Уборка – тоже часть операции. Ида послушно начала собирать окровавленные инструменты, тампоны…
Тихий стон заставил ее остановиться и повернуть голову.
С бледного лица на нее смотрели угольно-черные глаза. С губ пациента сорвался тихий стон.
Ида тут же подлетела и положила ему руку на лоб.
- Тихо, все в порядке. Вы упали, сломали ногу, вы сейчас в больнице. Все будет хорошо…
- В… больнице?
- Да. Не переживайте, помощь была оказана вовремя. У нашего доктора золотые руки…
- И ангел в помощниках.
Голова мужчины опять откинулась, глаза закрылись.
Ида пощупала пульс.
Ничего страшного, это он от наркоза отходит… ангел!
Скажет тоже!
Ничего, у Станислава и не такие выздоравливали. И Ида вернулась к уборке.
Яна, Русина.
Никуда Яна не уехала из Синедольска.
И через день не уехала.
И через два не уехала.
Заболел Гошка. Видимо, сидение в погребе даром не прошло. Хоть и пара дней, а много ли ребенку надо? Здесь перенервничал, там подмерз, опять же, погреб! Хоть и обустроенный, а все равно холод идет… в результате малыш свалился с простудой.
Не сильной, но какие тут поездки?
И куда?
А главное – на чем?!
Двое детей на велосипеде помещались. Трое… Яну терзали смутные сомнения. Ей бы мотоцикл с коляской, но столь полезный предмет обихода надо было еще раздобыть. Или напроситься к кому в попутчики. Или раздобыть транспорт самой…
И не телегу.
Надо что-то закрытое, потому как дети, а у них есть милая привычка бегать, разогреваться, остывать, вот, оттуда и простуда.
Яна только зубами скрипела.
Не ценила она, дура, своего счастья. Хм… а если к велосипеду сани прицепить? Может получиться? Или не может?
В любом случае, Новый Год придется встречать в Синедольске. А раз так…
Два дня Яна прожила в трактире, на третий вернулась в купленный Савватеем дом. И порадовалась. Все «секретки» были на месте. Если кто и побывал в доме, то приходил сюда он по методу Санта-Клауса – через каминную трубу. Наш-то дед Мороз как приличный, через дверь ходит…
Оставалось сделать генеральную уборку. А именно – избавиться от трупов.
Если Аксинью Яна хотела похоронить честь по чести, то с тремя подонками девушка церемониться не стала. И ночью тупо вытащила их из дома за ноги. По одному, до разных сточных канав.
Авось, уберут дворники.
Нет дворников? Тогда пусть их братья по борьбе, товарищи по оружию или кто там в подобных шакальих шайках – вот они пусть и подбирают! Яна о них заботиться не будет.
А вот как быть с Аксиньей…
А чего тут думать?
Яна направилась туда, куда и отправляются все трупы. На кладбище.
То исправно функционировало. Понятно, Освобождение там, или нет, а люди помирать будут. Свободными – даже чаще. Раньше-то власть, худо-бедно, помереть не давала, покушалась на права и свободы, ай-ай-ай…
И за бутылку самогона преотлично договорилась с могильщиками, которых тоже никакие революции не истребили.
Яна пообещала доставить тело.
Могильщики поклялись обеспечить гроб, могилу и все, что положено. Отпеть не получится, ну так жама и сама может прочитать, что потребно… молитвенник есть. Могут поделиться.
Яна махнула рукой и задалась вопросом, как доставить покойницу до кладбища. Пока та не сильно протухла… а потом придумала.
Действительно прицепила к велосипеду санки, усадила, как получилось, в них Аксинью и таким образом довезла до кладбища. Жуть?
Жуть. Но при революции и не такое случается. И еще страшнее бывает… рвы – не хотите?
Какие?
Страшные. Заполненные мужскими, женскими, детскими телами, те, кто умер с голоду и холоду, те, кто был найден на улице и не опознан, те, кого никто не ищет…
Могильщики просто рыли эти рвы, скидывали туда тела, а когда ров наполнялся, закапывали его. И – все. А рвов таких было…
Яна даже считать не хотела. Ей было плохо и тошно. Люди… да люди ли вы вообще?! Что вы с собой делаете?! И ведь никто даже внимания не обращает… да что надо было сделать с красивой уютной страной, чтобы она превратилась – вот в такое?
Или революция просто выкрыла все нарывы? И выпустила гной наружу?
Или… или сейчас это стало особенно заметно.
Яна не знала.
Ей было страшно. Плевать на все, Гошку она в этой стране не оставит! В герцогства, к тетке!
Анна, Россия.
- Серьезно? – глаза у Ани стали квадратные.
- Ей-богу! – перекрестилась тетя Зина.
- Даже не представляю, что им могло от меня понадобиться!
Анна была совершенно серьезна. А и правда – что случилось?
Почему ее ищет участковый?
Почему ей заинтересовались органы опеки?
Хотя… Анна едва по лбу себя не шлепнула.
Ольга же Сергеевна! Цветаева!
Ах ты, зараза! И как это Анна сразу не сообразила? Что может быть проще, начать атаку с органов опеки? И дешево и сердито, и нервы потреплют! Еще как!
Просто Анна не жила дома.
Сейчас в ее клетушке жила тетя Зина, время от времени. А сама-то Анна живет в другом месте. У Бориса Викторовича. И адреса этого никто не знает! А и знали бы… одно дело – помотать нервы девчонке из бедняцкого квартала. Другое – явиться к «сливкам общества» и начать качать права. Это здесь ты фигура, а там – плевок на коврике.
И мелкое начальство отлично понимает эту градацию.
Борису Викторовичу ничего не стоит снять трубку и позвонить губернатору. И пожаловаться – мол, что это тут твои подчиненные разлетались? День жаркий? Напекло? Или припекло?
- Тетя Зиночка, а если еще раз придут – вы мне не позвоните?
- Конечно, позвоню. Жалко, что ли? Чайку попьешь?
- Буду рада, - искренне сказала Анна.
Ольга Петровна налетела на Анну во дворе. Со стороны это напоминало атаку курицы на фонарный столб, не иначе. Анна сталкивалась с такими личностями, и реагировать на них правильно умела.
- Позор!!! Кошмар какой!? Это что ж ты такого сделала, что за тобой органы опеки бегают!? Куда это годится!? Да что люди скажут!!!
Визг, крики, шум…
Смысл произнесенной тирады (минут на двадцать) был в том, что Анна ужасна! Вот, Ольга Петровна никогда! И никому! Нужна не была! А Анна?!
Это куда такое годится!?
Нельзя так, еще как нельзя! Это неправильно, нехорошо, непорядочно, противоречит моральному кодексу строителя коммунизьма, и вообще, в чем там дело-то? Ась?!
Анна слушала молча.
В подобных случаях это единственный достойный выход. Начнешь ругаться, оправдываться, спорить, объяснять… не поможет! Наоборот, только больше распалит «активиста». А там…
Скажешь слово, одно, десять, втянешься в скандал, а потом – глядь! Ты с больной головой и пятнадцать суток за хулиганство, а «общественник» бегает и всем рассказывает, как его стррррашно оскорбили! Здоровый и бодренький.
Для них-то это все сродни живой воде! Они из человека сил насосутся, прилепятся клещами, вопьются в самую сердцевину…
Анна не формулировала это именно таким образом. Но и поощрять «безумную активистку» не собиралась. Стояла, молча слушала… как бы. На самом деле думала о своем.
Клюква плоховата. Бруснику вымочили слишком сильно, не умеют здесь делать правильную моченую бруснику, рыжики на зубах не хрустят…
Кругом одни недочеты. И как из такого прикажете готовить праздничный обед? Ладно, ужин?
С другой стороны, мэтр Симон мог приготовить минимум девять блюд из одной гречки, а она чем хуже? Справится!
Вот никогда не думала, что ей пригодятся именно эти навыки, но поди ж ты! И Кира так интересуется… хорошая девочка. Правильно ее бабушка воспитала, девочка получилась очень домашняя, серьезная…. А эпатаж – наносное.
Кто в юности не был бунтарем, в старости станет законченной сволочью, так, кажется?
Наконец Ольга Петровна вымоталась и более-менее успокоилась.
- Ты скажешь что-нибудь – или нет?
- Погода сегодня отличная, - сказала Анна.
- Издеваешься!?
- И снежок выпал…
- Ты что – не понимаешь…
Еще десять минут Ольга Петровна плевалась и орала. Но потом устала окончательно. Все ж не молоденькая, возраст уже не тот. И только тогда Анна соизволила заговорить.
- Ольга Петровна, вы лезете не в свое дело. А я не обязана давать вам отчет в своих поступках.
Обошла активистку и вышла со двора. Та осталась стоять, открывая и закрывая рот.
Тетя Зина выглянула из Аниной квартиры.
- Получила, сплетница старая? А и то поделом! Какое твое дело?! Чего ты к людям лезешь?! Тьфу, дура!
И дверью хлопнула.
Ольга Петровна так и осталась стоять посреди двора, наглядно иллюстрируя картину: «плоть ее слаба, но дух силен!». Было б ей восемнадцать лет! Она бы всех тут построила!
Ну хоть тридцать…
А здоровье-то уже не то, и звоночки… и позвоночник, и печень…
А и ладно! Раз ее тут слушаться не желают… она найдет кому и что рассказать! Определенно! И там ее услышат! Будет эта маленькая дрянь знать, как заноситься!
Стерва!
…в жаждущую ладонь
прикосновенья
зимы.
Звенигород, Русина
- … соратники, борьба увенчается успехом…
Жом Тигр откровенно не слушал.
Спать хотелось.
Сожрать слона, а потом завалиться спать суток так на двадцать-тридцать. И чтобы ни одна сволочь не будила. Тигры в спячку впадают? Нет? А пахать на них вы не пробовали?
Дел наваливалось…
Жуть и кошмар!
Как Петер умудрялся страной управлять, да еще по балам шляться, да еще приемы давать… хотя Тигр и так знал ответ.
Плохо!
Страной управляли через… да, через дамское место. Вот страна тем местом и накрылась. Петер наворотил, а им теперь разгребать не одно поколение. Если еще что получится.
Тигр потихоньку отошел к окну. Сейчас они были в императорском дворце, в Звенигороде. Пламенный витийствовал, собравшиеся внимали, отдавая должное столу а-ля фуршет… для своих-то накроют, им не гОлодно. И не холодно, даже жарко. Стекло окна слегка запотело.
Тигр оглянулся, но никто его не видел за портьерой, и мужчина позволил себе маленькую шалость. Как в детстве прижался носом к стеклу, подышал на него. Потом на подтаявшем инее вывел имя.
Коротенькое, всего три буквы.
Оглянулся еще раз – и тут же его стер.
Где ты, Яна?
Мужчина искренне волновался за свою случайную подругу. Вот уж действительно – зацепила! Вроде и время уже прошло, а все равно не отпускает… мог бы – помог бы. Ну хоть…
Нет, и поехать к ней не смог бы.
Но хоть знать, что с ней все в порядке! Вот ведь…
И дела не оставишь. Раньше хоть Ураган был, а сейчас рыцарь Освобождения лежит в каком-то захолустном герцогстве, которое славится только своими урожаями пшеницы, и лелеет сломанную ногу. Угораздило его!
С другой стороны, случайности не объяснишь. Ладно, до весны время еще есть, а там и видно будет.
Жом Тигр посмотрел в окно – и вздрогнул.
Стемнело.
Мела по площади метель, закручивая странные вихри. И…. показалось мужчине – или нет?
Над площадью, в вихре поземки, примерно на высоте пары человеческих ростов, летела громадная белая сова.
Потом достигла колокольни, коснулась ее крылом – и исчезла.
И глухо, тяжело бухнул колокол, обрывая речь Пламенного.
Жом подпрыгнул у всех на виду, взвизгнул вовсе уж несолидно – не ожидал, и заругался. Сильно.
- Я эту… колокольню… этот … колокол и эту… Хеллу…
Тигр даже и не подумал появляться из-за шторы.
Богиня?
Что ж, в таком случае у нее есть чувство юмора. Приятное разнообразие.
Русина, предгорья Ферейских гор.
- Ваше здоровье, торы и жомы!
Антон Андреевич первым поднял бокал. И вслед за ним в едином жесте подняли руки люди. У кого рог, у кого бокал, стакан, фужер, да хоть и крышка от фляжки…
- Я не стану говорить красивых фраз. Я скажу так. Вы – герои. Вы выдержали тяжелую битву. Но впереди еще одна, гораздо более страшная и жуткая. Не просто с врагом, но с теми, кто рожден на нашей земле. Можно убить врага, но как убить болезнь? Я знаю, мы можем проиграть, мы можем умереть, но одного враг не дождется. Мы не сдадимся. Я верю в вас, и знаю – мы справимся. И надеюсь, что ровно через год мы снова поднимем с вами бокалы. За нашу победу! Прошлую – и будущую!
И первым осушил бокал, залихватски грохнув его о землю.
Только стеклянное крошево полетело. Все остальные последовали его примеру.
Валежный решил задержаться ненадолго, дать людям погулять немного. Праздник есть праздник, и не стоит проводить его в походе.
Зимнее солнцестояние – и почти сразу за ним Новый год. Пусть солдаты как следует отдохнут. А потом – вперед. Надо собирать войско воедино, надо пополнять боеприпасы, надо…
Надо идти войной на родную страну.
Надо искать нового императора. Именно искать, ведь Петер добром передал трон…
Надо…
Здесь и сейчас надо как следует повеселиться и отдохнуть. Да так, чтобы горы дрогнули! И Валежный отдал распоряжение еще раз проверить часовых. Что и было выполнено.
Солдаты гуляли, плясали, пели, пили… Валежный себе напиться не позволил. Не на виду у всех, нет. Потихоньку, в палатке, когда никто его уже не видел… плюнул на все, жахнул из горла дубовика первый раз, с осени, позволив себе расслабиться – и упал на кровать. Пусть их всех.
Даже у железного лома может быть маленькая минута слабости.
Лионесс
Подданные могут веселиться.
Правители работают всегда.
Ее величество Элоиза как раз и занималась работой. Выслушивала тора Вэлрайо.
- Борхум колеблется, ваше величество.
- Колеблется? – ее величество сморщила нос.
- Там произошли некоторые события… серия терактов, насколько я понимаю. Кражи,, взрывы, поджоги – они боятся.
- Надо подумать, что для нас выгоднее. Война – или ее отсутствие?
Тор Вэлрайо опустил глаза.
- Ваше величество, не думал, что я так скажу. Но возможно, не стоит сейчас поддерживать эту войну? Вы понимаете, что для террористов нет ничего святого? И даже вы - простите мне это ужасное предположение – Вы можете стать их жертвой.
- Я не боюсь.
- За себя, ваше величество. Но есть еще ваши дети. И внуки…
Ее величество качнула головой.
- Террористы есть и будут всегда. Но если пойти на сделку с бешеной собакой, она не исцелится. Это все причины, тор Вэлрайо?
- Нет, ваше величество. Еще экономическая обстановка на континенте. Мои выкладки с цифрами…
- Я просмотрела.
- А еще, ваше величество, мой человек написал мне. Вы знаете, что Петер назначил наследника?
Элоиза резко побледнела.
- Как!?
Тор Вэлрайо едва скрыл изумление.
Не понял?!
Что происходит?!
- Мой человек узнал… есть такие Царь-Колокол и Царь-пушка. Колокол звенел четыре раза. Сам по себе, мои люди клянутся, что это так и есть…
- Так и есть, - почти шепотом повторила Элоиза. И тор Вэлрайо поразился еще сильнее. Ее величество словно на глазах старела.
Не моложавая женщина, а почти дряхлая бабка.
Она чего-то… боится!?
- Пушка стреляла один раз. Наследник прибыл в Звенигород.
- …!!!
Тор Вэлрайо и не подозревал, что его королева знает такие слова. Там бы и докеры поучиться не побрезговали.
- Напишите в Борхум. Пусть отводят войска от Русины.
- Выше величество?
- Пишите, Вэлрайо. Телеграфируйте, делайте, что пожелаете. А еще – все силы на поиск наследника.
Тор Вэлрайо послушно склонил голову. Но - не удержался.
- Ваше величество, возможно, есть нечто такое, что я должен знать? Чтобы не совершить ошибку?
- Вы должны делать, тор. А знать предоставьте мне, - отрезала ее величество. – Исполняйте.
Тор Вэлрайо поклонился.
- Да, ваше величество.
- Когда найдете наследника – предлагайте помощь. Упаси вас Творец от применения силы, вы поняли, тор?
Тихий стон заставил ее остановиться и повернуть голову.
С бледного лица на нее смотрели угольно-черные глаза. С губ пациента сорвался тихий стон.
Ида тут же подлетела и положила ему руку на лоб.
- Тихо, все в порядке. Вы упали, сломали ногу, вы сейчас в больнице. Все будет хорошо…
- В… больнице?
- Да. Не переживайте, помощь была оказана вовремя. У нашего доктора золотые руки…
- И ангел в помощниках.
Голова мужчины опять откинулась, глаза закрылись.
Ида пощупала пульс.
Ничего страшного, это он от наркоза отходит… ангел!
Скажет тоже!
Ничего, у Станислава и не такие выздоравливали. И Ида вернулась к уборке.
Яна, Русина.
Никуда Яна не уехала из Синедольска.
И через день не уехала.
И через два не уехала.
Заболел Гошка. Видимо, сидение в погребе даром не прошло. Хоть и пара дней, а много ли ребенку надо? Здесь перенервничал, там подмерз, опять же, погреб! Хоть и обустроенный, а все равно холод идет… в результате малыш свалился с простудой.
Не сильной, но какие тут поездки?
И куда?
А главное – на чем?!
Двое детей на велосипеде помещались. Трое… Яну терзали смутные сомнения. Ей бы мотоцикл с коляской, но столь полезный предмет обихода надо было еще раздобыть. Или напроситься к кому в попутчики. Или раздобыть транспорт самой…
И не телегу.
Надо что-то закрытое, потому как дети, а у них есть милая привычка бегать, разогреваться, остывать, вот, оттуда и простуда.
Яна только зубами скрипела.
Не ценила она, дура, своего счастья. Хм… а если к велосипеду сани прицепить? Может получиться? Или не может?
В любом случае, Новый Год придется встречать в Синедольске. А раз так…
Два дня Яна прожила в трактире, на третий вернулась в купленный Савватеем дом. И порадовалась. Все «секретки» были на месте. Если кто и побывал в доме, то приходил сюда он по методу Санта-Клауса – через каминную трубу. Наш-то дед Мороз как приличный, через дверь ходит…
Оставалось сделать генеральную уборку. А именно – избавиться от трупов.
Если Аксинью Яна хотела похоронить честь по чести, то с тремя подонками девушка церемониться не стала. И ночью тупо вытащила их из дома за ноги. По одному, до разных сточных канав.
Авось, уберут дворники.
Нет дворников? Тогда пусть их братья по борьбе, товарищи по оружию или кто там в подобных шакальих шайках – вот они пусть и подбирают! Яна о них заботиться не будет.
А вот как быть с Аксиньей…
А чего тут думать?
Яна направилась туда, куда и отправляются все трупы. На кладбище.
То исправно функционировало. Понятно, Освобождение там, или нет, а люди помирать будут. Свободными – даже чаще. Раньше-то власть, худо-бедно, помереть не давала, покушалась на права и свободы, ай-ай-ай…
И за бутылку самогона преотлично договорилась с могильщиками, которых тоже никакие революции не истребили.
Яна пообещала доставить тело.
Могильщики поклялись обеспечить гроб, могилу и все, что положено. Отпеть не получится, ну так жама и сама может прочитать, что потребно… молитвенник есть. Могут поделиться.
Яна махнула рукой и задалась вопросом, как доставить покойницу до кладбища. Пока та не сильно протухла… а потом придумала.
Действительно прицепила к велосипеду санки, усадила, как получилось, в них Аксинью и таким образом довезла до кладбища. Жуть?
Жуть. Но при революции и не такое случается. И еще страшнее бывает… рвы – не хотите?
Какие?
Страшные. Заполненные мужскими, женскими, детскими телами, те, кто умер с голоду и холоду, те, кто был найден на улице и не опознан, те, кого никто не ищет…
Могильщики просто рыли эти рвы, скидывали туда тела, а когда ров наполнялся, закапывали его. И – все. А рвов таких было…
Яна даже считать не хотела. Ей было плохо и тошно. Люди… да люди ли вы вообще?! Что вы с собой делаете?! И ведь никто даже внимания не обращает… да что надо было сделать с красивой уютной страной, чтобы она превратилась – вот в такое?
Или революция просто выкрыла все нарывы? И выпустила гной наружу?
Или… или сейчас это стало особенно заметно.
Яна не знала.
Ей было страшно. Плевать на все, Гошку она в этой стране не оставит! В герцогства, к тетке!
Анна, Россия.
- Серьезно? – глаза у Ани стали квадратные.
- Ей-богу! – перекрестилась тетя Зина.
- Даже не представляю, что им могло от меня понадобиться!
Анна была совершенно серьезна. А и правда – что случилось?
Почему ее ищет участковый?
Почему ей заинтересовались органы опеки?
Хотя… Анна едва по лбу себя не шлепнула.
Ольга же Сергеевна! Цветаева!
Ах ты, зараза! И как это Анна сразу не сообразила? Что может быть проще, начать атаку с органов опеки? И дешево и сердито, и нервы потреплют! Еще как!
Просто Анна не жила дома.
Сейчас в ее клетушке жила тетя Зина, время от времени. А сама-то Анна живет в другом месте. У Бориса Викторовича. И адреса этого никто не знает! А и знали бы… одно дело – помотать нервы девчонке из бедняцкого квартала. Другое – явиться к «сливкам общества» и начать качать права. Это здесь ты фигура, а там – плевок на коврике.
И мелкое начальство отлично понимает эту градацию.
Борису Викторовичу ничего не стоит снять трубку и позвонить губернатору. И пожаловаться – мол, что это тут твои подчиненные разлетались? День жаркий? Напекло? Или припекло?
- Тетя Зиночка, а если еще раз придут – вы мне не позвоните?
- Конечно, позвоню. Жалко, что ли? Чайку попьешь?
- Буду рада, - искренне сказала Анна.
***
Ольга Петровна налетела на Анну во дворе. Со стороны это напоминало атаку курицы на фонарный столб, не иначе. Анна сталкивалась с такими личностями, и реагировать на них правильно умела.
- Позор!!! Кошмар какой!? Это что ж ты такого сделала, что за тобой органы опеки бегают!? Куда это годится!? Да что люди скажут!!!
Визг, крики, шум…
Смысл произнесенной тирады (минут на двадцать) был в том, что Анна ужасна! Вот, Ольга Петровна никогда! И никому! Нужна не была! А Анна?!
Это куда такое годится!?
Нельзя так, еще как нельзя! Это неправильно, нехорошо, непорядочно, противоречит моральному кодексу строителя коммунизьма, и вообще, в чем там дело-то? Ась?!
Анна слушала молча.
В подобных случаях это единственный достойный выход. Начнешь ругаться, оправдываться, спорить, объяснять… не поможет! Наоборот, только больше распалит «активиста». А там…
Скажешь слово, одно, десять, втянешься в скандал, а потом – глядь! Ты с больной головой и пятнадцать суток за хулиганство, а «общественник» бегает и всем рассказывает, как его стррррашно оскорбили! Здоровый и бодренький.
Для них-то это все сродни живой воде! Они из человека сил насосутся, прилепятся клещами, вопьются в самую сердцевину…
Анна не формулировала это именно таким образом. Но и поощрять «безумную активистку» не собиралась. Стояла, молча слушала… как бы. На самом деле думала о своем.
Клюква плоховата. Бруснику вымочили слишком сильно, не умеют здесь делать правильную моченую бруснику, рыжики на зубах не хрустят…
Кругом одни недочеты. И как из такого прикажете готовить праздничный обед? Ладно, ужин?
С другой стороны, мэтр Симон мог приготовить минимум девять блюд из одной гречки, а она чем хуже? Справится!
Вот никогда не думала, что ей пригодятся именно эти навыки, но поди ж ты! И Кира так интересуется… хорошая девочка. Правильно ее бабушка воспитала, девочка получилась очень домашняя, серьезная…. А эпатаж – наносное.
Кто в юности не был бунтарем, в старости станет законченной сволочью, так, кажется?
Наконец Ольга Петровна вымоталась и более-менее успокоилась.
- Ты скажешь что-нибудь – или нет?
- Погода сегодня отличная, - сказала Анна.
- Издеваешься!?
- И снежок выпал…
- Ты что – не понимаешь…
Еще десять минут Ольга Петровна плевалась и орала. Но потом устала окончательно. Все ж не молоденькая, возраст уже не тот. И только тогда Анна соизволила заговорить.
- Ольга Петровна, вы лезете не в свое дело. А я не обязана давать вам отчет в своих поступках.
Обошла активистку и вышла со двора. Та осталась стоять, открывая и закрывая рот.
Тетя Зина выглянула из Аниной квартиры.
- Получила, сплетница старая? А и то поделом! Какое твое дело?! Чего ты к людям лезешь?! Тьфу, дура!
И дверью хлопнула.
Ольга Петровна так и осталась стоять посреди двора, наглядно иллюстрируя картину: «плоть ее слаба, но дух силен!». Было б ей восемнадцать лет! Она бы всех тут построила!
Ну хоть тридцать…
А здоровье-то уже не то, и звоночки… и позвоночник, и печень…
А и ладно! Раз ее тут слушаться не желают… она найдет кому и что рассказать! Определенно! И там ее услышат! Будет эта маленькая дрянь знать, как заноситься!
Стерва!
Глава 13
…в жаждущую ладонь
прикосновенья
зимы.
Звенигород, Русина
- … соратники, борьба увенчается успехом…
Жом Тигр откровенно не слушал.
Спать хотелось.
Сожрать слона, а потом завалиться спать суток так на двадцать-тридцать. И чтобы ни одна сволочь не будила. Тигры в спячку впадают? Нет? А пахать на них вы не пробовали?
Дел наваливалось…
Жуть и кошмар!
Как Петер умудрялся страной управлять, да еще по балам шляться, да еще приемы давать… хотя Тигр и так знал ответ.
Плохо!
Страной управляли через… да, через дамское место. Вот страна тем местом и накрылась. Петер наворотил, а им теперь разгребать не одно поколение. Если еще что получится.
Тигр потихоньку отошел к окну. Сейчас они были в императорском дворце, в Звенигороде. Пламенный витийствовал, собравшиеся внимали, отдавая должное столу а-ля фуршет… для своих-то накроют, им не гОлодно. И не холодно, даже жарко. Стекло окна слегка запотело.
Тигр оглянулся, но никто его не видел за портьерой, и мужчина позволил себе маленькую шалость. Как в детстве прижался носом к стеклу, подышал на него. Потом на подтаявшем инее вывел имя.
Коротенькое, всего три буквы.
Оглянулся еще раз – и тут же его стер.
Где ты, Яна?
Мужчина искренне волновался за свою случайную подругу. Вот уж действительно – зацепила! Вроде и время уже прошло, а все равно не отпускает… мог бы – помог бы. Ну хоть…
Нет, и поехать к ней не смог бы.
Но хоть знать, что с ней все в порядке! Вот ведь…
И дела не оставишь. Раньше хоть Ураган был, а сейчас рыцарь Освобождения лежит в каком-то захолустном герцогстве, которое славится только своими урожаями пшеницы, и лелеет сломанную ногу. Угораздило его!
С другой стороны, случайности не объяснишь. Ладно, до весны время еще есть, а там и видно будет.
Жом Тигр посмотрел в окно – и вздрогнул.
Стемнело.
Мела по площади метель, закручивая странные вихри. И…. показалось мужчине – или нет?
Над площадью, в вихре поземки, примерно на высоте пары человеческих ростов, летела громадная белая сова.
Потом достигла колокольни, коснулась ее крылом – и исчезла.
И глухо, тяжело бухнул колокол, обрывая речь Пламенного.
Жом подпрыгнул у всех на виду, взвизгнул вовсе уж несолидно – не ожидал, и заругался. Сильно.
- Я эту… колокольню… этот … колокол и эту… Хеллу…
Тигр даже и не подумал появляться из-за шторы.
Богиня?
Что ж, в таком случае у нее есть чувство юмора. Приятное разнообразие.
Русина, предгорья Ферейских гор.
- Ваше здоровье, торы и жомы!
Антон Андреевич первым поднял бокал. И вслед за ним в едином жесте подняли руки люди. У кого рог, у кого бокал, стакан, фужер, да хоть и крышка от фляжки…
- Я не стану говорить красивых фраз. Я скажу так. Вы – герои. Вы выдержали тяжелую битву. Но впереди еще одна, гораздо более страшная и жуткая. Не просто с врагом, но с теми, кто рожден на нашей земле. Можно убить врага, но как убить болезнь? Я знаю, мы можем проиграть, мы можем умереть, но одного враг не дождется. Мы не сдадимся. Я верю в вас, и знаю – мы справимся. И надеюсь, что ровно через год мы снова поднимем с вами бокалы. За нашу победу! Прошлую – и будущую!
И первым осушил бокал, залихватски грохнув его о землю.
Только стеклянное крошево полетело. Все остальные последовали его примеру.
Валежный решил задержаться ненадолго, дать людям погулять немного. Праздник есть праздник, и не стоит проводить его в походе.
Зимнее солнцестояние – и почти сразу за ним Новый год. Пусть солдаты как следует отдохнут. А потом – вперед. Надо собирать войско воедино, надо пополнять боеприпасы, надо…
Надо идти войной на родную страну.
Надо искать нового императора. Именно искать, ведь Петер добром передал трон…
Надо…
Здесь и сейчас надо как следует повеселиться и отдохнуть. Да так, чтобы горы дрогнули! И Валежный отдал распоряжение еще раз проверить часовых. Что и было выполнено.
Солдаты гуляли, плясали, пели, пили… Валежный себе напиться не позволил. Не на виду у всех, нет. Потихоньку, в палатке, когда никто его уже не видел… плюнул на все, жахнул из горла дубовика первый раз, с осени, позволив себе расслабиться – и упал на кровать. Пусть их всех.
Даже у железного лома может быть маленькая минута слабости.
Лионесс
Подданные могут веселиться.
Правители работают всегда.
Ее величество Элоиза как раз и занималась работой. Выслушивала тора Вэлрайо.
- Борхум колеблется, ваше величество.
- Колеблется? – ее величество сморщила нос.
- Там произошли некоторые события… серия терактов, насколько я понимаю. Кражи,, взрывы, поджоги – они боятся.
- Надо подумать, что для нас выгоднее. Война – или ее отсутствие?
Тор Вэлрайо опустил глаза.
- Ваше величество, не думал, что я так скажу. Но возможно, не стоит сейчас поддерживать эту войну? Вы понимаете, что для террористов нет ничего святого? И даже вы - простите мне это ужасное предположение – Вы можете стать их жертвой.
- Я не боюсь.
- За себя, ваше величество. Но есть еще ваши дети. И внуки…
Ее величество качнула головой.
- Террористы есть и будут всегда. Но если пойти на сделку с бешеной собакой, она не исцелится. Это все причины, тор Вэлрайо?
- Нет, ваше величество. Еще экономическая обстановка на континенте. Мои выкладки с цифрами…
- Я просмотрела.
- А еще, ваше величество, мой человек написал мне. Вы знаете, что Петер назначил наследника?
Элоиза резко побледнела.
- Как!?
Тор Вэлрайо едва скрыл изумление.
Не понял?!
Что происходит?!
- Мой человек узнал… есть такие Царь-Колокол и Царь-пушка. Колокол звенел четыре раза. Сам по себе, мои люди клянутся, что это так и есть…
- Так и есть, - почти шепотом повторила Элоиза. И тор Вэлрайо поразился еще сильнее. Ее величество словно на глазах старела.
Не моложавая женщина, а почти дряхлая бабка.
Она чего-то… боится!?
- Пушка стреляла один раз. Наследник прибыл в Звенигород.
- …!!!
Тор Вэлрайо и не подозревал, что его королева знает такие слова. Там бы и докеры поучиться не побрезговали.
- Напишите в Борхум. Пусть отводят войска от Русины.
- Выше величество?
- Пишите, Вэлрайо. Телеграфируйте, делайте, что пожелаете. А еще – все силы на поиск наследника.
Тор Вэлрайо послушно склонил голову. Но - не удержался.
- Ваше величество, возможно, есть нечто такое, что я должен знать? Чтобы не совершить ошибку?
- Вы должны делать, тор. А знать предоставьте мне, - отрезала ее величество. – Исполняйте.
Тор Вэлрайо поклонился.
- Да, ваше величество.
- Когда найдете наследника – предлагайте помощь. Упаси вас Творец от применения силы, вы поняли, тор?
