Карета остановилась возле домика, который купила Ида, и кучер открыл дверь. Второго грузчика, увы, не было, в его роли выступил дворник. Но Ида не собиралась теряться.
- Ждите, жом.
- А за ожидание…
- Доплачу. Ждите.
И Ида метнулась в дом.
- Жом Пауль!!! Жом Пауль!!!
Постоянную прислугу она не держала. Обошлась тремя людьми. Кухарка, жама Эльза – приходила раз в два дня, готовила пищу и уходила. Разогреть ее Ида теперь могла и сама. И стол сервировать для себя одной – ничего сложного. Да и некогда особо привередничать – после госпиталя.
Горничная – содержать в порядке дом и одежду Иды. Тоже, не сказать, чтобы работы было много. Жама Гертруда управлялась без особых усилий. А Ида разрешила и горничной и кухарке брать с собой детей. Если оставить их не с кем.
Раньше – нет. Даже не подумала бы. А сейчас, вот, дала свое позволение. Платила она хорошо, сильно не ругалась, так что женщины были довольны, еда была вкусной и свежей, а дом сиял чистотой. Может, и приворовывали, но Ида решила, что мелочи внимания не стоят. Пусть их…
Третьим слугой был муж жамы Гертруды – жом Пауль.
Так получилось, что его переехала карета. И лакеем он работать больше не смог – хромота осталась, кособокость… но не плевать ли было Иде?
Ей нужен был мужчина по хозяйству на все руки. Коней она содержать не собиралась, но это – дом! Снег почистить, дрова принести, гвоздь вбить – да мало ли дел по хозяйству?
Очень много.
Трое людей работали на нее, и все были довольны. Вот, жома Пауля Ида и звала.
- Тора?
- Мне нужна ваша помощь!
- Что случилось, тора?
- Помогите перенести человека! В гостевую спальню, на первый этаж, - решила Ида.
На втором этаже было три спальни, но это уже вовсе неприлично. Нет уж, первым этажом обойдется.
- Кого, тора? – вышла из кухни Эльза.
- Сейчас перенесем – и я все расскажу, - отозвалась Ида, похлопывая по руке перчаткой. – Да осторожнее! Что ж вы больного, как дрова тащите!?
Мужчины не отругивались. Кряхтели, но понимали, что девушка нервничает.
- Вот так! Кладите! Жом, это вам за труды!
В ладонь кучера скользнуло серебро.
- Благодарю, тора. Может, вам чего отвезти, привезти надобно?
Ида задумалась.
Больной в доме – источник проблем. Но каких?
- Где вас найти?
- Я обычно на углу Мясницкой и Колокольной стою, тора. И отсюда, вроде, недалече. Спросите дядюшку Михеля, меня там все знают.
- Хорошо… дядюшка Михель. Я буду иметь это в виду.
Сама Ида предпочитала ходить пешком. Моцион, знаете ли… да и все тут недалеко. Но – вдруг?
Извозчик ушел, а девушка кивнула слугам.
- Жду всех в гостиной.
Тоже Анна. Которая мигом отучила Зинаиду от снобизма. Ладно, не в единую минуту. Но старшей сестре было, что сказать. А младшая поневоле слушала.
Когда у тебя все болит, и рана не заживает, и твоя жизнь зависит от старшей сестры – поневоле прислушаешься… Не будешь обращаться с людьми по-человечески? Вот они с тобой по-скотски и поступят!
Слуги себя ждать не заставили.
Ида обвела всех взглядом.
- Вы знаете, что я работаю в лечебнице.
Слуги знали. Что ж, у торы могут быть свои прихоти. У кого цветочки, у кого лечебницы – это даже благородно. Помогать страждущим…
Слуги ведь не видели, как благородно тора вытаскивает судно! Или моет грязный пол!
- Станислав – доктор. Он три дня не был на службе, и я забеспокоилась. Поехала к нему и нашла мужчину больным. Поскольку у него нет семьи и ухаживать за ним некому, я забрала его сюда.
- Тора, это ж неприличие какое! – ахнула Эльза.
Зинаида сморщила нос.
- Жама Эльза, мне все равно, кто и что скажет. Я не оставлю человека на верную смерть!
Кухарка устыдилась.
- Но как же…
- Днем я буду в лечебнице. И готова доплачивать за присмотр. Вам, безусловно, придется сварить что-то, подходящее для больного.
- Так морс, опять же, бульон куриный…
- Жама Гертруда, надеюсь, вы сможете ухаживать за Станиславом Венедиктовичем? Разумеется, не бесплатно? Жом Пауль, вы поможете, если его надо будет перевернуть?
- Конечно, тора.
- Отлично, жом Пауль, жамы… так и решим.
- Тора, а ночью как же?
- Жама Эльза, ночью я как-нибудь справлюсь, - язвительно отозвалась Ида. – Или вы полагаете, что в таком состоянии мужчина может представлять для меня опасность?
- Тора!
- Нет? Тогда я – для него?
Жама Эльза покраснела.
- А все одно, так не делают…
Ида возвела очи горе.
- Жама Эльза. Если бы я соблюдала приличия, мои косточки бы уже вороны по Русине растащили.
Сказано было четко. Жама устыдилась и заткнулась.
То-то же!
Взяли моду – хозяев критиковать! Никакой демократии! И никаких освобождений! Иде уже Русины по уши хватило!
Как-то там Анна?
Нашла ли она сына?
Впрочем, эти мысли быстро уступили место другим, более насущным. Требовалось срочно позаботиться о больном.
Жом Станислав просто горел в лихорадке.
Даже жама Эльза плюнула на приличия, и помогала обтирать мужчину, переворачивать, сварила морс, и Ида аккуратно поила несчастного из специальной кружечки с носиком.
Пил он жадно, хоть и не приходя в сознание.
Больше Ида ничего толком не могла сделать. Ее знаний хватало, чтоб понять – приближается кризис. Но перенесет ли его несчастный?
Сейчас, в тепле и с уходом, у него хотя бы есть шанс.
Анна, Россия.
- Давай, топай! А мы с Гошкой по развлекалке погуляем!
- Кира, только пожалуйста…
- не буду я покупать все подряд!
- И мороженое…
- Не больше шести порций на нос!
- Кира!!!
- Ладно! Трех!
- Издеваешься?
- торгуюсь. Аня, иди уже! Замучила всех своим неврозом!
Анна покачала головой, но развернулась.
Встреча с Ольгой Сергеевной была назначена на сегодня. И – да. С юристом.
С бешено популярным, дорогим, хитрым и изворотливым собачьим сыном. Анна, отвечая на его вопросы, едва не поседела. И порадовалась за себя и за Яну.
Повезло!
Повезло, что Яна не вписала Сережу Цветаева ни в одну метрику, даже отчество малышу дала – Петрович. Георгий Петрович Воронов.
Повезло, что была только одна встреча. А то бы наговорила она чего не надо.
Повезло, что вовремя обратилась к специалисту.
И вот – кафе «Рояль». Дорогое, жутко популярное, пафосное и претенциозное. Юрист, Яков Александрович, перехватил Анну неподалеку от входа.
- Нервничаете?
- Да, Яков Александрович. А…
- Как я догадался? У вас платье не на ту пуговицу застегнуто.
Анна посмотрела на платье.
Замечательно. Пуговицы на нем есть, но декоративные.
- Яков Александрович!
Юрист расплылся в улыбке.
Был он невысок, седоволос и больше всего напоминал «божий одуванчик». Этакий старичок, дунь-рассыплется. Но хватка у него была железная. И не только в делах – Анна оценила рукопожатие. Похоже, адвокат выбрал для себя образ и активно его эксплуатировал. Старый, седой, замученный жизнью еврей…
А поди, тронь!
Мигом узнаешь, почем на рынке гвозди!
- Анна, вы помните. Вы поздоровались – и передали мне слово. Дальше разговаривать буду я.
- Да, Яков Александрович.
- Вот и отлично.
Мужчина мило улыбнулся – и направился ко входу в кафе, поддерживая Анну под локоть.
Ольга Сергеевна уже сидела за столиком в компании второй дамы. Анна смерила их обеих оценивающим взглядом.
М-да.
Кажется, ей решили сразу указать на ее место. Обычно на женщин такое действует сокрушительно. Две очаровательных леди, иначе и не скажешь, ухоженных, холеных до кончиков ногтей, отманикюренных, с укладкой, которая стоит больше, чем годовая зарплата бюджетника и в костюмах, которые явно приехали с подиумов. Обычно дамы, видя такое богатство, теряются, начинают мямлить, грустить – и сливаются.
Анна едва не фыркнула.
Если данный спектакль рассчитывался на нее…. Императорская семья вообще исповедовала подчеркнутую скромность. Нарочито простые платья, скромные украшения…
Императорская семья.
Другие ветви, тот же Гавриил с его сыном, могли ходить, как раззолоченные петухи. А вот Аделина Шеллес-Альденская отлично знала цену своей красоте. И понимала, что слишком вычурные наряды ее погубят. Так что Анна давно научилась не горевать.
Она – дочь императора. Что еще надо добавлять?
Вот и сейчас – насколько ж смешны попытки двух разбогатевших простолюдинок выставить себя королевами.
- Дамы, добрый день, - поздоровался Яков Александрович.
И для одной из дам его явление оказалось неприятной неожиданностью.
- Дядя Соломон? Вы?
Анна подняла брови. Яков Александрович расплылся в улыбке.
- Машенька, вы так же очаровательны, как и лет пятнадцать назад, кажется? Я тогда вел у вас…
- Семейное право, - понурилась красотка, отлично понимая, что это – игра.
Имя он помнит, а предмет забыл? Забавно…
- Анечка, я тогда был молод и согласился чуточку поработать в институте, - разулыбался адвокат. – Вот и прозвали меня, после одной истории – Соломоном. Но царь, это как-то не демократично, а вот дядя Соломон…
Это оказалось последней фразой, сказанной на русском литературном, а не на русском юридическом. Последующая беседа состояла из столь высокопробной юридической фени, что Анна и трети не понимала. Законы, ссылки, параграфы, какие-то суды и судьи…
Нет, непонятно…
Забавно, что Ольга Сергеевна тоже не вмешивалась в диалог. И только, когда поняла, что ее юристка начинает проигрывать, разомкнула губы.
- Я не отступлюсь. Это мой внук, и я имею все права…
- Ольга Сергеевна, - мило улыбнулся Яков Александрович. – Вы забегаете вперед. Пока не установлено отцовство – вы для ребенка Анны Петровны – никто. И этот вопрос мы еще обсудим, если вы решите судиться.
- Никаких – если.
- Хорошо. Вы решили судиться? Так подавайте в суд. Но если до решения суда вы или ваши люди только попробуют приблизиться к Анне Петровне или к Георгию Петровичу, не обессудьте. Здесь вам не дикий Запад, здесь Россия, и законы работают.
Ольга Сергеевна гомерически расхохоталась. Яков Александрович покачал головой.
- Зря вы так, девушка. Но – дело ваше. Вот моя визитка, все бумаги присылайте на адрес моей конторы. Засим позвольте откланяться.
Яков Александрович распрощался, и отодвинул Анне стул, помогая выйти.
Анна молчала до выхода из кафе. Потом…
- Какие у них шансы?
- Как это ни печально, деточка, неплохие. В нашей стране с законами… сложно.
- Я понимаю.
- А если понимаете – не отчаивайтесь. У нас есть хороший шанс дотянуть до школьного возраста вашего ребенка. А там и судья уже спросит, чего мальчик желает…
- Имею ли я право его лишать богатства? Яков Александрович, - Анна озвучила то, что ее мучило все это время. – У Ольги Сергеевны есть деньги, власть, и Горшку она любить будет… наверное. Я беднее. И смогу ли я его защитить?
Юрист качнул головой.
- Анна, вы мудрый человек, если об этом думаете. Но поверьте моему опыту – рядом с этой женщиной никому хорошо не будет.
Опыт Анны говорил то же самое. Но спросить она спросила.
- Почему?
- Она слышит только себя. И совершит с вашим сыном все ошибки, которые совершила со своим.
- А если со мной что-то случится?
- Тогда ваш отец будет лучшим опекуном, чем эта дама.
- Вы не знаете моего отца.
- Но я вижу результат его воспитания. Поберегите себя, Анна.
- Но если…
- Я помогу вам правильно оформить все документы. Чтобы не было непредвиденного «если».
- Благодарю вас, Яков Александрович.
- Не стоит благодарности, Анна.
Разговор.
- Что я могу тебе сказать, Боря? Интересная девочка.
- Да?
- Ты меня не первый год знаешь. Так вот, не будь Сашенька женат, я бы их обязательно познакомил. Очень умненькая, очень сообразительная.
- Таких много.
- Да. Но эта не просто умненькая, она умеет думать не только о себе. Это редкость в любое время.
- Не сказал бы…
- Боря, поверь моему опыту. Девочка – золото.
- Кира ее мечтает со мной свести.
- Ну и сведись, не пожалеешь.
- Яша, не лезь в чужую личную жизнь.
- Во-первых, не в чужую, а в твою. А во-вторых, Боря, сколько лет мы друг друга знаем?
- Другие столько в браке не живут…
- То-то и оно, Боря. Кирюшка, видимо, умничка, в тебя пошла. Не знаю, кому Анна достанется, но жена из нее получится чудесная. Нежная, чуткая, домашняя… и как я понял, девочка тоже не горит желанием выйти замуж. Ей в жизни от кого-то сильно досталось.
- Цветаев?
- Вполне возможно, Боря. Вполне возможно. Но это все между нами.
- Обижаешь, Яша.
Конечно, раскрывать тайны клиента неэтично. Но… Яков Александрович за собой вины не чувствовал. Вдруг получится так, что через год или два, госпожа Воронова станет госпожой Савойской? Тогда все оправдано, ведь у хорошей жены не должно быть тайн от мужа. Так… маленькие, личные, в пределах одного миллиона евро.
Русина, в дороге.
Жом Алоиз Зарайский поздравлял себя.
Вот что значит – обаяние!
Бабы от него всегда таяли, и сейчас оно не дало сбоя. Два дня он обхаживал толстую дуру!
Два дня лил мед и елей!
Два дня убеждал ее поверить… и ведь не зря!
Добился своего! Справился!
Тора Зинаида проговорилась ему о том, о чем и на смертном одре молчать должна была.
Одна из дочерей императора родила вне брака. И родила – СЫНА!!!
Алоиз едва не заскакал от такого заявления. Это ж… это такой шанс! Тор Дрейл счастлив будет! Любая проверка покажет родство мальчишки с императорской династией, но в то же время – чистый лист. Не императорская дочка, которую с малолетства учили и натаскивали. А просто – обычный мальчишка… вот где счастье-то!
Лепи – что хочешь! Хоть императора, хоть куклу на троне… Алоизу плевать!
Зинаида Валенская много не знала. Просто один раз подслушала разговор Анны и молодого офицера. Кажется, тор Алексеев… он признавался в любви, она тосковала о ребенке…
Много из такого разговора не выкроишь.
Зинаида все же рассказала бы о нем Аделине. Но банально не успела.
Приболела, потом уехала лечиться, потом Освобождение… почему сразу не сказала? Так требовалось сначала навести справки самой.
Зинаида не слишком любила великую княжну Анну. Вот младшенькую, Нини, она обожала. А Анну – так, более-менее. Любила, но ведь и любят по-разному. За кого-то и жизнь отдать не жаль, а кого-то… любишь. Но если отдашь жизнь, кто же будет любить дальше?
Аделину Зинаида любила. Анну – меньше. За Нини в огонь бы бросилась, не задумалась. Но прежде, чем рассказывать тайны Анны ее матери, требовалось узнать подробности.
Что связывало мужчину и женщину, сколько лет ребенку, когда и где он родился… да, хотя бы! А уж потом и доносить.
Зинаида промолчала, а потом было поздно. Зато теперь у Алоиза появился СЛЕД!
Алексеев… тор Алексеев.
Ему нужна Сафьяновая книга. И навести справки. А дальше будет видно. Но сейчас у него есть хотя бы шанс выдернуть хвост из мышеловки. Хотя бы надежда…
Русина, Синедольск.
Аксинья была довольна и счастлива.
Город!
Она на такое и не рассчитывала, что вы! Была уверена, что мать ее никогда не отпустит… это естественно! Где родился, там и пригодился! А сейчас, вот, город, дом…
Пацаненок?
А и ничего страшного, она и мамкиных вырастила, и с этим справится. Мысль о том, что тора надо воспитывать все же чуточку иначе, Аксинье в голову пока не приходила. Места для нее не хватало.
Гошка дичился, не принимал девушку, но Ксюха не унывала.
Пекла пироги, припевала…
- Капусты нет!
А что за пироги без капусты? И щи? И…
- Ждите, жом.
- А за ожидание…
- Доплачу. Ждите.
И Ида метнулась в дом.
- Жом Пауль!!! Жом Пауль!!!
Постоянную прислугу она не держала. Обошлась тремя людьми. Кухарка, жама Эльза – приходила раз в два дня, готовила пищу и уходила. Разогреть ее Ида теперь могла и сама. И стол сервировать для себя одной – ничего сложного. Да и некогда особо привередничать – после госпиталя.
Горничная – содержать в порядке дом и одежду Иды. Тоже, не сказать, чтобы работы было много. Жама Гертруда управлялась без особых усилий. А Ида разрешила и горничной и кухарке брать с собой детей. Если оставить их не с кем.
Раньше – нет. Даже не подумала бы. А сейчас, вот, дала свое позволение. Платила она хорошо, сильно не ругалась, так что женщины были довольны, еда была вкусной и свежей, а дом сиял чистотой. Может, и приворовывали, но Ида решила, что мелочи внимания не стоят. Пусть их…
Третьим слугой был муж жамы Гертруды – жом Пауль.
Так получилось, что его переехала карета. И лакеем он работать больше не смог – хромота осталась, кособокость… но не плевать ли было Иде?
Ей нужен был мужчина по хозяйству на все руки. Коней она содержать не собиралась, но это – дом! Снег почистить, дрова принести, гвоздь вбить – да мало ли дел по хозяйству?
Очень много.
Трое людей работали на нее, и все были довольны. Вот, жома Пауля Ида и звала.
- Тора?
- Мне нужна ваша помощь!
- Что случилось, тора?
- Помогите перенести человека! В гостевую спальню, на первый этаж, - решила Ида.
На втором этаже было три спальни, но это уже вовсе неприлично. Нет уж, первым этажом обойдется.
- Кого, тора? – вышла из кухни Эльза.
- Сейчас перенесем – и я все расскажу, - отозвалась Ида, похлопывая по руке перчаткой. – Да осторожнее! Что ж вы больного, как дрова тащите!?
Мужчины не отругивались. Кряхтели, но понимали, что девушка нервничает.
- Вот так! Кладите! Жом, это вам за труды!
В ладонь кучера скользнуло серебро.
- Благодарю, тора. Может, вам чего отвезти, привезти надобно?
Ида задумалась.
Больной в доме – источник проблем. Но каких?
- Где вас найти?
- Я обычно на углу Мясницкой и Колокольной стою, тора. И отсюда, вроде, недалече. Спросите дядюшку Михеля, меня там все знают.
- Хорошо… дядюшка Михель. Я буду иметь это в виду.
Сама Ида предпочитала ходить пешком. Моцион, знаете ли… да и все тут недалеко. Но – вдруг?
Извозчик ушел, а девушка кивнула слугам.
- Жду всех в гостиной.
Тоже Анна. Которая мигом отучила Зинаиду от снобизма. Ладно, не в единую минуту. Но старшей сестре было, что сказать. А младшая поневоле слушала.
Когда у тебя все болит, и рана не заживает, и твоя жизнь зависит от старшей сестры – поневоле прислушаешься… Не будешь обращаться с людьми по-человечески? Вот они с тобой по-скотски и поступят!
Слуги себя ждать не заставили.
Ида обвела всех взглядом.
- Вы знаете, что я работаю в лечебнице.
Слуги знали. Что ж, у торы могут быть свои прихоти. У кого цветочки, у кого лечебницы – это даже благородно. Помогать страждущим…
Слуги ведь не видели, как благородно тора вытаскивает судно! Или моет грязный пол!
- Станислав – доктор. Он три дня не был на службе, и я забеспокоилась. Поехала к нему и нашла мужчину больным. Поскольку у него нет семьи и ухаживать за ним некому, я забрала его сюда.
- Тора, это ж неприличие какое! – ахнула Эльза.
Зинаида сморщила нос.
- Жама Эльза, мне все равно, кто и что скажет. Я не оставлю человека на верную смерть!
Кухарка устыдилась.
- Но как же…
- Днем я буду в лечебнице. И готова доплачивать за присмотр. Вам, безусловно, придется сварить что-то, подходящее для больного.
- Так морс, опять же, бульон куриный…
- Жама Гертруда, надеюсь, вы сможете ухаживать за Станиславом Венедиктовичем? Разумеется, не бесплатно? Жом Пауль, вы поможете, если его надо будет перевернуть?
- Конечно, тора.
- Отлично, жом Пауль, жамы… так и решим.
- Тора, а ночью как же?
- Жама Эльза, ночью я как-нибудь справлюсь, - язвительно отозвалась Ида. – Или вы полагаете, что в таком состоянии мужчина может представлять для меня опасность?
- Тора!
- Нет? Тогда я – для него?
Жама Эльза покраснела.
- А все одно, так не делают…
Ида возвела очи горе.
- Жама Эльза. Если бы я соблюдала приличия, мои косточки бы уже вороны по Русине растащили.
Сказано было четко. Жама устыдилась и заткнулась.
То-то же!
Взяли моду – хозяев критиковать! Никакой демократии! И никаких освобождений! Иде уже Русины по уши хватило!
Как-то там Анна?
Нашла ли она сына?
Впрочем, эти мысли быстро уступили место другим, более насущным. Требовалось срочно позаботиться о больном.
***
Жом Станислав просто горел в лихорадке.
Даже жама Эльза плюнула на приличия, и помогала обтирать мужчину, переворачивать, сварила морс, и Ида аккуратно поила несчастного из специальной кружечки с носиком.
Пил он жадно, хоть и не приходя в сознание.
Больше Ида ничего толком не могла сделать. Ее знаний хватало, чтоб понять – приближается кризис. Но перенесет ли его несчастный?
Сейчас, в тепле и с уходом, у него хотя бы есть шанс.
Анна, Россия.
- Давай, топай! А мы с Гошкой по развлекалке погуляем!
- Кира, только пожалуйста…
- не буду я покупать все подряд!
- И мороженое…
- Не больше шести порций на нос!
- Кира!!!
- Ладно! Трех!
- Издеваешься?
- торгуюсь. Аня, иди уже! Замучила всех своим неврозом!
Анна покачала головой, но развернулась.
Встреча с Ольгой Сергеевной была назначена на сегодня. И – да. С юристом.
С бешено популярным, дорогим, хитрым и изворотливым собачьим сыном. Анна, отвечая на его вопросы, едва не поседела. И порадовалась за себя и за Яну.
Повезло!
Повезло, что Яна не вписала Сережу Цветаева ни в одну метрику, даже отчество малышу дала – Петрович. Георгий Петрович Воронов.
Повезло, что была только одна встреча. А то бы наговорила она чего не надо.
Повезло, что вовремя обратилась к специалисту.
И вот – кафе «Рояль». Дорогое, жутко популярное, пафосное и претенциозное. Юрист, Яков Александрович, перехватил Анну неподалеку от входа.
- Нервничаете?
- Да, Яков Александрович. А…
- Как я догадался? У вас платье не на ту пуговицу застегнуто.
Анна посмотрела на платье.
Замечательно. Пуговицы на нем есть, но декоративные.
- Яков Александрович!
Юрист расплылся в улыбке.
Был он невысок, седоволос и больше всего напоминал «божий одуванчик». Этакий старичок, дунь-рассыплется. Но хватка у него была железная. И не только в делах – Анна оценила рукопожатие. Похоже, адвокат выбрал для себя образ и активно его эксплуатировал. Старый, седой, замученный жизнью еврей…
А поди, тронь!
Мигом узнаешь, почем на рынке гвозди!
- Анна, вы помните. Вы поздоровались – и передали мне слово. Дальше разговаривать буду я.
- Да, Яков Александрович.
- Вот и отлично.
Мужчина мило улыбнулся – и направился ко входу в кафе, поддерживая Анну под локоть.
Ольга Сергеевна уже сидела за столиком в компании второй дамы. Анна смерила их обеих оценивающим взглядом.
М-да.
Кажется, ей решили сразу указать на ее место. Обычно на женщин такое действует сокрушительно. Две очаровательных леди, иначе и не скажешь, ухоженных, холеных до кончиков ногтей, отманикюренных, с укладкой, которая стоит больше, чем годовая зарплата бюджетника и в костюмах, которые явно приехали с подиумов. Обычно дамы, видя такое богатство, теряются, начинают мямлить, грустить – и сливаются.
Анна едва не фыркнула.
Если данный спектакль рассчитывался на нее…. Императорская семья вообще исповедовала подчеркнутую скромность. Нарочито простые платья, скромные украшения…
Императорская семья.
Другие ветви, тот же Гавриил с его сыном, могли ходить, как раззолоченные петухи. А вот Аделина Шеллес-Альденская отлично знала цену своей красоте. И понимала, что слишком вычурные наряды ее погубят. Так что Анна давно научилась не горевать.
Она – дочь императора. Что еще надо добавлять?
Вот и сейчас – насколько ж смешны попытки двух разбогатевших простолюдинок выставить себя королевами.
- Дамы, добрый день, - поздоровался Яков Александрович.
И для одной из дам его явление оказалось неприятной неожиданностью.
- Дядя Соломон? Вы?
Анна подняла брови. Яков Александрович расплылся в улыбке.
- Машенька, вы так же очаровательны, как и лет пятнадцать назад, кажется? Я тогда вел у вас…
- Семейное право, - понурилась красотка, отлично понимая, что это – игра.
Имя он помнит, а предмет забыл? Забавно…
- Анечка, я тогда был молод и согласился чуточку поработать в институте, - разулыбался адвокат. – Вот и прозвали меня, после одной истории – Соломоном. Но царь, это как-то не демократично, а вот дядя Соломон…
Это оказалось последней фразой, сказанной на русском литературном, а не на русском юридическом. Последующая беседа состояла из столь высокопробной юридической фени, что Анна и трети не понимала. Законы, ссылки, параграфы, какие-то суды и судьи…
Нет, непонятно…
Забавно, что Ольга Сергеевна тоже не вмешивалась в диалог. И только, когда поняла, что ее юристка начинает проигрывать, разомкнула губы.
- Я не отступлюсь. Это мой внук, и я имею все права…
- Ольга Сергеевна, - мило улыбнулся Яков Александрович. – Вы забегаете вперед. Пока не установлено отцовство – вы для ребенка Анны Петровны – никто. И этот вопрос мы еще обсудим, если вы решите судиться.
- Никаких – если.
- Хорошо. Вы решили судиться? Так подавайте в суд. Но если до решения суда вы или ваши люди только попробуют приблизиться к Анне Петровне или к Георгию Петровичу, не обессудьте. Здесь вам не дикий Запад, здесь Россия, и законы работают.
Ольга Сергеевна гомерически расхохоталась. Яков Александрович покачал головой.
- Зря вы так, девушка. Но – дело ваше. Вот моя визитка, все бумаги присылайте на адрес моей конторы. Засим позвольте откланяться.
Яков Александрович распрощался, и отодвинул Анне стул, помогая выйти.
Анна молчала до выхода из кафе. Потом…
- Какие у них шансы?
- Как это ни печально, деточка, неплохие. В нашей стране с законами… сложно.
- Я понимаю.
- А если понимаете – не отчаивайтесь. У нас есть хороший шанс дотянуть до школьного возраста вашего ребенка. А там и судья уже спросит, чего мальчик желает…
- Имею ли я право его лишать богатства? Яков Александрович, - Анна озвучила то, что ее мучило все это время. – У Ольги Сергеевны есть деньги, власть, и Горшку она любить будет… наверное. Я беднее. И смогу ли я его защитить?
Юрист качнул головой.
- Анна, вы мудрый человек, если об этом думаете. Но поверьте моему опыту – рядом с этой женщиной никому хорошо не будет.
Опыт Анны говорил то же самое. Но спросить она спросила.
- Почему?
- Она слышит только себя. И совершит с вашим сыном все ошибки, которые совершила со своим.
- А если со мной что-то случится?
- Тогда ваш отец будет лучшим опекуном, чем эта дама.
- Вы не знаете моего отца.
- Но я вижу результат его воспитания. Поберегите себя, Анна.
- Но если…
- Я помогу вам правильно оформить все документы. Чтобы не было непредвиденного «если».
- Благодарю вас, Яков Александрович.
- Не стоит благодарности, Анна.
***
Разговор.
- Что я могу тебе сказать, Боря? Интересная девочка.
- Да?
- Ты меня не первый год знаешь. Так вот, не будь Сашенька женат, я бы их обязательно познакомил. Очень умненькая, очень сообразительная.
- Таких много.
- Да. Но эта не просто умненькая, она умеет думать не только о себе. Это редкость в любое время.
- Не сказал бы…
- Боря, поверь моему опыту. Девочка – золото.
- Кира ее мечтает со мной свести.
- Ну и сведись, не пожалеешь.
- Яша, не лезь в чужую личную жизнь.
- Во-первых, не в чужую, а в твою. А во-вторых, Боря, сколько лет мы друг друга знаем?
- Другие столько в браке не живут…
- То-то и оно, Боря. Кирюшка, видимо, умничка, в тебя пошла. Не знаю, кому Анна достанется, но жена из нее получится чудесная. Нежная, чуткая, домашняя… и как я понял, девочка тоже не горит желанием выйти замуж. Ей в жизни от кого-то сильно досталось.
- Цветаев?
- Вполне возможно, Боря. Вполне возможно. Но это все между нами.
- Обижаешь, Яша.
Конечно, раскрывать тайны клиента неэтично. Но… Яков Александрович за собой вины не чувствовал. Вдруг получится так, что через год или два, госпожа Воронова станет госпожой Савойской? Тогда все оправдано, ведь у хорошей жены не должно быть тайн от мужа. Так… маленькие, личные, в пределах одного миллиона евро.
Русина, в дороге.
Жом Алоиз Зарайский поздравлял себя.
Вот что значит – обаяние!
Бабы от него всегда таяли, и сейчас оно не дало сбоя. Два дня он обхаживал толстую дуру!
Два дня лил мед и елей!
Два дня убеждал ее поверить… и ведь не зря!
Добился своего! Справился!
Тора Зинаида проговорилась ему о том, о чем и на смертном одре молчать должна была.
Одна из дочерей императора родила вне брака. И родила – СЫНА!!!
Алоиз едва не заскакал от такого заявления. Это ж… это такой шанс! Тор Дрейл счастлив будет! Любая проверка покажет родство мальчишки с императорской династией, но в то же время – чистый лист. Не императорская дочка, которую с малолетства учили и натаскивали. А просто – обычный мальчишка… вот где счастье-то!
Лепи – что хочешь! Хоть императора, хоть куклу на троне… Алоизу плевать!
Зинаида Валенская много не знала. Просто один раз подслушала разговор Анны и молодого офицера. Кажется, тор Алексеев… он признавался в любви, она тосковала о ребенке…
Много из такого разговора не выкроишь.
Зинаида все же рассказала бы о нем Аделине. Но банально не успела.
Приболела, потом уехала лечиться, потом Освобождение… почему сразу не сказала? Так требовалось сначала навести справки самой.
Зинаида не слишком любила великую княжну Анну. Вот младшенькую, Нини, она обожала. А Анну – так, более-менее. Любила, но ведь и любят по-разному. За кого-то и жизнь отдать не жаль, а кого-то… любишь. Но если отдашь жизнь, кто же будет любить дальше?
Аделину Зинаида любила. Анну – меньше. За Нини в огонь бы бросилась, не задумалась. Но прежде, чем рассказывать тайны Анны ее матери, требовалось узнать подробности.
Что связывало мужчину и женщину, сколько лет ребенку, когда и где он родился… да, хотя бы! А уж потом и доносить.
Зинаида промолчала, а потом было поздно. Зато теперь у Алоиза появился СЛЕД!
Алексеев… тор Алексеев.
Ему нужна Сафьяновая книга. И навести справки. А дальше будет видно. Но сейчас у него есть хотя бы шанс выдернуть хвост из мышеловки. Хотя бы надежда…
Русина, Синедольск.
Аксинья была довольна и счастлива.
Город!
Она на такое и не рассчитывала, что вы! Была уверена, что мать ее никогда не отпустит… это естественно! Где родился, там и пригодился! А сейчас, вот, город, дом…
Пацаненок?
А и ничего страшного, она и мамкиных вырастила, и с этим справится. Мысль о том, что тора надо воспитывать все же чуточку иначе, Аксинье в голову пока не приходила. Места для нее не хватало.
Гошка дичился, не принимал девушку, но Ксюха не унывала.
Пекла пироги, припевала…
- Капусты нет!
А что за пироги без капусты? И щи? И…
