Интересно, как бы он себя повёл, если бы Анжелин ответила отрицательно, но девушка только покорно прильнула к его губам.
Анжелин была не первой девственницей в руках Карела, но никогда до этого он не осознавал истинного смысла слова «раскупорить», считая его фривольным преувеличением затруднений в осуществлении столь приятного дела. Но с этой девушкой ему пришлось немало помучиться, с одной стороны, чтобы всё-таки добиться своего, а с другой, чтобы сделать это бережно. Вспотев от натуги и стараясь не давить на неё, Карел, сдерживая себя изо всех сил, покрывал поцелуями заплаканное лицо возлюбленной.
- Потерпи, ангел мой, ещё немного потерпи... Поверь, в следующий раз это уже не будет настолько больно.
Анжелин только беззвучно плакала, но охотно подставляла губы для поцелуев. Лишившись девственности, она хотя и приглушенно вскрикнула, но только ещё крепче вцепилась в него руками, с покорной готовностью получив первый урок любви. И в этой болезненной томности Анжелин показалась перевозбужденному Карелу настолько сладострастно нежной, что его разум буквально взорвался огненно-золотистыми сполохами.
- Это всё? – после того, как он обессилено откинулся рядом, удивленно прошептала девушка.
Довольный Карел покровительственно притянул её к себе, уткнувшись носом в пробор.
- Нет.
Анжелин, словно ребенок в поисках утешения, доверчиво прильнула к нему. Карел успокаивающе ласкал её, шепча на ухо нежные глупости. Девушка даже немного обиженно поплакала, но затем подставила губы для поцелуев, а потом и вовсе заинтересованно заскользила пальчиками по груди и животу любовника.
Карел тихо рассмеялся, поймав её за руку и прижавшись к ней губами.
- Плутовка… Хочешь опять утопить меня в слезах?
- Обещаю больше не плакать. Я хочу понять…
- Анжелин, девственницы редко сразу же получают наслаждение от страсти. Тебе вновь станет больно.
Но голос его благоразумия быстро ослаб, и они вновь сплелись в объятиях. Карел настолько забыл обо всем, упиваясь первой страстью этой по сути дела ещё девочки, что абсолютно забыл о времени.
Любовники ещё увлеченно целовались, когда внезапно в соседской комнате послышалось движение. С постели поднялся брат Анжелин. Карел, крепко сжав девушку в объятиях, замер. Брат Оноре долго копошился, а потом позвал:
- Анжелин, ты пойдешь к утренней мессе?
- Да, - громко отозвалась девушка. - Я подойду позже: дождусь служанки, отдам приказания и присоединюсь к тебе.
Утренняя месса! Который же теперь час?
- Мне нужно срочно идти, - подскочил он, поспешно хватаясь за одежду.
Хорошо, что хотя бы таиться теперь было не от кого.
- Собаки закрыты?
- Да, - Анжелин, застонав от боли, села на кровати. - Когда ты вновь придешь?
Похоже, это единственное, что её по-настоящему волновало.
- Не раньше, чем дня через три. И, - Карел обернулся, прежде чем покинуть её спаленку, - никаких прогулок по лесу в одиночку, и тем более в мужском костюме. Я никогда не прощу тебе другого мужчины, и изнасилование не буду считать оправданием. Заруби это себе на носу!
Но вообще-то настроение у него было превосходное. Карел ничуть не устал: такое свидание редко выпадает на долю даже далеко не самого целомудренного мужчины. Но как не торопился граф, когда он подошёл к замку, уже взошло солнце. На подступах к Валлю его встретил встревоженный Батистен. Увидев живого и невредимого хозяина, он с заметным облегчением перевёл дыхание.
- Слава Пресвятой Деве, я уже не знал, что и думать.
- Всё в порядке. Отвлеки стражу на воротах, чтобы я как можно быстрее оказался в своих покоях. Позже, поливая из кувшина теплой водой на решившего помыться хозяина, Батистен задумчиво высказался:
- Если эта девушка понесет от вас сына, вы сможете ходатайствовать перед королем об его усыновлении. Демуазель знатного рода, и с дворянством для этого бастарда вряд ли будут затруднения.
Как не спешил Карел смыть с себя следы прошедшей ночи, он задумчиво взглянул на слугу.
Разумеется, Батистен был в курсе всех перипетий их взаимоотношений с Бланкой и знал, что десять лет усилий со стороны хозяина получить от жены наследника закончились крахом его надежд.
Карел не строил относительно Анжелин далеко идущих планов: интрижка с этой прелестной девочкой приятно щекотала ему нервы, волновала кровь и не более того. Но прошедшая ночь изменила его отношение к юной любовнице: Анжелин умудрилась доставить ему настолько специфически сильное наслаждение, что Карел чувствовал легкое возбуждение даже при упоминании её имени. Слова Батистена заставили его по-другому взглянуть на прошедшую ночь. Демуазель де Эньен хорошего происхождения, к тому же молода, красива и здорова - идеальная кандидатура для получения внебрачного потомства. А уж он-то сделает всё, чтобы талия возлюбленной округлилась как можно быстрее. И если Анжелин родит ему сына, Карел никогда её не оставит.
Все последующие дни вынужденный терпеть присутствие семейства де Тисе и викария, Карел то и дело вспоминал об Анжелин. Он не подозревал, что в этот момент на его губах появляется невольная улыбка, которую заметят его гости. И хорошее настроение хозяина замка вызовет у них массу догадок и кривотолков.
Едва выдержал три дня, дю Валль вновь устремился по знакомой дорожке уже в сопровождении Батистена.
- Я подожду за оградой, - уверил его верный слуга, - демуазель меня не заметит. Но когда вы будете возвращаться, кто-то должен следить за дорогой и защищать в случае необходимости.
- Ну, кто на меня нападет?
- У вас гораздо больше врагов, чем кажется, - осторожно заметил Батистен. - Многих устроило, если бы вас просто не стало.
- Существует немало людей, которым лучше бы исчезнуть, но они не спешат умирать.
В этот раз Анжелин стояла у ограды и терпеливо ждала любовника.
- Любовь моя, - она радостно повисла на его шее, - как же я рада, что вы пришли. Мне было так страшно.
- Чего же ты испугалась, ангел мой? – нежно прижал он к себе хрупкое тело.
- А вдруг я вам не понравилась? Я читала в одной книге, что любовь - это искусство.
Карел рассмеялся, подхватывая её на руки.
- Правильно, но никто не требует искусности от девственницы. Любимая, тебе ещё только предстоит освоить это женское ремесло. Я с удовольствием стану твоим учителем, но и потребую платы за обучение.
Анжелин счастливо рассмеялась.
- Вы всегда требуете оплаты, но мне нравится назначаемая цена.
- Твой брат ни о чем не догадывается?
- Он всегда крепко спит, но сегодня у нас будет другое место для встречи.
- Какое?
Девушка кивнула головой в сторону пекарни.
- Там. Облатки для причастия и хлеб старая Жервеза печет только два раза в неделю. Но сегодня её нет, и я тайно протопила печь, чтобы нам не было холодно.
Карел обрадованно поцеловал тянущиеся к нему губы и понес девушку в сторону низкой хижины с возвышающейся трубой. Помещение было до предела тесным, но здесь вкусно пахло хлебом и травами, стоял большой разделочный стол, а в углу приютилась жесткая лежанка.
- Не самое лучшее ложе, - рассмеялся Карел, поставив свою ношу и начиная раздеваться, - но ты права в одном: для любви очень важно уединение.
- Мне опять будет больно, и я могу не удержаться и закричать?
Несмотря на лёгкий испуг в голосе, Анжелин решительно сбрасывала с себя одежду.
- Нет, - любовно привлек её к себе Карел, помогая избавиться от рубашки, - больно не будет. Будет прекрасно.
Как же она ему нравилась: и эта по-детски угловатая фигурка с маленькими, но тугими грудями с торчащими вверх пухлыми сосками, и едва округляющиеся бедра, и нежная, чуть смугловатая кожа. К тому же присущий девушке запах опьянял его и вызывал острое желание овладеть ею.
- Любовь - это просто, - ласково уложил он возлюбленную прямо на стол, сразу же в нетерпении разводя целомудренно сжатые бедра, - мы должны изо всех сил стараться доставить наслаждение друг другу.
И Анжелин, в исступлении вцепившись в его плечи, с таким пылом ответила на страсть любовника, что вскоре пекарня заполнилась тяжелым дыханием, сладострастными стонами, звуком неистово сливающихся тел, затяжных поцелуев, возмущенным скрипом то и дело раскачиваемого стола.
Потом они перебрались на лежанку. Томная Анжелин лежала в объятиях любовника и тяжело дышала.
- Это самое лучшее, что может быть на свете, - наконец прошептала она ему на ухо.
Карел рассмеялся.
- Я рад, что ты пришла к такому выводу.
- И чем же я должна за это заплатить?
Надо же, она не забыла про его слова. Карел задумался, продолжая машинально поглаживать её по голове. Разговор предстоял, мягко говоря, щекотливый. А может довериться природе и Анжелин, попав в ловушку, ничего не останется, как принять уготованную ей долю? И всё же дю Валль решил быть откровенным.
- Ты знаешь, чем заканчивается для женщины слияние с мужчиной?
Анжелин прижалась горящим лицом к его груди.
- Я не ребенок, чтобы не знать таких вещей. Как-то даже присутствовала при родах: пришлось помочь служанке, когда её внезапно прихватило рожать в нашем доме. Это не самое приятное зрелище: женщина сильно страдает и кричит. Зато теперь я знаю, насколько чудесно всё начинается.
- Тебя это пугает?
Анжелин приподняла голову. Даже в темноте было заметно, каким удивлением сверкнули её глаза.
- Нет. Если Господу угодно, чтобы женщины рожали в муках, то пройду через это и я.
Момент показался Карелу удобным.
- А ты не боишься забеременеть?
Но он имел дело с сестрой священника.
- На всё воля Всевышнего.
- Анжелин, я хочу, чтобы ты родила мне ребёнка. Но тебе известно, какие испытания выпадают на долю забеременевшей девицы? Готова ли ты пройти через них?
Анжелин неторопливо накрутила на палец локон его волос.
- Единственное, что меня страшит - это лишиться вашей любви. Знаете, я влюбилась, как только впервые увидела вас в то утро на тропе. Солнце отражалось в этих золотых волосах, а от взгляда синих глаз запылало моё бедное сердце: вы были именно таким, о котором я всегда мечтала. Прекрасный принц из моих снов. Было так страшно, что вы проедете мимо, не обратив на меня внимания.
Улыбающийся Карел слушал это чистосердечное признание: оно его тронуло до глубины души. Анжелин излучала столько любви, что его сердце охватила грустная нежность. Что ждёт эту прелестную девушку дальше? Она ещё не осознавала, насколько презираема обществом роль матери пусть графского, но бастарда. Сумеет ли он оградить её от позора и горького разочарования? Вряд ли.
Эта девушка отличалась не только незаурядным темпераментом, но и обладала даром внушать сильную страсть. Карелу хотелось её беречь и лелеять, а не обрекать на нелегкие испытания.
«Я должен что-то сделать, - вдруг подумал он. – Анжелин заслуживает большего, чем участь шлюхи»
Мысль промелькнула и вскоре пропала, вытесненная очередной любовной схваткой. Но она не исчезла окончательно и, как потом выяснилось, крепко засела в его голове.
Пекарню граф покинул незадолго до рассвета. В сопровождении молчаливого Батистена он возвращался домой, с улыбкой вспоминая расставание с юной любовницей.
- Когда ты вновь придёшь, сердце моё?
- Как только представится возможность.
- Только не откладывай наше свидание надолго.
- Я и сам хочу как можно быстрее оказаться в твоих объятиях.
Карел хоть и устал, но чувствовал себя настолько довольным, что с гораздо большей симпатией смотрел на окружающий мир. И солнце светило ярче, и птицы пели радостнее. После такой ночи даже мерзкие физиономии де Тисе и то не казались такими гадкими: столь сильно раздражавшие гости теперь вызывали у графа лишь презрительную усмешку.
И тут Батистен настолько сильно толкнул его, что Карел от неожиданности не удержался на ногах.
- Ты что… - возмутился он, поднимаясь с земли, но прикусил губу.
В непосредственной близости от его носа дрожала впившаяся в дерево стрела. Если бы не Батистен, лежать ему на дорожке простреленным. Но тот, кто её выпустил, пока ещё находился где-то поблизости. Граф и Батистен, сжимая в руках оружие, затаились за ближайшим деревом, настороженно вглядываясь в окрестности. Столь невыгодная позиция не позволяла им вычислить направление стрелы. Им пришлось прятаться до тех пор, пока хрустнувшая ветка в отдалении не подсказала, что их неизвестный враг решил убраться восвояси.
ЛЮБОВЬ.
И всё же даже столь красноречивое предупреждение не остановило дю Валля.
Совместные ночи следовали одна из другой: каждый раз Карел устремлялся вместе с Батистеном по знакомой дорожке, и находил свою возлюбленную всё более чувственной и страстной.
А что же графские гости? Они упорно торчали в замке, злоупотребляя его терпением. Каждое утро Батистен докладывал об очередных выходках жизнелюба барона.
- У вашего гостя неуемность мартовского кота. Вчера он оказал честь сорокалетней толстухе Трюшо, зажав судомойку прямо в кладовой.
- Не убудет от неё, - раздраженно отмахнулся Карел.
- Да как бы ни прибыло, - ухмыльнулся слуга. - Мессир не единожды оказал ей знаки внимания.
- Это делает честь Трюшо, - сухо заметил граф, но немного спустя поинтересовался. - А как ведет себя молодой де Тисе?
Батистен замялся.
- Горничным подолы не задирает. По-моему, тяготится вынужденным пребыванием здесь: постоянно грустен и подавлен.
- Его можно понять, - тяжело вздохнул Карел, - если бы не Анжелин, я тоже забыл, что такое улыбка.
Однако так или иначе, но хитрый де Фонтеньяк рассчитал всё точно: барон с сыном так надоели дю Валлю, уговаривая не противиться ужесточению мер, что он, в конце концов, пошёл на компромисс.
- Ладно, - сдался граф, - пусть необходимое вам количество людей будет арестовано и даже осуждено за приверженность к ереси вальденсов, но после должного покаяния, их должны помиловать и позволить вернуться к своим семьям. Тогда все убедятся, что мы не только казним, но и милуем искренне раскаявшихся в заблуждениях грешников.
- А если они не раскаются? - живо полюбопытствовал де Фонтеньяк.
Карел метнул в него недовольный взгляд.
- А вы их переубедите.
Эти люди стояли ему поперек горла, тогда как все его помыслы были сосредоточены на юной любовнице. Анжелин пылала в его руках, вызывая такой силы ответную страсть, что вскоре Карел осознал: наконец-то он нашёл свою женщину.
Но и впившаяся в дерево стрела не выходила у него из головы. Дю Валль отчетливо понимал, что они с Анжелин находятся под чьим-то пристальным враждебным вниманием. Всё прояснилось, когда зарядивший с самого утра дождь расстроил их очередное свидание.
Оставшийся дома Карел промучился всю ночь без сна, а наутро отправил слугу к Анжелин с приказанием появиться в замке, чтобы забрать пожертвования для прихожан брата. Повод был так себе: тот же слуга мог доставить эти пожертвования, не тревожа сестру отца Оноре, но Карелу не пришло в голову ничего умнее.
Анжелин, конечно же, пришла, но занятый делами дю Валль не сразу нашёл для неё время.
- Мне кажется, что демуазель направилась в библиотеку, - сообщил Батистен, когда он осведомился о любовнице.
Когда Карел подошёл к библиотеке, то с удивлением услышал громкие голоса.
- Как ты могла?
- Это не твоё дело, Антуан!
- Нет, моё, коли дьявол помутил твой разум. Он женат, чужак, человек хладнокровный и равнодушный. Неужели тебя прельстила его смазливая внешность?
Анжелин была не первой девственницей в руках Карела, но никогда до этого он не осознавал истинного смысла слова «раскупорить», считая его фривольным преувеличением затруднений в осуществлении столь приятного дела. Но с этой девушкой ему пришлось немало помучиться, с одной стороны, чтобы всё-таки добиться своего, а с другой, чтобы сделать это бережно. Вспотев от натуги и стараясь не давить на неё, Карел, сдерживая себя изо всех сил, покрывал поцелуями заплаканное лицо возлюбленной.
- Потерпи, ангел мой, ещё немного потерпи... Поверь, в следующий раз это уже не будет настолько больно.
Анжелин только беззвучно плакала, но охотно подставляла губы для поцелуев. Лишившись девственности, она хотя и приглушенно вскрикнула, но только ещё крепче вцепилась в него руками, с покорной готовностью получив первый урок любви. И в этой болезненной томности Анжелин показалась перевозбужденному Карелу настолько сладострастно нежной, что его разум буквально взорвался огненно-золотистыми сполохами.
- Это всё? – после того, как он обессилено откинулся рядом, удивленно прошептала девушка.
Довольный Карел покровительственно притянул её к себе, уткнувшись носом в пробор.
- Нет.
Анжелин, словно ребенок в поисках утешения, доверчиво прильнула к нему. Карел успокаивающе ласкал её, шепча на ухо нежные глупости. Девушка даже немного обиженно поплакала, но затем подставила губы для поцелуев, а потом и вовсе заинтересованно заскользила пальчиками по груди и животу любовника.
Карел тихо рассмеялся, поймав её за руку и прижавшись к ней губами.
- Плутовка… Хочешь опять утопить меня в слезах?
- Обещаю больше не плакать. Я хочу понять…
- Анжелин, девственницы редко сразу же получают наслаждение от страсти. Тебе вновь станет больно.
Но голос его благоразумия быстро ослаб, и они вновь сплелись в объятиях. Карел настолько забыл обо всем, упиваясь первой страстью этой по сути дела ещё девочки, что абсолютно забыл о времени.
Любовники ещё увлеченно целовались, когда внезапно в соседской комнате послышалось движение. С постели поднялся брат Анжелин. Карел, крепко сжав девушку в объятиях, замер. Брат Оноре долго копошился, а потом позвал:
- Анжелин, ты пойдешь к утренней мессе?
- Да, - громко отозвалась девушка. - Я подойду позже: дождусь служанки, отдам приказания и присоединюсь к тебе.
Утренняя месса! Который же теперь час?
- Мне нужно срочно идти, - подскочил он, поспешно хватаясь за одежду.
Хорошо, что хотя бы таиться теперь было не от кого.
- Собаки закрыты?
- Да, - Анжелин, застонав от боли, села на кровати. - Когда ты вновь придешь?
Похоже, это единственное, что её по-настоящему волновало.
- Не раньше, чем дня через три. И, - Карел обернулся, прежде чем покинуть её спаленку, - никаких прогулок по лесу в одиночку, и тем более в мужском костюме. Я никогда не прощу тебе другого мужчины, и изнасилование не буду считать оправданием. Заруби это себе на носу!
Но вообще-то настроение у него было превосходное. Карел ничуть не устал: такое свидание редко выпадает на долю даже далеко не самого целомудренного мужчины. Но как не торопился граф, когда он подошёл к замку, уже взошло солнце. На подступах к Валлю его встретил встревоженный Батистен. Увидев живого и невредимого хозяина, он с заметным облегчением перевёл дыхание.
- Слава Пресвятой Деве, я уже не знал, что и думать.
- Всё в порядке. Отвлеки стражу на воротах, чтобы я как можно быстрее оказался в своих покоях. Позже, поливая из кувшина теплой водой на решившего помыться хозяина, Батистен задумчиво высказался:
- Если эта девушка понесет от вас сына, вы сможете ходатайствовать перед королем об его усыновлении. Демуазель знатного рода, и с дворянством для этого бастарда вряд ли будут затруднения.
Как не спешил Карел смыть с себя следы прошедшей ночи, он задумчиво взглянул на слугу.
Разумеется, Батистен был в курсе всех перипетий их взаимоотношений с Бланкой и знал, что десять лет усилий со стороны хозяина получить от жены наследника закончились крахом его надежд.
Карел не строил относительно Анжелин далеко идущих планов: интрижка с этой прелестной девочкой приятно щекотала ему нервы, волновала кровь и не более того. Но прошедшая ночь изменила его отношение к юной любовнице: Анжелин умудрилась доставить ему настолько специфически сильное наслаждение, что Карел чувствовал легкое возбуждение даже при упоминании её имени. Слова Батистена заставили его по-другому взглянуть на прошедшую ночь. Демуазель де Эньен хорошего происхождения, к тому же молода, красива и здорова - идеальная кандидатура для получения внебрачного потомства. А уж он-то сделает всё, чтобы талия возлюбленной округлилась как можно быстрее. И если Анжелин родит ему сына, Карел никогда её не оставит.
Все последующие дни вынужденный терпеть присутствие семейства де Тисе и викария, Карел то и дело вспоминал об Анжелин. Он не подозревал, что в этот момент на его губах появляется невольная улыбка, которую заметят его гости. И хорошее настроение хозяина замка вызовет у них массу догадок и кривотолков.
Едва выдержал три дня, дю Валль вновь устремился по знакомой дорожке уже в сопровождении Батистена.
- Я подожду за оградой, - уверил его верный слуга, - демуазель меня не заметит. Но когда вы будете возвращаться, кто-то должен следить за дорогой и защищать в случае необходимости.
- Ну, кто на меня нападет?
- У вас гораздо больше врагов, чем кажется, - осторожно заметил Батистен. - Многих устроило, если бы вас просто не стало.
- Существует немало людей, которым лучше бы исчезнуть, но они не спешат умирать.
В этот раз Анжелин стояла у ограды и терпеливо ждала любовника.
- Любовь моя, - она радостно повисла на его шее, - как же я рада, что вы пришли. Мне было так страшно.
- Чего же ты испугалась, ангел мой? – нежно прижал он к себе хрупкое тело.
- А вдруг я вам не понравилась? Я читала в одной книге, что любовь - это искусство.
Карел рассмеялся, подхватывая её на руки.
- Правильно, но никто не требует искусности от девственницы. Любимая, тебе ещё только предстоит освоить это женское ремесло. Я с удовольствием стану твоим учителем, но и потребую платы за обучение.
Анжелин счастливо рассмеялась.
- Вы всегда требуете оплаты, но мне нравится назначаемая цена.
- Твой брат ни о чем не догадывается?
- Он всегда крепко спит, но сегодня у нас будет другое место для встречи.
- Какое?
Девушка кивнула головой в сторону пекарни.
- Там. Облатки для причастия и хлеб старая Жервеза печет только два раза в неделю. Но сегодня её нет, и я тайно протопила печь, чтобы нам не было холодно.
Карел обрадованно поцеловал тянущиеся к нему губы и понес девушку в сторону низкой хижины с возвышающейся трубой. Помещение было до предела тесным, но здесь вкусно пахло хлебом и травами, стоял большой разделочный стол, а в углу приютилась жесткая лежанка.
- Не самое лучшее ложе, - рассмеялся Карел, поставив свою ношу и начиная раздеваться, - но ты права в одном: для любви очень важно уединение.
- Мне опять будет больно, и я могу не удержаться и закричать?
Несмотря на лёгкий испуг в голосе, Анжелин решительно сбрасывала с себя одежду.
- Нет, - любовно привлек её к себе Карел, помогая избавиться от рубашки, - больно не будет. Будет прекрасно.
Как же она ему нравилась: и эта по-детски угловатая фигурка с маленькими, но тугими грудями с торчащими вверх пухлыми сосками, и едва округляющиеся бедра, и нежная, чуть смугловатая кожа. К тому же присущий девушке запах опьянял его и вызывал острое желание овладеть ею.
- Любовь - это просто, - ласково уложил он возлюбленную прямо на стол, сразу же в нетерпении разводя целомудренно сжатые бедра, - мы должны изо всех сил стараться доставить наслаждение друг другу.
И Анжелин, в исступлении вцепившись в его плечи, с таким пылом ответила на страсть любовника, что вскоре пекарня заполнилась тяжелым дыханием, сладострастными стонами, звуком неистово сливающихся тел, затяжных поцелуев, возмущенным скрипом то и дело раскачиваемого стола.
Потом они перебрались на лежанку. Томная Анжелин лежала в объятиях любовника и тяжело дышала.
- Это самое лучшее, что может быть на свете, - наконец прошептала она ему на ухо.
Карел рассмеялся.
- Я рад, что ты пришла к такому выводу.
- И чем же я должна за это заплатить?
Надо же, она не забыла про его слова. Карел задумался, продолжая машинально поглаживать её по голове. Разговор предстоял, мягко говоря, щекотливый. А может довериться природе и Анжелин, попав в ловушку, ничего не останется, как принять уготованную ей долю? И всё же дю Валль решил быть откровенным.
- Ты знаешь, чем заканчивается для женщины слияние с мужчиной?
Анжелин прижалась горящим лицом к его груди.
- Я не ребенок, чтобы не знать таких вещей. Как-то даже присутствовала при родах: пришлось помочь служанке, когда её внезапно прихватило рожать в нашем доме. Это не самое приятное зрелище: женщина сильно страдает и кричит. Зато теперь я знаю, насколько чудесно всё начинается.
- Тебя это пугает?
Анжелин приподняла голову. Даже в темноте было заметно, каким удивлением сверкнули её глаза.
- Нет. Если Господу угодно, чтобы женщины рожали в муках, то пройду через это и я.
Момент показался Карелу удобным.
- А ты не боишься забеременеть?
Но он имел дело с сестрой священника.
- На всё воля Всевышнего.
- Анжелин, я хочу, чтобы ты родила мне ребёнка. Но тебе известно, какие испытания выпадают на долю забеременевшей девицы? Готова ли ты пройти через них?
Анжелин неторопливо накрутила на палец локон его волос.
- Единственное, что меня страшит - это лишиться вашей любви. Знаете, я влюбилась, как только впервые увидела вас в то утро на тропе. Солнце отражалось в этих золотых волосах, а от взгляда синих глаз запылало моё бедное сердце: вы были именно таким, о котором я всегда мечтала. Прекрасный принц из моих снов. Было так страшно, что вы проедете мимо, не обратив на меня внимания.
Улыбающийся Карел слушал это чистосердечное признание: оно его тронуло до глубины души. Анжелин излучала столько любви, что его сердце охватила грустная нежность. Что ждёт эту прелестную девушку дальше? Она ещё не осознавала, насколько презираема обществом роль матери пусть графского, но бастарда. Сумеет ли он оградить её от позора и горького разочарования? Вряд ли.
Эта девушка отличалась не только незаурядным темпераментом, но и обладала даром внушать сильную страсть. Карелу хотелось её беречь и лелеять, а не обрекать на нелегкие испытания.
«Я должен что-то сделать, - вдруг подумал он. – Анжелин заслуживает большего, чем участь шлюхи»
Мысль промелькнула и вскоре пропала, вытесненная очередной любовной схваткой. Но она не исчезла окончательно и, как потом выяснилось, крепко засела в его голове.
Пекарню граф покинул незадолго до рассвета. В сопровождении молчаливого Батистена он возвращался домой, с улыбкой вспоминая расставание с юной любовницей.
- Когда ты вновь придёшь, сердце моё?
- Как только представится возможность.
- Только не откладывай наше свидание надолго.
- Я и сам хочу как можно быстрее оказаться в твоих объятиях.
Карел хоть и устал, но чувствовал себя настолько довольным, что с гораздо большей симпатией смотрел на окружающий мир. И солнце светило ярче, и птицы пели радостнее. После такой ночи даже мерзкие физиономии де Тисе и то не казались такими гадкими: столь сильно раздражавшие гости теперь вызывали у графа лишь презрительную усмешку.
И тут Батистен настолько сильно толкнул его, что Карел от неожиданности не удержался на ногах.
- Ты что… - возмутился он, поднимаясь с земли, но прикусил губу.
В непосредственной близости от его носа дрожала впившаяся в дерево стрела. Если бы не Батистен, лежать ему на дорожке простреленным. Но тот, кто её выпустил, пока ещё находился где-то поблизости. Граф и Батистен, сжимая в руках оружие, затаились за ближайшим деревом, настороженно вглядываясь в окрестности. Столь невыгодная позиция не позволяла им вычислить направление стрелы. Им пришлось прятаться до тех пор, пока хрустнувшая ветка в отдалении не подсказала, что их неизвестный враг решил убраться восвояси.
ЛЮБОВЬ.
И всё же даже столь красноречивое предупреждение не остановило дю Валля.
Совместные ночи следовали одна из другой: каждый раз Карел устремлялся вместе с Батистеном по знакомой дорожке, и находил свою возлюбленную всё более чувственной и страстной.
А что же графские гости? Они упорно торчали в замке, злоупотребляя его терпением. Каждое утро Батистен докладывал об очередных выходках жизнелюба барона.
- У вашего гостя неуемность мартовского кота. Вчера он оказал честь сорокалетней толстухе Трюшо, зажав судомойку прямо в кладовой.
- Не убудет от неё, - раздраженно отмахнулся Карел.
- Да как бы ни прибыло, - ухмыльнулся слуга. - Мессир не единожды оказал ей знаки внимания.
- Это делает честь Трюшо, - сухо заметил граф, но немного спустя поинтересовался. - А как ведет себя молодой де Тисе?
Батистен замялся.
- Горничным подолы не задирает. По-моему, тяготится вынужденным пребыванием здесь: постоянно грустен и подавлен.
- Его можно понять, - тяжело вздохнул Карел, - если бы не Анжелин, я тоже забыл, что такое улыбка.
Однако так или иначе, но хитрый де Фонтеньяк рассчитал всё точно: барон с сыном так надоели дю Валлю, уговаривая не противиться ужесточению мер, что он, в конце концов, пошёл на компромисс.
- Ладно, - сдался граф, - пусть необходимое вам количество людей будет арестовано и даже осуждено за приверженность к ереси вальденсов, но после должного покаяния, их должны помиловать и позволить вернуться к своим семьям. Тогда все убедятся, что мы не только казним, но и милуем искренне раскаявшихся в заблуждениях грешников.
- А если они не раскаются? - живо полюбопытствовал де Фонтеньяк.
Карел метнул в него недовольный взгляд.
- А вы их переубедите.
Эти люди стояли ему поперек горла, тогда как все его помыслы были сосредоточены на юной любовнице. Анжелин пылала в его руках, вызывая такой силы ответную страсть, что вскоре Карел осознал: наконец-то он нашёл свою женщину.
Но и впившаяся в дерево стрела не выходила у него из головы. Дю Валль отчетливо понимал, что они с Анжелин находятся под чьим-то пристальным враждебным вниманием. Всё прояснилось, когда зарядивший с самого утра дождь расстроил их очередное свидание.
Оставшийся дома Карел промучился всю ночь без сна, а наутро отправил слугу к Анжелин с приказанием появиться в замке, чтобы забрать пожертвования для прихожан брата. Повод был так себе: тот же слуга мог доставить эти пожертвования, не тревожа сестру отца Оноре, но Карелу не пришло в голову ничего умнее.
Анжелин, конечно же, пришла, но занятый делами дю Валль не сразу нашёл для неё время.
- Мне кажется, что демуазель направилась в библиотеку, - сообщил Батистен, когда он осведомился о любовнице.
Когда Карел подошёл к библиотеке, то с удивлением услышал громкие голоса.
- Как ты могла?
- Это не твоё дело, Антуан!
- Нет, моё, коли дьявол помутил твой разум. Он женат, чужак, человек хладнокровный и равнодушный. Неужели тебя прельстила его смазливая внешность?
