Оонер ушел, оставив других гостей в глубоких раздумьях. За что-то живое задел их Адано своими откровениями. Вечер быстро свернулся. Все разъехались.
Утром Хесслера в институте встретил взволнованный, дежуривший ночью, Христ.
— Решай сам. Я не знаю, что делать! Я пас!
Из-за спины Яцека, навстречу Хесслера вышла молодая женщина.
— Я к Вам, доктор! Вы должны мне помочь.
— В чем дело? Я Вас слушаю.
— Дело простое! Я хочу забеременить от любимого человека. Как здесь.
Она достала из своей сумочки книгу.
«Беременность — не болезнь»! — пронеслось в голове у Хесслера: «Она не запрещена новым законом. Все! Ложусь на неделю в камеру. Пусть выход из этой ситуации ищут другие».
Хесслеру после вчерашней беседы с Оонером и сегодняшнего сюрприза в институте полное восстановление нервной системы было необходимо.
Из глубины к истокам
Облака. Вот они какие, облака. Белые, пушистые. Плывут по небу наперегонки. Интересно, какой приз достанется победителю. И где для них финишная черта. Горизонт? Линия горизонта?
Неожиданно облака стали менять цвет. Сначала они немного посерели, потом еще больше потемнели и превратились в тучки. Да, это уже тучи, потому что из них потекла вода. Дождь? Да, дождик!
Надо спрятаться. А куда? Михаил лежал на лугу, на спине, в густой бархатистой траве? И луг был бескрайним. Да и зачем прятаться? Дождик очень теплый и от него совсем ничего не мокнет. Вон даже травка, что рядом, сухая, то есть не намоченная дождем. А что это?! Что это там, вдали под солнышком, которое тучки не закрыли? Бог ты мой! Да это же радуга! До чего же она красива!!! Она просто прекрасна!!!
Облака давно прогнали тучки. Дождь прекратился, а радуга осталась. Михаил любовался и не мог налюбоваться на нее.
Что-то звякнуло рядом. Михаил приподнял голову. Девушка. В легком тканевом платье. Полупрозрачном. Какая замечательная фигурка выглядывает из-под него. А как красива девушка! Темные пушистые волосы, пухленькие губки и огромные темноватые глаза. А ресницы! Неужели ресницы бывают такими большими и такими пушистыми? А в руке ведро! Обычное жестяное, оцинкованное ведро. Оно, по-видимому, и звякнуло.
— Здравствуйте!
— Здравствуйте! — ответила девушка и улыбнулась.
Поразившись красотой девичьей улыбки, радуга стыдливо свернулась в шар и улетела за горизонт.
— А я тут облаками любуюсь и радугой... Ой, где она? Нет уже.
— А я корову попоить иду. У нас здесь Буренка пасется, вон там, за тем лесочком.
Девушка махнула рукой в ту сторону, где раньше была радуга. Там действительно росли несколько деревьев, а вроде прежде их не было.
— Попоить корову?
— Да, попоить, а потом подоить. Время обеденной дойки.
— Подоить? Дойки? Что это?
— Вы что, ни разу молока не пили?
Девушка весело рассмеялась.
— Пил. Но не доеное, из пакета.
Девушка аж присела от смеха.
— Ну так пойдемте со мной, я покажу Вам откуда молоко берется, которое потом в пакеты наливается.
— С огромным удовольствием.
Михаил подпрыгнул, взял ведро из рук девушки, и они рядом пошли к тем деревьям, что заняли место радуги. Ему хотелось идти позади, чтобы любоваться фигуркой миниатюрной девушки, но он стеснялся своего желания.
— А Вы что, корову ни разу не видели?
— Нет.
— Ну, так для Вас сегодня день открытий. Там еще и овечки, и козочки есть.
— Майк! Хватит дрыхнуть. Тут маркер для тебя пришел.
Михаил открыл глаза. Какая трава, какие облака? Металл, пластик и куча разных лампочек, шкал, тумблеров и рычагов.
Мигала зеленая лампочка прибытия сообщения.
— Ну тебя, Мел! Такой сон прервал! Ведь зеленая же, не красная и даже не желтая. Срочности-то нет. Ой! Облака! Радуга! И девушка! Такая девушка в полупрозрачном платье. Не дал даже корову настоящую посмотреть.
Михаил встал, подошел к панели связи, прочитал присланное ему сообщение.
— Чего там?
— Отпуск утвердили. Завтра можно срываться. Вызывай сменщика.
— Наметил, куда полетишь?
— Да хотел в скопление звезд Метафора, там вспышка сверхновой со дня на день ожидается. Раз в жизни хоть посмотреть.
— Везунчик. Я бы тоже сгонял. Майк, откуда у тебя позывной такой? Дед. Я как услышу, нехорошо становится.
— Так фамилия моя Дедолюбов, вот по первым трем буквам и взял.
— Откуда вы такие имена и фамилии берете? Не запомнить, не произнести. То ли у меня. Мел Диксон. И все! А тут Михаил, Дедолюбов, тьфу, язык в узел завязывается. У нас в училище инструктор был, сейчас, погоди, не потренировавшись не произнесу. Джеорджий Дженнадиевич Дживоплесчеев. Вот. Скотина, так и велел к нему всем обращаться. Пока выговоришь, язык устанет.
— Георгий Геннадиевич Живоплещеев. Знаю такого, замечательный человек. Кого в напарники возьмешь?
— А зачем он мне нужен. Как летела наша Летящая Звезда Барнарда, так и летит. Не ускоряется, не замедляется. На кнопки иногда жать и двух рук хватает.
— По инструкции не положено.
— Да знаю. Кого дадут, того и дадут. Может, перекусим? Чего-то зашевелился червячок. Будешь?
— Давай, мне пару бутербродов, нет, там корова может быть, тогда парочку булочек с повидлом из малины и граммом триста молока.
— Какая у нас на челноке корова?
Мел засмеялся.
— Черт знает, из чего это все синтезируется. Молока? Чего-то ты раньше не пил его.
— Да вот захотелось сегодня.
— А, понял, приснилось. А девушку в полупрозрачном платье не синтезировать?
— А вот этого не тронь. Это только мое. Я не дам грязными пальцами даже коснуться ее!
Михаил покраснел, видно было, что он разозлился.
— Да хватит тебе. Пошутил я. Больше не буду.
Мел подошел к панели синтезатора, через пять минут вернулся с тремя гамбургерами, газированным напитком для себя и с булочками и молоком для Михаила. Михаил запивал сладкие булочки молоком и думал, почему он раньше равнодушен был к этому напитку? А ведь это молоко не от коровы, его вполне могли сотворить из вчерашних отходов их жизнедеятельности. Челнок безотходный. Хотя всем всегда утверждают, что их отходы не принимают участия в изготовлении продуктов питания. А кто и как может это доказать? Лучше не думать об этом. Нужно более интересным делом заняться. Посмотреть, наконец, как выглядит эта корова.
А ничего, даже очень симпатичная. Интересно, есть сейчас живые особи? Или все так же искусственно созданные, для любопытных и любознательных.
Михаил глянул в иллюминатор, за которым ярко светил объект их с Мелом наблюдения. Летящая звезда Барнарда. Во Вселенной, возле каждого, чем-то более-менее интересного для науки объекта, висел челнок. Из которого вели за объектом наблюдения посланцы всего человечества. Михаилу и Мелу выпала честь наблюдать за этим светилом. Конечно же, все исследования и наблюдения велись при помощи искусственного интеллекта. Он сам решал, что измерить, что и когда снять. Люди здесь были нужны лишь для предотвращения непредвиденных ситуаций. Искусственный интеллект умен, гад, как половина человечества, но бывает, что и у них шарики за ролики забегают. Вот в таком случае мозг и руки человека просто необходимы.
Пятый год уже здесь Дедолюбов. С перерывами на отпуска, которые делятся в году на три и равняются тридцати дням. Завтра очередной. Ученый мир волнуется, в звездном скоплении Метафора по всем признакам со дня на день должна вспыхнуть сверхновая звезда. Все, кто могут, несутся к ней. Явление очень редкое и наверняка несказанно красивое. Конечно же, присутствует риск и опасность, но современные космические корабли в состоянии развивать скорости выше скорости распространения вселенской катастрофы в виде вспышки сверхновой. Да и риск здесь оправдан. Чем еще можно удивить современного человека.
— Мел! А ты когда-нибудь в мировой архив лазил?
Мел дремал после перекуса, открыл глаза с тем же неудовольствием что и Дедолюбов часом раньше.
— Ну вот. Отомстил. Разбудил. Чего тебе?
— Ты мировым архивом пользовался?
— Было дело. Один раз. Один из дальних предков наследство оставил. Но он шутник большой был, взял и запаролил его. А паролем был адрес его местожительства. Его потомки людьми не меркантильными были. Не добрались до наследства. А я решился. Полдня ковырялся в архиве. Нашел. В Сиэтле жил мой прапрапрадед.
— Сиэтл? Это что за планета?
— Это город. А планета Земля. В Солнечной системе.
— Солнечная система. Земля. В первый раз слышу.
— Как так-то. Это же наша Родина. Это мать всего человечества. Хотя, если бы не наследство, и я бы тоже ничего о ней не знал. Плохо, ничему нас не учат в школах и учебных заведениях для души. Нехорошо это. А зачем тебе архив?
— Да хотел так же по своим предкам пробежаться. Ты знаешь, сижу, вспоминаю лицо той девушки из сна, и такое впечатление, что она похожа на кого-то из моих родственников. А на кого, понять не могу. Хотя... Да простят меня мои родственники, таких красивых среди них нет.
— Сколько тебе лету до Метафоры? Дней пять? Вот, все нароешь, что захочешь.
— Вот-вот. Нашел занятие себе. Пойду еще молочка сконструирую. Да, и как наследство? Не зря время потратил?
— Ты знаешь, не зря. Там куча денег. За много лет одних процентов уйма набежала. Не знаю, что с ними делать. Лежат. Ждут. А чего ждут, я и сам не ведаю.
— Не нужны — пожертвуй куда-нибудь. Фондов миллионы.
— Дармоедов там много. На хорошее дело бы дал. Знаешь куда — подскажи. Хочешь я сны тебе куплю лет на десять?
Мел засмеялся. Отвернулся. И пока Михаил набирал себе молока, громко засопел, заснул. Михаилу нужно тоже поспать. До смены виртуальных суток пять часов. Через это время можно залезать в свой челнок и жать кнопку старт.
Выспаться хорошо не удалось. Помешал сон, в котором Михаил видел ту чудесную картину. Не страшно. За пять дней полета можно отоспаться.
Взяв с собой кое-что из личных вещей, Михаил попрощался с Мелом, пересел в свой челнок, выбрал конечную точку, получил разрешение и в назначенное время стартовал.
С архивом оказалось все просто. Дедолюбов потихоньку спускался по каждой веточке своего генеалогического древа, особенно не задерживаясь нигде. Его предки мало что желали сохранять для потомства. Немного фотографий, немного роликов с семейных торжеств. Что было интересно. Но не сильно впечатляло. А это что за снимок?
Бабушка в платочке. Дольняя прародительница. Бабушка как бабушка, а за ее спиной... Корова и еще что-то из животных помельче. И девочка. Маленькая темноволосая девочка, которая немного похожа на ту, из сна. Как определить, где это снято? Как? Ведь есть же такая возможность. Есть!!! Земля! Россия! И координаты. Примерные координаты — 55°50?00? северной широты 38°00?00? восточной долготы. Интересно, где это? А что если? Но сверхновая! После ее вспышки? А когда она порадует нас своей красотой? Может через пять дней, во время его прилета? А может через 25 дней, перед его отлетом. А так хочется! А чего больше хочется?
Он уснул, и ему приснилась снова радуга.
Он решительно повернулся к навигатору. Солнечная система. Все. Решено.
Ответ пришел незамедлительно. Современные средства научились сжимать и искривлять пространство.
— Куда именно?
— А что там есть интересного.
— Там все интересно. Сейчас, к примеру, из Юпитера хотят второе солнце зажечь. Вот, со дня на день.
— А сколько лететь туда?
— Семь дней.
— Давайте Землю!
— Можно на Луну, это спутник Земли, с нее Земля отлично смотрится.
— А почему не на Землю?
— Туда запрещены несанкционированные Советом Солнечной системы посадки. Давайте выберем Луну и пошлем запрос в Совет на приземление. Земля очень сильно заражена радиоактивными отходами. Отходы давно уже убраны, но сколько лет ей деактивироваться, никто и посчитать не берется.
— Давайте Луну и запрос на приземление.
— Принято.
А настроение испортилось. На той фотографии кроме людей и животных были облака. Те самые облака из сна. Нет теперь ни травы, ни коров, ни облаков. Может развернуться к Метафоре? Нет. Хоть из космоса посмотреть на колыбель человечества.
На пятый день полета пришел вопрос из совета Солнечной системы.
— Какова цель посадки на Землю?
— Хочется посетить места, где жили мои предки.
— Координаты есть?
— Есть — 55°50?00? северной широты 38°00?00? восточной долготы.
— Секундочку.
Секунда длилась почти час.
— Вам очень повезло. Неподалеку пост Центра исследований Земли. Можете ступить на настоящую Землю. Выйдите на орбиту Земли, передайте управление Вашим кораблем нам.
— Хорошо. Я все понял!
За день до прибытия в точку назначения неожиданно пришел маркер от Совета Солнечной системы.
— Извините! Есть некоторые сложности. На посту, рядом с которым мы хотели Вас приземлить, проходят профилактические работы. Есть возможность просто приземлиться и взлететь обратно в той точке, что Вы указали. Или выбрать другие координаты, где пост может Вас принять. Или же провести три дня на Луне. До окончания профилактических работ.
— И что там, на Луне, есть интересного.
— Там есть то, что Вам подойдет. Там колония общины, так сказать, настоящих землян. Они и жить стараются так же, как жили их предки в свое время на родной планете. Я думаю, Вам понравится.
— Давайте Луну.
— Принято.
Луна встретила неприветливо.
Искусственная гравитация удовольствие дорогое для такого большого объекта. И поселений на спутнике Земли было немного. Вокруг безжизненная серость. Хотя нет, вон там, у горизонта что-то ярко светится. А Земля над головой восхищала. Если она из космоса такая красивая, какая же она красивая была там, на ее поверхности, когда была обитаема. Михаил любовался Землей, пока не заболела шея. Он опустил голову и увидел пару светлых пятнышек, которые двигались к нему от светящегося объекта на горизонте. Видимо ехали сюда, возможно даже за ним.
Луноход, прибывший именно за ним, был маленьким и тесным. Его водитель угрюм и не разговорчив.
— Здравствуйте! Вы Михаил?
— Да, Михаил. Здравствуйте!
— Садитесь, я за Вами.
По дороге гость задал пару вопросов о житье-бытье здесь водителю, тот с явной неохотой ответил. Дальше ехали молча.
Светящимся объектом оказался большой купол, с прозрачным верхом.
Луноход перед куполом погрузился в Луну, там они прошли пару шлюзов и выехали на поверхность уже под куполом.
Михаил не поверил своим глазам. Зеленая трава устилала поверхность Луны. Росли деревья и кустарники. Бегали какие-то животные, летали птицы. Фантастический мир. Это куда прекраснее вспышки сверхновой, ради только этого вида стоило сюда прилетать.
— Господи! Как же здесь красиво!
— Вам туда!
Водитель указал рукой на нечто прямоугольное, похожее на небольшое здание.
— Там Вас ждут. Спросите Татьяну.
— Спасибо, я понял.
До здания было не больше четырехсот метров. Но это расстояние Дедолюбов шел добрые полчаса. Глаза разбегались. Как все было красиво вокруг. Цветы и под ногами, и на деревьях. Даже летающие цветы были, поражающие своей красотой. И красивое пенье неведомых птиц. Он задрал голову, провожая взглядом одну из птиц, и сердце его заколотилось в бешеном ритме. Вверху, намного выше, чем того позволял верх купола, плыли облака. Белые и пушистые. Михаил сразу забыл, куда и зачем он шел. Он упал на траву, опрокинулся на спину и не отрывал взгляда от облаков. Послышались чьи-то шаги. Он повернул голову. От здания, к которому он шел, но не дошел, шла девушка, в полупрозрачном легком платье. Еще бы ей ведро в руки и радугу.
Утром Хесслера в институте встретил взволнованный, дежуривший ночью, Христ.
— Решай сам. Я не знаю, что делать! Я пас!
Из-за спины Яцека, навстречу Хесслера вышла молодая женщина.
— Я к Вам, доктор! Вы должны мне помочь.
— В чем дело? Я Вас слушаю.
— Дело простое! Я хочу забеременить от любимого человека. Как здесь.
Она достала из своей сумочки книгу.
«Беременность — не болезнь»! — пронеслось в голове у Хесслера: «Она не запрещена новым законом. Все! Ложусь на неделю в камеру. Пусть выход из этой ситуации ищут другие».
Хесслеру после вчерашней беседы с Оонером и сегодняшнего сюрприза в институте полное восстановление нервной системы было необходимо.
Из глубины к истокам
Облака. Вот они какие, облака. Белые, пушистые. Плывут по небу наперегонки. Интересно, какой приз достанется победителю. И где для них финишная черта. Горизонт? Линия горизонта?
Неожиданно облака стали менять цвет. Сначала они немного посерели, потом еще больше потемнели и превратились в тучки. Да, это уже тучи, потому что из них потекла вода. Дождь? Да, дождик!
Надо спрятаться. А куда? Михаил лежал на лугу, на спине, в густой бархатистой траве? И луг был бескрайним. Да и зачем прятаться? Дождик очень теплый и от него совсем ничего не мокнет. Вон даже травка, что рядом, сухая, то есть не намоченная дождем. А что это?! Что это там, вдали под солнышком, которое тучки не закрыли? Бог ты мой! Да это же радуга! До чего же она красива!!! Она просто прекрасна!!!
Облака давно прогнали тучки. Дождь прекратился, а радуга осталась. Михаил любовался и не мог налюбоваться на нее.
Что-то звякнуло рядом. Михаил приподнял голову. Девушка. В легком тканевом платье. Полупрозрачном. Какая замечательная фигурка выглядывает из-под него. А как красива девушка! Темные пушистые волосы, пухленькие губки и огромные темноватые глаза. А ресницы! Неужели ресницы бывают такими большими и такими пушистыми? А в руке ведро! Обычное жестяное, оцинкованное ведро. Оно, по-видимому, и звякнуло.
— Здравствуйте!
— Здравствуйте! — ответила девушка и улыбнулась.
Поразившись красотой девичьей улыбки, радуга стыдливо свернулась в шар и улетела за горизонт.
— А я тут облаками любуюсь и радугой... Ой, где она? Нет уже.
— А я корову попоить иду. У нас здесь Буренка пасется, вон там, за тем лесочком.
Девушка махнула рукой в ту сторону, где раньше была радуга. Там действительно росли несколько деревьев, а вроде прежде их не было.
— Попоить корову?
— Да, попоить, а потом подоить. Время обеденной дойки.
— Подоить? Дойки? Что это?
— Вы что, ни разу молока не пили?
Девушка весело рассмеялась.
— Пил. Но не доеное, из пакета.
Девушка аж присела от смеха.
— Ну так пойдемте со мной, я покажу Вам откуда молоко берется, которое потом в пакеты наливается.
— С огромным удовольствием.
Михаил подпрыгнул, взял ведро из рук девушки, и они рядом пошли к тем деревьям, что заняли место радуги. Ему хотелось идти позади, чтобы любоваться фигуркой миниатюрной девушки, но он стеснялся своего желания.
— А Вы что, корову ни разу не видели?
— Нет.
— Ну, так для Вас сегодня день открытий. Там еще и овечки, и козочки есть.
— Майк! Хватит дрыхнуть. Тут маркер для тебя пришел.
Михаил открыл глаза. Какая трава, какие облака? Металл, пластик и куча разных лампочек, шкал, тумблеров и рычагов.
Мигала зеленая лампочка прибытия сообщения.
— Ну тебя, Мел! Такой сон прервал! Ведь зеленая же, не красная и даже не желтая. Срочности-то нет. Ой! Облака! Радуга! И девушка! Такая девушка в полупрозрачном платье. Не дал даже корову настоящую посмотреть.
Михаил встал, подошел к панели связи, прочитал присланное ему сообщение.
— Чего там?
— Отпуск утвердили. Завтра можно срываться. Вызывай сменщика.
— Наметил, куда полетишь?
— Да хотел в скопление звезд Метафора, там вспышка сверхновой со дня на день ожидается. Раз в жизни хоть посмотреть.
— Везунчик. Я бы тоже сгонял. Майк, откуда у тебя позывной такой? Дед. Я как услышу, нехорошо становится.
— Так фамилия моя Дедолюбов, вот по первым трем буквам и взял.
— Откуда вы такие имена и фамилии берете? Не запомнить, не произнести. То ли у меня. Мел Диксон. И все! А тут Михаил, Дедолюбов, тьфу, язык в узел завязывается. У нас в училище инструктор был, сейчас, погоди, не потренировавшись не произнесу. Джеорджий Дженнадиевич Дживоплесчеев. Вот. Скотина, так и велел к нему всем обращаться. Пока выговоришь, язык устанет.
— Георгий Геннадиевич Живоплещеев. Знаю такого, замечательный человек. Кого в напарники возьмешь?
— А зачем он мне нужен. Как летела наша Летящая Звезда Барнарда, так и летит. Не ускоряется, не замедляется. На кнопки иногда жать и двух рук хватает.
— По инструкции не положено.
— Да знаю. Кого дадут, того и дадут. Может, перекусим? Чего-то зашевелился червячок. Будешь?
— Давай, мне пару бутербродов, нет, там корова может быть, тогда парочку булочек с повидлом из малины и граммом триста молока.
— Какая у нас на челноке корова?
Мел засмеялся.
— Черт знает, из чего это все синтезируется. Молока? Чего-то ты раньше не пил его.
— Да вот захотелось сегодня.
— А, понял, приснилось. А девушку в полупрозрачном платье не синтезировать?
— А вот этого не тронь. Это только мое. Я не дам грязными пальцами даже коснуться ее!
Михаил покраснел, видно было, что он разозлился.
— Да хватит тебе. Пошутил я. Больше не буду.
Мел подошел к панели синтезатора, через пять минут вернулся с тремя гамбургерами, газированным напитком для себя и с булочками и молоком для Михаила. Михаил запивал сладкие булочки молоком и думал, почему он раньше равнодушен был к этому напитку? А ведь это молоко не от коровы, его вполне могли сотворить из вчерашних отходов их жизнедеятельности. Челнок безотходный. Хотя всем всегда утверждают, что их отходы не принимают участия в изготовлении продуктов питания. А кто и как может это доказать? Лучше не думать об этом. Нужно более интересным делом заняться. Посмотреть, наконец, как выглядит эта корова.
А ничего, даже очень симпатичная. Интересно, есть сейчас живые особи? Или все так же искусственно созданные, для любопытных и любознательных.
Михаил глянул в иллюминатор, за которым ярко светил объект их с Мелом наблюдения. Летящая звезда Барнарда. Во Вселенной, возле каждого, чем-то более-менее интересного для науки объекта, висел челнок. Из которого вели за объектом наблюдения посланцы всего человечества. Михаилу и Мелу выпала честь наблюдать за этим светилом. Конечно же, все исследования и наблюдения велись при помощи искусственного интеллекта. Он сам решал, что измерить, что и когда снять. Люди здесь были нужны лишь для предотвращения непредвиденных ситуаций. Искусственный интеллект умен, гад, как половина человечества, но бывает, что и у них шарики за ролики забегают. Вот в таком случае мозг и руки человека просто необходимы.
Пятый год уже здесь Дедолюбов. С перерывами на отпуска, которые делятся в году на три и равняются тридцати дням. Завтра очередной. Ученый мир волнуется, в звездном скоплении Метафора по всем признакам со дня на день должна вспыхнуть сверхновая звезда. Все, кто могут, несутся к ней. Явление очень редкое и наверняка несказанно красивое. Конечно же, присутствует риск и опасность, но современные космические корабли в состоянии развивать скорости выше скорости распространения вселенской катастрофы в виде вспышки сверхновой. Да и риск здесь оправдан. Чем еще можно удивить современного человека.
— Мел! А ты когда-нибудь в мировой архив лазил?
Мел дремал после перекуса, открыл глаза с тем же неудовольствием что и Дедолюбов часом раньше.
— Ну вот. Отомстил. Разбудил. Чего тебе?
— Ты мировым архивом пользовался?
— Было дело. Один раз. Один из дальних предков наследство оставил. Но он шутник большой был, взял и запаролил его. А паролем был адрес его местожительства. Его потомки людьми не меркантильными были. Не добрались до наследства. А я решился. Полдня ковырялся в архиве. Нашел. В Сиэтле жил мой прапрапрадед.
— Сиэтл? Это что за планета?
— Это город. А планета Земля. В Солнечной системе.
— Солнечная система. Земля. В первый раз слышу.
— Как так-то. Это же наша Родина. Это мать всего человечества. Хотя, если бы не наследство, и я бы тоже ничего о ней не знал. Плохо, ничему нас не учат в школах и учебных заведениях для души. Нехорошо это. А зачем тебе архив?
— Да хотел так же по своим предкам пробежаться. Ты знаешь, сижу, вспоминаю лицо той девушки из сна, и такое впечатление, что она похожа на кого-то из моих родственников. А на кого, понять не могу. Хотя... Да простят меня мои родственники, таких красивых среди них нет.
— Сколько тебе лету до Метафоры? Дней пять? Вот, все нароешь, что захочешь.
— Вот-вот. Нашел занятие себе. Пойду еще молочка сконструирую. Да, и как наследство? Не зря время потратил?
— Ты знаешь, не зря. Там куча денег. За много лет одних процентов уйма набежала. Не знаю, что с ними делать. Лежат. Ждут. А чего ждут, я и сам не ведаю.
— Не нужны — пожертвуй куда-нибудь. Фондов миллионы.
— Дармоедов там много. На хорошее дело бы дал. Знаешь куда — подскажи. Хочешь я сны тебе куплю лет на десять?
Мел засмеялся. Отвернулся. И пока Михаил набирал себе молока, громко засопел, заснул. Михаилу нужно тоже поспать. До смены виртуальных суток пять часов. Через это время можно залезать в свой челнок и жать кнопку старт.
Выспаться хорошо не удалось. Помешал сон, в котором Михаил видел ту чудесную картину. Не страшно. За пять дней полета можно отоспаться.
Взяв с собой кое-что из личных вещей, Михаил попрощался с Мелом, пересел в свой челнок, выбрал конечную точку, получил разрешение и в назначенное время стартовал.
С архивом оказалось все просто. Дедолюбов потихоньку спускался по каждой веточке своего генеалогического древа, особенно не задерживаясь нигде. Его предки мало что желали сохранять для потомства. Немного фотографий, немного роликов с семейных торжеств. Что было интересно. Но не сильно впечатляло. А это что за снимок?
Бабушка в платочке. Дольняя прародительница. Бабушка как бабушка, а за ее спиной... Корова и еще что-то из животных помельче. И девочка. Маленькая темноволосая девочка, которая немного похожа на ту, из сна. Как определить, где это снято? Как? Ведь есть же такая возможность. Есть!!! Земля! Россия! И координаты. Примерные координаты — 55°50?00? северной широты 38°00?00? восточной долготы. Интересно, где это? А что если? Но сверхновая! После ее вспышки? А когда она порадует нас своей красотой? Может через пять дней, во время его прилета? А может через 25 дней, перед его отлетом. А так хочется! А чего больше хочется?
Он уснул, и ему приснилась снова радуга.
Он решительно повернулся к навигатору. Солнечная система. Все. Решено.
Ответ пришел незамедлительно. Современные средства научились сжимать и искривлять пространство.
— Куда именно?
— А что там есть интересного.
— Там все интересно. Сейчас, к примеру, из Юпитера хотят второе солнце зажечь. Вот, со дня на день.
— А сколько лететь туда?
— Семь дней.
— Давайте Землю!
— Можно на Луну, это спутник Земли, с нее Земля отлично смотрится.
— А почему не на Землю?
— Туда запрещены несанкционированные Советом Солнечной системы посадки. Давайте выберем Луну и пошлем запрос в Совет на приземление. Земля очень сильно заражена радиоактивными отходами. Отходы давно уже убраны, но сколько лет ей деактивироваться, никто и посчитать не берется.
— Давайте Луну и запрос на приземление.
— Принято.
А настроение испортилось. На той фотографии кроме людей и животных были облака. Те самые облака из сна. Нет теперь ни травы, ни коров, ни облаков. Может развернуться к Метафоре? Нет. Хоть из космоса посмотреть на колыбель человечества.
На пятый день полета пришел вопрос из совета Солнечной системы.
— Какова цель посадки на Землю?
— Хочется посетить места, где жили мои предки.
— Координаты есть?
— Есть — 55°50?00? северной широты 38°00?00? восточной долготы.
— Секундочку.
Секунда длилась почти час.
— Вам очень повезло. Неподалеку пост Центра исследований Земли. Можете ступить на настоящую Землю. Выйдите на орбиту Земли, передайте управление Вашим кораблем нам.
— Хорошо. Я все понял!
За день до прибытия в точку назначения неожиданно пришел маркер от Совета Солнечной системы.
— Извините! Есть некоторые сложности. На посту, рядом с которым мы хотели Вас приземлить, проходят профилактические работы. Есть возможность просто приземлиться и взлететь обратно в той точке, что Вы указали. Или выбрать другие координаты, где пост может Вас принять. Или же провести три дня на Луне. До окончания профилактических работ.
— И что там, на Луне, есть интересного.
— Там есть то, что Вам подойдет. Там колония общины, так сказать, настоящих землян. Они и жить стараются так же, как жили их предки в свое время на родной планете. Я думаю, Вам понравится.
— Давайте Луну.
— Принято.
Луна встретила неприветливо.
Искусственная гравитация удовольствие дорогое для такого большого объекта. И поселений на спутнике Земли было немного. Вокруг безжизненная серость. Хотя нет, вон там, у горизонта что-то ярко светится. А Земля над головой восхищала. Если она из космоса такая красивая, какая же она красивая была там, на ее поверхности, когда была обитаема. Михаил любовался Землей, пока не заболела шея. Он опустил голову и увидел пару светлых пятнышек, которые двигались к нему от светящегося объекта на горизонте. Видимо ехали сюда, возможно даже за ним.
Луноход, прибывший именно за ним, был маленьким и тесным. Его водитель угрюм и не разговорчив.
— Здравствуйте! Вы Михаил?
— Да, Михаил. Здравствуйте!
— Садитесь, я за Вами.
По дороге гость задал пару вопросов о житье-бытье здесь водителю, тот с явной неохотой ответил. Дальше ехали молча.
Светящимся объектом оказался большой купол, с прозрачным верхом.
Луноход перед куполом погрузился в Луну, там они прошли пару шлюзов и выехали на поверхность уже под куполом.
Михаил не поверил своим глазам. Зеленая трава устилала поверхность Луны. Росли деревья и кустарники. Бегали какие-то животные, летали птицы. Фантастический мир. Это куда прекраснее вспышки сверхновой, ради только этого вида стоило сюда прилетать.
— Господи! Как же здесь красиво!
— Вам туда!
Водитель указал рукой на нечто прямоугольное, похожее на небольшое здание.
— Там Вас ждут. Спросите Татьяну.
— Спасибо, я понял.
До здания было не больше четырехсот метров. Но это расстояние Дедолюбов шел добрые полчаса. Глаза разбегались. Как все было красиво вокруг. Цветы и под ногами, и на деревьях. Даже летающие цветы были, поражающие своей красотой. И красивое пенье неведомых птиц. Он задрал голову, провожая взглядом одну из птиц, и сердце его заколотилось в бешеном ритме. Вверху, намного выше, чем того позволял верх купола, плыли облака. Белые и пушистые. Михаил сразу забыл, куда и зачем он шел. Он упал на траву, опрокинулся на спину и не отрывал взгляда от облаков. Послышались чьи-то шаги. Он повернул голову. От здания, к которому он шел, но не дошел, шла девушка, в полупрозрачном легком платье. Еще бы ей ведро в руки и радугу.
