Вагонетка в коротких штанишках

"Экзамен в автошколе:
- Вот представь: едешь ты на машине и видишь, что через дорогу бегут старушка и маленькая девочка. Кого будешь давить?
- Старушку...
- Дурак! Тормоз давить надо!"

(Известный анекдот)

Среди рассказов Виктора Драгунского есть один, который резко выбивается из общего ряда - как по поставленной нравственной проблематике, так и потому, что много лет назад он на меня произвел не совсем хорошее впечатление. Причину я тогда, будучи ребенком, не мог осознать до конца, но сейчас ситуация прояснилась. Рассказ называется : Человек с голубым лицом", и сюжет его вкратце таков. Мальчик Дениска вместе с папой отдыхает на даче. К ним приходит сосед и друг отца Александр Семеныч - птица, видимо, важная, поскольку владеет собственной "Волгой" и имеет персонального шофера. Однако у шофера, как назло, свадьба, а Александру Семенычу позарез нужно в город. Поэтому он просит Денискиного папу, чтобы тот его подвез на упомянутой "Волге" (сам Александр Семеныч, к сожалению, водить не умеет). Папа соглашается, и они отправляются в город все трое: Дениске ведь гораздо интереснее прокатиться на машине, чем сидеть одному на пустой даче. В вот во время пути происходит непредвиденное: прямо перед "Волгой" на проезжую часть выскочила девочка. В общем, ситуация как в том анекдоте, только старушки нет. Отец Дениски, вопреки тому, что советуется в анекдоте, тормоз давить не стал, а резко отрулил вправо.В результате машина вылетела с трассы и рухнула под откос кверху колесами. Сам Дениска и Александр Семеныч отделались легким испугом, а папа сломал руку в друх местах. Поэтому его увезли в больницу - гипс накладывать, Александр Семыныч остался на месте - видимо, объяснять гайцам, что да как, а Дениску отвез обратно на дачу водитель дорожного катка - тот самый "человек с голубым лицом". Вот как описана эта невеселая поезда до дома:

Все было зеленое вокруг — и трава, и тоненькие березки, — и ветерок пахнул чем-то зеленым, как будто ничего не случилось. И мы так ехали и молчали, и, хотя я держал руки на руле, я не играл ни во что. Мне не хотелось. А дяденька с голубым лицом вдруг сказал своей помощнице:

"- Ты посмотри, Фирка, какой папаня у этого огольца! Ведь это не каждый рискнет… Не схотел, значит, чужую девочку жизни решить. Машину разбил! Хотя машина что, она железка, туды ей и дорога, починится. А вот ребенка давить не схотел, вот что дорого… Не схотел, нет. Сыном родным рыскнул. Выходит, душа у человека геройская, огневая… Большая, значит, душа. Вот таких-то, Фирка, мы на фронте очень уважали…"

Фактически в этой маленькой речи заключена вся мораль рассказа: смотрите, детишки, какой у Дениски смелый, добрый и находчивый папа, раз он моментально принял единственно верное решение, и вы поступайте так же, когда вырастете.
И вот этот момент вызывает у меня, мягко выразиться, недоумение.
Со своей жизнью человек волен делать решительно все, что угодно, в том числе рисковать и жертвовать ею. Мужчина, погибший или подвергший себя опасности, чтобы спасти ребенка, действительно велик, и те, которые вытаскивают детей из проруби или горящего дома, заслуженно пользуются почетом. Но здесь-то ситуация принципиально другая! Ты едешь в машине не один, с тобой еще двое, и один из этих людей - твой собственный сын, а другой - сосед и друг, который тебе доверился. Так какого хрена ты решил за них, согласны они умереть или покалечиться ради той девочки или нет? Их жизнь в твоих руках, но тебе она не принадлежит, в отличие от собственной. А погибнуть или получить увечье было легче легкого: автомобили той поры отнюдь не обладали безопасностью современных моделей. Виктора Цоя, жившего намного позже, могла бы спасти подушка безопасности, но на советских авто их не было. Оба пассажира из рассказа Драгунского уцелели исключительно благодаря авторскому произволу, что подчеркивается даже в тексте: милиционер, приехавший к месту ДТП, замечает: "А мальчишка этот, видать, в сорочке родился. Ни царапинки!"
Таким образом, тут мы имеем дело с неким подобием знаменитой "дилеммы вагонетки", только мобильное средство другое. Впрочем, я лукавлю: нет здесь никакой дилеммы, и нравственный выбор представляется достаточно определенным - он не в пользу девочки. Потому что за рандомных девочек ты, товарищ водитель, не отвечаешь. А вот за людей, находящихся с тобою в одной машине, - очень даже отвечаешь.
И мне представилось вот что:

"Я смотрел на белую, забинтованную руку папы, вернувшегося из больницы; вопрос жег мне горло, но я не решался его задать. Папа, видимо, понял меня и спросил - очень ласково:
- Ты хочешь что-то спросить, Дениска?
Я сглотнул и произнес:
- Скажи, папа, а если бы ты был уверен, что я погибну, крутанул бы руль? Ну, чтобы та девочка осталась жива? Тот человек с голубым лицом сказал, что ты ради нее рисковал мною...
Папа ответил не сразу, а когда он заговорил, голос его дрожал:
- Прости, сынок... Я не думал о тебе. Я действовал на эмоциях. Наверное, я плохой отец...
Мне показалось, что он сейчас заплачет. Я не выдержал и бросился папе на шею:
- Не надо, папочка! Прошу, не надо! Ты самый лучший на свете! Я люблю тебя!.."

Вот так по всей логике должен был завершиться этот рассказ. Но такой сцены в рассказе нет. Проблема замылена, как будто она и не существовала вовсе.
А что касается упоминаний о фронте, оно свидетельствует лишь об одном: видимо, дорожный рабочий прошел всю войну в звании рядового и привык лишь к тому, что ему отдают не допускающие двусмысленности приказы. Он не был в шкуре командира, не знает, что это такое - непрестанный, практически каждодневный выбор из двух зол, когда вагонетки следуют одна за другой и в отношении каждой нужно принять конкретное решение. Это страшный груз ответственности, под тяжестью которого ломались самые стойкие люди, и в этом специфика войны для начальствующих. Она прекрасно показана в "Атаке титанов", ибо Исаяма, никогда не воевавший, понимает войну лучше, чем многие люди. Трудно представить более спокойного и мужественного человека, чем командир разведкорпуса Эрвин Смит, но беспощадное противоречие между необходимостью посылать солдат на убой и тем, что они ему все-таки дороги, в конце концов измочалило и его. (У его коллеги по гарнизону Дота Пиксиса есть нехитрое лекарство от подобного рода переживаний - алкоголь, но Эрвин прибегать к нему не хочет). Рядовые солдаты могут лишь догадываться о том, какой крест ложится на плечи офицерам, поскольку командир перед лицом подчиненных не должен демонстрировать, как ему трудно, и обязан быть примером бодрости духа. Сам Эрвин только перед ближайшим другом - капитаном Леви может излить душу. И, наверное, хорошо, что "человека с голубым лицом" не повысили хотя бы до лейтенанта (кстати, карьеры он, судя по всему, не сделал и на гражданке). Ибо в Великую Отечественную войну именно начальники, склонные к простым решениям и не умеющие видеть противоречия, в том числе морально-этического плана, губили в "котлах" и бессмысленных атаках тысячи людей.
А возможно, здесь примешался еще один троп. На безвременно почившем сайте posmotre.li он именовался: "Мужики - расходный материал". Суть проста - писатели не очень-то любят убивать персонажей женского пола. Корень лежит в подсознательной, этологической плоскости: если популяция состоит из десяти самок и одного самца, для нее не все потеряно, а если из десяти самцов и одной самки, она почти наверняка вымрет. Поэтому самок стараются беречь - как реальных, так и вымышленных. И с этой точки зрения жизнь девочки - будущей матери действительно представляется более ценной, чем жизнь одного мальчика и двух взрослых мужчин.

P.S. Вышло так, что я публикую эту запись на следующий день после Дня защиты детей. Я не подгадывал так: это простое совпадение. Но если кому-то это покажется символичным, я не стану его разубеждать.