Следовало отдать Лумузи должное – завтрак появился стремительно, точно по повелению колдуна. Самой Накато, впрочем, поесть не довелось: пока ел Буру, она то массировала ему шею и плечи, что якобы затекли от сна в неудобной позе. То кланялась и извинялась за то, что посмела заснуть, не позаботившись об удобстве господина. То плясала перед ним, а то ведь «кусок в горло не лез».
После того, как Буру наелся, пришлось на голодный желудок снова укладываться с ним. Видать, накануне ему показалось недостаточно.
Когда он наконец убрался, Накато громким воплем потребовала Лумузи к себе. Навешав ей пощечин (пусть знает!), потребовала горячую ванну, и немедленно. А пока моется – чтобы навели всюду порядок и принесли ей еды прямо в купальню. Лумузи, явно изумленная, хотела было огрызнуться. Но, увидев, как перекосилось от ярости лицо Накато, молча поклонилась и кинулась выполнять.
Лишь погрузившись в горячую воду, девушка перевела дыхание. Да помилуют ее боги и духи! Давно с ней так не обращались. Отвыкла.
И голодной ходить отвыкла, и от того, что на нее орут незаслуженно и ругают последними словами.
Накато с изумлением вспоминала, как когда-то – всего несколько лет назад! – терпела похожее обращение каждый день. Терпела и не смела подымать головы. Тем более – подавать голоса. Как же все-таки изменили ее эти несколько лет!
Буру только что руку на нее не поднял. Но долго ли до того осталось?
Нет, этого ждать она не намерена! В город ее пустили за шелкопик? Значит, нет ничего запрещенного в том, чтобы одинокой женщине ходить по улицам Ошакати. В конце концов, ничто не мешает ей сбрить волосы на голове снова и притвориться мальчиком. С ее телосложением – ничего сложного. Только грудь плотнее замотать. Мало ли чернокожих мальчишек ходит по городу? Пастухи и степняки, удравшие на юг в поисках лучшей жизни.
Отмывшись, позавтракала и улеглась. Первым делом все-таки стоило выспаться. А уж к ночи убираться подальше.
Исполнить этот план Накато было не суждено: вечером, незадолго до заката, завалился снова Буру в компании Дженго и Кашила.
Всех троих пришлось сначала развлекать, а затем – и ублажать. Буру явно не намеревался относиться к кадынье так же бережно, как его предшественник. Спать все трое остались у Накато, и убрались лишь ближе к полудню. Она даже требовать горячую воду в купальню не стала – кто знает, когда новый господин вернется! Может, снова заявится к закату – да не один и не втроем, а с целой компанией.
Лумузи боком протиснулась в комнату, поставила поднос с едой. Бросила на Накато опасливый взгляд и поторопилась выйти.
Раньше надо было бояться! Когда языком поганым мела, - подумалось той со злостью. А теперь-то что за смысл шарахаться от нее и одаривать перепуганными взглядами? Пусть другую постоялицу обхаживает и кланяется. С нее, Накато, довольно. Вымоется она где-нибудь в другом месте.
Девушка натянула длинную темную тунику, украшения стянула и бросила на покрывало: еще не хватало ей, чтобы Отино потом болтал – мол, украла у него! Ей чужого и не надо. Пусть даже ей не заплатили за прошедшие декады. От нее не убудет – она не за заработком стала содержанкой. Накато тишком выскользнула наружу.
Заспешила по улице – прочь, куда подальше. Замедлила шаг, лишь добравшись до окраины. Помылась в какой-то дешевой купальне, поела в похлебочной неподалеку. И пошла дальше, уже неторопливым шагом.
Боги и духи, как хорошо!
Вечер приблизился, накинул уж на город сумрачное покрывало. И до чего хорошо идти и не переживать ни о времени, ни об уместности! Пусть таращатся на нее, если угодно – ей не страшно, что о ее прогулках станет известно хозяину. Что до ночлега – можно будет переночевать и в трущобах разок-другой.
А потом залезть к какому-нибудь лавочнику, да стянуть пару-тройку кусов. Это с младенцем на руках она рисковать не хотела. А сейчас можно делать все, что захочет. Хотя до этого далеко – деньги у нее пока оставались свои.
Накато полной грудью вдыхала посвежевший вечерний воздух.
Нужно все-таки дойти до набережной. Взглянуть на море. Быть может, потому ветреная Нефер и отвернулась от нее, что она забыла о том, как радоваться.
Нефер любит решительных. А еще она любит тех, кто способен замечать красоту и радость вокруг. Так говорили жрецы Нефер. Она, Накато, сама себя загнала в клетку – вот капризная повелительница удачи и махнула на нее рукой. Нельзя злить богиню, пренебрегая ее дарами. А ее дары – свобода и счастье. Без них удачи не просто не существует. Удача без свободы и счастья – бессмысленна.
Когда в воздухе запахло соленой рыбой, Накато поняла – она приближается к цели. Путь через припортовые районы оказался долгим.
Еще дольше пришлось шагать по улицам, тянувшимся мимо порта: возле причалов теснились лодки и суденышки, так что не было никакой возможности подойти к воде. Моря даже видно не было – его закрывали сплошные ряды судов. Она повернула вбок и просто зашагала, стараясь не отдаляться от линии берега. За спиной оставались питейные и постоялые дома, мастерские, склады. На веселящуюся публику внимания не обращала, на насмешки, попытки ухватить ее за руку или край одежды – тоже.
Шагала, изумляясь про себя: в этих районах что, до рассвета галдят и веселятся? Пожалуй, имеет смысл днем где-нибудь спать – пусть даже и на крыше какого-нибудь склада, а ночами ходить по окраинам.
Сначала вокруг сделалось тише – пусть и не чище. Море закрыла стена сплошных построек в три-четыре этажа и почти без окон.
Ошакати оказался поистине огромным. Накато лишь сама себе усмехнулась. Уж сколько раз она за истекшие декады изумлялась тому, как мог разрастись единственный город. И каждый раз понимала, что Ошакати даже больше, чем она считала. Сколько еще придется ей так идти? Казалось, улица никогда не закончится – так и будет вести вдоль глухой стены до бесконечности.
Она дошла до конца припортовых построек, когда небо начинало сереть. Еще немного – и Накато спустилась к небольшому пляжу. С одной стороны узкого причала оказались несколько вытянутых на прибрежную гальку лодок.
В стороне от берега находились дома, на рогатинах сохли развешенные сети. Здесь, должно быть, жили рыбаки. Девушка прошла в предрассветных сумерках мимо, перебралась через нагромождения валунов у воды, обошла скалу и спустилась наконец по каменистому берегу к самой воде.
Здесь не было лодок и причалов. Да и пляжем эту часть берега назвать было сложно: здесь громоздились огромные камни, спускаясь к самой воде.
Кое-где между камнями застряли целые груды водорослей, от которых шел тяжелый запах. Вдалеке от воды и вовсе намыло небольшую гору, в которой запутались прозрачные тела безжизненных давно медуз. Сейчас вода была спокойна. Однако в ветреную погоду волны здесь, должно быть, перехлестывали через камни, вскидывая брызги выше человеческого роста. А еще из гладкой, едва тронутой редкой рябью воды торчали тут и там скалы и обкатанные головы валунов.
Навряд ли суда здесь рисковали подходить близко к берегу. Даже рыбацкой лодке сложно будет проскользнуть мимо скал. А уж при неспокойном море такая попытка будет чистым самоубийством.
Хорошее место, чтобы посидеть, поглядеть на рассветное море. Никто здесь бродить не станет, а значит – и не потревожит ее. Девушка уселась на крупный обкатанный валун над самой водой, постелив стянутый с головы платок.
Предрассветная тишь окутала пологом, даря умиротворение. Море едва-едва дышало, облизывая спускающиеся к нему бока камней. В отдалении над разгладившимся водным зеркалом собиралась туманная дымка – пока еще едва заметная. Накато прикрыла глаза, глубоко вздохнула. Вот сейчас она ощущала запах моря – такой, каким он и должен быть: свежий и соленый, будоражащий кровь.
Не тухлая и не пересоленная рыба, не гниющие водоросли. Море. Бескрайнее, раскинувшееся до самого горизонта.
- Благослови меня, могущественная Нефер, - прошептала Накато, повинуясь наитию.
Лица коснулось слабое дуновение ветерка. Над морем стал расползаться туман длинными плетьми, как плющ.
«Мое благословение и так с тобой, - почудилось, или это ветер шепнул ей на ухо ответ богини? – Разве не избавила я тебя от того, что было тебе не нужно?»
Накато распахнула глаза. Сердце колотилось.
Ей почудилось? Не могла ведь, в самом деле, богиня сказать такое о ее сыне. Да и не слыхала Накато, чтобы боги разговаривали со смертными.
Должно быть, усталость последних суток сказалась. Ум порождает образы и голоса, которых нет в действительности. Возможно, она слишком много думала о сыне и о поисках. Возможно, она хотела услышать ответ на свою мольбу? Хотела, чтобы богиня проявила участие в ее судьбе.
Потому что боги не разговаривают со смертными.
И потому что нельзя было назвать ее похищенного малыша тем, что ей не нужно. Сын – единственное родное для нее существо в этом мире. Говорить об избавлении жестоко. Даже для всесильных богов.
Накато открыла глаза. Морскую даль затянуло мутной пеленой. Она рассеется лишь, когда солнце поднимется из-за спины, со стороны континента.
Казалось, море спит. Последние мгновения тишины. Кругом царит безмолвие – но в воздухе разливается предвкушение. Скоро предрассветный покой растает, как туман над морской гладью, обернется блеском и плеском засиневших волн, голосами людей и криками чаек.
Тишину разорвал свет. Зарозовели кромки облаков. Тонкие пронзительные лучи заискрились в воздухе, растворяя в себе неподвижное беззвучие.
Накато глядела, как рассвет раскрашивает облака и камни у воды. Как сначала густеет, а потом – тает туман, как проступают из рассеивающихся клубов заискрившиеся волны. Плеск воды усилился, рябь сделалась выше, превратилась в легкие волны. А девушку охватило странное безразличие. Не хотелось никуда идти, ничего делать.
Она заставила себя встряхнуться.
Это все бессонная ночь и предшествовавший ему непривычно тяжелый день. По-настоящему тяжелый. Она могла от рассвета до заката таскать грузы, ходить туда-сюда по городу, и не устать. А вот два дня с развеселой компанией и новым хозяином утомили, как давно ничто не утомляло.
Со стороны пляжа с причалом слышались голоса – рыбаки готовились выйти в море. Но там, где сидела Накато, никого не было. Безлюдье. Побродив немного, она нашла укрытие среди камней. Небо оказалось ясным – не замерзнет. Солнце припечет, нагреет камни. Станет совсем тепло. Только улечься так, чтобы оказаться в тени под крупным валуном – а то перегреется под солнечными лучами. Здесь, на юге, они особенно жгучи.
А когда выспится, она всерьез возьмется за поиски башни Ошакати. Она найдет-таки того, кто расскажет ей все, что она хочет знать!
Глава 6. Дивные законы города Ошакати
- Стой!
С двух сторон Накато крепко ухватили за локти. Стражники!
Девушка, вздрогнув, замерла. По припортовым районам стража ходила редко – но все же ходила. Чего им нужно? Ошиблись, или ее расспросы в течение последних дней не прошли незамеченными?
Ей не составило бы труда стряхнуть вояк и удрать по узким закоулкам. Остановило соображение: если они пришли за ней из-за ее расспросов о башне колдунов, возможно, ей сейчас удастся что-нибудь узнать. А нет, ошиблись – так ошибка быстро вскроется. И ее отпустят. Нет – удерет тогда.
- Что вам нужно? – выдавила она, выпрямляясь.
- Ты гляди-ка, - рассмеялся один из них. – Какие беглые рабы пошли – держатся не хуже иных высших!
Все-таки ошибка.
- Я не беглая, я свободная, - проговорила Накато.
- Вот предъявим тебя твоему владельцу – он и подтвердит, свободная ты или нет, - хмыкнул один из стражей.
Люди расступались перед отрядом стражников, которые вели ее. Накато шагала смирно, не пытаясь вырваться и удрать. Подумать только – ее приняли за беглую!
- И часто ли беглые рабы скрываются возле порта Ошакати? – полюбопытствовала она.
Ей не ответили. Что ж, не беда. Возможно, беглые и впрямь прячутся по окраинным многолюдным районам – вблизи порта или в трущобах. Это не ее дело. Сейчас все разрешится – если, конечно, владелец беглого не вздумает сказать, что удрала от него именно она. Зря она, может, сменила свою длинную синюю тунику на другую, из некрашеной ткани? Но синее одеяние слишком привлекало внимание дорогим видом. Носить в бедном квартале одежду из сплошь окрашенной ткани – слишком заметно.
Вот и сделалась незаметной. Вырядилась в одежду для бедняков и отросшие волосы в несколько косичек заплела.
Куда, интересно, сажают беглых рабов? Отправляют в подземелья и надевают деревянные колодки? Даже если так – она дождется ночи, сломает колодки, дверь и сбежит. Пусть попробуют потом поймать! Это, правда, затруднит ей поиски.
Одно дело – когда на тебя просто таращатся в недоумении – мол, кто такая, и что здесь делает. Совсем другое – когда тебе приходится скрываться.
Закат уж скоро. Хорошо бы, чтоб нынче же все и прояснилось. Неохота целый вечер и ночь ждать, когда явится владелец беглого раба.
- Хорошо бы с девкой решить нынче же, - один из стражников высказал вслух ровно то, о чем думала сама Накато.
- Решится, - ворчливо отозвался его товарищ. – Судья до заката на месте будет…
О, еще и судья! Ну да, в Ошакати ведь все по закону! Она же сама слышала обрывки разговоров. Правда, не вслушивалась особенно. Но да – все спорные вопросы решались непременно в присутствии судьи.
Вот и отлично. Пусть попробует хозяин беглого заявить, будто Накато и есть беглянка! Уж она найдет, что сказать такому.
Крепость оказалась неподалеку от окраины. На первый взгляд и не скажешь, что крепость – большой квартал, застроенный идущими сплошной стеной домами. Получалась высокая глухая бревенчатая стена – этажа в четыре. Ворота высотой в полтора человеческих роста вели в караульное помещение, где находилось с полдесятка стражников.
- Хозяин девки уже здесь, - сообщил один из них конвоирам. – И судья пришел, ждут во дворе.
Тот коротко кивнул. Накато внутренне возликовала. Вот и славно! Не придется ждать – все окажется даже быстрее, чем она предполагала.
Внутри крепость представляла собою наглухо закрытую высокими постройками квадратную площадку. Видимо, строения окружали ее с четырех сторон. Получалось защищенное со всех сторон укрепление. А глядя снаружи, и не скажешь, что это – вотчина стражников. Она ведь не единожды видела такие кварталы – наглухо застроенные со всех сторон, с единственным проходом в одной из стен. И даже в голову не приходило, что это – крепость или казармы! Думала – склады. Впрочем – ей и дела особого не было.
А вон и судья – судя по медной цепи с начищенным медальоном, закрывающим едва не половину груди. Одеяние – белое с широкой синей каймой. Медный обод удерживал белую накидку с такой же синей каймой по краю на голове.
А вот человек, стоявший рядом с судьей…
Накато онемела, когда узнала его. Возле судьи стоял не кто иной, как Буру! Да помилуют ее боги и духи. Случайность это, или…
*** ***
- Да, это именно она! – заявил Буру. – Удрала несколько дней назад.
- Это ложь! – вскрикнула Накато, опомнившись. – Я не беглая! И это – не мой хозяин.
Правду ли говорят, будто судьи в Ошакати вершат все дела по справедливости и внимательно выслушивают все стороны, прежде чем принять решение? Сомнительно звучит – но попробовать добиться правды стоит.
