- Спасибо… тан.
Браки совершаются на небесах?
Может, и так. А может, на регистрации этих браков сидит ленивый и безответственный ангел, который отвлекается то на одно, то на другое. И пользуются этим всякие нехорошие личности, и соединяют совершенно не те судьбы.
А потом глядит бедолага-ангел вниз и ужасается. Ох, что ж я наворотил-то?
Как это я так отвлекся неудачно?
И приходится ему исправлять совершенное. И встречаются двое людей, которые и должны были встретиться изначально. Просто не получилось вовремя. Не сбылось…
Тогда – не сбылось. А сейчас все хорошо будет.
Хотя, конечно, это более поэтическая версия. Чтобы изуродовать свою жизнь, людям ни ангелов не надо, ни чертей. Вполне хватает собственной глупости.
Или все-так ангел есть?
Потому что мужчина и женщина смотрели друг на друга.
Смотрели – и видели. Тан Сильвио видел удивительно красивую женщину, пусть не свистушку молодую, но ведь и не нужно! Зато сколько в ней красоты, сколько спокойного достоинства…
Сколько ума и силы!
Рамона смотрела – и видела перед собой человека истинно благородного.
Внешность? Седые волосы, серые глаза, худощавое телосложение… разве это важно? Совершенно неважно! А вот сама его личность… солнце бросило свои лучи из-за облака, погрозило ветру пальцем, сотворило сияющий ореол спасителя вокруг Сильвио, потом подумало долю секунды – и рассыпало по Рамоне пригоршню солнечных зайчиков.
Золотистые искры заиграли в ее глазах, на ее волосах, а улыбка… улыбка и без них была ослепительной.
Тан Сильвио на секунду замер. А потом бережно взял Рамону за руку.
- Идем?
- Идем, - тихо ответила женщина.
Благо, тан знал неподалеку замечательную кофейню с отдельными кабинетами. И не смущало его ни старое платье спутницы, ни ее залатанные туфли… он душу увидел! А вы про одежду?
Тьфу, дурачье! Когда вот так, душами сплетаешься, неважно, кто и во что одет! Хоть ты человека грязью обваляй и перьями обсыпь! Все равно – красота видна будет!
Официант и не посмел ничего сказать. И в кабинет тана Сильвио проводил, и подал гостям все самое лучшее, и даже взгляда себе косого не позволил.
Дураков в хорошем месте не держат. А тут… тут все видно!
Чтобы двое людей друг на друга смотрели – и светились! Это… это завидовать надо! Просто завидовать! И от всей души желать им счастья.
Сильвио держал женщину за руку и думал, что они могли и не встретиться. Вот пошел бы он по другой улице – и все. Мимо…
Но теперь они нашли друг друга, и он свою судьбу не отпустит. Жены у него нет, детей тоже… не сложилось как-то, по молодости женился, да супруга померла, вот, мотался с тех пор по городам и странам. Денег нажил, а для чего?
Не понять.
Шел сегодня и думал, что жизнь его пуста и безвидна. А оказалось – к своему счастью шел…
А Рамона смотрела, и думала, что так тоже бывает…
Если бы она не решилась зайти в тот магазин…
Если бы платок не улетел…
Если бы…
Какая хрупкая цепь случайностей соткалась для нее! Но казалось женщине, что эта цепь крепче иного стального троса. И начала она связываться, когда Рамона купила тот платок.
Счастье – за одну медную монету?
А так часто и бывает. Или оно приходит само по себе, или его никаким золотом не заманишь. Да и манить не надо. Оно как кошка – ходит, где захочет.
Надо просто ждать. Ну и блюдечко с молоком приготовить… лучше – со сливками… какая же глупость лезет в голову?
Но серые глаза встречаются с карими, и глупости забываются. Остается только солнце. Только счастье – на двоих.
Забегая вперед, вечером Рамона еще вернется домой.
Чтобы собрать свои и дочкины вещи.
А на возмущенный вопль супруга ответит, что нашла работу. Да, вот так! Ее берут домработницей к тану Сильвио Санчо Байесу, да-да, тому самому, знаменитому путешественнику!
Берут с проживанием и питанием, но есть условие. Жить в его особняке она будет практически безвылазно, ну… два выходных в месяц у нее будет. И достаточно.
Дочь она берет с собой.
Хозяин не против, питаться Кармела всяко лучше будет там, чем тут, а что матери по хозяйству поможет, так она и тут помогает.
Семья?
Эээээ… свекор? Прекратит пить – сможет за женой ухаживать.
Свекровь? У нее есть муж и сын.
Сын? То есть мой супруг? Дорогой супруг, а пусть вам Трисия поможет? Да-да, та самая, с соседней улицы. Я для нее даже пару медяков оставлять буду.
Придет с утра, грязь вытряхнет, постели поменяет… чего тут сложного? Я справлялась – и она справится…
Супруг аж закашлялся от неожиданности.
Да, Трисия и была той самой девкой, к которой он бегал. Но как об этом скажешь жене?
Или… она знает?
Рамона медленно опустила ресницы, как бы подтверждая – знает. Именно, что все. И везти этот воз больше не намерена.
Лошадь сбросила ярмо, сплюнула удила – и поскакала на свободу. И удержать ее не представлялось никакой возможности.
Пока муж собирался с мыслями, да думал, что сказать, Рамона подхватила свои вещи, взяла за руку дочь – и ушла из супружеского дома.
Навсегда?
Нет…
Забегая вперед, она возвращалась. Два раза в месяц, все ж не один год прожила с супругом. И детей ему по любви рожала.
И дочь с собой привозила, и денег подбрасывала, хотя и не мужу – свекрови. Муж бы их мигом на девок размотал, а свекровь на хозяйство пристроит.
Но семейная жизнь у нее была в особняке Сильвио Байеса. И все об этом знали. И никто не осуждал. А если кто и шипел… что за дело до этого Рамоне? У нее был любимый человек и ее дети. А остальное – неважно.
Платок она носила. И дочери его передала за три дня до ее свадьбы.
Но это уже совсем другая история…
Дженио очнулся от острой боли в голове.
Болело все. Кажется, даже уши отваливались. Но и все остальное не радовало.
Болели вывернутые руки – на них он был подвешен на стене. Не то, чтобы они вышли из суставов, но все равно неприятно. Болели ноги – затекли. Тошнило… вот этому желанию Дженио противиться не мог.
- Буээээээ….
За что и получил по морде от палача. Так, превентивно, чтобы чувствовал, где находится.
Впрочем, когда Дженио пригляделся к палачу, он пожалел, что не сдох.
И что пришел сюда – пожалел, и что пришел в сознание – тоже… только вот даже в обморок теперь не упадешь, вон как улыбается, негодяй, поглаживая раскаленные прутья в жаровне.
Негодяй, да…
Человек? А вот то уже вряд ли…. Не должно быть у человека ни кожи светло-серого цвета, вроде акульей, ни двух рядом острейших зубов, ни маленьких черных глаз без зрачка и белка…
Не человек. Не акула. Но их жутковатое соединение, от вида которого хотелось орать и биться в конвульсиях. Жаль только – не поможет.
Вот когда Дженио проклял свою жадность! Трижды и четырежды! Чего он сюда сунулся? Ладно бы Дальмехо… того не жалко! А он!? Ведь были, были у него деньги, на пару лет хватило бы, если не шиковать… нет, захотелось больше! Ну и получи, и распишись! Кушайте, не обляпайтесь!
Палач смотрел на Дженио. И кажется, понимал, о чем думает клиент. Впрочем, неудивительно, на такой работе надо быть хорошим психологом.
А потом началась предварительная обработка.
Мясо поливают маринадом. И дают отстояться. Вот, с клиентом в пыточных тоже делают нечто подобное. Дженио слегка побили, раздели, полили ледяной водой, чтобы не вонял к приходу господина, и ненадолго оставили в покое. Пусть повисит, подумает, что с ним сделают и в каких позах… и ведь сделают. Если господин прикажет.
Господин появился достаточно быстро. И двух часов не прошло. Другое дело, что по теории относительности, это время показалось Дженио вечностью.
Появился, улыбнулся…
- Поговорим?
Дженио и спорить не стал. А чего сопротивляться? Все равно из него все вытряхнут, это понятно. Вопрос в другом. Останется он с целой шкурой, или нет?
Останется ли он вообще жив?
Увы, отвечать на вопросы предстояло ему. И намерения у господина были самые что ни на есть безжалостные. Было бы кого жалеть…
Рейнальдо добрался до города далеко не сразу. Уже вечерело, поэтому он подумал, и решил пока не соваться к Тони. Он даже не сомневался, что там сейчас тан Риалон, а этот может защитить доверенную ему женщину.
Еще как может.
А вот Рейнальдо надо было пообщаться с другим человеком. Потому что завтра… кто его знает, что будет завтра? Это сто лет назад его смерть никому не принесла боли. Родственники пережили ее спокойно, получили наследство и порадовались. Мать умерла.
Друзья…
Хочется верить, что его оплакали и помянули, как полагается. Но – и только.
А сейчас…
Рейнальдо понимал, что ему грозит серьезная опасность. И не хотел пропасть для единственного человека на земле, которому был по-настоящему дорог. Для Паулины.
Потому и стучал он в окно ее комнаты. Потому и ждал ответа, чувствуя себя восемнадцатилетним юнцом… у призраков не замирает сердце? Не колотится? Ошибаетесь, им тоже может не хватать воздуха, они тоже могут трепетать и дрожать, они могут любить.
Они мертвы?
Телом – да, а душа-то жива! Душа кричит, дуга болит, душа рвется на части…
Тонкая рука отдернула занавеску.
- Рей!
- Паула…
Конечно, Рейнальдо мог просочиться прямо в комнату. Но это было бы некрасиво. С любимой девушкой так не поступают. Поэтому Паулина открыла окно, и призрак втянулся внутрь. Поклонился, коснулся поцелуем протянутой ему руки. Пусть почти неощутимым… это не для тела, это для души.
- Я соскучилась, - просто сказала девушка.
- Я тоже, - сознался Рейнальдо. И словно в ледяную воду бросился. – Паула, любимая, я должен извиниться перед тобой.
- За что?
- Я не рассказал тебе всего. И может быть, завтра-послезавтра меня не станет.
- Рей! Почему!?
- Потому что так будет правильно. Я постараюсь прийти, но если меня не будет неделю… да, думаю, недели нам хватит, я очень тебя попрошу поговорить с твоей кузиной.
- С Тони!?
- Да, родная. С Антонией. Я не лгал тебе, но умалчивал о многом. Именно Тони помогла мне. Я был когда-то убит… там, в скалах. Она призвала меня, она освободила, я мог бы уйти, но предпочел остаться. И сейчас по слову и крови привязан к ней.
- Я могу это изменить?
- Это не надо менять, любимая моя. Ни к чему. Тони – не хозяйка мне, она подруга, она хороший и добрый человек… я вполне свободен и делаю, что пожелаю. Но есть и другое, то, что началось пару столетий назад и до сих пор не завершено.
- Что именно?
- Прости, родная. Пока это слишком опасно для тебя. Я не смею рассказать. Не имею права.
- А Антонии можешь?
- Она – некромант. Причем, ее благословила Ла Муэрте. Там, где она выживет и будет жить дальше, ты можешь погибнуть.
- Я не боюсь.
- Я за тебя боюсь. Паула, родная, пожалей меня, прошу. Каково мне будет уходить, зная, что я подверг опасности самого дорогого мне человека?
- А каково мне будет оставаться на земле? Без тебя?
Рейнальдо опустил голову.
- Я не должен был себе этого позволять. Не должен…
- Если бы ты не пришел… - Паула помолчала пару секунд. А потом решительно произнесла. – Не бойся, родной. Я буду жить. Я обещаю, что не совершу самоубийства, я буду жить, сколько мне отмерено, но я надеюсь, что ты меня подождешь.
- Обещаю, - сказал Рейнальдо. – Я постараюсь остаться в живых, но если что-то… я уйду и буду верить, что у тебя все будет хорошо. Что ты будешь счастлива.
- Без тебя? Никогда…
- Иногда привычка – неплохая замена счастью, - грустно улыбнулся Рейнальдо. – ты выйдешь замуж, у тебя будут дети, и когда-нибудь ты вспомнишь меня с печальной улыбкой. Как сон, которому место именно что в спальне. Но не в жизни.
Паулина только качнула головой.
- Когда-то я услышала правильные слова. Лучше жалеть о сбывшемся, чем о несбывшемся. Не смей себя ни за что упрекать, любимый. Не смей. Я счастлива, что знаю тебя. И эти минуты счастья навсегда будут моими. А горе… тому, кто боится плакать, и улыбаться не суждено. Я-то знаю.
- Мудрая моя девочка.
- Любимый…
Так мало времени.
И так много надо сказать. Или – не надо? Может быть, достаточно просто трех вечных слов? «Я люблю тебя»? А может, и слов не надо. Хватит одного взгляда. И два сердца стучат в унисон, и два дыхания сплетаются вместе… призрак?
Просто мужчина, которому немножко не повезло умереть. Но очень повезло найти свою любимую. Как же быстро наступает утро…
А вот для Дженио утро наступало очень медленно.
Как бы он был рад ускорить его наступление! Но куда там…
При этом нельзя сказать, что ему причинили какие-то необратимые повреждения. Кнутом выпороли? И что, заживет! На других и что похлеще заживало. А что солью присыпали, да морской водой полили, тоже не страшно. Не сдохнет.
Немного ножом порезали? Железом прижгли?
И что такого? Тоже ничего страшного, тоже выживет. Зато все пальцы-уши-яйца на своем месте, мордочка вообще не изуродована, мало ли что, двигаться тоже может… больно?
А это уже другое, это уже – не хочет. Такое можно и еще кнутом полечить.
Зато хозяин вышел довольный и улыбающийся. Это ж надо – так! Искал он, искал, а тут к нему сами пришли, все принесли… теперь надо разработать план и начинать действовать.
Ему нужна некромантка – она у него будет. А дальше…
Дальше, да…
Были у мужчины поводы для улыбки. Еще как были. Только вот спрятаться хотелось от этой улыбки куда поглубже и сутки не вылезать. Но мужчину это не трогало. У него была цель, у него были средства для ее достижения. Следовательно – вперед!
- Рейнальдо!
Тони встретила призрака с явным облегчением.
- Что-то случилось? – встревожился Шальвен.
Эту ночь он провел с Паулой, и очень жалел, что она закончилась. Но времени не хватает никому и никогда, даже призракам.
- Это ты мне скажи, - попросила Тони. – Понимаешь, я … у меня такое гадкое ощущение, что даже подумать страшно, не то, что сказать.
- А у тана Риалона?
Кто бы сомневался, что Эрнесто тоже был тут.
И вот не надо, синьоры и таны, не надо опошлять! Ничего серьезнее поцелуя у них не было. Но ведь и рядом побыть – тоже хорошо. За руки подержаться, погулять, поговорить…
- И у меня, - кивнул Эрнесто. – Ты хочешь сказать, что есть повод?
- Есть, - кивнул Рейнальдо. – Тан Риалон, а вы своего друга пригласить не хотите? Чтобы мне два раза не повторять?
- Вальдеса?
- Да.
Эрнесто пожал плечами, и направился к телефону. Шальвен – не дурак, не паникер и не истеричка. Если он о чем-то просит, то уж не потому, что так левой пятке пожелалось. Есть на то причины, и весьма серьезные.
Серхио прибыл быстро. То ли был рядом, то ли специально спешил…
- Что случилось, Эрни?
- Не что, а кто, - Эрнесто кивнул в сторону призрака, который завис в своем кресле. Серхио, к его чести, не стал выпучивать глаза и столбенеть. Ну, призрак.
Так тут и некроманты есть. Две штуки. Ничего удивительного, вот. Хорошо еще зомби не подняли или скелета какого. Те – пахнут. А призрак чистенький, аккуратный и кажется, даже адекватный. Так что…
- Приятно познакомиться.
- Это тебе еще не просто приятно будет, - Эрнесто откровенно наслаждался ситуацией. А что? Не все же ему? - Это некий Рейнальдо Игнасио Шальвен. Помнишь такое имя?
Помнил. Вот на что другое, а на память Серхио ни разу не жаловался.
- Тот самый? Гениальный сыщик?
Рейнальдо изобразил изящный поклон. Насколько в зависе получилось.
- Вы правильно сопоставили данные, синьор Вальдес. Что ж, если я вам знаком, вы мне тоже знакомы, предлагаю начать наше маленькое совещание. Почти семейное…
Браки совершаются на небесах?
Может, и так. А может, на регистрации этих браков сидит ленивый и безответственный ангел, который отвлекается то на одно, то на другое. И пользуются этим всякие нехорошие личности, и соединяют совершенно не те судьбы.
А потом глядит бедолага-ангел вниз и ужасается. Ох, что ж я наворотил-то?
Как это я так отвлекся неудачно?
И приходится ему исправлять совершенное. И встречаются двое людей, которые и должны были встретиться изначально. Просто не получилось вовремя. Не сбылось…
Тогда – не сбылось. А сейчас все хорошо будет.
Хотя, конечно, это более поэтическая версия. Чтобы изуродовать свою жизнь, людям ни ангелов не надо, ни чертей. Вполне хватает собственной глупости.
Или все-так ангел есть?
Потому что мужчина и женщина смотрели друг на друга.
Смотрели – и видели. Тан Сильвио видел удивительно красивую женщину, пусть не свистушку молодую, но ведь и не нужно! Зато сколько в ней красоты, сколько спокойного достоинства…
Сколько ума и силы!
Рамона смотрела – и видела перед собой человека истинно благородного.
Внешность? Седые волосы, серые глаза, худощавое телосложение… разве это важно? Совершенно неважно! А вот сама его личность… солнце бросило свои лучи из-за облака, погрозило ветру пальцем, сотворило сияющий ореол спасителя вокруг Сильвио, потом подумало долю секунды – и рассыпало по Рамоне пригоршню солнечных зайчиков.
Золотистые искры заиграли в ее глазах, на ее волосах, а улыбка… улыбка и без них была ослепительной.
Тан Сильвио на секунду замер. А потом бережно взял Рамону за руку.
- Идем?
- Идем, - тихо ответила женщина.
Благо, тан знал неподалеку замечательную кофейню с отдельными кабинетами. И не смущало его ни старое платье спутницы, ни ее залатанные туфли… он душу увидел! А вы про одежду?
Тьфу, дурачье! Когда вот так, душами сплетаешься, неважно, кто и во что одет! Хоть ты человека грязью обваляй и перьями обсыпь! Все равно – красота видна будет!
Официант и не посмел ничего сказать. И в кабинет тана Сильвио проводил, и подал гостям все самое лучшее, и даже взгляда себе косого не позволил.
Дураков в хорошем месте не держат. А тут… тут все видно!
Чтобы двое людей друг на друга смотрели – и светились! Это… это завидовать надо! Просто завидовать! И от всей души желать им счастья.
***
Сильвио держал женщину за руку и думал, что они могли и не встретиться. Вот пошел бы он по другой улице – и все. Мимо…
Но теперь они нашли друг друга, и он свою судьбу не отпустит. Жены у него нет, детей тоже… не сложилось как-то, по молодости женился, да супруга померла, вот, мотался с тех пор по городам и странам. Денег нажил, а для чего?
Не понять.
Шел сегодня и думал, что жизнь его пуста и безвидна. А оказалось – к своему счастью шел…
А Рамона смотрела, и думала, что так тоже бывает…
Если бы она не решилась зайти в тот магазин…
Если бы платок не улетел…
Если бы…
Какая хрупкая цепь случайностей соткалась для нее! Но казалось женщине, что эта цепь крепче иного стального троса. И начала она связываться, когда Рамона купила тот платок.
Счастье – за одну медную монету?
А так часто и бывает. Или оно приходит само по себе, или его никаким золотом не заманишь. Да и манить не надо. Оно как кошка – ходит, где захочет.
Надо просто ждать. Ну и блюдечко с молоком приготовить… лучше – со сливками… какая же глупость лезет в голову?
Но серые глаза встречаются с карими, и глупости забываются. Остается только солнце. Только счастье – на двоих.
***
Забегая вперед, вечером Рамона еще вернется домой.
Чтобы собрать свои и дочкины вещи.
А на возмущенный вопль супруга ответит, что нашла работу. Да, вот так! Ее берут домработницей к тану Сильвио Санчо Байесу, да-да, тому самому, знаменитому путешественнику!
Берут с проживанием и питанием, но есть условие. Жить в его особняке она будет практически безвылазно, ну… два выходных в месяц у нее будет. И достаточно.
Дочь она берет с собой.
Хозяин не против, питаться Кармела всяко лучше будет там, чем тут, а что матери по хозяйству поможет, так она и тут помогает.
Семья?
Эээээ… свекор? Прекратит пить – сможет за женой ухаживать.
Свекровь? У нее есть муж и сын.
Сын? То есть мой супруг? Дорогой супруг, а пусть вам Трисия поможет? Да-да, та самая, с соседней улицы. Я для нее даже пару медяков оставлять буду.
Придет с утра, грязь вытряхнет, постели поменяет… чего тут сложного? Я справлялась – и она справится…
Супруг аж закашлялся от неожиданности.
Да, Трисия и была той самой девкой, к которой он бегал. Но как об этом скажешь жене?
Или… она знает?
Рамона медленно опустила ресницы, как бы подтверждая – знает. Именно, что все. И везти этот воз больше не намерена.
Лошадь сбросила ярмо, сплюнула удила – и поскакала на свободу. И удержать ее не представлялось никакой возможности.
Пока муж собирался с мыслями, да думал, что сказать, Рамона подхватила свои вещи, взяла за руку дочь – и ушла из супружеского дома.
Навсегда?
Нет…
Забегая вперед, она возвращалась. Два раза в месяц, все ж не один год прожила с супругом. И детей ему по любви рожала.
И дочь с собой привозила, и денег подбрасывала, хотя и не мужу – свекрови. Муж бы их мигом на девок размотал, а свекровь на хозяйство пристроит.
Но семейная жизнь у нее была в особняке Сильвио Байеса. И все об этом знали. И никто не осуждал. А если кто и шипел… что за дело до этого Рамоне? У нее был любимый человек и ее дети. А остальное – неважно.
Платок она носила. И дочери его передала за три дня до ее свадьбы.
Но это уже совсем другая история…
***
Дженио очнулся от острой боли в голове.
Болело все. Кажется, даже уши отваливались. Но и все остальное не радовало.
Болели вывернутые руки – на них он был подвешен на стене. Не то, чтобы они вышли из суставов, но все равно неприятно. Болели ноги – затекли. Тошнило… вот этому желанию Дженио противиться не мог.
- Буээээээ….
За что и получил по морде от палача. Так, превентивно, чтобы чувствовал, где находится.
Впрочем, когда Дженио пригляделся к палачу, он пожалел, что не сдох.
И что пришел сюда – пожалел, и что пришел в сознание – тоже… только вот даже в обморок теперь не упадешь, вон как улыбается, негодяй, поглаживая раскаленные прутья в жаровне.
Негодяй, да…
Человек? А вот то уже вряд ли…. Не должно быть у человека ни кожи светло-серого цвета, вроде акульей, ни двух рядом острейших зубов, ни маленьких черных глаз без зрачка и белка…
Не человек. Не акула. Но их жутковатое соединение, от вида которого хотелось орать и биться в конвульсиях. Жаль только – не поможет.
Вот когда Дженио проклял свою жадность! Трижды и четырежды! Чего он сюда сунулся? Ладно бы Дальмехо… того не жалко! А он!? Ведь были, были у него деньги, на пару лет хватило бы, если не шиковать… нет, захотелось больше! Ну и получи, и распишись! Кушайте, не обляпайтесь!
Палач смотрел на Дженио. И кажется, понимал, о чем думает клиент. Впрочем, неудивительно, на такой работе надо быть хорошим психологом.
А потом началась предварительная обработка.
Мясо поливают маринадом. И дают отстояться. Вот, с клиентом в пыточных тоже делают нечто подобное. Дженио слегка побили, раздели, полили ледяной водой, чтобы не вонял к приходу господина, и ненадолго оставили в покое. Пусть повисит, подумает, что с ним сделают и в каких позах… и ведь сделают. Если господин прикажет.
Господин появился достаточно быстро. И двух часов не прошло. Другое дело, что по теории относительности, это время показалось Дженио вечностью.
Появился, улыбнулся…
- Поговорим?
Дженио и спорить не стал. А чего сопротивляться? Все равно из него все вытряхнут, это понятно. Вопрос в другом. Останется он с целой шкурой, или нет?
Останется ли он вообще жив?
Увы, отвечать на вопросы предстояло ему. И намерения у господина были самые что ни на есть безжалостные. Было бы кого жалеть…
***
Рейнальдо добрался до города далеко не сразу. Уже вечерело, поэтому он подумал, и решил пока не соваться к Тони. Он даже не сомневался, что там сейчас тан Риалон, а этот может защитить доверенную ему женщину.
Еще как может.
А вот Рейнальдо надо было пообщаться с другим человеком. Потому что завтра… кто его знает, что будет завтра? Это сто лет назад его смерть никому не принесла боли. Родственники пережили ее спокойно, получили наследство и порадовались. Мать умерла.
Друзья…
Хочется верить, что его оплакали и помянули, как полагается. Но – и только.
А сейчас…
Рейнальдо понимал, что ему грозит серьезная опасность. И не хотел пропасть для единственного человека на земле, которому был по-настоящему дорог. Для Паулины.
Потому и стучал он в окно ее комнаты. Потому и ждал ответа, чувствуя себя восемнадцатилетним юнцом… у призраков не замирает сердце? Не колотится? Ошибаетесь, им тоже может не хватать воздуха, они тоже могут трепетать и дрожать, они могут любить.
Они мертвы?
Телом – да, а душа-то жива! Душа кричит, дуга болит, душа рвется на части…
Тонкая рука отдернула занавеску.
- Рей!
- Паула…
Конечно, Рейнальдо мог просочиться прямо в комнату. Но это было бы некрасиво. С любимой девушкой так не поступают. Поэтому Паулина открыла окно, и призрак втянулся внутрь. Поклонился, коснулся поцелуем протянутой ему руки. Пусть почти неощутимым… это не для тела, это для души.
- Я соскучилась, - просто сказала девушка.
- Я тоже, - сознался Рейнальдо. И словно в ледяную воду бросился. – Паула, любимая, я должен извиниться перед тобой.
- За что?
- Я не рассказал тебе всего. И может быть, завтра-послезавтра меня не станет.
- Рей! Почему!?
- Потому что так будет правильно. Я постараюсь прийти, но если меня не будет неделю… да, думаю, недели нам хватит, я очень тебя попрошу поговорить с твоей кузиной.
- С Тони!?
- Да, родная. С Антонией. Я не лгал тебе, но умалчивал о многом. Именно Тони помогла мне. Я был когда-то убит… там, в скалах. Она призвала меня, она освободила, я мог бы уйти, но предпочел остаться. И сейчас по слову и крови привязан к ней.
- Я могу это изменить?
- Это не надо менять, любимая моя. Ни к чему. Тони – не хозяйка мне, она подруга, она хороший и добрый человек… я вполне свободен и делаю, что пожелаю. Но есть и другое, то, что началось пару столетий назад и до сих пор не завершено.
- Что именно?
- Прости, родная. Пока это слишком опасно для тебя. Я не смею рассказать. Не имею права.
- А Антонии можешь?
- Она – некромант. Причем, ее благословила Ла Муэрте. Там, где она выживет и будет жить дальше, ты можешь погибнуть.
- Я не боюсь.
- Я за тебя боюсь. Паула, родная, пожалей меня, прошу. Каково мне будет уходить, зная, что я подверг опасности самого дорогого мне человека?
- А каково мне будет оставаться на земле? Без тебя?
Рейнальдо опустил голову.
- Я не должен был себе этого позволять. Не должен…
- Если бы ты не пришел… - Паула помолчала пару секунд. А потом решительно произнесла. – Не бойся, родной. Я буду жить. Я обещаю, что не совершу самоубийства, я буду жить, сколько мне отмерено, но я надеюсь, что ты меня подождешь.
- Обещаю, - сказал Рейнальдо. – Я постараюсь остаться в живых, но если что-то… я уйду и буду верить, что у тебя все будет хорошо. Что ты будешь счастлива.
- Без тебя? Никогда…
- Иногда привычка – неплохая замена счастью, - грустно улыбнулся Рейнальдо. – ты выйдешь замуж, у тебя будут дети, и когда-нибудь ты вспомнишь меня с печальной улыбкой. Как сон, которому место именно что в спальне. Но не в жизни.
Паулина только качнула головой.
- Когда-то я услышала правильные слова. Лучше жалеть о сбывшемся, чем о несбывшемся. Не смей себя ни за что упрекать, любимый. Не смей. Я счастлива, что знаю тебя. И эти минуты счастья навсегда будут моими. А горе… тому, кто боится плакать, и улыбаться не суждено. Я-то знаю.
- Мудрая моя девочка.
- Любимый…
Так мало времени.
И так много надо сказать. Или – не надо? Может быть, достаточно просто трех вечных слов? «Я люблю тебя»? А может, и слов не надо. Хватит одного взгляда. И два сердца стучат в унисон, и два дыхания сплетаются вместе… призрак?
Просто мужчина, которому немножко не повезло умереть. Но очень повезло найти свою любимую. Как же быстро наступает утро…
***
А вот для Дженио утро наступало очень медленно.
Как бы он был рад ускорить его наступление! Но куда там…
При этом нельзя сказать, что ему причинили какие-то необратимые повреждения. Кнутом выпороли? И что, заживет! На других и что похлеще заживало. А что солью присыпали, да морской водой полили, тоже не страшно. Не сдохнет.
Немного ножом порезали? Железом прижгли?
И что такого? Тоже ничего страшного, тоже выживет. Зато все пальцы-уши-яйца на своем месте, мордочка вообще не изуродована, мало ли что, двигаться тоже может… больно?
А это уже другое, это уже – не хочет. Такое можно и еще кнутом полечить.
Зато хозяин вышел довольный и улыбающийся. Это ж надо – так! Искал он, искал, а тут к нему сами пришли, все принесли… теперь надо разработать план и начинать действовать.
Ему нужна некромантка – она у него будет. А дальше…
Дальше, да…
Были у мужчины поводы для улыбки. Еще как были. Только вот спрятаться хотелось от этой улыбки куда поглубже и сутки не вылезать. Но мужчину это не трогало. У него была цель, у него были средства для ее достижения. Следовательно – вперед!
Глава 8
- Рейнальдо!
Тони встретила призрака с явным облегчением.
- Что-то случилось? – встревожился Шальвен.
Эту ночь он провел с Паулой, и очень жалел, что она закончилась. Но времени не хватает никому и никогда, даже призракам.
- Это ты мне скажи, - попросила Тони. – Понимаешь, я … у меня такое гадкое ощущение, что даже подумать страшно, не то, что сказать.
- А у тана Риалона?
Кто бы сомневался, что Эрнесто тоже был тут.
И вот не надо, синьоры и таны, не надо опошлять! Ничего серьезнее поцелуя у них не было. Но ведь и рядом побыть – тоже хорошо. За руки подержаться, погулять, поговорить…
- И у меня, - кивнул Эрнесто. – Ты хочешь сказать, что есть повод?
- Есть, - кивнул Рейнальдо. – Тан Риалон, а вы своего друга пригласить не хотите? Чтобы мне два раза не повторять?
- Вальдеса?
- Да.
Эрнесто пожал плечами, и направился к телефону. Шальвен – не дурак, не паникер и не истеричка. Если он о чем-то просит, то уж не потому, что так левой пятке пожелалось. Есть на то причины, и весьма серьезные.
Серхио прибыл быстро. То ли был рядом, то ли специально спешил…
- Что случилось, Эрни?
- Не что, а кто, - Эрнесто кивнул в сторону призрака, который завис в своем кресле. Серхио, к его чести, не стал выпучивать глаза и столбенеть. Ну, призрак.
Так тут и некроманты есть. Две штуки. Ничего удивительного, вот. Хорошо еще зомби не подняли или скелета какого. Те – пахнут. А призрак чистенький, аккуратный и кажется, даже адекватный. Так что…
- Приятно познакомиться.
- Это тебе еще не просто приятно будет, - Эрнесто откровенно наслаждался ситуацией. А что? Не все же ему? - Это некий Рейнальдо Игнасио Шальвен. Помнишь такое имя?
Помнил. Вот на что другое, а на память Серхио ни разу не жаловался.
- Тот самый? Гениальный сыщик?
Рейнальдо изобразил изящный поклон. Насколько в зависе получилось.
- Вы правильно сопоставили данные, синьор Вальдес. Что ж, если я вам знаком, вы мне тоже знакомы, предлагаю начать наше маленькое совещание. Почти семейное…
