Пока выберут нового атамана, пока тот наведет порядок в шайке… это дело не одного дня и даже не одного месяца, часть негодяев может и уйти… Винченцо хоть и был сволочью, но умной. И заменить его будет сложно.
Паскуале своего добился. Без единого выстрела, без шума и крика, он ехал домой. А что касается потраченных денег… Непредвиденные расходы случаются. Не жалко. Купец знает, где надо заплатить, чтобы не потерять все и сразу.
Намного больше Паскуале тревожила полученная информация. Но ей он делиться не собирался ни с кем. Даже с отцом.
За такое в наше время не просто убивают. За такое о смерти будешь просить, как о милости. Лучше уж помолчать. Потихоньку разобраться во всем – и молчать. Целее будешь.
Адриенна
- Фабиана, милая!
- Сусанна, дорогая…
- Странно, что у них языки не раздвоенные, - меланхолично заметил дан Рокко.
- Надо это спихнуть до Крещения, - отозвалась Адриенна. – В идеале встретим Рождество – и через дней десять пусть уезжают. Иначе эта дрянь на Антонио налипнет – не отдерешь. Джас будет неприятно.
Дан Рокко пожал плечами.
- Не думаю, что Антонио позарится… на это.
Все верно. Рядом с Джачитой Фабиана смотрелась просто ужасно. Вся тощая, старообразная, страшная, как дохлая лошадь. Но когда это мешало таким дамочкам?
Морда мажется косметикой, обаяние заменяется наглостью – и в атаку! Не съем, так понадкусываю! И укусить они способны больно.
Во двор уже спешил Леонардо с букетом. В этот раз дану пришлось трудиться самостоятельно. История с Анной широко разошлась по СибЛеврану, по деревням и фермам, что-то рассказала Анна, что-то додумали ньоры…
В результате, Леонардо пришлось довольствоваться продажными девками. Никто, никто не хотел иметь с ним дела. Бесплатно, во всяком случае. А платить не хотелось уже Леонардо.
А женщину хотелось.
Что ж, эданна Фабиана… она тоже женщина. Прикрой ей морду простынкой и представляй, кого пожелаешь. Благо, возраст и темперамент позволяют. Мало ли кому и что не нравится?
Леонардо во дворе склонился над ручкой эданны.
Адриенна покачала головой.
- Да это будут тяжелые дни…
Как в воду глядела.
- Моего обожаемого супруга, эданна, вы знаете. А это моя падчерица, Адриенна СибЛевран.
Адриенна чуть склонила голову.
Фабиана Маньи скривилась.
Адриенна выглядела непозволительно красивой. Черные волосы дана не стала заплетать в привычную косу, вместо этого распустила их и перехватила по лбу серебряной лентой. Черное платье сливалось с черным шелком волос. Серебряное нижнее платье переливалось в свете свечей. И никаких украшений. Девушкам они не полагаются, да и ни к чему.
Рядом с ней разнаряженными курицами показались и эданна Сусанна, и эданна Фабиана. И обе прекрасно это понимали.
- Рада знакомству, эданна Маньи.
- Очаровательное дитя, Сусанночка.
- Дан Вентурини. Его дочь, эданна Леони, ее сын, дан Леони.
- Какое милое дитя! Подойди сюда, малыш, хочешь засахаренную грушу?
Если Фабиана решила показать, как она любит детей – зря. Анжело поддаваться не собирался.
- Нет!
- Я решила не брать с собой своих малышей, сейчас такая плохая погода…
- Какая жалость, - Леонардо смотрел на эданну глазами расстроенного спаниеля. Простите, собачки. – Обожаю детей. А ваши такие очаровательные и умные, так воспитаны… все в свою восхитительную маму.
Эданна расплылась в улыбке. Ах, хвалите меня, хвалите…
Адриенна потихоньку сместилась к камину. Протянула руки к огню. Такому живому, теплому, уютному, настоящему… Да, настоящему.
Танец пламени не обманывает, а вот слова Леонардо – фальшивка. И слова эданны Фабианы – тоже фальшивка, это чувствуется, как будто в зале звенят расстроенные лютни, и струны перебирают корявые кривые руки.
Они поют друг другу, они фальшивят, лгут, подличают… но сказать правду – как?
Мне нужны деньги, и я согласен терпеть твое страхолюдие.
Мне нужен молодой муж и я готова за это платить.
Все присутствующие это видят, понимают… и молчат. Но как сказать такое вслух? И куда потом девать и взбешенную эданну, и противного Леонардо?
Лучше уж помолчать. И пусть выписывают вензеля друг напротив друга. Авось, да и сшипятся?
Адриенна смотрела в камин и думала про Энцо.
Ни весточки. Ничего…
Он не имеет права ей писать. Она чужая невеста.
Она не имеет права о нем думать. Но думает чаще, чем хотелось бы… и почему-то ей кажется, что там, далеко, в столице, сердце Лоренцо Феретти бьется в такт с ее сердцем.
Он тоже думает о ней, вспоминает, и у Адриенны становится теплее на душе. Хотя они не сказали ни слова о любви.
Наверное, и не скажут никогда. И все, что ей будет доступно – это вот так…
Больно.
Почему так больно?
Адриенна привычно глубоко вздохнула, унимая тоску. Она знает, любая боль проходит рано или поздно. Даже самая страшная. Только вот рано - или поздно? И не будет ли это слишком поздно?
Позади ворковали «влюбленные» Фабиана и Лоренцо. СибЛевран готовился встречать Рождество.
- Дорогой, ты был сегодня восхитителен!
Эданна Ческа улыбнулась своему высочайшему любовнику. Вытянула ножку, полюбовалась собой… великолепное зеркало!
Только что оно отражало весьма фривольную картину…
- Принеси вина, любовь моя. И иди сюда, - Филиппо поманил любовницу пальцем.
Эданна улыбнулась еще обворожительнее.
- Конечно, мальчик мой. Уже несу.
- Где ты взяла это зеркало? Я хочу такое же в свою спальню. Чтобы ты навещала меня, и я смотрел… ты в нем чудесна.
- Так забери его, - пожала плечами Ческа. – Таких сейчас не найдешь, это работа мастера Сальвадори.
- Мастер Сальвадори?
Филиппо о нем особенно и не помнил, вот еще…Ческа не стала просвещать любовника. К чему?
- А пока…
Она поднесла кубок к губам и сделала глоток, показывая, что не отравлено.
Алые капли вина покатились по полным губам, по груди, скатились в ложбинку, больше открытую, чем прикрытую пеньюаром из белых кружев, Ческа провела вслед им пальцем…
Кубок она протянула – и он тут же улетел в сторону, принц подтянул к себе любовницу, навалился, подминая ее, отбрасывая в сторону легкое кружево… и не заметил,, как улыбнулась Ческа.
Так-то!
Ничто не заменит опыта. И никто не заменит ее в постели Филиппо! Она не позволит…
Жаль только, детей не получается. Очень жаль…
Впрочем, говорят в столице есть знахарка, которая может и приворожить, и отворожить, и дать снадобье, которое поможет зачать ребенка… Если к весне ничего не получится, Ческа обязательно к ней сходит!
А пока – да, дорогой! О, да, да, ДАААААА!!!
Мия.
Столица готовилась к Рождеству.
Адвент был в разгаре. Он начался еще десять дней назад, и город украшался, что есть сил. Устанавливались рождественские ели, вешались гирлянды…
К Непорочному зачатию Девы Марии все было уже готово. Пахло выпечкой, жареными каштанами… Мия их не слишком любила, но в такое время?
Церкви украшались яслями и хлевами. Пока еще без фигурки Божественного Младенца, она появится только на Рождество. Но и сейчас было на что посмотреть.
В некоторых церквях целые деревни воссоздавали!
Дома украшались венками Адвенты, сплетенными из еловых веток. В венки устанавливались четыре свечи – по числу четырех воскресений до Рождества.
А после Непорочного Зачатия Девы Марии начались и гуляния.
Песни, музыка, танцы прямо на улицах.
Уличные музыканты одевались пастухами, и никто не гнал их прочь. Наоборот, считалось хорошей традицией зазвать их к себе в дом.
Джакомо этого не одобрял, так что Серена и Джулия сидели под замком. А вот Мия гуляла по столице в свое удовольствие.
Выпила горячего глинтвейна, съела вкусный коржик, потанцевала на одной из площадей… кто узнает в ней дану Феретти?
Никто. И лицо у нее другое, и выглядит она старше, и одежда у нее, как у ньоры. Мия хотела посмотреть город изнутри.
Пока еще идут гуляния.
За девять дней до Рождества начнется Новенна. В храмах будут читаться молитвы, дети вытеснят с улиц музыкантов и будут ходить по домам, исполняя песни или читая стихи. Им надо будет давать монетки и сладости, чтобы следующий год был богатым и сладким.
Потом придет время сочельника. На столе не будет мяса, будут только рыбные блюда. Королем стола станет жареный угорь. Они уже приглашены к Лаццо, и Мия очень этим довольна. У нее есть красное платье, и для девочек все тоже заказано, только другого оттенка.
В том году они Рождество не отмечали, не хотелось, после эпидемии, а в этом обязательно надо, а то как же!
Но самой Мии возиться не хотелось, а вот помочь Марии – пожалуйста. Они придут к Лаццо, сходят к мессе, вернутся домой, отметят Сочельник, а на следующий день настанет Рождество.
И начнется застолье.
Это семейный праздник, поэтому никто и никого не приглашает. Никто и не придет.
Будут подарки, будет стол, песни, смех, пирушка для родных и друзей… и обязательно венки из омелы. Только вот целоваться у них некому… разве что Фредо и Марии.
Вот ведь пара….
Он старик уже, да и она не молодуха. Оба полные, некрасивые… как казалось Мии с высоты ее аж четырнадцати полных лет. Но как они друг на друга смотрят! Даже завидно становится.
От таких взглядов и на душе теплее…
Сгорит в камине рождественское бревно и Фредо торжественно выгребет пепел, чтобы сохранить его до следующего года – это должно принести удачу.
Серена с Джулией уже сделали маленький вертеп у них дома. А Мария украшает дом Фредо.
Елка, рождественская звезда, сладости…
А вот в фею Бефану Мия не верила. Ни капельки.
Да и нужно ли? Она сама отлично сыграет роль доброй феи, подарки уже куплены, в том числе и в «Товарах с кораблей». Жаль, что других зеркал работы мастер Сальвадори ей не попадается.
И отправиться по его следам она не может.
Но пока это подождет. Все подождет…
И Мия отправилась домой.
- Мия, у нас заказ.
- Дядя, рождество! – искренне возмутилась девушка.
- Поэтому платят втрое.
Мия тут же заинтересовалась. Уселась в кресло и изобразила внимание. Джакомо усмехнулся. Да, племянница пошла в него, и это замечательно! Есть в семье здравомыслящие люди, есть!
- Дана Джильберта Риччарди.
- Кому и чем помешала дана Джильберта Риччарди?
- Кому она там может помешать? Ей всего-то четырнадцать лет…
- Моя ровесница… почти.
Джакомо поморщился.
- Мия, ты старше и умнее. Это не в годах выражается, а в жизненном опыте. Не перебивай меня, ладно?
Девушка кивнула. Ладно, не будет. Послушаем, кому так нужна смерть даны Риччарди.
- Семья Риччарди небогата. И единственное приданное Джильберты – ее красота. Да, не спорь. Она очень красива, очень набожна, благочестива, почти никогда… да что там! Она никогда не выходит из дома. Только к мессе и только по великим праздникам. Там ее и увидел дан Армандо Кьеза.
Мия обещала не перебивать. Но не смогла.
- Те самые Кьеза?
- Те самые.
Владельцы громадных виноградников, поставщики вина к королевскому столу… состояние – невероятное. Тех же Лаццо они могли купить… раз десять, если не больше. Причем всех и со всем имуществом. Может, еще и на сдачу останется.
- Так…
- У дана деньги, у даны очарование…
- А кроме денег у дана что? – поинтересовалась Мия, справедливо полагая, что деньги к деньгам, а вовсе не к красоте.
- Правильно, Миечка. Какая же ты умница, - расплылся в улыбке Джакомо. – Я тебя просто обожаю…
- Я вас тоже люблю, дядя. Итак?
- Армандо Кьеза был помолвлен с одной очаровательной и достаточно богатой даной…
- Чья красота не идет ни в какое сравнение с даной Джильбертой?
- Идет, - качнул головой Джакомо. – Поверь, я видел обеих. Сейчас как раз подходящее время полюбоваться… так вот, Джильберта красива, но и дана Мариза собой вполне хороша. К тому же Калло.
- Ага. У кого виноградники, у кого перевозки, - сообразила Мия.
- Да, две семьи прекрасно объединили бы дела. И тут – позвольте! Сынок влюбляется в какую-то там…
- А ни за кого другого дану Маризу выдать замуж нельзя?
- У нее тоже любовь. А младшему брату Армандо всего восемь лет.
Мия задумчиво кивнула.
- Что ж. Пока мне все понятно, кроме двух вещей.
- Неужели я что-то не рассказал?
- Конечно, дядя. Сколько мне заплатят?
- Пятнадцать тысяч лоринов, Мия. Без торга.
Мия и торговаться не стала. Очень хорошая сумма, другие за всю жизнь и десятую часть не увидят.
- За что именно?
- Она должна умереть в храме. В Сочельник, на мессе.
А вот это девушку чуточку покоробило.
- Именно там?
- В другом месте к ней будет намного сложнее подобраться, - взмахнул рукой Джакомо. – И кроме того, все должно быть публично, чтобы никто не подумал на Калло…
- Яд?
- Миечка, я тебя просто обожаю. - Джакомо собственным светом светился. С Иларио ему тоже хорошо работалось, но там основная тяжесть лежала именно, что на Джакомо, а он не везде и подберется, даже будь он трижды даном. А тут… понятливая, бесстрашная и в меру циничная напарница – что еще надо для счастья? Да ничего! Основной риск ее, а деньги… ладно. Сейчас он ей и правда отдает львиную долю, но ведь и пять тысяч золотом на дороге не валяются. – Видишь булавочку?
Мия кивнула.
- А вот и яд. Царапнешь девушку – и уходи. Через несколько минут она умрет.
- Хорошо, дядя. В Сочельник?
- Да, Миечка.
Девушка улыбнулась и кивнула.
Убийство в храме? Во время богослужения? В такой святой день? Ее эти соображения совершенно не останавливали. Храм ей не платит, а у нее семья.
Джакомо тоже улыбался.
Очаровательно, просто очаровательно.
Идеальное чудовище. Умное, хищное, без какой-либо морали и нравственности… заметим, его ручное чудовище. Самолично выращенное.
Будь братец жив, в ноги бы ему за Мию поклонился. Хоть что-то хорошее на земле от Пьетро Феретти осталось!
Его, кстати, тоже никакие соображения не останавливали.
- Яд точно надежный?
- Пойдем, - даже обиделся Джакомо. Достал булавку, смочил ее в яде и кивнул Мие.
Они направлялись к курятнику.
Если слуги и удивились, что дан самолично в курятник лезет, вручив что-то дане Мии… ну так какая и кому разница? Слишком любопытные в хороших домах не служат.
Мия послушно держала булавку, когда дядя вытащил из курятника цыпленка.
- Курицу жалко. Царапнешь?
- Конечно, дядя.
Мия послушно царапнула цыпленка булавкой. Долго ждать не пришлось – пара секунд и желтое тельце обмякло в руке Джакомо. Тот с брезгливостью отшвырнул трупик подальше.
- Надо выкинуть. Мне сказали, что яд остается во рту и желудке, есть его можно, но не хотелось бы. Еще вопросы есть?
- Конечно, дядя. Дана крупнее цыпленка.
- Доза яда будет больше. И умрет она не сразу, надо будет минут пять – десять. *
*- похожее действие у яда кураре, о котором Европа впервые узнала в 1617 г. Прим. авт.
Мия кивнула. Больше ее ничего не интересовало.
- Хорошо, дядя. Меня все устраивает.
Джакомо улыбался. Ему тоже было хорошо. Большие деньги, без малейшего риска, за пять минут…
Красота, да и только!
Адриенна.
Если бы СибЛевран сначала отмечал рождество, потом еще и свадьбу, да еще и гости…
Разорение, чистое разорение!
Но дан Рокко так подводить молодую хозяйку не собирался. Вместо этого он написал дану Каттанео. Не с просьбой, что вы! Какие просьбы!
Вместо этого он писал, что дана Адриенна согласна, что свадьба состоится, и вообще, Джачиинта всю жизнь мечтала о тихой и скромной церемонии…
Паскуале своего добился. Без единого выстрела, без шума и крика, он ехал домой. А что касается потраченных денег… Непредвиденные расходы случаются. Не жалко. Купец знает, где надо заплатить, чтобы не потерять все и сразу.
Намного больше Паскуале тревожила полученная информация. Но ей он делиться не собирался ни с кем. Даже с отцом.
За такое в наше время не просто убивают. За такое о смерти будешь просить, как о милости. Лучше уж помолчать. Потихоньку разобраться во всем – и молчать. Целее будешь.
Глава 10
Адриенна
- Фабиана, милая!
- Сусанна, дорогая…
- Странно, что у них языки не раздвоенные, - меланхолично заметил дан Рокко.
- Надо это спихнуть до Крещения, - отозвалась Адриенна. – В идеале встретим Рождество – и через дней десять пусть уезжают. Иначе эта дрянь на Антонио налипнет – не отдерешь. Джас будет неприятно.
Дан Рокко пожал плечами.
- Не думаю, что Антонио позарится… на это.
Все верно. Рядом с Джачитой Фабиана смотрелась просто ужасно. Вся тощая, старообразная, страшная, как дохлая лошадь. Но когда это мешало таким дамочкам?
Морда мажется косметикой, обаяние заменяется наглостью – и в атаку! Не съем, так понадкусываю! И укусить они способны больно.
Во двор уже спешил Леонардо с букетом. В этот раз дану пришлось трудиться самостоятельно. История с Анной широко разошлась по СибЛеврану, по деревням и фермам, что-то рассказала Анна, что-то додумали ньоры…
В результате, Леонардо пришлось довольствоваться продажными девками. Никто, никто не хотел иметь с ним дела. Бесплатно, во всяком случае. А платить не хотелось уже Леонардо.
А женщину хотелось.
Что ж, эданна Фабиана… она тоже женщина. Прикрой ей морду простынкой и представляй, кого пожелаешь. Благо, возраст и темперамент позволяют. Мало ли кому и что не нравится?
Леонардо во дворе склонился над ручкой эданны.
Адриенна покачала головой.
- Да это будут тяжелые дни…
Как в воду глядела.
***
- Моего обожаемого супруга, эданна, вы знаете. А это моя падчерица, Адриенна СибЛевран.
Адриенна чуть склонила голову.
Фабиана Маньи скривилась.
Адриенна выглядела непозволительно красивой. Черные волосы дана не стала заплетать в привычную косу, вместо этого распустила их и перехватила по лбу серебряной лентой. Черное платье сливалось с черным шелком волос. Серебряное нижнее платье переливалось в свете свечей. И никаких украшений. Девушкам они не полагаются, да и ни к чему.
Рядом с ней разнаряженными курицами показались и эданна Сусанна, и эданна Фабиана. И обе прекрасно это понимали.
- Рада знакомству, эданна Маньи.
- Очаровательное дитя, Сусанночка.
- Дан Вентурини. Его дочь, эданна Леони, ее сын, дан Леони.
- Какое милое дитя! Подойди сюда, малыш, хочешь засахаренную грушу?
Если Фабиана решила показать, как она любит детей – зря. Анжело поддаваться не собирался.
- Нет!
- Я решила не брать с собой своих малышей, сейчас такая плохая погода…
- Какая жалость, - Леонардо смотрел на эданну глазами расстроенного спаниеля. Простите, собачки. – Обожаю детей. А ваши такие очаровательные и умные, так воспитаны… все в свою восхитительную маму.
Эданна расплылась в улыбке. Ах, хвалите меня, хвалите…
Адриенна потихоньку сместилась к камину. Протянула руки к огню. Такому живому, теплому, уютному, настоящему… Да, настоящему.
Танец пламени не обманывает, а вот слова Леонардо – фальшивка. И слова эданны Фабианы – тоже фальшивка, это чувствуется, как будто в зале звенят расстроенные лютни, и струны перебирают корявые кривые руки.
Они поют друг другу, они фальшивят, лгут, подличают… но сказать правду – как?
Мне нужны деньги, и я согласен терпеть твое страхолюдие.
Мне нужен молодой муж и я готова за это платить.
Все присутствующие это видят, понимают… и молчат. Но как сказать такое вслух? И куда потом девать и взбешенную эданну, и противного Леонардо?
Лучше уж помолчать. И пусть выписывают вензеля друг напротив друга. Авось, да и сшипятся?
Адриенна смотрела в камин и думала про Энцо.
Ни весточки. Ничего…
Он не имеет права ей писать. Она чужая невеста.
Она не имеет права о нем думать. Но думает чаще, чем хотелось бы… и почему-то ей кажется, что там, далеко, в столице, сердце Лоренцо Феретти бьется в такт с ее сердцем.
Он тоже думает о ней, вспоминает, и у Адриенны становится теплее на душе. Хотя они не сказали ни слова о любви.
Наверное, и не скажут никогда. И все, что ей будет доступно – это вот так…
Больно.
Почему так больно?
Адриенна привычно глубоко вздохнула, унимая тоску. Она знает, любая боль проходит рано или поздно. Даже самая страшная. Только вот рано - или поздно? И не будет ли это слишком поздно?
Позади ворковали «влюбленные» Фабиана и Лоренцо. СибЛевран готовился встречать Рождество.
***
- Дорогой, ты был сегодня восхитителен!
Эданна Ческа улыбнулась своему высочайшему любовнику. Вытянула ножку, полюбовалась собой… великолепное зеркало!
Только что оно отражало весьма фривольную картину…
- Принеси вина, любовь моя. И иди сюда, - Филиппо поманил любовницу пальцем.
Эданна улыбнулась еще обворожительнее.
- Конечно, мальчик мой. Уже несу.
- Где ты взяла это зеркало? Я хочу такое же в свою спальню. Чтобы ты навещала меня, и я смотрел… ты в нем чудесна.
- Так забери его, - пожала плечами Ческа. – Таких сейчас не найдешь, это работа мастера Сальвадори.
- Мастер Сальвадори?
Филиппо о нем особенно и не помнил, вот еще…Ческа не стала просвещать любовника. К чему?
- А пока…
Она поднесла кубок к губам и сделала глоток, показывая, что не отравлено.
Алые капли вина покатились по полным губам, по груди, скатились в ложбинку, больше открытую, чем прикрытую пеньюаром из белых кружев, Ческа провела вслед им пальцем…
Кубок она протянула – и он тут же улетел в сторону, принц подтянул к себе любовницу, навалился, подминая ее, отбрасывая в сторону легкое кружево… и не заметил,, как улыбнулась Ческа.
Так-то!
Ничто не заменит опыта. И никто не заменит ее в постели Филиппо! Она не позволит…
Жаль только, детей не получается. Очень жаль…
Впрочем, говорят в столице есть знахарка, которая может и приворожить, и отворожить, и дать снадобье, которое поможет зачать ребенка… Если к весне ничего не получится, Ческа обязательно к ней сходит!
А пока – да, дорогой! О, да, да, ДАААААА!!!
Мия.
Столица готовилась к Рождеству.
Адвент был в разгаре. Он начался еще десять дней назад, и город украшался, что есть сил. Устанавливались рождественские ели, вешались гирлянды…
К Непорочному зачатию Девы Марии все было уже готово. Пахло выпечкой, жареными каштанами… Мия их не слишком любила, но в такое время?
Церкви украшались яслями и хлевами. Пока еще без фигурки Божественного Младенца, она появится только на Рождество. Но и сейчас было на что посмотреть.
В некоторых церквях целые деревни воссоздавали!
Дома украшались венками Адвенты, сплетенными из еловых веток. В венки устанавливались четыре свечи – по числу четырех воскресений до Рождества.
А после Непорочного Зачатия Девы Марии начались и гуляния.
Песни, музыка, танцы прямо на улицах.
Уличные музыканты одевались пастухами, и никто не гнал их прочь. Наоборот, считалось хорошей традицией зазвать их к себе в дом.
Джакомо этого не одобрял, так что Серена и Джулия сидели под замком. А вот Мия гуляла по столице в свое удовольствие.
Выпила горячего глинтвейна, съела вкусный коржик, потанцевала на одной из площадей… кто узнает в ней дану Феретти?
Никто. И лицо у нее другое, и выглядит она старше, и одежда у нее, как у ньоры. Мия хотела посмотреть город изнутри.
Пока еще идут гуляния.
За девять дней до Рождества начнется Новенна. В храмах будут читаться молитвы, дети вытеснят с улиц музыкантов и будут ходить по домам, исполняя песни или читая стихи. Им надо будет давать монетки и сладости, чтобы следующий год был богатым и сладким.
Потом придет время сочельника. На столе не будет мяса, будут только рыбные блюда. Королем стола станет жареный угорь. Они уже приглашены к Лаццо, и Мия очень этим довольна. У нее есть красное платье, и для девочек все тоже заказано, только другого оттенка.
В том году они Рождество не отмечали, не хотелось, после эпидемии, а в этом обязательно надо, а то как же!
Но самой Мии возиться не хотелось, а вот помочь Марии – пожалуйста. Они придут к Лаццо, сходят к мессе, вернутся домой, отметят Сочельник, а на следующий день настанет Рождество.
И начнется застолье.
Это семейный праздник, поэтому никто и никого не приглашает. Никто и не придет.
Будут подарки, будет стол, песни, смех, пирушка для родных и друзей… и обязательно венки из омелы. Только вот целоваться у них некому… разве что Фредо и Марии.
Вот ведь пара….
Он старик уже, да и она не молодуха. Оба полные, некрасивые… как казалось Мии с высоты ее аж четырнадцати полных лет. Но как они друг на друга смотрят! Даже завидно становится.
От таких взглядов и на душе теплее…
Сгорит в камине рождественское бревно и Фредо торжественно выгребет пепел, чтобы сохранить его до следующего года – это должно принести удачу.
Серена с Джулией уже сделали маленький вертеп у них дома. А Мария украшает дом Фредо.
Елка, рождественская звезда, сладости…
А вот в фею Бефану Мия не верила. Ни капельки.
Да и нужно ли? Она сама отлично сыграет роль доброй феи, подарки уже куплены, в том числе и в «Товарах с кораблей». Жаль, что других зеркал работы мастер Сальвадори ей не попадается.
И отправиться по его следам она не может.
Но пока это подождет. Все подождет…
И Мия отправилась домой.
***
- Мия, у нас заказ.
- Дядя, рождество! – искренне возмутилась девушка.
- Поэтому платят втрое.
Мия тут же заинтересовалась. Уселась в кресло и изобразила внимание. Джакомо усмехнулся. Да, племянница пошла в него, и это замечательно! Есть в семье здравомыслящие люди, есть!
- Дана Джильберта Риччарди.
- Кому и чем помешала дана Джильберта Риччарди?
- Кому она там может помешать? Ей всего-то четырнадцать лет…
- Моя ровесница… почти.
Джакомо поморщился.
- Мия, ты старше и умнее. Это не в годах выражается, а в жизненном опыте. Не перебивай меня, ладно?
Девушка кивнула. Ладно, не будет. Послушаем, кому так нужна смерть даны Риччарди.
- Семья Риччарди небогата. И единственное приданное Джильберты – ее красота. Да, не спорь. Она очень красива, очень набожна, благочестива, почти никогда… да что там! Она никогда не выходит из дома. Только к мессе и только по великим праздникам. Там ее и увидел дан Армандо Кьеза.
Мия обещала не перебивать. Но не смогла.
- Те самые Кьеза?
- Те самые.
Владельцы громадных виноградников, поставщики вина к королевскому столу… состояние – невероятное. Тех же Лаццо они могли купить… раз десять, если не больше. Причем всех и со всем имуществом. Может, еще и на сдачу останется.
- Так…
- У дана деньги, у даны очарование…
- А кроме денег у дана что? – поинтересовалась Мия, справедливо полагая, что деньги к деньгам, а вовсе не к красоте.
- Правильно, Миечка. Какая же ты умница, - расплылся в улыбке Джакомо. – Я тебя просто обожаю…
- Я вас тоже люблю, дядя. Итак?
- Армандо Кьеза был помолвлен с одной очаровательной и достаточно богатой даной…
- Чья красота не идет ни в какое сравнение с даной Джильбертой?
- Идет, - качнул головой Джакомо. – Поверь, я видел обеих. Сейчас как раз подходящее время полюбоваться… так вот, Джильберта красива, но и дана Мариза собой вполне хороша. К тому же Калло.
- Ага. У кого виноградники, у кого перевозки, - сообразила Мия.
- Да, две семьи прекрасно объединили бы дела. И тут – позвольте! Сынок влюбляется в какую-то там…
- А ни за кого другого дану Маризу выдать замуж нельзя?
- У нее тоже любовь. А младшему брату Армандо всего восемь лет.
Мия задумчиво кивнула.
- Что ж. Пока мне все понятно, кроме двух вещей.
- Неужели я что-то не рассказал?
- Конечно, дядя. Сколько мне заплатят?
- Пятнадцать тысяч лоринов, Мия. Без торга.
Мия и торговаться не стала. Очень хорошая сумма, другие за всю жизнь и десятую часть не увидят.
- За что именно?
- Она должна умереть в храме. В Сочельник, на мессе.
А вот это девушку чуточку покоробило.
- Именно там?
- В другом месте к ней будет намного сложнее подобраться, - взмахнул рукой Джакомо. – И кроме того, все должно быть публично, чтобы никто не подумал на Калло…
- Яд?
- Миечка, я тебя просто обожаю. - Джакомо собственным светом светился. С Иларио ему тоже хорошо работалось, но там основная тяжесть лежала именно, что на Джакомо, а он не везде и подберется, даже будь он трижды даном. А тут… понятливая, бесстрашная и в меру циничная напарница – что еще надо для счастья? Да ничего! Основной риск ее, а деньги… ладно. Сейчас он ей и правда отдает львиную долю, но ведь и пять тысяч золотом на дороге не валяются. – Видишь булавочку?
Мия кивнула.
- А вот и яд. Царапнешь девушку – и уходи. Через несколько минут она умрет.
- Хорошо, дядя. В Сочельник?
- Да, Миечка.
Девушка улыбнулась и кивнула.
Убийство в храме? Во время богослужения? В такой святой день? Ее эти соображения совершенно не останавливали. Храм ей не платит, а у нее семья.
Джакомо тоже улыбался.
Очаровательно, просто очаровательно.
Идеальное чудовище. Умное, хищное, без какой-либо морали и нравственности… заметим, его ручное чудовище. Самолично выращенное.
Будь братец жив, в ноги бы ему за Мию поклонился. Хоть что-то хорошее на земле от Пьетро Феретти осталось!
Его, кстати, тоже никакие соображения не останавливали.
- Яд точно надежный?
- Пойдем, - даже обиделся Джакомо. Достал булавку, смочил ее в яде и кивнул Мие.
Они направлялись к курятнику.
Если слуги и удивились, что дан самолично в курятник лезет, вручив что-то дане Мии… ну так какая и кому разница? Слишком любопытные в хороших домах не служат.
Мия послушно держала булавку, когда дядя вытащил из курятника цыпленка.
- Курицу жалко. Царапнешь?
- Конечно, дядя.
Мия послушно царапнула цыпленка булавкой. Долго ждать не пришлось – пара секунд и желтое тельце обмякло в руке Джакомо. Тот с брезгливостью отшвырнул трупик подальше.
- Надо выкинуть. Мне сказали, что яд остается во рту и желудке, есть его можно, но не хотелось бы. Еще вопросы есть?
- Конечно, дядя. Дана крупнее цыпленка.
- Доза яда будет больше. И умрет она не сразу, надо будет минут пять – десять. *
*- похожее действие у яда кураре, о котором Европа впервые узнала в 1617 г. Прим. авт.
Мия кивнула. Больше ее ничего не интересовало.
- Хорошо, дядя. Меня все устраивает.
Джакомо улыбался. Ему тоже было хорошо. Большие деньги, без малейшего риска, за пять минут…
Красота, да и только!
Адриенна.
Если бы СибЛевран сначала отмечал рождество, потом еще и свадьбу, да еще и гости…
Разорение, чистое разорение!
Но дан Рокко так подводить молодую хозяйку не собирался. Вместо этого он написал дану Каттанео. Не с просьбой, что вы! Какие просьбы!
Вместо этого он писал, что дана Адриенна согласна, что свадьба состоится, и вообще, Джачиинта всю жизнь мечтала о тихой и скромной церемонии…
