Филиппо и ждал.
Сначала зыркнул глазами по сторонам, не видит ли кто, как отец… потом понял, что никому не до него, и успокоился. Чего волноваться?
Адриенна успокаивала плачущего дана Пинну, гладя его по плечу.
- Держитесь. Ему тоже плохо, он не должен уходить, видя нашу боль…
- Ваше величество, вы…
- Я, дан Пинна. Ради него – сдержите себя сейчас. Потом настанет время для скорби.
- Ваше величество…. Я почел бы за честь служить вам.
- вы уверены, дан Пинна?
- Я спросил у его величества, и он одобрил…
- Тогда… ваше величество, вы не против?
- Адриенна?
- Дан Пинна выразил желание послужить мне, а потом и нашему сыну, когда тот появится.
Филиппо задумался.
Дана Пинну он не любил. Но… чай, тот не лорин, чтобы всем нравиться. А насчет преданности… так лучше и искать не стоит, все равно не найдешь.
Ладно уж…
- Я правильно понимаю, Адриенна, вы не против?
- Если рядом с нашим ребенком окажется человек, которому мы можем полностью доверять? – уточнила Адриенна.
- Что ж. Ребенка пока нет, но полагаю, какую-нибудь должность при моей супруге вы получите. Временную, - махнул рукой Филиппо Четвертый.
Кое-что и он отлично понимал.
Надо, надо дать несчастному хоть какое дело, не то зачахнет. А там и помрет…
Жалко?
Да как и любого человека в такой ситуации. Вообще любого.
- Благодарю, ваше величество.
Дан Пинна отлично помнил, что Филиппо Четвертому любить его не за что. Всякое случалось… но дан Пинна душой не кривил и рассказывал все другу и сюзерену честно. Сложно понять и одобрить человека, который на тебя наушничает… но в том-то и дело, что дан Пинна не подличал.
То, что он говорил королю приватно, он мог повторить и принцу в глаза.
И если считал, что кое-какие выходки недостойны наследника престола, так и говорил.
В глаза.
Филиппо Четвертый мог это оценить. Так что… пусть его!
- Служите моему сыну, как моему отцу. Другой благодарности мне не надо будет.
Дан Пинна поклонился.
Бросил благодарный взгляд на Адриенну.
Он никогда не расскажет, о чем с ним говорил король. А все было просто. Он просил приглядеть за внуком, не упускать из вида сына – крутит им эта Ческа… стерва!
И приглядеть за Адриенной. Она хоть и выглядит сильной, а на самом деле достаточно хрупкая и уязвимая. Увы… женщины,, они такие женщины…
Дан Пинна с этим был совершенно согласен.
И королю он пообещал.
И…
Ох, ваше величество. Я всю жизнь вам служил, послужу и вашему внуку.
Кардинал вышел из спальни короля, и Филиппо Четвертый рванулся туда.
- Отец!
Филиппо Третий вздохнул, и обнял сына. Прижал к себе.
- Сынок…
Мужчины на миг замерли.
Не были у них в обычае вот такие нежности, но сейчас, когда истекают последние минуты… именно сейчас они бы не простили себе, поступив иначе.
Прошло не меньше пяти минут, прежде, чем разжались отцовские объятия.
- ты молодец, сын. Я знаю, ты справишься…
- Отец…
Филиппо вытирал слезы, не стыдясь. Посмейте сказать, что мужчины не плачут!
Когда уходит родной и близкий человек, плачут все! Даже животные это могут… он что – хуже собаки?
- Пообещай мне, пожалуйста.
- Все, что захочешь.
- Побереги Адриенну. И детей. Пожалуйста.
- Обещаю, - просто сказал Филиппо.
- ты знаешь, я мог бы избавиться от Франчески.
Филиппо кивнул.
Да, отец мог бы. Запросто.
И не то бы еще мог…
- Ты этого не сделал.
- Я знал, что тебе будет больно. Очень больно.
И кто тебя, дурака, еще подберет? Не можешь ты жить без поводка? Ну так пусть один его конец будет и в руках у Адриенны…
Вслух умирающий этого не сказал. Ни к чему. Но взял сына за руку, подчеркивая серьезность своей просьбы. Филиппо Четвертый только вздохнул, глядя, во что превратилась за это время отцовская рука.
Хуже скелета, право слово… все кости напросвет видны.
- Спасибо.
- Побереги Адриенну. Ты сам понимаешь… после смерти Лоренцо Сибеллина… помнишь, что началось?
Филиппо помнил уроки истории.
И наводнения, и болезни, и засухи, и неурожаи… да там поди, перечисли все…
- Я помню.
- Вот и отлично. Так что береги жену и детей.
- Она...
- Насколько я знаю, не беременна. Да и нельзя ей до семнадцати лет, ты забыл?
Филиппо понурился.
Ладно… просто решил что это очередная бабская блажь… а что решил с подачи эданны Франчески, и вовсе не вспомнил.
Рука отца сжала его ладонь.
- Это правда. Ей действительно нельзя, запомни. Убьешь – новую искать негде.
- отец…
- Пообещай ее беречь.
- Мое слово, - рявкнул Филиппо Четвертый.
И осекся.
С лица его отца словно уходили все краски, выцветали…
- Люблю тебя, сын…
А больше он и сказать ничего не успел, заваливаясь на подушки, опрокидываясь, серея лицом…
- ДАН ВИТАЛИС!!!
В комнату влетели все.
Адриенна, кардинал, камердинер, доктор,, еще кучка придворных… дан Виталис кинулся к королю, но было уже поздно.
Непоправимо поздно…
- Я вынужден сообщить о кончине пациента, - нестерпимо лекарским тоном произнес дан Виталис.
Но это уже и без него всем было видно.
Кардинал подошел и встал на колени рядом с кроватью, начиная читать молитву…
Филиппо Четвертый, теперь уже единственный король Эрвлина, закрыл лицо руками.
Адриенна переглянулась с даном Пинна, и они поняли друг руга без слов. Бывший камердинер, а нынче… а, впрочем, это пока было неважно. Мужчина начал теснить придворных к выходу, и все слушались, а Адриенна подошла к Филиппо и крепко обняла его.
- Чшшшшшш… я рядом. Ты не один. Ты – не один…
Мужчина вцепился в юбку шикарного синего платья – и разрыдался, словно ребенок.
Да, ребенком он и был. И не отца сейчас провожал – хоронил собственное безмятежное и беззаботное детство. Когда есть и на кого свалить, и кого попросить, и кому поругать, и кому пожаловаться…
Просто – есть.
А теперь никого не осталось. А холод подступает, и пустота, и тоска…
Адриенна все это преотлично понимала, но жалко ей Филиппо не было. Вот ничуточки. Жалость, она ведь тоже бывает разная.
Есть та, что от ума, есть та, что от сердца… вот, у Адриенны был первый вариант.
Умом она понимала Филиппо и сострадала ему.
Сердцем же…
А она по его милости что пережила? Не напомнить?
Вот то-то и оно… нет уж! Она не забудет, не простит и не смирится. Но здесь и сейчас посочувствует супругу, как и любому человеку. И только…
Посочувствует, потому что понимает, что он чувствует.
Но – не пожалеет.
Она уже лишилась всего по милости Эрвлинов. Лишилась дома, семьи, отца, любви и спокойствия, подруг и друзей… даже любимого дела! Ей конями нравилось заниматься, а не придворными жеребцами и кобылами… тьфу на них шесть раз, глаза бы эти морды не видали!
Вслух она этого тоже не говорила. Просто держала мужчину,, гладила по волосам и шептала какие-то успокоительные глупости. Ладно уж…
Наконец, Филиппо успокоился, и отцепился от ее платья.
- Все в порядке, Риен.
- Нет, Филиппо, - качнула головой женщина. – Дан Пинна ждет вас в гардеробной.
- Зачем?
Адриенна молча сняла с пояса зеркальце и поднесла к лицу супруга. Того аж передернуло. Такой потрясающий натюр-морд получился, что просто жуть! Словно на морде лица слоны оттоптались! Именно, что морде.
Другим словом ЭТО назвать никак нельзя. И сопли, черт!
После слез-то…
- Иларио принес воды, льда, травяные компрессы. Пожалуйста, потом вы можете на нас поругаться, а сейчас давайте приведем вас в порядок.
Ругаться Филиппо и не думал. Вместо этого молча направился к двери в гардеробную. Адриенна задержалась у кардинала, и когда тот закончил одну из молитв, тихо спросила:
- присылаю слуг?
- да, эданна Адриенна. Вы чудо…
Адриенна улыбнулась кардиналу одними краешками губ, и вышла вслед за Филиппо. Она сейчас пройдет через гардеробную к придворным и будет распоряжаться, пока его величество не приведет себя в божеский вид. Только вот…
- Филиппо, я отдам приказ? Пусть его обмоют, переоденут…
- да, пожалуйста, - говорить четко Филиппо было сложно. Иларио действовал не хуже заправского лекаря, и король сейчас сидел с травяной маской на лице. А Иларио ловко прикладывал сверху смоченную чем-то зеленоватым ткань.
- Я сделаю, - отозвалась Адриенна. И вышла.
Мысль о том, что это еще укрепляет ее позиции при дворе, она озвучивать не стала. Зачем?
Вовсе даже ни к чему такое вслух говорить. Хватит и того, что все дойдет до эданны Вилецци. И как умирал король, и как распоряжалась Адриенна… и придворные ее слушались…
Так-то!
Франческа может быть ночной хозяйкой. Но днем ей придется кланяться Адриенне.
Пока.
Пока она что-нибудь не придумает.
Организовать королевские похороны?
Для этого дела есть министр двора, есть церемониймейстер, есть казначей, наконец…
Адриенне особенно и делать ничего не надо было.
Кто где будет сидеть, стоять, идти… поминальная трапеза и прочее…
Все уже устроено до нас. И превосходно отлажено. Тут главное со своими ценными советами не лезть, и лишний раз смету проверить.
Адриенна так и сделала, вычеркнула пару явно лишних строчек, вызвав у церемониймейстера приступ дрожи, и покачала головой.
- Еще две я оставляю. Но воровать надо в меру.
Мужчина намек понял и поклонился вполне почтительно. Равно, как и казначей.
Он эти строчки тоже видел, но убирать не стал… поймет ее величество?
Нет?
Оказалось, что над отчетами она просиживала не зря, и мужчины переглянулись.
Да уж… ладно, судя по всему, королева хоть и видит, что не надо бы, но казнить направо и налево не собирается. Понимает, что честных чиновников не бывает.
Это вроде как черная роза… гхм! Да уж, учитывая розарий – неудачное сравнение.
Ну ладно!
Сразу же после неворующих чиновников в программе летающие черепахи и крокодилы-академики. Этих уж точно не будет, хотя бы потому, что оппонентов они попросту сожрут. С костями и в буквальном смысле.
И колесо закрутилось.
Филиппо третий был обмыт, приведен в приличное состояние, уложен в гроб, на катафалк, и процессия двинулась по улицам столицы.
Сразу за гробом под руку шли его величество и ее величество.
Он в белом и синем, она в черном и синем, у обоих лбы повязаны синей лентой в знак траура… да и горожане повязывали такую же ленту…
Эданна Франческа не упустила свой случай, и синей статуей скорби застыла на балконе. Вся такая величественная и возвышенная… в руках букет синих цветов…
Она собиралась бросить его на гроб, когда подойдет процессия, и таким образом привлечь к себе внимание.
Увы, Филиппо Четвертый брел, не поднимая головы. Тоска давила ему на плечи не хуже небесного свода.
А Адриенна, которая увидела это «картинное-красивое» взбесилась не на шутку. И…
Сибеллины действительно могут влиять на погоду.
Адриенна, хоть и неосознанно, сделала то же самое.
Налетел порыв ветра, взметнул волосы, взъерошил все, до чего добрался, а эданна Франческа… ей не повезло особенно.
На узких улицах ветру не сильно-то и разгуляться дадут. А вот балкон - тот повыше, и простора там больше.
И…
Юбки эданны совершенно некрасиво оказались задраны ей на голову. Да так, что зрелищем она народ обеспечила намного раньше. И куда как более занятным.
Процессия еще не подошла, а люди засвистели, захихикали…
Букет полетел вниз, Ческа сражалась с юбками, с распущенными волосами, которые тоже запутались в украшениях… проклятье! Да чтоб вам всем… чтоб вас всех!!!Служанки суетились вокруг, еще больше увеличивая суматоху, пока одна, самая умная, не догадалась утащить эданну с балкона и проводить в себя уже в доме.
Ческа скрипела зубами, но понимала, что выбора нет.
Проклятый ветер!
Впрочем, с Адриенной она его не связала. С чего бы? Она ведь не ведьма…
Филиппо соизволил поднять голову, когда его любовницу уже уволокли в дом, а Адриенна уточнять ничего не стала. Просто погладила ледяную руку супруга.
Ладно уж!
Пройдя по улицам города, процессия вернулась во дворец.
Там, в склепе под храмом и упокоился прах Филиппо Третьего.
А поминальная процессия, во главе с Филиппо Четвертым и его супругой, отправилась на поминальную же трапезу. Уже накрытую по всем правилам, даром, что ли, повар с рассвета с ног сбивался.
Ему дан Иларио тоже словечко успел шепнуть, пока за кардиналом ходил. Так что… успели.
В этот вечер Филиппо напился так, что до кровати его буквально дотащили. С помощью того же дана Иларио.
И оставили у супруги. Адриенна обещала приглядеть…
Конечно, королям не особенно подобают такие отношения, и она могла бы свалить все на слуг…
Могла бы.
Но… ей тоже надо было укреплять свое положение при дворе.
Пусть эту ночь супруг проведет у нее, а не у эданны Франчески. А уж дан Иларио распустит нужные слухи, подчеркивая, кто тут для утех, а кто – семья.
Жаль, что нельзя учредить такую должность, как создатель и распространитель слухов. Дан Иларио справился бы…
Ну да ладно.
Адриенна решила, что пока он будет служить в должности хранителя драгоценностей… не сам, конечно, а главным над двумя фрейлинами, приставленными к ее шкатулке. Пусть разъясняет дурочкам вопросы чистки золота и серебра.
А потом когда родится ее ребенок… надо завтра подписать у Филиппо указ. О назначении дана Иларио камердинером принца, как только малыш появится на свет. Дату только не проставлять, а указ оставить у Иларио.
Это будет правильно.
Филиппо храпел и нестерпимо вонял перегаром.
Адриенна сидела в кресле и смотрела на звезды.
И было ей жутко, невыносимо тоскливо.
Она достала медный крестик и поднесла к губам.
- Лоренцо…
Не шепот. Просто - выдох. Чтобы и по губам ничего толком не прочли.
Единственное, что всегда остается с нами – это надежда…
Мия (Лоренцо)
Динч поправила чадру на лице и шагнула в трактир.
Правда – через заднюю дверь.
Да, ее терпение лопнуло. Цинично, жестоко и с громким хлопком, как надутый детишками для игры бычий пузырь.
А сколько можно!?
Адриенна!!!
Динч от всей души ненавидела и это имя, и эту женщину… не видела, но это и ни к чему! Хватит уже того, что Лоренцо в очередной раз назвал ее именем саму Динч!
Ну да…
В определенные моменты жизни, мужчины себя не контролируют. И слова у них вырываются непроизвольно… имена…
Обидно, знаете ли!
Очень и очень обидно!
Ты к нему со всей душой… ну и немножко с серьезными планами на жизнь, а тебя не видят, и не слышат. И забеременеть не получается… может, Зеки-фрай и прав. Бывает и такое….
Когда и мужчина может иметь детей, и женщина, но вот не совместных! И хоть ты тресни!
От любого другого партнера – пожалуйста! А от этого – никак.
Динч решила попробовать один раз. Получится у нее забеременеть? Или не получится? Дни сейчас очень даже удачные, середина цикла, правда… она сама не будет знать, чей это ребенок. С Лоренцо-то она, считай, каждую ночь… и что?
Она просто внушит себе, что ничего не было.
Сон такой.
Привиделось.
С тем Динч и переступила порог трактира. К кому подойти? О, это несложно. Они есть в каждом трактире, дорогом или дешевом, и разнятся только ценой, но не сутью. Продажные девки.
И отличить их несложно. Лиц они не закрывают. Надо же показывать товар?
Надо!
К одной из них и подошла Динч.
- Мне бы со старшим поговорить…
- тебе зачем? – девица как-то так осмотрела Динч, что ту аж передернуло.
Все она видит… вот как хотите, а видит! И некрасивость, и костлявость, и ноги кривые…и читается на хорошеньком, набеленом-насурьмленом личике: «шла бы ты, тетя…». Или это Динч так кажется?
Сначала зыркнул глазами по сторонам, не видит ли кто, как отец… потом понял, что никому не до него, и успокоился. Чего волноваться?
Адриенна успокаивала плачущего дана Пинну, гладя его по плечу.
- Держитесь. Ему тоже плохо, он не должен уходить, видя нашу боль…
- Ваше величество, вы…
- Я, дан Пинна. Ради него – сдержите себя сейчас. Потом настанет время для скорби.
- Ваше величество…. Я почел бы за честь служить вам.
- вы уверены, дан Пинна?
- Я спросил у его величества, и он одобрил…
- Тогда… ваше величество, вы не против?
- Адриенна?
- Дан Пинна выразил желание послужить мне, а потом и нашему сыну, когда тот появится.
Филиппо задумался.
Дана Пинну он не любил. Но… чай, тот не лорин, чтобы всем нравиться. А насчет преданности… так лучше и искать не стоит, все равно не найдешь.
Ладно уж…
- Я правильно понимаю, Адриенна, вы не против?
- Если рядом с нашим ребенком окажется человек, которому мы можем полностью доверять? – уточнила Адриенна.
- Что ж. Ребенка пока нет, но полагаю, какую-нибудь должность при моей супруге вы получите. Временную, - махнул рукой Филиппо Четвертый.
Кое-что и он отлично понимал.
Надо, надо дать несчастному хоть какое дело, не то зачахнет. А там и помрет…
Жалко?
Да как и любого человека в такой ситуации. Вообще любого.
- Благодарю, ваше величество.
Дан Пинна отлично помнил, что Филиппо Четвертому любить его не за что. Всякое случалось… но дан Пинна душой не кривил и рассказывал все другу и сюзерену честно. Сложно понять и одобрить человека, который на тебя наушничает… но в том-то и дело, что дан Пинна не подличал.
То, что он говорил королю приватно, он мог повторить и принцу в глаза.
И если считал, что кое-какие выходки недостойны наследника престола, так и говорил.
В глаза.
Филиппо Четвертый мог это оценить. Так что… пусть его!
- Служите моему сыну, как моему отцу. Другой благодарности мне не надо будет.
Дан Пинна поклонился.
Бросил благодарный взгляд на Адриенну.
Он никогда не расскажет, о чем с ним говорил король. А все было просто. Он просил приглядеть за внуком, не упускать из вида сына – крутит им эта Ческа… стерва!
И приглядеть за Адриенной. Она хоть и выглядит сильной, а на самом деле достаточно хрупкая и уязвимая. Увы… женщины,, они такие женщины…
Дан Пинна с этим был совершенно согласен.
И королю он пообещал.
И…
Ох, ваше величество. Я всю жизнь вам служил, послужу и вашему внуку.
***
Кардинал вышел из спальни короля, и Филиппо Четвертый рванулся туда.
- Отец!
Филиппо Третий вздохнул, и обнял сына. Прижал к себе.
- Сынок…
Мужчины на миг замерли.
Не были у них в обычае вот такие нежности, но сейчас, когда истекают последние минуты… именно сейчас они бы не простили себе, поступив иначе.
Прошло не меньше пяти минут, прежде, чем разжались отцовские объятия.
- ты молодец, сын. Я знаю, ты справишься…
- Отец…
Филиппо вытирал слезы, не стыдясь. Посмейте сказать, что мужчины не плачут!
Когда уходит родной и близкий человек, плачут все! Даже животные это могут… он что – хуже собаки?
- Пообещай мне, пожалуйста.
- Все, что захочешь.
- Побереги Адриенну. И детей. Пожалуйста.
- Обещаю, - просто сказал Филиппо.
- ты знаешь, я мог бы избавиться от Франчески.
Филиппо кивнул.
Да, отец мог бы. Запросто.
И не то бы еще мог…
- Ты этого не сделал.
- Я знал, что тебе будет больно. Очень больно.
И кто тебя, дурака, еще подберет? Не можешь ты жить без поводка? Ну так пусть один его конец будет и в руках у Адриенны…
Вслух умирающий этого не сказал. Ни к чему. Но взял сына за руку, подчеркивая серьезность своей просьбы. Филиппо Четвертый только вздохнул, глядя, во что превратилась за это время отцовская рука.
Хуже скелета, право слово… все кости напросвет видны.
- Спасибо.
- Побереги Адриенну. Ты сам понимаешь… после смерти Лоренцо Сибеллина… помнишь, что началось?
Филиппо помнил уроки истории.
И наводнения, и болезни, и засухи, и неурожаи… да там поди, перечисли все…
- Я помню.
- Вот и отлично. Так что береги жену и детей.
- Она...
- Насколько я знаю, не беременна. Да и нельзя ей до семнадцати лет, ты забыл?
Филиппо понурился.
Ладно… просто решил что это очередная бабская блажь… а что решил с подачи эданны Франчески, и вовсе не вспомнил.
Рука отца сжала его ладонь.
- Это правда. Ей действительно нельзя, запомни. Убьешь – новую искать негде.
- отец…
- Пообещай ее беречь.
- Мое слово, - рявкнул Филиппо Четвертый.
И осекся.
С лица его отца словно уходили все краски, выцветали…
- Люблю тебя, сын…
А больше он и сказать ничего не успел, заваливаясь на подушки, опрокидываясь, серея лицом…
- ДАН ВИТАЛИС!!!
В комнату влетели все.
Адриенна, кардинал, камердинер, доктор,, еще кучка придворных… дан Виталис кинулся к королю, но было уже поздно.
Непоправимо поздно…
- Я вынужден сообщить о кончине пациента, - нестерпимо лекарским тоном произнес дан Виталис.
Но это уже и без него всем было видно.
Кардинал подошел и встал на колени рядом с кроватью, начиная читать молитву…
Филиппо Четвертый, теперь уже единственный король Эрвлина, закрыл лицо руками.
Адриенна переглянулась с даном Пинна, и они поняли друг руга без слов. Бывший камердинер, а нынче… а, впрочем, это пока было неважно. Мужчина начал теснить придворных к выходу, и все слушались, а Адриенна подошла к Филиппо и крепко обняла его.
- Чшшшшшш… я рядом. Ты не один. Ты – не один…
Мужчина вцепился в юбку шикарного синего платья – и разрыдался, словно ребенок.
Да, ребенком он и был. И не отца сейчас провожал – хоронил собственное безмятежное и беззаботное детство. Когда есть и на кого свалить, и кого попросить, и кому поругать, и кому пожаловаться…
Просто – есть.
А теперь никого не осталось. А холод подступает, и пустота, и тоска…
Адриенна все это преотлично понимала, но жалко ей Филиппо не было. Вот ничуточки. Жалость, она ведь тоже бывает разная.
Есть та, что от ума, есть та, что от сердца… вот, у Адриенны был первый вариант.
Умом она понимала Филиппо и сострадала ему.
Сердцем же…
А она по его милости что пережила? Не напомнить?
Вот то-то и оно… нет уж! Она не забудет, не простит и не смирится. Но здесь и сейчас посочувствует супругу, как и любому человеку. И только…
Посочувствует, потому что понимает, что он чувствует.
Но – не пожалеет.
Она уже лишилась всего по милости Эрвлинов. Лишилась дома, семьи, отца, любви и спокойствия, подруг и друзей… даже любимого дела! Ей конями нравилось заниматься, а не придворными жеребцами и кобылами… тьфу на них шесть раз, глаза бы эти морды не видали!
Вслух она этого тоже не говорила. Просто держала мужчину,, гладила по волосам и шептала какие-то успокоительные глупости. Ладно уж…
Наконец, Филиппо успокоился, и отцепился от ее платья.
- Все в порядке, Риен.
- Нет, Филиппо, - качнула головой женщина. – Дан Пинна ждет вас в гардеробной.
- Зачем?
Адриенна молча сняла с пояса зеркальце и поднесла к лицу супруга. Того аж передернуло. Такой потрясающий натюр-морд получился, что просто жуть! Словно на морде лица слоны оттоптались! Именно, что морде.
Другим словом ЭТО назвать никак нельзя. И сопли, черт!
После слез-то…
- Иларио принес воды, льда, травяные компрессы. Пожалуйста, потом вы можете на нас поругаться, а сейчас давайте приведем вас в порядок.
Ругаться Филиппо и не думал. Вместо этого молча направился к двери в гардеробную. Адриенна задержалась у кардинала, и когда тот закончил одну из молитв, тихо спросила:
- присылаю слуг?
- да, эданна Адриенна. Вы чудо…
Адриенна улыбнулась кардиналу одними краешками губ, и вышла вслед за Филиппо. Она сейчас пройдет через гардеробную к придворным и будет распоряжаться, пока его величество не приведет себя в божеский вид. Только вот…
- Филиппо, я отдам приказ? Пусть его обмоют, переоденут…
- да, пожалуйста, - говорить четко Филиппо было сложно. Иларио действовал не хуже заправского лекаря, и король сейчас сидел с травяной маской на лице. А Иларио ловко прикладывал сверху смоченную чем-то зеленоватым ткань.
- Я сделаю, - отозвалась Адриенна. И вышла.
Мысль о том, что это еще укрепляет ее позиции при дворе, она озвучивать не стала. Зачем?
Вовсе даже ни к чему такое вслух говорить. Хватит и того, что все дойдет до эданны Вилецци. И как умирал король, и как распоряжалась Адриенна… и придворные ее слушались…
Так-то!
Франческа может быть ночной хозяйкой. Но днем ей придется кланяться Адриенне.
Пока.
Пока она что-нибудь не придумает.
***
Организовать королевские похороны?
Для этого дела есть министр двора, есть церемониймейстер, есть казначей, наконец…
Адриенне особенно и делать ничего не надо было.
Кто где будет сидеть, стоять, идти… поминальная трапеза и прочее…
Все уже устроено до нас. И превосходно отлажено. Тут главное со своими ценными советами не лезть, и лишний раз смету проверить.
Адриенна так и сделала, вычеркнула пару явно лишних строчек, вызвав у церемониймейстера приступ дрожи, и покачала головой.
- Еще две я оставляю. Но воровать надо в меру.
Мужчина намек понял и поклонился вполне почтительно. Равно, как и казначей.
Он эти строчки тоже видел, но убирать не стал… поймет ее величество?
Нет?
Оказалось, что над отчетами она просиживала не зря, и мужчины переглянулись.
Да уж… ладно, судя по всему, королева хоть и видит, что не надо бы, но казнить направо и налево не собирается. Понимает, что честных чиновников не бывает.
Это вроде как черная роза… гхм! Да уж, учитывая розарий – неудачное сравнение.
Ну ладно!
Сразу же после неворующих чиновников в программе летающие черепахи и крокодилы-академики. Этих уж точно не будет, хотя бы потому, что оппонентов они попросту сожрут. С костями и в буквальном смысле.
И колесо закрутилось.
Филиппо третий был обмыт, приведен в приличное состояние, уложен в гроб, на катафалк, и процессия двинулась по улицам столицы.
Сразу за гробом под руку шли его величество и ее величество.
Он в белом и синем, она в черном и синем, у обоих лбы повязаны синей лентой в знак траура… да и горожане повязывали такую же ленту…
Эданна Франческа не упустила свой случай, и синей статуей скорби застыла на балконе. Вся такая величественная и возвышенная… в руках букет синих цветов…
Она собиралась бросить его на гроб, когда подойдет процессия, и таким образом привлечь к себе внимание.
Увы, Филиппо Четвертый брел, не поднимая головы. Тоска давила ему на плечи не хуже небесного свода.
А Адриенна, которая увидела это «картинное-красивое» взбесилась не на шутку. И…
Сибеллины действительно могут влиять на погоду.
Адриенна, хоть и неосознанно, сделала то же самое.
Налетел порыв ветра, взметнул волосы, взъерошил все, до чего добрался, а эданна Франческа… ей не повезло особенно.
На узких улицах ветру не сильно-то и разгуляться дадут. А вот балкон - тот повыше, и простора там больше.
И…
Юбки эданны совершенно некрасиво оказались задраны ей на голову. Да так, что зрелищем она народ обеспечила намного раньше. И куда как более занятным.
Процессия еще не подошла, а люди засвистели, захихикали…
Букет полетел вниз, Ческа сражалась с юбками, с распущенными волосами, которые тоже запутались в украшениях… проклятье! Да чтоб вам всем… чтоб вас всех!!!Служанки суетились вокруг, еще больше увеличивая суматоху, пока одна, самая умная, не догадалась утащить эданну с балкона и проводить в себя уже в доме.
Ческа скрипела зубами, но понимала, что выбора нет.
Проклятый ветер!
Впрочем, с Адриенной она его не связала. С чего бы? Она ведь не ведьма…
Филиппо соизволил поднять голову, когда его любовницу уже уволокли в дом, а Адриенна уточнять ничего не стала. Просто погладила ледяную руку супруга.
Ладно уж!
Пройдя по улицам города, процессия вернулась во дворец.
Там, в склепе под храмом и упокоился прах Филиппо Третьего.
А поминальная процессия, во главе с Филиппо Четвертым и его супругой, отправилась на поминальную же трапезу. Уже накрытую по всем правилам, даром, что ли, повар с рассвета с ног сбивался.
Ему дан Иларио тоже словечко успел шепнуть, пока за кардиналом ходил. Так что… успели.
В этот вечер Филиппо напился так, что до кровати его буквально дотащили. С помощью того же дана Иларио.
И оставили у супруги. Адриенна обещала приглядеть…
Конечно, королям не особенно подобают такие отношения, и она могла бы свалить все на слуг…
Могла бы.
Но… ей тоже надо было укреплять свое положение при дворе.
Пусть эту ночь супруг проведет у нее, а не у эданны Франчески. А уж дан Иларио распустит нужные слухи, подчеркивая, кто тут для утех, а кто – семья.
Жаль, что нельзя учредить такую должность, как создатель и распространитель слухов. Дан Иларио справился бы…
Ну да ладно.
Адриенна решила, что пока он будет служить в должности хранителя драгоценностей… не сам, конечно, а главным над двумя фрейлинами, приставленными к ее шкатулке. Пусть разъясняет дурочкам вопросы чистки золота и серебра.
А потом когда родится ее ребенок… надо завтра подписать у Филиппо указ. О назначении дана Иларио камердинером принца, как только малыш появится на свет. Дату только не проставлять, а указ оставить у Иларио.
Это будет правильно.
Филиппо храпел и нестерпимо вонял перегаром.
Адриенна сидела в кресле и смотрела на звезды.
И было ей жутко, невыносимо тоскливо.
Она достала медный крестик и поднесла к губам.
- Лоренцо…
Не шепот. Просто - выдох. Чтобы и по губам ничего толком не прочли.
Единственное, что всегда остается с нами – это надежда…
Мия (Лоренцо)
Динч поправила чадру на лице и шагнула в трактир.
Правда – через заднюю дверь.
Да, ее терпение лопнуло. Цинично, жестоко и с громким хлопком, как надутый детишками для игры бычий пузырь.
А сколько можно!?
Адриенна!!!
Динч от всей души ненавидела и это имя, и эту женщину… не видела, но это и ни к чему! Хватит уже того, что Лоренцо в очередной раз назвал ее именем саму Динч!
Ну да…
В определенные моменты жизни, мужчины себя не контролируют. И слова у них вырываются непроизвольно… имена…
Обидно, знаете ли!
Очень и очень обидно!
Ты к нему со всей душой… ну и немножко с серьезными планами на жизнь, а тебя не видят, и не слышат. И забеременеть не получается… может, Зеки-фрай и прав. Бывает и такое….
Когда и мужчина может иметь детей, и женщина, но вот не совместных! И хоть ты тресни!
От любого другого партнера – пожалуйста! А от этого – никак.
Динч решила попробовать один раз. Получится у нее забеременеть? Или не получится? Дни сейчас очень даже удачные, середина цикла, правда… она сама не будет знать, чей это ребенок. С Лоренцо-то она, считай, каждую ночь… и что?
Она просто внушит себе, что ничего не было.
Сон такой.
Привиделось.
С тем Динч и переступила порог трактира. К кому подойти? О, это несложно. Они есть в каждом трактире, дорогом или дешевом, и разнятся только ценой, но не сутью. Продажные девки.
И отличить их несложно. Лиц они не закрывают. Надо же показывать товар?
Надо!
К одной из них и подошла Динч.
- Мне бы со старшим поговорить…
- тебе зачем? – девица как-то так осмотрела Динч, что ту аж передернуло.
Все она видит… вот как хотите, а видит! И некрасивость, и костлявость, и ноги кривые…и читается на хорошеньком, набеленом-насурьмленом личике: «шла бы ты, тетя…». Или это Динч так кажется?
