю, как мне удалось подобраться так близко к запрещенной территории, но в итоге меня заметили и погнались за мной. Не знаю, как умудрилась сбежать от магов, но и это мне удалось. Вернее, так я поначалу думала. Но потом мне начало казаться, что меня всё ещё преследуют и я… бежала… бежала. Всё глубже в Ширцентию и всё дальше от Храма. Мне казалось, что они решили, будто я увидела что-то такое… не знаю, я ничего не успела там рассмотреть, даже до клеток, где содержат… в общем, ничего я не узнала, но они думали, что это не так. В конце концов, я успокоилась, решила, что схожу с Разума, подозревая каждого, кто на меня косо посмотрит.
Типичная паранойя. Её можно понять.
– В этот момент нападение повторилось. Меня ранили, но я сумела добраться до реки, упала в бурный поток и потеряла сознание. Ты знаешь, что это была за река – сам пришёл с её стороны.
Помню.
– Тебя вынесло прямо сюда?
– Верно. Здесь меня нашли.
– Почему не убили?
– Хотели. Посадили в клетку, планировали отдать барону, в качестве дара. Здесь зверолюды редко появляются… не в кандалах… в общем, милость господина так хотели заработать.
– Но ты жива.
– У жены старосты случились осложнения при родах. Я сказала, что могу помочь. Сначала меня избили за то, что смею надеяться прикоснуться своими грязными лапами к жене и новорождённому ребёнку старосты и таким образом осквернить их. Но когда и мать и ребёнок оказались на грани смерти… чуть позже местный Лекарь умер – нарвался на Волкорыка, когда собирал травы. Я к тому моменту помогла прийти в этот мир ещё нескольким младенцам. А барон всё не жаловал нас своим визитом. Через какое-то время меня выпустили из клетки, через несколько лет я стала местным Лекарем. Вот такая история.
– Ты не можешь уйти? Тебя удерживают?
– Нет. В поселениях вокруг обо мне либо не знают, либо делают вид, что меня не существует. Пройти по их земле мне не дадут, но захотев, я смогла бы найти способ покинуть эту деревню и баронства в целом.
– И поче?.. Прости, дурацкий вопрос.
– Не дурацкий. Мне некуда возвращаться, уж точно не в то место, где я потеряла всё. Лучше в клетке, побитой и некормленой здесь, чем в уюте там. Это не просто понять. И мне жаль, что ты понимаешь. Когда достигаешь дна отчаяния, единственным утешением является то, что мир на самом деле не такой, и только тебе так не повезло.
– Это утешение никогда и ни для кого не являлось правдой.
Я встал, подхватил костыли и направился на улицу.
Нужно подышать.
Снаружи было шумно. Хижина бабы Русхи находится слегка на отшибе, но даже здесь были отчётливо слышны крики, споры, ругань. Часто звучал голос старосты, перекрикивающий и успокаивающий остальных.
Неплохой аккомпанемент для неспешной прогулки.
Какой это круг?
Чёткое ощущение, что дойдя до девятого, приходится начинать обратный отсчёт, чтобы вернувшись к единице, снова идти до девятого.
За этим занимательным цикличным путешествием, я пропустил момент, когда оттенки шума вокруг изменились с разговорных на деятельные всех мастей.
Ещё через какое-то время, проскочив мимо меня, в домик бабы Русхи зашёл староста. Мне там сейчас делать нечего. А потому продолжу своё приключение. Вот-вот проскочу Чревоугодие и попаду в Жадность.
Надолго староста у бабы Русхи не задержался. И на улицу он выскочил не в лучшем расположении духа. За ним спешил очнувшийся и довольно бодрый на вид Некши.
– Чего удумала! – ударил староста ногой по забору, сломав одну из досок.
– В чём-то она права, Кирдит, – попытался успокоить старосту охотник.
– Плевать мне, права она или нет! Я здесь староста! Староста, а не малыш Кир! Если понадобится, я её на себе понесу, ясно!? Думаешь, я оставлю её? Даже наши соседи, присылая сюда своих самых тяжёлых больных, делают вид, будто их Вылечивает кто-то другой. А что с ней сделают ублюдки Генрди?! Нет-нет-нет, я её им не оставлю.
– Не хочет идти? – задал я глупый вопрос.
Я знаю на него ответ. Я знал на него ответ ещё до того, как староста зашёл в дом.
– Не хочет. Не может. Не видит смысла нас задерживать. Не хочет своим присутствием портить отношения с соседями, когда мы до них доберёмся. У этой умной старухи всегда аргументов достаточно.
– Не идёт? – мой вопрос повторила старушка, подошедшая со стороны ближайшего дома.
– Мар, не начинай заново, – измученно произнёс староста. – Мы всё обговорили. Идите собирать вещи.
– Всё-таки не идёт, – тонко улыбнулась старуха.
– Пойдёт. И вы пойдёте. Мы все пойдём.
Дослушивать их разговор я не стал – теперь мне есть что делать в доме приютившей меня зверолюдки.
Баба Русхи продолжала сидеть на своём кресле.
– Где микстуры развития, про которые мы с тобой говорили?
Старушка удивилась, что я начал общение с этой темы. Думала, я пришёл убеждать её изменить решение?
– А? Да-да, вот здесь, в нижнем ящике.
– Моя микстура Сна там же?
– Зачем тебе?..
– Помогает вырубить тех, с кем бесполезно спорить. Я сейчас дряхлый конечно, но не дряхлее тебя.
– Не смешно, Влад.
– Мои тонкие и ранимые чувства юмориста не задеты – сейчас я не шутил.
– Я не хочу повторять тебе то, что сказала малышу Киру, ты умён и сам понимаешь, что я не могу с ними пойти.
– Для меня все эти расовые заморочки не причина.
– А главная причина не в них.
– Тогда в чём? – непроизвольно повысил я голос.
– Я хочу умереть у себя дома, – прошептала старушка.
– ЭТО НЕ ТВО… Ладно, я не прав, решать тебе. Дом так дом.
Я задумался в этот момент о том, как много Разумных считают своим домом, местом, которое для них родное, что-то не просто не отвечающее им взаимностью, но более того: давящее, сковывающее, забирающее все силы лишь на выживание и не оставляющее ни капли на что-то другое.
И, честно говоря, не мне их обвинять в глупости.
– Тогда можно сделать по-другому: уже до вечера все покинут эту деревню, но я одиночка, могу задержаться ненадолго. А здесь хватает микстур, которые в твоём состоянии принимать не стоит…
– Я могла так сделать очень давно. Иногда я смотрю на эти полки, на эти микстуры с мыслью: “От этой боли совсем не будет, а после этой всё закончится так быстро, что я не успею ничего понять”. Но раз я всё ещё жива – для меня это не выход.
– Сказал же: я останусь. А до этого я сказал, что даже в таком состоянии Сильнее тебя.
– “Влад, принудительная эвтаназия – входит в топ пять моих любимых оксюморонов. Мне даже обидно, что многие называют этот прекрасный процесс таким обыденным словом – убийство.”
– Позволить тебе это сделать ещё хуже, чем поступить так самой, – твёрдо произнесла старушка.
– Тебе недолго осталось. Очень недолго. Но до завтрашнего утра ты доживёшь. Представляешь, что они с тобой сделают? Точное знание и искренняя вера – два самых грозных оружия убийства. И как убийца из первой категории я ненавижу то, как это делают представители второй. И поверь – тебе это тоже не понравится.
– Лучше, чтобы меня убили те, для кого это не будет тяжестью на Душе и Разуме. Тебе, как магу, пригодится и то, и другое. А боль… это просто боль. Ничего нового в этом я уже не узнаю.
Не хочет, чтобы я брал это на себя. И Дедион, в своей дурацкой манере, тоже намекает, что не стоит мне этого делать.
После такого я сожру себя изнутри.
Но что тогда? Что тогда? Что тогда? Что тогда?
Дверь в комнату открылась, внутрь зашла старушка, что до этого говорила со старостой у ворот. За ней зашли ещё несколько женщин очень преклонного возраста.
– Привет, подруга. Скучаешь?
После этих слов в комнате стало тесно. Все здоровались, обнимались с бабой Русхи, рассаживались кто-куда.
Ясно. Проблема перешла на новый уровень.
И теперь мне абсолютно точно нечего здесь делать.
На улице меня встретил подступающий вечер. Скоро сборы должны закончиться, но даже так у деревенских будет лишь одна ночь форы, а ночью быстро и далеко не уйти. Особенно неподготовленной к такому переходу группой.
Я перевёл взгляд на юг. Они придут оттуда. Рано утром. Час волка. Классическое время.
– “Влад, тебя трясёт.”
И правда. Не заметил. Да и неважно это сейчас.
Что я могу?.. Какие есть возможности?..
Пропала. Дрожь пропала. Зрение заострилось.
Стоило только об этом подумать, как мне стало гораздо легче. Разум кричит о глупости и бесмысленности, но…
Значит, решено.
– “Я знаю, что делать, чтобы не только не брать лишнюю тяжесть на Душу, но и избавиться от того груза, что уже на ней повис.”
– “Рахлес! Надо было советовать завалить старуху.”
Ранее утро – не самое лучшее время в лесу. Тепло дня ещё не сменило прохладу ночи, а из-за росы вокруг слишком влажно. Знаменитый утренний лесной чистейший воздух излишне превознесён. Нет, он очень приятный и освежающий, но, когда живёшь в мире без промышленных загрязнений, оказывается, что весь воздух в любом месте и в любое время очень даже свежий и чистый.
Лучшая тема для размышлений перед смертью – излишняя прохлада и влажность утреннего леса.
Что-то они опаздывают.
Деревенские ушли вечером. Последним, с кем я поговорил, был староста. После передачи ему микстур развития вместе с подробными инструкциями как их реализовать, не погубив себя и деревенских, я поведал старосте о своих планах.
Он не был удивлён. Будто было очевидно, что я кинусь на полчище врагов ради бабы Русхи.
– Видишь, что творится?
– Да.
Почти все престарелые женщины и часть мужчин решили остаться. Причём причиной было не пресловутое “я уже стар, пожил своё – пора и ласты склеить”. Нет, они остались с бабой Русхи.
Чтобы она не умирала в одиночестве.
Многие прямо сказали, что после достойных проводов старушки пойдут за остальными, если к тому моменту враги ещё не нагрянут.
И не перебьют их всех.
Среди оставшихся я также заметил несколько молодых девчонок из тех, что до этого ухаживали за старушкой активнее остальных. И никакие уговоры на них не подействовали.
Уверен, многие из парней поступили бы также, но их долг – защита жителей и их добра в пути.
– Баб Русхи помогла родиться каждому в нашей деревне. Если бы не она, я бы вообще не увидел свет.
Я должен был догадаться. Староста во многих деревнях – должность наследуемая, а значит Кирдит и был тем самым ребёнком предыдущего главы поселения, что лишь с помощью бабы Русхи огласил этот мир своим детским плачем.
Глаза старосты увлажнились.
– Я должен быть среди них.
– Ты должен быть со своими Раз… людьми. Не забывай об ответственности, которую перед ними несёшь.
– Знаю. Я всё сделаю. Мы переживём эту войну, как и десяток других до этого, восстановим деревню с помощью этих микстур и всё будет… будет хорошо.
Нет. Такой староста этим жителям сейчас точно не нужен.
– Мне кое-что от тебя понадобиться, Кирдит.
– Что?
– Твой меч, – указал я на оружие, висящее на поясе старика.
– Меч? Это мой семейный клинок.
– Значит, он должен послужить благому делу.
Староста посмотрел на меня, на мой меч, возвращённый хозяину, что был длиннее его собственного и явно качественнее.
– Забирай, – отдал он мне своё оружие. – … Спасибо.
Вереница гружённых повозок и лошадей, окружённая несколькими сотнями человек, отправилась в путь, бросая позади всё, что не получилось забрать с собой.
Многое. Очень многое.
Но староста, замыкавший колонну, ни разу не обернулся назад.
А значит, шансы есть.
Что же они так опаздывают?!
– “Слушай, только сейчас об этом подумал: откуда у деревенских столько лошадей? Дорогое ведь удовольствие.”
– “Не в этих местах.”
– “Почему?”
– “Эти лошади не Приручённые, а выдрессированные.”
– “Ты не так давно мне целую лекцию зачитал на эту тему, начиная со слов: “На Катиноле зверей не получается дрессировать и разводить, потому что…”, а теперь оказывается, что можно. Если завтра выяснится, что существует супер-микстура, дьявольский фрукт, бузинная волшебная палочка или во-о-он тот чёрный рояль в кустах, которые сделают меня по Силе как две Фитри минус Лерди, значит я точно в коме – ловлю очень длинный предсмертный трип.”
– “Во-первых, моя формулировка была другой, я не виноват, что ты всё криво понимаешь и запоминаешь. Во-вторых, круто же ты себя ненавидишь, если этот мир и всё, через что ты в нём прошёл, порождено твоим собственным сознанием.
– Я слушаю.
– Я хотела вернуть тебе микстуры развития, но раз уж всё так сложилось… помоги малышу Киру с ними. За их стоимость можно будет отстроить две-три таких деревни. Но нужно сделать всё правильно: отправить доверенного человека в Лурдению – там лучше держат слово и чтят договорённости, выйти на какой-нибудь аристократический род, продать им микстуры, вернуться назад. И главное – никому не хвастать, не рассказывать об удаче, золото тратить аккуратно, небольшими порциями…
– Я понял, чего ты хочешь. Если от меня требуются только советы, как всё сделать, я помогу.
– Спасибо. Я думала, что от таких дорогих вещей у нас будут только проблемы, пусть лучше их носит при себе посланник Высшей Магии, но теперь это может стать нашей надеждой. Не случайно ты здесь оказался.
С точки зрения причинно-следственных связей, конечно не случайно. Но если речь о провидении или судьбе… извини, баб Русхи, но все наши жизни в масштабах этого мира не более чем броуновское движение. И никому не стоит придавать этой толкотне смысл, цель или предназначение.
– У меня тоже есть к тебе просьба, баб Русхи.
– Говори.
– Расскажи, как ты здесь оказалась? Почему осталась здесь?
Полминуты тягостного молчания, а после старушка прошептала:
– Я никому этого не рассказывала. Никогда.
– Если хочешь, я никому больше не расскажу.
– А сам значит знать хочешь? – усмехнулась баб Русхи.
– А зачем бы я ещё спрашивал?
Баб Русхи снова ненадолго замолчала.
– … Хорошо. Наверное нужно, чтобы кто-то знал.
Я присел на краешек кровати и приготовился слушать.
– Я жила в Храма Гордости. Ты знаешь, где это?
– Приблизительно.
– Тогда опущу детали. Неплохо, в общем, жила. Как все. Влюбилась в мага. Он ответил взаимностью. Родилась дочь. Милый крольчонок. Муж был стражником, я Лекарем. Занималась помощью при беременности и рождении детей. Многие думают, что это естественные природные процессы, в которые нельзя вмешиваться, но, если делать всё с Разумом, можно избежать больших трагедий.
Это мне знакомо на личном опыте.
– … Сначала умер мой муж, – история резко окрасилась в мрачные тона. – Маги. Большинство из них долго не живут. Мы остались с дочкой одни. Но справлялись… пока однажды она не пропала. Тела не нашли, а значит вывод один – её похитили ублюдки, работающие на Ширцентию.
Рахлес!
– “Ты сказал, что в Храме Гордости похитителям ловить нечего.”
– “Там это не поставлено на поток. Нет крупных банд, промышляющих проникновениями на территорию Храма и похищениями зверолюдов. Но единичные происшествия случаются. Большинство Разумных не профессиональные воры и рецидивисты, но увидев под ногами монеты, оставленные без присмотра, многие за ними наклонятся. И не чтобы вернуть владельцу.”
Все эти разговоры о золоте и владельцах, когда речь идёт о… в общем, меня это начинает дико злить.
– И что ты сделала?
– Я поехала в Ширцентию. Надеялась найти свою деточку. Но конечно не смогла. В отчаянии я попробовала пробраться на одну из так называемых “ферм для скота”…
Сука!! Ненавижу!!!
– … Не знаю, как мне удалось подобраться так близко к запрещенной территории, но в итоге меня заметили и погнались за мной. Не знаю, как умудрилась сбежать от магов, но и это мне удалось. Вернее, так я поначалу думала. Но потом мне начало казаться, что меня всё ещё преследуют и я… бежала… бежала. Всё глубже в Ширцентию и всё дальше от Храма. Мне казалось, что они решили, будто я увидела что-то такое… не знаю, я ничего не успела там рассмотреть, даже до клеток, где содержат… в общем, ничего я не узнала, но они думали, что это не так. В конце концов, я успокоилась, решила, что схожу с Разума, подозревая каждого, кто на меня косо посмотрит.
Типичная паранойя. Её можно понять.
– В этот момент нападение повторилось. Меня ранили, но я сумела добраться до реки, упала в бурный поток и потеряла сознание. Ты знаешь, что это была за река – сам пришёл с её стороны.
Помню.
– Тебя вынесло прямо сюда?
– Верно. Здесь меня нашли.
– Почему не убили?
– Хотели. Посадили в клетку, планировали отдать барону, в качестве дара. Здесь зверолюды редко появляются… не в кандалах… в общем, милость господина так хотели заработать.
– Но ты жива.
– У жены старосты случились осложнения при родах. Я сказала, что могу помочь. Сначала меня избили за то, что смею надеяться прикоснуться своими грязными лапами к жене и новорождённому ребёнку старосты и таким образом осквернить их. Но когда и мать и ребёнок оказались на грани смерти… чуть позже местный Лекарь умер – нарвался на Волкорыка, когда собирал травы. Я к тому моменту помогла прийти в этот мир ещё нескольким младенцам. А барон всё не жаловал нас своим визитом. Через какое-то время меня выпустили из клетки, через несколько лет я стала местным Лекарем. Вот такая история.
– Ты не можешь уйти? Тебя удерживают?
– Нет. В поселениях вокруг обо мне либо не знают, либо делают вид, что меня не существует. Пройти по их земле мне не дадут, но захотев, я смогла бы найти способ покинуть эту деревню и баронства в целом.
– И поче?.. Прости, дурацкий вопрос.
– Не дурацкий. Мне некуда возвращаться, уж точно не в то место, где я потеряла всё. Лучше в клетке, побитой и некормленой здесь, чем в уюте там. Это не просто понять. И мне жаль, что ты понимаешь. Когда достигаешь дна отчаяния, единственным утешением является то, что мир на самом деле не такой, и только тебе так не повезло.
– Это утешение никогда и ни для кого не являлось правдой.
Я встал, подхватил костыли и направился на улицу.
Нужно подышать.
Снаружи было шумно. Хижина бабы Русхи находится слегка на отшибе, но даже здесь были отчётливо слышны крики, споры, ругань. Часто звучал голос старосты, перекрикивающий и успокаивающий остальных.
Неплохой аккомпанемент для неспешной прогулки.
***
Какой это круг?
Чёткое ощущение, что дойдя до девятого, приходится начинать обратный отсчёт, чтобы вернувшись к единице, снова идти до девятого.
За этим занимательным цикличным путешествием, я пропустил момент, когда оттенки шума вокруг изменились с разговорных на деятельные всех мастей.
Ещё через какое-то время, проскочив мимо меня, в домик бабы Русхи зашёл староста. Мне там сейчас делать нечего. А потому продолжу своё приключение. Вот-вот проскочу Чревоугодие и попаду в Жадность.
Надолго староста у бабы Русхи не задержался. И на улицу он выскочил не в лучшем расположении духа. За ним спешил очнувшийся и довольно бодрый на вид Некши.
– Чего удумала! – ударил староста ногой по забору, сломав одну из досок.
– В чём-то она права, Кирдит, – попытался успокоить старосту охотник.
– Плевать мне, права она или нет! Я здесь староста! Староста, а не малыш Кир! Если понадобится, я её на себе понесу, ясно!? Думаешь, я оставлю её? Даже наши соседи, присылая сюда своих самых тяжёлых больных, делают вид, будто их Вылечивает кто-то другой. А что с ней сделают ублюдки Генрди?! Нет-нет-нет, я её им не оставлю.
– Не хочет идти? – задал я глупый вопрос.
Я знаю на него ответ. Я знал на него ответ ещё до того, как староста зашёл в дом.
– Не хочет. Не может. Не видит смысла нас задерживать. Не хочет своим присутствием портить отношения с соседями, когда мы до них доберёмся. У этой умной старухи всегда аргументов достаточно.
– Не идёт? – мой вопрос повторила старушка, подошедшая со стороны ближайшего дома.
– Мар, не начинай заново, – измученно произнёс староста. – Мы всё обговорили. Идите собирать вещи.
– Всё-таки не идёт, – тонко улыбнулась старуха.
– Пойдёт. И вы пойдёте. Мы все пойдём.
Дослушивать их разговор я не стал – теперь мне есть что делать в доме приютившей меня зверолюдки.
Баба Русхи продолжала сидеть на своём кресле.
– Где микстуры развития, про которые мы с тобой говорили?
Старушка удивилась, что я начал общение с этой темы. Думала, я пришёл убеждать её изменить решение?
– А? Да-да, вот здесь, в нижнем ящике.
– Моя микстура Сна там же?
– Зачем тебе?..
– Помогает вырубить тех, с кем бесполезно спорить. Я сейчас дряхлый конечно, но не дряхлее тебя.
– Не смешно, Влад.
– Мои тонкие и ранимые чувства юмориста не задеты – сейчас я не шутил.
– Я не хочу повторять тебе то, что сказала малышу Киру, ты умён и сам понимаешь, что я не могу с ними пойти.
– Для меня все эти расовые заморочки не причина.
– А главная причина не в них.
– Тогда в чём? – непроизвольно повысил я голос.
– Я хочу умереть у себя дома, – прошептала старушка.
– ЭТО НЕ ТВО… Ладно, я не прав, решать тебе. Дом так дом.
Я задумался в этот момент о том, как много Разумных считают своим домом, местом, которое для них родное, что-то не просто не отвечающее им взаимностью, но более того: давящее, сковывающее, забирающее все силы лишь на выживание и не оставляющее ни капли на что-то другое.
И, честно говоря, не мне их обвинять в глупости.
– Тогда можно сделать по-другому: уже до вечера все покинут эту деревню, но я одиночка, могу задержаться ненадолго. А здесь хватает микстур, которые в твоём состоянии принимать не стоит…
– Я могла так сделать очень давно. Иногда я смотрю на эти полки, на эти микстуры с мыслью: “От этой боли совсем не будет, а после этой всё закончится так быстро, что я не успею ничего понять”. Но раз я всё ещё жива – для меня это не выход.
– Сказал же: я останусь. А до этого я сказал, что даже в таком состоянии Сильнее тебя.
– “Влад, принудительная эвтаназия – входит в топ пять моих любимых оксюморонов. Мне даже обидно, что многие называют этот прекрасный процесс таким обыденным словом – убийство.”
– Позволить тебе это сделать ещё хуже, чем поступить так самой, – твёрдо произнесла старушка.
– Тебе недолго осталось. Очень недолго. Но до завтрашнего утра ты доживёшь. Представляешь, что они с тобой сделают? Точное знание и искренняя вера – два самых грозных оружия убийства. И как убийца из первой категории я ненавижу то, как это делают представители второй. И поверь – тебе это тоже не понравится.
– Лучше, чтобы меня убили те, для кого это не будет тяжестью на Душе и Разуме. Тебе, как магу, пригодится и то, и другое. А боль… это просто боль. Ничего нового в этом я уже не узнаю.
Не хочет, чтобы я брал это на себя. И Дедион, в своей дурацкой манере, тоже намекает, что не стоит мне этого делать.
После такого я сожру себя изнутри.
Но что тогда? Что тогда? Что тогда? Что тогда?
Дверь в комнату открылась, внутрь зашла старушка, что до этого говорила со старостой у ворот. За ней зашли ещё несколько женщин очень преклонного возраста.
– Привет, подруга. Скучаешь?
После этих слов в комнате стало тесно. Все здоровались, обнимались с бабой Русхи, рассаживались кто-куда.
Ясно. Проблема перешла на новый уровень.
И теперь мне абсолютно точно нечего здесь делать.
На улице меня встретил подступающий вечер. Скоро сборы должны закончиться, но даже так у деревенских будет лишь одна ночь форы, а ночью быстро и далеко не уйти. Особенно неподготовленной к такому переходу группой.
Я перевёл взгляд на юг. Они придут оттуда. Рано утром. Час волка. Классическое время.
– “Влад, тебя трясёт.”
И правда. Не заметил. Да и неважно это сейчас.
Что я могу?.. Какие есть возможности?..
Пропала. Дрожь пропала. Зрение заострилось.
Стоило только об этом подумать, как мне стало гораздо легче. Разум кричит о глупости и бесмысленности, но…
Значит, решено.
– “Я знаю, что делать, чтобы не только не брать лишнюю тяжесть на Душу, но и избавиться от того груза, что уже на ней повис.”
– “Рахлес! Надо было советовать завалить старуху.”
***
Ранее утро – не самое лучшее время в лесу. Тепло дня ещё не сменило прохладу ночи, а из-за росы вокруг слишком влажно. Знаменитый утренний лесной чистейший воздух излишне превознесён. Нет, он очень приятный и освежающий, но, когда живёшь в мире без промышленных загрязнений, оказывается, что весь воздух в любом месте и в любое время очень даже свежий и чистый.
Лучшая тема для размышлений перед смертью – излишняя прохлада и влажность утреннего леса.
Что-то они опаздывают.
Деревенские ушли вечером. Последним, с кем я поговорил, был староста. После передачи ему микстур развития вместе с подробными инструкциями как их реализовать, не погубив себя и деревенских, я поведал старосте о своих планах.
Он не был удивлён. Будто было очевидно, что я кинусь на полчище врагов ради бабы Русхи.
– Видишь, что творится?
– Да.
Почти все престарелые женщины и часть мужчин решили остаться. Причём причиной было не пресловутое “я уже стар, пожил своё – пора и ласты склеить”. Нет, они остались с бабой Русхи.
Чтобы она не умирала в одиночестве.
Многие прямо сказали, что после достойных проводов старушки пойдут за остальными, если к тому моменту враги ещё не нагрянут.
И не перебьют их всех.
Среди оставшихся я также заметил несколько молодых девчонок из тех, что до этого ухаживали за старушкой активнее остальных. И никакие уговоры на них не подействовали.
Уверен, многие из парней поступили бы также, но их долг – защита жителей и их добра в пути.
– Баб Русхи помогла родиться каждому в нашей деревне. Если бы не она, я бы вообще не увидел свет.
Я должен был догадаться. Староста во многих деревнях – должность наследуемая, а значит Кирдит и был тем самым ребёнком предыдущего главы поселения, что лишь с помощью бабы Русхи огласил этот мир своим детским плачем.
Глаза старосты увлажнились.
– Я должен быть среди них.
– Ты должен быть со своими Раз… людьми. Не забывай об ответственности, которую перед ними несёшь.
– Знаю. Я всё сделаю. Мы переживём эту войну, как и десяток других до этого, восстановим деревню с помощью этих микстур и всё будет… будет хорошо.
Нет. Такой староста этим жителям сейчас точно не нужен.
– Мне кое-что от тебя понадобиться, Кирдит.
– Что?
– Твой меч, – указал я на оружие, висящее на поясе старика.
– Меч? Это мой семейный клинок.
– Значит, он должен послужить благому делу.
Староста посмотрел на меня, на мой меч, возвращённый хозяину, что был длиннее его собственного и явно качественнее.
– Забирай, – отдал он мне своё оружие. – … Спасибо.
Вереница гружённых повозок и лошадей, окружённая несколькими сотнями человек, отправилась в путь, бросая позади всё, что не получилось забрать с собой.
Многое. Очень многое.
Но староста, замыкавший колонну, ни разу не обернулся назад.
А значит, шансы есть.
Что же они так опаздывают?!
– “Слушай, только сейчас об этом подумал: откуда у деревенских столько лошадей? Дорогое ведь удовольствие.”
– “Не в этих местах.”
– “Почему?”
– “Эти лошади не Приручённые, а выдрессированные.”
– “Ты не так давно мне целую лекцию зачитал на эту тему, начиная со слов: “На Катиноле зверей не получается дрессировать и разводить, потому что…”, а теперь оказывается, что можно. Если завтра выяснится, что существует супер-микстура, дьявольский фрукт, бузинная волшебная палочка или во-о-он тот чёрный рояль в кустах, которые сделают меня по Силе как две Фитри минус Лерди, значит я точно в коме – ловлю очень длинный предсмертный трип.”
– “Во-первых, моя формулировка была другой, я не виноват, что ты всё криво понимаешь и запоминаешь. Во-вторых, круто же ты себя ненавидишь, если этот мир и всё, через что ты в нём прошёл, порождено твоим собственным сознанием.
