— Соня! Соня-я-я, я…, а ты…! (многоточие в этом случае — обыкновенный мат)
Этот зов исторгал вернувшийся с работы дядя Степа, и тут же получал ответ от дражайшей половины:
— Ах, ты…. ….я…! (то же самое)
Причем громкость голосов такова, что пожарная сирена захлестнулась бы от зависти. Не успел вздрогнувший дом как-то отреагировать на вступление, с улицы уже доносится пронзительный вопль:
— Люди добрые! Помогите, убивают!
Кто в чём, испуганные соседи выбегают на двор. И видят следующую сцену: тетя Соня свисает на руках, отчаянно болтая ногами, с балкона четвертого этажа (а весила она примерно 100 кг при росте 160 см), а дядя Степа со зверским выражением и без того не самой приятной физиономии огромным ножом пилит ей пальцы. Кто-то орет, что нужно вызвать милицию, кто-то кричит от ужаса, кто-то ругается, что опять от Козюльских нет покоя. Но никто ничего не предпринимает конкретно, потому что знает — вмешиваться нельзя, иначе сами же Козюльские тебя по судам и затаскают. Пройдет всего лишь полчаса, и белка, посетившая в очередной раз дядю Степу, вернется в лес, и супруги помирятся. После подобного экстрима, толстушка тетя Соня удивительно ловко прыгала вниз к соседям, и, перевязав руки (голову, ноги или шею — смотря куда дотянется вредоносный тесак!), накрывала на том же балконе стол — и супруги, счастливо щуря подбитые глаза, в упоении пили чаек!
Зимой же дядя Степа без особых ухищрений при помощи ножки от стола гонял супругу в одной комбинации вокруг мусорных контейнеров, пугая бродячих кошек и на радость ночующим в теплотрассе бомжам.
Причем, тетя Соня отказывалась признавать даже сам факт запоев супруга.
— Да вы что, мой Степа не пьет! Бывает, глотнет по случаю праздника — рюмочку, другую! Но больше — ни-ни! Что он, алкаш какой-то, что ли? Уважаемый человек, золотой работник!
— А что же у вас, Соня, за «бланш» такой большой под глазом! Говорят, ваш «золотой работник» бил вас головой о бетонную лестницу в подъезде!
Дама мрачнела прямо на глазах.
— До чего же дрянные людишки у нас! — с осуждением качала она головой, и с задумчивой горечью добавляла,— вот ведь наплетут на хорошего человека, чего сроду не было! Да я, когда стирала, с тазом в коридоре поскользнулась и о косяк двери ударилась!
И ей дела было мало, что собеседница лично видела все фортеля «непьющего» Степы, что в местном травматическом пункте её знали, как родную, и даже не спрашивая о причине перелома или сотрясения мозга, уже автоматически писали: «бытовая травма».
Трижды подумаешь, имея в соседях такую пару, да ещё вкупе с выходками собственного блудливого супруга — выходить ли второй раз замуж?
Впрочем, дамы свое дело знали и жених пошел. Не сказать, чтобы косяком, но выбор был, и кое-какие интересные экземпляры попадались даже в этом жиденьком ручейке.
Конечно, невеста я была ещё та, но и у меня имелись несомненные достоинства. Во-первых, пусть и держащая осаду, но все-таки отдельная жилплощадь в самом центре города. Благодаря стесненным жизненным обстоятельствам я сохранила фигуру и общий вид королевы в изгнании. Да и дочь у меня была только одна, и неплохие связи среди местного истеблишмента. Мало, согласна! Но у других претенденток на счастье, видимо, и этого не было.
Первым ко мне начал подбивать клинья сын директора местного кирпичного завода. Его пыталась женить мать, отчаявшаяся хоть как-то пристроить свое непутевое чадо. От Алексея Ивановича уже сбежали две потенциальные невесты, хотя, на первый взгляд, он был не так уж плох. Высшее образование и состоятельные родители все-таки компенсировали лысину плюгавого мужичишки со статью Наполеона времен Березины.
— Мать, он похож на сидящую собаку, переболевшую лишаем в особо тяжелой форме! — заявила мне дочь, едва заприметив его фигуру на пороге нашего дома,— будем об него спотыкаться!
— Аллочка,— деликатно заметила я,— нельзя судить человека по внешности, важен его духовный мир!
— А! — понятливо кивнула вредная девчонка,— этот самый мир у него фонтанирует из ушей! Посмотри, сколько морщинок на лобике, это, наверное, потому, что он все время думает о важном!
Алка, не сводя глаз, следила за гостем, даже отменив ради этого (беспрецедентный случай!) тренировку. Рядом с ней так же бесцеремонно пялил глаза кот Мурзик, подобранный сердобольным ребенком пару недель назад на помойке.
— Ты его смущаешь! — зашипела я на дочь, когда Алексей Иванович, извинившись, посетил туалет.
— И не думала! А где цветы?
— Какие цветы? — заюлила я.
— Которые он должен был принести с собой! Или Иван Алексеевич решил на халяву попользоваться туалетной бумагой и сожрать нашу колбасу? Чтобы мы с Мурзиком остались утром голодными?
— Алексей Иванович!
— Не суть!
— Сварю кашу! — зашипела я, потому что уже послышался красноречивый звук смывного бачка — Не позорь меня перед людьми!
— Ты его корми своей кашей! А мы с Мурзиком — растущие организмы, и нам нужно мясо!
Сообразив, что дочь так и не даст нам перемолвиться даже словом, я предложила Алексею Ивановичу прогуляться по местному парку — ночному владению дяди Степы.
Парк раскинулся в самом центре нашего городка и в пяти минутах ходьбы от моего дома. Здесь были устроены качели, карусели в виде бегущих лошадок и торчало вечно не работающее «Колесо обозрения». В кущах деревьев пряталась тщательно огороженная танцплощадка, где решалось большинство судеб молодежи Емска. Прямо возле парковых ворот располагалась уже вышеупомянутая пивная «Зеленый шум» — самое дорогое место для нескольких поколений местных алкоголиков.
За его задней стеной была выстроена сцена летнего театра и тянулись ряды скамей для зрителей. Здесь выступали в праздники самодеятельные коллективы нашего городка, а иногда и заезжие музыкальные и театральные звезды.
И зачастую бывало так: на сцене пели частушки местные примы, а в толпе слушающих зрителей то там, то здесь похрапывали прилегшие на скамью постоянные клиенты «Зеленого шума». Иногда выведенные из себя очередным скандалом, связанным с этим заведением, власти давали отмашку милиции — та хватала пьяниц, и везла в вытрезвитель, но, честно говоря, в этих акциях не было никакого смысла. Милицейским нарядам, забросив все свои дела, нужно было бы постоянно дежурить у «Зеленого шума», потому что поток жаждущих никогда не иссякал.
Было около девяти часов вечера. Пивнушка закрывалась в десять, поэтому в теплых сумерках весеннего вечера разносился стук пивных кружек и азартно отбиваемой о столы вяленой рыбы. Нестройный гул громких голосов подтверждал, что время завсегдатаи проводят весело и содержательно.
Но когда мы с Алексеем Ивановичем, неторопливо волоча ноги и лениво перебрасываясь общими фразами, поравнялись с пивнушкой, он проявил неожиданное беспокойство. Озабоченно завращалась лысенькая головка и засветились живым энтузиазмом подслеповатые глазки.
— Что-то пить хочется! — забормотал он, плотоядно облизываясь,— неплохо бы… стакан лимонаду!
Я пожала плечами.
— Пожалуйста!
— Я через пять минут!
— У-гу!
Сначала я ждала его неподалеку. Но вид мнущейся у пивнушки особы меня не прельщал, поэтому я тихо ретировалась на ближайшую лавочку. С моего места был хорошо виден вход в «Зеленый шум». Спустя полчаса можно было смело уходить, но я никуда особо не торопилась, и решила все-таки дождаться, когда же несостоявшийся жених вспомнит обо мне.
И он вспомнил! За пятнадцать минут до закрытия пивной. Ошалело выскочив на улицу, Алексей Иванович закрутил головой. Понятно, что уже окончательно стемнело, и увидеть меня на лавочке он не мог, поэтому я сама вышла навстречу.
— Людмила Павловна,— забормотал он, умоляюще заглядывая в глаза,— не могли бы вы одолжить рублей триста! Я завтра же отдам — у товарища теща умерла, надо помочь!
Триста рублей? Да за эти деньги нужно неделю горбатиться над очередной шалью!
— У меня нет!
— А сколько есть?
— Я вообще-то вышла в парк погулять!
— А дома есть?
Разговаривать было больше не о чем, и я со спокойной совестью пошла домой. Вот только алкоголиков мне не хватало для полного счастья! Гуд бай, очередная попытка наладить личную жизнь!
— Всё к лучшему,— узнав о провале матримониальных планов, философски заметил ребенок,— а то бы соблазнила его, и как честная женщина была обязана жениться! И по количеству пьяных дебошей Иван Алексеевич успешно конкурировал бы с дядей Степой!
— Алла, ты разговариваешь с матерью!
— Понятно, стала бы я так стараться ради чужой тетки!
— Ладно,— обреченно вздохнула я,— что Бог ни делает, всё к лучшему!
Но мама Алексея Ивановича так не считала. Анна Львовна ворвалась в мою библиотеку на утро следующего дня с раскрасневшимся от повышенного давления лицом.
— Зачем ты напоила Алешу? Я-то думала, ты порядочная женщина, а не какая-нибудь профурсетка!
— Я не поила Алексея Ивановича! – нервно возразила я, перекладывая книги с места на место,— он набрался без меня!
— Только не надо мне пудрить мозги! Алеша сказал, что ты подначивала его и дразнила, принуждая пить водку!
Всё понятно! Я решила зайти с другой стороны.
— А почему я не могла предложить Алексею Ивановичу водку?
— Потому что теперь неделю не вывести его из запоя!
— Так надо было предупредить!
Дама просверлила меня злющим взглядом.
- Не с того, милочка, начинаешь общую жизнь, не с того!
Я промолчала, твердо решив про себя, что начало и конец в данном случае будут означать одно и то же. С Анной Львовной я связываться не стала — мало ли! В моем положении трижды подумаешь, прежде чем ругаться с дамой такого уровня.
Но потом не удержалась и пожаловалась на Анну Львовну Кларе Федоровне, твердо уверенная, что та мне посочувствует. И просчиталась.
— Но, Людочка,— возмущенно прошепелявила госпожа Петрова,— а что ты хотела? Принц ведь вряд ли за тобой приедет! А Алеша — мальчик очень хороший, воспитанный, с образованием! Вот и взялась бы за него — не давала пить, следила за его дружками, и глядишь, сделала бы из него человека!
Благодарю покорно! Да легче из мрамора Аполлона изваять, чем алкоголика сделать непьющим членом общества! Неблагодарная и тяжелая юдоль! Есть, конечно, героини, которые бьются не на жизнь, а на смерть с зеленым змием, но их подталкивает к этому либо любовь, либо общие дети, а на что мне такая головная боль, как Алексей Иванович? Нет уж, пусть ищет свою Джульетту в другом месте!
Впрочем, и Алексей Иванович не жаждал повторного свидания, поэтому наш роман закончился, не успев начаться. И практически сразу начался новый.
Игорь в противоположность предшественнику был весьма приятным мужчиной. Высокий, симпатичный, модно одетый. Его черный кожаный плащ был единственным в своем роде, и обращал внимание на улице, и ещё — у него была машина! По тем временам — действительно, принц! Работал он в местном архитектурном отделе и часто заглядывал ко мне в библиотеку, зачитываясь историческими романами. И вдруг стал делать авансы!
Трудно объяснить, в чем они заключались, но женщины меня поймут. Шуточки, словечки, букетик подснежников, красноречивые взгляды — я решила не ударить в грязь лицом и разорилась на новую юбку и помаду.
— Клевый чувак! — с тяжелым вздохом признала и моя дочурка.— Ладно, дерзай, приглашай в гости! Будем надеяться, что хоть этот не тайный алкоголик!
Намек на возможное свидание Игорь понял сразу и радостно развивал тему, пока я не пригласила его в гости.
Все началось вроде бы неплохо. Кавалер принес большой букет сирени, любовно пристроил свой знаменитый плащ на вешалке в прихожей и заполонил комнату запахом неплохого мужского одеколона. Алка моментально свалила на тренировку, оставив гостя на нас с Мурзиком.
Оживленно сияя улыбкой, Игорь шагнул к столу, открыл шикарный кожаный портфель и вытащил из его недр бутылку «Улыбки» (супердешевая сладкая дрянь 90-х!) и бумажный кулечек, в котором пряталось… грамм 100 «барбарисок»!
Выражаясь современным языком, я зависла, недоуменно хлопая ресницами и растерянно пялясь то на бутылку, то на «барбариски». Не подумайте, что я такая уж привереда, и меня не устроило угощение. Да черт с ней, с «Улыбкой», уж как-нибудь проглотила бы, и «барбариски» я часто сама покупала к чаю в силу их дешевизны и доступности моему карману. Но вот как совместить эти леденцы с вином, я никак не могла понять. Выпить залпом «Улыбку», а потом смачно загрызть конфеткой, или сосать её чуть ли не до утра?! А у меня были на этот вечер совсем другие планы, и под платьем таилась новая красивая комбинация. Не судите строго – Игорь был по всем статьям красавцем, а у меня уже больше двух лет не было мужчины.
Но вот как совместить долгожданное событие со столь странным для мужчины с машиной угощением? Внутренний голос легкомысленно твердил: «Наплюй! Наконец-то, красивый здоровый мужик — он, наверняка, знает, что делать с женщиной в постели!», но закаленный годами неприятностей рассудок возражал: «Отвянь со своими кошачьими радостями! Успеешь! Надо уточнить, почему пареньку под сорок, а он все ещё не женат!»
И я, мило улыбнувшись, растроганно защебетала:
— Ой, вы меня так балуете! Цветы, вино…,— я смущенно потупила глаза,— может, не будем торопить события и просто сегодня поговорим, попьем чаю с… моими любимыми конфетами! И как вы только угадали?
Игорь довольно улыбнулся, но все-таки в лице мелькнуло некое разочарование, вновь настроившее меня благожелательно к моему гостю. Значит, он так же, как и я жаждет более интимных отношений!
Увы, но вскоре я вновь вынуждена была насторожиться.
Пакет черного индийского чая мне щедрой рукой отсыпала в свое время Клара Федоровна, мужу которой дали в виде взятки чуть ли не мешок, какие-то мучающиеся зубами начальники.
Игорь, прикусив губу, наблюдал, как я щедрой рукой насыпала чай в заварной чайник, и недовольно заметил:
— Чай лучше всего покупать в пакетиках! Экономнее — один пакетик можно заваривать до четырех раз. А ещё лучше, заготавливать с лета мяту, липовый цвет, смородиновый лист — и дешево, и полезно для здоровья!
— Бесспорно! — охотно согласилась я, наливая ему чашку,— предлагаю пойти прогуляться! Вечер сегодня удивительно хорош!
Надо сказать, что испытание «Зеленым шумом» мой ухажер выдержал на «пять»! Брезгливо поморщился, проходя мимо, и даже на мгновение не прекратил обсуждение романа Валентина Пикуля «Барбаросса».
На следующее утро, повесив на дверь библиотеки табличку «Уехала на базу», я села в автобус и поехала в филиал, расположенный в районе обитания Игоря.
В докомпьютерную эпоху местные библиотеки с успехом заменяли интернет. Туда устремлялись не только скучающие пенсионеры и домохозяйки, но и школьники, и студенты-заочники, и просто любители читать. Мой кавалер не мог избежать внимания местной библиотекарши.
Ольга Васильевна была ветераном нашего дела, и помнила ещё сталинские времена, когда она днем моталась по полевым станам с книжками, а по вечерам проводила политинформации на селе. В выходные же дни полола на колхозных полях капусту и огурцы с песнями, восхвалявшими железных наркомов.
Суровая и энергичная дама встретила меня приветливо.
— Что, Людочка, забыла в моих пенатах?
— Да вот…,— и я ей рассказала о своем кавалере.
Этот зов исторгал вернувшийся с работы дядя Степа, и тут же получал ответ от дражайшей половины:
— Ах, ты…. ….я…! (то же самое)
Причем громкость голосов такова, что пожарная сирена захлестнулась бы от зависти. Не успел вздрогнувший дом как-то отреагировать на вступление, с улицы уже доносится пронзительный вопль:
— Люди добрые! Помогите, убивают!
Кто в чём, испуганные соседи выбегают на двор. И видят следующую сцену: тетя Соня свисает на руках, отчаянно болтая ногами, с балкона четвертого этажа (а весила она примерно 100 кг при росте 160 см), а дядя Степа со зверским выражением и без того не самой приятной физиономии огромным ножом пилит ей пальцы. Кто-то орет, что нужно вызвать милицию, кто-то кричит от ужаса, кто-то ругается, что опять от Козюльских нет покоя. Но никто ничего не предпринимает конкретно, потому что знает — вмешиваться нельзя, иначе сами же Козюльские тебя по судам и затаскают. Пройдет всего лишь полчаса, и белка, посетившая в очередной раз дядю Степу, вернется в лес, и супруги помирятся. После подобного экстрима, толстушка тетя Соня удивительно ловко прыгала вниз к соседям, и, перевязав руки (голову, ноги или шею — смотря куда дотянется вредоносный тесак!), накрывала на том же балконе стол — и супруги, счастливо щуря подбитые глаза, в упоении пили чаек!
Зимой же дядя Степа без особых ухищрений при помощи ножки от стола гонял супругу в одной комбинации вокруг мусорных контейнеров, пугая бродячих кошек и на радость ночующим в теплотрассе бомжам.
Причем, тетя Соня отказывалась признавать даже сам факт запоев супруга.
— Да вы что, мой Степа не пьет! Бывает, глотнет по случаю праздника — рюмочку, другую! Но больше — ни-ни! Что он, алкаш какой-то, что ли? Уважаемый человек, золотой работник!
— А что же у вас, Соня, за «бланш» такой большой под глазом! Говорят, ваш «золотой работник» бил вас головой о бетонную лестницу в подъезде!
Дама мрачнела прямо на глазах.
— До чего же дрянные людишки у нас! — с осуждением качала она головой, и с задумчивой горечью добавляла,— вот ведь наплетут на хорошего человека, чего сроду не было! Да я, когда стирала, с тазом в коридоре поскользнулась и о косяк двери ударилась!
И ей дела было мало, что собеседница лично видела все фортеля «непьющего» Степы, что в местном травматическом пункте её знали, как родную, и даже не спрашивая о причине перелома или сотрясения мозга, уже автоматически писали: «бытовая травма».
Трижды подумаешь, имея в соседях такую пару, да ещё вкупе с выходками собственного блудливого супруга — выходить ли второй раз замуж?
Впрочем, дамы свое дело знали и жених пошел. Не сказать, чтобы косяком, но выбор был, и кое-какие интересные экземпляры попадались даже в этом жиденьком ручейке.
Конечно, невеста я была ещё та, но и у меня имелись несомненные достоинства. Во-первых, пусть и держащая осаду, но все-таки отдельная жилплощадь в самом центре города. Благодаря стесненным жизненным обстоятельствам я сохранила фигуру и общий вид королевы в изгнании. Да и дочь у меня была только одна, и неплохие связи среди местного истеблишмента. Мало, согласна! Но у других претенденток на счастье, видимо, и этого не было.
Первым ко мне начал подбивать клинья сын директора местного кирпичного завода. Его пыталась женить мать, отчаявшаяся хоть как-то пристроить свое непутевое чадо. От Алексея Ивановича уже сбежали две потенциальные невесты, хотя, на первый взгляд, он был не так уж плох. Высшее образование и состоятельные родители все-таки компенсировали лысину плюгавого мужичишки со статью Наполеона времен Березины.
— Мать, он похож на сидящую собаку, переболевшую лишаем в особо тяжелой форме! — заявила мне дочь, едва заприметив его фигуру на пороге нашего дома,— будем об него спотыкаться!
— Аллочка,— деликатно заметила я,— нельзя судить человека по внешности, важен его духовный мир!
— А! — понятливо кивнула вредная девчонка,— этот самый мир у него фонтанирует из ушей! Посмотри, сколько морщинок на лобике, это, наверное, потому, что он все время думает о важном!
Алка, не сводя глаз, следила за гостем, даже отменив ради этого (беспрецедентный случай!) тренировку. Рядом с ней так же бесцеремонно пялил глаза кот Мурзик, подобранный сердобольным ребенком пару недель назад на помойке.
— Ты его смущаешь! — зашипела я на дочь, когда Алексей Иванович, извинившись, посетил туалет.
— И не думала! А где цветы?
— Какие цветы? — заюлила я.
— Которые он должен был принести с собой! Или Иван Алексеевич решил на халяву попользоваться туалетной бумагой и сожрать нашу колбасу? Чтобы мы с Мурзиком остались утром голодными?
— Алексей Иванович!
— Не суть!
— Сварю кашу! — зашипела я, потому что уже послышался красноречивый звук смывного бачка — Не позорь меня перед людьми!
— Ты его корми своей кашей! А мы с Мурзиком — растущие организмы, и нам нужно мясо!
Сообразив, что дочь так и не даст нам перемолвиться даже словом, я предложила Алексею Ивановичу прогуляться по местному парку — ночному владению дяди Степы.
Парк раскинулся в самом центре нашего городка и в пяти минутах ходьбы от моего дома. Здесь были устроены качели, карусели в виде бегущих лошадок и торчало вечно не работающее «Колесо обозрения». В кущах деревьев пряталась тщательно огороженная танцплощадка, где решалось большинство судеб молодежи Емска. Прямо возле парковых ворот располагалась уже вышеупомянутая пивная «Зеленый шум» — самое дорогое место для нескольких поколений местных алкоголиков.
За его задней стеной была выстроена сцена летнего театра и тянулись ряды скамей для зрителей. Здесь выступали в праздники самодеятельные коллективы нашего городка, а иногда и заезжие музыкальные и театральные звезды.
И зачастую бывало так: на сцене пели частушки местные примы, а в толпе слушающих зрителей то там, то здесь похрапывали прилегшие на скамью постоянные клиенты «Зеленого шума». Иногда выведенные из себя очередным скандалом, связанным с этим заведением, власти давали отмашку милиции — та хватала пьяниц, и везла в вытрезвитель, но, честно говоря, в этих акциях не было никакого смысла. Милицейским нарядам, забросив все свои дела, нужно было бы постоянно дежурить у «Зеленого шума», потому что поток жаждущих никогда не иссякал.
Было около девяти часов вечера. Пивнушка закрывалась в десять, поэтому в теплых сумерках весеннего вечера разносился стук пивных кружек и азартно отбиваемой о столы вяленой рыбы. Нестройный гул громких голосов подтверждал, что время завсегдатаи проводят весело и содержательно.
Но когда мы с Алексеем Ивановичем, неторопливо волоча ноги и лениво перебрасываясь общими фразами, поравнялись с пивнушкой, он проявил неожиданное беспокойство. Озабоченно завращалась лысенькая головка и засветились живым энтузиазмом подслеповатые глазки.
— Что-то пить хочется! — забормотал он, плотоядно облизываясь,— неплохо бы… стакан лимонаду!
Я пожала плечами.
— Пожалуйста!
— Я через пять минут!
— У-гу!
Сначала я ждала его неподалеку. Но вид мнущейся у пивнушки особы меня не прельщал, поэтому я тихо ретировалась на ближайшую лавочку. С моего места был хорошо виден вход в «Зеленый шум». Спустя полчаса можно было смело уходить, но я никуда особо не торопилась, и решила все-таки дождаться, когда же несостоявшийся жених вспомнит обо мне.
И он вспомнил! За пятнадцать минут до закрытия пивной. Ошалело выскочив на улицу, Алексей Иванович закрутил головой. Понятно, что уже окончательно стемнело, и увидеть меня на лавочке он не мог, поэтому я сама вышла навстречу.
— Людмила Павловна,— забормотал он, умоляюще заглядывая в глаза,— не могли бы вы одолжить рублей триста! Я завтра же отдам — у товарища теща умерла, надо помочь!
Триста рублей? Да за эти деньги нужно неделю горбатиться над очередной шалью!
— У меня нет!
— А сколько есть?
— Я вообще-то вышла в парк погулять!
— А дома есть?
Разговаривать было больше не о чем, и я со спокойной совестью пошла домой. Вот только алкоголиков мне не хватало для полного счастья! Гуд бай, очередная попытка наладить личную жизнь!
— Всё к лучшему,— узнав о провале матримониальных планов, философски заметил ребенок,— а то бы соблазнила его, и как честная женщина была обязана жениться! И по количеству пьяных дебошей Иван Алексеевич успешно конкурировал бы с дядей Степой!
— Алла, ты разговариваешь с матерью!
— Понятно, стала бы я так стараться ради чужой тетки!
— Ладно,— обреченно вздохнула я,— что Бог ни делает, всё к лучшему!
Но мама Алексея Ивановича так не считала. Анна Львовна ворвалась в мою библиотеку на утро следующего дня с раскрасневшимся от повышенного давления лицом.
— Зачем ты напоила Алешу? Я-то думала, ты порядочная женщина, а не какая-нибудь профурсетка!
— Я не поила Алексея Ивановича! – нервно возразила я, перекладывая книги с места на место,— он набрался без меня!
— Только не надо мне пудрить мозги! Алеша сказал, что ты подначивала его и дразнила, принуждая пить водку!
Всё понятно! Я решила зайти с другой стороны.
— А почему я не могла предложить Алексею Ивановичу водку?
— Потому что теперь неделю не вывести его из запоя!
— Так надо было предупредить!
Дама просверлила меня злющим взглядом.
- Не с того, милочка, начинаешь общую жизнь, не с того!
Я промолчала, твердо решив про себя, что начало и конец в данном случае будут означать одно и то же. С Анной Львовной я связываться не стала — мало ли! В моем положении трижды подумаешь, прежде чем ругаться с дамой такого уровня.
Но потом не удержалась и пожаловалась на Анну Львовну Кларе Федоровне, твердо уверенная, что та мне посочувствует. И просчиталась.
— Но, Людочка,— возмущенно прошепелявила госпожа Петрова,— а что ты хотела? Принц ведь вряд ли за тобой приедет! А Алеша — мальчик очень хороший, воспитанный, с образованием! Вот и взялась бы за него — не давала пить, следила за его дружками, и глядишь, сделала бы из него человека!
Благодарю покорно! Да легче из мрамора Аполлона изваять, чем алкоголика сделать непьющим членом общества! Неблагодарная и тяжелая юдоль! Есть, конечно, героини, которые бьются не на жизнь, а на смерть с зеленым змием, но их подталкивает к этому либо любовь, либо общие дети, а на что мне такая головная боль, как Алексей Иванович? Нет уж, пусть ищет свою Джульетту в другом месте!
Впрочем, и Алексей Иванович не жаждал повторного свидания, поэтому наш роман закончился, не успев начаться. И практически сразу начался новый.
Игорь в противоположность предшественнику был весьма приятным мужчиной. Высокий, симпатичный, модно одетый. Его черный кожаный плащ был единственным в своем роде, и обращал внимание на улице, и ещё — у него была машина! По тем временам — действительно, принц! Работал он в местном архитектурном отделе и часто заглядывал ко мне в библиотеку, зачитываясь историческими романами. И вдруг стал делать авансы!
Трудно объяснить, в чем они заключались, но женщины меня поймут. Шуточки, словечки, букетик подснежников, красноречивые взгляды — я решила не ударить в грязь лицом и разорилась на новую юбку и помаду.
— Клевый чувак! — с тяжелым вздохом признала и моя дочурка.— Ладно, дерзай, приглашай в гости! Будем надеяться, что хоть этот не тайный алкоголик!
Намек на возможное свидание Игорь понял сразу и радостно развивал тему, пока я не пригласила его в гости.
Все началось вроде бы неплохо. Кавалер принес большой букет сирени, любовно пристроил свой знаменитый плащ на вешалке в прихожей и заполонил комнату запахом неплохого мужского одеколона. Алка моментально свалила на тренировку, оставив гостя на нас с Мурзиком.
Оживленно сияя улыбкой, Игорь шагнул к столу, открыл шикарный кожаный портфель и вытащил из его недр бутылку «Улыбки» (супердешевая сладкая дрянь 90-х!) и бумажный кулечек, в котором пряталось… грамм 100 «барбарисок»!
Выражаясь современным языком, я зависла, недоуменно хлопая ресницами и растерянно пялясь то на бутылку, то на «барбариски». Не подумайте, что я такая уж привереда, и меня не устроило угощение. Да черт с ней, с «Улыбкой», уж как-нибудь проглотила бы, и «барбариски» я часто сама покупала к чаю в силу их дешевизны и доступности моему карману. Но вот как совместить эти леденцы с вином, я никак не могла понять. Выпить залпом «Улыбку», а потом смачно загрызть конфеткой, или сосать её чуть ли не до утра?! А у меня были на этот вечер совсем другие планы, и под платьем таилась новая красивая комбинация. Не судите строго – Игорь был по всем статьям красавцем, а у меня уже больше двух лет не было мужчины.
Но вот как совместить долгожданное событие со столь странным для мужчины с машиной угощением? Внутренний голос легкомысленно твердил: «Наплюй! Наконец-то, красивый здоровый мужик — он, наверняка, знает, что делать с женщиной в постели!», но закаленный годами неприятностей рассудок возражал: «Отвянь со своими кошачьими радостями! Успеешь! Надо уточнить, почему пареньку под сорок, а он все ещё не женат!»
И я, мило улыбнувшись, растроганно защебетала:
— Ой, вы меня так балуете! Цветы, вино…,— я смущенно потупила глаза,— может, не будем торопить события и просто сегодня поговорим, попьем чаю с… моими любимыми конфетами! И как вы только угадали?
Игорь довольно улыбнулся, но все-таки в лице мелькнуло некое разочарование, вновь настроившее меня благожелательно к моему гостю. Значит, он так же, как и я жаждет более интимных отношений!
Увы, но вскоре я вновь вынуждена была насторожиться.
Пакет черного индийского чая мне щедрой рукой отсыпала в свое время Клара Федоровна, мужу которой дали в виде взятки чуть ли не мешок, какие-то мучающиеся зубами начальники.
Игорь, прикусив губу, наблюдал, как я щедрой рукой насыпала чай в заварной чайник, и недовольно заметил:
— Чай лучше всего покупать в пакетиках! Экономнее — один пакетик можно заваривать до четырех раз. А ещё лучше, заготавливать с лета мяту, липовый цвет, смородиновый лист — и дешево, и полезно для здоровья!
— Бесспорно! — охотно согласилась я, наливая ему чашку,— предлагаю пойти прогуляться! Вечер сегодня удивительно хорош!
Надо сказать, что испытание «Зеленым шумом» мой ухажер выдержал на «пять»! Брезгливо поморщился, проходя мимо, и даже на мгновение не прекратил обсуждение романа Валентина Пикуля «Барбаросса».
На следующее утро, повесив на дверь библиотеки табличку «Уехала на базу», я села в автобус и поехала в филиал, расположенный в районе обитания Игоря.
В докомпьютерную эпоху местные библиотеки с успехом заменяли интернет. Туда устремлялись не только скучающие пенсионеры и домохозяйки, но и школьники, и студенты-заочники, и просто любители читать. Мой кавалер не мог избежать внимания местной библиотекарши.
Ольга Васильевна была ветераном нашего дела, и помнила ещё сталинские времена, когда она днем моталась по полевым станам с книжками, а по вечерам проводила политинформации на селе. В выходные же дни полола на колхозных полях капусту и огурцы с песнями, восхвалявшими железных наркомов.
Суровая и энергичная дама встретила меня приветливо.
— Что, Людочка, забыла в моих пенатах?
— Да вот…,— и я ей рассказала о своем кавалере.
