Хелла проложила дорогу.
Сейчас Валежный приехал к старому… другу?
Приятелю?
Брату?
Он не знал, как назвать человека, которому дал жизнь. Спас жизнь, фактически дал вторую, сам выходил… считай – сын? Ирония судьбы, но ведь так оно и есть. И сидели они друг напротив друга, и пытался Валежный себя переломить – и не мог.
А вот Дмитрий…
- Плохо дело?
- Плохо, - честно ответил Антон. – Если ничего не сделать, нас порвут на части. Борхум оторвет себе кусок, Лионесс, Ламермур, а на остатках некогда великой империи будут пировать освобожденцы.
- Коллеги, можно сказать, - ехидно оскалился Дмитрий. – я даже подумываю присоединиться.
- Учитывая твои заслуги, место в правительстве тебе обеспечено, - огрызнулся Валежный. – То есть в центральном комитете.
- И мне нельзя будет никого взрывать. Такая скука…
Дмитрий явно насмешничал.
Он все видел. Видел, как тяжело на душе у Валежного, видел…
А что тут сделаешь?
Ничего.
Вообще ничего. Или…?
- У меня к тебе будет просьба, Дмитрий, - тихо, но твердо произнес Валежный.
- Слушаю?
- Борхум. Я хочу, чтобы ты поработал там. По специальности. Условия те же. Мирное население по возможности не трогать. Женщин, детей… А вот штабы, склады, транспортные коммуникации, заводы – и прочее подобное, прошу без всякой жалости. И не забывай про воззвания и лозунги! Ты же за идею воюешь… за мою…
Такого Дмитрий не ожидал. Может быть, несколько акций в Звенигороде, может… но чтобы – так?
- Антон, я…
Куда и позерство делось.
- У меня есть некоторые сбережения. Вот название банка и номер счета. Бери сколько надо, хоть все. Но мне хочется, чтобы этой зимой в Борхуме растаял лед. И – покраснел.
Некоторое время Дмитрий молчал.
- Ты понимаешь, о чем ты просишь?
- Да, - кивнул Валежный. - Мы не сможем драться на два фронта. У меня есть верные мне части, но если я сниму их с границы – Борхум ударит. И Лионесс с Ламермуром не преминут откусить кусочек. А вот если у них начнутся проблемы…
Дмитрий медленно кивнул.
- Начнутся. Если ты пожелаешь – начнутся.
- Я прошу тебя. Я понимаю, что это… что грех будет на моей душе, не на твоей.
Дмитрий качнул головой. Положил свою руку поверх руки Валежного.
Странно это выглядело.
Сын крестьянина. Рука, что лопата, в мозолях, с короткими пальцами, обломанными ногтями – отродясь Валежный не смотрел за маникюром!
И рядом рука тора. Да, Дмитрий был благородного происхождения.
Узкая кость, тонкие пальцы с ухоженными ногтями, белоснежная манжета прячет след от кандалов на запястье…
И все же это руки друзей. А в чем-то и больше, нежели просто друзей.
- Я выполню твой заказ, Антон. – И не надо денег.
- Дмитрий, - надавил голосом Антон. – Не хочешь за работу – возьми на расходы.
- Хм… если только так. Хорошему клиенту – скидка.
Валежный криво ухмыльнулся.
- Берешься?
- Да. Этой зимой Борхум захлебнется в крови. Мое слово.
- Спасибо тебе... брат.
- У Хеллы снежинками сочтемся, брат.
Мужчины понимали, что Валежный сейчас фактически приговаривал себя. Он никогда себе такого не простит. Но…
Что дороже? Чужая страна – или своя?
Которая из них более достойна жить?
Валежный не знал.
Но он родился в Русине. Здесь рождались и умирали его предки. Здесь родились его дети, здесь они жили, и он хотел, чтобы здесь жили его внуки. А чего это будет стоить лично для него…
Он знал цену.
И – согласился.
Что же! Целу?й в губы,
Коли тебя?, лю?бый,
Бог от меня не спас.
Свободные Герцогства.
Лоскутное одеяло средних размеров. Такое…. Не особо крупное. Если таким укрываться, так и ноги не вытянешь – замерзнешь.
Нини это мало интересовало во времена оны. Когда тор Альятелли рассказывал им о своей родине, она почти не слушала.
Да, она знала, что мать – Шеллес-Альденская. Она знала, что мать из герцогств. Но какое это имело отношение к ним?
Они Вороновы!
Они – дочери императора Русины, одного из самых больших государств.
А вот поди ж ты!
Ей пришлось бежать. И вся ее надежда – семья эфроев. Или…
Нини было страшновато.
Она никогда не была одна. А одиночество – это всегда жутко. С ней рядом сначала были родители, потом Анна, потом семейство Лейва. А сейчас их совместная дорога заканчивалась, и Нини оставалась совсем одна. В пустоте.
Ей было откровенно страшно.
Вот что ей теперь делать?
Как быть, куда идти?
Анна объясняла, но… это страшно!
Страшно выйти из поезда, страшно шагнуть в неизвестность, страшно…
И все же Нини расправила плечи. В ней была и отцовская кровь, и материнская, а уж Аделина Шеллес-Альденская могла полком командовать. Хватило бы характера. Другой вопрос, что и гонора, и дурни там тоже было половником не отчерпать. Но – был и характер. И давила она на бедолагу Петера, и плющила его под каблуком, а потом стало уже поздно что-то предпринимать.
И семью она так же давила…
Нини было страшно. Но пальцы привычно погрузились в жестковатую собачью шерсть. И она сделала первый шаг.
Второй, третий…
- Борха, ты не совершаешь ошибку?
- Нет, Али…
Борха Лейва смотрел, как удалялись от них девушка и собака. И – испытывал облегчение, что уж греха таить!
Торе Яне он был благодарен.
А вот тора Нини… то есть Зинаида…
Дураком Борха не был. И подозревал, кому именно помог. Сильно подозревал.
А то как же!
Две девушки, обе – породистые, сразу видно. И обе торы, и одна из них… Борха ведь портной. А они видят мир немного не так, как все остальные люди. Борха смотрел на человека – и мог мысленно представить его в любой одежде, в любой обстановке, мог сказать, что пойдет клиенту, в чем он будет выглядеть плохо, в чем – сногсшибательно…
Мог.
А уж представить тору Зинаиду в роскошном бальном платье, да дорисовать ей мысленно белые волосы… он же видел и ее черты лица, и фигуру…. И торе Яне он мог вообразить то же самое.
И получалось-то невесело.
Их высочества.
Великие княжны Анна и Зинаида, вот кто с ним рядом ходил.
Повод ли это отказать в помощи?
Нет!
Повод ли это помочь и убраться куда подальше?
А вот это безусловно. Борха и так страху натерпелся, пока через границу переходили. Одно утешало – ну кто подумает искать ее высочество великую княжну Зинаиду в семье эфроев? В слепой эфройке Райсе?
Смех сквозь слезы, не иначе!
Никто и не заподозрит! Не смешно даже…
А вот Борха понял. И откровенно радовался, что все это закончилось. Оставаться рядом с великой княжной?
Ну уж – нет!
Это хорошо, когда ты сам великий князь. А когда ты всего лишь портной… княжну убивать не будут. Похищать, скорее всего. А о тех, кто окажется рядом, разговора нет. Им уже как повезет.
Ему, Аллее, детям…
Нет, он не готов был рисковать.
Выигрыш велик?
А велик ли? И выигрыш – чего?
Денег? Но что можно получить с княжны? Вряд ли у Петера были личные счета за границей – это же император! А драгоценности… да, что-то княжны взяли с собой, но сколько там этого «чего-то»?
Явно не миллионы.
А хоть бы и так… если он, эфрой, попадется с императорскими драгоценностями?
Он мертвым позавидует. И семья его тоже…
Ну уж – нет!
Извечное эфройское правило – чьи бы собаки ни сцепились, ты к ним не лезь! И рядом не лезь, и близко не лезь. А в политику и вообще не суй даже кончика пальца!
Грязное это дело. И подлое…
Эфрои – сами по себе.
Осторожно, тихо, в уголочке… хотите – рискуйте своей жизнью, а он своей не будет. Нечего тут!
Так что Борха с чистой душой помахал вслед уходящей девушке и привлек к себе жену.
- Пусть сами разбираются, Али. Без нас.
О своих подозрениях он и жене не говорил. Ни к чему ей такое. Меньше знаешь – лучше спишь, так позаботьтесь о спокойном сне ваших близких!
Ушла княжна – и ладно! А им свою жизнь устраивать надо. Сегодня они снимут комнату в ночлежке,, а завтра… завтра будут искать себе новый дом.
Как это странно.
У тебя нет кареты или автомобиля.
У тебя нет свиты. У тебя только пес – и ты сама. И вы идете по улицам города.
Во времена оны, когда Нини видела из окна кареты идущих девушек, она иногда завидовала им. Задумывалась, как это – быть свободными?
У ее такого не будет, никогда…
Сначала рядом с ней будут люди отца,, потом супруга, потом сына…
Интересно – Полкана можно считать собакой Анны? Вряд ли…
Хорошо, что он есть.
Люди как-то иначе относятся к девушке с собакой. И она себя спокойнее чувствует, знает, что есть защита. Есть, конечно, и оружие. Маленький пистолетик на пару выстрелов но толку с него?
Как еще у Анны хватило духу выстрелить?
В людей?
В живых людей!!!
Нини никогда не смогла бы так поступить. Страшно же! А вот Анна…
Что там ей объясняла сестра? Объяснила, записала, заставила выучить на память и повторять каждый вечер. Первое, что надо сделать Нини, едва прибыв в княжества – найти себе гостиницу.
Хорошую. Дорогую. На одной из главных улиц – и никак иначе. Гостиница должна быть приличная и безопасная – Нини не отобьется от всяких подонков, случись что.
Анна бы справилась, а она, Зинаида – нет. Откуда у Анны такая уверенность, Нини старалась не думать. Страшно становилось.
Тем не менее…
Не нанимать извозчика.
Не полагаться на советы.
Войти и самой оценить гостиницу – и только так. Есть ли цветы, есть ли швейцар, портье, как отделан холл, как выглядят ключи, во что одеты посыльные – признаков множество. И к счастью, девушка их знала.
Пару раз они бывали в гостиницах. В хороших, дорогих.
Центр города.
«Лазурная Лилия».
И изображение той самой лилии – красивое, бирюзовое, с золотой каймой…
Нини выдохнула – и решительно шагнула внутрь.
- С собаками нельзя!
Уже хороший признак.
Зинаида расправила плечи.
- Любезнейший жом, это не собака.
- Неужели, тора? – не усомнился в ее статусе портье.
Темный плащ от Борхи Лейва смотрелся, как безумно дорогое изделие. Ладно, не безумно, но дорогое и статусное. Анна оплатила еще в Русине, и Борха работал в дороге.
- Это моя охрана. С охраной в вашем отеле можно?
- Хм…
- Я могу обсудить это с управляющим?
Несмотря на дешевую обувь и темные волосы, держалась Нини уверенно. Как привыкла.
И портье, чутьем услужающего, просек эту уверенность. А что Нини? Она десяткам и сотням таких приказы отдавала, и не сомневалась, что ее послушают – и послушаются.
- Полагаю, мы не станем сегодня беспокоить тора управляющего, - решил портье.
- Тогда номер-люкс, - спокойно распорядилась девушка. – Сегодня я хочу отдохнуть, поэтому в номер ужин – не слишком обильный, что-то из кухни Ламермура, может быть, улиток в вине, немного паштета… надеюсь, у вас ламермурская кухня? Не лионесская?
- Ламермурская, тора. Все будет, все доставим. Какое вино к паштету?
- Шато-альвэ блан, позапрошлого года. Как раз было хороший урожай.
Портье понял, что пожаловала достаточно серьезная особа, и стал еще почтительнее. Мало кто из их постояльцев хорошо разбирался в винах и кухне.
Это же с ума сойти, какой моветон!
Иногда к улиткам заказывали красное! Сладкое!
Еще бы водку заказали, вот позорище было бы! Отвратительно!
- Какого портного прикажете?
- Есть в вашем городе кто-то, работающий в лионесском стиле?
- Лионесском, тора?
- Да. Простенько, со вкусом, не слишком вычурно – у меня нет настроения для ламермурских мод. Вы же знаете, что сейчас творится в Русине…
Портье знал.
Покивал, хотя и не посочувствовал – с чего бы? Это же Русина, считай, другой конец света! Сдались ему те антиподы!
- Завтра же пришлю. А куафер?
- Пожалуй что тоже лионесский, - выбрала Нини. – Не раньше полудня. К десяти утра горячую ванную для меня… да, завтрак для меня и моего охранника. Я надеюсь, номер люкс у вас с садом?
Портье изобразил отчаяние.
- Тора, увы мне…
- Нет?
- Простите, тора.
- Возможно, я могу где-то выгулять своего охранника?
- Тора, я могу прислать слугу…
- Нет-нет. Мой охранник гуляет только со мной. Я не хочу, чтобы он покалечил вашего человека.
Портье поежился. И тут же заверил, что пришлет мальчика-посыльного. Тот покажет торе, где можно погулять с собакой, безопасно. Там весь цвет герцогства по вечерам прогуливается. По утрам, конечно, только слуги, но там все равно безопасно. И полисменов много…
Нини отдала еще несколько распоряжений, оставила крупную купюру в качестве чаевых, и отправилась в номер.
Первый шаг сделан.
Поздно вечером, вытянувшись на кровати и наслаждаясь шелковым бельем, Нини думала о дальнейшей жизни. Рядом на кровати лежал сытый и довольный Полкан.
Негигиенично?
Плевать!
Это людьми можно брезговать! И нужно! Но – не животными! К освобожденцам Нини и щипцами бы не притронулась, а собаку искренне полюбила. И не видела ничего плохого в совместном сне.
Постепенно все образуется, она уверена. Главное начать…
И Анна составила ей хорошие инструкции. Но откуда сестра могла все это знать?
Это неважно! Вот они увидятся, и Нини все узнает. А пока – нужен дом. Нужны надежные документы.
Нужно легализоваться.
И она справится!
Ради сестры, ради ее сына, ради себя самой…
Она – справится.
Яна, Русина.
Поезд – это замечательное место для тех, кто желает откровенности. А если тебе есть что скрывать?
Тогда проблемы.
Поезд – это совершенно особенное времяпрепровождение.
Неспешный стук колес, беседа за чашкой чая или игрой, наблюдение за пейзажами в окнах.
Да, беседа.
Слова – самые безжалостные предатели, по которым можно определить все. Происхождение, воспитание, убеждения, самое сущность человека.
Говорит он «что» - или «че», «спасибо» или «благодарю», вставляет в свою речь слова из других языков – или нет…
А о чем человек может проговориться?
Да обо всем!
Если бы на месте Яны была Анна, жом Тигр расколол бы ее в три минуты. Но Яна попросту рассказывала о своей жизни.
Как они с отцом ходили в лес, как охотились, как кабана свежевали, как оленя… как на браконьеров засаду устроили.
Жом тигр слушал, кое-что рассказывал о себе.
Яна не сомневалась, ей достался улучшенный и облагороженный вариант биографии. Но ведь и она не сильно откровенничала?
По некоторым оговоркам она догадывалась, что у Тигра были не лучшие отношения с семьей. Что дома он не был уже долгое время.
Что у него есть брат… умерший?
Да, возможно.
А так, жом Тигр был закрытой шкатулкой. Хотя Яна и не рвалась ее открывать. И сложись все иначе, доехали бы они спокойно до Звенигорода, и распрощались почти по-дружески – по-английски, не прощаясь, как последняя свинья.
Но…
Откуда при разных революциях и потрясениях вылезает столько гопников и бандитов? Тюрьмы, что ли, открывают?
Классик так и писал: «темницы рухнут, и свобода...».
Оно так, но ведь в каждую тюрьму не только за политические убеждения сажают! Там еще полно и остальной дряни!
Убийцы, грабители, разбойники, воры… кому они классово близкие, а кому – век бы не видеться и радоваться.
Яна не была уверена насчет конкретно этих разбойников, может, они активизировались, может, освобожденцы, в соответствии с названием, освободили своих братьев по разуму, спрашивать не тянуло.
Да и некогда было.
Когда поезд дернулся – и внезапно начал замедлять ход, останавливаться посреди равнины, на которой ему совершенно бы нечего делать…
Когда послышались выстрелы…
Когда за окнами закричали что-то удивительно банальное, то ли: «Кошелек или жизнь», то ли «Сдавайтесь без боя, а то всех убьем!!!»…
Сейчас Валежный приехал к старому… другу?
Приятелю?
Брату?
Он не знал, как назвать человека, которому дал жизнь. Спас жизнь, фактически дал вторую, сам выходил… считай – сын? Ирония судьбы, но ведь так оно и есть. И сидели они друг напротив друга, и пытался Валежный себя переломить – и не мог.
А вот Дмитрий…
- Плохо дело?
- Плохо, - честно ответил Антон. – Если ничего не сделать, нас порвут на части. Борхум оторвет себе кусок, Лионесс, Ламермур, а на остатках некогда великой империи будут пировать освобожденцы.
- Коллеги, можно сказать, - ехидно оскалился Дмитрий. – я даже подумываю присоединиться.
- Учитывая твои заслуги, место в правительстве тебе обеспечено, - огрызнулся Валежный. – То есть в центральном комитете.
- И мне нельзя будет никого взрывать. Такая скука…
Дмитрий явно насмешничал.
Он все видел. Видел, как тяжело на душе у Валежного, видел…
А что тут сделаешь?
Ничего.
Вообще ничего. Или…?
- У меня к тебе будет просьба, Дмитрий, - тихо, но твердо произнес Валежный.
- Слушаю?
- Борхум. Я хочу, чтобы ты поработал там. По специальности. Условия те же. Мирное население по возможности не трогать. Женщин, детей… А вот штабы, склады, транспортные коммуникации, заводы – и прочее подобное, прошу без всякой жалости. И не забывай про воззвания и лозунги! Ты же за идею воюешь… за мою…
Такого Дмитрий не ожидал. Может быть, несколько акций в Звенигороде, может… но чтобы – так?
- Антон, я…
Куда и позерство делось.
- У меня есть некоторые сбережения. Вот название банка и номер счета. Бери сколько надо, хоть все. Но мне хочется, чтобы этой зимой в Борхуме растаял лед. И – покраснел.
Некоторое время Дмитрий молчал.
- Ты понимаешь, о чем ты просишь?
- Да, - кивнул Валежный. - Мы не сможем драться на два фронта. У меня есть верные мне части, но если я сниму их с границы – Борхум ударит. И Лионесс с Ламермуром не преминут откусить кусочек. А вот если у них начнутся проблемы…
Дмитрий медленно кивнул.
- Начнутся. Если ты пожелаешь – начнутся.
- Я прошу тебя. Я понимаю, что это… что грех будет на моей душе, не на твоей.
Дмитрий качнул головой. Положил свою руку поверх руки Валежного.
Странно это выглядело.
Сын крестьянина. Рука, что лопата, в мозолях, с короткими пальцами, обломанными ногтями – отродясь Валежный не смотрел за маникюром!
И рядом рука тора. Да, Дмитрий был благородного происхождения.
Узкая кость, тонкие пальцы с ухоженными ногтями, белоснежная манжета прячет след от кандалов на запястье…
И все же это руки друзей. А в чем-то и больше, нежели просто друзей.
- Я выполню твой заказ, Антон. – И не надо денег.
- Дмитрий, - надавил голосом Антон. – Не хочешь за работу – возьми на расходы.
- Хм… если только так. Хорошему клиенту – скидка.
Валежный криво ухмыльнулся.
- Берешься?
- Да. Этой зимой Борхум захлебнется в крови. Мое слово.
- Спасибо тебе... брат.
- У Хеллы снежинками сочтемся, брат.
Мужчины понимали, что Валежный сейчас фактически приговаривал себя. Он никогда себе такого не простит. Но…
Что дороже? Чужая страна – или своя?
Которая из них более достойна жить?
Валежный не знал.
Но он родился в Русине. Здесь рождались и умирали его предки. Здесь родились его дети, здесь они жили, и он хотел, чтобы здесь жили его внуки. А чего это будет стоить лично для него…
Он знал цену.
И – согласился.
Глава 12
Что же! Целу?й в губы,
Коли тебя?, лю?бый,
Бог от меня не спас.
Свободные Герцогства.
Лоскутное одеяло средних размеров. Такое…. Не особо крупное. Если таким укрываться, так и ноги не вытянешь – замерзнешь.
Нини это мало интересовало во времена оны. Когда тор Альятелли рассказывал им о своей родине, она почти не слушала.
Да, она знала, что мать – Шеллес-Альденская. Она знала, что мать из герцогств. Но какое это имело отношение к ним?
Они Вороновы!
Они – дочери императора Русины, одного из самых больших государств.
А вот поди ж ты!
Ей пришлось бежать. И вся ее надежда – семья эфроев. Или…
Нини было страшновато.
Она никогда не была одна. А одиночество – это всегда жутко. С ней рядом сначала были родители, потом Анна, потом семейство Лейва. А сейчас их совместная дорога заканчивалась, и Нини оставалась совсем одна. В пустоте.
Ей было откровенно страшно.
Вот что ей теперь делать?
Как быть, куда идти?
Анна объясняла, но… это страшно!
Страшно выйти из поезда, страшно шагнуть в неизвестность, страшно…
И все же Нини расправила плечи. В ней была и отцовская кровь, и материнская, а уж Аделина Шеллес-Альденская могла полком командовать. Хватило бы характера. Другой вопрос, что и гонора, и дурни там тоже было половником не отчерпать. Но – был и характер. И давила она на бедолагу Петера, и плющила его под каблуком, а потом стало уже поздно что-то предпринимать.
И семью она так же давила…
Нини было страшно. Но пальцы привычно погрузились в жестковатую собачью шерсть. И она сделала первый шаг.
Второй, третий…
***
- Борха, ты не совершаешь ошибку?
- Нет, Али…
Борха Лейва смотрел, как удалялись от них девушка и собака. И – испытывал облегчение, что уж греха таить!
Торе Яне он был благодарен.
А вот тора Нини… то есть Зинаида…
Дураком Борха не был. И подозревал, кому именно помог. Сильно подозревал.
А то как же!
Две девушки, обе – породистые, сразу видно. И обе торы, и одна из них… Борха ведь портной. А они видят мир немного не так, как все остальные люди. Борха смотрел на человека – и мог мысленно представить его в любой одежде, в любой обстановке, мог сказать, что пойдет клиенту, в чем он будет выглядеть плохо, в чем – сногсшибательно…
Мог.
А уж представить тору Зинаиду в роскошном бальном платье, да дорисовать ей мысленно белые волосы… он же видел и ее черты лица, и фигуру…. И торе Яне он мог вообразить то же самое.
И получалось-то невесело.
Их высочества.
Великие княжны Анна и Зинаида, вот кто с ним рядом ходил.
Повод ли это отказать в помощи?
Нет!
Повод ли это помочь и убраться куда подальше?
А вот это безусловно. Борха и так страху натерпелся, пока через границу переходили. Одно утешало – ну кто подумает искать ее высочество великую княжну Зинаиду в семье эфроев? В слепой эфройке Райсе?
Смех сквозь слезы, не иначе!
Никто и не заподозрит! Не смешно даже…
А вот Борха понял. И откровенно радовался, что все это закончилось. Оставаться рядом с великой княжной?
Ну уж – нет!
Это хорошо, когда ты сам великий князь. А когда ты всего лишь портной… княжну убивать не будут. Похищать, скорее всего. А о тех, кто окажется рядом, разговора нет. Им уже как повезет.
Ему, Аллее, детям…
Нет, он не готов был рисковать.
Выигрыш велик?
А велик ли? И выигрыш – чего?
Денег? Но что можно получить с княжны? Вряд ли у Петера были личные счета за границей – это же император! А драгоценности… да, что-то княжны взяли с собой, но сколько там этого «чего-то»?
Явно не миллионы.
А хоть бы и так… если он, эфрой, попадется с императорскими драгоценностями?
Он мертвым позавидует. И семья его тоже…
Ну уж – нет!
Извечное эфройское правило – чьи бы собаки ни сцепились, ты к ним не лезь! И рядом не лезь, и близко не лезь. А в политику и вообще не суй даже кончика пальца!
Грязное это дело. И подлое…
Эфрои – сами по себе.
Осторожно, тихо, в уголочке… хотите – рискуйте своей жизнью, а он своей не будет. Нечего тут!
Так что Борха с чистой душой помахал вслед уходящей девушке и привлек к себе жену.
- Пусть сами разбираются, Али. Без нас.
О своих подозрениях он и жене не говорил. Ни к чему ей такое. Меньше знаешь – лучше спишь, так позаботьтесь о спокойном сне ваших близких!
Ушла княжна – и ладно! А им свою жизнь устраивать надо. Сегодня они снимут комнату в ночлежке,, а завтра… завтра будут искать себе новый дом.
***
Как это странно.
У тебя нет кареты или автомобиля.
У тебя нет свиты. У тебя только пес – и ты сама. И вы идете по улицам города.
Во времена оны, когда Нини видела из окна кареты идущих девушек, она иногда завидовала им. Задумывалась, как это – быть свободными?
У ее такого не будет, никогда…
Сначала рядом с ней будут люди отца,, потом супруга, потом сына…
Интересно – Полкана можно считать собакой Анны? Вряд ли…
Хорошо, что он есть.
Люди как-то иначе относятся к девушке с собакой. И она себя спокойнее чувствует, знает, что есть защита. Есть, конечно, и оружие. Маленький пистолетик на пару выстрелов но толку с него?
Как еще у Анны хватило духу выстрелить?
В людей?
В живых людей!!!
Нини никогда не смогла бы так поступить. Страшно же! А вот Анна…
Что там ей объясняла сестра? Объяснила, записала, заставила выучить на память и повторять каждый вечер. Первое, что надо сделать Нини, едва прибыв в княжества – найти себе гостиницу.
Хорошую. Дорогую. На одной из главных улиц – и никак иначе. Гостиница должна быть приличная и безопасная – Нини не отобьется от всяких подонков, случись что.
Анна бы справилась, а она, Зинаида – нет. Откуда у Анны такая уверенность, Нини старалась не думать. Страшно становилось.
Тем не менее…
Не нанимать извозчика.
Не полагаться на советы.
Войти и самой оценить гостиницу – и только так. Есть ли цветы, есть ли швейцар, портье, как отделан холл, как выглядят ключи, во что одеты посыльные – признаков множество. И к счастью, девушка их знала.
Пару раз они бывали в гостиницах. В хороших, дорогих.
Центр города.
«Лазурная Лилия».
И изображение той самой лилии – красивое, бирюзовое, с золотой каймой…
Нини выдохнула – и решительно шагнула внутрь.
***
- С собаками нельзя!
Уже хороший признак.
Зинаида расправила плечи.
- Любезнейший жом, это не собака.
- Неужели, тора? – не усомнился в ее статусе портье.
Темный плащ от Борхи Лейва смотрелся, как безумно дорогое изделие. Ладно, не безумно, но дорогое и статусное. Анна оплатила еще в Русине, и Борха работал в дороге.
- Это моя охрана. С охраной в вашем отеле можно?
- Хм…
- Я могу обсудить это с управляющим?
Несмотря на дешевую обувь и темные волосы, держалась Нини уверенно. Как привыкла.
И портье, чутьем услужающего, просек эту уверенность. А что Нини? Она десяткам и сотням таких приказы отдавала, и не сомневалась, что ее послушают – и послушаются.
- Полагаю, мы не станем сегодня беспокоить тора управляющего, - решил портье.
- Тогда номер-люкс, - спокойно распорядилась девушка. – Сегодня я хочу отдохнуть, поэтому в номер ужин – не слишком обильный, что-то из кухни Ламермура, может быть, улиток в вине, немного паштета… надеюсь, у вас ламермурская кухня? Не лионесская?
- Ламермурская, тора. Все будет, все доставим. Какое вино к паштету?
- Шато-альвэ блан, позапрошлого года. Как раз было хороший урожай.
Портье понял, что пожаловала достаточно серьезная особа, и стал еще почтительнее. Мало кто из их постояльцев хорошо разбирался в винах и кухне.
Это же с ума сойти, какой моветон!
Иногда к улиткам заказывали красное! Сладкое!
Еще бы водку заказали, вот позорище было бы! Отвратительно!
- Какого портного прикажете?
- Есть в вашем городе кто-то, работающий в лионесском стиле?
- Лионесском, тора?
- Да. Простенько, со вкусом, не слишком вычурно – у меня нет настроения для ламермурских мод. Вы же знаете, что сейчас творится в Русине…
Портье знал.
Покивал, хотя и не посочувствовал – с чего бы? Это же Русина, считай, другой конец света! Сдались ему те антиподы!
- Завтра же пришлю. А куафер?
- Пожалуй что тоже лионесский, - выбрала Нини. – Не раньше полудня. К десяти утра горячую ванную для меня… да, завтрак для меня и моего охранника. Я надеюсь, номер люкс у вас с садом?
Портье изобразил отчаяние.
- Тора, увы мне…
- Нет?
- Простите, тора.
- Возможно, я могу где-то выгулять своего охранника?
- Тора, я могу прислать слугу…
- Нет-нет. Мой охранник гуляет только со мной. Я не хочу, чтобы он покалечил вашего человека.
Портье поежился. И тут же заверил, что пришлет мальчика-посыльного. Тот покажет торе, где можно погулять с собакой, безопасно. Там весь цвет герцогства по вечерам прогуливается. По утрам, конечно, только слуги, но там все равно безопасно. И полисменов много…
Нини отдала еще несколько распоряжений, оставила крупную купюру в качестве чаевых, и отправилась в номер.
Первый шаг сделан.
***
Поздно вечером, вытянувшись на кровати и наслаждаясь шелковым бельем, Нини думала о дальнейшей жизни. Рядом на кровати лежал сытый и довольный Полкан.
Негигиенично?
Плевать!
Это людьми можно брезговать! И нужно! Но – не животными! К освобожденцам Нини и щипцами бы не притронулась, а собаку искренне полюбила. И не видела ничего плохого в совместном сне.
Постепенно все образуется, она уверена. Главное начать…
И Анна составила ей хорошие инструкции. Но откуда сестра могла все это знать?
Это неважно! Вот они увидятся, и Нини все узнает. А пока – нужен дом. Нужны надежные документы.
Нужно легализоваться.
И она справится!
Ради сестры, ради ее сына, ради себя самой…
Она – справится.
Яна, Русина.
Поезд – это замечательное место для тех, кто желает откровенности. А если тебе есть что скрывать?
Тогда проблемы.
Поезд – это совершенно особенное времяпрепровождение.
Неспешный стук колес, беседа за чашкой чая или игрой, наблюдение за пейзажами в окнах.
Да, беседа.
Слова – самые безжалостные предатели, по которым можно определить все. Происхождение, воспитание, убеждения, самое сущность человека.
Говорит он «что» - или «че», «спасибо» или «благодарю», вставляет в свою речь слова из других языков – или нет…
А о чем человек может проговориться?
Да обо всем!
Если бы на месте Яны была Анна, жом Тигр расколол бы ее в три минуты. Но Яна попросту рассказывала о своей жизни.
Как они с отцом ходили в лес, как охотились, как кабана свежевали, как оленя… как на браконьеров засаду устроили.
Жом тигр слушал, кое-что рассказывал о себе.
Яна не сомневалась, ей достался улучшенный и облагороженный вариант биографии. Но ведь и она не сильно откровенничала?
По некоторым оговоркам она догадывалась, что у Тигра были не лучшие отношения с семьей. Что дома он не был уже долгое время.
Что у него есть брат… умерший?
Да, возможно.
А так, жом Тигр был закрытой шкатулкой. Хотя Яна и не рвалась ее открывать. И сложись все иначе, доехали бы они спокойно до Звенигорода, и распрощались почти по-дружески – по-английски, не прощаясь, как последняя свинья.
Но…
***
Откуда при разных революциях и потрясениях вылезает столько гопников и бандитов? Тюрьмы, что ли, открывают?
Классик так и писал: «темницы рухнут, и свобода...».
Оно так, но ведь в каждую тюрьму не только за политические убеждения сажают! Там еще полно и остальной дряни!
Убийцы, грабители, разбойники, воры… кому они классово близкие, а кому – век бы не видеться и радоваться.
Яна не была уверена насчет конкретно этих разбойников, может, они активизировались, может, освобожденцы, в соответствии с названием, освободили своих братьев по разуму, спрашивать не тянуло.
Да и некогда было.
Когда поезд дернулся – и внезапно начал замедлять ход, останавливаться посреди равнины, на которой ему совершенно бы нечего делать…
Когда послышались выстрелы…
Когда за окнами закричали что-то удивительно банальное, то ли: «Кошелек или жизнь», то ли «Сдавайтесь без боя, а то всех убьем!!!»…
