***
Наше время.
— Ох, Господи! Ты меня напугал!
— Извини! Не хотел.
— Нашел, значит. В магазине поймать меня не получилось, приехал сюда. Учти на будущее, я в том магазине не бываю.
— А в тот день, когда я тебя там искал, была? Была?
— Случайно мимо проезжала. Видела, как ты крутишься там у дверей. Ну, нашел сейчас. И что дальше? Зачем ты меня искал? Зачем нашел?
— Увидеть хотел.
— Ну, так увидел? Можем проститься?
— Ну, погоди, ну хотя бы десять минут, пять минут...
— И что, мы будем стоять здесь, у всех на виду? Между прочим, я замужем и никому еще не позволяла подумать обо мне нехорошо.
— А пойдем в машину?
— В твою? Она у тебя со светонепроницаемыми стеклами?
— Нет, конечно.
— Ну, да, в машине оно, конечно, с посторонними мужиками видеть меня привычнее. Эх, ты! Ладно. Пойдем в мою. Та хоть стоит удобнее, в ней тяжеловато кого-то разглядеть.
Полдня он потратил на то, чтобы найти прежнее место ее работы. Адреса не помнил, маршрута тоже, а где, на каком предприятии, в каком учреждении она работает, он не знал. К своему стыду, он только сегодня вспомнил, что никогда не интересовался тем, где она работает и кем. Знал, что-то там с финансами. И все.
Но он нашел. По километру, по метру, по сантиметру, он исследовал ту местность, где он до этого бывал, и нашел.
Григорий дождался конца рабочего дня. Он увидел Инну. Он очень обрадовался. Он шагнул ей навстречу.
— Это твоя машина?
— Да! А чем она тебе не нравится.
— А та? Та машина? Хотя времени-то прошло. О чем я спрашиваю?
— Какая та? Твоя? Та, что ты мне подарил? Так зачем она мне. Машина была оформлена на тебя. С тобой встречаться не хотелось. И я... Погоди! А ты что? Разве ничего не знаешь?
— А что я должен знать?
— Благодаря Павлу, я нашла место твоей работы в твоем городе. Куда и отогнала машину. Передала ее твоему начальнику, вместе с документами. Он должен был передать ее твоей жене. Погоди, как его Константин ...
— Константин Сергеевич. Он после того, как мы расстались, недолго поработал там. Уехал куда-то. Мы больше не виделись.
— А жена? Она тебе ничего не сказала?
— Наверное, не посчитала нужным. А квартира? Что с квартирой?
— Вернула хозяину, остаток от залога он обещал передать тебе? Передал?
— Нет! К черту залог!
Нет!
Ура!
Ура!
Ура!
Нет!
И как он мог в ней сомневаться. Кто угодно, только не Павел. Голос Павла в домофоне терзал Григория до сего времени.
— Ну, все, мне пора, дочка в детском садике ждет.
— Как ее зовут.
— Лиза! Лизонька!
Неожиданно что-то щелкнуло в голове у Григория. Его аж затрепало. Заболело в области сердца. Дышать стало тяжело.
— Погоди! Погоди! Ты сказала дочке чуть более шести лет?
— Да. И что?
— И замужем ты почти семь лет? Ты замуж вышла после рождения Лизы?
— А какая тебе разница!?
Инна разозлилась.
— Чего тебе надо? Что ты все выпытываешь? Чего тебе нужно? Ты ушел? Ушел! Ты получил то, что сам пожелал. Что тебе сейчас нужно? Зачем ты шпионишь за мной? Зачем ты меня ищешь? Что ты выпытываешь? Иди! И не смей больше появляться здесь. Не ломай мне жизнь! Уходи!
— Я хочу увидеть Лизу.
— А ты больше ничего не хочешь? Может тебя и с мужем моим познакомить? Могу еще и с родителями его встречу организовать. Познакомить? Все, уходи!
— Я хочу увидеть Лизу!
— Уходи! Не доводи меня до истерики! Пожалуйста, уходи! Уйди! Или я тебя возненавижу! Прокляну!
Увидев Инну в таком состоянии, Григорий понял, сейчас нужно уйти. Но теперь, мысль, засевшая в его голове, не даст ему жить спокойно.
Он кивнул головой и вышел из ее машины. Инна уехала, а он пошел к своей машине, Григорий даже был рад, что его машина стояла не близко. Он бы не выдержал, он поехал бы за Инной. Догадка терзала. Он почти был уверен в том, что его догадка — правда.
Теперь планы его на будущее обретали совершенно другой смысл.
Он поехал. Но не в гостиницу. Он поехал к тому дому, где слышал голос Павла в домофоне, к тому дому, где они были с Инной так счастливы. Так недолго счастливы.
— Ииии кто там?
— Это я, Павел, нужно поговорить.
— Голос вроде знакомый, но не признаю. Кто ты?
— Григорий. Помнишь такого?
Небольшая задержка с ответом. Потом фальшиво радостное:
— Гриша!!! Бог ты мой! Какими судьбами!
— Обычными. Поговорить нужно. Выйди.
Павел долго выходил. Григорий устал стоять, присел на лавочку. Рядом с ним примостился и Павел, когда наконец вышел из подъезда.
— Ты сколько от меня за квартиру получил.
— Оплату на полгода вперед.
— Да. И еще половину стоимости этой квартиры.
— Я Инне...
— Ничего ты Инне не отдавал. Я видел ее.
— Чего-то ты поздно хватился. Нет у меня сейчас таких денег.
— К таким вещам никогда не поздно возвращаться. А деньги мне и не нужны. Мне нужна эта квартира.
— Не вопрос. Давай остаток, и забирай. Я здесь не живу.
— Условия я буду ставить. Ты семь лет деньги мои при себе держал. У меня квартира есть. В моем родном городе. Она дороже того, чем я тебе буду должен. Намного дороже. Завтра едем к юристу, готовим бумаги и делаем обмен.
— На хрена мне квартира в твоем городе? Я не согласен.
— А мне по фигу твое согласие, Паша. По фигу. Давай без проблем. По обоюдному согласию. Продашь, наваришься еще с нее.
Павел понял, что Григорий не шутит. Он знал, что, если Григория разозлить, будет и правда хреново. Павел принял предложение.
А в гостинице Григорию снова не спалось. Мысль о том, что Лиза его дочь, не давала уснуть. Снова хотелось курить и выпить. И видимо от этих желаний ему приснился почти в тему сон.
Приснилась, конечно же, Инна.
Как будто они с ней ходили по городу, вроде по улицам его родного города и то ли продавали, то ли покупали дом.
Приснился аромат ее волос. Он не помнил его наяву, а память сохранила его где-то в своих глубинах и дала им насладится Григорию во сне.
Сделка состоялась, и Инна повела его к себе домой отметить.
Жила она не в квартире, а в частном доме. Их встретил муж Инны. Григорий отметил, что он повыше его, но худее, лицо его было очень серьезным и даже злым.
Муж усадил их за стол, Инне в огромный бокал налил что-то, наверное, вино, она стала потихоньку потягивать напиток из бокала.
Потом муж вышел и вернулся с двумя бутылками, Григорий почему-то, увидав эти бутылки, решил, что в них самогон. Одна бутылка была обычной, вторая какая-то странная, пробка, как у шампанского замотана проволокой.
Иннин муж достал одну рюмку и почему-то солонку. Себе он налил в рюмку, а Григорию в солонку, при этом закрыл ее крышкой.
Как же он будет сосать через эти дырочки, подумал Григорий и посмотрел на Инну, она спокойно пила вино из огромного бокала и даже не смотрела его сторону. А он ведь искал у нее сочувствия. Он все же взял солонку в руки. Только приготовился выпить, как пришли два мужика. Они были какие-то кургузые, неказистые, один из них был маленьким и худым.
Муж Инны сразу переключил свое внимание на этих мужиков и налил им по рюмке. Григорию стало обидно, этим дурикам по рюмке, а ему солонку. Он снова посмотрел на Инну. Рядом с ней сидела уже какая-то худая пожилая женщина и с аппетитом ела суп из тарелки. Инна пила вино, что-то говорила женщине.
Муж общался и пил с мужиками, Инна пила вино и болтала с женщиной. Григорий сидел с солонкой в руке.
"Ох, и напьюсь сегодня я"! — подумал Григорий и опорожнил солонку. В ней оказалась водка. Григорий решил попрощаться и уйти и начал шарить по карманам, ища деньги. На что-то надо было бы ему купить водки, он ведь напиться хотел, но в карманах ничего не было.
Тут он понимает, что он находится где-то в районе его бывшей жены квартиры. Фигня, знакомых здесь много, найдет, займет. А потом поразмыслил, не стоит, чего же подумают его знакомые. Скажут, дожил, на водку стал занимать. А жена его, то шубку за шубкой меняла, а теперь мужу на водку найти не может.
Ему стало противно за себя, и он проснулся.
***
Семь лет назад.
Здесь можно начать с того, чем все закончилось в прошлый раз. После его неожиданного побега.
Можно было бы хотя бы в паре слов объяснить Инне, что случилось. Прости-прощай! И пропал. Нет неделю. Ни слуха, ни духа. Сколько раз она брала в руки телефон, сколько раз хотела позвонить ему. Но потом со слезами бросала его от себя. Нет. Не звонит сам, не пишет, или действительно прости-прощай, или... Об "или" думать не хотелось, но все могло произойти, все могло случиться.
Начало второй недели ознаменовалось появлением Александра. Он встретил Инну после работы, долго и путано объяснялся, даже делал попытки извиниться, настойчиво приглашал к себе в машину. Она, не произнеся ни слова, ушла прочь от него.
Конец второго дня, как под копирку — конец предыдущего дня. С тем же результатом. На третий день, Инна, неожиданно для себя, села к Александру в машину, и он довез ее до дома, стал напрашиваться в гости на кофе. Она отказала ему и ушла домой.
На четвертый день он пригласил ее к себе в гости. И Инна согласилась. Согласилась! А что ей делать? Как жить дальше? Григорий пропал. Десять дней прошло, словно под плотной паранджой из слез. Коллеги по работе настойчиво тянули Инну в больницу. Вид, и правда, у нее был совершенно нездоровый. Отвлечься, забыться, а может быть и по-новому увлечься.
Александр по дороге к себе домой подъехал к их — она так теперь и называла его — к их магазину, остановился, позвал ее с собой.
— Так я-то тебе зачем? Или денег, боишься, не хватит?
— Ну, о чем ты! Позволь мне просто покрасоваться перед другими такой девушкой.
Они зашли в магазин. Пока он выбирал и собирал свой джентльменский набор, Она стояла у полки с кефиром и тупо смотрела на полку и на кисломолочный продукт. Они подошли к кассе. Александр достал бумажник. Десять тысяч, две купюры по пять тысяч. Их магазин, чертов кефир и десять тысяч. Слезы брызнули у нее из глаз. Она почти во весь голос заревела.
— Ты чего? Что случилось? — наклонился Александр к девушке.
— Извини, мне плохо, я домой. Мне очень плохо!
— Я тебя подвезу.
— Нет, я сама. Сама. Сама. И больше не приезжай ко мне. Не приезжай, даже не намекай мне, что ты существуешь. Все, былого не вернешь, а по-новому, увы, ничего не сложится!
И вот наступила новая пятница!
Трудно сказать почему. Она не знала, почему снова пошла в этот магазин. Ей по делу совершенно ничего не нужно было. Ноги словно сами по себе несли ее туда.
Она вошла, немного прошла вперед и чуть не упала от неожиданности. То же место. Чертова кефирная полка, и спиной к ней до боли знакомая фигура. Ей хотелось развернуться и бежать отсюда, куда глаза глядят. Но она шла к нему. Григорий обернулся и пошел навстречу ей с широченной улыбкой прожженного сердцееда и последнего подлеца.
— Здравствуй, моя хорошая! Я вернулся!
Инне хотелось броситься к нему и что есть силы поколотить его, поцарапать, искусать, но она прыгнула к нему на шею и снова заплакала.
— Ну, все! Все! Перестань сейчас же! С сегодняшнего дня все в нашей жизни изменится. Пойдем со мной.
Он словно ребенка взял ее за руку и повел из магазина. Усадил в свою машину. Сел рядом. Поехали. Она не могла понять, куда он ее везет.
— Мы куда? — спросила она.
— Не торопись, все узнаешь.
Незнакомый совершенно район, здесь она еще ни разу не была, куча недавно построенных домов. У подъезда одного из них он остановился. Вывел ее из машины и, так же за руку, повел ее в дом. Они поднялись на лифте, остановились у двери одной из квартир. Григорий открыл дверь своим ключом. Они вошли в дверь.
— Что это? Ты арендовал квартиру для наших свиданий? Зачем? Чем тебе моя не по душе?
— У тебя замечательная квартира, а это будет наша общая с тобой!
— Как понять наша?
— Я снял ее, на полгода пока снял, для нас с тобой. Пока снял, дальше видно будет. Теперь мы здесь с тобой будем жить.
— Полгода? Ты решил меня сделать на полгода своей походно-полевой женой? Или это по разговору на полгода, а на деле снова смоешься, не объяснив причину, как в прошлый раз?
— Нет! Нет! Я пока не порвал еще полностью с женой. Мы еще официально не развелись. Но отсюда я уже никуда и ни за что не уеду. Если только по работе. Как тебе эта квартира?
— Неуютная она какая-то.
— Так тебе и все карты в руки. Сделай ее такой, какой ты сама хочешь ее видеть. Пойдем.
Он провел ее в комнату. Посреди комнаты стоял стол. Бутылка хорошего красного вина, бутылка пуэрто-риканского рома. Мандарины, апельсины, виноград. Он посадил ее за стол, сел рядом.
— Давай по бокалу вина, а потом я горячее подам. Не знаю, что получилось. Но старался, потому что делал это для тебя.
Почти три часа они сидели за столом, смаковали вино и молчали. Он смотрел на нее, она молча смотрела на него. Многое хотелось сказать, многое хотелось спросить, но они понимали, не сегодня, не сейчас. Потом, после. Начало темнеть, но они не включали света. Сидели и молчали. Наконец он поднялся.
— Тут это, пара подарков для тебя. Ты уж прими их, пожалуйста.
Он встал, зажег люстру, достал из кармана коробочку, протянул ей. Инна открыла коробочку. Колечко. Очень красивое и, наверное, очень дорогое колечко.
— Примерь, пока одно купил. Надеюсь, что скоро и другое приобретём. Для меня
— Мало оно мне! Не налезает!
— Жалко! Но не беда, поменяем. И вот еще.
Он положил рядом с ней ключи от автомашины.
— Что это?
— У тебя ведь права есть? Хватит на работу пешком ходить. Мне дороги твои замечательные ножки.
Взяв ключи в руки и, увидав эмблему на них, Инна удивленно посмотрела на Григория.
— Ты что? Подпольный миллиардер?
— Не все так круто. Но, что смог.
— Нет, это уже чересчур! Не сходи с ума! Такого подарка я не приму. Ты мне еще пароход подари!
— Да ладно тебе! Парохода нет. А машину для себя брал. Не понравилась она мне. Уж извини, но не в смысле — на боже, что мне не гоже, дарю. Думаю, тебе она должна понравится.
— Да будет тебе, не понравилась! Такая машина не может не понравиться! Не считай меня за совсем уж глупую девчонку! Нет, не возьму!
— Давай, знаешь, на чем остановимся. Это считай тест-драйв, не ограниченный по времени для тебя. Надоест, отдашь мне ключи и документы. А сейчас, готовь постель, хозяйка. А я в ванну пойду. Уж больно тяжелый день для меня выдался сегодня. С четырех утра на ногах.
Инна лежала в ванной, которую принимала после Григория и мечтала о том, что будет сейчас с ними происходить после того, как она придет к нему в постель. Она не находила места себе в ванной, но специально затягивала время, словно старалась подпитать его на расстоянии своей энергией. Хотела заставить его там, в кровати, изнемогать от желания, чтобы потом он лютым, взбесившимся зверем накинулся на нее, в одно мгновение лишив ее сознания, сил, да и жизни самой, на некоторое, такое неописуемое по чувствам время.
Обмотавшись полотенцем, Инна тихо вошла в спальню. Свет горел. Он спал, тихо посапывал во сне и подрагивал телом. В уголках его губ пряталась привычная для него, маленькая капелька слюны.
Она подошла, приподняла одеяло, Григорий лежал голым, свернувшись калачиком. А они ведь даже ни разу в этот день не поцеловались с ним.
