- Да поможет мне Небо, да сохранит меня Земля, - сказала она себе.
Очень скоро Эмилянь потеряла счет времени. Солнце все так же висело прямо над головой, нещадно обжигая макушку и плечи даже сквозь слои ткани. Ветер совсем не холодил, только дышал жаром в лицо. Губы давно обветрились и болели, язык прилип к небу. А впереди, сколько Ляна ни всматривалась, лежали лишь бесчисленные песчаные барханы, на каждый из которых девушка взбиралась все тяжелее и тяжелее.
«Где я… все же?» - спросила она себя. Спрашивать вслух Эмилянь бросила в тот же миг, когда ощутила на зубах скрип песка.
С того момента нижнюю часть лица закрывала полоса ткани, но это мало помогало. Песок проникал всюду: в рот, в глаза, в уши, под одежду, в высокие сапоги. Казалось, даже в нос набился, а все кругом пахнет сухой травой и раскаленными на солнце камнями.
О пустынях на севере Эмилянь знала столько же, сколько мог знать любой образованный житель Аталийской империи, ни разу не покидавший пределов родного дома. Наставник зачитывал Ляне, Дашану и Суррель целые трактаты, воспевавшие красоту этой части страны. Но ни в одной книге путешественники не уходили слишком далеко в пустыню, ведь каждому было ведомо – этот край способен убить слабого и самонадеянного.
С очередной песчаной насыпи девушка едва не скатилась вниз, прямо в редкие кустики колючек, и невольно зашипела змеей. Все тело подрагивало от усталости, маска давно набила синяк на бедре, а от перезвона колокольчиков разболелась голова. Хотелось подчиниться пустыне, упасть и остаться лежать, позволяя ветру накрыть себя, песчинка за песчинкой, золотисто-янтарным могильным холмом.
Вдруг впереди, прямо у горизонта, что-то мелькнуло. Будто возникла из ниоткуда сияющая полоса голубого света, невероятно яркая на фоне белесого неба, и тут же исчезла, оставив после себя туманную дымку.
Ощутив новые силы, Ляна поспешила вперед. Вскоре сквозь марево проступила далекая горная гряда, укрытая вечными снегами. И в душе девушки появилась надежда. Но она растаяла, как утренняя роса, когда изменился и песок под ногами Эмилянь. Чем дальше она шла, тем все более светлым он становился, пока мир вокруг не выцвел полностью. Песок под ногами серел пеплом, а небо простиралось над головой перевернутой миской кобыльего молока.
«Это и есть пепел! - перепугалась Ляна, когда присмотрелась повнимательнее. – Что все это значит?»
Будто отвечая на ее вопрос, над пустыней криком подбитой птицы зазвенел голос одинокой струны. Девушка тут же припала к земле, не чуя усталости, но сквозь угасающий звук не услышала свиста летящей стрелы.
Встала Ляна лишь тогда, когда поняла, что ей ничего не угрожает. Затравленно озираясь, она убедилась, что песчаные барханы остались позади, а значит, никто не мог спрятаться за гребнем одного из холмов.
Вот только ощущение опасности, однажды появившись, никак не желало уходить.
- Что это за место? – глухо пробормотала девушка, закусила нижнюю губу и, чувствуя напряжение во всем теле, быстро зашагала в сторону гор.
Но сколько она ни шла, горы все не приближались, вися у горизонта вырезанной из бумаги картинкой. Зато среди серого пепла под ногами стали попадаться большие белые камни. Сначала девушка видела то один, то два, потом заметила несколько сложенных из камней кругов. Чем дальше Ляна шагала, тем больше становились камни, тем чаще по неосторожности она наступала на скрытые пеплом каменные осколки, раня ноги даже сквозь сапоги.
- Как это возможно? – шипя от боли, спросила Эмилянь. Только что впереди ничего не было, но стоило сделать шаг – и показалось новое нагромождение камней.
На этот раз дорогу девушке перегородили настоящие валуны, пригнанные так плотно друг к другу, что Ляна рисковала застрять, пытаясь протиснуться между центральными глыбами. Но обогнув невысокую, всего-то по грудь, стенку, девушка обнаружила еще одно нагромождение камней, но теперь в рост высокого мужчины. Чувствуя тревогу, Ляна прошла вдоль стены, заглянула за угол и судорожно сжала ладони в кулаки – стена не обрывалась, а поднималась еще выше. На больших валунах громоздились камни поменьше, подобранные так искусно, что девушке не удалось найти щели толще собственного мизинца. Не пытаясь искать объяснение происходящему, Ляна вновь дошла до угла и выглянула из-за него. И снова увидела стену. Но теперь та поднималась на добрых три человеческих роста, и в ней имелся дверной проем. Вместо двери проход прикрывал когда-то яркий, а ныне выцветший ковер. Отогнув жесткий край с изображенной на нем рыжеватой птицей, девушка заглянула внутрь, но не увидела ничего, кроме серого пепла и неба, заменявшего этому пустынному дому крышу.
Разочарованно вздохнув, Ляна скользнула внутрь. Осматриваясь, она несколько раз крутнулась на месте. И когда повернулась в очередной раз, перепугано вскрикнула – в центре разрушенного дома прямо на земле, скрестив ноги и уложив на них руки раскрытыми ладонями вверх, кто-то сидел.
Замерев и затаив дыхание, Эмилянь рассматривала как по волшебству возникшего человека. Это была, судя по узким изящным ладоням, женщина. Ее одеяние почти в точности повторяло ту одежду, что была сейчас на самой Ляне, разве что складывалась из слоев алого и бордового шелка. Даже ленты, вплетенные в толстые красновато-рыжие косы, были цвета вина. Лицо незнакомки закрывала тяжелая золоченая маска с острыми рогами и птичьим клювом.
Внезапно незнакомка подняла голову, и Ляна ощутила на себе пристальный взгляд горящих огнем карих глаз. Перепугано вскрикнув от силы, в тот же миг обрушившейся на нее, девушка повалилась назад, до звезд перед глазами приложившись о стену, и провалилась во тьму, чтобы миг спустя с воплем вскинуться на тонком спальнике в шаге от весело горящего костерка.
- Ты проснулся? – привлек внимание Эмилянь дядюшка Арай. – Кошмар приснился?
Ляна нервно огляделась, но не увидела ни пепельного песка, ни белых камней, ни незнакомки в золоченой маске. Да и сама она, судя по ощущениям, пребывала в мужском облике, как и прежде.
- Кошмар? Да…
Девушка вновь огляделась, вспоминая, где она и что с ней происходило в последнее время.
Мастер вел Ляну по небу не меньше часа, но потом они были вынуждены спуститься на землю, чтобы дождаться дядюшку. Тот сумел бы быстро нагнать их, но мертвецу приходилось управляться с лошадьми, что сильно тормозило его передвижение.
Дожидаясь встречи с дядюшкой, мастер забрал у Ляны Булочку и направился на северо-восток. Девушка не задавала вопросов, но вскоре стало ясно, что даян искал удобное место для стоянки. Найдя оное, развел костер, велел ждать Арая, а сам ушел куда-то на север.
Дядюшка явился в последних искрах догорающего костерка, привез с собой хворост и двух тощих кроликов, супом из которых Ляна и Булочка перекусили, прежде чем устроиться на одном спальнике. И сейчас, уморенный переживаниями и дорогой, мальчик спал у Эмилянь под боком, не проснувшись от ее метаний и звука голосов.
Стоило вспомнить о малыше, тот тут же открыл сонные глазки и перепугано глянул на Ляну.
- Все хорошо, - шепнула девушка и мягко погладила мальчика по щеке. – Помнишь меня?
- Огонек? – моргнув пару раз, так же шепотом спросил Булочка.
- Да, можешь звать меня так. Или Эмиль, - кивнула девушка и улыбнулась мальчику, пытаясь отвлечься от странного сна, слишком необъяснимого и слишком похожего на реальность.
- А у тебя вот тут… волосы красные, - скосив глаза, отметил мальчик и дернул Ляну да одну из косичек.
Девушка подняла кончик косы так, чтобы рассмотреть его в свете костра.
- И в самом деле… - улыбнулась она, обнаружив родной красновато-рыжий отсвет.
После того, как они перекусили сыром и сушеным мясом, Булочка снова уснул, а Ляна долго сидела у костра, посматривая то в темное небо, то на замершего истуканом-божеством дядюшку. Он, будучи неживым, собирался сторожить лагерь всю ночь, и Эмилянь стоило воспользоваться возможностью и отоспаться, но непонятный сон испугал настолько, что она боялась вновь в него провалиться.
К часу черной собаки мастер так и не явился, а Ляна держалась уже на одной только силе воли. Тело все еще ощущалось слабым мешком из кожи и костей после всех передряг и требовало отдыха. Предрассветные холод и сырость, едва разгоняемые теплом огня, лишь усиливали неприятные ощущения девушки.
- Ты не спишь? – удивился Булочка, приподнимаясь на локте. Малыш потер кулачком заспанные глаза и сладко зевнул.
- Проснулся? – удивилась Ляна. – Спи. Солнце еще не встало.
- А тот… не вернулся? – снова зевнув, спросил мальчик.
- Мастер Адэр не приходил, - кивнула девушка и погладила Булочку по встрепанным черным волосам. – Спи.
Малыш вновь лег, довольно долго сопел с открытыми глазами, а потом пожаловался:
- Не могу.
- Закрой глаза, - велела Эмилянь. – Кто ж уснет, если держать глаза открытыми?
- Мама рассказывала истории, чтобы я уснул, - очень тихо пробормотал Булочка, но Ляна услышала и смутилась.
- Истории? Сказки?
- Ты знаешь сказки? – воодушевился мальчик.
Ляна повозилась, устраиваясь поудобнее, и призналась:
- Э… Нет. Я не знаю сказок. Мне никто не рассказывал их в детстве.
- Да? – разочарованно переспросил малыш.
- А потом… я слышал только поучительные истории. Но они… больше для взрослых.
На самом деле служанки нередко рассказывали сказки, если Суррель не спалось. И Ляна любила их подслушивать. Но то всегда были сказания о прекрасных принцах, умелых воинах, мудрых даянах и нежных юных девах, красота, доброта и смелость которых покоряли и принцев, и воинов, и магов. Но не рассказывать же маленькому мальчику одну из этих историй?
- Расскажешь? – попросил Булочка.
Ляна вздохнула и, погладив малыша по волосам, осмотрелась, обдумывая, какую из притч пересказать. Дядюшка Арай, блеснув глазом, вытащил из кармана ножик, явно собираясь под рассказ Эмилянь доработать детали на деревянной фигурке верблюда.
- Давным-давно то ли на юге, то ли на севере, а может и вовсе на востоке жил один князь. Был он уже стар и немощен, но не спешил передавать малый трон одному из своих сыновей. И когда сыновья в который раз завели с ним беседу на этот счет, князь разозлился и заявил, что нет в его землях человека мудрее него самого, а значит, ни один из его сынов не сможет хорошо править и снискать славу, достойную предков. Молодые люди были обижены словами отца, но только старший посмел ответить на слова отца столь же грубо. Младший же был хорошо воспитан и молча окинул покои родителя. Но вернувшись домой, молодой человек велел слугам отправляться во все концы отцовских владений и разыскать самых известных сказителей и острословов.
С быстротой лесного пожара известие облетело города и поселения, достигнув даже отдаленных хотонов и кибиток, но многие, зная норов князя, предпочли остаться дома. Во дворец прибыло лишь трое старцев. Их-то младший наследник и привел к отцу, объявив, что нашел людей, которые по мудрости не уступают самому князю. Князь пофыркал, но пожелал увидеть приведенных сыном мудрецов. Его старший сын, узнав о затее брата, тут же явился во дворец.
Увидев сказителей, князь заметил, что у первого старика на голове совсем нет волос, у второго волосы седые, а усы и борода черные, а третий темноволос, но безбород.
«Сколько вам лет?» - спросил князь у сказителей.
«Мне этой весной исполнилось семьдесят», - с поклоном произнес первый старик.
«На той неделе я справил свое семидесятилетие», - ответил второй старик.
«Через три дня я жду гостей в своем доме, - сказал третий старик, - буду справлять семьдесят лет, как топчу эту землю».
«Значит, все ровесники?»
«Да», - подтвердили старики.
«Но если вы ровесники, то почему же у вас на голове нет волос, а у остальных есть?» - обратился князь к первому старику.
Переглянулись сказители, услышав этот нелепый вопрос. Но все они были опытными болтунами. Необходимость зарабатывать деньги своими рассказами научила их быстро придумывать истории и остроты.
«Я на своем веку видел много плохого и хорошего. Я так много думал, как лучше жить людям, что на голове ни одного волоска не осталось», - с умным видом заявил первый старик.
Князь покивал и обратился ко второму старику: «Вы с ними ровесник, так почему у вас волосы седые, а усы черные?»
«Мои волосы - мои ровесники. Они у меня были еще тогда, когда я только что родился, а усы выросли, когда мне было пятьдесят лет. Волосы на двадцать лет старше, чем усы. Поэтому волосы седые, старые, а усы молодые, черные», - подумав совсем немного, ответил второй старик.
«Вы ровесник этим двум мудрецам, - сказал князь третьему старику, - почему у вас совсем нет усов, а волосы черны, как у юноши?»
«Я единственный потомок моих родителей. Мой отец всегда переживал, что слишком быстро состарится, а мать переживала, что у нее нет дочери. Моя сыновья любовь столь сильна, что мои волосы до сих пор темны, чтобы отец не чувствовал себя стариком, у которого и сын уже старик, а на подбородке за всю жизнь не выросло ни одного волоска из-за матери, слезы которой для меня тяжелее самых тяжелых камней», - нашелся с ответом третий старик.
Князь оценил мудрость и находчивость стариков и одарил каждого из них мешочком золота, а младшему сыну объявил, что признает поражение и завтра же назовет его своим преемником.
Но обозлился на это старший сын князя. Он решил догнать сказителей и задать им свои три вопроса, уверенный, что уж на них-то мудрецы не найдут ответов. Тогда, выставив их дураками, старший сын заберет золото и вернет себе расположение отца.
Увидев, как из дворца на верблюде выехал старший сын князя, первый сказитель насторожился и сказал: «Это точно по наши души. Идите вперед, а я его задержу».
Остальные согласились и ушли.
Нагнав старика, сын князя не спешился, не поприветствовал человека, а тут же потребовал ответа: «Вы мудрец?»
«Да, мудрец».
«Тогда ответьте на мои вопросы».
«О чем же вы желаете знать?» - спросил сказитель.
«Что такое мир?» - спросил молодой человек.
«Это день и ночь. Днем работаем, а ночью отдыхаем», - помолчав секунду, сказал старик.
«Что такое земля, что такое вода?»
«Земля - это мать человека и животных, а вода - мать рыб», - был ответ.
«Что такое смена времени?» - задал последний вопрос сын князя.
У старика и на этот вопрос был ответ, но он сделал вид, что растерян и сказал: «Ах, горе мне, горе! Ответ на этот вопрос я забыл у тех двоих. Позвольте мне на минутку вашего верблюда. Я съезжу и тут же вернусь к вам с ответом».
«Попался, - обрадовался и подумал сын князя. – Не знаешь. Тут-то я и возьму тебя за жабры!»
«Бери», - уже чувствуя свою победу, сказал он старику.
А мудрец сел на верблюда и произнес: «У вас был верблюд, а у меня его не было. Вы сидели в седле, а я стоял на земле. Сейчас вы стоите на земле, а я сижу на верблюде. Это и есть смена времени. Спасибо вам!»
Не успел старший сын князя и слова вымолвить, старик ударил верблюда пятками и умчался вслед за остальными стариками.
Оставшись и без золота, и без верблюда, молодой человек пришел к отцу и все ему высказал. Князь же посмеялся и заявил: «Когда я оскорблял вас, ты ответил мне тем же, а твой брат промолчал.
Прода от 02.03.2023, 01:10
Очень скоро Эмилянь потеряла счет времени. Солнце все так же висело прямо над головой, нещадно обжигая макушку и плечи даже сквозь слои ткани. Ветер совсем не холодил, только дышал жаром в лицо. Губы давно обветрились и болели, язык прилип к небу. А впереди, сколько Ляна ни всматривалась, лежали лишь бесчисленные песчаные барханы, на каждый из которых девушка взбиралась все тяжелее и тяжелее.
«Где я… все же?» - спросила она себя. Спрашивать вслух Эмилянь бросила в тот же миг, когда ощутила на зубах скрип песка.
С того момента нижнюю часть лица закрывала полоса ткани, но это мало помогало. Песок проникал всюду: в рот, в глаза, в уши, под одежду, в высокие сапоги. Казалось, даже в нос набился, а все кругом пахнет сухой травой и раскаленными на солнце камнями.
О пустынях на севере Эмилянь знала столько же, сколько мог знать любой образованный житель Аталийской империи, ни разу не покидавший пределов родного дома. Наставник зачитывал Ляне, Дашану и Суррель целые трактаты, воспевавшие красоту этой части страны. Но ни в одной книге путешественники не уходили слишком далеко в пустыню, ведь каждому было ведомо – этот край способен убить слабого и самонадеянного.
С очередной песчаной насыпи девушка едва не скатилась вниз, прямо в редкие кустики колючек, и невольно зашипела змеей. Все тело подрагивало от усталости, маска давно набила синяк на бедре, а от перезвона колокольчиков разболелась голова. Хотелось подчиниться пустыне, упасть и остаться лежать, позволяя ветру накрыть себя, песчинка за песчинкой, золотисто-янтарным могильным холмом.
Вдруг впереди, прямо у горизонта, что-то мелькнуло. Будто возникла из ниоткуда сияющая полоса голубого света, невероятно яркая на фоне белесого неба, и тут же исчезла, оставив после себя туманную дымку.
Ощутив новые силы, Ляна поспешила вперед. Вскоре сквозь марево проступила далекая горная гряда, укрытая вечными снегами. И в душе девушки появилась надежда. Но она растаяла, как утренняя роса, когда изменился и песок под ногами Эмилянь. Чем дальше она шла, тем все более светлым он становился, пока мир вокруг не выцвел полностью. Песок под ногами серел пеплом, а небо простиралось над головой перевернутой миской кобыльего молока.
«Это и есть пепел! - перепугалась Ляна, когда присмотрелась повнимательнее. – Что все это значит?»
Будто отвечая на ее вопрос, над пустыней криком подбитой птицы зазвенел голос одинокой струны. Девушка тут же припала к земле, не чуя усталости, но сквозь угасающий звук не услышала свиста летящей стрелы.
Встала Ляна лишь тогда, когда поняла, что ей ничего не угрожает. Затравленно озираясь, она убедилась, что песчаные барханы остались позади, а значит, никто не мог спрятаться за гребнем одного из холмов.
Вот только ощущение опасности, однажды появившись, никак не желало уходить.
- Что это за место? – глухо пробормотала девушка, закусила нижнюю губу и, чувствуя напряжение во всем теле, быстро зашагала в сторону гор.
Прода от 24.03.2023, 01:33
Но сколько она ни шла, горы все не приближались, вися у горизонта вырезанной из бумаги картинкой. Зато среди серого пепла под ногами стали попадаться большие белые камни. Сначала девушка видела то один, то два, потом заметила несколько сложенных из камней кругов. Чем дальше Ляна шагала, тем больше становились камни, тем чаще по неосторожности она наступала на скрытые пеплом каменные осколки, раня ноги даже сквозь сапоги.
- Как это возможно? – шипя от боли, спросила Эмилянь. Только что впереди ничего не было, но стоило сделать шаг – и показалось новое нагромождение камней.
На этот раз дорогу девушке перегородили настоящие валуны, пригнанные так плотно друг к другу, что Ляна рисковала застрять, пытаясь протиснуться между центральными глыбами. Но обогнув невысокую, всего-то по грудь, стенку, девушка обнаружила еще одно нагромождение камней, но теперь в рост высокого мужчины. Чувствуя тревогу, Ляна прошла вдоль стены, заглянула за угол и судорожно сжала ладони в кулаки – стена не обрывалась, а поднималась еще выше. На больших валунах громоздились камни поменьше, подобранные так искусно, что девушке не удалось найти щели толще собственного мизинца. Не пытаясь искать объяснение происходящему, Ляна вновь дошла до угла и выглянула из-за него. И снова увидела стену. Но теперь та поднималась на добрых три человеческих роста, и в ней имелся дверной проем. Вместо двери проход прикрывал когда-то яркий, а ныне выцветший ковер. Отогнув жесткий край с изображенной на нем рыжеватой птицей, девушка заглянула внутрь, но не увидела ничего, кроме серого пепла и неба, заменявшего этому пустынному дому крышу.
Разочарованно вздохнув, Ляна скользнула внутрь. Осматриваясь, она несколько раз крутнулась на месте. И когда повернулась в очередной раз, перепугано вскрикнула – в центре разрушенного дома прямо на земле, скрестив ноги и уложив на них руки раскрытыми ладонями вверх, кто-то сидел.
Замерев и затаив дыхание, Эмилянь рассматривала как по волшебству возникшего человека. Это была, судя по узким изящным ладоням, женщина. Ее одеяние почти в точности повторяло ту одежду, что была сейчас на самой Ляне, разве что складывалась из слоев алого и бордового шелка. Даже ленты, вплетенные в толстые красновато-рыжие косы, были цвета вина. Лицо незнакомки закрывала тяжелая золоченая маска с острыми рогами и птичьим клювом.
Внезапно незнакомка подняла голову, и Ляна ощутила на себе пристальный взгляд горящих огнем карих глаз. Перепугано вскрикнув от силы, в тот же миг обрушившейся на нее, девушка повалилась назад, до звезд перед глазами приложившись о стену, и провалилась во тьму, чтобы миг спустя с воплем вскинуться на тонком спальнике в шаге от весело горящего костерка.
- Ты проснулся? – привлек внимание Эмилянь дядюшка Арай. – Кошмар приснился?
Ляна нервно огляделась, но не увидела ни пепельного песка, ни белых камней, ни незнакомки в золоченой маске. Да и сама она, судя по ощущениям, пребывала в мужском облике, как и прежде.
- Кошмар? Да…
Девушка вновь огляделась, вспоминая, где она и что с ней происходило в последнее время.
Мастер вел Ляну по небу не меньше часа, но потом они были вынуждены спуститься на землю, чтобы дождаться дядюшку. Тот сумел бы быстро нагнать их, но мертвецу приходилось управляться с лошадьми, что сильно тормозило его передвижение.
Дожидаясь встречи с дядюшкой, мастер забрал у Ляны Булочку и направился на северо-восток. Девушка не задавала вопросов, но вскоре стало ясно, что даян искал удобное место для стоянки. Найдя оное, развел костер, велел ждать Арая, а сам ушел куда-то на север.
Дядюшка явился в последних искрах догорающего костерка, привез с собой хворост и двух тощих кроликов, супом из которых Ляна и Булочка перекусили, прежде чем устроиться на одном спальнике. И сейчас, уморенный переживаниями и дорогой, мальчик спал у Эмилянь под боком, не проснувшись от ее метаний и звука голосов.
Стоило вспомнить о малыше, тот тут же открыл сонные глазки и перепугано глянул на Ляну.
- Все хорошо, - шепнула девушка и мягко погладила мальчика по щеке. – Помнишь меня?
- Огонек? – моргнув пару раз, так же шепотом спросил Булочка.
- Да, можешь звать меня так. Или Эмиль, - кивнула девушка и улыбнулась мальчику, пытаясь отвлечься от странного сна, слишком необъяснимого и слишком похожего на реальность.
- А у тебя вот тут… волосы красные, - скосив глаза, отметил мальчик и дернул Ляну да одну из косичек.
Девушка подняла кончик косы так, чтобы рассмотреть его в свете костра.
- И в самом деле… - улыбнулась она, обнаружив родной красновато-рыжий отсвет.
Прода от 29.03.2023, 01:09
***
После того, как они перекусили сыром и сушеным мясом, Булочка снова уснул, а Ляна долго сидела у костра, посматривая то в темное небо, то на замершего истуканом-божеством дядюшку. Он, будучи неживым, собирался сторожить лагерь всю ночь, и Эмилянь стоило воспользоваться возможностью и отоспаться, но непонятный сон испугал настолько, что она боялась вновь в него провалиться.
К часу черной собаки мастер так и не явился, а Ляна держалась уже на одной только силе воли. Тело все еще ощущалось слабым мешком из кожи и костей после всех передряг и требовало отдыха. Предрассветные холод и сырость, едва разгоняемые теплом огня, лишь усиливали неприятные ощущения девушки.
- Ты не спишь? – удивился Булочка, приподнимаясь на локте. Малыш потер кулачком заспанные глаза и сладко зевнул.
- Проснулся? – удивилась Ляна. – Спи. Солнце еще не встало.
- А тот… не вернулся? – снова зевнув, спросил мальчик.
- Мастер Адэр не приходил, - кивнула девушка и погладила Булочку по встрепанным черным волосам. – Спи.
Малыш вновь лег, довольно долго сопел с открытыми глазами, а потом пожаловался:
- Не могу.
- Закрой глаза, - велела Эмилянь. – Кто ж уснет, если держать глаза открытыми?
- Мама рассказывала истории, чтобы я уснул, - очень тихо пробормотал Булочка, но Ляна услышала и смутилась.
- Истории? Сказки?
- Ты знаешь сказки? – воодушевился мальчик.
Ляна повозилась, устраиваясь поудобнее, и призналась:
- Э… Нет. Я не знаю сказок. Мне никто не рассказывал их в детстве.
- Да? – разочарованно переспросил малыш.
- А потом… я слышал только поучительные истории. Но они… больше для взрослых.
На самом деле служанки нередко рассказывали сказки, если Суррель не спалось. И Ляна любила их подслушивать. Но то всегда были сказания о прекрасных принцах, умелых воинах, мудрых даянах и нежных юных девах, красота, доброта и смелость которых покоряли и принцев, и воинов, и магов. Но не рассказывать же маленькому мальчику одну из этих историй?
- Расскажешь? – попросил Булочка.
Ляна вздохнула и, погладив малыша по волосам, осмотрелась, обдумывая, какую из притч пересказать. Дядюшка Арай, блеснув глазом, вытащил из кармана ножик, явно собираясь под рассказ Эмилянь доработать детали на деревянной фигурке верблюда.
Прода от 29.03.2023, 23:25
- Давным-давно то ли на юге, то ли на севере, а может и вовсе на востоке жил один князь. Был он уже стар и немощен, но не спешил передавать малый трон одному из своих сыновей. И когда сыновья в который раз завели с ним беседу на этот счет, князь разозлился и заявил, что нет в его землях человека мудрее него самого, а значит, ни один из его сынов не сможет хорошо править и снискать славу, достойную предков. Молодые люди были обижены словами отца, но только старший посмел ответить на слова отца столь же грубо. Младший же был хорошо воспитан и молча окинул покои родителя. Но вернувшись домой, молодой человек велел слугам отправляться во все концы отцовских владений и разыскать самых известных сказителей и острословов.
С быстротой лесного пожара известие облетело города и поселения, достигнув даже отдаленных хотонов и кибиток, но многие, зная норов князя, предпочли остаться дома. Во дворец прибыло лишь трое старцев. Их-то младший наследник и привел к отцу, объявив, что нашел людей, которые по мудрости не уступают самому князю. Князь пофыркал, но пожелал увидеть приведенных сыном мудрецов. Его старший сын, узнав о затее брата, тут же явился во дворец.
Увидев сказителей, князь заметил, что у первого старика на голове совсем нет волос, у второго волосы седые, а усы и борода черные, а третий темноволос, но безбород.
«Сколько вам лет?» - спросил князь у сказителей.
«Мне этой весной исполнилось семьдесят», - с поклоном произнес первый старик.
«На той неделе я справил свое семидесятилетие», - ответил второй старик.
«Через три дня я жду гостей в своем доме, - сказал третий старик, - буду справлять семьдесят лет, как топчу эту землю».
«Значит, все ровесники?»
«Да», - подтвердили старики.
«Но если вы ровесники, то почему же у вас на голове нет волос, а у остальных есть?» - обратился князь к первому старику.
Переглянулись сказители, услышав этот нелепый вопрос. Но все они были опытными болтунами. Необходимость зарабатывать деньги своими рассказами научила их быстро придумывать истории и остроты.
«Я на своем веку видел много плохого и хорошего. Я так много думал, как лучше жить людям, что на голове ни одного волоска не осталось», - с умным видом заявил первый старик.
Князь покивал и обратился ко второму старику: «Вы с ними ровесник, так почему у вас волосы седые, а усы черные?»
«Мои волосы - мои ровесники. Они у меня были еще тогда, когда я только что родился, а усы выросли, когда мне было пятьдесят лет. Волосы на двадцать лет старше, чем усы. Поэтому волосы седые, старые, а усы молодые, черные», - подумав совсем немного, ответил второй старик.
«Вы ровесник этим двум мудрецам, - сказал князь третьему старику, - почему у вас совсем нет усов, а волосы черны, как у юноши?»
«Я единственный потомок моих родителей. Мой отец всегда переживал, что слишком быстро состарится, а мать переживала, что у нее нет дочери. Моя сыновья любовь столь сильна, что мои волосы до сих пор темны, чтобы отец не чувствовал себя стариком, у которого и сын уже старик, а на подбородке за всю жизнь не выросло ни одного волоска из-за матери, слезы которой для меня тяжелее самых тяжелых камней», - нашелся с ответом третий старик.
Князь оценил мудрость и находчивость стариков и одарил каждого из них мешочком золота, а младшему сыну объявил, что признает поражение и завтра же назовет его своим преемником.
Но обозлился на это старший сын князя. Он решил догнать сказителей и задать им свои три вопроса, уверенный, что уж на них-то мудрецы не найдут ответов. Тогда, выставив их дураками, старший сын заберет золото и вернет себе расположение отца.
Увидев, как из дворца на верблюде выехал старший сын князя, первый сказитель насторожился и сказал: «Это точно по наши души. Идите вперед, а я его задержу».
Остальные согласились и ушли.
Нагнав старика, сын князя не спешился, не поприветствовал человека, а тут же потребовал ответа: «Вы мудрец?»
«Да, мудрец».
«Тогда ответьте на мои вопросы».
«О чем же вы желаете знать?» - спросил сказитель.
«Что такое мир?» - спросил молодой человек.
«Это день и ночь. Днем работаем, а ночью отдыхаем», - помолчав секунду, сказал старик.
«Что такое земля, что такое вода?»
«Земля - это мать человека и животных, а вода - мать рыб», - был ответ.
«Что такое смена времени?» - задал последний вопрос сын князя.
У старика и на этот вопрос был ответ, но он сделал вид, что растерян и сказал: «Ах, горе мне, горе! Ответ на этот вопрос я забыл у тех двоих. Позвольте мне на минутку вашего верблюда. Я съезжу и тут же вернусь к вам с ответом».
«Попался, - обрадовался и подумал сын князя. – Не знаешь. Тут-то я и возьму тебя за жабры!»
«Бери», - уже чувствуя свою победу, сказал он старику.
А мудрец сел на верблюда и произнес: «У вас был верблюд, а у меня его не было. Вы сидели в седле, а я стоял на земле. Сейчас вы стоите на земле, а я сижу на верблюде. Это и есть смена времени. Спасибо вам!»
Не успел старший сын князя и слова вымолвить, старик ударил верблюда пятками и умчался вслед за остальными стариками.
Оставшись и без золота, и без верблюда, молодой человек пришел к отцу и все ему высказал. Князь же посмеялся и заявил: «Когда я оскорблял вас, ты ответил мне тем же, а твой брат промолчал.
