Многие убеждены, что люди нашего круга счастливы по определению. Что если судьба наградила гербом, семейными реликвиями и королевской грамотой, то всё остальное уже не нужно. Им невдомёк – большинству из нас приходится очень несладко, причём с пелёнок. Нам не хватает простого человеческого тепла. Всегда!
– Эмелис, – прошептал боевик, касаясь губами лба и стискивая до того крепко, что на миг больно стало. – Я… не знаю, чем отблагодарить небо за эту встречу.
Я тоже не знаю, но в том, что эта встреча ниспослана свыше, – тоже уверена.
А ближе к полуночи, когда я уже заплела волосы в косу и облачилась в ночную сорочку, раздался стук в дверь. Не злой, не раздражённый, а просто… настойчивый.
Набрасывая на плечи халат и касаясь задвижки, уже знала, кого увижу и… да, сомневалась. Но всё равно открыла – толку прятаться? Они непременно достанут, не сегодня, так завтра.
– Привет, – буркнула Даяна. Тряхнула зелёной гривой.
– Привет. – Я отступила, предлагая боевому трио войти.
Девчонки расшаркиваться не стали, в среде магов это вообще не принято. Предводительница тройки переступила порог первой. Не разуваясь, проследовала до письменного стола, небрежно уселась на край.
Брюнетка Лим и рыженькая Карас желания снять обувь тоже не изъявили. Вошли, застыли на середине комнаты.
Наблюдая за этим дефиле, я мысленно улыбнулась. В свете свято верят, что мужская одежда неприлична, говорят – она портит образ, лишает женственности. Но, если по правде, девушка в облегающих брюках выглядит довольно заманчиво. Даяна, Лим и Карас лишнее тому подтверждение.
Когда я прикрыла дверь и повернулась к гостьям, Даяна тяжело вздохнула и спросила:
– Мелкая, ты думаешь, это смешно?
В голосе и облике девушки не было ни тени злости, только сосредоточенность, приправленная щепоткой грусти. Настроение подруг было аналогичным.
– Прости, не понимаю. – Нет, я не лгала.
– Мелкая, ваш роман – фикция! – заявила Карас. И повторила, как для тупых: – Фи кци я.
Я изобразила искреннее удивление, спросила тихо и ровно:
– С чего ты это взяла?
Магички переглянулись. Даяна махнула рукой, предлагая подругам помолчать. Те дружно кивнули.
– Мелкая, давай начистоту? – предложила зеленоволосая. – Мы не дуры. Мы неплохо знаем Кира, да и тебя изучить успели. Кир на все эти розовые сопли не способен, прыгать вокруг девицы – тем более. Он не такой. – Магичка снова вздохнула, продолжила с особым нажимом: – А ты, Эмелис, не способна на предательство.
Теперь я удивлялась по настоящему. Нет, я тоже считаю себя не способной, но при чём тут…
– После сегодняшнего, – продолжала Даяна, – вся академия уверена, будто рассказ о женихе – ложь. Мол, жениха у тебя нет и не было, ты использовала эту байку как прикрытие.
Ну… мысль не нова. Кир, помнится, тоже сомневался.
– Но мы то знаем… – протянула магичка. – Мы то знаем, что жених – не выдумка.
Сердце пропустило удар, по спине ледяной змейкой скользнул страх. Знают? Откуда? Только… только не говорите, что Морвен меня выдал. Только не говорите, что сумели раскрыть, кто я…
– Что и требовалось доказать, – заключила Лим, складывая руки на груди.
– Прости?
– Ты побледнела, – пояснила брюнетка. – Значит, угадали. Жених есть.
О Всевышний! Я… прокололась? Вот так? На пустом месте?!
– И ты не из тех, кто способен предать, – повторила Даяна. Голос прозвучал ещё уверенней. – Следовательно, ваши отношения с Киром – показуха. Вы просто договорились, верно? Спелись, чтобы… избежать нежелательного внимания.
Магички! Троица с редчайшим для женского племени даром! Они били настолько точно, что я… я не могла не вздрогнуть.
Пришлось глубоко вздохнуть, одарить себя пощёчиной – мысленной, разумеется, и… принять самый покаянный вид.
– Девочки, я…
Я не умею плакать на заказ. Слишком долго изживала в себе привычку пускать слезу по поводу и без, а когда настала пора учиться играть эмоции… в общем, учителя волосы на себе рвали, но заставить Эмелис из рода Бьен плакать так и не смогли.
– Девочки, я… не знаю, как так вышло. Я… не нарочно. Просто Кирстен… Кирстен, он…
– Он умеет уговаривать, – сказала Даяна.
Я помотала головой.
– Он такой… хороший.
В комнате воцарилась напряжённая тишина – да, девочки уже поняли, что признаваться во лжи не собираюсь. Я же отчаянно подбирала слова, которые следует произносить безумно влюблённой дурочке. Да ещё такой, что предала жениха…
В этот миг стало искренне жаль, что я не отношусь к числу тех, кто живёт «розовым чтивом». Ведь в каком нибудь «Моем синеглазом деспоте» или «Любви без границ» всё чёрным по белому написано, причём в огромных количествах. На каждой, тролль её раздери, странице!
– Он удивительный. Я когда в его глаза смотрю – всё забываю. Это как наваждение было, но… но я не жалею. Мне безумно стыдно, но Кир…
– Кир тебя подговорил, – процедила Карас.
Я снова замотала головой.
– Кирстен, он… а я… мне так…
– Ясно, – заключила Даяна. Сказала, как выплюнула. – Ясно, Эмелис. Но учти, правда всё равно всплывёт!
Девушка резко поднялась, поправила изумрудное недоразумение и устремилась к выходу. Лим и Карас, разумеется, за лидером последовали. Дверью незваные гостьи хлопнули так, что штукатурка посыпалась, а я… позволила себе улыбку.
Нет, магички не поверили, но усомнились. А раз так, то у нас с Киром есть все шансы на победу. Свобода стоит того, чтобы за неё побороться, и мы ещё повоюем!
О том, что девушкам моего положения влюбляться бесполезно, я узнала года в четыре, когда заявила няньке, что выхожу замуж за Дьёра. Он сыном нашего садовника был, втайне от всех учил меня лазать по деревьям и есть малину не из вазочки, а прямо с куста. Грязными, между прочим, руками.
Няня, разумеется, выслушала, потом начала корить и объяснять: Дьёр – не пара, и вообще. Я тогда в слёзы ударилась, помчалась к отцу… На этом «роман» с чумазым мальчишкой кончился, а я чётко уяснила – мир очень несправедлив.
Потом ещё несколько лекций на тему любви и брака прослушала. Нет, на тот момент доводы отца разумными не казались, но папа выманил из меня обещание на мальчиков не смотреть. Когда уезжала на учёбу (а мне тогда семь было), обещание дополнилось клятвой – никаких романов!
Слово, данное отцу, я держала. Даже когда ко мне Макс – зеленоглазая мечта всех девчонок с первого по четвёртый курс – подкатывал. Даже когда Эрик – загадочный некромант – с букетиком пришёл. Даже… даже когда сама до звёздочек в глазах влюбилась в аспиранта, в Райлена из рода Даор.
Влюблённость в наследника самого крупного герцогства Верилии длилась недели полторы, а когда схлынула… я искренне возблагодарила отца за то, что стребовал с меня эту троллью клятву. Даже сейчас страшно вообразить, какой бы дурой выглядела, осмелься я подойти к Раю! Ведь мне семь было, а ему двадцать с хвостиком. К тому же за ним половина академии бегала, и даже одна из преподавательниц.
Да, я поняла некоторые плюсы своей несвободы, но всё равно обидно было. Курса с третьего у всех моих подруг начали появляться… друзья. В смысле, друзья особенного сорта – те, кому позволено донести сумку до лекционного зала, или треснуть книжкой по голове, или за косу дёрнуть. Меня за косу дёргали только самоубийцы, а сумку… ну, Кирстен первый, кто к ней прикоснулся.
В тринадцать обида на папу и жизнь достигла апогея. Просто девчонки уже вовсю целовались, а я… завидовала и беззастенчиво врала, дескать, тоже целовалась, тысячу раз, или даже побольше. Втайне от всех, с папиным помощником, с Ридом.
К слову, Рида все мои подружки знали – обычно именно ему выпадало дочку первого министра на каникулы забрать и с каникул привезти…
В ту пору Рид искренне презирал строгие камзолы, одевался по последней моде и только. Кожаные штаны, плотно облегающие икры, сапоги с подкованными носами и каблуками, рубашки невероятных расцветок, стильные шарфики. А если добавить сюда тяжёлый подбородок, орлиный нос, чёрные, как сама ночь, глаза, длинные пепельные волосы… В общем, мне тоже завидовали, даже слишком.
А в день моего четырнадцатилетия отец сообщил о том, что Рид попросился в зятья и что сам король считает его кандидатуру более чем подходящей. Должность помощника первого министра роли, разумеется, не играла. Куда важней было то, что Рид – наследник одного из старейших родов королевства.
– Это престижно, – сказал тогда папа. – К тому же я более чем уверен, что Рид не разбазарит твоё состояние, а это, согласись, важно.
Да, это более чем важно, ведь я – единственная наследница рода, и моё приданое ой как велико. Остальную часть имущества семьи отец планировал передать по завещанию внуку.
Моё согласие было чистой формальностью, зато… в тот день я действительно целовалась. Потом долго пыталась понять, чем же столь бурно восхищались подруги? Нет, мне понравилось, но пищать от восторга не тянуло.
Но грусть не в этом, грусть в другом. Я стала невестой, но толку? Рид был далеко, а парни моих подруг… В общем, червячок обиды всё равно грыз.
Мне присылали тонны цветов, конфет и мелких, безусловно, приятных подарков. Мне строчили письма длиной с философский трактат. Меня осыпали поцелуями и комплиментами при встрече, но… но никто не носил мою сумку до лекционного зала, не ходил за второй чашечкой чая, не ревновал к сокурсникам, не писал на стенах обидные надписи про преподов, которые посмели меня обидеть, и… на вечеринки всегда ходила одна.
Я постоянно уверяла себя, что это мелочи. Что мне, Эмелис из рода Бьен, все эти студенческие штучки совершенно неинтересны и совсем совсем не нужны! Ну, подумаешь… одна. Зато потом, когда закончу учёбу, мы с Ридом будем вместе. Он обещал носить кофу в постель, и вообще.
Да, я была убеждена, что всё это глупости и шалости… ровно до тех пор, пока рядом не появился Кир.
Не знаю как сказать, как объяснить, но когда, выходя на крыльцо женского общежития, видишь парня, который пришёл, чтобы проводить тебя в столовую… Когда этот самый парень с ласковой улыбкой говорит «привет» и спрашивает, как спалось… Когда осторожно обнимает и касается губами губ, а потом берёт за руку и… нет, это лучше, чем букеты и длиннющие письма.
– Эмелис, что случилось? – прошептал Кирстен, когда мы отошли шагов на десять и от крыльца, и от толпы зевак, которая была на порядок меньше вчерашней.
Я тряхнула головой, прогоняя лишние мысли. Сказала:
– Кое кто обещался разоблачить наши отношения.
– Разоблачить? – переспросил боевик.
Я шумно вздохнула и принялась пересказывать разговор с магичками. О причине собственного прокола, разумеется, умолчала.
– И как ты к этому относишься? – выдержав паузу, вопросил Кир.
– Я? Никак. Девочки слишком много о себе возомнили.
– Рад, что ты оцениваешь ситуацию здраво.
– Да что тут оценивать? Оспорить нашу честность может только менталист, но я глубоко сомневаюсь, что кто то из них пойдёт на столь грубое нарушение внутреннего кодекса.
Увы и ах, но менталисты, коих в магическом сообществе раз два и обчёлся, оспорить честность нашей пары действительно могли. Узконаправленный дар ментальной магии позволяет видеть не только ауру, но и всё, что она скрывает. Начиная от болезней и заканчивая привязанностями.
Если то, что рассказывали на лекциях по видовым особенностям магии, правда, то в случае нашей пары менталист увидит ниточку симпатии, не больше. А для людей влюблённых, тем более столь пылко, как пытаемся изобразить, характерна совсем другая, куда более яркая привязка.
Здесь, в дурборской академии, равно как и у нас, факультета ментальной магии не существовало – одарённых слишком мало, всего по паре на каждый курс. Их, как и некромантов, учили отдельно, по индивидуальным программам. И жили менталисты в общежитии для преподов.
В просторечии дар ментальной магии называли даром всезнайки. Неудивительно, что тех, кто знает о людях заведомо больше остальных, с самого начала приучали держаться в стороне и помалкивать.
– Менталисты не проболтаются, – подтвердил мои мысли синеглазый. – Разоблачать если и будут, то по старинке.
– Слежка и прослушка?
Кир кивнул, притянул мою руку к губам.
– Мою комнату прослушивать не смогут, – заявил брюнет. – С твоей… могу решить.
Я невольно улыбнулась, сказала:
– Не надо. Гости ко мне заходят редко, а в остальном… буду учебники вслух читать.
– Думаешь, девочки оценят? – усмехнулся боевик. – Надеешься, вспомнят про учёбу и отстанут?
– Нет, не верю. Но почему бы не попробовать?
Кирстен вновь к моим пальчикам припал, сказал со смешком:
– Коварная ты…
Я закусила губу, в надежде справиться с ощущением лёгкой слабости, которое этот жест вызвал. Добавила:
– По остальному – нам нужно быть осторожнее. Только и всего.
Брюнет кивнул. Остановился, чтобы заключить в капкан рук и накрыть мой рот поцелуем. Я на ласку ответила, молчаливо радуясь тому, что Кир понял с полуслова.
Да, ближайшие пару недель нам придётся быть осторожнее, играть выбранную роль постоянно, даже наедине. Иначе нас и в самом деле могут поймать. И хотя мнение Даяны и её подруг вряд ли повлияет на ситуацию, давать повод всё равно не стоит.
Неделя прошла быстро и вполне сносно. Впрочем… лгу – она прошла великолепно.
Излишне пристальное внимание со стороны девичьей троицы, конечно, раздражало, но это была капля в море, мелочь, сущий пустяк в сравнении со всем остальным.
Во первых, Май и рыжий Питкар – они отстали. То есть совсем. Полностью. Абсолютно! Я даже изучающих взглядов на себе не ловила. Нет, меня не игнорировали, просто начали относиться точь в точь как к остальным.
Во вторых, Джаст. Он по прежнему составлял мою спайку, но вёл себя настолько прилежно, что пару раз возникало желание отправить его в лекарский кабинет – а вдруг это не Кир, вдруг нечто другое, посерьёзней?
В третьих… профессор Ликси. Тот, кого даже коллеги за глаза звали гоблином, сменил гнев на милость столь резко, что… в общем, тут тоже мысли о лекарском кабинете возникали. Каких то три занятия, и я превратилась едва ли не в «любимчика».
Кирстен, глядя на перемены в поведении препода, заметно ухмылялся и прижимал меня теснее.
А ещё были совместные завтраки обеды ужины, недолгие прогулки после пар, галантные ухаживания и поцелуи. Много много поцелуев! К последнему я относилась как к необходимости, хотя временами начинала таять. В такие моменты разум подёргивался розовой дымкой, окружающий мир как будто отступал, звуки исчезали. Только стук собственного сердца слышала и стук сердца Кира.
Прикосновения боевика были приятны, и я очень скоро поняла: с самого начала воспринимаю их как нечто само собой разумеющееся, нечто естественное. В том, что собственные пальчики то и дело норовят коснуться его волос, щеки, шеи… как то не замечала, просто трогала, и всё.
Я получала громадное удовольствие от нашей сделки. Кирстен тоже не жаловался.
– Мне все парни завидуют, – как то признался он.
Я одарила боевика удивлённым взглядом и тут же получила пояснения:
– Девушка, которая не ест мозг, это даже не мечта – миф!
Вдоволь похихикав над его заявлением, спросила – а не станет ли столь «ненормальное» поведение поводом для сомнений? Может, пора «откушать»? Ну чтобы нас не раскололи…
Сказала, а в следующий миг жестоко пожалела – Кир укусил за нижнюю губу, демонстрируя, что зубки не только у девушек имеются. Попытка съесть маленькую наглую блондинку (да да, Кир ещё и обзываться начал!) плавно перетекла в поцелуй. Долгий и глубокий.
– Эмелис, – прошептал боевик, касаясь губами лба и стискивая до того крепко, что на миг больно стало. – Я… не знаю, чем отблагодарить небо за эту встречу.
Я тоже не знаю, но в том, что эта встреча ниспослана свыше, – тоже уверена.
А ближе к полуночи, когда я уже заплела волосы в косу и облачилась в ночную сорочку, раздался стук в дверь. Не злой, не раздражённый, а просто… настойчивый.
Набрасывая на плечи халат и касаясь задвижки, уже знала, кого увижу и… да, сомневалась. Но всё равно открыла – толку прятаться? Они непременно достанут, не сегодня, так завтра.
– Привет, – буркнула Даяна. Тряхнула зелёной гривой.
– Привет. – Я отступила, предлагая боевому трио войти.
Девчонки расшаркиваться не стали, в среде магов это вообще не принято. Предводительница тройки переступила порог первой. Не разуваясь, проследовала до письменного стола, небрежно уселась на край.
Брюнетка Лим и рыженькая Карас желания снять обувь тоже не изъявили. Вошли, застыли на середине комнаты.
Наблюдая за этим дефиле, я мысленно улыбнулась. В свете свято верят, что мужская одежда неприлична, говорят – она портит образ, лишает женственности. Но, если по правде, девушка в облегающих брюках выглядит довольно заманчиво. Даяна, Лим и Карас лишнее тому подтверждение.
Когда я прикрыла дверь и повернулась к гостьям, Даяна тяжело вздохнула и спросила:
– Мелкая, ты думаешь, это смешно?
В голосе и облике девушки не было ни тени злости, только сосредоточенность, приправленная щепоткой грусти. Настроение подруг было аналогичным.
– Прости, не понимаю. – Нет, я не лгала.
– Мелкая, ваш роман – фикция! – заявила Карас. И повторила, как для тупых: – Фи кци я.
Я изобразила искреннее удивление, спросила тихо и ровно:
– С чего ты это взяла?
Магички переглянулись. Даяна махнула рукой, предлагая подругам помолчать. Те дружно кивнули.
– Мелкая, давай начистоту? – предложила зеленоволосая. – Мы не дуры. Мы неплохо знаем Кира, да и тебя изучить успели. Кир на все эти розовые сопли не способен, прыгать вокруг девицы – тем более. Он не такой. – Магичка снова вздохнула, продолжила с особым нажимом: – А ты, Эмелис, не способна на предательство.
Теперь я удивлялась по настоящему. Нет, я тоже считаю себя не способной, но при чём тут…
– После сегодняшнего, – продолжала Даяна, – вся академия уверена, будто рассказ о женихе – ложь. Мол, жениха у тебя нет и не было, ты использовала эту байку как прикрытие.
Ну… мысль не нова. Кир, помнится, тоже сомневался.
– Но мы то знаем… – протянула магичка. – Мы то знаем, что жених – не выдумка.
Сердце пропустило удар, по спине ледяной змейкой скользнул страх. Знают? Откуда? Только… только не говорите, что Морвен меня выдал. Только не говорите, что сумели раскрыть, кто я…
– Что и требовалось доказать, – заключила Лим, складывая руки на груди.
– Прости?
– Ты побледнела, – пояснила брюнетка. – Значит, угадали. Жених есть.
О Всевышний! Я… прокололась? Вот так? На пустом месте?!
– И ты не из тех, кто способен предать, – повторила Даяна. Голос прозвучал ещё уверенней. – Следовательно, ваши отношения с Киром – показуха. Вы просто договорились, верно? Спелись, чтобы… избежать нежелательного внимания.
Магички! Троица с редчайшим для женского племени даром! Они били настолько точно, что я… я не могла не вздрогнуть.
Пришлось глубоко вздохнуть, одарить себя пощёчиной – мысленной, разумеется, и… принять самый покаянный вид.
– Девочки, я…
Я не умею плакать на заказ. Слишком долго изживала в себе привычку пускать слезу по поводу и без, а когда настала пора учиться играть эмоции… в общем, учителя волосы на себе рвали, но заставить Эмелис из рода Бьен плакать так и не смогли.
– Девочки, я… не знаю, как так вышло. Я… не нарочно. Просто Кирстен… Кирстен, он…
– Он умеет уговаривать, – сказала Даяна.
Я помотала головой.
– Он такой… хороший.
В комнате воцарилась напряжённая тишина – да, девочки уже поняли, что признаваться во лжи не собираюсь. Я же отчаянно подбирала слова, которые следует произносить безумно влюблённой дурочке. Да ещё такой, что предала жениха…
В этот миг стало искренне жаль, что я не отношусь к числу тех, кто живёт «розовым чтивом». Ведь в каком нибудь «Моем синеглазом деспоте» или «Любви без границ» всё чёрным по белому написано, причём в огромных количествах. На каждой, тролль её раздери, странице!
– Он удивительный. Я когда в его глаза смотрю – всё забываю. Это как наваждение было, но… но я не жалею. Мне безумно стыдно, но Кир…
– Кир тебя подговорил, – процедила Карас.
Я снова замотала головой.
– Кирстен, он… а я… мне так…
– Ясно, – заключила Даяна. Сказала, как выплюнула. – Ясно, Эмелис. Но учти, правда всё равно всплывёт!
Девушка резко поднялась, поправила изумрудное недоразумение и устремилась к выходу. Лим и Карас, разумеется, за лидером последовали. Дверью незваные гостьи хлопнули так, что штукатурка посыпалась, а я… позволила себе улыбку.
Нет, магички не поверили, но усомнились. А раз так, то у нас с Киром есть все шансы на победу. Свобода стоит того, чтобы за неё побороться, и мы ещё повоюем!
О том, что девушкам моего положения влюбляться бесполезно, я узнала года в четыре, когда заявила няньке, что выхожу замуж за Дьёра. Он сыном нашего садовника был, втайне от всех учил меня лазать по деревьям и есть малину не из вазочки, а прямо с куста. Грязными, между прочим, руками.
Няня, разумеется, выслушала, потом начала корить и объяснять: Дьёр – не пара, и вообще. Я тогда в слёзы ударилась, помчалась к отцу… На этом «роман» с чумазым мальчишкой кончился, а я чётко уяснила – мир очень несправедлив.
Потом ещё несколько лекций на тему любви и брака прослушала. Нет, на тот момент доводы отца разумными не казались, но папа выманил из меня обещание на мальчиков не смотреть. Когда уезжала на учёбу (а мне тогда семь было), обещание дополнилось клятвой – никаких романов!
Слово, данное отцу, я держала. Даже когда ко мне Макс – зеленоглазая мечта всех девчонок с первого по четвёртый курс – подкатывал. Даже когда Эрик – загадочный некромант – с букетиком пришёл. Даже… даже когда сама до звёздочек в глазах влюбилась в аспиранта, в Райлена из рода Даор.
Влюблённость в наследника самого крупного герцогства Верилии длилась недели полторы, а когда схлынула… я искренне возблагодарила отца за то, что стребовал с меня эту троллью клятву. Даже сейчас страшно вообразить, какой бы дурой выглядела, осмелься я подойти к Раю! Ведь мне семь было, а ему двадцать с хвостиком. К тому же за ним половина академии бегала, и даже одна из преподавательниц.
Да, я поняла некоторые плюсы своей несвободы, но всё равно обидно было. Курса с третьего у всех моих подруг начали появляться… друзья. В смысле, друзья особенного сорта – те, кому позволено донести сумку до лекционного зала, или треснуть книжкой по голове, или за косу дёрнуть. Меня за косу дёргали только самоубийцы, а сумку… ну, Кирстен первый, кто к ней прикоснулся.
В тринадцать обида на папу и жизнь достигла апогея. Просто девчонки уже вовсю целовались, а я… завидовала и беззастенчиво врала, дескать, тоже целовалась, тысячу раз, или даже побольше. Втайне от всех, с папиным помощником, с Ридом.
К слову, Рида все мои подружки знали – обычно именно ему выпадало дочку первого министра на каникулы забрать и с каникул привезти…
В ту пору Рид искренне презирал строгие камзолы, одевался по последней моде и только. Кожаные штаны, плотно облегающие икры, сапоги с подкованными носами и каблуками, рубашки невероятных расцветок, стильные шарфики. А если добавить сюда тяжёлый подбородок, орлиный нос, чёрные, как сама ночь, глаза, длинные пепельные волосы… В общем, мне тоже завидовали, даже слишком.
А в день моего четырнадцатилетия отец сообщил о том, что Рид попросился в зятья и что сам король считает его кандидатуру более чем подходящей. Должность помощника первого министра роли, разумеется, не играла. Куда важней было то, что Рид – наследник одного из старейших родов королевства.
– Это престижно, – сказал тогда папа. – К тому же я более чем уверен, что Рид не разбазарит твоё состояние, а это, согласись, важно.
Да, это более чем важно, ведь я – единственная наследница рода, и моё приданое ой как велико. Остальную часть имущества семьи отец планировал передать по завещанию внуку.
Моё согласие было чистой формальностью, зато… в тот день я действительно целовалась. Потом долго пыталась понять, чем же столь бурно восхищались подруги? Нет, мне понравилось, но пищать от восторга не тянуло.
Но грусть не в этом, грусть в другом. Я стала невестой, но толку? Рид был далеко, а парни моих подруг… В общем, червячок обиды всё равно грыз.
Мне присылали тонны цветов, конфет и мелких, безусловно, приятных подарков. Мне строчили письма длиной с философский трактат. Меня осыпали поцелуями и комплиментами при встрече, но… но никто не носил мою сумку до лекционного зала, не ходил за второй чашечкой чая, не ревновал к сокурсникам, не писал на стенах обидные надписи про преподов, которые посмели меня обидеть, и… на вечеринки всегда ходила одна.
Я постоянно уверяла себя, что это мелочи. Что мне, Эмелис из рода Бьен, все эти студенческие штучки совершенно неинтересны и совсем совсем не нужны! Ну, подумаешь… одна. Зато потом, когда закончу учёбу, мы с Ридом будем вместе. Он обещал носить кофу в постель, и вообще.
Да, я была убеждена, что всё это глупости и шалости… ровно до тех пор, пока рядом не появился Кир.
Не знаю как сказать, как объяснить, но когда, выходя на крыльцо женского общежития, видишь парня, который пришёл, чтобы проводить тебя в столовую… Когда этот самый парень с ласковой улыбкой говорит «привет» и спрашивает, как спалось… Когда осторожно обнимает и касается губами губ, а потом берёт за руку и… нет, это лучше, чем букеты и длиннющие письма.
– Эмелис, что случилось? – прошептал Кирстен, когда мы отошли шагов на десять и от крыльца, и от толпы зевак, которая была на порядок меньше вчерашней.
Я тряхнула головой, прогоняя лишние мысли. Сказала:
– Кое кто обещался разоблачить наши отношения.
– Разоблачить? – переспросил боевик.
Я шумно вздохнула и принялась пересказывать разговор с магичками. О причине собственного прокола, разумеется, умолчала.
– И как ты к этому относишься? – выдержав паузу, вопросил Кир.
– Я? Никак. Девочки слишком много о себе возомнили.
– Рад, что ты оцениваешь ситуацию здраво.
– Да что тут оценивать? Оспорить нашу честность может только менталист, но я глубоко сомневаюсь, что кто то из них пойдёт на столь грубое нарушение внутреннего кодекса.
Увы и ах, но менталисты, коих в магическом сообществе раз два и обчёлся, оспорить честность нашей пары действительно могли. Узконаправленный дар ментальной магии позволяет видеть не только ауру, но и всё, что она скрывает. Начиная от болезней и заканчивая привязанностями.
Если то, что рассказывали на лекциях по видовым особенностям магии, правда, то в случае нашей пары менталист увидит ниточку симпатии, не больше. А для людей влюблённых, тем более столь пылко, как пытаемся изобразить, характерна совсем другая, куда более яркая привязка.
Здесь, в дурборской академии, равно как и у нас, факультета ментальной магии не существовало – одарённых слишком мало, всего по паре на каждый курс. Их, как и некромантов, учили отдельно, по индивидуальным программам. И жили менталисты в общежитии для преподов.
В просторечии дар ментальной магии называли даром всезнайки. Неудивительно, что тех, кто знает о людях заведомо больше остальных, с самого начала приучали держаться в стороне и помалкивать.
– Менталисты не проболтаются, – подтвердил мои мысли синеглазый. – Разоблачать если и будут, то по старинке.
– Слежка и прослушка?
Кир кивнул, притянул мою руку к губам.
– Мою комнату прослушивать не смогут, – заявил брюнет. – С твоей… могу решить.
Я невольно улыбнулась, сказала:
– Не надо. Гости ко мне заходят редко, а в остальном… буду учебники вслух читать.
– Думаешь, девочки оценят? – усмехнулся боевик. – Надеешься, вспомнят про учёбу и отстанут?
– Нет, не верю. Но почему бы не попробовать?
Кирстен вновь к моим пальчикам припал, сказал со смешком:
– Коварная ты…
Я закусила губу, в надежде справиться с ощущением лёгкой слабости, которое этот жест вызвал. Добавила:
– По остальному – нам нужно быть осторожнее. Только и всего.
Брюнет кивнул. Остановился, чтобы заключить в капкан рук и накрыть мой рот поцелуем. Я на ласку ответила, молчаливо радуясь тому, что Кир понял с полуслова.
Да, ближайшие пару недель нам придётся быть осторожнее, играть выбранную роль постоянно, даже наедине. Иначе нас и в самом деле могут поймать. И хотя мнение Даяны и её подруг вряд ли повлияет на ситуацию, давать повод всё равно не стоит.
Глава 6
Неделя прошла быстро и вполне сносно. Впрочем… лгу – она прошла великолепно.
Излишне пристальное внимание со стороны девичьей троицы, конечно, раздражало, но это была капля в море, мелочь, сущий пустяк в сравнении со всем остальным.
Во первых, Май и рыжий Питкар – они отстали. То есть совсем. Полностью. Абсолютно! Я даже изучающих взглядов на себе не ловила. Нет, меня не игнорировали, просто начали относиться точь в точь как к остальным.
Во вторых, Джаст. Он по прежнему составлял мою спайку, но вёл себя настолько прилежно, что пару раз возникало желание отправить его в лекарский кабинет – а вдруг это не Кир, вдруг нечто другое, посерьёзней?
В третьих… профессор Ликси. Тот, кого даже коллеги за глаза звали гоблином, сменил гнев на милость столь резко, что… в общем, тут тоже мысли о лекарском кабинете возникали. Каких то три занятия, и я превратилась едва ли не в «любимчика».
Кирстен, глядя на перемены в поведении препода, заметно ухмылялся и прижимал меня теснее.
А ещё были совместные завтраки обеды ужины, недолгие прогулки после пар, галантные ухаживания и поцелуи. Много много поцелуев! К последнему я относилась как к необходимости, хотя временами начинала таять. В такие моменты разум подёргивался розовой дымкой, окружающий мир как будто отступал, звуки исчезали. Только стук собственного сердца слышала и стук сердца Кира.
Прикосновения боевика были приятны, и я очень скоро поняла: с самого начала воспринимаю их как нечто само собой разумеющееся, нечто естественное. В том, что собственные пальчики то и дело норовят коснуться его волос, щеки, шеи… как то не замечала, просто трогала, и всё.
Я получала громадное удовольствие от нашей сделки. Кирстен тоже не жаловался.
– Мне все парни завидуют, – как то признался он.
Я одарила боевика удивлённым взглядом и тут же получила пояснения:
– Девушка, которая не ест мозг, это даже не мечта – миф!
Вдоволь похихикав над его заявлением, спросила – а не станет ли столь «ненормальное» поведение поводом для сомнений? Может, пора «откушать»? Ну чтобы нас не раскололи…
Сказала, а в следующий миг жестоко пожалела – Кир укусил за нижнюю губу, демонстрируя, что зубки не только у девушек имеются. Попытка съесть маленькую наглую блондинку (да да, Кир ещё и обзываться начал!) плавно перетекла в поцелуй. Долгий и глубокий.
