- Фифа? Или та сестра милосердия высказалась еще… определенней?
Врач улыбнулся краешками губ.
- Намного… определенней.
Зинаида пожала плечами.
- Я не виновата, что произвожу такое впечатление. Но я действительно хочу научиться.
- Этому?
Врач без предупреждения распахнул дверь в палату – и вошел, заставляя Зинаиду последовать за ним.
И девушка закашлялась. Отчаянно и беспомощно.
Палата…
Рассчитана она была на четырех человек, а расположились в ней не меньше пятнадцати. Запах – хоть топор вешай.
Чем пахнет в таких палатах?
Человеческими страданиями?
Ах, как вы поэтичны! А чего попроще не желаете?
Кровь – свежая и загустевшая. Гной. Моча. Все это равно как свежее, так и застаревшее. Тухлятина, экскременты, пот, несвежее белье… все это смешивается в густую симфонию – и так бьет по ноздрям, что у неподготовленного человека может тошнота начаться.
Врач привел ее высочество в палату для людей после ампутаций. Здесь лежали те, у кого отрезали руки, ноги… у кого воспалились швы, у кого началась гангрена – и также с последующей ампутацией…
Лежали и часто гнили.
Не хватало белья, медикаментов, санитарок… даже судна – и те с утра еще не выносили!
Доктор пометил себе устроить разнос подчиненным – и с интересом посмотрел на Зинаиду. Та была бледнее мела. Но на ногах стояла и не блевала. Даже странно.
Полкан ощерился и зарычал.
- Если решите посещать курсы, собака вас будет ждать снаружи, - припечатал Станислав.
Зинаида зажала рот рукой – и под ухмылки лежащих поближе, вылетела из палаты.
Повело – в коридоре было окно. К нему и кинулась великая княжна, вцепилась в переплет, рванула на себя створки.
Фуууу!!!
Свежий воздух ударил плетью. Выбил из ноздрей затхлость и кое-как прояснил голову. Хотя и не сразу.
Зинаида опомнилась минут через пять, обернулась – и увидела за своим плечом Станислава.
- Будете блевать? Или падать? Тора?
Зинаида выпрямилась.
Ах ты… еще и издеваешься?
- Жом, вы себя переоцениваете. Хотя признаю, попытка была неплоха. Это все, чем вы можете меня напугать?
- Отнюдь, - не разозлился Станислав, прекрасно видя, что девчонка стоит на одном упорстве. – Хотите в операционную? В перевязочную? В процедурный кабинет? В клизменную? Наконец, просто вытаскивать внутренности после операций и тащить в печь, где их сжигают?
Зинаида поднесла руку к горлу.
- Вы…
- Я. Тора, зачем вам это? Устройте благотворительный бал, подписку, сходите, вышейте пару десятков кошелечков… зачем вам госпиталь? Здесь грязь и кровь, здесь люди умирают по-настоящему. И ваши батистовые платочки с вышивкой им не помогут. Им не надо вытирать пот со лба. Им не надо читать книжки. Из-под них надо вытаскивать судна с дерьмом. Надо выгребать, в буквальном смысле, грязь. Надо ворочать тяжелые тела, надо обтирать их, бороться с пролежнями… вы хоть видели, что это такое? Гниющая, мокнущая язва до самой кости! Это не санитарный поезд, где вокруг вас бегали с поклонами. Это грязь и кровь, боль и смерть. Вам здесь не место.
Станислав был невероятно убедителен в этот момент. И раньше Нини поддалась бы ему. Сдалась, позволила себя выставить…
Сейчас же…
Проснулись в девушке гены Аделины Шеллес-Альденской, которая всю жизнь упорно лезла куда хотела. И попробовал бы кто-то ее не пустить!
А может, всколыхнулась память о лесной поляне. Где в машине, матерясь и поливая ее плечо спиртом, Анна вытаскивала пулю из плеча девушки. Она смогла, а чем хуже Зинаида?
Где-то же Анна научилась?
Почему Нини не может!?
Она что – такая тряпка?! Что ее отовсюду гонят, а она и слова сказать не смеет?! Девушка так сверкнула глазами, что Станислав даже сделал шаг назад. Потом опомнился, но было уже поздно. Великая княжна надвигалась на него решительно и неотвратимо, словно тайфун или цунами. И голубые глаза ее горели гневом.
- Значит, бал? Или кошелечки? Перчаточки вышивать? Жом Садальский, вы слишком много на себя берете! То, что в первую минуту мне стало страшно, не означает, что я струшу и в дальнейшем! Вы поступили некрасиво, постаравшись окунуть меня в грязь, но я все равно не откажусь от своей мечты! Меня не возьмут на курсы? Я пойду к вашему начальству! И все равно добьюсь своего! Просто сделаю пожертвование, и меня примут на любые курсы. Более того, вам придется возиться с мной особо, потому что ваше же начальство вас обяжет это сделать!
- Сделаете пожертвование? - разозлился и Станислав. – а давайте! Смотрите сюда! - он выхватил у санитарки, которая шла мимо, лоток с бинтами, и ткнул Нини едва не в нос. – Видите?! От старости расползаются! Едва ли не в руках! Ничего не хватает! Лекарств, белья, инструмента… хотите учиться? Отлично! Я вас возьму в подручные! И сам учить буду! А вы закупите для госпиталя то, что я укажу! Чтобы не в карман начальству, а до больных дошло! Раз уж вам так хочется!
Нини и не подумала отступить.
- Тогда условие! Полкан остается со мной!
- Собаку в палаты!? Только через мой труп!
Полкан коротко рыкнул, сообщая, что он может. Только попросите. Но Станислав даже и внимания на это не обратил. Подумаешь – собака! И не такие на него рычали! И даже не всегда собаки!
- Будет лежать рядом со столом. С… - Нини кивнула головой.
- Пост дежурной медсестры, - пояснил Станислав. – Ладно. Пусть лежит. Но если кого цапнет – я вас обоих выгоню. Наплевав на пожертвования. Понятно?
- Да.
- Как к вам обращаться, тора?
- Зинаида.
- Ида, значит?
Зинаида попробовала новое имя на вкус.
- Ида…
Что ж. Это было лучше и простонародной Зины, и претенциозного Нини. Нини умерла там, в лесу. В Русине. Там она и была похоронена.
- Называйте меня Ида. Когда у вас выходной, жом Станислав?
- Завтра.
- Я приеду к вам к десяти часам утра. Поедем закупать все необходимое для госпиталя.
Станислав опустил глаза.
Ему стало стыдно за свою вспышку… вот чего он сорвался? Не первая дуреха – она и не последняя, много их таких, которые рвутся в госпиталь искать свою любовь. Но когда ты с ночного дежурства, когда устал до красных кругов в глазах и черных – под глазами, когда тебя уже потряхивает…
Как-то очень не ко времени пришла именно эта…
- Хорошо. Я буду ждать вас, тора Ида.
- Хорошо.
- И называйте меня Стас. Иногда на полное имя нет времени – когда работаешь.
Зинаида прищурилась, но это была не попытка кокетства. Мужчина говорил, что думает.
- Хорошо, жом Стас. Завтра в десять утра. Ваш адрес?
- Меблированные комнаты жамы Вийской на Зеленном бульваре.
- Я найду.
Она попрощалась и вышла на улицу. И каким же сладким показался ей сырой и холодный зимний ветер.
- Что, Полкан? Кажется, мы движемся к своей цели?
- Гав, - сказал пес. И прихватил зубами рукав хозяйки, чтобы она не промахнулась.
Он-то свою цель точно знал – симпатичная мясная лавочка на углу. Вот туда им и надо двигаться.
Меблированные комнаты жамы Вийской вызвали у Зинаиды тоскливый ужас. И неприятные воспоминания. В таких они с Анной отсиживались в Ирольске. Только даже там сестра нашла место почище.
А эти…
Понятное дело, для неженатых и незамужних. Для тех, кто особо не ценит комфорт. Для тех, у кого мало денег, кто домой приходит поздно и ненадолго, а то и просто спать…
Узкие коридоры, низкие потолки, шаткие лестницы с измазанными невесть чем перилами и мусором на ступеньках…
Зинаида поежилась, но во двор вошла решительно. С Полканом?
Ха! С Полканом ей никто не страшен!
Дворник (эти субъекты везде одинаковы) покосился на нее с неприязнью. Фартук, бляха, борода, разве что картуза не хватало – в княжествах они были не в моде. И голову бородача украшал котелок. Смотрелся он на нем, прямо скажем, нелепо.
- К кому идете, тора?
- Жом Садальский на каком этаже проживает?
- В мансарде, тора. Прикажете позвать?
- Проводите меня, жом, - в руку бородача мягко легла монета, и дворник на глазах подобрел, расплылся в улыбке.
- А то как же, тора! И свечку сейчас возьму, темно там. Чтобы ногу не подвернуть…
Зинаида благодарно склонила голову.
- Буду вам очень признательна, жом.
Признательна она действительно была. Своим топотом дворник спугнул несколько крыс, а уж лестница…
Нечто ужасное!
По таким лестницам надо заставлять ходить их хозяев! Постоянно! Пока не переломают ноги – или не починят лестницы. Нини боялась прикоснуться к перилам даже рукой в перчатке – гадость! Подъем закончился на крохотной площадке,, на которую выходили двери трех комнат. В одну из них и постучал дворник.
- Дохтур, открывай! К тебе пришли!
Станислав открыл не сразу. И удивленно посмотрел на Иду.
- Вы?
- Жом, мы с вами договорились, - сдвинула брови девушка.
Станислав смутился. Но не говорить же даме в лицо – я думал у вас эта придурь пройдет через два часа! А потому…
- Умоляю подождать меня буквально пять минут. Я сейчас спущусь!
Ида вздохнула.
Поглядела на крохотные часики. На дворника.
- Жом…
- Лешек. Жом Лешек, тора.
- Жом Лешек, проводите меня, пожалуйста, вниз. И если вас не затруднит, найдите для нас коляску.
Просьба была подкреплена еще одной монетой и воспринята крайне положительно.
- Конечно, тора.
Зинаида развернулась и направилась вниз. Все она поняла… обидно! Знаете, как обидно?
Ничего! Она еще всем докажет… и в первую очередь этому хаму!
Благотворительный базар!
Тьфу!
Аптекарский склад.
Склад с тканями.
Последним навестили лавку, которая единственная в городе торговала медицинскими инструментами. Навестили, хотя Станислав пытался откреститься от ее посещения.
- Тора Ида, это уже слишком.
- Слишком?
- Вы потратили больше, чем я зарабатываю за год.
- Я тора, мне можно.
- Вы мне будете это до конца моей жизни припоминать?
- Я не рассчитываю на столь долгое знакомство, жом.
Станислав покраснел. Но не сдался.
- Я не рассчитывал на столь многое.
- Я знаю, на что вы рассчитывали, жом. Но я видела вчера тех несчастных…
Зоркий взгляд княжны подметил и ветхое белье. И лекарства… если их действительно не хватает?
Пусть будет! Она не обедняет! Не каждый же день так шиковать! По ее прикидкам, денег, полученных от продажи перстня, ей еще на год хватит. А там – кто знает?
Ида очень надеялась, что приедет Анна.
А теперь – инструменты! Что там нужно? Скальпели, зажимы, пила… брррр!
Жуткое, все же, зрелище! Удастся ли ей справиться с собой?
А, даже если не удастся! Кому-то она да поможет! А это уже неплохо!
Яна, Русина.
Лужа. Канава. Ухаб. Лужа. Канава. Ухаб…
Яна крутила педали.
Напевать песенку кота Леопольда ее давно не тянуло. Хотя первое время она и насвистывала что-то подозрительно похожее.
Но погода портилась, попа подмерзала, а ночлег все не находился.
А это что такое?
Постоялый двор «Три версты».
Яна довольно улыбнулась – и повернула велосипед к человеческому жилью.
Память Анны подсказала, что действительно. Подобные постоялые дворы повелось ставить на всех дорогах еще в те времена, когда династия начиналась. Как бы не раньше.
Там тебе и горячая пища, и ночлег, и сменные лошади, если надо. И дилижансы останавливаются… останавливались. В поездах, конечно, удобнее, но и сейчас постоялые дворы пользуются спросом.
Брошен?
Ан нет!
Свет горит… то есть свечи или лучина…
Яна заколотила в ворота. Собаки отозвались лаем.
- Кого Хелла несет? – заворчали в доме.
Яна едва удержалась чтобы не фыркнуть.
Именно Хелла.
Именно несет. Но не объяснять же это первому встречному.
- Пустите переночевать, хозяева?
- Не пускаем и не подаем!
- Я не нищая! – обиделась Яна.
Хозяин присмотрелся.
- Жама?
Яна позвенела звоночком от велосипеда, заставив дворового пса забиться в истерике. Хм… не лучшая аттестация двору. Приличный пес не брешет. Но рвет в клочья – и только врага. Она-то знает, на кордоне выросла!
А эта побрехушка…
Ладно, дело десятое.
- У меня есть, чем заплатить. Пустите переночевать? Я промерзла,, и от горячего не откажусь.
Хозяин несколько минут думал. Разглядывал Яну. Яна смотрела на него в ответ.
Больше всего хозяин постоялого двора напоминал поставленное на-попа полено. Сучки с него обрубили, но толком не обтесали. Так и ходит… поленом. И то, что его облачили в штаны, картуз, жилет и поддевку, впечатления не улучшало.
- Проходите, жама.
- Благодарю.
Яна, не чинясь, прошла внутрь. Протопала мимо пса, от которого во все стороны аж слюна летела, поставила велосипед под навес, к дровам.
- Ишь ты, хеллина маш-шинка, - бормотал хозяин, поднимаясь по ступенькам. – Раньше без них жили – и ништо, а сейчас безлепие творится. Ишшо анператор отрекси… что ж это деется-то?
Яна приняла это ворчание, как приглашение к разговору. И коротко обрисовала положение дел.
Императора расстреляли. Вместе со всей семьей.
Освобожденцы упорно забирают власть в свои руки.
Будет война,, значит, будут грабить, убивать, насиловать… одним словом – будет весело. Прячьте, что можете, бегите, куда захотите.
Хозяин выслушал, но Яна сильно подозревала, что не поверил. Оно и понятно…
Даже в газовые камеры люди шли – часто добровольно. Такого ведь не может быть, правда? Этого не может быть, потому что не может быть никогда…
И умирали.
Вот и этот мужчина будет терпеть до последнего. Цепляться за свой дом, семью…
Яна прикусила губу.
Выхода нет. Она ничего не может сделать. Ни-че-го. Ей отпущен ровно год, сейчас уже меньше. Надо забирать ребенка и уезжать. А потому…
Ужин был так себе. Но щи были горячие, а хлеб не слишком черствый. Яна угрызла горбушку, выхлебала миску щей – и посмотрела на трактирщика.
- Где положите, хозяин?
На столе мягко блеснул серебряный рубль.
Много, но чего ей экономить? Вот еще не хватало! На ее век экспроприаторов хватит.
Хозяин сгреб его и кивнул Яне вбок. Та последовала за мужчиной.
Комнатка была небольшой.
Кровать, сундук и стул со столом в ней помещались. А больше и ничего. Окно и дверь.
- Кислых щтей хотите, госпожа?
- Кислых щтей? – переспросила Яна.
- У моей жены они хороши, она три изюминки кладет на бутылку. Получается – хоть анператора угощай!
Яна промолчала. Честно говоря, она отвлеклась, рассматривала кровать на предмет клопов и блох. Но – не было.
Либо, давно никто тут не ночевал, вот и ушли твари. Или просто выскоблили все?
Хозяин принял ее молчание за согласие, пообещал принести загадочные «шти» и удалился.
Яна осмотрелась.
Принюхалась…
Оп-па!
Ее опасения сразу вызвали две вещи. В комнате не было ни задвижки или щеколды на двери. Не было и задвижки на окне.
Здесь живут столь возвышенные люди? Чтобы хозяин постоялого двора на дверь крюка не приделал? А если кто напьется, буянить начнет?
И второе…
Запах щелока.
Сильный, отчетливый, идущий от кровати. Ее щелоком заливали, что ли? А зачем?
И не так ведь давно, запах еще не выветрился.
Вернулся хозяин. Поставил на стол большую кружку.
- Пейте, жама. Хороши шти…
- Сейчас выпью, благодарствую, - Яна отозвалась рассеянно. Думала она сейчас о другом. – Вот ложиться спать буду… черного ведра у тебя нет? На двор бежать, ежели чего?
- Как не быть! Принесу сейчас!
Хозяин вышел за дверь.
Яна плюнула на все, и быстро опустилась на колени. Посветила свечой под кровать.
Там, где никто не будет искать и оттирать, на досках кровати, снизу, были разводы. Хорошо ей знакомые, бурые…
Врач улыбнулся краешками губ.
- Намного… определенней.
Зинаида пожала плечами.
- Я не виновата, что произвожу такое впечатление. Но я действительно хочу научиться.
- Этому?
Врач без предупреждения распахнул дверь в палату – и вошел, заставляя Зинаиду последовать за ним.
И девушка закашлялась. Отчаянно и беспомощно.
***
Палата…
Рассчитана она была на четырех человек, а расположились в ней не меньше пятнадцати. Запах – хоть топор вешай.
Чем пахнет в таких палатах?
Человеческими страданиями?
Ах, как вы поэтичны! А чего попроще не желаете?
Кровь – свежая и загустевшая. Гной. Моча. Все это равно как свежее, так и застаревшее. Тухлятина, экскременты, пот, несвежее белье… все это смешивается в густую симфонию – и так бьет по ноздрям, что у неподготовленного человека может тошнота начаться.
Врач привел ее высочество в палату для людей после ампутаций. Здесь лежали те, у кого отрезали руки, ноги… у кого воспалились швы, у кого началась гангрена – и также с последующей ампутацией…
Лежали и часто гнили.
Не хватало белья, медикаментов, санитарок… даже судна – и те с утра еще не выносили!
Доктор пометил себе устроить разнос подчиненным – и с интересом посмотрел на Зинаиду. Та была бледнее мела. Но на ногах стояла и не блевала. Даже странно.
Полкан ощерился и зарычал.
- Если решите посещать курсы, собака вас будет ждать снаружи, - припечатал Станислав.
Зинаида зажала рот рукой – и под ухмылки лежащих поближе, вылетела из палаты.
Повело – в коридоре было окно. К нему и кинулась великая княжна, вцепилась в переплет, рванула на себя створки.
Фуууу!!!
Свежий воздух ударил плетью. Выбил из ноздрей затхлость и кое-как прояснил голову. Хотя и не сразу.
Зинаида опомнилась минут через пять, обернулась – и увидела за своим плечом Станислава.
- Будете блевать? Или падать? Тора?
Зинаида выпрямилась.
Ах ты… еще и издеваешься?
- Жом, вы себя переоцениваете. Хотя признаю, попытка была неплоха. Это все, чем вы можете меня напугать?
- Отнюдь, - не разозлился Станислав, прекрасно видя, что девчонка стоит на одном упорстве. – Хотите в операционную? В перевязочную? В процедурный кабинет? В клизменную? Наконец, просто вытаскивать внутренности после операций и тащить в печь, где их сжигают?
Зинаида поднесла руку к горлу.
- Вы…
- Я. Тора, зачем вам это? Устройте благотворительный бал, подписку, сходите, вышейте пару десятков кошелечков… зачем вам госпиталь? Здесь грязь и кровь, здесь люди умирают по-настоящему. И ваши батистовые платочки с вышивкой им не помогут. Им не надо вытирать пот со лба. Им не надо читать книжки. Из-под них надо вытаскивать судна с дерьмом. Надо выгребать, в буквальном смысле, грязь. Надо ворочать тяжелые тела, надо обтирать их, бороться с пролежнями… вы хоть видели, что это такое? Гниющая, мокнущая язва до самой кости! Это не санитарный поезд, где вокруг вас бегали с поклонами. Это грязь и кровь, боль и смерть. Вам здесь не место.
Станислав был невероятно убедителен в этот момент. И раньше Нини поддалась бы ему. Сдалась, позволила себя выставить…
Сейчас же…
Проснулись в девушке гены Аделины Шеллес-Альденской, которая всю жизнь упорно лезла куда хотела. И попробовал бы кто-то ее не пустить!
А может, всколыхнулась память о лесной поляне. Где в машине, матерясь и поливая ее плечо спиртом, Анна вытаскивала пулю из плеча девушки. Она смогла, а чем хуже Зинаида?
Где-то же Анна научилась?
Почему Нини не может!?
Она что – такая тряпка?! Что ее отовсюду гонят, а она и слова сказать не смеет?! Девушка так сверкнула глазами, что Станислав даже сделал шаг назад. Потом опомнился, но было уже поздно. Великая княжна надвигалась на него решительно и неотвратимо, словно тайфун или цунами. И голубые глаза ее горели гневом.
- Значит, бал? Или кошелечки? Перчаточки вышивать? Жом Садальский, вы слишком много на себя берете! То, что в первую минуту мне стало страшно, не означает, что я струшу и в дальнейшем! Вы поступили некрасиво, постаравшись окунуть меня в грязь, но я все равно не откажусь от своей мечты! Меня не возьмут на курсы? Я пойду к вашему начальству! И все равно добьюсь своего! Просто сделаю пожертвование, и меня примут на любые курсы. Более того, вам придется возиться с мной особо, потому что ваше же начальство вас обяжет это сделать!
- Сделаете пожертвование? - разозлился и Станислав. – а давайте! Смотрите сюда! - он выхватил у санитарки, которая шла мимо, лоток с бинтами, и ткнул Нини едва не в нос. – Видите?! От старости расползаются! Едва ли не в руках! Ничего не хватает! Лекарств, белья, инструмента… хотите учиться? Отлично! Я вас возьму в подручные! И сам учить буду! А вы закупите для госпиталя то, что я укажу! Чтобы не в карман начальству, а до больных дошло! Раз уж вам так хочется!
Нини и не подумала отступить.
- Тогда условие! Полкан остается со мной!
- Собаку в палаты!? Только через мой труп!
Полкан коротко рыкнул, сообщая, что он может. Только попросите. Но Станислав даже и внимания на это не обратил. Подумаешь – собака! И не такие на него рычали! И даже не всегда собаки!
- Будет лежать рядом со столом. С… - Нини кивнула головой.
- Пост дежурной медсестры, - пояснил Станислав. – Ладно. Пусть лежит. Но если кого цапнет – я вас обоих выгоню. Наплевав на пожертвования. Понятно?
- Да.
- Как к вам обращаться, тора?
- Зинаида.
- Ида, значит?
Зинаида попробовала новое имя на вкус.
- Ида…
Что ж. Это было лучше и простонародной Зины, и претенциозного Нини. Нини умерла там, в лесу. В Русине. Там она и была похоронена.
- Называйте меня Ида. Когда у вас выходной, жом Станислав?
- Завтра.
- Я приеду к вам к десяти часам утра. Поедем закупать все необходимое для госпиталя.
Станислав опустил глаза.
Ему стало стыдно за свою вспышку… вот чего он сорвался? Не первая дуреха – она и не последняя, много их таких, которые рвутся в госпиталь искать свою любовь. Но когда ты с ночного дежурства, когда устал до красных кругов в глазах и черных – под глазами, когда тебя уже потряхивает…
Как-то очень не ко времени пришла именно эта…
- Хорошо. Я буду ждать вас, тора Ида.
- Хорошо.
- И называйте меня Стас. Иногда на полное имя нет времени – когда работаешь.
Зинаида прищурилась, но это была не попытка кокетства. Мужчина говорил, что думает.
- Хорошо, жом Стас. Завтра в десять утра. Ваш адрес?
- Меблированные комнаты жамы Вийской на Зеленном бульваре.
- Я найду.
Она попрощалась и вышла на улицу. И каким же сладким показался ей сырой и холодный зимний ветер.
- Что, Полкан? Кажется, мы движемся к своей цели?
- Гав, - сказал пес. И прихватил зубами рукав хозяйки, чтобы она не промахнулась.
Он-то свою цель точно знал – симпатичная мясная лавочка на углу. Вот туда им и надо двигаться.
***
Меблированные комнаты жамы Вийской вызвали у Зинаиды тоскливый ужас. И неприятные воспоминания. В таких они с Анной отсиживались в Ирольске. Только даже там сестра нашла место почище.
А эти…
Понятное дело, для неженатых и незамужних. Для тех, кто особо не ценит комфорт. Для тех, у кого мало денег, кто домой приходит поздно и ненадолго, а то и просто спать…
Узкие коридоры, низкие потолки, шаткие лестницы с измазанными невесть чем перилами и мусором на ступеньках…
Зинаида поежилась, но во двор вошла решительно. С Полканом?
Ха! С Полканом ей никто не страшен!
Дворник (эти субъекты везде одинаковы) покосился на нее с неприязнью. Фартук, бляха, борода, разве что картуза не хватало – в княжествах они были не в моде. И голову бородача украшал котелок. Смотрелся он на нем, прямо скажем, нелепо.
- К кому идете, тора?
- Жом Садальский на каком этаже проживает?
- В мансарде, тора. Прикажете позвать?
- Проводите меня, жом, - в руку бородача мягко легла монета, и дворник на глазах подобрел, расплылся в улыбке.
- А то как же, тора! И свечку сейчас возьму, темно там. Чтобы ногу не подвернуть…
Зинаида благодарно склонила голову.
- Буду вам очень признательна, жом.
***
Признательна она действительно была. Своим топотом дворник спугнул несколько крыс, а уж лестница…
Нечто ужасное!
По таким лестницам надо заставлять ходить их хозяев! Постоянно! Пока не переломают ноги – или не починят лестницы. Нини боялась прикоснуться к перилам даже рукой в перчатке – гадость! Подъем закончился на крохотной площадке,, на которую выходили двери трех комнат. В одну из них и постучал дворник.
- Дохтур, открывай! К тебе пришли!
Станислав открыл не сразу. И удивленно посмотрел на Иду.
- Вы?
- Жом, мы с вами договорились, - сдвинула брови девушка.
Станислав смутился. Но не говорить же даме в лицо – я думал у вас эта придурь пройдет через два часа! А потому…
- Умоляю подождать меня буквально пять минут. Я сейчас спущусь!
Ида вздохнула.
Поглядела на крохотные часики. На дворника.
- Жом…
- Лешек. Жом Лешек, тора.
- Жом Лешек, проводите меня, пожалуйста, вниз. И если вас не затруднит, найдите для нас коляску.
Просьба была подкреплена еще одной монетой и воспринята крайне положительно.
- Конечно, тора.
Зинаида развернулась и направилась вниз. Все она поняла… обидно! Знаете, как обидно?
Ничего! Она еще всем докажет… и в первую очередь этому хаму!
Благотворительный базар!
Тьфу!
***
Аптекарский склад.
Склад с тканями.
Последним навестили лавку, которая единственная в городе торговала медицинскими инструментами. Навестили, хотя Станислав пытался откреститься от ее посещения.
- Тора Ида, это уже слишком.
- Слишком?
- Вы потратили больше, чем я зарабатываю за год.
- Я тора, мне можно.
- Вы мне будете это до конца моей жизни припоминать?
- Я не рассчитываю на столь долгое знакомство, жом.
Станислав покраснел. Но не сдался.
- Я не рассчитывал на столь многое.
- Я знаю, на что вы рассчитывали, жом. Но я видела вчера тех несчастных…
Зоркий взгляд княжны подметил и ветхое белье. И лекарства… если их действительно не хватает?
Пусть будет! Она не обедняет! Не каждый же день так шиковать! По ее прикидкам, денег, полученных от продажи перстня, ей еще на год хватит. А там – кто знает?
Ида очень надеялась, что приедет Анна.
А теперь – инструменты! Что там нужно? Скальпели, зажимы, пила… брррр!
Жуткое, все же, зрелище! Удастся ли ей справиться с собой?
А, даже если не удастся! Кому-то она да поможет! А это уже неплохо!
Яна, Русина.
Лужа. Канава. Ухаб. Лужа. Канава. Ухаб…
Яна крутила педали.
Напевать песенку кота Леопольда ее давно не тянуло. Хотя первое время она и насвистывала что-то подозрительно похожее.
Но погода портилась, попа подмерзала, а ночлег все не находился.
А это что такое?
Постоялый двор «Три версты».
Яна довольно улыбнулась – и повернула велосипед к человеческому жилью.
Память Анны подсказала, что действительно. Подобные постоялые дворы повелось ставить на всех дорогах еще в те времена, когда династия начиналась. Как бы не раньше.
Там тебе и горячая пища, и ночлег, и сменные лошади, если надо. И дилижансы останавливаются… останавливались. В поездах, конечно, удобнее, но и сейчас постоялые дворы пользуются спросом.
Брошен?
Ан нет!
Свет горит… то есть свечи или лучина…
Яна заколотила в ворота. Собаки отозвались лаем.
- Кого Хелла несет? – заворчали в доме.
Яна едва удержалась чтобы не фыркнуть.
Именно Хелла.
Именно несет. Но не объяснять же это первому встречному.
- Пустите переночевать, хозяева?
- Не пускаем и не подаем!
- Я не нищая! – обиделась Яна.
Хозяин присмотрелся.
- Жама?
Яна позвенела звоночком от велосипеда, заставив дворового пса забиться в истерике. Хм… не лучшая аттестация двору. Приличный пес не брешет. Но рвет в клочья – и только врага. Она-то знает, на кордоне выросла!
А эта побрехушка…
Ладно, дело десятое.
- У меня есть, чем заплатить. Пустите переночевать? Я промерзла,, и от горячего не откажусь.
Хозяин несколько минут думал. Разглядывал Яну. Яна смотрела на него в ответ.
Больше всего хозяин постоялого двора напоминал поставленное на-попа полено. Сучки с него обрубили, но толком не обтесали. Так и ходит… поленом. И то, что его облачили в штаны, картуз, жилет и поддевку, впечатления не улучшало.
- Проходите, жама.
- Благодарю.
Яна, не чинясь, прошла внутрь. Протопала мимо пса, от которого во все стороны аж слюна летела, поставила велосипед под навес, к дровам.
- Ишь ты, хеллина маш-шинка, - бормотал хозяин, поднимаясь по ступенькам. – Раньше без них жили – и ништо, а сейчас безлепие творится. Ишшо анператор отрекси… что ж это деется-то?
Яна приняла это ворчание, как приглашение к разговору. И коротко обрисовала положение дел.
Императора расстреляли. Вместе со всей семьей.
Освобожденцы упорно забирают власть в свои руки.
Будет война,, значит, будут грабить, убивать, насиловать… одним словом – будет весело. Прячьте, что можете, бегите, куда захотите.
Хозяин выслушал, но Яна сильно подозревала, что не поверил. Оно и понятно…
Даже в газовые камеры люди шли – часто добровольно. Такого ведь не может быть, правда? Этого не может быть, потому что не может быть никогда…
И умирали.
Вот и этот мужчина будет терпеть до последнего. Цепляться за свой дом, семью…
Яна прикусила губу.
Выхода нет. Она ничего не может сделать. Ни-че-го. Ей отпущен ровно год, сейчас уже меньше. Надо забирать ребенка и уезжать. А потому…
Ужин был так себе. Но щи были горячие, а хлеб не слишком черствый. Яна угрызла горбушку, выхлебала миску щей – и посмотрела на трактирщика.
- Где положите, хозяин?
На столе мягко блеснул серебряный рубль.
Много, но чего ей экономить? Вот еще не хватало! На ее век экспроприаторов хватит.
Хозяин сгреб его и кивнул Яне вбок. Та последовала за мужчиной.
Комнатка была небольшой.
Кровать, сундук и стул со столом в ней помещались. А больше и ничего. Окно и дверь.
- Кислых щтей хотите, госпожа?
- Кислых щтей? – переспросила Яна.
- У моей жены они хороши, она три изюминки кладет на бутылку. Получается – хоть анператора угощай!
Яна промолчала. Честно говоря, она отвлеклась, рассматривала кровать на предмет клопов и блох. Но – не было.
Либо, давно никто тут не ночевал, вот и ушли твари. Или просто выскоблили все?
Хозяин принял ее молчание за согласие, пообещал принести загадочные «шти» и удалился.
Яна осмотрелась.
Принюхалась…
Оп-па!
Ее опасения сразу вызвали две вещи. В комнате не было ни задвижки или щеколды на двери. Не было и задвижки на окне.
Здесь живут столь возвышенные люди? Чтобы хозяин постоялого двора на дверь крюка не приделал? А если кто напьется, буянить начнет?
И второе…
Запах щелока.
Сильный, отчетливый, идущий от кровати. Ее щелоком заливали, что ли? А зачем?
И не так ведь давно, запах еще не выветрился.
Вернулся хозяин. Поставил на стол большую кружку.
- Пейте, жама. Хороши шти…
- Сейчас выпью, благодарствую, - Яна отозвалась рассеянно. Думала она сейчас о другом. – Вот ложиться спать буду… черного ведра у тебя нет? На двор бежать, ежели чего?
- Как не быть! Принесу сейчас!
Хозяин вышел за дверь.
Яна плюнула на все, и быстро опустилась на колени. Посветила свечой под кровать.
Там, где никто не будет искать и оттирать, на досках кровати, снизу, были разводы. Хорошо ей знакомые, бурые…
