И так всё время — может, по рассеянности или из-за непреходящей усталости девушка просто забывала, что уже задавала этот вопрос?
У меня каждый раз крутилось на языке: «Да-да, дорогая, я, бросив все дела, за ночь написала роман специально для тебя! И как раз сегодня могу его предложить!»
Как-то я не выдержала, и когда Леночка, забрав «Американскую трагедию» Драйзера удалилась восвояси, раздраженно высказалась:
— Если она так хорошо знает, о чем бы хотела почитать, пусть напишет книгу сама!
Я была уверена, что одна в зале открытого доступа, но раздался тихий предупреждающий кашель, и из-за стеллажей показалась смущенная Роза Сергеевна:
— Людочка, страшно, когда одинокий человек начинает сочинять себе новую судьбу! Его фантазии могут сбыться, и вряд ли от этого кому-нибудь станет лучше, а могут и не сбыться — тогда совсем плохо!
Бедная старушка опять молола невесть что!
— Роза Сергеевна,— виновато покраснела я,— извините, я не знала, что вы здесь! Выбрали книгу?
— Не извиняйся, Людочка! Зачем мне книги? Я уже и вижу плохо… так, скорее, по старой памяти листаю! Мне приятен сам шелест страниц, запах переплетов, и вид людей, копающихся в книгах. Последняя радость!
Я заволновалась. Признаться, я настолько привыкла к Розе, что не могла себе представить Емск без её сутулой фигурки с неизменной авоськой с книгами в руке. И почему-то она представлялась мне вечной, словно Горец, не подверженной болезням чудаковатой дамой. И вот…
— Вы больны?
Роза Сергеевна слабо улыбнулась, протерев обмотанные синей изолентой очки.
— Сахарный диабет! Не зря мои мужчины запрещали мне сладкое!
Какие мужчины — Димочка, что ли?
— Чем вы лечитесь?
— Да…
Всё понятно!
— А что думает на эту тему ваш племянник?
Старушка тихо вздохнула.
— У Димы своя жизнь! Я не хочу быть ему в тягость!
Это я хорошо знала. У Димы действительно была своя жизнь, впрочем, неразрывно связанная с жизнью Клары Федоровны.
Госпожа Петрова по-прежнему работала в музее, но уже заведующей, вытеснив с этой должности местную достопримечательность — заслуженного краеведа СССР Зою Романовну Дзюбу.
Зою Романовну обвинили в пропаже двух ящиков с чучелами рыб местной фауны, и попросили на заслуженный отдых. После чего жизнь в музее забила ключом!
Клара Федоровна налегла на работу со всей, нерастраченной на ветеранов хора энергией. Несмотря на излишний вес, она шустро бегала по всем инстанциям, звонко и задорно стуча каблучками по коридорам власти. Сумела даже по своим таинственным каналам выйти на саму мадам губернаторшу, и вскоре наш музей гордился двумя новыми экспозициями, оформленными по последнему слову тогдашней техники. И — о чудо! — в музее появился, чуть ли не первый в нашем городе компьютер! Правда об интернете тогда даже слышали далеко не все, поэтому в основном-то за дорогой техникой играли в «косынку» и раскладывали пасьянс «Паук» члены семьи Петровых и, конечно же, Димочка!
Он прожил эти годы, прочно обосновавшись возле юбок свой благодетельницы. Молодой парень в самом рассвете сил и дама на шестом десятке — их постоянно видели вместе. Девушками он не интересовался вообще, скользя равнодушным взглядом по самым соблазнительным представительницам противоположенного пола, словно они были не более чем прошлогодние листья под ногами. Сверстников сторонился, старательно избегая контактов.
Поначалу он просто торчал у неё в музее, посильно помогая переставлять ящики или делать ремонт. Потом Петровы выкупили газетный киоск неподалеку, и Димочка стал проводить всё свое время, бесстрастно продавая кроссворды пенсионеркам и жевательную резинку детям. Но все равно, время от времени он все-таки закрывал палатку, чтобы наведаться к Петровой.
Все только рты разевали, когда Клара Федоровна, сияя глазами, проводила экскурсии по своим владениям, а потом появлялся Дима и начинал тенью бродить за ней следом. Она ласково улыбалась протеже, и ни разу даже взглядом не намекнула парню, что в его сопровождении нет никакой надобности. Зато посетителям почему-то становилось не по себе, и они торопились оставить эту странную пару наедине.
Вскоре пронесся слух, что Петровы купили парню квартиру. Тогда, наверное, он окончательно и ушел от Розы Сергеевны.
Очевидцы рассказывали мне, что муж и жена лично делали там ремонт, и Николай Викторович, натянув на лысину пилотку из газеты, увлеченно красил стены жилища.
Дамы нашего кружка от возмущения даже не находили слов.
— Такие деньги, Людочка! Такие деньги!
— Только не надо говорить, что он их наторговал, продавая газеты в ларьке!
— Говорят, Клара заказала ему встроенную мебель! Даже я себе такого позволить не могу!
Мне в ту пору приходилось особенно тяжело, поэтому я, в основном, пропускала все их реплики мимо ушей. История чужих затрат как-то не особо интересует, если сам в затруднении, где взять деньги даже на оплату коммунальных услуг.
Но денег у Петровых, наверное, действительно было не меряно, потому что вскоре произошла история, окончательно отвратившая меня от бывшей благодетельницы.
Всё это время мы с ней, не смотря ни на что, все-таки поддерживали хотя бы видимость дружеских отношений. Петрова иногда ко мне заходила, и пока Дима копался в журналах в читальном зале, болтали о всяких пустяках. Прежней сердечности не было и в помине, потому что я ни на секунду не забывала, что этот парень не пропускает из нашей речи ни слова. Какие же тут разговоры по душам?! По этой причине дамский треп крутился в основном вокруг наших детей.
Я жаловалась на Алкиных суровых преподавателей, дороговизну жизни в губернии и на то, как быстро рвутся на дочери колготки.
— Не успеет надеть и уже дыра! И в кого она такая неловкая?
Колготки мадам Петрову интересовали мало — у богатых свои проблемы.
— Инка не хочет возвращаться по окончании ординатуры домой! В нашей больнице эндокринолог нужен! Мой Петров ведь и квоту пробил ей в свое время на целевое обучение, и из больницы подъемные выжал, и квартиру как молодому специалисту! Уперлась, как коза — и ни в какую!
И тут её голос изменился, зазвучав нежными интонациями:
— Зато Катюшей не нахвалится учительница по классическому вокалу! Говорит, что у неё редкостной чистоты лирико-драматическое сопрано! Если дело и дальше так пойдет, то девочку ждет прекрасное будущее! Может, станет второй Галиной Вишневской! Занимается день и ночь, забыла уже когда и на улице-то была! Звездочка моя!
Во время моего дежурства в составе НД (народных дружинников) по городу, я видела Катюшу с сигаретой в зубах и в компании хихикающих и стреляющих глазками по сторонам подружек. Дело происходило поздно вечером возле танцплощадки, где ей находиться пока было рано. Но говорить я об этом не стала — если считает мать, что её дочь горит учебой, то не надо переубеждать. Всё равно не поверит, да ещё врага наживешь!
— Мне говорили, что если она победит на весеннем конкурсе песни «Серебряный голос Емска», то осенью поедет на конкурс в Люксембург — «Юные голоса Европы!» В этом году наш район получил право выставить своего конкурсанта от губернии. Представляешь, какой случай для моей ягодки — показать себя всей Европе!
Я согласно кивнула головой, подумав, что чем черт не шутит — может, туда попадут ещё более безголосые дети, чем наша Катька. Как это точно звучит по латыни, я уже забыла, а вот перевод хорошо запомнила ещё со студенческой скамьи: «Среди слепых одноглазый — царь!»
Но прежде чем состоялся вышеупомянутый конкурс, семья Петровых пережила значительные денежные потери из-за участия в финансовой пирамиде.
А ведь это было после сокрушительного краха «МММ» и подобных компаний. Все средства информации не жалели времени, разжевывая доверчивым гражданам, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. О том, как работает пирамида, знает в нашей стране, наверное, каждый школьник, так нет! Практически каждый год все новые и новые россияне наступают в эту кучу, словно коллективно лишившись разума.
Так вот, мошенники, которые развели Петровых на деньги, действовали по старой, излюбленной схеме, разве с новым антуражем. Организация называлась солидно — «Закрытый элитарный клуб успешных бизнесменов Нечерноземья». Это вам не «МММ», которые не гнушались рубликами нищих пенсионерок — все было поставлено на широкую ногу! Предполагалось, что каждый член, вступивший в этот дико престижный клуб богатеев должен внести уставной капитал — нехилую даже для состоятельных людей сумму в 10 тысяч долларов. Счастливчикам показывали шикарные проспекты с яхтами и особняками на Ривьере, постоянных членов клуба в смокингах и в сопровождении звезд Голливуда, и обещали, что скоро они смогут похвастаться тем же. Получив деньги, выдавали шикарный, с золотым обрезом членский билет, угощали шампанским и бутербродами с икрой и выпроваживали восвояси! А вот когда одурманенный этим антуражем вкладчик разбегался за обещанными дивидендами, ему высокомерно поясняли, что деньги в деле, но если тот, плебей грошовый, хочет получить свои доллары назад, то это возможно только при условии, что приведет в клуб ещё пять таких же богатых простофиль, как он сам!
Петровых, в свое время, привел в этот элитарный «лохотрон» один из попавшихся ранее на ту же удочку высокопоставленных чиновников Емска! И сам же потом все рассказал своей любовнице, хвастаясь, какой он умный и находчивый, ну, а та, в свою очередь, разболтала всему городу.
Кто позлорадствовал, а кто и пожалел попавших в беду людей, но в основном, конечно, все решили, что те бесятся с жиру и поделом им досталось.
И пока весь Емск гудел и пересказывал друг другу эту историю, ни о чем не подозревающая и полная энтузиазма госпожа Петрова энергично вышла на поиск пятерых идиотов, согласных бросить на ветер 50 тысяч долларов, чтобы она смогла выручить свои 10.
Не знаю точно, куда она поначалу направила свои стопы, хотя о кое-каких её попытках в последствие услышала от потрясенных такой непорядочностью дам.
Но зачем мне другие претенденты на членство в клубе, когда она попыталась туда завербовать даже меня! Меня, которая в то время едва ли не голодной бродила по Емску!
Впрочем, расскажу об этом поподробнее.
Клара Федоровна подошла в тот момент, когда я подключала к сигнализации свою библиотеку перед уходом домой.
— Людмила,— с напористым апломбом заявила она,— у меня к тебе серьезный разговор!
Я удивилась, но не очень. Мало ли — может, Петровы собрались куда уехать, а меня хотят попросить кота кормить. Хорошо бы — тогда и тосковавшему по мясу Мурзику что-нибудь да перепало!
Мы пошли по направлению к моему дому, кутаясь в воротники от колючих порывов февральского ветра. У меня болело горло, и разговаривать на холоде не хотелось, но Кларе Федоровне, похоже, мороз был нипочем.
— Вы часто жаловались мне, Людочка, на свое тяжелое положение! И я вас понимаю — растить одной дочь непросто! Знаете, я много думала о вас с Аллочкой — как вам помочь?
Я даже раскашлялась от изумления. Больше пяти лет она обо мне практически не вспоминала и вдруг такая забота? С чего бы это?
— И пришла к выводу,— уверенно и с заметным нажимом вещала госпожа Петрова,— что вам нужно в корне изменить жизнь! Вы сильная и энергичная женщина! Таким людям грешно чахнуть в библиотеке — нужно выходить в люди, заняться бизнесом!
Её Димочке сменщик, что ли, в ларек нужен? Ладно, я не против такой подработки — до десяти утра свободна, да и понедельник у меня выходной — посижу, подменю!
Но дело оказалось не в этом.
— Есть такой закрытый элитарный клуб для успешных бизнесменов,— таинственным голосом пояснила она,— это очень и очень разборчивое сообщество. Кого попало, туда не пустят! Но за вас я поручусь, как за исключительно порядочного человека!
Не скажу, что я сразу же поняла, о чем речь. И, растерянно хлопая ресницами, изо всех сил пыталась сообразить, зачем я этим «успешным бизнесменам» понадобилась — полы, что ли мыть в их клубе некому?
— Спасибо, конечно,— прохрипела я,— но что я буду в том клубе делать?
— Деньги! — с чувством пояснила мне собеседница.— На каждый вложенный рубль вы получите триста! Правда, первоначальный взнос достаточно высок — 10 тысяч долларов, но потом, дорогая, все окупится сторицей!
И тут до меня дошло, чего она хочет! Первой мыслью была обида — наверное, Клара Федоровна меня считает полной дурочкой, раз думает, что я клюну на такой развод, когда весь город жужжит об их финансовом банкротстве. Потом сообразила — Петрова-то уверена, что её авантюры мне неизвестны и, на свой манер, пытается обвести вокруг пальца.
У меня вырвался нервный смешок:
— Все это прекрасно, дорогая Клара Федоровна! Одно непонятно — откуда я возьму 10 тысяч долларов, когда для меня и 10 рублей деньги!
Она напористо и панибратски ухватила меня под локоть и зашепелявила прямо в ухо:
— Я уже обо всем подумала. У вас есть квартира и если её продать...
— Что? — нервно вырвала я руку из цепких лапок.— Как это продать? Кому?
— Есть некий Самвел, он давно хочет получить жилье в нашем Емске! У него бизнес — тапочками торгует на базаре! Я уже с ним разговаривала…
Да ты погляди, эта наглая баба нас с Алкой и жилья уже заочно лишила!
— Нет! – резко ответила я.— Никогда!
Клара Федоровна явно не ожидала такого резкого отпора:
— Людмила Павловна,— даже топнула она ногой,— что вы такое говорите? Почему — нет?! Я ради вас так старалась, общалась с нужными людьми, договаривалась, а вы? Нехорошо! Я думала, вы серьезная и умная женщина!
— Лучше быть глупой и легкомысленной, но в квартире, чем умной и серьезной, но без квартиры!
— Я же вам говорю, что все вернется месяца через три, умножившись стократ! А пока вы можете пожить у Розы Сергеевны — Димочка не возражает!
Да, настоящие благодетели — в доме с бушующим полтергейстом разрешат пожить! Да я туда и за пресловутые 10 тысяч долларов не заселюсь!
— Зато я возражаю!
— Как вы можете? Ведь я столько для вас сделала! Помогала, сколько могла, да и, если на то пошло, эта квартира без моей помощи уже давно бы ушла к вашему бывшему мужу! Могли бы из простого уважения прислушаться к моим рекомендациям!
В этот момент я её возненавидела. Мы стояли возле входа в подъезд, на нас мел снег, но мне и в голову не пришло пригласить бывшую подругу в дом. Мало того, страшно хотелось схватить Петрову за лисью шапку и окунуть лицом в снег. А вот она, похоже, не собиралась отступать.
— Что же, и чашечку чая не предложите? — оскорблено спросила Клара Федоровна.
Синильной кислоты — сколько угодно, но у меня её не было, а то непременно пригласила бы даму в дом! А на нет, и суда нет!
Неизвестно, чтобы произошло дальше, может я, в конце концов, и перешла бы на личности и опустилась до рукоприкладства, но мне помешал Геннадий Борисович Лысенко.
Геннадий Борисович — Герой Советского союза и заслуженный ветеран Второй мировой.
Раньше я думала, что его на фронте в голову ранило, поэтому он и пьет как лошадь да куролесит с молодым пылом и недюжинной фантазией. Но как-то моя знакомая из пенсионного фонда добралась до его наградного листа. И там подробнейшим образом была описана дичайшая история о том, как в сорок первом году младший сержант Лысенко, вооруженный лишь топором, разогнал до зубов вооруженную роту фрицев, отрубив при этом голову возглавлявшему немецкий отряд офицеру вермахта.
У меня каждый раз крутилось на языке: «Да-да, дорогая, я, бросив все дела, за ночь написала роман специально для тебя! И как раз сегодня могу его предложить!»
Как-то я не выдержала, и когда Леночка, забрав «Американскую трагедию» Драйзера удалилась восвояси, раздраженно высказалась:
— Если она так хорошо знает, о чем бы хотела почитать, пусть напишет книгу сама!
Я была уверена, что одна в зале открытого доступа, но раздался тихий предупреждающий кашель, и из-за стеллажей показалась смущенная Роза Сергеевна:
— Людочка, страшно, когда одинокий человек начинает сочинять себе новую судьбу! Его фантазии могут сбыться, и вряд ли от этого кому-нибудь станет лучше, а могут и не сбыться — тогда совсем плохо!
Бедная старушка опять молола невесть что!
— Роза Сергеевна,— виновато покраснела я,— извините, я не знала, что вы здесь! Выбрали книгу?
— Не извиняйся, Людочка! Зачем мне книги? Я уже и вижу плохо… так, скорее, по старой памяти листаю! Мне приятен сам шелест страниц, запах переплетов, и вид людей, копающихся в книгах. Последняя радость!
Я заволновалась. Признаться, я настолько привыкла к Розе, что не могла себе представить Емск без её сутулой фигурки с неизменной авоськой с книгами в руке. И почему-то она представлялась мне вечной, словно Горец, не подверженной болезням чудаковатой дамой. И вот…
— Вы больны?
Роза Сергеевна слабо улыбнулась, протерев обмотанные синей изолентой очки.
— Сахарный диабет! Не зря мои мужчины запрещали мне сладкое!
Какие мужчины — Димочка, что ли?
— Чем вы лечитесь?
— Да…
Всё понятно!
— А что думает на эту тему ваш племянник?
Старушка тихо вздохнула.
— У Димы своя жизнь! Я не хочу быть ему в тягость!
Это я хорошо знала. У Димы действительно была своя жизнь, впрочем, неразрывно связанная с жизнью Клары Федоровны.
Госпожа Петрова по-прежнему работала в музее, но уже заведующей, вытеснив с этой должности местную достопримечательность — заслуженного краеведа СССР Зою Романовну Дзюбу.
Зою Романовну обвинили в пропаже двух ящиков с чучелами рыб местной фауны, и попросили на заслуженный отдых. После чего жизнь в музее забила ключом!
Клара Федоровна налегла на работу со всей, нерастраченной на ветеранов хора энергией. Несмотря на излишний вес, она шустро бегала по всем инстанциям, звонко и задорно стуча каблучками по коридорам власти. Сумела даже по своим таинственным каналам выйти на саму мадам губернаторшу, и вскоре наш музей гордился двумя новыми экспозициями, оформленными по последнему слову тогдашней техники. И — о чудо! — в музее появился, чуть ли не первый в нашем городе компьютер! Правда об интернете тогда даже слышали далеко не все, поэтому в основном-то за дорогой техникой играли в «косынку» и раскладывали пасьянс «Паук» члены семьи Петровых и, конечно же, Димочка!
Он прожил эти годы, прочно обосновавшись возле юбок свой благодетельницы. Молодой парень в самом рассвете сил и дама на шестом десятке — их постоянно видели вместе. Девушками он не интересовался вообще, скользя равнодушным взглядом по самым соблазнительным представительницам противоположенного пола, словно они были не более чем прошлогодние листья под ногами. Сверстников сторонился, старательно избегая контактов.
Поначалу он просто торчал у неё в музее, посильно помогая переставлять ящики или делать ремонт. Потом Петровы выкупили газетный киоск неподалеку, и Димочка стал проводить всё свое время, бесстрастно продавая кроссворды пенсионеркам и жевательную резинку детям. Но все равно, время от времени он все-таки закрывал палатку, чтобы наведаться к Петровой.
Все только рты разевали, когда Клара Федоровна, сияя глазами, проводила экскурсии по своим владениям, а потом появлялся Дима и начинал тенью бродить за ней следом. Она ласково улыбалась протеже, и ни разу даже взглядом не намекнула парню, что в его сопровождении нет никакой надобности. Зато посетителям почему-то становилось не по себе, и они торопились оставить эту странную пару наедине.
Вскоре пронесся слух, что Петровы купили парню квартиру. Тогда, наверное, он окончательно и ушел от Розы Сергеевны.
Очевидцы рассказывали мне, что муж и жена лично делали там ремонт, и Николай Викторович, натянув на лысину пилотку из газеты, увлеченно красил стены жилища.
Дамы нашего кружка от возмущения даже не находили слов.
— Такие деньги, Людочка! Такие деньги!
— Только не надо говорить, что он их наторговал, продавая газеты в ларьке!
— Говорят, Клара заказала ему встроенную мебель! Даже я себе такого позволить не могу!
Мне в ту пору приходилось особенно тяжело, поэтому я, в основном, пропускала все их реплики мимо ушей. История чужих затрат как-то не особо интересует, если сам в затруднении, где взять деньги даже на оплату коммунальных услуг.
Но денег у Петровых, наверное, действительно было не меряно, потому что вскоре произошла история, окончательно отвратившая меня от бывшей благодетельницы.
Всё это время мы с ней, не смотря ни на что, все-таки поддерживали хотя бы видимость дружеских отношений. Петрова иногда ко мне заходила, и пока Дима копался в журналах в читальном зале, болтали о всяких пустяках. Прежней сердечности не было и в помине, потому что я ни на секунду не забывала, что этот парень не пропускает из нашей речи ни слова. Какие же тут разговоры по душам?! По этой причине дамский треп крутился в основном вокруг наших детей.
Я жаловалась на Алкиных суровых преподавателей, дороговизну жизни в губернии и на то, как быстро рвутся на дочери колготки.
— Не успеет надеть и уже дыра! И в кого она такая неловкая?
Колготки мадам Петрову интересовали мало — у богатых свои проблемы.
— Инка не хочет возвращаться по окончании ординатуры домой! В нашей больнице эндокринолог нужен! Мой Петров ведь и квоту пробил ей в свое время на целевое обучение, и из больницы подъемные выжал, и квартиру как молодому специалисту! Уперлась, как коза — и ни в какую!
И тут её голос изменился, зазвучав нежными интонациями:
— Зато Катюшей не нахвалится учительница по классическому вокалу! Говорит, что у неё редкостной чистоты лирико-драматическое сопрано! Если дело и дальше так пойдет, то девочку ждет прекрасное будущее! Может, станет второй Галиной Вишневской! Занимается день и ночь, забыла уже когда и на улице-то была! Звездочка моя!
Во время моего дежурства в составе НД (народных дружинников) по городу, я видела Катюшу с сигаретой в зубах и в компании хихикающих и стреляющих глазками по сторонам подружек. Дело происходило поздно вечером возле танцплощадки, где ей находиться пока было рано. Но говорить я об этом не стала — если считает мать, что её дочь горит учебой, то не надо переубеждать. Всё равно не поверит, да ещё врага наживешь!
— Мне говорили, что если она победит на весеннем конкурсе песни «Серебряный голос Емска», то осенью поедет на конкурс в Люксембург — «Юные голоса Европы!» В этом году наш район получил право выставить своего конкурсанта от губернии. Представляешь, какой случай для моей ягодки — показать себя всей Европе!
Я согласно кивнула головой, подумав, что чем черт не шутит — может, туда попадут ещё более безголосые дети, чем наша Катька. Как это точно звучит по латыни, я уже забыла, а вот перевод хорошо запомнила ещё со студенческой скамьи: «Среди слепых одноглазый — царь!»
Но прежде чем состоялся вышеупомянутый конкурс, семья Петровых пережила значительные денежные потери из-за участия в финансовой пирамиде.
А ведь это было после сокрушительного краха «МММ» и подобных компаний. Все средства информации не жалели времени, разжевывая доверчивым гражданам, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. О том, как работает пирамида, знает в нашей стране, наверное, каждый школьник, так нет! Практически каждый год все новые и новые россияне наступают в эту кучу, словно коллективно лишившись разума.
Так вот, мошенники, которые развели Петровых на деньги, действовали по старой, излюбленной схеме, разве с новым антуражем. Организация называлась солидно — «Закрытый элитарный клуб успешных бизнесменов Нечерноземья». Это вам не «МММ», которые не гнушались рубликами нищих пенсионерок — все было поставлено на широкую ногу! Предполагалось, что каждый член, вступивший в этот дико престижный клуб богатеев должен внести уставной капитал — нехилую даже для состоятельных людей сумму в 10 тысяч долларов. Счастливчикам показывали шикарные проспекты с яхтами и особняками на Ривьере, постоянных членов клуба в смокингах и в сопровождении звезд Голливуда, и обещали, что скоро они смогут похвастаться тем же. Получив деньги, выдавали шикарный, с золотым обрезом членский билет, угощали шампанским и бутербродами с икрой и выпроваживали восвояси! А вот когда одурманенный этим антуражем вкладчик разбегался за обещанными дивидендами, ему высокомерно поясняли, что деньги в деле, но если тот, плебей грошовый, хочет получить свои доллары назад, то это возможно только при условии, что приведет в клуб ещё пять таких же богатых простофиль, как он сам!
Петровых, в свое время, привел в этот элитарный «лохотрон» один из попавшихся ранее на ту же удочку высокопоставленных чиновников Емска! И сам же потом все рассказал своей любовнице, хвастаясь, какой он умный и находчивый, ну, а та, в свою очередь, разболтала всему городу.
Кто позлорадствовал, а кто и пожалел попавших в беду людей, но в основном, конечно, все решили, что те бесятся с жиру и поделом им досталось.
И пока весь Емск гудел и пересказывал друг другу эту историю, ни о чем не подозревающая и полная энтузиазма госпожа Петрова энергично вышла на поиск пятерых идиотов, согласных бросить на ветер 50 тысяч долларов, чтобы она смогла выручить свои 10.
Не знаю точно, куда она поначалу направила свои стопы, хотя о кое-каких её попытках в последствие услышала от потрясенных такой непорядочностью дам.
Но зачем мне другие претенденты на членство в клубе, когда она попыталась туда завербовать даже меня! Меня, которая в то время едва ли не голодной бродила по Емску!
Впрочем, расскажу об этом поподробнее.
Клара Федоровна подошла в тот момент, когда я подключала к сигнализации свою библиотеку перед уходом домой.
— Людмила,— с напористым апломбом заявила она,— у меня к тебе серьезный разговор!
Я удивилась, но не очень. Мало ли — может, Петровы собрались куда уехать, а меня хотят попросить кота кормить. Хорошо бы — тогда и тосковавшему по мясу Мурзику что-нибудь да перепало!
Мы пошли по направлению к моему дому, кутаясь в воротники от колючих порывов февральского ветра. У меня болело горло, и разговаривать на холоде не хотелось, но Кларе Федоровне, похоже, мороз был нипочем.
— Вы часто жаловались мне, Людочка, на свое тяжелое положение! И я вас понимаю — растить одной дочь непросто! Знаете, я много думала о вас с Аллочкой — как вам помочь?
Я даже раскашлялась от изумления. Больше пяти лет она обо мне практически не вспоминала и вдруг такая забота? С чего бы это?
— И пришла к выводу,— уверенно и с заметным нажимом вещала госпожа Петрова,— что вам нужно в корне изменить жизнь! Вы сильная и энергичная женщина! Таким людям грешно чахнуть в библиотеке — нужно выходить в люди, заняться бизнесом!
Её Димочке сменщик, что ли, в ларек нужен? Ладно, я не против такой подработки — до десяти утра свободна, да и понедельник у меня выходной — посижу, подменю!
Но дело оказалось не в этом.
— Есть такой закрытый элитарный клуб для успешных бизнесменов,— таинственным голосом пояснила она,— это очень и очень разборчивое сообщество. Кого попало, туда не пустят! Но за вас я поручусь, как за исключительно порядочного человека!
Не скажу, что я сразу же поняла, о чем речь. И, растерянно хлопая ресницами, изо всех сил пыталась сообразить, зачем я этим «успешным бизнесменам» понадобилась — полы, что ли мыть в их клубе некому?
— Спасибо, конечно,— прохрипела я,— но что я буду в том клубе делать?
— Деньги! — с чувством пояснила мне собеседница.— На каждый вложенный рубль вы получите триста! Правда, первоначальный взнос достаточно высок — 10 тысяч долларов, но потом, дорогая, все окупится сторицей!
И тут до меня дошло, чего она хочет! Первой мыслью была обида — наверное, Клара Федоровна меня считает полной дурочкой, раз думает, что я клюну на такой развод, когда весь город жужжит об их финансовом банкротстве. Потом сообразила — Петрова-то уверена, что её авантюры мне неизвестны и, на свой манер, пытается обвести вокруг пальца.
У меня вырвался нервный смешок:
— Все это прекрасно, дорогая Клара Федоровна! Одно непонятно — откуда я возьму 10 тысяч долларов, когда для меня и 10 рублей деньги!
Она напористо и панибратски ухватила меня под локоть и зашепелявила прямо в ухо:
— Я уже обо всем подумала. У вас есть квартира и если её продать...
— Что? — нервно вырвала я руку из цепких лапок.— Как это продать? Кому?
— Есть некий Самвел, он давно хочет получить жилье в нашем Емске! У него бизнес — тапочками торгует на базаре! Я уже с ним разговаривала…
Да ты погляди, эта наглая баба нас с Алкой и жилья уже заочно лишила!
— Нет! – резко ответила я.— Никогда!
Клара Федоровна явно не ожидала такого резкого отпора:
— Людмила Павловна,— даже топнула она ногой,— что вы такое говорите? Почему — нет?! Я ради вас так старалась, общалась с нужными людьми, договаривалась, а вы? Нехорошо! Я думала, вы серьезная и умная женщина!
— Лучше быть глупой и легкомысленной, но в квартире, чем умной и серьезной, но без квартиры!
— Я же вам говорю, что все вернется месяца через три, умножившись стократ! А пока вы можете пожить у Розы Сергеевны — Димочка не возражает!
Да, настоящие благодетели — в доме с бушующим полтергейстом разрешат пожить! Да я туда и за пресловутые 10 тысяч долларов не заселюсь!
— Зато я возражаю!
— Как вы можете? Ведь я столько для вас сделала! Помогала, сколько могла, да и, если на то пошло, эта квартира без моей помощи уже давно бы ушла к вашему бывшему мужу! Могли бы из простого уважения прислушаться к моим рекомендациям!
В этот момент я её возненавидела. Мы стояли возле входа в подъезд, на нас мел снег, но мне и в голову не пришло пригласить бывшую подругу в дом. Мало того, страшно хотелось схватить Петрову за лисью шапку и окунуть лицом в снег. А вот она, похоже, не собиралась отступать.
— Что же, и чашечку чая не предложите? — оскорблено спросила Клара Федоровна.
Синильной кислоты — сколько угодно, но у меня её не было, а то непременно пригласила бы даму в дом! А на нет, и суда нет!
Неизвестно, чтобы произошло дальше, может я, в конце концов, и перешла бы на личности и опустилась до рукоприкладства, но мне помешал Геннадий Борисович Лысенко.
Геннадий Борисович — Герой Советского союза и заслуженный ветеран Второй мировой.
Раньше я думала, что его на фронте в голову ранило, поэтому он и пьет как лошадь да куролесит с молодым пылом и недюжинной фантазией. Но как-то моя знакомая из пенсионного фонда добралась до его наградного листа. И там подробнейшим образом была описана дичайшая история о том, как в сорок первом году младший сержант Лысенко, вооруженный лишь топором, разогнал до зубов вооруженную роту фрицев, отрубив при этом голову возглавлявшему немецкий отряд офицеру вермахта.
