— А где же они поженились?
— В Тосно, у его родителей! Нам прислали телеграмму в последний момент! Ещё чуть, и Инка бы вышла замуж без родительского благословения!
Не думаю, что Инна в нем слишком нуждалась. Иначе нашла бы время раньше сообщить о предполагаемом замужестве отцу и матери.
Конечно, Клара Федоровна прекрасно поняла, что её не рады видеть, но мудро решила не обращать на это особого внимания. Наверное, думала, что время пройдет, страсти утихнут, и мы с ней вновь, как ни в чем ни бывало будем попивать чаек с сухариками и малиновым вареньем.
Но в начале апреля она ворвалась в мою библиотеку, подобно урагану, даже забыв от волнения где-то своего Димулю!
— Катюше срочно нужен Эдуард Лимонов! У тебя в фонде есть?
Я так и села.
— Кате — Эдуард Лимонов? Вообще-то есть… в закрытом доступе! У нас все-таки дети бывают, а там в каждой строчке ненормативная лексика! Вы уверены, что ваша дочь должна читать подобную литературу?
Кларе Федоровне, конечно, было далеко до Лимонова, но ругнулась она в том же духе.
— В районо для характеристики запросили список оценок за второе полугодие, а учительница по литературе требует сочинение «Нью-Йорк глазами русских эмигрантов (по одному из произведений Эдуарда Лимонова)».
Наверное, я впала в ступор, вспоминая пожилую учительницу литературы — сухопарую горгону Изольду Моисеевну Кац. У неё, что? Совсем крышу снесло? Да вроде бы нет — я лично выбирала с ней картошку на рынке, не ранее позавчерашнего дня, и ничего необычного не заметила. Изольда Моисеевна ещё весьма нелюбезно допрашивала меня по поводу наличия в библиотеке «Евгения Онегина». Узнав, что имеется всего пять экземпляров, пришла в негодование, и мне пришлось долго и нудно объяснять, чем отличается школьная библиотека от массовой.
Может, она в одночасье спятила? Эта мысль меня настолько заинтриговала, что я, выпроводив Клару с вожделенной книгой, набрала номер телефона школы.
Мне повезло, Изольда Моисеевна оказалась в учительской.
— Я звоню вам вот по какому вопросу,— и я ввела её в курс дела,— думаю, в школьной библиотеке таких книг нет! Значит, другие дети тоже придут ко мне?
На том конце провода повисла многозначительная пауза, которая могла означать все, что угодно — от обморока до потери дара речи.
— Изольда Моисеевна, — испуганно позвала я,— с вами все в порядке?
Раздалось возмущенное сопение и тут учительницу буквально прорвало!
— Со мной-то всё в порядке, а вот господ Петровых, очевидно, ждут не дождутся в дурдоме! — раздраженно высказалась она.— Совсем ополоумели с этим парнем!
— Каким парнем? — удивилась я.
— Дмитрием Долмацким! По крайней мере, так он представился!
— А он-то какое отношение имеет к школьным сочинениям и Лимонову?
Оказалось, самое что ни на есть прямое.
По словам Изольды Моисеевны Катя терпеть не могла литературу. Просто на дух не переносила, поэтому всячески избегала посещения уроков. Придумывала кучу отговорок, срочно заболевала, исчезала на какие-то репетиции. Да ещё последние полгода «заневестилась», и с большим удовольствием бегала на свидания, чем сидела за партой. И оказалось, что за всю третью четверть она заработала три жалких тройки за устные ответы, и не одного сданного сочинения. Клара Федоровна, прекрасно знавшая, что её деточка, мягко говоря, не успевает, намеревалась решить эту проблему, как обычно:
— Нельзя ли, любезная Изольда Моисеевна, не ставить этих троек в выписку оценок? Я в долгу не останусь!
Но старая еврейка и не таких наглюк в своей жизни видала. Она одним щелчком поставила зарвавшуюся мадам «зубниху» на место.
— С удовольствием, уважаемая, но тогда вам придется объясняться, почему у девочки нет по моему предмету ни одной оценки!
— А нельзя ли…
— Нет, нельзя,— резко прекратила торг учительница,— хотите хороших оценок, пусть сначала напишет хоть одно сочинение!
— Может, подскажите, на какую тему?
— Инна должна сама это знать! А у меня помимо одиннадцатого ещё пять параллелей, я не помню точного названия всех тем сочинений наизусть!
— Но…— заюлила Клара Федоровна,— она все время на репетициях, готовится к международному конкурсу!
— Нельзя сидеть сразу на двух стульях! — холодно напомнила суровая Изольда.
— Ладно,— сдалась Петрова,— мы что-нибудь придумаем!
И действительно придумала!
Самой ей, конечно, под грозные очи старого дракона от педагогики попадаться не хотелось, поэтому она прислала вместо себя Димочку.
Дима, ни мало не смущаясь, дождался, когда Изольда Моисеевна выйдет на перемену, и подкатил к ней с требованием дать ему темы. Кац сначала опешила от такой наглости — какой-то парень с улицы приходит, что-то с неё требует, но потом все-таки не захотела накалять обстановку и предложила наиболее легкий вариант решения проблемы.
— Пусть напишет сочинение на свободную тему «Мир глазами современных писателей»!
— Каких писателей? — презрительно изогнул губы молодой человек в поскрипывавшей кожей модной кожаной куртке.
— Список, рекомендуемой литературы для чтения в 11 классе, я лично давала Инне! — раздраженно заявила учительница.
— Возможно, она его потеряла! — невозмутимо пояснил Димочка.
Он настолько выводил из себя Изольду Моисеевну, что та мгновенно перебрала свои бумажки и нашла нужный список в том виде, в котором он хранится у учителей, то есть со всеми печатями и росписями завучей и директора под «утверждаю» и «согласовано».
— Вот, садитесь и переписывайте! Не знаю, как Инна одолеет весь этот материал за пару дней, но, как говорится, в жизни всегда есть место подвигу!
Я внимательно слушала потрясенный голос пожилой учительницы, живо представляя в лицах описываемые события.
— И неужели в том списке был Лимонов?
— Представьте себе, был! Не знаю, о чем они там в министерстве образования думают, но этот господин входит в список литературы, рекомендуемой для чтения в старших классах! — горько вздохнула Изольда.— Конечно, когда я его диктовала детям, то Лимонова умолчала, но здесь… Мне и в голову не пришло, что этот молодой человек настолько ловко посадит меня в лужу!
— Да уж, ловкости ему не занимать!
— Спасибо за звонок, Людмила, сейчас попробую Клару Федоровну в чувство привести, да дам новую тему для сочинения, пока они меня на весь район не ославили!
Я опустила трубку на рычаги в легком недоумении — собирая все эти бесчисленные бумаги Петрова вела себя так, словно её дочь уже победила в районном конкурсе, но мне было прекрасно известно, что у нас есть гораздо более талантливые дети. Неужели и тут что-то надеялась подтасовать, но как?
КОНКУРС
Недаром Клара Федоровна так гордилась своей младшей дочерью — к семнадцати годам она вытянулась в настоящую красавицу. Белокурая девица унаследовала от матери и большущие серые глаза, и пухлые выразительные формы, но при этом переросла её почти вдвое.
Смешливая Катя имела много друзей, отличаясь общительностью и добродушием. И, скорее всего, амбиции родительницы уже давно встали ей поперек горла, но она любила мать и не хотела её огорчать.
Накануне конкурса «Серебряный голос Емска» Клара Федоровна обежала всех знакомых, пригласив всех нас поддержать её дочь аплодисментами. Благо, мероприятие было назначено на воскресение. И хотя для меня это рабочий день — Фрида Марковна разрешила по такому случаю закрыть библиотеку.
— Будет много детей,— заявила она,— присмотрите за порядком в зале! Мало ли! Вдруг они нам всю обивку кресел изгадят?
И как реально проследить за тем, чтобы дети не портили обивку кресел? Носиться, как метеор между рядами, изо всех сил мешая зрителям?
И я, наплевав на распоряжения начальства, уютно устроилась на лучшем месте наверху, откуда мне было всё хорошо видно, и приготовилась слушать.
Теперь немного о моих музыкальных пристрастиях — их нет! В принципе, я могу слушать любую музыку — от классической до тяжелого рока, но при одном условии — она должна быть тихой и не слишком долгой. Любой же песенный конкурс изначально основан на том, что исполнители поют громко, усиливая голос ещё и микрофоном, да и количество певцов обычно во многом превышает способность зрителей их адекватно воспринимать.
В Емском районе двадцать пять населенных пунктов и каждый выставил на конкурс своего представителя возрастом от 6 до 18 лет. И не надо думать, что все деревни и села нашего уезда просто забиты гениями от вокала — вовсе нет!
Дело обычно обстоит следующим образом. В местной школе раздается звонок из районо, и начальственный голос секретарши диктует телефонограмму — так, мол, и так, но такого-то числа сего месяца состоится конкурс «Серебряный голос Емска». Приказываем принять участие школьникам от 6 до 18 лет. И баста! Если даже в этой школе никто не мычит и не блеет, и не один, а целое кочевье медведей плясало на ушах учеников, это никого не касается — в нужный час и в нужное время, какой-нибудь несчастный безголосый ребенок, на которого выпал злой жребий, вылезет на сцену. Бедолага жалобно завоет, подобранную учителем музыки песню, втайне надеясь, что его прямо тут же пинками прогонят со сцены, но терпеливое жюри, стиснув сведенные судорогой челюсти, всё прослушает до конца.
Вот уж кто, действительно, настоящие мученики! В жюри обычно сидят люди, которые, в отличие от всех остальных, все-таки разбираются в вокале, и можно только представить, какую муку они испытывают, слушая безголосых и безжалостно фальшивящих участников.
Клара Федоровна, дочь которой из года в год участвовала в этой эпопее, знала всю подноготную конкурса лучше, чем содержание собственной сумочки, и понимала, что не так-то просто убедить озверевших преподавателей местной музыкальной школы, что её дочь талантливее всех.
Петрова подсуетилась — с тем поговорила, с другим, кое-кого подмазала, на кого-то надавила, и Катя выступала где-то шестой по счету, а вот её основная соперница — голосистая деваха из Кущей (большое село при мебельной фабрике) Ольга Звягинцева была где-то двадцать второй. Понятно, что когда до неё должна была дойти очередь, утомленные люди уже не должны были отличить её голос от скрипа двери.
И вот началась эта музыкальная пытка.
Правда, Катька неплохо исполнила романс «Под лаской плюшевого пледа». Хотя, уж на что я далекий от музыки человек, даже мне показалось, что она избегает самых высоких нот.
— Странно,— сказала какая-то дама, сидевшая впереди меня,— Петрова заявлена как сопрано, но тут, и то с большой натяжкой, меццо-сопрано!
Были и ещё несколько детей, которые исполнили свои номера, по крайней мере, не хуже Кати, но зал буквально порвала кущенская вокалистка с романсом «Соловей мой, соловей!». Мощный и красивый голос Ольги стряхнул с нас усталость и заставил слушать даже тех, кто вообще уже ничего не соображал, мучаясь головной болью.
М-да, мадам Петрова явно поторопилась с заграничным паспортом. Не надо было хорошо разбираться в музыке, чтобы понять, что именно Звягинцева поедет в Люксембург.
Отзвучали вопли последних конкурсантов, и жюри удалилось на совещание.
Все участники, даже самые неудачливые, никуда не расходились. Всем было интересно, так кто же все-таки победил, хотя и так было понятно. Краснощекая Ольга оживленно блистая глазами разговаривала, судя по внешнему сходству, со своей матерью — крупной статной дамой лет тридцати пяти. Катька же нервно покусывала пальцы в окружении множества своих подружек. Я поискала глазами Клару Федоровну — она-то где? Должна вроде бы успокаивать дочь, а сама куда-то исчезла! Может, поправляет в туалете макияж? Потратив столько усилий, получить пшик — я бы, наверное, то же разревелась!
Заседание жюри неоправданно затягивалось, а недовольный шум проголодавшихся и усталых участников возрастал. Никто не мог понять, чего они там так долго выясняют, когда итак всё понятно? Вот когда действительно могла пострадать обивка кресел, потому что не знающие куда себя деть дети вполне могли выместить на ней свое недоумение.
И вот, наконец, члены жюри вышли из-за кулис и воззвали к залу, требуя тишины:
— По решению жюри конкурса «Серебряный голос Емска» лауреатом, занявшем первое место, стала… — обычная многозначительная пауза почему-то смешалась со смущенным кашлем,— объявляется… ученица 11 класса 2 средней школы города Емска Петрова Екатерина!
Они почему-то даже не начали с привычных третьих и вторых мест, прежде чем перейти к первому. В зале на мгновение воцарилась странная тишина, сменившаяся возмущенным гулом, который прорезал гневный голос мадам Звягинцевой:
— Люди добрые! — закричала она,— да что же это делается?! Совесть у вас есть?
На побледневшую Катьку тоже было страшно смотреть, потому что от неё, как от прокаженной, отскочили только что сочувственно пожимающие ей руки подружки. И именно в этот момент в зале появилась победно улыбающаяся Клара Федоровна в сопровождении Димы.
Наверное, у бабы временно помутилось в голове, раз она отважилась так себя вести перед лицом озверевшей мамы Ольги. Та работала на мебельном заводе резчицей фанеры, и играючи перекидывала с места на место пачки весом в центнер, что ей была низкорослая толстушка Петрова! Звягинцева молнией подскочила к Кларе и мощным ударом в челюсть отправила её в нокаут, проревев:
— Ах, ты гнида гугнявавая! Да чтоб у тебя и твоей доченьки … на лбу вырос!
Мне говорили, что Клара вроде бы рвалась подать на обидчицу заявление в милицию, но ей умные люди отсоветовали, пояснив, что тогда история с подкупом жюри станет всеобщим достоянием, и её дочери не видать Люксембурга, как своих ушей.
Ко мне Клара Федоровна заявилась через три дня после скандала. Левый глаз был окружен замазанным тональным кремом кровоподтеком, да и нос распух, и все-таки она зачем-то приплелась, хромая на ушибленную при падении ногу. Наверное, чтобы получить поддержку.
— Разве моя Катя пела не лучше?
Она обратилась явно не по адресу — я красноречиво промолчала. Тогда дамочка зашла с другой стороны.
— Но ведь тембр голоса — это дело личного вкуса?
— Наверное! — равнодушно пожала я плечами.
— И голос моей Кати понравился жюри больше, чем этой бабищи Звягинцевой!
— Пела её дочь! — сухо напомнила я.
— Так она орала так же! Как грузчик в порту! Да и вообще — какой смысл был давать этим кущинским бабам первое место, если у них нет денег на билеты!
— Какие билеты?
— До Люксембурга! Ехать нужно за свой счет!
— Ааа,— понятливо протянула я,— но тогда вообще не понимаю, из-за чего сыр-бор? Звягинцевы бы сами отказались от первого места!
Клара Федоровна заюлила:
— Да, но пока все бы выяснилось… время бы ушло! А столько нужно ещё всего сделать!
Всё ясно — госпожа Петрова нагло врет. Но от меня-то ей что нужно?
— Ты бы поговорила с Катей,— робко попросила она меня,— скажи, что тебе больше понравилось её пение, чем Звягинцевой! А то девочка так расстроена — закрылась, ничего не ест, плачет…
— Вы уверены, что у меня получится её успокоить? — мрачно хмыкнула я,— ведь она не глупая девочка и всё поняла!
Но Клару Федоровну не так-то просто было выбить из седла.
- Катя ещё совсем ребенок, - нервно возразила она,- и не понимает, что нельзя поджарить яичницу, не разбив яиц! У неё сопрано…
- Меццо-сопрано! – гордая своей осведомленностью поправила её я.
— В Тосно, у его родителей! Нам прислали телеграмму в последний момент! Ещё чуть, и Инка бы вышла замуж без родительского благословения!
Не думаю, что Инна в нем слишком нуждалась. Иначе нашла бы время раньше сообщить о предполагаемом замужестве отцу и матери.
Конечно, Клара Федоровна прекрасно поняла, что её не рады видеть, но мудро решила не обращать на это особого внимания. Наверное, думала, что время пройдет, страсти утихнут, и мы с ней вновь, как ни в чем ни бывало будем попивать чаек с сухариками и малиновым вареньем.
Но в начале апреля она ворвалась в мою библиотеку, подобно урагану, даже забыв от волнения где-то своего Димулю!
— Катюше срочно нужен Эдуард Лимонов! У тебя в фонде есть?
Я так и села.
— Кате — Эдуард Лимонов? Вообще-то есть… в закрытом доступе! У нас все-таки дети бывают, а там в каждой строчке ненормативная лексика! Вы уверены, что ваша дочь должна читать подобную литературу?
Кларе Федоровне, конечно, было далеко до Лимонова, но ругнулась она в том же духе.
— В районо для характеристики запросили список оценок за второе полугодие, а учительница по литературе требует сочинение «Нью-Йорк глазами русских эмигрантов (по одному из произведений Эдуарда Лимонова)».
Наверное, я впала в ступор, вспоминая пожилую учительницу литературы — сухопарую горгону Изольду Моисеевну Кац. У неё, что? Совсем крышу снесло? Да вроде бы нет — я лично выбирала с ней картошку на рынке, не ранее позавчерашнего дня, и ничего необычного не заметила. Изольда Моисеевна ещё весьма нелюбезно допрашивала меня по поводу наличия в библиотеке «Евгения Онегина». Узнав, что имеется всего пять экземпляров, пришла в негодование, и мне пришлось долго и нудно объяснять, чем отличается школьная библиотека от массовой.
Может, она в одночасье спятила? Эта мысль меня настолько заинтриговала, что я, выпроводив Клару с вожделенной книгой, набрала номер телефона школы.
Мне повезло, Изольда Моисеевна оказалась в учительской.
— Я звоню вам вот по какому вопросу,— и я ввела её в курс дела,— думаю, в школьной библиотеке таких книг нет! Значит, другие дети тоже придут ко мне?
На том конце провода повисла многозначительная пауза, которая могла означать все, что угодно — от обморока до потери дара речи.
— Изольда Моисеевна, — испуганно позвала я,— с вами все в порядке?
Раздалось возмущенное сопение и тут учительницу буквально прорвало!
— Со мной-то всё в порядке, а вот господ Петровых, очевидно, ждут не дождутся в дурдоме! — раздраженно высказалась она.— Совсем ополоумели с этим парнем!
— Каким парнем? — удивилась я.
— Дмитрием Долмацким! По крайней мере, так он представился!
— А он-то какое отношение имеет к школьным сочинениям и Лимонову?
Оказалось, самое что ни на есть прямое.
По словам Изольды Моисеевны Катя терпеть не могла литературу. Просто на дух не переносила, поэтому всячески избегала посещения уроков. Придумывала кучу отговорок, срочно заболевала, исчезала на какие-то репетиции. Да ещё последние полгода «заневестилась», и с большим удовольствием бегала на свидания, чем сидела за партой. И оказалось, что за всю третью четверть она заработала три жалких тройки за устные ответы, и не одного сданного сочинения. Клара Федоровна, прекрасно знавшая, что её деточка, мягко говоря, не успевает, намеревалась решить эту проблему, как обычно:
— Нельзя ли, любезная Изольда Моисеевна, не ставить этих троек в выписку оценок? Я в долгу не останусь!
Но старая еврейка и не таких наглюк в своей жизни видала. Она одним щелчком поставила зарвавшуюся мадам «зубниху» на место.
— С удовольствием, уважаемая, но тогда вам придется объясняться, почему у девочки нет по моему предмету ни одной оценки!
— А нельзя ли…
— Нет, нельзя,— резко прекратила торг учительница,— хотите хороших оценок, пусть сначала напишет хоть одно сочинение!
— Может, подскажите, на какую тему?
— Инна должна сама это знать! А у меня помимо одиннадцатого ещё пять параллелей, я не помню точного названия всех тем сочинений наизусть!
— Но…— заюлила Клара Федоровна,— она все время на репетициях, готовится к международному конкурсу!
— Нельзя сидеть сразу на двух стульях! — холодно напомнила суровая Изольда.
— Ладно,— сдалась Петрова,— мы что-нибудь придумаем!
И действительно придумала!
Самой ей, конечно, под грозные очи старого дракона от педагогики попадаться не хотелось, поэтому она прислала вместо себя Димочку.
Дима, ни мало не смущаясь, дождался, когда Изольда Моисеевна выйдет на перемену, и подкатил к ней с требованием дать ему темы. Кац сначала опешила от такой наглости — какой-то парень с улицы приходит, что-то с неё требует, но потом все-таки не захотела накалять обстановку и предложила наиболее легкий вариант решения проблемы.
— Пусть напишет сочинение на свободную тему «Мир глазами современных писателей»!
— Каких писателей? — презрительно изогнул губы молодой человек в поскрипывавшей кожей модной кожаной куртке.
— Список, рекомендуемой литературы для чтения в 11 классе, я лично давала Инне! — раздраженно заявила учительница.
— Возможно, она его потеряла! — невозмутимо пояснил Димочка.
Он настолько выводил из себя Изольду Моисеевну, что та мгновенно перебрала свои бумажки и нашла нужный список в том виде, в котором он хранится у учителей, то есть со всеми печатями и росписями завучей и директора под «утверждаю» и «согласовано».
— Вот, садитесь и переписывайте! Не знаю, как Инна одолеет весь этот материал за пару дней, но, как говорится, в жизни всегда есть место подвигу!
Я внимательно слушала потрясенный голос пожилой учительницы, живо представляя в лицах описываемые события.
— И неужели в том списке был Лимонов?
— Представьте себе, был! Не знаю, о чем они там в министерстве образования думают, но этот господин входит в список литературы, рекомендуемой для чтения в старших классах! — горько вздохнула Изольда.— Конечно, когда я его диктовала детям, то Лимонова умолчала, но здесь… Мне и в голову не пришло, что этот молодой человек настолько ловко посадит меня в лужу!
— Да уж, ловкости ему не занимать!
— Спасибо за звонок, Людмила, сейчас попробую Клару Федоровну в чувство привести, да дам новую тему для сочинения, пока они меня на весь район не ославили!
Я опустила трубку на рычаги в легком недоумении — собирая все эти бесчисленные бумаги Петрова вела себя так, словно её дочь уже победила в районном конкурсе, но мне было прекрасно известно, что у нас есть гораздо более талантливые дети. Неужели и тут что-то надеялась подтасовать, но как?
КОНКУРС
Недаром Клара Федоровна так гордилась своей младшей дочерью — к семнадцати годам она вытянулась в настоящую красавицу. Белокурая девица унаследовала от матери и большущие серые глаза, и пухлые выразительные формы, но при этом переросла её почти вдвое.
Смешливая Катя имела много друзей, отличаясь общительностью и добродушием. И, скорее всего, амбиции родительницы уже давно встали ей поперек горла, но она любила мать и не хотела её огорчать.
Накануне конкурса «Серебряный голос Емска» Клара Федоровна обежала всех знакомых, пригласив всех нас поддержать её дочь аплодисментами. Благо, мероприятие было назначено на воскресение. И хотя для меня это рабочий день — Фрида Марковна разрешила по такому случаю закрыть библиотеку.
— Будет много детей,— заявила она,— присмотрите за порядком в зале! Мало ли! Вдруг они нам всю обивку кресел изгадят?
И как реально проследить за тем, чтобы дети не портили обивку кресел? Носиться, как метеор между рядами, изо всех сил мешая зрителям?
И я, наплевав на распоряжения начальства, уютно устроилась на лучшем месте наверху, откуда мне было всё хорошо видно, и приготовилась слушать.
Теперь немного о моих музыкальных пристрастиях — их нет! В принципе, я могу слушать любую музыку — от классической до тяжелого рока, но при одном условии — она должна быть тихой и не слишком долгой. Любой же песенный конкурс изначально основан на том, что исполнители поют громко, усиливая голос ещё и микрофоном, да и количество певцов обычно во многом превышает способность зрителей их адекватно воспринимать.
В Емском районе двадцать пять населенных пунктов и каждый выставил на конкурс своего представителя возрастом от 6 до 18 лет. И не надо думать, что все деревни и села нашего уезда просто забиты гениями от вокала — вовсе нет!
Дело обычно обстоит следующим образом. В местной школе раздается звонок из районо, и начальственный голос секретарши диктует телефонограмму — так, мол, и так, но такого-то числа сего месяца состоится конкурс «Серебряный голос Емска». Приказываем принять участие школьникам от 6 до 18 лет. И баста! Если даже в этой школе никто не мычит и не блеет, и не один, а целое кочевье медведей плясало на ушах учеников, это никого не касается — в нужный час и в нужное время, какой-нибудь несчастный безголосый ребенок, на которого выпал злой жребий, вылезет на сцену. Бедолага жалобно завоет, подобранную учителем музыки песню, втайне надеясь, что его прямо тут же пинками прогонят со сцены, но терпеливое жюри, стиснув сведенные судорогой челюсти, всё прослушает до конца.
Вот уж кто, действительно, настоящие мученики! В жюри обычно сидят люди, которые, в отличие от всех остальных, все-таки разбираются в вокале, и можно только представить, какую муку они испытывают, слушая безголосых и безжалостно фальшивящих участников.
Клара Федоровна, дочь которой из года в год участвовала в этой эпопее, знала всю подноготную конкурса лучше, чем содержание собственной сумочки, и понимала, что не так-то просто убедить озверевших преподавателей местной музыкальной школы, что её дочь талантливее всех.
Петрова подсуетилась — с тем поговорила, с другим, кое-кого подмазала, на кого-то надавила, и Катя выступала где-то шестой по счету, а вот её основная соперница — голосистая деваха из Кущей (большое село при мебельной фабрике) Ольга Звягинцева была где-то двадцать второй. Понятно, что когда до неё должна была дойти очередь, утомленные люди уже не должны были отличить её голос от скрипа двери.
И вот началась эта музыкальная пытка.
Правда, Катька неплохо исполнила романс «Под лаской плюшевого пледа». Хотя, уж на что я далекий от музыки человек, даже мне показалось, что она избегает самых высоких нот.
— Странно,— сказала какая-то дама, сидевшая впереди меня,— Петрова заявлена как сопрано, но тут, и то с большой натяжкой, меццо-сопрано!
Были и ещё несколько детей, которые исполнили свои номера, по крайней мере, не хуже Кати, но зал буквально порвала кущенская вокалистка с романсом «Соловей мой, соловей!». Мощный и красивый голос Ольги стряхнул с нас усталость и заставил слушать даже тех, кто вообще уже ничего не соображал, мучаясь головной болью.
М-да, мадам Петрова явно поторопилась с заграничным паспортом. Не надо было хорошо разбираться в музыке, чтобы понять, что именно Звягинцева поедет в Люксембург.
Отзвучали вопли последних конкурсантов, и жюри удалилось на совещание.
Все участники, даже самые неудачливые, никуда не расходились. Всем было интересно, так кто же все-таки победил, хотя и так было понятно. Краснощекая Ольга оживленно блистая глазами разговаривала, судя по внешнему сходству, со своей матерью — крупной статной дамой лет тридцати пяти. Катька же нервно покусывала пальцы в окружении множества своих подружек. Я поискала глазами Клару Федоровну — она-то где? Должна вроде бы успокаивать дочь, а сама куда-то исчезла! Может, поправляет в туалете макияж? Потратив столько усилий, получить пшик — я бы, наверное, то же разревелась!
Заседание жюри неоправданно затягивалось, а недовольный шум проголодавшихся и усталых участников возрастал. Никто не мог понять, чего они там так долго выясняют, когда итак всё понятно? Вот когда действительно могла пострадать обивка кресел, потому что не знающие куда себя деть дети вполне могли выместить на ней свое недоумение.
И вот, наконец, члены жюри вышли из-за кулис и воззвали к залу, требуя тишины:
— По решению жюри конкурса «Серебряный голос Емска» лауреатом, занявшем первое место, стала… — обычная многозначительная пауза почему-то смешалась со смущенным кашлем,— объявляется… ученица 11 класса 2 средней школы города Емска Петрова Екатерина!
Они почему-то даже не начали с привычных третьих и вторых мест, прежде чем перейти к первому. В зале на мгновение воцарилась странная тишина, сменившаяся возмущенным гулом, который прорезал гневный голос мадам Звягинцевой:
— Люди добрые! — закричала она,— да что же это делается?! Совесть у вас есть?
На побледневшую Катьку тоже было страшно смотреть, потому что от неё, как от прокаженной, отскочили только что сочувственно пожимающие ей руки подружки. И именно в этот момент в зале появилась победно улыбающаяся Клара Федоровна в сопровождении Димы.
Наверное, у бабы временно помутилось в голове, раз она отважилась так себя вести перед лицом озверевшей мамы Ольги. Та работала на мебельном заводе резчицей фанеры, и играючи перекидывала с места на место пачки весом в центнер, что ей была низкорослая толстушка Петрова! Звягинцева молнией подскочила к Кларе и мощным ударом в челюсть отправила её в нокаут, проревев:
— Ах, ты гнида гугнявавая! Да чтоб у тебя и твоей доченьки … на лбу вырос!
Мне говорили, что Клара вроде бы рвалась подать на обидчицу заявление в милицию, но ей умные люди отсоветовали, пояснив, что тогда история с подкупом жюри станет всеобщим достоянием, и её дочери не видать Люксембурга, как своих ушей.
Ко мне Клара Федоровна заявилась через три дня после скандала. Левый глаз был окружен замазанным тональным кремом кровоподтеком, да и нос распух, и все-таки она зачем-то приплелась, хромая на ушибленную при падении ногу. Наверное, чтобы получить поддержку.
— Разве моя Катя пела не лучше?
Она обратилась явно не по адресу — я красноречиво промолчала. Тогда дамочка зашла с другой стороны.
— Но ведь тембр голоса — это дело личного вкуса?
— Наверное! — равнодушно пожала я плечами.
— И голос моей Кати понравился жюри больше, чем этой бабищи Звягинцевой!
— Пела её дочь! — сухо напомнила я.
— Так она орала так же! Как грузчик в порту! Да и вообще — какой смысл был давать этим кущинским бабам первое место, если у них нет денег на билеты!
— Какие билеты?
— До Люксембурга! Ехать нужно за свой счет!
— Ааа,— понятливо протянула я,— но тогда вообще не понимаю, из-за чего сыр-бор? Звягинцевы бы сами отказались от первого места!
Клара Федоровна заюлила:
— Да, но пока все бы выяснилось… время бы ушло! А столько нужно ещё всего сделать!
Всё ясно — госпожа Петрова нагло врет. Но от меня-то ей что нужно?
— Ты бы поговорила с Катей,— робко попросила она меня,— скажи, что тебе больше понравилось её пение, чем Звягинцевой! А то девочка так расстроена — закрылась, ничего не ест, плачет…
— Вы уверены, что у меня получится её успокоить? — мрачно хмыкнула я,— ведь она не глупая девочка и всё поняла!
Но Клару Федоровну не так-то просто было выбить из седла.
- Катя ещё совсем ребенок, - нервно возразила она,- и не понимает, что нельзя поджарить яичницу, не разбив яиц! У неё сопрано…
- Меццо-сопрано! – гордая своей осведомленностью поправила её я.
