Торбин, к счастью, ничего не заметил — он был слишком занят осушением пола от избытка воды. Гном достал небольшой артефакт в виде медного жезла с выгравированными рунами и провел им над гладью. Вода начала стремительно испаряться, оставляя клубы пара и насыщенный запах сырости. Он открыл окно на проветривание и кивнул мне, буркнув что-то про «молодежь, которая уж слишком быстро учится». Я же, ощущая в груди дикое возбуждение от того, что так лихо справился с задачей, лишь улыбнулся, надеясь, что никто не заподозрит ничего странного в моей работе.
Когда я уже собрался вернуться к себе, в учительскую вошел Элеррион. Он осмотрелся, скривившись от обилия влажных запахов, остановил взгляд на мне, а затем на… тряпке, что я отжимал от остатков воды. Элеррион отчего-то нахмурился.
— Это что… мой жилет? — спросил он, его желтые глаза сузились, а бровь поднялась. — Леонид, что здесь произошло?
Я почувствовал, что, несмотря на жару в учительской, меня обдало холодом. Я сглотнул, пытаясь придумать что-то внятное.
— Эм… это… — я замялся. — Я… увидел воду и… ну, надо было что-то сделать… Я… я думал, это просто тряпка… Честное слово!
Элеррион вырвал из моих рук жилет, с которого еще капала вода, и нахмурился еще сильнее. Вдруг на удивление он слегка усмехнулся.
— Тряпка, значит? — произнес он, покачивая головой. — Тряпка — это то, во что ты ежедневно облачаешься, Леонид. А я за эту «тряпку» полсотни серебра на рынке отсыпал.
Его привычная аура спокойствия и таинственности будто охладила помещение.
Он еще раз оглядел учительскую, остановив взгляд на пострадавшей трубе, затем перевел взгляд на меня и с едва заметной улыбкой сказал:
— Ты, кстати, не забыл, что у нас с тобой очередное занятие? Пойдем в мой кабинет.
С этими словами он развернулся и вышел, не оставляя мне выбора, кроме как следовать за оборотнем. Эмоции от внезапного применения электромагии всё еще вибрировали в мыслях, но я постарался сосредоточиться на предстоящем занятии.
Кабинет Элерриона всегда производил на меня впечатление. В нём царил уютный сумрак, и только мягкий свет пары светокамней освещал стол, заваленный свитками и колбами с разноцветными жидкостями. Мы сели друг напротив друга, и оборотень, как обычно, начал с проверки моих навыков концентрации.
Это классический ритуал: закрыть глаза, сосредоточиться на биении своего сердца, почувствовать, как кровь движется по венам.
Я привычно стал погружаться в медитацию, но тут же понял — что-то изменилось. Всё, что раньше казалось мне невероятно сложным, теперь получилось с такой легкостью, словно я проделывал это десятилетиями. Я смог прочувствовать каждую каплю крови, движение каждой клетки, каждое разветвление сосудов. Это ощущение давало невероятное чувство контроля, почти как если бы я управлял собственным телом на каком-то ином, глубоком уровне. И самое главное — каждый сосуд, каждая клеточка и каждый нерв отзывались на мои намерения.
Элеррион молча наблюдал за мной, его взгляд становился всё более заинтересованным. Я всеми фибрами ощущал это взгляд, будто прожектор, направленный прямо на меня.
Когда я открыл глаза, он немного прищурился, его губы сжались в тонкую линию, а затем он, наконец, заговорил:
— Леонид, я же вижу, что твои способности значительно улучшились. Ты стал намного лучше контролировать магию крови. Признавайся, что случилось? Ты использовал дополнительные упражнения? Или тебе кто-то помог?
Меня словно подбросило. Я чувствовал себя на грани — с одной стороны, я хотел рассказать преподавателю о Ксаверии, о ночных тренировках и об этом новом, таинственном мире электромагии. Внутри бушевала смесь страха и решимости, будто две стороны моей сущности спорили, стоит ли делиться этой тайной или нет. Желание выговориться било по нервам, но что-то внутри, как некая невидимая сила, удерживала от откровений. Как будто язык не подчинялся, а мысли скользили в сторону. Не знаю, сработало ли это заклинание, обещание или что-то другое, но я просто не мог.
— Эм… ну… — начал я, чувствуя, как пот начинает выступать на лбу. — Знаете, наверное, я просто… э-э-э… больше практиковался на досуге. Ну и еще, я ел очень много мяса, это же помогает, правда?
Элеррион привычно приподнял бровь, и я увидел в его взгляде тень улыбки. Тот, несомненно, понимал, что я не договариваю, но не стал давить на меня.
— Мясо, говоришь? Ну, возможно-возможно, — протянул он, медленно покачивая головой. — Но не забывай, Леонид, что настоящий контроль достигается не только через физическую силу, но и через понимание и дисциплину. Ты совершил значительный прогресс, и это хорошо. Однако я чувствую, что в тебе есть еще что-то… нечто, что тебе самому предстоит раскрыть.
Я кивнул, чувствуя смесь облегчения и напряжения. С одной стороны, Элеррион не стал меня допрашивать, но с другой — я понимал, что рано или поздно придется открыть правду.
А что, если он узнает всё?
Что, если это окажется нарушением какого-то правила, о котором я даже не догадываюсь? Меня терзали мысли о последствиях — изгнание из академии, потеря доверия… или что-то еще хуже. Я чувствовал, что пока не готов рассказать, и что-то внутри меня кричало: «Сохрани эту тайну любой ценой».
Однако я сегодня отделался. Мы продолжили занятие, и я сосредоточился на упражнениях, стараясь не думать о Ксаверии и его тренировках.
Элеррион велел мне сфокусироваться на управлении потоком магии крови. Нужно было аккуратно перемещать ее из одной части тела в другую, создавая небольшие резонансы в руках и ногах. Это сложное упражнение, требующее полной концентрации, но я делал легко, словно мои вены стали гибкими каналами, подчиненными моим мыслям. Элеррион нахмурился, и я почувствовал, что он снова весьма удивлен. Обычно такие задания требовали нескольких недель практики, но для меня это стало словно игра. И эта легкость казалась одновременно и пугающей, и захватывающей.
Преподаватель внимательно наблюдал, его глаза то сужались, то расширялись, как будто он пытался разгадать мою тайну. Мы молчали, но я чувствовал его интерес и стремление понять, что же изменилось во мне. В какой-то момент он слегка усмехнулся, а потом, словно вспомнив что-то важное, сделал знак продолжать. Я перемещал магию, создавал небольшие волны, ускоряя или замедляя потоки, чувствуя, как контроль становился абсолютным.
Когда мы закончили, Элеррион одобрительно кивнул и отпустил меня, пожелав доброго вечера. Я выбрался из его кабинета с чувством, что прошел некий скрытый тест. В голове всё еще звучали его слова о том, что во мне есть нечто, что мне предстоит раскрыть. Вероятно, он был прав. Возможно, я только начинал понимать, что за сила пробуждается внутри меня.
Проклятье!
Я снова проголодался. На ужин я успевал, но пришлось довольствоваться остатками. Видимо, мое расстроенное выражение лица так впечатлило пухлую девушку на раздаче, что в конце скудной трапезы она вручила мне небольшой, но ароматный сверток. Я моргнул от удивления, затем улыбнулся ей, чувствуя, как внутри разливается теплое чувство благодарности.
— Спасибо большое, — пробормотал я, немного смущенно.
Похоже, даже в такие моменты удача продолжала мне улыбаться. Нос не обманывал меня, и, выйдя на улицу, я обнаружил в нём пару кроличьих скелетов. Пускай основное мясо с них срезали, но на костях всё еще оставались приличные куски прожаренного питательного белка. В общежитие я уже входил сытый и весьма довольный жизнью, подсознательно понимая, что съел большую часть угощения прямо с костями.
***
В этот поздний вечер, когда солнце уже несколько часов освещало другие миры, Сарассис добралась до восточной префектуры Алитая, воспользовавшись наемной самоходкой. Пробираясь по узким улочкам округа, она куталась в ткань утепленного плаща, скрывшего ее фигуру. Темнота служила ей лучшим союзником, и она ловко уклонялась от встреч со случайными прохожими. Никто не должен знать, куда и зачем она направляется. Этот путь должен остаться ее тайной, и она собиралась сделать всё, чтобы так и вышло.
Оказавшись в глубине районов, где проживали дальние родственники Ассаны, тело которой накануне предали воде по всем правилам нагов, Сара остановилась у небольшого дома. Он был неприметным, скромным, с окнами, затянутыми витиеватыми шторами. Она осторожно огляделась, чтобы убедиться, что ее никто не видит, и достала из сумки сверток с деньгами. Сверток был перевязан старой лентой с надписью: «В память о той, которую вы потеряли». Эти деньги — всё, что она смогла найти в тайниках Мастера, и это был ее способ вернуть хоть немного надежды тому, кого она лишила, по сути, всего.
Сарассис тихо постучала в дверь и сразу же скрылась в тени, наблюдая из укромного угла. Через несколько мгновений дверь приоткрылась, и в свете свечи показалось лицо мальчика, в чертах которого легко угадывалась родственная связь с Ассаной. Ее младший брат. Крисс недоверчиво огляделся вокруг, затем заметил сверток. Его лицо сначала отразило удивление, а затем ту самую, непосредственную детскую радость от внезапного дара.
— Тетя! Дядя! Смотрите! — воскликнул мальчик и скрылся внутри, даже не закрыв за собою входную дверь.
Сара, спрятавшись за углом, услышала восторженно-удивленные возгласы из дома и почувствовала, как узел вины на сердце немного ослаб. Это был ее долг перед погибшей студенткой, и хотя это не вернуло Ассану, ей хотелось верить, что она хоть немного исправляет несправедливость, причиненную этой семье.
Лишь к утру следующего дня Сарассис вернулась в свою лавку. День начинался, как обычно, полки с антикварными артефактами, свитками и редкими ингредиентами нуждались в порядке, и Сара погружалась в привычные дела, чтобы отвлечься от мрачных мыслей. У Эгиля выходной, и она сама расставляла товары, когда услышала, как кто-то вошел, звякнув колокольчиком над дверью. Девушка повернулась и увидела Брогара Зубореза — массивного орка с добродушной ухмылкой и сверкающими глазами.
— Брогар! — Сара улыбнулась, стараясь придать уверенность голосу. — Каким неведомым ветром тебя сюда принесло?
— Привет, нага, — прогудел Брогар, проходя к прилавку. — Давненько не виделись. Да я бы и сейчас не пришел, если бы судьба не заставила. Появилась проблемка, которая косвенно задевает тебя. А я, знаешь ли, не мечтаю проснуться среди ночи с твоим лезвием у своего горла. Лучше сразу прижечь все раны и не дать инфекции разрастись. Знаешь, мне тут кое-что стало известно от моей племянницы Майи.
Сара насторожилась, но старалась сохранять спокойствие.
— Я всё уже оставила позади, Брогар, — сказала она, разводя руками. — Больше никаких авантюр, никакой преступной деятельности. Лавка, торговля — это теперь всё, чем я занимаюсь.
Брогар хмыкнул и опустился на антикварный деревянный стул у прилавка. Его вес заставил образец редкой мебели жалобно заскрипеть.
— Да, понимаю, что ты сменила путь, Сара. Но я здесь не ради твоих делишек из прошлого, — орк нахмурился, его взгляд стал серьезным. — Хотя… Дело в том, что ко мне в лавку недавно наведался Касарр Хальдрен. Ты помнишь этого волка?
Сарассис напряглась, ее глаза сузились. Имя Касарра Хальдена ей слишком хорошо знакомо. Он известен своей темной репутацией и бескомпромиссностью в достижении целей. Обычно его заказы означали неприятности и реки из крови сопутствующих жертв.
— Что он хотел? — спросила она, стараясь сохранить спокойный тон, но внутри нее всё кипело.
— Он попросил добыть кое-что специфическое, — продолжил Брогар, внимательно наблюдая за ее реакцией. — Старые планы подземелий низкоросликов, на поверхности которых выстроена академия. Зная, чем именно занимается этот Касарр, я подумал, что это нужно обсудить с кем-то, кому академия небезразлична. Поэтому я пришел к тебе, зная, что ты в курсе всех этих дел и имеешь связь с Майей.
Сара кивнула, обдумывая его слова. Она знала Брогара не первый год — их пути пересеклись еще до академии, когда Сара только начинала свой путь в криминальном мире Этерии. Лавка Брогара всегда снабжала ее необходимыми редкими артефактами и оборудованием. У нее с орком сложилось определенное доверие друг к другу. Возможно, даже что-то вроде уважения. Брогар, как и она, понимал темные стороны магических миров, но в нём всегда оставалась искра доброты, особенно когда дело касалось семьи.
Она догадывалась, что Касарра наверняка наняли по душу принцессы и не могла пройти мимо такой ценной информации. Ее взгляд на мгновение затуманился, и она вспомнила слова Мэрлина. На кону всё еще стояли жизни друзей. У нее не было права снова потерять кого-то из близких.
— Спасибо, что рассказал мне об этом, Брогар, — наконец ответила она. — Я попрошу тебя, если это возможно, потянуть время. Сделай вид, что поиски карт активно идут, но тянуть нужно столько, сколько получится. Я попробую разобраться с этим.
Брогар кивнул, его взгляд был серьезен.
— Хорошо, Сара. Я постараюсь выиграть время, но ты же помнишь, Касарр не из тех, кто любит ждать. Не факт, что он обратился только ко мне. Так что, держи свой раздвоенный язычок по ветру.
Сара встретила его взгляд и слегка улыбнулась, хотя в ее глазах уже разгорался огонь знаменитой Вишлегисс.
— Всегда держу, — произнесла она с легким оттенком уверенности, которую надеялась сохранить в голосе. — Спасибо, Брогар. Ты тоже будь осторожен. Этот оборотень сначала режет, потом думает. Если что-то пойдет не так, постарайся просто исчезнуть из его поля зрения.
Орк хмыкнул и медленно поднялся со стула. Его массивная фигура на мгновение затмила свет, падающий из окна, и Сара поймала себя на мысли, что ей комфортно в присутствии орка. Как будто рядом был кто-то, кто может защитить ее в случае чего. Повезло Пчёлке.
— Постараюсь, — прогудел он, двинувшись к выходу. — И ты уж постарайся избежать неприятностей, нага. По рассказам Майи, ты уже достаточно натворила.
— А ты, значит, образец добродетели? — с ухмылкой фыркнула Сара. — Брогар, не прикидывайся, ты знаешь, что если бы у тебя имелась возможность, ты бы снова полез в былую трясину, не надев сапоги.
— Может быть, и полез бы, — признался он, ухмыляясь. — Но тебе всё равно надо быть осторожней. Не всякий раз Единая будет такой милосердной.
Сара улыбнулась, когда дверь закрылась за Брогаром. Ее взгляд уперся в прилавок с фарфоровым антиквариатом. Она подозревала, что теперь ее путь снова пересечется с темными фигурами из прошлого, но на этот раз она была готова сражаться на другой стороне.
Нагиня понимала, что нужно действовать быстро. Касарр опасен, и если его план — преодолеть защиту академии, то вряд ли это просто попытка поразвлечься. Возможно, придется навестить старый притон, который она знала еще с тех времен, когда сама была частью подпольного мира.
Объект находился в северной части города, в районе под названием Кривой Переулок. Узкие улочки, где даже днем солнце почти не проникало сквозь нагромождение зданий, служили пристанищем для всего разнообразия темных личностей. Владельцем притона был старый оборотень по имени Гррим, который, по слухам, за свою жизнь повидал столько дерьма, что уже давно не верил ни в добро, ни во зло, а лишь в выживание.
