— А мы не из-за квартиры! — злобно заверещала преемница.— Нам деньги нужны!
Виктор было цыкнул на неё, но та и не подумала отступать.
— А что? Пусть платит, как положено!
У меня тревожно екнуло сердце. Это ещё что такое?
— За что я должна платить?
Мой бывший, наверное, задумывал разыграть целый спектакль, но благоверная его грубо обломала, поэтому пришлось прямо высказать свои претензии.
— Алка, говорят, собралась замуж за венгра?
— Допустим!
— Тогда платите, иначе я не дам согласия!
У меня голова пошла кругом — я совсем ничего не поняла.
— На что ты не дашь согласия? На свадьбу, что ли? Так Алка совершеннолетняя.
— Нет,— в два голоса ехидно протянули вторые родители дочери,— мы не дадим согласия на её выезд из страны!
Интересно, у кого крыша съехала? У меня или у них?
— Так она уже три недели как в Венгрии, к свадьбе готовится!
Парочка недоуменно переглянулась.
— Мы не дадим согласие на получение Алкой нового гражданства! — неуверенно протянул Виктор, с сомнением поглядывая на свою Галину.
Я хмуро рассмеялась.
— Да кто у вас будет спрашивать это самое согласие? Они подадут документы в Венгрии, и она получит гражданство на основе вступления в брак с гражданином этой страны. Вы-то тут при чем?
Незваные гости занервничали.
— Я знаю точно, что должен дать ей согласие! — завелся Виктор.— Не знаю толком на что, но должен! И пусть она мне заплатит пять тысяч долларов, чтобы его получить!
Я с тоской посмотрела на ведро с половой тряпкой — мне ещё столько нужно было сделать сегодня, и вот, возись тут с парочкой чокнутых клоунов!
— А сена свежего вам с Галиной не надо? — сладко осведомилась я.— Или коня картонного?
— Без денег мы не уйдем! — мрачно просверлила меня взглядом «разлучница».
— Да я и выгонять не собираюсь, за меня это милиция сделает!
— Ох, и сука ты, Людка,— осуждающе почмокал губами бывший муж,— как я только с тобой десять лет прожил?! Ведь себе же хуже сделаешь! Не дадите сегодня пять тысяч, завтра согласие будет стоить десять. Это я так, по-родственному, мало прошу!
Внезапно мне стало смешно.
— Ты, придурок,— неуважительно обратилась я к бывшему главе семьи,— как я могу тебе дать деньги, когда ты не можешь даже внятно объяснить, за что именно мы должны заплатить?
И эти двое вновь переглянулись.
— Ты же смотрела этот фильм! За что там платили мужику? — с претензией обратился Виктор к супруге.
Ох, и надоели же мне эти горе-шантажисты! Пока «мопсиха» морщила лоб, вспоминая, в их переговоры вмешалась я:
— У меня времени мало! Рожайте быстрее!
Но Галина только волком глянула на меня, продолжая, раздумывать, и тогда я зашла с другой стороны:
— Вы о каком фильме говорите? Может, я его видела и помогу вам вымогать деньги?
— «Интердевочка»! — буркнул Виктор.— Там проститутку за рубеж не пускали, пока она отцу денег не заплатит!
Я смеялась до тех пор, пока не почувствовала, что дальше уже истерика начнется!
— Всё,— сказала я «родственникам»,— хватит ваньку валять! Можете спокойно спать вместе со своим согласием в обнимку, никто у вас сей ценный документ не востребует! В РФ сей закон канул в Лету вместе с шестой статьей Конституции СССР!
— И что нам делать? — растерялся горе-отец.— Нам сильно деньги нужны!
— Обратись в международный трибунал в Гааге! А от меня отвянь, мне уборку надо закончить!
— Но нам сказали, что Алка теперь богатая, неужели ей жалко пяти тысяч долларов для отца?
Я вышла в прихожую и красноречиво распахнула дверь:
— Нужны деньги, сосватай свою Галину за иностранца, и не давай развода до тех пор, пока он не заплатит! А от моей дочери отстань! Не даст она тебе даже полушки! Я не позволю!
— Ох, и сволочь ты!
— Уж такая уродилась!
«Родственнички» убрели, возмущенно ворча и жалуясь всем встречным соседям на «Людку — жадную стерву». Оказывается, они потратили кучу денег на билеты до Емска, чтобы сделать свой гешефт, а ещё предстояло ехать обратно, а на это тоже деньги нужны! И вообще, таких алчных и плохих людей, как мы с Алкой свет не ещё видывал!
Я даже не стала дослушивать до конца весь этот бред, и, возмущаясь и посмеиваясь одновременно, вернулась к мытью полов.
КАТЮША
Я вернулась с Алкиной свадьбы в конце сентября — бодрая, отдохнувшая, повидавшая за три недели больше, чем за всю предыдущую жизнь, и с каким-то другим взглядом на жизнь, чем до поездки.
На очередном заседании «Клуба любителей книги» я вывалила на стол целую гору фотографий, и мои гостьи с жадностью гиен, почуявших мясо, ринулись их рассматривать.
— Да,— охотно давала я разъяснения,— это Аллочка и Вит венчаются!
— Так это же вроде бы католический храм?
Я равнодушно пожала плечами.
— А разве это не грех,— с наслаждением запустили в меня когти вредные бабы,— она-то ведь у тебя крещенная в православной вере?
— Зато Вит — католик! Как им было удобно, так и сделали!
— Алка-то на голову выше новобрачного?
— На полголовы, остальное каблуки!
— Платье-то какое красивое! — всеобщий завистливый и печальный вздох.— В таком платье и ты, Людка, за королеву бы сошла!
— Меня и моё устроило!
Моя тактичная сваха сменила мне гардероб целиком, пояснив, что не могла отказать себе в удовольствии купить ещё кучу новых тряпок.
— Ведь это так приятно, Люда, покупать красивые вещи! Я уже столько себе накупила, что не смогу даже по разу надеть! Позвольте мне их вам подарить!
Можно было, конечно, упереться — мол, не купите, я гордая! И тогда бы все гости смотрели не на молодых, а на сумасшедшую тетку, припершуюся на свадьбу собственной дочери в китайском ширпотребе. Меня, правда, уверяли, что костюм родом из Италии, но, как я убедилась впоследствии, это была наглая ложь.
— А это мы со свахой у памятника Матьяша Корвина, был такой венгерский король!
— А это мы купаемся в горячих источниках!
— А это в их поместье дегустируем вино!
— А это…
И так далее. Мне было и что показать, и о чем рассказать и своим приятельницам, и соседям, и просто знакомым. И этих разговоров нам хватило надолго, но через неделю интерес к моей мадьярской родне все-таки спал, и жизнь вернулась в нормальное русло.
А вскоре об Алке, вообще, все забыли, потому что Емск потрясла новая сенсация.
Но обо всем по порядку.
Вернувшись из Венгрии, я, конечно же, первым делом кинулась раздавать долги. Карсаи оплатили мне дорогу, и я поторопилась рассчитаться и с Фридой Марковной, и с Кларой Федоровной. Гольдберг я вернула деньги на работе, а вот к Петровым пошла домой.
Открыл мне калитку как всегда нелюдимый Димочка в «трениках» и майке.
— Здравствуйте,— буркнул он,— вам кого?
Я опешила. А то паренек не знал, к кому я могу прийти!
— Допустим, Клару Федоровну!
— Её нет, она повезла Катюшу в Москву!
— А Николай Викторович?
— Дома! — и он пропустил меня во двор.
Под навесом среди любовно взращенных Кларой Федоровной клумб с яркими астрами сидел наш стоматолог в окружении батареи бутылок с пивом.
— А, Людмила,— вяло поприветствовал он меня,— проходи, угощайся! Я вот… отдыхаю!
Вот уж не знала, что он способен на такого рода отдых — наливаться в одиночку пивом. Димуля ему явно компании не составлял, с раздраженным лицом маяча на заднем плане.
— У тебя дело? Или так просто зашла?
Я пояснила. Петров отмахнулся от денег.
— Клара давала, ей и вернешь! Она провожает Катеньку на этот идиотский конкурс!
И тут его прорвало.
— Вот вбила же себе в голову — певица, певица! Сцена ей мерещится, слава, цветы, а Катюшка хотела парикмахером стать! Всем куклам прически делала, и вот Димку сама все время стрижет!
Я удивилась — никогда не слышала об этом увлечении Катьки, но скорее всего, это правда — вон как хорошо подстрижен Димуля!
— Мол, не престижно парикмахером быть,— продолжал изливать душу пьяненький Петров,— а что хорошего в жизни богемы? Спать укладываться за полночь, есть, когда придется, от грима сильно портится кожа, всё время на нервах, а деньги — да будут ли они ещё деньги-то? А у хорошего парикмахера никогда в кармане пусто не бывает! Никак Клара не забудет, что сама когда-то…
— Николай Петрович,— ворвался в его монолог ледяной голос Димы,— мне кажется, что в доме телефон звонит! Наверное, это Клара Федоровна!
Покачивающийся и бурчащий Петров поплелся в дом, а Дима направился ко мне.
— Людмила Павловна,— решительно схватил он меня за локоть (б-р-р! как неприятно),— вам лучше уйти! Видите, в каком состоянии Николай Петрович? И ему и вам потом будет неловко при встрече!
Ишь, какой заботливый! Но выставил он меня за дверь настолько ловко, что и возразить было нечего. А интересно, чего это не забудет Клара Федоровна?
Клара Федоровна зашла ко мне через три дня. Благо, деньги хранились у меня на работе в старинном, похожем на шкаф сейфе, наряду с инвентарной книгой и печатью библиотеки.
— Там такая интересная программа,— с воодушевлением зачастила она, аккуратно упаковав доллары в кошелек,— сначала детям проведут экскурсию по городу, а потом пройдут отборочные туры и через три дня будет финал. Говорят, его будут транслировать и по российским каналам! Поеду в N-ск, у знакомых кабельное телевидение.
— Удачи вашей Катюше! — с чувством пожелала я.
Надо же, Клара Федоровна так волновалась за дочь, что даже забыла спросить у меня про свадьбу Аллочки. Наверное, единственная во всем городе. Но я не обиделась, прекрасно понимая степень её волнения — европейскому жюри ведь по фигу железобетонные связи Петровых среди доморощенной элиты Емска!
Да, к тому времени, и у меня оказались другие заботы, помимо упоминаний о свадьбе дочери.
— Роза Сергеевна заболела,— сообщила я покровительнице Димочки,— мне соседи передали. Я вчера была у неё – женщина едва ползает по комнате! У неё отнялась правая рука и перекосило лицо. Может, Дима…
Выражение лица мадам Петровой неузнаваемо переменилось — вот только что было напоено слащавой дружелюбностью, и вдруг как будто окаменело в негодовании.
— Что вы такое говорите, Людочка! Разве мальчик может ухаживать за старой, да ещё и неопрятной женщиной? Это может произвести на него очень негативное впечатление!
Я рассердилась. Смотрите-ка, какой нежный!
— Но жил ведь он у неё когда-то! И его не смущала её неопрятность! Да и вообще, не такой он уже и мальчик!
Клара Федоровна даже подпрыгнула от возмущения:
— В конце концов, Дима работает и не может таскать за Розой горшки. Она получает пенсию, вот пусть и нанимает себе сиделку!
Какая сиделка! Розе не хватало пенсии даже на самое необходимое!
Расстались мы с мадам Петровой очень недовольные друг другом.
Делать нечего. Мы посовещались с бабой Клавой и решили, что нам не остается ничего другого, как взять уход за несчастной старухой на себя.
— Ладно, Людмила,— пророкотала баба Клава,— днем я буду к ней заходить, да посильно помогать. А вечером у меня коровы, поэтому придется с ней сидеть тебе! А этот племянник хренов пусть за свой Кларой хвост носит! Раз у них обоих ни стыда, ни совести!
И надо сказать, взвалили мы на себя ношу не из легких! Памперсов для взрослых тогда в аптеках Емска не было, а Роза Сергеевна вскоре перешла в категорию лежачих больных. Бесконечная стирка и просушка пеленок, растапливание печки, варка кашек стали для нас с бабой Клавой изнурительным бременем, и на работе тогда я просто отдыхала.
Поначалу мне было очень страшно оставаться в том домике по вечерам. Но после того как моими стараниями восстановилось снабжение электричеством, стало гораздо легче.
Роза Сергеевна с большим смущением принимала нашу помощь.
— Ой, Людочка,— вначале стеснительно бормотала она,— вы так меня балуете! Да я как-нибудь сама!
А когда уже окончательно слегла, то только виновато улыбалась, да с трогательной беспомощностью заглядывала нам в глаза. Бедняга!
Но это я уже забегаю вперед, а в момент описываемых событий Роза Сергеевна ещё более-менее, но ходила. И я как раз была у неё, когда в дом забежала соседка — заполошная Раиса Максимовна, бывшая учительница младших классов. Не знаю, каким уж она была педагогом, но голос у неё был такой силы и мощности, что я не удивлюсь, если детишки писались прямо в штанишки, едва заслышав эту канонаду у себя над головой. Гаубица, а не человек!
— Слышали, новость-то,— загрохотала она,— у Петровых дочь за границей сгинула!
— Катюша?! — ахнула я.— Как, почему? Что случилось?
— Откуда я знаю? — даже обиделась Раиса Максимовна.— Говорят, им позвонили ночью, и Петровы выехали в Москву!
— А Димочка? — слабым голосом полюбопытствовала Роза Сергеевна.
— Да ему-то что? Ходит по городу гоголем! Рожа наглая!
Придя домой, я плотно засела за телефон и вот что узнала.
Катюша, оказывается, выбыла из числа конкурсанток уже в отборочном туре, но осталась дожидаться других девочек из своей группы, которые ещё выступали. Сопровождающие всю команду кураторы разрешили ей и таким же невезучим товаркам присутствовать на дальнейших выступлениях в роли зрителей. Всё внимание, конечно, уделялось более перспективным вокалисткам, и эти девчонки оказались практически предоставлены сами себе.
Утром она ещё была на завтраке, и когда не явилась на обед, никто особо не встревожился мало ли, задержалась девочка в городе, рассматривая достопримечательности. Но вот когда та не появилась в гостинице и вечером, обеспокоенный руководитель группы обратился в полицию.
Те принялись за поиск со всей серьезностью. В такой маленькой стране, как Люксембург редки настолько необъяснимые исчезновения. Дело осложнялось тем, что на конкурсе присутствовали конкурсанты из многих стран Европы, и допросы приходилось проводить не только по-английски, но и на других языках. Специалистов не сразу смогли найти, время шло, а вместе с ним таяли и надежды на благоприятный результат поисков, пока из канала не выловили тело, какой-то неизвестной бедолаги. Вот Клара Федоровна и Николай Викторович и отбыли на опознание, а если им не удастся узнать в останках дочь, то на сдачу анализа на ДНК.
Мы все любили Катюшу, и, не смотря на все фортели последнего времени, я все-таки хорошо относилась к Кларе Федоровне, никогда не забывая, что та выручала меня в особо тяжелые времена.
Весь город гудел, теряясь в догадках, и самые невероятные слухи поползли подобно смогу, накрывая городок удушливым одеялом сплетен.
Судачили все, кто во что горазд. Вот, допустим, одно из обсуждений.
Мои соседки стояли у подъезда с сумками. Льющий всю ночь дождь только что закончился, и на лавочку сесть было нельзя, а душу, видимо, распирало желание помолоть языками на столь животрепещущую тему!
— Похитили её торговцы рабами,— довольно, чуть ли не облизываясь, вещала баба Нюра,— она теперь в гареме будет двенадцатой женой торговца верблюдами! Ислам примет и морду закроет чадрой, по ногам-то её и мать родная не узнает. Всё! Пропала девка! Я таких немало повидала, когда в 30-х с басмачами в Туркестане боролась. Сидят бабенки, как болтливые попугаи в клетках, всегда под платками!
Господи, неужели наша Анна Никаноровна и в Средней Азии побывала? Да есть ли на земле место, куда не ступала её изуродованная артритом нога?
— Её на органы похитили,— возражала тетя Соня,— у нас в пивной только об этом и разговору. Извлекут сердце, почки…
Виктор было цыкнул на неё, но та и не подумала отступать.
— А что? Пусть платит, как положено!
У меня тревожно екнуло сердце. Это ещё что такое?
— За что я должна платить?
Мой бывший, наверное, задумывал разыграть целый спектакль, но благоверная его грубо обломала, поэтому пришлось прямо высказать свои претензии.
— Алка, говорят, собралась замуж за венгра?
— Допустим!
— Тогда платите, иначе я не дам согласия!
У меня голова пошла кругом — я совсем ничего не поняла.
— На что ты не дашь согласия? На свадьбу, что ли? Так Алка совершеннолетняя.
— Нет,— в два голоса ехидно протянули вторые родители дочери,— мы не дадим согласия на её выезд из страны!
Интересно, у кого крыша съехала? У меня или у них?
— Так она уже три недели как в Венгрии, к свадьбе готовится!
Парочка недоуменно переглянулась.
— Мы не дадим согласие на получение Алкой нового гражданства! — неуверенно протянул Виктор, с сомнением поглядывая на свою Галину.
Я хмуро рассмеялась.
— Да кто у вас будет спрашивать это самое согласие? Они подадут документы в Венгрии, и она получит гражданство на основе вступления в брак с гражданином этой страны. Вы-то тут при чем?
Незваные гости занервничали.
— Я знаю точно, что должен дать ей согласие! — завелся Виктор.— Не знаю толком на что, но должен! И пусть она мне заплатит пять тысяч долларов, чтобы его получить!
Я с тоской посмотрела на ведро с половой тряпкой — мне ещё столько нужно было сделать сегодня, и вот, возись тут с парочкой чокнутых клоунов!
— А сена свежего вам с Галиной не надо? — сладко осведомилась я.— Или коня картонного?
— Без денег мы не уйдем! — мрачно просверлила меня взглядом «разлучница».
— Да я и выгонять не собираюсь, за меня это милиция сделает!
— Ох, и сука ты, Людка,— осуждающе почмокал губами бывший муж,— как я только с тобой десять лет прожил?! Ведь себе же хуже сделаешь! Не дадите сегодня пять тысяч, завтра согласие будет стоить десять. Это я так, по-родственному, мало прошу!
Внезапно мне стало смешно.
— Ты, придурок,— неуважительно обратилась я к бывшему главе семьи,— как я могу тебе дать деньги, когда ты не можешь даже внятно объяснить, за что именно мы должны заплатить?
И эти двое вновь переглянулись.
— Ты же смотрела этот фильм! За что там платили мужику? — с претензией обратился Виктор к супруге.
Ох, и надоели же мне эти горе-шантажисты! Пока «мопсиха» морщила лоб, вспоминая, в их переговоры вмешалась я:
— У меня времени мало! Рожайте быстрее!
Но Галина только волком глянула на меня, продолжая, раздумывать, и тогда я зашла с другой стороны:
— Вы о каком фильме говорите? Может, я его видела и помогу вам вымогать деньги?
— «Интердевочка»! — буркнул Виктор.— Там проститутку за рубеж не пускали, пока она отцу денег не заплатит!
Я смеялась до тех пор, пока не почувствовала, что дальше уже истерика начнется!
— Всё,— сказала я «родственникам»,— хватит ваньку валять! Можете спокойно спать вместе со своим согласием в обнимку, никто у вас сей ценный документ не востребует! В РФ сей закон канул в Лету вместе с шестой статьей Конституции СССР!
— И что нам делать? — растерялся горе-отец.— Нам сильно деньги нужны!
— Обратись в международный трибунал в Гааге! А от меня отвянь, мне уборку надо закончить!
— Но нам сказали, что Алка теперь богатая, неужели ей жалко пяти тысяч долларов для отца?
Я вышла в прихожую и красноречиво распахнула дверь:
— Нужны деньги, сосватай свою Галину за иностранца, и не давай развода до тех пор, пока он не заплатит! А от моей дочери отстань! Не даст она тебе даже полушки! Я не позволю!
— Ох, и сволочь ты!
— Уж такая уродилась!
«Родственнички» убрели, возмущенно ворча и жалуясь всем встречным соседям на «Людку — жадную стерву». Оказывается, они потратили кучу денег на билеты до Емска, чтобы сделать свой гешефт, а ещё предстояло ехать обратно, а на это тоже деньги нужны! И вообще, таких алчных и плохих людей, как мы с Алкой свет не ещё видывал!
Я даже не стала дослушивать до конца весь этот бред, и, возмущаясь и посмеиваясь одновременно, вернулась к мытью полов.
КАТЮША
Я вернулась с Алкиной свадьбы в конце сентября — бодрая, отдохнувшая, повидавшая за три недели больше, чем за всю предыдущую жизнь, и с каким-то другим взглядом на жизнь, чем до поездки.
На очередном заседании «Клуба любителей книги» я вывалила на стол целую гору фотографий, и мои гостьи с жадностью гиен, почуявших мясо, ринулись их рассматривать.
— Да,— охотно давала я разъяснения,— это Аллочка и Вит венчаются!
— Так это же вроде бы католический храм?
Я равнодушно пожала плечами.
— А разве это не грех,— с наслаждением запустили в меня когти вредные бабы,— она-то ведь у тебя крещенная в православной вере?
— Зато Вит — католик! Как им было удобно, так и сделали!
— Алка-то на голову выше новобрачного?
— На полголовы, остальное каблуки!
— Платье-то какое красивое! — всеобщий завистливый и печальный вздох.— В таком платье и ты, Людка, за королеву бы сошла!
— Меня и моё устроило!
Моя тактичная сваха сменила мне гардероб целиком, пояснив, что не могла отказать себе в удовольствии купить ещё кучу новых тряпок.
— Ведь это так приятно, Люда, покупать красивые вещи! Я уже столько себе накупила, что не смогу даже по разу надеть! Позвольте мне их вам подарить!
Можно было, конечно, упереться — мол, не купите, я гордая! И тогда бы все гости смотрели не на молодых, а на сумасшедшую тетку, припершуюся на свадьбу собственной дочери в китайском ширпотребе. Меня, правда, уверяли, что костюм родом из Италии, но, как я убедилась впоследствии, это была наглая ложь.
— А это мы со свахой у памятника Матьяша Корвина, был такой венгерский король!
— А это мы купаемся в горячих источниках!
— А это в их поместье дегустируем вино!
— А это…
И так далее. Мне было и что показать, и о чем рассказать и своим приятельницам, и соседям, и просто знакомым. И этих разговоров нам хватило надолго, но через неделю интерес к моей мадьярской родне все-таки спал, и жизнь вернулась в нормальное русло.
А вскоре об Алке, вообще, все забыли, потому что Емск потрясла новая сенсация.
Но обо всем по порядку.
Вернувшись из Венгрии, я, конечно же, первым делом кинулась раздавать долги. Карсаи оплатили мне дорогу, и я поторопилась рассчитаться и с Фридой Марковной, и с Кларой Федоровной. Гольдберг я вернула деньги на работе, а вот к Петровым пошла домой.
Открыл мне калитку как всегда нелюдимый Димочка в «трениках» и майке.
— Здравствуйте,— буркнул он,— вам кого?
Я опешила. А то паренек не знал, к кому я могу прийти!
— Допустим, Клару Федоровну!
— Её нет, она повезла Катюшу в Москву!
— А Николай Викторович?
— Дома! — и он пропустил меня во двор.
Под навесом среди любовно взращенных Кларой Федоровной клумб с яркими астрами сидел наш стоматолог в окружении батареи бутылок с пивом.
— А, Людмила,— вяло поприветствовал он меня,— проходи, угощайся! Я вот… отдыхаю!
Вот уж не знала, что он способен на такого рода отдых — наливаться в одиночку пивом. Димуля ему явно компании не составлял, с раздраженным лицом маяча на заднем плане.
— У тебя дело? Или так просто зашла?
Я пояснила. Петров отмахнулся от денег.
— Клара давала, ей и вернешь! Она провожает Катеньку на этот идиотский конкурс!
И тут его прорвало.
— Вот вбила же себе в голову — певица, певица! Сцена ей мерещится, слава, цветы, а Катюшка хотела парикмахером стать! Всем куклам прически делала, и вот Димку сама все время стрижет!
Я удивилась — никогда не слышала об этом увлечении Катьки, но скорее всего, это правда — вон как хорошо подстрижен Димуля!
— Мол, не престижно парикмахером быть,— продолжал изливать душу пьяненький Петров,— а что хорошего в жизни богемы? Спать укладываться за полночь, есть, когда придется, от грима сильно портится кожа, всё время на нервах, а деньги — да будут ли они ещё деньги-то? А у хорошего парикмахера никогда в кармане пусто не бывает! Никак Клара не забудет, что сама когда-то…
— Николай Петрович,— ворвался в его монолог ледяной голос Димы,— мне кажется, что в доме телефон звонит! Наверное, это Клара Федоровна!
Покачивающийся и бурчащий Петров поплелся в дом, а Дима направился ко мне.
— Людмила Павловна,— решительно схватил он меня за локоть (б-р-р! как неприятно),— вам лучше уйти! Видите, в каком состоянии Николай Петрович? И ему и вам потом будет неловко при встрече!
Ишь, какой заботливый! Но выставил он меня за дверь настолько ловко, что и возразить было нечего. А интересно, чего это не забудет Клара Федоровна?
Клара Федоровна зашла ко мне через три дня. Благо, деньги хранились у меня на работе в старинном, похожем на шкаф сейфе, наряду с инвентарной книгой и печатью библиотеки.
— Там такая интересная программа,— с воодушевлением зачастила она, аккуратно упаковав доллары в кошелек,— сначала детям проведут экскурсию по городу, а потом пройдут отборочные туры и через три дня будет финал. Говорят, его будут транслировать и по российским каналам! Поеду в N-ск, у знакомых кабельное телевидение.
— Удачи вашей Катюше! — с чувством пожелала я.
Надо же, Клара Федоровна так волновалась за дочь, что даже забыла спросить у меня про свадьбу Аллочки. Наверное, единственная во всем городе. Но я не обиделась, прекрасно понимая степень её волнения — европейскому жюри ведь по фигу железобетонные связи Петровых среди доморощенной элиты Емска!
Да, к тому времени, и у меня оказались другие заботы, помимо упоминаний о свадьбе дочери.
— Роза Сергеевна заболела,— сообщила я покровительнице Димочки,— мне соседи передали. Я вчера была у неё – женщина едва ползает по комнате! У неё отнялась правая рука и перекосило лицо. Может, Дима…
Выражение лица мадам Петровой неузнаваемо переменилось — вот только что было напоено слащавой дружелюбностью, и вдруг как будто окаменело в негодовании.
— Что вы такое говорите, Людочка! Разве мальчик может ухаживать за старой, да ещё и неопрятной женщиной? Это может произвести на него очень негативное впечатление!
Я рассердилась. Смотрите-ка, какой нежный!
— Но жил ведь он у неё когда-то! И его не смущала её неопрятность! Да и вообще, не такой он уже и мальчик!
Клара Федоровна даже подпрыгнула от возмущения:
— В конце концов, Дима работает и не может таскать за Розой горшки. Она получает пенсию, вот пусть и нанимает себе сиделку!
Какая сиделка! Розе не хватало пенсии даже на самое необходимое!
Расстались мы с мадам Петровой очень недовольные друг другом.
Делать нечего. Мы посовещались с бабой Клавой и решили, что нам не остается ничего другого, как взять уход за несчастной старухой на себя.
— Ладно, Людмила,— пророкотала баба Клава,— днем я буду к ней заходить, да посильно помогать. А вечером у меня коровы, поэтому придется с ней сидеть тебе! А этот племянник хренов пусть за свой Кларой хвост носит! Раз у них обоих ни стыда, ни совести!
И надо сказать, взвалили мы на себя ношу не из легких! Памперсов для взрослых тогда в аптеках Емска не было, а Роза Сергеевна вскоре перешла в категорию лежачих больных. Бесконечная стирка и просушка пеленок, растапливание печки, варка кашек стали для нас с бабой Клавой изнурительным бременем, и на работе тогда я просто отдыхала.
Поначалу мне было очень страшно оставаться в том домике по вечерам. Но после того как моими стараниями восстановилось снабжение электричеством, стало гораздо легче.
Роза Сергеевна с большим смущением принимала нашу помощь.
— Ой, Людочка,— вначале стеснительно бормотала она,— вы так меня балуете! Да я как-нибудь сама!
А когда уже окончательно слегла, то только виновато улыбалась, да с трогательной беспомощностью заглядывала нам в глаза. Бедняга!
Но это я уже забегаю вперед, а в момент описываемых событий Роза Сергеевна ещё более-менее, но ходила. И я как раз была у неё, когда в дом забежала соседка — заполошная Раиса Максимовна, бывшая учительница младших классов. Не знаю, каким уж она была педагогом, но голос у неё был такой силы и мощности, что я не удивлюсь, если детишки писались прямо в штанишки, едва заслышав эту канонаду у себя над головой. Гаубица, а не человек!
— Слышали, новость-то,— загрохотала она,— у Петровых дочь за границей сгинула!
— Катюша?! — ахнула я.— Как, почему? Что случилось?
— Откуда я знаю? — даже обиделась Раиса Максимовна.— Говорят, им позвонили ночью, и Петровы выехали в Москву!
— А Димочка? — слабым голосом полюбопытствовала Роза Сергеевна.
— Да ему-то что? Ходит по городу гоголем! Рожа наглая!
Придя домой, я плотно засела за телефон и вот что узнала.
Катюша, оказывается, выбыла из числа конкурсанток уже в отборочном туре, но осталась дожидаться других девочек из своей группы, которые ещё выступали. Сопровождающие всю команду кураторы разрешили ей и таким же невезучим товаркам присутствовать на дальнейших выступлениях в роли зрителей. Всё внимание, конечно, уделялось более перспективным вокалисткам, и эти девчонки оказались практически предоставлены сами себе.
Утром она ещё была на завтраке, и когда не явилась на обед, никто особо не встревожился мало ли, задержалась девочка в городе, рассматривая достопримечательности. Но вот когда та не появилась в гостинице и вечером, обеспокоенный руководитель группы обратился в полицию.
Те принялись за поиск со всей серьезностью. В такой маленькой стране, как Люксембург редки настолько необъяснимые исчезновения. Дело осложнялось тем, что на конкурсе присутствовали конкурсанты из многих стран Европы, и допросы приходилось проводить не только по-английски, но и на других языках. Специалистов не сразу смогли найти, время шло, а вместе с ним таяли и надежды на благоприятный результат поисков, пока из канала не выловили тело, какой-то неизвестной бедолаги. Вот Клара Федоровна и Николай Викторович и отбыли на опознание, а если им не удастся узнать в останках дочь, то на сдачу анализа на ДНК.
Мы все любили Катюшу, и, не смотря на все фортели последнего времени, я все-таки хорошо относилась к Кларе Федоровне, никогда не забывая, что та выручала меня в особо тяжелые времена.
Весь город гудел, теряясь в догадках, и самые невероятные слухи поползли подобно смогу, накрывая городок удушливым одеялом сплетен.
Судачили все, кто во что горазд. Вот, допустим, одно из обсуждений.
Мои соседки стояли у подъезда с сумками. Льющий всю ночь дождь только что закончился, и на лавочку сесть было нельзя, а душу, видимо, распирало желание помолоть языками на столь животрепещущую тему!
— Похитили её торговцы рабами,— довольно, чуть ли не облизываясь, вещала баба Нюра,— она теперь в гареме будет двенадцатой женой торговца верблюдами! Ислам примет и морду закроет чадрой, по ногам-то её и мать родная не узнает. Всё! Пропала девка! Я таких немало повидала, когда в 30-х с басмачами в Туркестане боролась. Сидят бабенки, как болтливые попугаи в клетках, всегда под платками!
Господи, неужели наша Анна Никаноровна и в Средней Азии побывала? Да есть ли на земле место, куда не ступала её изуродованная артритом нога?
— Её на органы похитили,— возражала тетя Соня,— у нас в пивной только об этом и разговору. Извлекут сердце, почки…
