– Как она двигается, как разговаривает, как держит голову, совершенно неосознанные жесты… Шеллен тоже так же… когда они себя не контролируют, это прорывается через любые маски.
- Интересно, кто?
- Кто угодно. Карст, Лаис, может быть, Тимар. Не Атрей – это точно, я бы знала. И не Карнавон, там герцогиню ищут до сих пор.
- А это не может быть она? – вдруг озаботился Арон. О пропаже герцогини Карнавон знали все заинтересованные – и все незаинтересованные тоже. И о награде за ее голову – тоже. Большой награде, вкусной…
- Да ты что! Та – урод! Белые волосы, красные глаза, а Алекс вполне симпатичная. И старше, чем Карнавон, это же видно!
- Да, красноглазость ничем не скроешь, - согласился Арон. – И что теперь?
- Придется все рассказать Далану. Он имеет право знать.
- И надо знать, на что еще он имеет право. Алекс знала, о чем говорит, это видно.
Элайна затрясла головой.
- Право? Арон, какое право!? Право быть убитым? Если узнает Атрей, Далану не жить!
Аргумент был вполне весомым. Мужчина подумал пару минут, но потом покачал головой.
- Я не говорю, что Далан должен заявлять свои права, но знать он обязан. Лайни, мы сами заварили эту кашу, теперь надо сделать все, чтобы никто не пострадал.
Элайна всхлипнула, но смирилась. А что ей еще оставалось?
Семейство Даверт.
Эттан Даверт торжествовал.
Сидящий перед ним человек… хотя нет. Даже избитый, измученный, в цепях и каком-то рубище, магистр Шеллен оставался – Магистром. С большой буквы, так-то. Столько в нем было спокойного достоинства, столько уверенности в себе…
Этого и пыткой не сразу сломаешь. Да и вообще, есть ли у него какие-нибудь слабости?
Вот про себя Эттан знал точно, его слабость – это власть.
Если бы на его глазах резали его детей, он бы и ухом не повел. Подумаешь, дети! Их Вальера хотела, не он! Он только придумал, как их лучше использовать. А что у Шеллена?
Люди все разные.
Кого-то можно сломать деньгами, кого-то семьей, кого-то болью, а чем можно сломать магистра?
Чем?
Шеллен не собирался облегчать работу своему оппоненту. Смотрел с насмешкой. В серых глазах играли золотистые искры, губы насмешливо улыбались. Светло-русые волосы раньше были завязаны лентой в хвост, но сейчас ленту забрали, и они падали на широкие плечи грязными патлами. Кое-где в них проблескивала седина.
И все же магистр молчал.
Не ругался, ничего не требовал, не…
Эттан чуть поморщился, подумав, что надо сделать внушение тюремщикам и палачам = плохо выполняют свою работу. Магистр должен был ползать перед ним на коленях, просить о милости, а он… они…
Ладно.
Губы Эттана изогнулись в улыбке.
- Теперь вы не так заносчивы, Шеллен?
Молчание. Только насмешливый взгляд серых глаз в ответ.
- Ордена больше нет. Если кто и остался, скоро их найдут и разорвут в клочья… Думаю, что и вы мне больше не нужны.
И вновь молчание.
- Так что можете изображать из себя кого хотите, Шеллен. Выиграл все же я. Вы умираете, я остаюсь…
По устам магистра поползла змеиная ухмылка.
- Ты, Даверт, еще позавидуешь мертвым, - разомкнул он губы для проклятия.
И замолчал.
Что бы ни говорил, все больше распаляясь, Эттан Даверт, что бы ни делал, ответом ему было насмешливое молчание – и только. Наконец, Преотец приказал страже вернуть мерзавца Шеллена обратно в тюрьму, а сам упал в кресло, глядя в стену.
Что-то было не так!
Решительно не так!
Но что?
Если бы Эттан увидел магистра Шеллена в камере, он бы мигом взял обратно все свои слова и подозрения. Поразился бы он, скорее, выдержке своего противника.
Магистр вошел в камеру, как король, медленно опустился на охапку соломы в углу, вытянулся, замер… это то, что видели тюремщики.
А то, чего они не видели…
Лицо магистра было повернуто к глухой стене и надежно скрыто полумраком. И по щекам его ползли слезы.
Одна за одной, сливаясь в теплые соленые дорожки.
Сколько же лет он не плакал?
Пожалуй что, с похорон матери.
Тогда ему было десять лет, но Шеллен уже был настоящим Атреем. Мудрым, серьезным, любящим книги… и очень мягким. Он не мог постоять за себя, он не мог ругаться, спорить, драться, отстаивать свое мнение, плести интриги – это все пришло потом, когда в их дом пришла Жинетта Слэйн. Дочь небогатого барона отличалась удивительной красотой и таким же гадючьим характером.
Выжить пасынка из дома?
О, сразу она бы с этим не справилась, все же отец любил своего сына, но постепенно, слово за словом, капля за каплей, немного яда тут, немного злобы там… и Шеллену стало казаться, что даже камни родового гнезда дышат ненавистью и местью.
А отец не мог защитить его.
Атрей.
Кит, и этим все сказано.
Шеллен сбежал из дома, когда ему исполнилось пятнадцать. И что там творилось, он и по сей день не знал. Он забрал то, что принадлежало ему по праву – родовые реликвии, кольцо и медальон, чтобы отец не смог передать их отпрыску Жинетты, (некоторая мстительность свойственна и китам) взял немного денег – и отправился познавать мир и искать в нем свое место.
Ему пришлось постранствовать, он многое приобрел, многое потерял, но потом нашел себя среди рыцарей Ордена Моря, и неожиданно даже для себя, стал выбиваться наверх. Не специально, просто так получилось.
Власть – вредная и своенравная штука, чаще всего она идет в те руки, которым не нужна. Даже будучи главой Ордена, Шеллен не изменил себе.
Ему интересно было собирать знания, накапливать их, изучать нечто новое, преумножать богатство Ордена…
Ему и в голову не могло прийти, что однажды… что подлость Эттана Даверта достигнет таких чудовищных размеров.
И как в такую страшную ложь поверили люди?
Хотя чему тут удивляться? Чаще всего верят именно в такое. Чем неправдоподобней выдумка, тем быстрее воспримут ее люди.
И все же…
Именно он, Шеллен, не справился.
Не предусмотрел, не уберег, не…
По его вине погибли рыцари. Его братья…
Погибнет и он. Это знание он вынес сегодня из кабинета Преотца, глядя в злющие глаза. А раз так…
Есть ли смысл скрываться, прятаться, отказываться от своего имени и… сына?
Да, сына.
Арден милосердный, Мелиона Милостивая, хоть бы с Даланом все было в порядке. Или… как учили в детстве?
К силам моря взываю, молю о милости матери к детям своим…
Шеллен голов был на все, лишь бы уберечь ту веточку, которая пошла от родословного древа. Для герцогов, кстати, не такое уж большое значение имела родословная, встречались там и бастарды, но – их крови. И Далан, его сын, после смерти имеет все права на герцогский титул. Если Элайна расскажет ему.
Ах, Лайни…
На что же я разменял свою жизнь?
Прятался от нее в Ордене, вместо того, чтобы забрать тебя с сыном, увезти далеко-далеко, нарожать еще детей, хотя бы и на Маритани… я боялся.
И ценой моего страха стали жизни людей.
Будь оно все проклято!
Будь проклята моя глупость, моя нерешительность, моя слепота…
Неужели настолько меня напугали в детстве, что я стал бояться жизни?
Шеллен вспоминал маленького мальчика, прячущегося в коридорах родового замка, вспоминал змеиную улыбку мачехи, вспоминал… до боли в полуослепших от слез и темноты глазах, до ярости – и все сильнее кипело в крови нечто такое…
Бешеное, безумное, яростное… не в силах вылежать на месте, он вскочил, заходил по камере… О, что бы он не отдал сейчас за окошко наружу! Ну хоть маленькое!
Кровь кипела все сильнее, неслась по венам так, что ему стало жарко, казалось, что внутри него стучит не сердце, а прибой, что волны моря бушуют в его крови, закручиваются в водоворот, что он сам сейчас – стихия…
Тюремщик не видел, как расхаживающий по камере человек, словно и не чувствуя веса цепей, воздел руки к небу, а потом упал, где стоял, словно в один миг лишился всех сил – и душевных, и физических. А если бы и видел…
Не было никаких внешних эффектов. Ни грома, ни молний…
И некому было сказать Шеллену, что в эту ночь на побережье Атрея разыгралась страшная буря.
Море ходило ходуном, закручивалось в воронки, по нему метались смерчи, похожие на громадные хоботы, соединяющие воду и небо, и горе тому кораблю, который окажется на их пути…
Но целью их были не корабли.
Их целью был замок Атрей.
И когда они соединились, и рванулись вперед – не уцелело никто и ничто. Слуги, хозяева, животные… перемолото в мелкую щебенку было все – до основания замка, который так долго терпел в своих стенах самозванца.
Вода может рушить камни, вызывая обвал. Впрочем, это вполне могли быть и шутки природы. Подвижки тектонических плит, морские течения, атмосферные явления… бывает же и такое, верно?
Бывает.
И при этом часто страдают люди, ибо стихия не разбирает, кого косить.
В этот раз скосило Жинетту Атрей, ее двоих сыновей, дочь и зятя, которые на правах гостей уже не один год жили в старинном замке, ни на миг не вспоминая о его законном владельце.
Впрочем, если бы магистр Шеллен узнал об этом, он жалел бы только слуг… и то, став полновластной хозяйкой, Жинетта подобрала прислугу по себе. Порядочные люди там недолго задерживались, а остальные…
Стихия – безжалостна и жертв не считает.
- Лу!
- Братик!
Лусия, со стоном радости, упала в объятия Луиса. Ну, как упала, скорее, осторожно прижалась. Мешал здоровущий живот.
- Братик, я так боялась, что ты не приедешь!
- Приехал же! Я тебя не брошу, малыш!
Луис обнял сестру, погладил по черным волосам, отмечая, что девочка выглядит уставшей и потускневшей. Раньше Лу просто сияла и светилась, а сейчас словно на лампу кто-то кисею накинул. Плотную такую, почти непрозрачную. Видно, что свет есть, но проку от него…
- Лу, все в порядке?
- Да…
А глаза прячет, словно что-то не так. Ничего, Луис пообещал себе с этим обязательно разобраться. Вежливо склонил голову перед Донатом Карстом.
- Ваша светлость…
- Луис, друг мой, рад вас видеть.
Мужчины обменялись вежливыми поклонами, и Донат потянул Луиса в библиотеку. Мол, я нашел замечательную книгу, времен королей, если быть точным – Рориха Шестого, как тут не поделиться радостью? Как ту не полистать страницы вместе с человеком, способным оценить приобретение?
Луис с удовольствием поддержал разговор.
После Тавальена ему казалось, что он выбрался из гнилого болота, если уж и не в чистый лес, то в более сухую местность. Но к Лусии все же пробрался. Ночью…
Сестра ждала.
Не спала, сидела в кровати, а увидев на окне Луиса, бросилась к нему так, что не успей он слезть с подоконника внутрь – полетел бы обратно.
- Братик! Ох, братик…!!!
И разревелась, что есть сил.
Около часа ушло, только чтобы успокоить, утешить и заверить, что братик никуда не собирается. Он обязательно останется до родов. И даже дольше, если сестренка пожелает! А что случилось-то?
Вытянуть из Лусии правду оказалось делом долгим, сложным и неприятным. Луис только зубами поскрипывал.
Ох, недаром мама просила приглядывать за соплюшкой! Не успел ее оставить, как она уже… проявила себя! Свекровь отравила!
Не то, чтобы тьерину Велену было жалко, с точки зрения Луиса, ничего лучшего эта тварь не заслужила, да и вообще, как девчонку под своего мужа подкладывать, так она первая, а как яда за это отведать, так ее тут не бывало? Так не пойдет! Отравила – и пес бы с ней.
Но забеспокоился Донат Карст.
Осознал, гад, что все люди смертны, а герцоги тоже люди! И яд на них действует.
Кто помешает Лусии подсыпать ему в бокал бесцветный порошочек без запаха и вкуса, а потом стать полноправной герцогиней? Мирт ей слова поперек не скажет, потому как не от мира сего, ребенок мал…
Нужна ли ему такая гадюка в доме?
Луис только головой покачал.
И верно, тут выхода нет.
Либо он увозит Лусию, либо убивает Доната Карста. Если уж герцог начал опасаться, то дальше лучше не будет. Только хуже. А хоронить сестру Луису не хотелось, брата было более, чем достаточно. Оставалось придумать, что легче выполнить.
Яд?
Это Луис мог сделать в любой момент. И Лусия тоже – хоть завтра. Отравить герцога будет чуть сложнее, но они отлично справятся. Сложности возникнут потом.
Донат Карст – это все-таки сила. А вот Мирт Карстский… сможет ли он защитить свои земли, свою жену, своего… гхм… сына?
Вряд ли. Получается, что либо Луису оставаться и жить в Карсте, либо найти кого-то на замену, но кого? Да и оставит ли отец их в покое?
Ой, вряд ли.
Второй вариант проще.
Увозить сестренку вместе с малышом.
Денег у Луиса хватит, Опять же, они будут все вместе, он, Эрико с супругой, Лусия с ребенком… и почему бы нет?
Эрико умеет зарабатывать деньги, Луис обеспечит безопасность, Лусия будет жить спокойно, потом замуж выйдет, за кого сама пожелает. Это Луис и изложил сестре.
И увидел надежду, которая вспыхнула в карих глазах.
- Правда?!
- Почему бы – нет?
- О, Луис! Я бы так этого хотела! Мне страшно здесь, страшно, страшно!!!
И слезы потоком. Непритворные, не напоказ, не для публики. Девочка боится.
Правда, Луис совершенно не общался ранее с беременными женщинами, иначе знал бы, что они все нервные, мнительные, готовы преувеличить что угодно – хоть ненароком брошенный взгляд и увидеть угрозу для себя и ребенка даже в летящем клочке бумаги. А, даже если и знал бы, все равно сестру не бросил бы.
- Как лучше – ты родишь, и мы тебя увозим, или сразу же?
- Сразу! – Лусия не раздумывала. А вот Луис…
- Малышка, а ты понимаешь, чем это чревато? Здесь хоть повитухи есть! А если мы тебя увезем, может получиться так, что рожать ты будешь под кустом. Или на корабле. Или… да где угодно! Если вообще выкидыша не будет.
- Я молодая и здоровая. И срок у меня через месяц. Ничего с нами не будет! – Лусия постепенно приходила в себя. Горели боевыми огоньками карие глаза, улыбались губы. – Увези меня, если сможешь! Пожалуйста!
Луис пожал плечами.
Что значит – если сможешь? Карст находится неподалеку от морского берега, голубя Арьену он отправил, осталось дождаться корабля – и погрузиться на него. Это он и сказал сестре, получив в награду поцелуй и горячие объятия.
Лусия готова была ехать куда угодно.
А вот Луис волновался. Все же ребенок двух герцогских родов… есть опасность либо мертвого младенца, либо урода. И осложнений при родах. Луис не знал, каких именно, но вдруг?
А еще первый ребенок может появиться на свет раньше срока.
Оххх…
Повитуху, что ли, поискать? Чтобы согласилась поехать с ними?
Идея казалась неглупой. Что ж, у него было еще несколько дней, до тех пор, пока корабль Эдмона Арьена не бросит якорь в ближайшем городке.
Род Карнавон
Алаис Карнавон ждала визита или Арона, или Элайны, и не была разочарована, когда госпожа Шедер шагнула через порог.
- Элайна?
- Я пришла поговорить…
Да, сейчас самое время.
Они только-только доехали до Рентара, еще не успели даже распаковаться, Арон удрал в контору, слуги падают с ног от усталости, детей пушкой не добудишься, своего Алаис вот пять минут назад укачала – красота! Никто не подслушает.
- Присядешь? – Алаис показала глазами на кровать.
Элайна без лишних гримас и жестов опустилась на смятые простыни.
- Кто ты такая?
- Алекс Тан, - Алаис смотрела невинно, но внутренне напряглась. И не зря.
- Это ты Шедерам рассказывай, - Элайна передернула плечами. – Я с Шелленом больше пятнадцати лет вместе, понимаешь? И знаю, что такое родовой знак. Он должен быть у герцога, а не у какой-то девчонки непонятного происхождения.
- Интересно, кто?
- Кто угодно. Карст, Лаис, может быть, Тимар. Не Атрей – это точно, я бы знала. И не Карнавон, там герцогиню ищут до сих пор.
- А это не может быть она? – вдруг озаботился Арон. О пропаже герцогини Карнавон знали все заинтересованные – и все незаинтересованные тоже. И о награде за ее голову – тоже. Большой награде, вкусной…
- Да ты что! Та – урод! Белые волосы, красные глаза, а Алекс вполне симпатичная. И старше, чем Карнавон, это же видно!
- Да, красноглазость ничем не скроешь, - согласился Арон. – И что теперь?
- Придется все рассказать Далану. Он имеет право знать.
- И надо знать, на что еще он имеет право. Алекс знала, о чем говорит, это видно.
Элайна затрясла головой.
- Право? Арон, какое право!? Право быть убитым? Если узнает Атрей, Далану не жить!
Аргумент был вполне весомым. Мужчина подумал пару минут, но потом покачал головой.
- Я не говорю, что Далан должен заявлять свои права, но знать он обязан. Лайни, мы сами заварили эту кашу, теперь надо сделать все, чтобы никто не пострадал.
Элайна всхлипнула, но смирилась. А что ей еще оставалось?
Семейство Даверт.
Эттан Даверт торжествовал.
Сидящий перед ним человек… хотя нет. Даже избитый, измученный, в цепях и каком-то рубище, магистр Шеллен оставался – Магистром. С большой буквы, так-то. Столько в нем было спокойного достоинства, столько уверенности в себе…
Этого и пыткой не сразу сломаешь. Да и вообще, есть ли у него какие-нибудь слабости?
Вот про себя Эттан знал точно, его слабость – это власть.
Если бы на его глазах резали его детей, он бы и ухом не повел. Подумаешь, дети! Их Вальера хотела, не он! Он только придумал, как их лучше использовать. А что у Шеллена?
Люди все разные.
Кого-то можно сломать деньгами, кого-то семьей, кого-то болью, а чем можно сломать магистра?
Чем?
Шеллен не собирался облегчать работу своему оппоненту. Смотрел с насмешкой. В серых глазах играли золотистые искры, губы насмешливо улыбались. Светло-русые волосы раньше были завязаны лентой в хвост, но сейчас ленту забрали, и они падали на широкие плечи грязными патлами. Кое-где в них проблескивала седина.
И все же магистр молчал.
Не ругался, ничего не требовал, не…
Эттан чуть поморщился, подумав, что надо сделать внушение тюремщикам и палачам = плохо выполняют свою работу. Магистр должен был ползать перед ним на коленях, просить о милости, а он… они…
Ладно.
Губы Эттана изогнулись в улыбке.
- Теперь вы не так заносчивы, Шеллен?
Молчание. Только насмешливый взгляд серых глаз в ответ.
- Ордена больше нет. Если кто и остался, скоро их найдут и разорвут в клочья… Думаю, что и вы мне больше не нужны.
И вновь молчание.
- Так что можете изображать из себя кого хотите, Шеллен. Выиграл все же я. Вы умираете, я остаюсь…
По устам магистра поползла змеиная ухмылка.
- Ты, Даверт, еще позавидуешь мертвым, - разомкнул он губы для проклятия.
И замолчал.
Что бы ни говорил, все больше распаляясь, Эттан Даверт, что бы ни делал, ответом ему было насмешливое молчание – и только. Наконец, Преотец приказал страже вернуть мерзавца Шеллена обратно в тюрьму, а сам упал в кресло, глядя в стену.
Что-то было не так!
Решительно не так!
Но что?
***
Если бы Эттан увидел магистра Шеллена в камере, он бы мигом взял обратно все свои слова и подозрения. Поразился бы он, скорее, выдержке своего противника.
Магистр вошел в камеру, как король, медленно опустился на охапку соломы в углу, вытянулся, замер… это то, что видели тюремщики.
А то, чего они не видели…
Лицо магистра было повернуто к глухой стене и надежно скрыто полумраком. И по щекам его ползли слезы.
Одна за одной, сливаясь в теплые соленые дорожки.
Сколько же лет он не плакал?
Пожалуй что, с похорон матери.
Тогда ему было десять лет, но Шеллен уже был настоящим Атреем. Мудрым, серьезным, любящим книги… и очень мягким. Он не мог постоять за себя, он не мог ругаться, спорить, драться, отстаивать свое мнение, плести интриги – это все пришло потом, когда в их дом пришла Жинетта Слэйн. Дочь небогатого барона отличалась удивительной красотой и таким же гадючьим характером.
Выжить пасынка из дома?
О, сразу она бы с этим не справилась, все же отец любил своего сына, но постепенно, слово за словом, капля за каплей, немного яда тут, немного злобы там… и Шеллену стало казаться, что даже камни родового гнезда дышат ненавистью и местью.
А отец не мог защитить его.
Атрей.
Кит, и этим все сказано.
Шеллен сбежал из дома, когда ему исполнилось пятнадцать. И что там творилось, он и по сей день не знал. Он забрал то, что принадлежало ему по праву – родовые реликвии, кольцо и медальон, чтобы отец не смог передать их отпрыску Жинетты, (некоторая мстительность свойственна и китам) взял немного денег – и отправился познавать мир и искать в нем свое место.
Ему пришлось постранствовать, он многое приобрел, многое потерял, но потом нашел себя среди рыцарей Ордена Моря, и неожиданно даже для себя, стал выбиваться наверх. Не специально, просто так получилось.
Власть – вредная и своенравная штука, чаще всего она идет в те руки, которым не нужна. Даже будучи главой Ордена, Шеллен не изменил себе.
Ему интересно было собирать знания, накапливать их, изучать нечто новое, преумножать богатство Ордена…
Ему и в голову не могло прийти, что однажды… что подлость Эттана Даверта достигнет таких чудовищных размеров.
И как в такую страшную ложь поверили люди?
Хотя чему тут удивляться? Чаще всего верят именно в такое. Чем неправдоподобней выдумка, тем быстрее воспримут ее люди.
И все же…
Именно он, Шеллен, не справился.
Не предусмотрел, не уберег, не…
По его вине погибли рыцари. Его братья…
Погибнет и он. Это знание он вынес сегодня из кабинета Преотца, глядя в злющие глаза. А раз так…
Есть ли смысл скрываться, прятаться, отказываться от своего имени и… сына?
Да, сына.
Арден милосердный, Мелиона Милостивая, хоть бы с Даланом все было в порядке. Или… как учили в детстве?
К силам моря взываю, молю о милости матери к детям своим…
Шеллен голов был на все, лишь бы уберечь ту веточку, которая пошла от родословного древа. Для герцогов, кстати, не такое уж большое значение имела родословная, встречались там и бастарды, но – их крови. И Далан, его сын, после смерти имеет все права на герцогский титул. Если Элайна расскажет ему.
Ах, Лайни…
На что же я разменял свою жизнь?
Прятался от нее в Ордене, вместо того, чтобы забрать тебя с сыном, увезти далеко-далеко, нарожать еще детей, хотя бы и на Маритани… я боялся.
И ценой моего страха стали жизни людей.
Будь оно все проклято!
Будь проклята моя глупость, моя нерешительность, моя слепота…
Неужели настолько меня напугали в детстве, что я стал бояться жизни?
Шеллен вспоминал маленького мальчика, прячущегося в коридорах родового замка, вспоминал змеиную улыбку мачехи, вспоминал… до боли в полуослепших от слез и темноты глазах, до ярости – и все сильнее кипело в крови нечто такое…
Бешеное, безумное, яростное… не в силах вылежать на месте, он вскочил, заходил по камере… О, что бы он не отдал сейчас за окошко наружу! Ну хоть маленькое!
Кровь кипела все сильнее, неслась по венам так, что ему стало жарко, казалось, что внутри него стучит не сердце, а прибой, что волны моря бушуют в его крови, закручиваются в водоворот, что он сам сейчас – стихия…
Тюремщик не видел, как расхаживающий по камере человек, словно и не чувствуя веса цепей, воздел руки к небу, а потом упал, где стоял, словно в один миг лишился всех сил – и душевных, и физических. А если бы и видел…
Не было никаких внешних эффектов. Ни грома, ни молний…
И некому было сказать Шеллену, что в эту ночь на побережье Атрея разыгралась страшная буря.
Море ходило ходуном, закручивалось в воронки, по нему метались смерчи, похожие на громадные хоботы, соединяющие воду и небо, и горе тому кораблю, который окажется на их пути…
Но целью их были не корабли.
Их целью был замок Атрей.
И когда они соединились, и рванулись вперед – не уцелело никто и ничто. Слуги, хозяева, животные… перемолото в мелкую щебенку было все – до основания замка, который так долго терпел в своих стенах самозванца.
Вода может рушить камни, вызывая обвал. Впрочем, это вполне могли быть и шутки природы. Подвижки тектонических плит, морские течения, атмосферные явления… бывает же и такое, верно?
Бывает.
И при этом часто страдают люди, ибо стихия не разбирает, кого косить.
В этот раз скосило Жинетту Атрей, ее двоих сыновей, дочь и зятя, которые на правах гостей уже не один год жили в старинном замке, ни на миг не вспоминая о его законном владельце.
Впрочем, если бы магистр Шеллен узнал об этом, он жалел бы только слуг… и то, став полновластной хозяйкой, Жинетта подобрала прислугу по себе. Порядочные люди там недолго задерживались, а остальные…
Стихия – безжалостна и жертв не считает.
***
- Лу!
- Братик!
Лусия, со стоном радости, упала в объятия Луиса. Ну, как упала, скорее, осторожно прижалась. Мешал здоровущий живот.
- Братик, я так боялась, что ты не приедешь!
- Приехал же! Я тебя не брошу, малыш!
Луис обнял сестру, погладил по черным волосам, отмечая, что девочка выглядит уставшей и потускневшей. Раньше Лу просто сияла и светилась, а сейчас словно на лампу кто-то кисею накинул. Плотную такую, почти непрозрачную. Видно, что свет есть, но проку от него…
- Лу, все в порядке?
- Да…
А глаза прячет, словно что-то не так. Ничего, Луис пообещал себе с этим обязательно разобраться. Вежливо склонил голову перед Донатом Карстом.
- Ваша светлость…
- Луис, друг мой, рад вас видеть.
Мужчины обменялись вежливыми поклонами, и Донат потянул Луиса в библиотеку. Мол, я нашел замечательную книгу, времен королей, если быть точным – Рориха Шестого, как тут не поделиться радостью? Как ту не полистать страницы вместе с человеком, способным оценить приобретение?
Луис с удовольствием поддержал разговор.
После Тавальена ему казалось, что он выбрался из гнилого болота, если уж и не в чистый лес, то в более сухую местность. Но к Лусии все же пробрался. Ночью…
***
Сестра ждала.
Не спала, сидела в кровати, а увидев на окне Луиса, бросилась к нему так, что не успей он слезть с подоконника внутрь – полетел бы обратно.
- Братик! Ох, братик…!!!
И разревелась, что есть сил.
Около часа ушло, только чтобы успокоить, утешить и заверить, что братик никуда не собирается. Он обязательно останется до родов. И даже дольше, если сестренка пожелает! А что случилось-то?
Вытянуть из Лусии правду оказалось делом долгим, сложным и неприятным. Луис только зубами поскрипывал.
Ох, недаром мама просила приглядывать за соплюшкой! Не успел ее оставить, как она уже… проявила себя! Свекровь отравила!
Не то, чтобы тьерину Велену было жалко, с точки зрения Луиса, ничего лучшего эта тварь не заслужила, да и вообще, как девчонку под своего мужа подкладывать, так она первая, а как яда за это отведать, так ее тут не бывало? Так не пойдет! Отравила – и пес бы с ней.
Но забеспокоился Донат Карст.
Осознал, гад, что все люди смертны, а герцоги тоже люди! И яд на них действует.
Кто помешает Лусии подсыпать ему в бокал бесцветный порошочек без запаха и вкуса, а потом стать полноправной герцогиней? Мирт ей слова поперек не скажет, потому как не от мира сего, ребенок мал…
Нужна ли ему такая гадюка в доме?
Луис только головой покачал.
И верно, тут выхода нет.
Либо он увозит Лусию, либо убивает Доната Карста. Если уж герцог начал опасаться, то дальше лучше не будет. Только хуже. А хоронить сестру Луису не хотелось, брата было более, чем достаточно. Оставалось придумать, что легче выполнить.
Яд?
Это Луис мог сделать в любой момент. И Лусия тоже – хоть завтра. Отравить герцога будет чуть сложнее, но они отлично справятся. Сложности возникнут потом.
Донат Карст – это все-таки сила. А вот Мирт Карстский… сможет ли он защитить свои земли, свою жену, своего… гхм… сына?
Вряд ли. Получается, что либо Луису оставаться и жить в Карсте, либо найти кого-то на замену, но кого? Да и оставит ли отец их в покое?
Ой, вряд ли.
Второй вариант проще.
Увозить сестренку вместе с малышом.
Денег у Луиса хватит, Опять же, они будут все вместе, он, Эрико с супругой, Лусия с ребенком… и почему бы нет?
Эрико умеет зарабатывать деньги, Луис обеспечит безопасность, Лусия будет жить спокойно, потом замуж выйдет, за кого сама пожелает. Это Луис и изложил сестре.
И увидел надежду, которая вспыхнула в карих глазах.
- Правда?!
- Почему бы – нет?
- О, Луис! Я бы так этого хотела! Мне страшно здесь, страшно, страшно!!!
И слезы потоком. Непритворные, не напоказ, не для публики. Девочка боится.
Правда, Луис совершенно не общался ранее с беременными женщинами, иначе знал бы, что они все нервные, мнительные, готовы преувеличить что угодно – хоть ненароком брошенный взгляд и увидеть угрозу для себя и ребенка даже в летящем клочке бумаги. А, даже если и знал бы, все равно сестру не бросил бы.
- Как лучше – ты родишь, и мы тебя увозим, или сразу же?
- Сразу! – Лусия не раздумывала. А вот Луис…
- Малышка, а ты понимаешь, чем это чревато? Здесь хоть повитухи есть! А если мы тебя увезем, может получиться так, что рожать ты будешь под кустом. Или на корабле. Или… да где угодно! Если вообще выкидыша не будет.
- Я молодая и здоровая. И срок у меня через месяц. Ничего с нами не будет! – Лусия постепенно приходила в себя. Горели боевыми огоньками карие глаза, улыбались губы. – Увези меня, если сможешь! Пожалуйста!
Луис пожал плечами.
Что значит – если сможешь? Карст находится неподалеку от морского берега, голубя Арьену он отправил, осталось дождаться корабля – и погрузиться на него. Это он и сказал сестре, получив в награду поцелуй и горячие объятия.
Лусия готова была ехать куда угодно.
А вот Луис волновался. Все же ребенок двух герцогских родов… есть опасность либо мертвого младенца, либо урода. И осложнений при родах. Луис не знал, каких именно, но вдруг?
А еще первый ребенок может появиться на свет раньше срока.
Оххх…
Повитуху, что ли, поискать? Чтобы согласилась поехать с ними?
Идея казалась неглупой. Что ж, у него было еще несколько дней, до тех пор, пока корабль Эдмона Арьена не бросит якорь в ближайшем городке.
Глава 7
Род Карнавон
Алаис Карнавон ждала визита или Арона, или Элайны, и не была разочарована, когда госпожа Шедер шагнула через порог.
- Элайна?
- Я пришла поговорить…
Да, сейчас самое время.
Они только-только доехали до Рентара, еще не успели даже распаковаться, Арон удрал в контору, слуги падают с ног от усталости, детей пушкой не добудишься, своего Алаис вот пять минут назад укачала – красота! Никто не подслушает.
- Присядешь? – Алаис показала глазами на кровать.
Элайна без лишних гримас и жестов опустилась на смятые простыни.
- Кто ты такая?
- Алекс Тан, - Алаис смотрела невинно, но внутренне напряглась. И не зря.
- Это ты Шедерам рассказывай, - Элайна передернула плечами. – Я с Шелленом больше пятнадцати лет вместе, понимаешь? И знаю, что такое родовой знак. Он должен быть у герцога, а не у какой-то девчонки непонятного происхождения.
