Стерва!
Влезла, понимаешь, покрутила хвостом, может, королевская семья и раньше бы помирилась, но тут и королева обиделась. И пошло, одно за другим…
Договор с Орталией, конечно, не расторгли, но охлаждение в семье было. И потом оно сказалось. И на Хоселиусе Аурелио, и дальше пошло…
Королям и так сложно найти свое счастье. А тут вообще все испоганили, что могли, так вот и погубили судьбы у хороших людей. И ее величество рано умерла, от горя, и его величество из столицы уехал. И дети несчастны, и внуки – сколько жизней поломалось! Грустно это, на самом-то деле.
Не был бы тан Кампос мэром города и чиновником до мозга костей, будь он дураком. Или не умей разбираться в людях. Вот и сейчас…
- Ритана, - он смотрел на Консуэлу Анну Варгас почти умоляюще. – Почему мне кажется, что это – не все? Что есть еще нечто важное?
Ритана замялась. Явно не хотелось ей говорить…
И мужчина решился.
- Помните… пятнадцать лет назад? Рыболюди?
- Помню, - вздрогнула ритана.
Поди, забудь такое. Страшно было до ужаса. Когда понимаешь, ЧТО было рядом, ходило, дышало, когда осознаешь, ЧТО прошло мимо…
Жутко…
- Арандо была одной из них.
- Н-но…
- Только более человекообразной, ритана. И герцог де Медина тоже…
Ритана поднесла руку ко рту. Картинка сложилась мгновенно, и была она жутковатой.
- О, Боже!
- Именно, ритана. Умоляю вас, расскажите. Может быть, именно дела тех дней помогут нам сегодня.
Ритана кивнула, словно в кошмарном сне.
- Да-да… я понимаю. Я расскажу…
Она потихоньку возвращалась туда, в то время, в роскошные покои, в которых мрачно сверкая глазами, сидела за столом королева.
На слуг мало кто обращает внимание. Да хороший слуга и сам в глаза не полезет. Словно сама по себе постелется постель, поменяется белье, заштопается чулок и приготовится обед.
Невелик труд забрать корзину с грязным бельем, да и отнести ее к себе. А там рассортировать, что куда. Да, именно так. Разные вещи стирают по-разному, это целая наука. А тем, кто сомневается, можно посоветовать постирать черные носки с белыми рубашками. Занимательный опыт получится.
Но как быть, если заходя в гардеробную, ты слышишь сдавленные рыдания?
Тихие-тихие, чтобы никого не потревожить, не насторожить, задушенные простыней, которую что есть сил прижимает к лицу ее величество… растрепанная, простоволосая, в ночной рубашке… от нее только что ушел муж.
Выполнил свой королевско-супружеский долг и ушел.
А жена осталась почти в состоянии истерики. Да какое там – почти!? Вот в истерике она и билась, пока к ней вновь не явятся фрейлины… сколько ж можно!? Даже у стали есть предел, что там о человеке говорить?
Может, кто-то другой и вышел бы. И дверь за собой закрыл.
Но юная Конни была сделала из другого материала. И старшая сестра у нее была. И… тоже, с не особенно удачливой судьбой. Так что Конни присела рядом, обняла несчастную женщину за плечи, да и притянула к себе поближе, гладя по волосам и утешая.
В первую минуту королева дернулась, но видимо, и достоинство, и гордость – все уже давало сбои. Все осталось там, на испачканных простынях. И ее величество разрыдалась вовсе уж беспомощно, понимая, что ее успокаивают и укачивают, как ребенка.
Прошло не меньше часа, прежде, чем женщины смогли поговорить. Конни уже успела и водой напоить несчастную, и лакричный леденец ей сунуть (вот оказался он в кармане, что ж теперь?), и даже волосы расчесать (гребень у нее всегда с собой, мало ли что случится).
Наконец ее величество успокоилась, и смогла говорить. Да и что уж там говорить…
Мария Пилар попросту не выдержала. Королевских детей, конечно, не в тепличных условиях растят, но ведь и не в атмосфере всеобщей ненависти?
И не так, чтобы круглосуточно под наблюдением… это Конни прошла, ну так она за бельем, а кто другой к покоям и близко не подойдет. Особенно слуга. Если мужского рода.
Ага-ага, мечта у королевы. Взять и изнасиловать всех напрочь!
Вот кого-кого, а идиоток среди коронованных особ не водится. Есть стервы, есть гадины, есть блудливые кошки… да кто угодно есть! Что они – не люди, что ли?
Но одно в принцев и принцесс вбивается на уровне инстинкта.
Обеспечить престолонаследование.
Вот потом – хоть голой и на башне, с тремя крокодилами! Но потом, по-том! Понимаешь? Сначала наследник, а потом развлечения…
Ладно!
Бывают случаи, когда лет десять супруги вместе живут, и ни му-му. Тогда понятно, надо изворачиваться. Но сейчас-то что? Не то, что года… полугода не прошло! И уже найти себе любовника? Да еще не в уголке где, не у него, не…
Привести аманта в супружескую спальню?
И уснуть рядом с ним? В самый что ни на есть будний день? В который у короля никаких важных или срочных дел попросту нет, так что он может и поработать, и о супруге вспомнить, и долги с нее потребовать.
Нет, такой выдающейся глупостью королева не страдала.
Но ведь было же?
А вот так… не помнила ее величество решительно ничего. Пришла к себе, разделась, легла… и уснула. И решительно ничего остального не помнила.
Только когда ее разбудили вопли оскорбленного супруга, она начала что-то соображать. Но и тогда…
Королева клялась и божилась, что ничего не помнит! Ну, не помнит она! И не понимает! И… и как это ни парадоксально, Конни ей верила. Смотрела, и понимала, что вот ТАК – не лгут. Не в этом состоянии.
Только вот что проку от ее веры? Она кто?
Да служанка самая обычная, на тот момент вообще мелкая сошка. Таких по дворцу, что семечек в подсолнухе, пересчитывать замаешься. А король, увы, не верит.
И не поверит.
Но королеве и так стало уж легче. Когда она выговорилась, получила утешение и простое, чисто человеческое: «ваше величество, а кому нужно было вас подставить-то? Да еще так?»
Тут уж и королева задумалась.
Получалось, что некому.
Но тогда – зачем?!!
И вот сколько уж лет прошло… с тех пор так дружба и связала королеву с простой служанкой. И не прекращалась та дружба, и Конни была рядом с ее величеством сколько смогла, и королева ей сильно помогла с карьерой, хотя не искала молоденькая служанка выгоды. Просто посочувствовала. И несчастная Мария Пилар отплатила ей добром за добро. Не откупилась, не оценила хорошее отношение деньгами или должностью, а тоже – помогла. У Конни и семья есть, и сестры, и братья… все у них хорошо сложилось. Равно, как и у самой женщины. Ее величество помогла.
А Конни всегда помогала детям королевы. И любила их, как родных.
А что здесь осталась, в Каса Норра не поехала… там свой штат прислуги был. Опять же, иногда знать, что происходит, тоже важно.
И еще…
Конни не простила его величеству смерть королевы. Она твердо была уверена, что это он, он во всем виноват!
Не разобрался!
Не захотел…
Или…?
Тан Кампос, а что вы об этом знаете?
Тан Кампос знал, и не собирался скрывать от кастелянши. Дело-то выходило такое, что ой-ой-ой. Интрига на года завязывалась. И то, что бОльшая часть интриганов уже померши, ничего не меняет. Вот ничего.
Почему-то считается, что смерть все списывает. И зря. Человек напакостит и помрет, а сколько потом людей будут мучиться и ликвидировать последствия его действий? Скольким он сломает жизнь?
Или уже сломал.
В чем была виновата несчастная королева Мария? Ни в чем. Просто у герцога де Медина была своя игра. Свои планы. И тан Кампос без зазрения совести рассказал все кастелянше.
И про Наталию Арандо.
И про ребенка королевской крови.
И про кого-то третьего, кто возник в этой истории… только вот – кто? И на что они рассчитывали?
Конни слушала внимательно. Думала, что-то прикидывала. А потом задала вопрос, который не пришел в голову тану Кампосу.
- Скажите пожалуйста, а дочь Наталии Арандо бывала в храме?
- Да… я так понял, что бывала. Но могу уточнить.
- И внуки?
- Они – определенно.
- Наверняка принимали крещение.
- Да, - тан Кампос не был уверен до конца, но рассудил так, что семья Веласкесов нормальная. А в любой нормальной зажиточной семье крещение – всегда праздник. Не только для ребенка, но и для его родни. Допустим, Наталия Арандо не крестила дочь.
Но внучку наверняка крестили. Может, и без нее.
- Тогда и обряд коронации должен пройти безболезненно. Кровь разбавилась достаточно. Я так понимаю, что там четвертушка от нечисти – и три четверти человека?
- Да. Но…
- С нечистью я не знаю. Но королевской крови там как раз хватит. Внучка его величества… м-да. То есть внучка первого ребенка его величества. Это серьезно…
- Не первого. Королева родила раньше, - качнул головой тан Кампос.
- Тогда я не понимаю. И родилась дочка… если бы сын… тогда он имел бы права на престол… нет, не понимаю.
- Если мы чего-то не понимаем, значит, не видим всей картины, - вздохнул тан Кампос. – Спасибо вам, что рассказали о делах тех дней. Спасибо, ритана.
- Не стоит благодарности, тан. Если вам понадобится помощь, обращайтесь ко мне.
Тан Кампос кивнул.
- Ритана, могу ли я просить вас….
- Промолчать? Можете. Но только пока не будет определенности. Вы понимаете, что я не стану ничего скрывать от его величества или от ее высочества?
- Отлично понимаю, ритана.
Про взрывчатку тан Кампос собирался пока молчать.
Но кое-что ритана Варгас ему подсказала.
Любовник ее величества.
Да-да, именно тот самый любовник, Игнасио Хосе Валенсуэла. Он просто так оказался в постели с королевой – или нет?
И еще…
Действительно, может ли Мерседес Веласкес принимать причастие, ходить в храм и прочее. Могут ли священники почуять в ней нечисть?
Этот вопрос тоже требовал прояснения.
Тан Кампос не стал его откладывать. Он попросту телефонировал в участок, где Серхио Вальдес внимательно выслушал его, потом навел кое-какие справки, и отправился на поиски Амадо Риалона.
Информация была важная. И надо было действовать.
И – быстро!
Мерседес, не подозревая о состоявшемся разговоре, наслаждалась жизнью. Может, это и странно звучит, но…
С Вирджинией было не разгуляться.
Дом, сад, иногда несколько магазинов. Еще реже – церковь. Очень редко.
А сейчас перед Мерседес был весь огромный мир. Появляться у мастера Агирре ей сегодня было не с руки, мало ли кто и что увидит? Ночью такой кавардак был, а синьорита Мерседес, вместо того, чтобы в лежку лежать, по столице бегает?
Или, того интереснее, синьорит всего две штуки. Одна бегает, вторая дома сидит. И такое возможно… сразу неприятные вопросы возникнут. Нет, такого Мерседес не хотела. А потому…
Она честно намеревалась попросить у тана Мальдонадо книжку и посидеть тихонько до вечера, но у тана были другие планы.
- Книжку? Синьорита, а хотите погулять по городу?
Мерседес хотела. Но… опасно!
- Никакой опасности, - поощрительно улыбнулся ей тан Мальдонадо. – Слово даю. Но придется кое-что надеть.
Мерседес покосилась с сомнением, но тан весело улыбнулся, и извлек откуда-то из-за спины… длинный каштановый парик.
- Под короткий ваши локоны не спрячешь, будет топорщиться. А под этот упихаем и замаскируем, - с улыбкой пояснил он.
Мерседес подумала, да и махнула рукой. А почему нет?
И началось веселье.
К каштановому парику полагалось еще и платье. Серо-зеленое, Мерседес отродясь таких не носила. И украшения к нему. Только туфли свои остались.
А потом тан Мальдонадо усадил девушку на стул рядом с окном, и принялся водить по ее лицу кисточкой, ворча, что совершает преступление, уродуя столь прекрасную девушку. И не смейте возражать, синьорита, краска косо ляжет, сказал – прекрасная?
Значит – восхитительная!
Но когда Мерседес поглядела в зеркало, она поняла, что тан прав. Целиком и полностью.
В зеркале отражалась совершено чужая женщина. Лет на пятнадцать старше, явно синьора, усталая…
- Никто не удивится. Меня с кем только не привыкли видеть, - ухмыльнулся тан Мальдонадо.
- Да?
- Безусловно!
Мерседес еще раз покосилась в зеркало. Чужое лицо.
Просто – чужое.
- Но как это возможно?
- Немножко туши, немножко сажи… я ведь художник, синьорита, - подмигнул ей милейший тан Мальдонадо. – Какая разница, на чем рисовать? Хотя сердце у меня просто кровью обливается. Уродовать самое прелестное лицо Римата! Это преступление!
Мерседес покраснела.
- Я… э…
Херардо склонился к ее руке.
- Не надо слов, синьорита, лучше скажите мне, как вы относитесь к мороженому?
- Положительно, - пискнула вконец застеснявшаяся Мерседес.
И что тут скажешь? Херардо смотрел на девушку и мог только головой качать.
Дура ее мамаша. Вот как есть – дура! Ничему девчонку не научила. Ни кокетничать, ни мужчинами вертеть… на что она вообще рассчитывала?
Херардо не видел Вирджинию, но полагал, что дочь намного красивее. И не ошибся, кстати.
Действительно, Наталия Марина Арандо была великолепна. Она просто блистала, в любой одежде, она приковывала к себе взгляды, она… она так и создавалась.
Как идеальное оружие, бьющее точно в цель.
Вирджиния была красива, безусловно. Но чего-то в ее красоте не хватало. То ли нос длинноват, то ли лоб низковат, то ли фигура не такая точеная… сложно сказать, но до идеала она не дотягивала. Красива, приятна, привлекательна, но той самой изюминки, которая превращает женщину в королеву и становится звездой над ее головой, в Вирджинии не было.
А вот в Мерседес – была.
Мерседес нельзя было назвать идеальной красоткой. На чей-то вкус она могла быть изящнее, на чей-то вообще блондинкой. Но отказать ей не смог бы ни один мужчина. Это уж точно.
Она привлекала взгляды даже сейчас, даже с измененным лицом. Даже одетая в жуткие тряпки. Но красота – тоже оружие!
И им надо, надо уметь пользоваться!
Мать Мерседес просто ничему ее не учила, Херардо это отлично понял. Девушка краснела от самых невинных комплиментов, стеснялась, мялась, жалась по углам… так – нельзя! Ее просто сожрут!
Будь она страшненькой, она никому бы не понадобилась. А она-то красотка!
Херардо мысленно обругал Вирджинию Веласкес. И пообещал себе, что займется малышкой.
Вы что подумали? Вот не надо никаких пошлостей!
Он ее просто научит не стесняться самой себя. Улыбаться, чувствовать себя красивой, умной, обаятельной, не теряться в любой, даже самой сложной ситуации. Ведь правда – сожрут малышку. Сейчас она даже не добыча, та хоть убежать сможет, а просто жертва.
Что-то в этом царапнуло мужчину, но что?
Нет, не понять…
Значит, и понимать не надо! Надо идти кушать мороженое!
Пабло злобно поглядел в спину некроманту.
Хавьер даже не почесался – для этого понадобились бы десятка два Пабло. Да не со взглядами, а с чем потяжелее.
А охранник тем временем думал.
Занятие это было сложное, трудное, и достаточно для него редкое, а потому…
Тереса
Отличная кандидатура в его супруги.
Тереса в курсе, Пабло ей сказал, значит, теперь надо поговорить с ее родителями.
Согласна ли она сама?
Конечно! Это она просто ломается, цену себе набивает, ну так все они, девки, до свадьбы, носом крутят! А потом и ничего, живут не хуже прочих!
Значит, Пабло надо начинать переговоры. Как раз, пока королевские похороны пройдут, пока траур, пока туда-сюда… девчонке наверняка пышную свадьбу захочется. Чтобы платье, чтобы подружки там всякие… что ж. Пабло не из бедноты какой! Скоплено у него кой-чего, да и родные подкинут в долг. Опять же, после свадьбы, поживут они с родителями Пабло, а там, глядишь, и дети пойдут, Тересе все легче будет, если свекровь с ними помогать будет. Да и сама Тереса может его матери с младшими помочь.
Влезла, понимаешь, покрутила хвостом, может, королевская семья и раньше бы помирилась, но тут и королева обиделась. И пошло, одно за другим…
Договор с Орталией, конечно, не расторгли, но охлаждение в семье было. И потом оно сказалось. И на Хоселиусе Аурелио, и дальше пошло…
Королям и так сложно найти свое счастье. А тут вообще все испоганили, что могли, так вот и погубили судьбы у хороших людей. И ее величество рано умерла, от горя, и его величество из столицы уехал. И дети несчастны, и внуки – сколько жизней поломалось! Грустно это, на самом-то деле.
Не был бы тан Кампос мэром города и чиновником до мозга костей, будь он дураком. Или не умей разбираться в людях. Вот и сейчас…
- Ритана, - он смотрел на Консуэлу Анну Варгас почти умоляюще. – Почему мне кажется, что это – не все? Что есть еще нечто важное?
Ритана замялась. Явно не хотелось ей говорить…
И мужчина решился.
- Помните… пятнадцать лет назад? Рыболюди?
- Помню, - вздрогнула ритана.
Поди, забудь такое. Страшно было до ужаса. Когда понимаешь, ЧТО было рядом, ходило, дышало, когда осознаешь, ЧТО прошло мимо…
Жутко…
- Арандо была одной из них.
- Н-но…
- Только более человекообразной, ритана. И герцог де Медина тоже…
Ритана поднесла руку ко рту. Картинка сложилась мгновенно, и была она жутковатой.
- О, Боже!
- Именно, ритана. Умоляю вас, расскажите. Может быть, именно дела тех дней помогут нам сегодня.
Ритана кивнула, словно в кошмарном сне.
- Да-да… я понимаю. Я расскажу…
Она потихоньку возвращалась туда, в то время, в роскошные покои, в которых мрачно сверкая глазами, сидела за столом королева.
***
На слуг мало кто обращает внимание. Да хороший слуга и сам в глаза не полезет. Словно сама по себе постелется постель, поменяется белье, заштопается чулок и приготовится обед.
Невелик труд забрать корзину с грязным бельем, да и отнести ее к себе. А там рассортировать, что куда. Да, именно так. Разные вещи стирают по-разному, это целая наука. А тем, кто сомневается, можно посоветовать постирать черные носки с белыми рубашками. Занимательный опыт получится.
Но как быть, если заходя в гардеробную, ты слышишь сдавленные рыдания?
Тихие-тихие, чтобы никого не потревожить, не насторожить, задушенные простыней, которую что есть сил прижимает к лицу ее величество… растрепанная, простоволосая, в ночной рубашке… от нее только что ушел муж.
Выполнил свой королевско-супружеский долг и ушел.
А жена осталась почти в состоянии истерики. Да какое там – почти!? Вот в истерике она и билась, пока к ней вновь не явятся фрейлины… сколько ж можно!? Даже у стали есть предел, что там о человеке говорить?
Может, кто-то другой и вышел бы. И дверь за собой закрыл.
Но юная Конни была сделала из другого материала. И старшая сестра у нее была. И… тоже, с не особенно удачливой судьбой. Так что Конни присела рядом, обняла несчастную женщину за плечи, да и притянула к себе поближе, гладя по волосам и утешая.
В первую минуту королева дернулась, но видимо, и достоинство, и гордость – все уже давало сбои. Все осталось там, на испачканных простынях. И ее величество разрыдалась вовсе уж беспомощно, понимая, что ее успокаивают и укачивают, как ребенка.
Прошло не меньше часа, прежде, чем женщины смогли поговорить. Конни уже успела и водой напоить несчастную, и лакричный леденец ей сунуть (вот оказался он в кармане, что ж теперь?), и даже волосы расчесать (гребень у нее всегда с собой, мало ли что случится).
Наконец ее величество успокоилась, и смогла говорить. Да и что уж там говорить…
Мария Пилар попросту не выдержала. Королевских детей, конечно, не в тепличных условиях растят, но ведь и не в атмосфере всеобщей ненависти?
И не так, чтобы круглосуточно под наблюдением… это Конни прошла, ну так она за бельем, а кто другой к покоям и близко не подойдет. Особенно слуга. Если мужского рода.
Ага-ага, мечта у королевы. Взять и изнасиловать всех напрочь!
Вот кого-кого, а идиоток среди коронованных особ не водится. Есть стервы, есть гадины, есть блудливые кошки… да кто угодно есть! Что они – не люди, что ли?
Но одно в принцев и принцесс вбивается на уровне инстинкта.
Обеспечить престолонаследование.
Вот потом – хоть голой и на башне, с тремя крокодилами! Но потом, по-том! Понимаешь? Сначала наследник, а потом развлечения…
Ладно!
Бывают случаи, когда лет десять супруги вместе живут, и ни му-му. Тогда понятно, надо изворачиваться. Но сейчас-то что? Не то, что года… полугода не прошло! И уже найти себе любовника? Да еще не в уголке где, не у него, не…
Привести аманта в супружескую спальню?
И уснуть рядом с ним? В самый что ни на есть будний день? В который у короля никаких важных или срочных дел попросту нет, так что он может и поработать, и о супруге вспомнить, и долги с нее потребовать.
Нет, такой выдающейся глупостью королева не страдала.
Но ведь было же?
А вот так… не помнила ее величество решительно ничего. Пришла к себе, разделась, легла… и уснула. И решительно ничего остального не помнила.
Только когда ее разбудили вопли оскорбленного супруга, она начала что-то соображать. Но и тогда…
Королева клялась и божилась, что ничего не помнит! Ну, не помнит она! И не понимает! И… и как это ни парадоксально, Конни ей верила. Смотрела, и понимала, что вот ТАК – не лгут. Не в этом состоянии.
Только вот что проку от ее веры? Она кто?
Да служанка самая обычная, на тот момент вообще мелкая сошка. Таких по дворцу, что семечек в подсолнухе, пересчитывать замаешься. А король, увы, не верит.
И не поверит.
Но королеве и так стало уж легче. Когда она выговорилась, получила утешение и простое, чисто человеческое: «ваше величество, а кому нужно было вас подставить-то? Да еще так?»
Тут уж и королева задумалась.
Получалось, что некому.
Но тогда – зачем?!!
И вот сколько уж лет прошло… с тех пор так дружба и связала королеву с простой служанкой. И не прекращалась та дружба, и Конни была рядом с ее величеством сколько смогла, и королева ей сильно помогла с карьерой, хотя не искала молоденькая служанка выгоды. Просто посочувствовала. И несчастная Мария Пилар отплатила ей добром за добро. Не откупилась, не оценила хорошее отношение деньгами или должностью, а тоже – помогла. У Конни и семья есть, и сестры, и братья… все у них хорошо сложилось. Равно, как и у самой женщины. Ее величество помогла.
А Конни всегда помогала детям королевы. И любила их, как родных.
А что здесь осталась, в Каса Норра не поехала… там свой штат прислуги был. Опять же, иногда знать, что происходит, тоже важно.
И еще…
Конни не простила его величеству смерть королевы. Она твердо была уверена, что это он, он во всем виноват!
Не разобрался!
Не захотел…
Или…?
Тан Кампос, а что вы об этом знаете?
Тан Кампос знал, и не собирался скрывать от кастелянши. Дело-то выходило такое, что ой-ой-ой. Интрига на года завязывалась. И то, что бОльшая часть интриганов уже померши, ничего не меняет. Вот ничего.
Почему-то считается, что смерть все списывает. И зря. Человек напакостит и помрет, а сколько потом людей будут мучиться и ликвидировать последствия его действий? Скольким он сломает жизнь?
Или уже сломал.
В чем была виновата несчастная королева Мария? Ни в чем. Просто у герцога де Медина была своя игра. Свои планы. И тан Кампос без зазрения совести рассказал все кастелянше.
И про Наталию Арандо.
И про ребенка королевской крови.
И про кого-то третьего, кто возник в этой истории… только вот – кто? И на что они рассчитывали?
Конни слушала внимательно. Думала, что-то прикидывала. А потом задала вопрос, который не пришел в голову тану Кампосу.
- Скажите пожалуйста, а дочь Наталии Арандо бывала в храме?
- Да… я так понял, что бывала. Но могу уточнить.
- И внуки?
- Они – определенно.
- Наверняка принимали крещение.
- Да, - тан Кампос не был уверен до конца, но рассудил так, что семья Веласкесов нормальная. А в любой нормальной зажиточной семье крещение – всегда праздник. Не только для ребенка, но и для его родни. Допустим, Наталия Арандо не крестила дочь.
Но внучку наверняка крестили. Может, и без нее.
- Тогда и обряд коронации должен пройти безболезненно. Кровь разбавилась достаточно. Я так понимаю, что там четвертушка от нечисти – и три четверти человека?
- Да. Но…
- С нечистью я не знаю. Но королевской крови там как раз хватит. Внучка его величества… м-да. То есть внучка первого ребенка его величества. Это серьезно…
- Не первого. Королева родила раньше, - качнул головой тан Кампос.
- Тогда я не понимаю. И родилась дочка… если бы сын… тогда он имел бы права на престол… нет, не понимаю.
- Если мы чего-то не понимаем, значит, не видим всей картины, - вздохнул тан Кампос. – Спасибо вам, что рассказали о делах тех дней. Спасибо, ритана.
- Не стоит благодарности, тан. Если вам понадобится помощь, обращайтесь ко мне.
Тан Кампос кивнул.
- Ритана, могу ли я просить вас….
- Промолчать? Можете. Но только пока не будет определенности. Вы понимаете, что я не стану ничего скрывать от его величества или от ее высочества?
- Отлично понимаю, ритана.
Про взрывчатку тан Кампос собирался пока молчать.
Но кое-что ритана Варгас ему подсказала.
Любовник ее величества.
Да-да, именно тот самый любовник, Игнасио Хосе Валенсуэла. Он просто так оказался в постели с королевой – или нет?
И еще…
Действительно, может ли Мерседес Веласкес принимать причастие, ходить в храм и прочее. Могут ли священники почуять в ней нечисть?
Этот вопрос тоже требовал прояснения.
Тан Кампос не стал его откладывать. Он попросту телефонировал в участок, где Серхио Вальдес внимательно выслушал его, потом навел кое-какие справки, и отправился на поиски Амадо Риалона.
Информация была важная. И надо было действовать.
И – быстро!
***
Мерседес, не подозревая о состоявшемся разговоре, наслаждалась жизнью. Может, это и странно звучит, но…
С Вирджинией было не разгуляться.
Дом, сад, иногда несколько магазинов. Еще реже – церковь. Очень редко.
А сейчас перед Мерседес был весь огромный мир. Появляться у мастера Агирре ей сегодня было не с руки, мало ли кто и что увидит? Ночью такой кавардак был, а синьорита Мерседес, вместо того, чтобы в лежку лежать, по столице бегает?
Или, того интереснее, синьорит всего две штуки. Одна бегает, вторая дома сидит. И такое возможно… сразу неприятные вопросы возникнут. Нет, такого Мерседес не хотела. А потому…
Она честно намеревалась попросить у тана Мальдонадо книжку и посидеть тихонько до вечера, но у тана были другие планы.
- Книжку? Синьорита, а хотите погулять по городу?
Мерседес хотела. Но… опасно!
- Никакой опасности, - поощрительно улыбнулся ей тан Мальдонадо. – Слово даю. Но придется кое-что надеть.
Мерседес покосилась с сомнением, но тан весело улыбнулся, и извлек откуда-то из-за спины… длинный каштановый парик.
- Под короткий ваши локоны не спрячешь, будет топорщиться. А под этот упихаем и замаскируем, - с улыбкой пояснил он.
Мерседес подумала, да и махнула рукой. А почему нет?
И началось веселье.
К каштановому парику полагалось еще и платье. Серо-зеленое, Мерседес отродясь таких не носила. И украшения к нему. Только туфли свои остались.
А потом тан Мальдонадо усадил девушку на стул рядом с окном, и принялся водить по ее лицу кисточкой, ворча, что совершает преступление, уродуя столь прекрасную девушку. И не смейте возражать, синьорита, краска косо ляжет, сказал – прекрасная?
Значит – восхитительная!
Но когда Мерседес поглядела в зеркало, она поняла, что тан прав. Целиком и полностью.
В зеркале отражалась совершено чужая женщина. Лет на пятнадцать старше, явно синьора, усталая…
- Никто не удивится. Меня с кем только не привыкли видеть, - ухмыльнулся тан Мальдонадо.
- Да?
- Безусловно!
Мерседес еще раз покосилась в зеркало. Чужое лицо.
Просто – чужое.
- Но как это возможно?
- Немножко туши, немножко сажи… я ведь художник, синьорита, - подмигнул ей милейший тан Мальдонадо. – Какая разница, на чем рисовать? Хотя сердце у меня просто кровью обливается. Уродовать самое прелестное лицо Римата! Это преступление!
Мерседес покраснела.
- Я… э…
Херардо склонился к ее руке.
- Не надо слов, синьорита, лучше скажите мне, как вы относитесь к мороженому?
- Положительно, - пискнула вконец застеснявшаяся Мерседес.
И что тут скажешь? Херардо смотрел на девушку и мог только головой качать.
Дура ее мамаша. Вот как есть – дура! Ничему девчонку не научила. Ни кокетничать, ни мужчинами вертеть… на что она вообще рассчитывала?
Херардо не видел Вирджинию, но полагал, что дочь намного красивее. И не ошибся, кстати.
Действительно, Наталия Марина Арандо была великолепна. Она просто блистала, в любой одежде, она приковывала к себе взгляды, она… она так и создавалась.
Как идеальное оружие, бьющее точно в цель.
Вирджиния была красива, безусловно. Но чего-то в ее красоте не хватало. То ли нос длинноват, то ли лоб низковат, то ли фигура не такая точеная… сложно сказать, но до идеала она не дотягивала. Красива, приятна, привлекательна, но той самой изюминки, которая превращает женщину в королеву и становится звездой над ее головой, в Вирджинии не было.
А вот в Мерседес – была.
Мерседес нельзя было назвать идеальной красоткой. На чей-то вкус она могла быть изящнее, на чей-то вообще блондинкой. Но отказать ей не смог бы ни один мужчина. Это уж точно.
Она привлекала взгляды даже сейчас, даже с измененным лицом. Даже одетая в жуткие тряпки. Но красота – тоже оружие!
И им надо, надо уметь пользоваться!
Мать Мерседес просто ничему ее не учила, Херардо это отлично понял. Девушка краснела от самых невинных комплиментов, стеснялась, мялась, жалась по углам… так – нельзя! Ее просто сожрут!
Будь она страшненькой, она никому бы не понадобилась. А она-то красотка!
Херардо мысленно обругал Вирджинию Веласкес. И пообещал себе, что займется малышкой.
Вы что подумали? Вот не надо никаких пошлостей!
Он ее просто научит не стесняться самой себя. Улыбаться, чувствовать себя красивой, умной, обаятельной, не теряться в любой, даже самой сложной ситуации. Ведь правда – сожрут малышку. Сейчас она даже не добыча, та хоть убежать сможет, а просто жертва.
Что-то в этом царапнуло мужчину, но что?
Нет, не понять…
Значит, и понимать не надо! Надо идти кушать мороженое!
***
Пабло злобно поглядел в спину некроманту.
Хавьер даже не почесался – для этого понадобились бы десятка два Пабло. Да не со взглядами, а с чем потяжелее.
А охранник тем временем думал.
Занятие это было сложное, трудное, и достаточно для него редкое, а потому…
Тереса
Отличная кандидатура в его супруги.
Тереса в курсе, Пабло ей сказал, значит, теперь надо поговорить с ее родителями.
Согласна ли она сама?
Конечно! Это она просто ломается, цену себе набивает, ну так все они, девки, до свадьбы, носом крутят! А потом и ничего, живут не хуже прочих!
Значит, Пабло надо начинать переговоры. Как раз, пока королевские похороны пройдут, пока траур, пока туда-сюда… девчонке наверняка пышную свадьбу захочется. Чтобы платье, чтобы подружки там всякие… что ж. Пабло не из бедноты какой! Скоплено у него кой-чего, да и родные подкинут в долг. Опять же, после свадьбы, поживут они с родителями Пабло, а там, глядишь, и дети пойдут, Тересе все легче будет, если свекровь с ними помогать будет. Да и сама Тереса может его матери с младшими помочь.
