- На кладбище?
- Да, светлый.
- Проводите нас туда.
На кладбище было неожиданно людно. Мальчишек не устережешь, они и услышат, и примчатся, и кому надо расскажут, так что Респен там был в первых рядах.
Приближенный посмотрел на него, покачал головой, и принялся расспрашивать.
То же самое.
Давно ли его дочь бросили, как дело было…
И тоже обходил вокруг Респена с какой-то блестяшкой, и ничего не находил…
Староста Лемерт просто не знал, что следы ментального воздействия остаются на людях долгое, достаточно долгое время.
Айшет выплеснула силу. Ее заметили. Более-менее локализовали место и принялись искать. Там,, где есть люди. Там, где есть на кого воздействовать. Сила ментального мага вырывается на волю не просто так. У огневиков получается вулкан, у воздушников – ураган, а у ментальных магов – воздействие на людей.
Именно воздействие.
Когда Айшет читала чувства, или принимала мысли, это было не так важно, это было естественно, и сил почти не тратилось, вы же не думаете, как именно дышите? А вот когда сила вырвалась…
На что она пошла?
Может, приказали дочке мельника утопиться?
Но тут было гиблое дело. Вода… она все следы смывает, ищи, не ищи, не поймешь. Следов насилия не было? Значит, не били. Но приказать утопиться…
А то у нас мало идиоток, которые от несчастной любви и в петлю, и в колодец… лучше б в бордель пошли. Месяц «разделенной любви» мигом излечит от всех душевных мук.
Нет, с мельничьей дочкой не угадаешь, может, приказали, а может, и сама.
Ее братья?
Но и тут холопы помрачнели.
Если б сразу…
Посмертно можно поглядеть, было ли воздействие, но опять - недолго. До похорон.
Земля в этом плане ничуть не хуже воды. Работает медленней, но если мертвец хоть сутки в ней провел… да и звери их погрызли. Там от тел-то не так много… нет, не подойдет.
А больше в деревне ни на кого воздействия и не оказывалось. Все чисты.
Сын старосты? Тоже чист. Если там любовь и была, то не наколдованная, а настоящая, это никому не запрещено, хоть магу разума, хоть магу смерти.
Чист и староста, и мельник, и кого ни проверь… да что за маг разума такой? Который ни на кого не воздействует?
Оставалась последняя ниточка.
Лесник.
И приближенный распорядился проводить их к домику лесника. Староста помрачнел, и кивнул Миху, привести лошадей. Сам, лично, господ сопроводит.
Ладно. С сыном.
Все равно увяжется к своей зазнобе, пусть уж на глазах будет, плесом его вперехлест на сеновале.
Дом лесника встретил гостей распахнутой дверью.
И остывшим очагом.
И следами поспешных сборов.
Борх почесал затылок. Мих метался, пытаясь понять, куда все делись, а староста прислушивался. Храмовники переговаривались, и его настораживали обрывки фраз.
- … не преступление…
- …может, видели чего?
- …не пришли…
- …боялись…
Брох дураком отродясь не был. И получалось так, что Ринку с братьями либо кто-то… убил?!
И убил-то магией, иначе никак, сыновей мельника Брох знал, мальчишки не дураки были и ножами помахать, и кулаками… нет, двое на одного с ними бы даже лесник не справился. Уж бесследно бы точно не прошло.
Магия?
А это вообще смешно. Видел он и лесника, и жену его… не маги они! Клясться Брох не стал бы, но разве ж маги так жить будут? И девка их…
Какой она, к Темному, маг? На Миха точно не воздействовала, иначе бы нашли чего, и в тот вечер, когда Респен детей искал, тоже выглядела вполне обыкновенно. Лесник, конечно, нервничал, ну так и Брох жизни не сильно радовался бы, коли к нему за полночь гости вломятся?
Так что ж получается?
Лесник с семьей сбежал.
А сбежал он после того, как староста попросил его поискать Респенов… ох, неладно.
Может, Шем и нашел чего?
А ведь и верно… мог. Если кто посторонний случился, к примеру, пошла Ринка сопернице волосы драть, да не дошла. Налетела на лихого человека, а тот магом и оказался. Вот и утворил чего недоброго.
А лесник узнал.
Говорят же, что в лесу от лесника тайны нет.
Узнал, и… а вот тут – всякое быть может.
Испугался и удрал.
Потребовал денег за молчание. И тоже удрал.
Был убит со всей семьей. Если этот тип с Респенами справился, что ему один Шем? Мог и убить, а вещи собрать для отвода глаз, почему нет?
Брох подумал, и подозвал Миха.
- Ты погляди по округе, понял?
- Что поглядеть? – конечно, не понял. И этим тут же заинтересовался холоп.
Пришлось Броху выложить свои догадки. Приближенный слушал его внимательно, раздумывал… потом решил поделиться.
- Верно, староста. Мага мы ищем. Мага разума.
Брох чуть с лошади не свалился. Одно дело – догадываться, другое точно знать, что где-то в округе такое чудовище ходит… страшно! Ох, лютое дело!
- Точно? Простите, приближенный…
Приближенный Ариост махнул рукой. Ладно уж, какая тут секретность? И так все ясно, если кто голову для мыслей держит, а не для шапок.
И приближенный принялся расспрашивать уже более откровенно.
Но и тут пользы ему Брох не принес.
Не маги они. Ни лесник, ни семья… может, и правда кто чужой. А может, лесник его и знал. Если пришлого… Сам Шем из Тиртана, может, и еще оттуда кого занесло? Известно ж, все они там безбожники, Шем, хоть и мужик приличный, а тоже, может… кто его разберет?
Дочка-то?
Да не, непохожа она на мага.
В деревне появлялась нечасто? Ну так оно и понятно, была б у него, Броха, такая, точно не пустил одну гулять. Хоть и прижил староста с супругой малым не десяток детей, а в девичьей красоте разбирался что холостяк. И Айшет ему понравилась.
Красивая, рыжая, яркая, и… при всем… и тут, и там… что посмотреть приятно, что подержаться, сам бы того, Рианка-то против лесничьей дочки не выгребала даже по течению. Это точно.
Сын?
Сынка лесничий частенько с собой брал. И что? Сопляк, шкодник и шалопай, вот и вся картина. Сам ему, было, уши драл… за что? Так за дело! А не надо на заборе похабные писанки рисовать! Зря лесник сынка грамоте научил, конечно, а только дело житейское. Ну, научил… может, оно и пригодится? Хоть в лавке не обсчитают.
Приближенный мрачнел на глазах.
Что оставалось?
Да только обследовать лес на предмет следов. И то…
Если Шем такой хороший лесник, то и следов там не найдешь. Так, забегая чуть вперед, и оказалось.
Лес прочесывали и вдоль, и поперек, а Приближенный мрачнел все больше и больше. И Мих оказался для него неожиданностью.
- Господин приближенный!
Хорошая штука – вежливость. Она и помогла приближенному Ариосту не рявкнуть во весь голос,, а отделаться вежливым:
- Что тебе, дитя Света?
- Господин приближенный, вы сейчас по другим деревням поедете?
- Да, наверное, чадо Света.
- А может, вам провожатый нужен?
Хм-м…
Идея была неплоха. Все эти стежки-дорожки, деревеньки-хуторки, все это мог знать только местный. Что б и не попользоваться, раз уж сам предлагает?
Но…
- Проводник нужен, чадо. Но сначала поведай мне, что у тебя на уме. Ведь не жажда наживы тебя гонит в путь, верно?
Мих замотал головой.
Брох уже заметил, что отпрыск вытворяет недоброе, но вмешаться в беседу приближенного не смел, и только тягал себя за бороду.
Эх, пороть надо было мальчишку! Пороть! А теперь уж и не получится…
- Я в доме лесника посмотрел. Шани… они сами все ушли. И плаща ее теплого нет, на меху, и зимних сапожек, и всякой справы лесника – тоже, а она не из дешевых. По всему выходит, сами они ушли, второпях так не соберешься, и ежели кто чужой будет – тоже не соберется. Даже книжка исчезла, Шанькина, любимая. Я поглядел. А раз так… вы же искать этого злыдня будете?
- Мага-то? Будем, чадо Света. Будем…
- А там, может, и я чего о Шани узнаю?
Мих покосился на отца, но приближенному и так все было ясно. Староста производил впечатление неглупого мужичка, очень себе на уме, понятно, что Миха сейчас в работу припрягут, что того ишака, а там и оженят, чтобы не думал о кренделях небесных…
А вдруг и правда пригодится?
Приближенный мило улыбнулся, и подозвал к себе старосту. Две минуты переговоров, тоскливое мычание, пара серебрушек – и вот он, Мих Лемерт, сопровождающий приближенного в его поездке. Да, и место покажите, где братьев Распен… то есть Респен нашли.
На поляне действительно оказался чуть повышенный магический фон. И только.
Слишком много времени прошло. Уже не определишь, ни как, ни что, ни откуда… ничего не ясно.
Понятно только, что надо искать. Вот искать приближенный и будет.
Не в одном Тиртане умели контролировать магов разума. Мать не врала Айшет, ни единым словечком не врала. Главное – было найти мага разума, а уж к делу его Храм быстро пристроит.
На ночлег мы начали обустраиваться за час до темноты.
Остановились телеги, сноровисто принялись распрягать лошадок возчики, распоряжался Ленер, появляясь то в одном, то в другом конце стоянки, и как-то все видя: и костер с сырыми ветками, и прихрамывающую лошадь, и сбитые пальцы у какого-то мужичка, и даже запах крепленного вина не ускользнул от его внимания.
И тут же последовал приказ – вылить и не сметь пить в дороге.
Логично. Дорога – не место для пьянок, в пути за них дорогой ценой платят. Мало ли что случится…
Нам больше внимания уделял Орас. Пристроил нас к небольшому костру, у которого сидели шестеро человек, две семейные пары и двое детей при них, помог с осликом, потрепал по голове грустного Корса, который так и жался ко мне…
- Не горюй, парень. Расставание тем и хорошо, что за ним будет встреча.
Сейчас нас это не утешало. Но жизнь продолжалась, и надо было как-то налаживать отношения.
Шестеро у костра смотрели на нас спокойно, с легким желтоватым оттенком интереса. Ни злости, ни неприязни… попутчики – и только. Ненадолго, а потому и не столь важно.
Я поклонилась.
- Доброго здоровья, господа, дамы… света в вашу жизнь, тепла в ваш дом. Меня зовут Шанна Каран, это мой брат, Корт Каран.
Сейчас мы с Корсом были больше похожи, оба темноволосые, он загорелый, я смуглая… симпатичной я осталась, но рыжей мне было лучше. Ладно, не стоит привлекать к себе внимание. Потерпим. Да и кому мне головы кружить? Мих далеко, а остальные и даром не нужны.
- Мы едем к дяде, пожить недолго, в селе зараза гуляет, красная сыпь, вот отец и отправил до зимы, потом обратно.
Закон дороги. Хоть немного, но расскажи о себе.
Лучше бы не врать, но здесь у меня выбора нет. Вообще…
Первым взял слово мужчина лет сорока. Невысокий, похожий на гриб-боровичок, с окладистой пегой бородкой, подстриженной квадратом и доброй улыбкой. И жена была ему под стать. Этакая хлопотунья-пестунья, которую годы не согнули, а чуть осадили, придав степенности. Так, немножко…
- Я – Бирк Ракаш, а это моя жена, Рена. Едем к дочери, пожить недолго, с внуками повозиться.
Рена сунула Корсу пирожок, и братишка поблагодарил вежливой фразой. Второй пирожок оказался у меня в руке.
- Не переживайте, детки. Кончится болезнь. Никуда не денется.
- А мы едем на заработки, - заговорил второй мужчина. – У нас в городке работы нет, меня совершенно не могут оценить по достоинству. За медяки работать приходится. А ведь мои предки не абы кто, они благородных кровей! Моя фамилия Галикст, Ирш Галикст, среди моих предков и аристократы были. Слышали про род Галик? Вот, мы от них и идем! А это моя жена Карна, и дети, Ирш и Орна!
Вот он мне сразу не понравился. Тоже невысокий, с примесью тиртанской крови, о чем явственно говорили черные волосы и смуглая кожа. Жена наоборот, была типичной риолонкой, и больше всего походила на прибитую тряпкой белесую моль. Что окраской, что повадкой.
Дети оказались копиями отца. Правда, отец сидел на месте, а эти не могли успокоиться ни на минуту. Больные, что ль? Есть, говорят, такая болезнь, когда ребенок излишне дерганный. Если мамка переживала, когда его носила, так и будет. И орать станет, и беситься.
Корс хмыкнул рядом при упоминании фамилии Галикст. И я знала, о чем он думает.
Да, Галик. Были такие графы, в позапрошлом веке, кажется. И я даже про них что-то читала. Там то ли муж жену убил, то ли наоборот, а потом оставшийся из супругов поджег замок и зарезался. Кажется, из ревности.
Нет, не вспомнить, дурацкая история.
Смех-то в том, что имя рода дается иногда и по хозяину. Не из рода ты тех самых графов, а просто – мог твой предок навоз у них выгребать, вот и отгадка. Приблудился, подкинули, к примеру, младенца, вот и записали его Галикстом. Вроде и по месту рождения, а может, и погулял кто…
Но что-то я сомневаюсь, что благородная графская кровь риолонцев будет тиртанцами продолжаться. Могли бы и кого поближе подобрать. И поблагороднее.
На этих же за перестрел написано – быдло.
Мы и сами не аристократы, но есть крестьяне, есть горожане, а есть – вот такое… нет, мне эта семейка не нравилась.
И не только мне, кстати. То-то Ракаш глаза закатил, видимо, наслушался уже про Галикстов.
- А чем вы занимаетесь? – вежливо спросила я.
- Резьбой по дереву! И вообще, я из дерева что угодно сделать могу, я и столяр, и плотник… вот!
Предъявленное «вот» впечатляло.
Галикст похлопал по боку сундука, стоящего неподалеку.
Я смолчала, а вот Корс непочтительно хрюкнул.
Вроде бы и подогнаны были дощечки, и отполированы, но здесь щепка, там заусенца, тут заноза, а еще между дощечками при ближайшем рассмотрении обнаружились щели малым не в палец, кое-как законопаченные чем-то вроде смолы. И замок так висел на петлях, что казалось, сейчас они вырвутся из крышки и упадут кому-то на ногу.
Папа о таких хорошо отзывался. Называл детьми кальмаров, потому как и руки и ноги – все из задницы растет.
- А он к заднице не липнет?
Корс ляпнул ладонью о сундучок, желая проверить свое предположение, и тут же взвыл, затряс ладонью.
- Шань, а у нас иголка далеко? Кажется, я занозу поймал.
- А вот не будешь лезть к чужому имуществу, - наставительно погрозила я пальцем.
Не подействовало.
Пришлось вытаскивать занозу, оттирать изляпанную смолой ладонь, и все это под злым взглядом плотника графского происхождения. Так и тянуло от него дурной краснотой, с коричневыми прожилками - это не настоящая подсердечная злоба, как у той же Рианы, это совсем другое, хоть и схоже на вид.
Просто дурак. А дуракам неуютно рядом с теми, кто это понимает.
А жена у него и правда серая, все ей безразлично. Такое тоже бывает, оказывается. Только зачем – такое? Серые чувства, серая жизнь…
Я подумала, что за время путешествия опыта наберусь, на людей посмотрю, и принялась помогать с ужином. Раскладывать ложки и миски, резать хлеб, лук, сало тоненькими ломтиками.
Отец его не любил и не признавал, но зимой лучше ничего и не придумаешь. Кладешь на хлеб кусочек сала, сверху посыпаешь лучком, и никаких королевских креветок не надо. А если еще с мороза придешь, или с собой хлебушек в лес возьмешь, достанешь, потом только пальцы оближешь.
Вкусно.
Ирш косился на меня неприязненно. Корс закусил кусок хлеба с салом, и я подвинула братику чашку с кашей.
- Кушай.
А то знаю я братца. Вкусняшки мы слопаем, а на остальное уже ни аппетита, ни живота не хватит.
Пшенка с мясом, хоть и была непривычной, но вкусной. Корс орудовал ложкой так, что за ушами трещало. Ирш неприязненно косился на меня.
А когда Корс предложил его сыну:
- Попробуй! Вкусно! – и показал сало на хлебе, Ирш вообще сморщил нос.
- Да, светлый.
- Проводите нас туда.
***
На кладбище было неожиданно людно. Мальчишек не устережешь, они и услышат, и примчатся, и кому надо расскажут, так что Респен там был в первых рядах.
Приближенный посмотрел на него, покачал головой, и принялся расспрашивать.
То же самое.
Давно ли его дочь бросили, как дело было…
И тоже обходил вокруг Респена с какой-то блестяшкой, и ничего не находил…
Староста Лемерт просто не знал, что следы ментального воздействия остаются на людях долгое, достаточно долгое время.
Айшет выплеснула силу. Ее заметили. Более-менее локализовали место и принялись искать. Там,, где есть люди. Там, где есть на кого воздействовать. Сила ментального мага вырывается на волю не просто так. У огневиков получается вулкан, у воздушников – ураган, а у ментальных магов – воздействие на людей.
Именно воздействие.
Когда Айшет читала чувства, или принимала мысли, это было не так важно, это было естественно, и сил почти не тратилось, вы же не думаете, как именно дышите? А вот когда сила вырвалась…
На что она пошла?
Может, приказали дочке мельника утопиться?
Но тут было гиблое дело. Вода… она все следы смывает, ищи, не ищи, не поймешь. Следов насилия не было? Значит, не били. Но приказать утопиться…
А то у нас мало идиоток, которые от несчастной любви и в петлю, и в колодец… лучше б в бордель пошли. Месяц «разделенной любви» мигом излечит от всех душевных мук.
Нет, с мельничьей дочкой не угадаешь, может, приказали, а может, и сама.
Ее братья?
Но и тут холопы помрачнели.
Если б сразу…
Посмертно можно поглядеть, было ли воздействие, но опять - недолго. До похорон.
Земля в этом плане ничуть не хуже воды. Работает медленней, но если мертвец хоть сутки в ней провел… да и звери их погрызли. Там от тел-то не так много… нет, не подойдет.
А больше в деревне ни на кого воздействия и не оказывалось. Все чисты.
Сын старосты? Тоже чист. Если там любовь и была, то не наколдованная, а настоящая, это никому не запрещено, хоть магу разума, хоть магу смерти.
Чист и староста, и мельник, и кого ни проверь… да что за маг разума такой? Который ни на кого не воздействует?
Оставалась последняя ниточка.
Лесник.
И приближенный распорядился проводить их к домику лесника. Староста помрачнел, и кивнул Миху, привести лошадей. Сам, лично, господ сопроводит.
Ладно. С сыном.
Все равно увяжется к своей зазнобе, пусть уж на глазах будет, плесом его вперехлест на сеновале.
***
Дом лесника встретил гостей распахнутой дверью.
И остывшим очагом.
И следами поспешных сборов.
Борх почесал затылок. Мих метался, пытаясь понять, куда все делись, а староста прислушивался. Храмовники переговаривались, и его настораживали обрывки фраз.
- … не преступление…
- …может, видели чего?
- …не пришли…
- …боялись…
Брох дураком отродясь не был. И получалось так, что Ринку с братьями либо кто-то… убил?!
И убил-то магией, иначе никак, сыновей мельника Брох знал, мальчишки не дураки были и ножами помахать, и кулаками… нет, двое на одного с ними бы даже лесник не справился. Уж бесследно бы точно не прошло.
Магия?
А это вообще смешно. Видел он и лесника, и жену его… не маги они! Клясться Брох не стал бы, но разве ж маги так жить будут? И девка их…
Какой она, к Темному, маг? На Миха точно не воздействовала, иначе бы нашли чего, и в тот вечер, когда Респен детей искал, тоже выглядела вполне обыкновенно. Лесник, конечно, нервничал, ну так и Брох жизни не сильно радовался бы, коли к нему за полночь гости вломятся?
Так что ж получается?
Лесник с семьей сбежал.
А сбежал он после того, как староста попросил его поискать Респенов… ох, неладно.
Может, Шем и нашел чего?
А ведь и верно… мог. Если кто посторонний случился, к примеру, пошла Ринка сопернице волосы драть, да не дошла. Налетела на лихого человека, а тот магом и оказался. Вот и утворил чего недоброго.
А лесник узнал.
Говорят же, что в лесу от лесника тайны нет.
Узнал, и… а вот тут – всякое быть может.
Испугался и удрал.
Потребовал денег за молчание. И тоже удрал.
Был убит со всей семьей. Если этот тип с Респенами справился, что ему один Шем? Мог и убить, а вещи собрать для отвода глаз, почему нет?
Брох подумал, и подозвал Миха.
- Ты погляди по округе, понял?
- Что поглядеть? – конечно, не понял. И этим тут же заинтересовался холоп.
Пришлось Броху выложить свои догадки. Приближенный слушал его внимательно, раздумывал… потом решил поделиться.
- Верно, староста. Мага мы ищем. Мага разума.
Брох чуть с лошади не свалился. Одно дело – догадываться, другое точно знать, что где-то в округе такое чудовище ходит… страшно! Ох, лютое дело!
- Точно? Простите, приближенный…
Приближенный Ариост махнул рукой. Ладно уж, какая тут секретность? И так все ясно, если кто голову для мыслей держит, а не для шапок.
И приближенный принялся расспрашивать уже более откровенно.
Но и тут пользы ему Брох не принес.
Не маги они. Ни лесник, ни семья… может, и правда кто чужой. А может, лесник его и знал. Если пришлого… Сам Шем из Тиртана, может, и еще оттуда кого занесло? Известно ж, все они там безбожники, Шем, хоть и мужик приличный, а тоже, может… кто его разберет?
Дочка-то?
Да не, непохожа она на мага.
В деревне появлялась нечасто? Ну так оно и понятно, была б у него, Броха, такая, точно не пустил одну гулять. Хоть и прижил староста с супругой малым не десяток детей, а в девичьей красоте разбирался что холостяк. И Айшет ему понравилась.
Красивая, рыжая, яркая, и… при всем… и тут, и там… что посмотреть приятно, что подержаться, сам бы того, Рианка-то против лесничьей дочки не выгребала даже по течению. Это точно.
Сын?
Сынка лесничий частенько с собой брал. И что? Сопляк, шкодник и шалопай, вот и вся картина. Сам ему, было, уши драл… за что? Так за дело! А не надо на заборе похабные писанки рисовать! Зря лесник сынка грамоте научил, конечно, а только дело житейское. Ну, научил… может, оно и пригодится? Хоть в лавке не обсчитают.
Приближенный мрачнел на глазах.
Что оставалось?
Да только обследовать лес на предмет следов. И то…
Если Шем такой хороший лесник, то и следов там не найдешь. Так, забегая чуть вперед, и оказалось.
***
Лес прочесывали и вдоль, и поперек, а Приближенный мрачнел все больше и больше. И Мих оказался для него неожиданностью.
- Господин приближенный!
Хорошая штука – вежливость. Она и помогла приближенному Ариосту не рявкнуть во весь голос,, а отделаться вежливым:
- Что тебе, дитя Света?
- Господин приближенный, вы сейчас по другим деревням поедете?
- Да, наверное, чадо Света.
- А может, вам провожатый нужен?
Хм-м…
Идея была неплоха. Все эти стежки-дорожки, деревеньки-хуторки, все это мог знать только местный. Что б и не попользоваться, раз уж сам предлагает?
Но…
- Проводник нужен, чадо. Но сначала поведай мне, что у тебя на уме. Ведь не жажда наживы тебя гонит в путь, верно?
Мих замотал головой.
Брох уже заметил, что отпрыск вытворяет недоброе, но вмешаться в беседу приближенного не смел, и только тягал себя за бороду.
Эх, пороть надо было мальчишку! Пороть! А теперь уж и не получится…
- Я в доме лесника посмотрел. Шани… они сами все ушли. И плаща ее теплого нет, на меху, и зимних сапожек, и всякой справы лесника – тоже, а она не из дешевых. По всему выходит, сами они ушли, второпях так не соберешься, и ежели кто чужой будет – тоже не соберется. Даже книжка исчезла, Шанькина, любимая. Я поглядел. А раз так… вы же искать этого злыдня будете?
- Мага-то? Будем, чадо Света. Будем…
- А там, может, и я чего о Шани узнаю?
Мих покосился на отца, но приближенному и так все было ясно. Староста производил впечатление неглупого мужичка, очень себе на уме, понятно, что Миха сейчас в работу припрягут, что того ишака, а там и оженят, чтобы не думал о кренделях небесных…
А вдруг и правда пригодится?
Приближенный мило улыбнулся, и подозвал к себе старосту. Две минуты переговоров, тоскливое мычание, пара серебрушек – и вот он, Мих Лемерт, сопровождающий приближенного в его поездке. Да, и место покажите, где братьев Распен… то есть Респен нашли.
На поляне действительно оказался чуть повышенный магический фон. И только.
Слишком много времени прошло. Уже не определишь, ни как, ни что, ни откуда… ничего не ясно.
Понятно только, что надо искать. Вот искать приближенный и будет.
Не в одном Тиртане умели контролировать магов разума. Мать не врала Айшет, ни единым словечком не врала. Главное – было найти мага разума, а уж к делу его Храм быстро пристроит.
***
На ночлег мы начали обустраиваться за час до темноты.
Остановились телеги, сноровисто принялись распрягать лошадок возчики, распоряжался Ленер, появляясь то в одном, то в другом конце стоянки, и как-то все видя: и костер с сырыми ветками, и прихрамывающую лошадь, и сбитые пальцы у какого-то мужичка, и даже запах крепленного вина не ускользнул от его внимания.
И тут же последовал приказ – вылить и не сметь пить в дороге.
Логично. Дорога – не место для пьянок, в пути за них дорогой ценой платят. Мало ли что случится…
Нам больше внимания уделял Орас. Пристроил нас к небольшому костру, у которого сидели шестеро человек, две семейные пары и двое детей при них, помог с осликом, потрепал по голове грустного Корса, который так и жался ко мне…
- Не горюй, парень. Расставание тем и хорошо, что за ним будет встреча.
Сейчас нас это не утешало. Но жизнь продолжалась, и надо было как-то налаживать отношения.
Шестеро у костра смотрели на нас спокойно, с легким желтоватым оттенком интереса. Ни злости, ни неприязни… попутчики – и только. Ненадолго, а потому и не столь важно.
Я поклонилась.
- Доброго здоровья, господа, дамы… света в вашу жизнь, тепла в ваш дом. Меня зовут Шанна Каран, это мой брат, Корт Каран.
Сейчас мы с Корсом были больше похожи, оба темноволосые, он загорелый, я смуглая… симпатичной я осталась, но рыжей мне было лучше. Ладно, не стоит привлекать к себе внимание. Потерпим. Да и кому мне головы кружить? Мих далеко, а остальные и даром не нужны.
- Мы едем к дяде, пожить недолго, в селе зараза гуляет, красная сыпь, вот отец и отправил до зимы, потом обратно.
Закон дороги. Хоть немного, но расскажи о себе.
Лучше бы не врать, но здесь у меня выбора нет. Вообще…
Первым взял слово мужчина лет сорока. Невысокий, похожий на гриб-боровичок, с окладистой пегой бородкой, подстриженной квадратом и доброй улыбкой. И жена была ему под стать. Этакая хлопотунья-пестунья, которую годы не согнули, а чуть осадили, придав степенности. Так, немножко…
- Я – Бирк Ракаш, а это моя жена, Рена. Едем к дочери, пожить недолго, с внуками повозиться.
Рена сунула Корсу пирожок, и братишка поблагодарил вежливой фразой. Второй пирожок оказался у меня в руке.
- Не переживайте, детки. Кончится болезнь. Никуда не денется.
- А мы едем на заработки, - заговорил второй мужчина. – У нас в городке работы нет, меня совершенно не могут оценить по достоинству. За медяки работать приходится. А ведь мои предки не абы кто, они благородных кровей! Моя фамилия Галикст, Ирш Галикст, среди моих предков и аристократы были. Слышали про род Галик? Вот, мы от них и идем! А это моя жена Карна, и дети, Ирш и Орна!
Вот он мне сразу не понравился. Тоже невысокий, с примесью тиртанской крови, о чем явственно говорили черные волосы и смуглая кожа. Жена наоборот, была типичной риолонкой, и больше всего походила на прибитую тряпкой белесую моль. Что окраской, что повадкой.
Дети оказались копиями отца. Правда, отец сидел на месте, а эти не могли успокоиться ни на минуту. Больные, что ль? Есть, говорят, такая болезнь, когда ребенок излишне дерганный. Если мамка переживала, когда его носила, так и будет. И орать станет, и беситься.
Корс хмыкнул рядом при упоминании фамилии Галикст. И я знала, о чем он думает.
Да, Галик. Были такие графы, в позапрошлом веке, кажется. И я даже про них что-то читала. Там то ли муж жену убил, то ли наоборот, а потом оставшийся из супругов поджег замок и зарезался. Кажется, из ревности.
Нет, не вспомнить, дурацкая история.
Смех-то в том, что имя рода дается иногда и по хозяину. Не из рода ты тех самых графов, а просто – мог твой предок навоз у них выгребать, вот и отгадка. Приблудился, подкинули, к примеру, младенца, вот и записали его Галикстом. Вроде и по месту рождения, а может, и погулял кто…
Но что-то я сомневаюсь, что благородная графская кровь риолонцев будет тиртанцами продолжаться. Могли бы и кого поближе подобрать. И поблагороднее.
На этих же за перестрел написано – быдло.
Мы и сами не аристократы, но есть крестьяне, есть горожане, а есть – вот такое… нет, мне эта семейка не нравилась.
И не только мне, кстати. То-то Ракаш глаза закатил, видимо, наслушался уже про Галикстов.
- А чем вы занимаетесь? – вежливо спросила я.
- Резьбой по дереву! И вообще, я из дерева что угодно сделать могу, я и столяр, и плотник… вот!
Предъявленное «вот» впечатляло.
Галикст похлопал по боку сундука, стоящего неподалеку.
Я смолчала, а вот Корс непочтительно хрюкнул.
Вроде бы и подогнаны были дощечки, и отполированы, но здесь щепка, там заусенца, тут заноза, а еще между дощечками при ближайшем рассмотрении обнаружились щели малым не в палец, кое-как законопаченные чем-то вроде смолы. И замок так висел на петлях, что казалось, сейчас они вырвутся из крышки и упадут кому-то на ногу.
Папа о таких хорошо отзывался. Называл детьми кальмаров, потому как и руки и ноги – все из задницы растет.
- А он к заднице не липнет?
Корс ляпнул ладонью о сундучок, желая проверить свое предположение, и тут же взвыл, затряс ладонью.
- Шань, а у нас иголка далеко? Кажется, я занозу поймал.
- А вот не будешь лезть к чужому имуществу, - наставительно погрозила я пальцем.
Не подействовало.
Пришлось вытаскивать занозу, оттирать изляпанную смолой ладонь, и все это под злым взглядом плотника графского происхождения. Так и тянуло от него дурной краснотой, с коричневыми прожилками - это не настоящая подсердечная злоба, как у той же Рианы, это совсем другое, хоть и схоже на вид.
Просто дурак. А дуракам неуютно рядом с теми, кто это понимает.
А жена у него и правда серая, все ей безразлично. Такое тоже бывает, оказывается. Только зачем – такое? Серые чувства, серая жизнь…
Я подумала, что за время путешествия опыта наберусь, на людей посмотрю, и принялась помогать с ужином. Раскладывать ложки и миски, резать хлеб, лук, сало тоненькими ломтиками.
Отец его не любил и не признавал, но зимой лучше ничего и не придумаешь. Кладешь на хлеб кусочек сала, сверху посыпаешь лучком, и никаких королевских креветок не надо. А если еще с мороза придешь, или с собой хлебушек в лес возьмешь, достанешь, потом только пальцы оближешь.
Вкусно.
Ирш косился на меня неприязненно. Корс закусил кусок хлеба с салом, и я подвинула братику чашку с кашей.
- Кушай.
А то знаю я братца. Вкусняшки мы слопаем, а на остальное уже ни аппетита, ни живота не хватит.
Пшенка с мясом, хоть и была непривычной, но вкусной. Корс орудовал ложкой так, что за ушами трещало. Ирш неприязненно косился на меня.
А когда Корс предложил его сыну:
- Попробуй! Вкусно! – и показал сало на хлебе, Ирш вообще сморщил нос.
