Кровь?! Я изумленно ахнула, похолодев!
– Не трогай.
Проверила – нет, лишь морская вода из мокрого купальника, показалось… Сердце колотилось в ребра.
– Как пожелает госпожа, – Кирилл убрал руку, так меня и не коснувшись.
Опять все испортила, припадочная! Я шмыгнула носом с досадой, разом весь настрой сошел.
– Ты в порядке? – Кирилл нахмурился, поднимая ладонь с глаз.
Я быстро остановила его с испугом! Моя голая грудь порывисто вздымалась.
– Да… да! – где бюстгальтер, боже, ну что я устроила? – Извини, мне нужно идти!
– Лера? – Кирилл был растерян, встревожен.
– Все нормально. Пожалуйста, не смотри! – я выбежала из его спальни, на ходу надевая купальник.
Кирилл так и лежал, часто дыша, закрыв лицо рукой.
Ночью мне плохо спалось, постоянно вертелась. Что-то такое снилось… волнующее, напряженное, тело просило разрядки. И все, что я могла ему предложить – это интенсивный утренний бег. Как держался Кирилл, с такой отчаянной бегуньей, понятия не имею. Я думала, он будет обижен из-за вчерашнего, но Кир встретил меня с обычной улыбкой, сидя с планшетом в гостиной. Терпения и такта в нем хватило бы на десять психологов, даже ни слова не сказал.
– Привет, детка! Как ты? Как настроение?
– Все нормально. А… у тебя?
– Супер, сижу вот, рисую. Вдохновение нашло.
– Здорово! Не буду тебе мешать, схожу пока в душ после пробежки.
Кирилл кивнул, вернувшись к планшету. Я решила, он рисует что-то по работе. Но когда вышла из ванной, расчесывая влажные волосы, увидела издали, что это карикатурный скетч: монашка в рясе поджаривает измученного демона на адской сковородке. Я еле сдержала хохот! Не собиралась тревожить Кирилла, и все же он вздрогнул при моем приближении и перевернул планшет. Потом обратно, цыкнув с досадой.
– Извини, я не хотела подглядывать и тебя отвлекать.
Кир потер лицо.
– Да это дурацкая привычка после отца. Раздражает!
– А как ты жил все это время, так и дергался всегда?
– Жил, в смысле, с кем-то? Еще чего не хватало, мой дом – моя крепость, я всерьез ни с кем не жил. Не терплю вторжения в личное пространство.
– Все, больше не вторгаюсь, еще раз извини, – я чмокнула его в щеку, перегнувшись через спинку дивана. – Наслаждайся покоем и тишиной, – и направилась на кухню, оставив Кирилла одного.
Минуты не прошло, как он явился следом. Я подавила улыбку. В приют порой попадали сложные животные с негативным опытом общения с людьми и очень дичились. Их просто так не погладишь, никогда не дадутся в руки. И приручать приходится постепенно, заботиться, прикармливать и оставлять в покое, пока не привыкнет к безопасности и не начнет тянуться сам.
– Кофе со мной будешь? – я поставила чайник.
– Ага.
– А сливки?
В холодильнике нашлась почти полная коробка.
– Можно, – Кирилл принес две чашки, сев за стол.
Я насыпала по ложке растворимых гранул. Кир попросил побольше, от сахара отказался. С интересом следил, как я аккуратно вливаю в кипяток сливки по спирали, чтобы получился рисунок. Затем попробовал.
– Идеально. Спасибо, Лерочка, чудесная девочка!
Ему нравилось внимание и ненавязчивая забота.
– Не за что, – я отхлебнула ароматный кофе, сев напротив. И какое-то время смотрела в окно. – Жить с кем-то не всегда проблемно и плохо. Это может быть очень приятно, если люди духовно близки, любят и поддерживают друг друга, уважают личные границы.
– А вы с Олегом были духовно близки?
Я аж горячим кофе поперхнулась и обожгла язык, поморщившись. Потом задумалась.
– Выходит, что нет, – вспомнилось его отношение ко мне, все поступки. Ведь были же знаки. Но я не хотела признавать неприятную правду, верила в лучшее. И проецировала собственные чувства на мужчину рядом, которому, по сути, оказалось на меня плевать. Если бы я была честнее с собой и смелее, так сильно бы не обожглась.
Я отставила чашку с кофе. Со своей сказочной доверчивостью и наивностью, что я на самом деле знала о любви, чему могла научить?
Кирилл потянулся ко мне через стол и погладил по руке.
– Извини, детка, я не знаю личных границ и порой слишком прямолинеен. Не хотел тебя расстроить.
– Ничего, это не из-за тебя. Мне грустно из-за собственной глупости.
– Ты не глупая. Ты замечательная, умная девушка, которая достойна лучшего и теперь знает об этом, став еще умней. А еще ты заботливая, добрая, милая, – Кирилл загибал пальцы, перечисляя, – и очень красивая.
– Ой, ну заливай теперь! – я спрятала в ладонях пылающее лицо. – Я самая обычная.
– Это кто тебе такое внушил, тоже бывший?
– Наверное… Он мне подобных комплиментов не говорил, – вообще в последние годы отношений привык к моей внешности и не понимал, зачем еще какие-то приукрашивания, наряды – только пустая трата денег.
– Понятно. Как же мне уже хочется набить морду этому придурку! – произнес Кирилл раздраженно.
Я глянула на него, опустив руки. Он шутит или всерьез?
– Ты правда очень красивая, Лер, совершенно необычная! – Кирилл с восхищением смотрел на мои волосы, лицо. – Очень нежная, хрупкая, как прекрасный цветок.
– Ох… – пылали у меня уже не только щеки, приятный жар разливался по телу. – Непривычно слышать такое, хочется сквозь землю провалиться, – я сползла по стулу, пытаясь спрятаться под стол.
Кирилл усмехнулся.
– Привыкай, стесняшка. И учись чувствовать себя неотразимой всегда, кто бы что ни говорил. Нужно быть уверенней в себе.
– Тебе легко говорить, такому-то красавцу! Понятно, откуда у тебя эта уверенность, ты с ней родился.
– Вовсе нет. Это мой выбор: так считать и так себя вести.
Кирилл пожал плечом, а я заинтересовалась.
– Ты не всегда был суперпопулярным красавчиком?
Он только хмыкнул.
– Нет, конечно. В детстве был нескладным, тощим и прыщавым, еще очки носил в средних классах, как ботаник! Думаешь, мне легко жилось? С моей-то нестандартной внешностью, знаешь, как меня задирали? Рыжий урод, узкоглазый, и еще что похлеще. Дети вообще жестоки, особенно к тем, кто отличается от остальных. А я еще как отличался, с такой-то родословной, помесь бульдога с носорогом, школьные годы – для меня это был ад.
Я смотрела на Кирилла удивленно, часто моргая. Никогда бы не подумала про него такое.
– Потом стало легче, видимо, вырастая, повторил судьбу гадкого утенка. Но еще долго не понимал, почему начал нравиться девчонкам. Ну как девчонкам, скорее девушкам постарше, особенно когда спортом занялся, появилась уверенность в себе. Но это внутреннее состояние, оно не про внешность. Все люди по-своему прекрасны. И все достойны любви.
Я аж замерла. Он, что же, наконец в нее верит? Или верил всегда, просто прежде не доводилось испытать?
– А, м-м, в юности ты разве, как все подростки, не влюблялся?
Кир иронично фыркнул.
– Пф-ф, в кого, в тех шлюшек двуличных?
– В каких еще…
Кирилл тут же закрылся, помрачнев.
– Неважно. Эти разговоры не для таких нежных цветочков, как ты, – он решительно встал, растеряв всю расслабленность и веселость. – Будешь допивать? – Кир кивнул на остатки моего кофе, который уже остыл.
– Нет, не буду.
Он забрал обе чашки и пошел мыть. Я следила за ним, разглядывая напряженную спину и плечи. Кирилл не привык кому-то открываться и делиться личным, а если такое происходило, то сразу выставлял щиты. И все же он старался и учился доверию. Это стоило поощрить.
– Спасибо за твою честность. И прямоту, она мне нравится. Ты говоришь все как есть, пусть даже цинично, и не пытаешься пудрить мозги.
Кирилл тяжело вздохнул, плечи опустились. Он выключил кран и поставил на край раковины перевернутые мокрые чашки. Медленно повернулся.
– Лер, – его голос звучал хмуро, – раз уж мы вышли на откровенные разговоры, мне давно следует извиниться.
– За что?
– За то, что к тебе подкатил и затеял тот спор. Сначала я не знал тебя и твоей истории. Ну, привлекательная девчонка, одинокая, решил не проходить мимо. Вернее, не так, – Кирилл снова сел напротив, поставив локти на стол, и растер лицо. – Тогда, ночью, когда мы поздно вернулись, ты вслух загадала желание возле дома.
– Да, – я вспомнила тот момент и падающую звезду, cмущенно потупилась, ковыряя ногтем клеенчатую скатерть. С этого неловкого момента у нас все и началось.
– Если бы ты тогда попросила любви, я бы прошел мимо. Но ты хотела влюбиться. И я не ушел. Лер…
Я подняла на него глаза. А Кирилл продолжил с мученическим выражением на лице:
– Теперь меня это гложет. Глупое и эгоистичное желание с моей стороны: попробовать и узнать, как это может быть. Вот черт, – он свесил голову. – Я думал, будет весело, прикольно, но чужие чувства – это не игры. Я не должен был… И когда понял, что они у тебя возникают, решил так по-дурацки оттолкнуть. Тогда, на пляже, с блондинкой, – Кирилл давился словами. – Подумал, что интерес к такому козлу у тебя сразу пропадет. Я не ожидал… Прости, не хотел причинять тебе боль и использовать в своих целях.
Он так убивался… Я погладила взлохмаченную макушку.
– Ничего. Я ведь тоже использовала тебя. Хотела забыться после бывшего, развеяться, вернуться к жизни. И вовсе не планировала в тебя влюбляться.
– Вот и не надо, – Кирилл вскинул голову. – Развлекайся сколько хочешь, тренируйся на мне, мучай как угодно, я это заслужил. Я во всем помогу тебе, и забыться, и расслабиться. Только не привязывайся ко мне всерьез, не к такому, как я. Выбери нормального и порядочного парня, а не безнадежного грешника, что я могу дать невинной принцессе вроде тебя?
Я бережно перебирала его волосы. Ну почему он так про себя считает? И слишком уж обо мне высокого мнения.
– Я вовсе не невинная девочка, сам знаешь. И по сути, ничем не лучше всех девиц вокруг тебя. Потому что тоже пользуюсь тобой ради секса.
Кирилл рассмеялся.
– Как-то плохо пользуешься! – он взял мою руку в свою и потерся щекой, глядя с теплотой. – Нет, детка, так не используют. Ты больше отдаешь, чем берешь. И я это очень ценю, – Кирилл поцеловал мою ладонь. – Но не отдавай слишком много. Побереги себя.
Он говорил то же, что и Вика, что я сама себе повторяла. Но почему в груди зрел такой протест?
– Ты тоже очень много отдаешь.
– Мне не жалко, – Кир шутливо прищурился. – Бери сколько нужно. Я хочу, чтобы ты была счастлива, Лер, и смогла потом идти дальше. Хорошо?
Что мне еще оставалось? Я кивнула. Кирилл по-прежнему не хотел отношений, ничего серьезного. И наш курортный роман почти подошел к концу. Еще два дня, и утром уезжать…
– Но сейчас… мы продолжим? Ты не злишься после вчерашнего?
– Злюсь? Лишь на того урода, который сделал это с тобой, – Кирилл хрустнул кулаками. – И заставил пройти через настоящий ад в одиночку, ты все еще из него не выбралась, детка, и мне очень жаль. Только и всего. Разве ты в чем-то виновата? Уж точно не передо мной.
– Я… Мне как-то надо пересилить себя и перетерпеть страх, в первый раз после… – я запнулась.
– Чтобы он стал последним, и тебя окончательно доломать? Нет, детка, в этих вещах пересиливать себя нельзя, – Кир покачал головой. – И мы так делать не будем. Я точно не буду.
– Ну ладно, а всякие там ласки, поцелуи, это остается?
– Только то, что ты захочешь сама. Тебе решать.
Я почесала лоб, припоминая.
– А ты ведь говорил после того случая на пляже, что мы больше не станем целоваться, а потом первый начал.
Кирилл вздохнул.
– Слаб, сударыня, не сдержался. Перед твоими аппетитными коралловыми губками, такими нежными и сладкими, мне было не устоять, – он кривовато улыбнулся, а я уставилась на его губы, не менее аппетитные. – Но если всерьез решишь прекратить…
– Еще чего, мне по-прежнему нужны тренировки, а у нас ежедневный режим, можно сказать, спортивный.
– Тренировки нельзя пропускать, – Кир поймал мой призывный взгляд и встал, отодвигая стул. Подошел в два шага. – Это важно!
– Очень важно, тренер, – я томно закусила губы.
Кир нависал сверху, учащенно дыша. Такой возбужденный… Накипело со вчерашнего. Я начала подниматься, и он рывком притянул меня, вдавливая в твердое разгоряченное тело! Скользнул языком по губам, раздвигая и врываясь внутрь, обжигая! Целовал быстро и пылко, шумно втягивая носом воздух. Держа за бедра, с рыком усадил на стол.
Я заскользила по клеенке, Кир удержал меня, склонившись ниже, жадно терзая губы. Повсюду гладил и сжимал нетерпеливо, я оплела его ногами с чувственным стоном! Еще, еще! Мы целовались как безумные! Стол ерзал по полу и грохотал под нами, Кирилл почти меня на него уложил. Вклинился меж бедер с надсадным хрипом:
– Лера… Детка!
– Боже!..
Как же остро! Страсть по оголенным нервам, как по перемкнувшим проводам, перед глазами сыпались искры! И разгорался неудержимый пожар, что-то ненасытное, дикое, словно стихия. Наши руки забирались под одежду, я царапала Кирилла, как одуревшая, обнимала широкую спину, плечи, притягивая к себе! Он навалился сверху, стол совсем накренился.
– Так, черти, вам кровати мало? – раздался голос Славы, сработавший как холодный душ. – Еще стол, блин, сломайте. За него потом платить.
Слава застыл в дверях, картинно вскинув светлые брови, мы с Киром опомнились, уставившись на него. Вот блин! Кирилл ругнулся, я поспешно убрала руки из-под его футболки, он – с моих бедер в задравшемся платье.
В проеме показалась Вика, возмутившись:
– О нет, только не на общем обеденном столе! Как тут теперь есть?
– Да мы… ничего такого! – я не знала куда деться от стыда, спрыгнула со стола и отвернулась, поправляясь.
Кирилл прикрыл меня собой.
– Ребят, дайте нам пару минут.
– Пары минут тут будет мало, – усмехнулся Слава.
– Тридцати секунд хватило бы, – возразила Вика. – Слишком уж разогнались.
– Сейчас сам разгоню обоих! – прорычал Кирилл.
– Ладно-ладно, уходим! – ребята засмеялись и вышли, оставив нас наедине.
Я уткнулась Кириллу лбом в спину, пытаясь отдышаться.
– Это безумие надо прекращать.
Он заметно напрягся, но произнес:
– Как скажешь.
– Я не в смысле – совсем, но не так же, не у всех на виду!
Кир расслабился, кивнув. Я выдохнула и оплела его руками, положив ладони на грудь, прислонившись к лопаткам щекой. Так мы простояли какое-то время.
– И правда, Лер, что мы творим? Бесконечные качели. Я-то выдержу, но тебе это точно поможет?
Я не знала. Сейчас мне очень хорошо, а потом? До добра все это может не довести.
– А тебе? Научу плохому.
– Скорее, я тебя. Плохому не учись, – Кирилл развернулся ко мне, держа в объятьях. – И найди себе благовоспитанного скромника, который не станет приставать среди бела дня на кухонном столе. Только в постели ночью в темноте.
Я фыркнула.
– Как скучно!
– Ну все, испортил девчонку, – Кир поцеловал меня в лоб. – Нет, с этим нужно завязывать, – пробормотал он будто сам себе.
Я рефлекторно вцепилась в него крепче, но Кирилл мягко разжал и отпустил мои руки.
– Мы договорились не привязываться, Лер, ты помнишь? Я и так в жизни много согрешил. Не собираюсь до кучи разбивать тебе сердце.
– Тогда не отпускай, – это вырвалось само.
Кирилл замер, пронзительно глядя на меня.
– И что? И дальше что? Тебе семью нужно, хорошего мужа, детишек. Со мной? Ага. Сама подумай, Лер. Ты хотела развлечься, мы развлекаемся, это я в силах тебе дать, а остальное…
Я замотала головой.
– Да не хочу я от тебя ничего такого, какие мужья-дети? Мы и двух недель не знакомы.
– Значит, только секс?
Я кивнула.
– Не трогай.
Проверила – нет, лишь морская вода из мокрого купальника, показалось… Сердце колотилось в ребра.
– Как пожелает госпожа, – Кирилл убрал руку, так меня и не коснувшись.
Опять все испортила, припадочная! Я шмыгнула носом с досадой, разом весь настрой сошел.
– Ты в порядке? – Кирилл нахмурился, поднимая ладонь с глаз.
Я быстро остановила его с испугом! Моя голая грудь порывисто вздымалась.
– Да… да! – где бюстгальтер, боже, ну что я устроила? – Извини, мне нужно идти!
– Лера? – Кирилл был растерян, встревожен.
– Все нормально. Пожалуйста, не смотри! – я выбежала из его спальни, на ходу надевая купальник.
Кирилл так и лежал, часто дыша, закрыв лицо рукой.
ГЛАВА 11
Ночью мне плохо спалось, постоянно вертелась. Что-то такое снилось… волнующее, напряженное, тело просило разрядки. И все, что я могла ему предложить – это интенсивный утренний бег. Как держался Кирилл, с такой отчаянной бегуньей, понятия не имею. Я думала, он будет обижен из-за вчерашнего, но Кир встретил меня с обычной улыбкой, сидя с планшетом в гостиной. Терпения и такта в нем хватило бы на десять психологов, даже ни слова не сказал.
– Привет, детка! Как ты? Как настроение?
– Все нормально. А… у тебя?
– Супер, сижу вот, рисую. Вдохновение нашло.
– Здорово! Не буду тебе мешать, схожу пока в душ после пробежки.
Кирилл кивнул, вернувшись к планшету. Я решила, он рисует что-то по работе. Но когда вышла из ванной, расчесывая влажные волосы, увидела издали, что это карикатурный скетч: монашка в рясе поджаривает измученного демона на адской сковородке. Я еле сдержала хохот! Не собиралась тревожить Кирилла, и все же он вздрогнул при моем приближении и перевернул планшет. Потом обратно, цыкнув с досадой.
– Извини, я не хотела подглядывать и тебя отвлекать.
Кир потер лицо.
– Да это дурацкая привычка после отца. Раздражает!
– А как ты жил все это время, так и дергался всегда?
– Жил, в смысле, с кем-то? Еще чего не хватало, мой дом – моя крепость, я всерьез ни с кем не жил. Не терплю вторжения в личное пространство.
– Все, больше не вторгаюсь, еще раз извини, – я чмокнула его в щеку, перегнувшись через спинку дивана. – Наслаждайся покоем и тишиной, – и направилась на кухню, оставив Кирилла одного.
Минуты не прошло, как он явился следом. Я подавила улыбку. В приют порой попадали сложные животные с негативным опытом общения с людьми и очень дичились. Их просто так не погладишь, никогда не дадутся в руки. И приручать приходится постепенно, заботиться, прикармливать и оставлять в покое, пока не привыкнет к безопасности и не начнет тянуться сам.
– Кофе со мной будешь? – я поставила чайник.
– Ага.
– А сливки?
В холодильнике нашлась почти полная коробка.
– Можно, – Кирилл принес две чашки, сев за стол.
Я насыпала по ложке растворимых гранул. Кир попросил побольше, от сахара отказался. С интересом следил, как я аккуратно вливаю в кипяток сливки по спирали, чтобы получился рисунок. Затем попробовал.
– Идеально. Спасибо, Лерочка, чудесная девочка!
Ему нравилось внимание и ненавязчивая забота.
– Не за что, – я отхлебнула ароматный кофе, сев напротив. И какое-то время смотрела в окно. – Жить с кем-то не всегда проблемно и плохо. Это может быть очень приятно, если люди духовно близки, любят и поддерживают друг друга, уважают личные границы.
– А вы с Олегом были духовно близки?
Я аж горячим кофе поперхнулась и обожгла язык, поморщившись. Потом задумалась.
– Выходит, что нет, – вспомнилось его отношение ко мне, все поступки. Ведь были же знаки. Но я не хотела признавать неприятную правду, верила в лучшее. И проецировала собственные чувства на мужчину рядом, которому, по сути, оказалось на меня плевать. Если бы я была честнее с собой и смелее, так сильно бы не обожглась.
Я отставила чашку с кофе. Со своей сказочной доверчивостью и наивностью, что я на самом деле знала о любви, чему могла научить?
Кирилл потянулся ко мне через стол и погладил по руке.
– Извини, детка, я не знаю личных границ и порой слишком прямолинеен. Не хотел тебя расстроить.
– Ничего, это не из-за тебя. Мне грустно из-за собственной глупости.
– Ты не глупая. Ты замечательная, умная девушка, которая достойна лучшего и теперь знает об этом, став еще умней. А еще ты заботливая, добрая, милая, – Кирилл загибал пальцы, перечисляя, – и очень красивая.
– Ой, ну заливай теперь! – я спрятала в ладонях пылающее лицо. – Я самая обычная.
– Это кто тебе такое внушил, тоже бывший?
– Наверное… Он мне подобных комплиментов не говорил, – вообще в последние годы отношений привык к моей внешности и не понимал, зачем еще какие-то приукрашивания, наряды – только пустая трата денег.
– Понятно. Как же мне уже хочется набить морду этому придурку! – произнес Кирилл раздраженно.
Я глянула на него, опустив руки. Он шутит или всерьез?
– Ты правда очень красивая, Лер, совершенно необычная! – Кирилл с восхищением смотрел на мои волосы, лицо. – Очень нежная, хрупкая, как прекрасный цветок.
– Ох… – пылали у меня уже не только щеки, приятный жар разливался по телу. – Непривычно слышать такое, хочется сквозь землю провалиться, – я сползла по стулу, пытаясь спрятаться под стол.
Кирилл усмехнулся.
– Привыкай, стесняшка. И учись чувствовать себя неотразимой всегда, кто бы что ни говорил. Нужно быть уверенней в себе.
– Тебе легко говорить, такому-то красавцу! Понятно, откуда у тебя эта уверенность, ты с ней родился.
– Вовсе нет. Это мой выбор: так считать и так себя вести.
Кирилл пожал плечом, а я заинтересовалась.
– Ты не всегда был суперпопулярным красавчиком?
Он только хмыкнул.
– Нет, конечно. В детстве был нескладным, тощим и прыщавым, еще очки носил в средних классах, как ботаник! Думаешь, мне легко жилось? С моей-то нестандартной внешностью, знаешь, как меня задирали? Рыжий урод, узкоглазый, и еще что похлеще. Дети вообще жестоки, особенно к тем, кто отличается от остальных. А я еще как отличался, с такой-то родословной, помесь бульдога с носорогом, школьные годы – для меня это был ад.
Я смотрела на Кирилла удивленно, часто моргая. Никогда бы не подумала про него такое.
– Потом стало легче, видимо, вырастая, повторил судьбу гадкого утенка. Но еще долго не понимал, почему начал нравиться девчонкам. Ну как девчонкам, скорее девушкам постарше, особенно когда спортом занялся, появилась уверенность в себе. Но это внутреннее состояние, оно не про внешность. Все люди по-своему прекрасны. И все достойны любви.
Я аж замерла. Он, что же, наконец в нее верит? Или верил всегда, просто прежде не доводилось испытать?
– А, м-м, в юности ты разве, как все подростки, не влюблялся?
Кир иронично фыркнул.
– Пф-ф, в кого, в тех шлюшек двуличных?
– В каких еще…
Кирилл тут же закрылся, помрачнев.
– Неважно. Эти разговоры не для таких нежных цветочков, как ты, – он решительно встал, растеряв всю расслабленность и веселость. – Будешь допивать? – Кир кивнул на остатки моего кофе, который уже остыл.
– Нет, не буду.
Он забрал обе чашки и пошел мыть. Я следила за ним, разглядывая напряженную спину и плечи. Кирилл не привык кому-то открываться и делиться личным, а если такое происходило, то сразу выставлял щиты. И все же он старался и учился доверию. Это стоило поощрить.
– Спасибо за твою честность. И прямоту, она мне нравится. Ты говоришь все как есть, пусть даже цинично, и не пытаешься пудрить мозги.
Кирилл тяжело вздохнул, плечи опустились. Он выключил кран и поставил на край раковины перевернутые мокрые чашки. Медленно повернулся.
– Лер, – его голос звучал хмуро, – раз уж мы вышли на откровенные разговоры, мне давно следует извиниться.
– За что?
– За то, что к тебе подкатил и затеял тот спор. Сначала я не знал тебя и твоей истории. Ну, привлекательная девчонка, одинокая, решил не проходить мимо. Вернее, не так, – Кирилл снова сел напротив, поставив локти на стол, и растер лицо. – Тогда, ночью, когда мы поздно вернулись, ты вслух загадала желание возле дома.
– Да, – я вспомнила тот момент и падающую звезду, cмущенно потупилась, ковыряя ногтем клеенчатую скатерть. С этого неловкого момента у нас все и началось.
– Если бы ты тогда попросила любви, я бы прошел мимо. Но ты хотела влюбиться. И я не ушел. Лер…
Я подняла на него глаза. А Кирилл продолжил с мученическим выражением на лице:
– Теперь меня это гложет. Глупое и эгоистичное желание с моей стороны: попробовать и узнать, как это может быть. Вот черт, – он свесил голову. – Я думал, будет весело, прикольно, но чужие чувства – это не игры. Я не должен был… И когда понял, что они у тебя возникают, решил так по-дурацки оттолкнуть. Тогда, на пляже, с блондинкой, – Кирилл давился словами. – Подумал, что интерес к такому козлу у тебя сразу пропадет. Я не ожидал… Прости, не хотел причинять тебе боль и использовать в своих целях.
Он так убивался… Я погладила взлохмаченную макушку.
– Ничего. Я ведь тоже использовала тебя. Хотела забыться после бывшего, развеяться, вернуться к жизни. И вовсе не планировала в тебя влюбляться.
– Вот и не надо, – Кирилл вскинул голову. – Развлекайся сколько хочешь, тренируйся на мне, мучай как угодно, я это заслужил. Я во всем помогу тебе, и забыться, и расслабиться. Только не привязывайся ко мне всерьез, не к такому, как я. Выбери нормального и порядочного парня, а не безнадежного грешника, что я могу дать невинной принцессе вроде тебя?
Я бережно перебирала его волосы. Ну почему он так про себя считает? И слишком уж обо мне высокого мнения.
– Я вовсе не невинная девочка, сам знаешь. И по сути, ничем не лучше всех девиц вокруг тебя. Потому что тоже пользуюсь тобой ради секса.
Кирилл рассмеялся.
– Как-то плохо пользуешься! – он взял мою руку в свою и потерся щекой, глядя с теплотой. – Нет, детка, так не используют. Ты больше отдаешь, чем берешь. И я это очень ценю, – Кирилл поцеловал мою ладонь. – Но не отдавай слишком много. Побереги себя.
Он говорил то же, что и Вика, что я сама себе повторяла. Но почему в груди зрел такой протест?
– Ты тоже очень много отдаешь.
– Мне не жалко, – Кир шутливо прищурился. – Бери сколько нужно. Я хочу, чтобы ты была счастлива, Лер, и смогла потом идти дальше. Хорошо?
Что мне еще оставалось? Я кивнула. Кирилл по-прежнему не хотел отношений, ничего серьезного. И наш курортный роман почти подошел к концу. Еще два дня, и утром уезжать…
– Но сейчас… мы продолжим? Ты не злишься после вчерашнего?
– Злюсь? Лишь на того урода, который сделал это с тобой, – Кирилл хрустнул кулаками. – И заставил пройти через настоящий ад в одиночку, ты все еще из него не выбралась, детка, и мне очень жаль. Только и всего. Разве ты в чем-то виновата? Уж точно не передо мной.
– Я… Мне как-то надо пересилить себя и перетерпеть страх, в первый раз после… – я запнулась.
– Чтобы он стал последним, и тебя окончательно доломать? Нет, детка, в этих вещах пересиливать себя нельзя, – Кир покачал головой. – И мы так делать не будем. Я точно не буду.
– Ну ладно, а всякие там ласки, поцелуи, это остается?
– Только то, что ты захочешь сама. Тебе решать.
Я почесала лоб, припоминая.
– А ты ведь говорил после того случая на пляже, что мы больше не станем целоваться, а потом первый начал.
Кирилл вздохнул.
– Слаб, сударыня, не сдержался. Перед твоими аппетитными коралловыми губками, такими нежными и сладкими, мне было не устоять, – он кривовато улыбнулся, а я уставилась на его губы, не менее аппетитные. – Но если всерьез решишь прекратить…
– Еще чего, мне по-прежнему нужны тренировки, а у нас ежедневный режим, можно сказать, спортивный.
– Тренировки нельзя пропускать, – Кир поймал мой призывный взгляд и встал, отодвигая стул. Подошел в два шага. – Это важно!
– Очень важно, тренер, – я томно закусила губы.
Кир нависал сверху, учащенно дыша. Такой возбужденный… Накипело со вчерашнего. Я начала подниматься, и он рывком притянул меня, вдавливая в твердое разгоряченное тело! Скользнул языком по губам, раздвигая и врываясь внутрь, обжигая! Целовал быстро и пылко, шумно втягивая носом воздух. Держа за бедра, с рыком усадил на стол.
Я заскользила по клеенке, Кир удержал меня, склонившись ниже, жадно терзая губы. Повсюду гладил и сжимал нетерпеливо, я оплела его ногами с чувственным стоном! Еще, еще! Мы целовались как безумные! Стол ерзал по полу и грохотал под нами, Кирилл почти меня на него уложил. Вклинился меж бедер с надсадным хрипом:
– Лера… Детка!
– Боже!..
Как же остро! Страсть по оголенным нервам, как по перемкнувшим проводам, перед глазами сыпались искры! И разгорался неудержимый пожар, что-то ненасытное, дикое, словно стихия. Наши руки забирались под одежду, я царапала Кирилла, как одуревшая, обнимала широкую спину, плечи, притягивая к себе! Он навалился сверху, стол совсем накренился.
– Так, черти, вам кровати мало? – раздался голос Славы, сработавший как холодный душ. – Еще стол, блин, сломайте. За него потом платить.
Слава застыл в дверях, картинно вскинув светлые брови, мы с Киром опомнились, уставившись на него. Вот блин! Кирилл ругнулся, я поспешно убрала руки из-под его футболки, он – с моих бедер в задравшемся платье.
В проеме показалась Вика, возмутившись:
– О нет, только не на общем обеденном столе! Как тут теперь есть?
– Да мы… ничего такого! – я не знала куда деться от стыда, спрыгнула со стола и отвернулась, поправляясь.
Кирилл прикрыл меня собой.
– Ребят, дайте нам пару минут.
– Пары минут тут будет мало, – усмехнулся Слава.
– Тридцати секунд хватило бы, – возразила Вика. – Слишком уж разогнались.
– Сейчас сам разгоню обоих! – прорычал Кирилл.
– Ладно-ладно, уходим! – ребята засмеялись и вышли, оставив нас наедине.
Я уткнулась Кириллу лбом в спину, пытаясь отдышаться.
– Это безумие надо прекращать.
Он заметно напрягся, но произнес:
– Как скажешь.
– Я не в смысле – совсем, но не так же, не у всех на виду!
Кир расслабился, кивнув. Я выдохнула и оплела его руками, положив ладони на грудь, прислонившись к лопаткам щекой. Так мы простояли какое-то время.
– И правда, Лер, что мы творим? Бесконечные качели. Я-то выдержу, но тебе это точно поможет?
Я не знала. Сейчас мне очень хорошо, а потом? До добра все это может не довести.
– А тебе? Научу плохому.
– Скорее, я тебя. Плохому не учись, – Кирилл развернулся ко мне, держа в объятьях. – И найди себе благовоспитанного скромника, который не станет приставать среди бела дня на кухонном столе. Только в постели ночью в темноте.
Я фыркнула.
– Как скучно!
– Ну все, испортил девчонку, – Кир поцеловал меня в лоб. – Нет, с этим нужно завязывать, – пробормотал он будто сам себе.
Я рефлекторно вцепилась в него крепче, но Кирилл мягко разжал и отпустил мои руки.
– Мы договорились не привязываться, Лер, ты помнишь? Я и так в жизни много согрешил. Не собираюсь до кучи разбивать тебе сердце.
– Тогда не отпускай, – это вырвалось само.
Кирилл замер, пронзительно глядя на меня.
– И что? И дальше что? Тебе семью нужно, хорошего мужа, детишек. Со мной? Ага. Сама подумай, Лер. Ты хотела развлечься, мы развлекаемся, это я в силах тебе дать, а остальное…
Я замотала головой.
– Да не хочу я от тебя ничего такого, какие мужья-дети? Мы и двух недель не знакомы.
– Значит, только секс?
Я кивнула.
