- Манор хотят порвать на куски, - проговорила она.
- Ну, пусть попробуют, - хмыкнул Крио. – Простите, миледи. Не хотел пугать вас. Я уже привык к этим мыслям. И привык видеть то… что вижу на протяжении нескольких лет. Но кроме графа Холли, в Маноре есть еще мы. Такие люди, как Агнес и Харви. Такие, как ваш отец. В конце концов, есть еще маркиз Кессель, - он усмехнулся.
Это при условии, что Кессель еще жив. И влияет хоть на что-то.
- А меня на самом деле приглашал магистр Корнелиус, - подала голос Агнес. – Предлагал место в его исследовательской лаборатории. Эфирные зеркала, - протянула она саркастически.
- Корнелиус? – протянул Крио. – Экая честь!
- И подстава, да, - кивнула подруга. – Не знаю уж, что они с Бренквилом там наворотили – а только вместе они больше не работают. И разумеется, это тайна за семью печатями. Я отказалась… и разумеется, я об этом не рассказывала – потому что не имею права.
- А уехать из Ковентри ты не хочешь? – журналист нахмурился.
- Чтоб меня шлепнули вдали от столицы, тихо? – усмехнулась подруга. – И списали дело на опасности дальних дорог, криминал в провинциях…
Фиона кинула взгляд на притихшего журналиста. Агнес тоже сидела с задумчивым видом. Решительно поставила чашку, потянулась.
- Что-то бодрящие свойства шоя сильно преувеличены, - заметила она. – Или это я рано поднялась на ноги, переоценила себя. Пойду спать. Прошу меня извинить, - усмехнулась, - вынуждена вас покинуть, - и торопливо, не дожидаясь ответа озадаченных собеседников, направилась в выделенную ей комнату.
Крио поутру улетать в сторону Филара. Едва ли они с Агнес испытывают сейчас острое желание переливать из пустого в порожнее и дальше.
- Забыла про меня, - зашелестели шторы на распахнувшемся окне. – А ведь я тебе поверил…
Фиона распахнула глаза, села на постели.
Окно было закрыто. Да и с чего бы открывать его, когда снаружи ветер так и рвет листву с веток! Она посидела немного, потом поднялась, подошла. Отперла щеколду, распахнула створку. Пахнуло ночной прохладой. Легкий ветерок чуть шевелил листву.
А ей показалось, что за стеклом бушует настоящая буря! Почудилось? Как и голос во сне – такой отчетливый, словно говорил прямо ей на ухо.
Такой знакомый. Пусть она никогда и не слышала его. По крайне мере, обычным, человеческим слухом. А как он звучал во сне? Прямо в голове или как обычный человеческий голос? И не вспомнить.
А упрек заслуженный.
Фиона съежилась. Потом, спохватившись, расправила плечи. И ничего не заслуженный! Она не забывала. Она помнила, благодаря чему вырвалась из лап сектантов. И она не собиралась… нет, не собиралась сидеть безвылазно в Ковентри! Ведь не собиралась же, не ради этого удирала из обители, из-под надзора монашек?
Не выдержав, закрыла лицо ладонями, потерла.
Удрала она именно из-за новостей из Филара. А теперь застряла в бесконечных выяснениях – что и как.
Хотя… она всего пару суток, как на свободе! Только прошлую ночь поспать удалось дай бог, наполовину. И сейчас проснулась до рассвета.
Потому что он ее позвал. Он.
Припомнилась остро холодная поверхность алтаря, грубо высеченного из сплошного камня. И засохший корень, в котором едва теплилась жизнь.
И неосязаемый шелестящий голос в голове.
Ни разу ни одно растение не пыталось заговорить с ней человеческими словами. Тот корень оказался единственным, способным на такое.
Маг-садовник имеет дело с живым. Но сколь бы живы ни были деревья, кусты и клумбы, с которыми приходилось иметь дело, Фиона никогда не воспринимала их как нечто, подобное человеку. Одно дело – искры жизни, совсем другое – искры разума и воли.
Засохший корень одного из древ, давно выкорчеванных с лица континента, отчетливо выказывал признаки и воли, и разума. И было в этом нечто настолько человечное, что думать о нем, как о просто растении, не получалось. Невзирая на усилия.
А теперь ей еще и снится его голос. И сон ли это был – или зов?
Сухой корень, в котором едва-едва теплилась жизнь, откликнулся тогда на ее потуги оживить его. Дал отростки, пробил толщу земли, открыв выход из логова сектантов, где она имела все шансы гнить еще долго.
Он сделал это, откликнувшись на ее стремление помочь.
И в тот момент ей правда хотелось забрать его из рук фанатиков, для которых растение было лишь средством. Забрать, дать свободу.
Великое древо хотело просто шелестеть листвой под синим небом. Впитывать солнечный свет и капли дождя, ощущать свежий ветерок.
Корень помог ей, откликнувшись на сочувствие. И на то, что ей ничего не было от него нужно. Она же… воспользовалась помощью – и исчезла, оставив его прежним: без жизни, без надежды.
Фиона встряхнула головой. Она о Милне не вспоминает с такой тревогой! А ведь он всё это время находится у фанатиков. Когда она сбежала, у него уже была сломана нога. А они теперь еще и знают, кто он такой! А небо начинало сереть – близился рассвет.
Она уже хотела захлопнуть окно и вернуться в постель, когда слабый стук привлек ее внимание. Из окна спальни на втором этаже выбралась бесшумно гибкая фигура. Стекла по стене, и мужчина в плаще спрыгнула наземь.
Фиона оторопела. Крио – она с запозданием разглядела его лицо – заметил ее и прижал палец к губам.
Ясно. Удрать решил, пока Агнес спит. И смылся через окно, потому что дверь на замке. А замок хитрый, и если откроет его не хозяйка, может и разбудить ее. Тоже работа Агнес! Будить ее до рассвета журналист не желает. Возможно, чтобы не прощаться.
Мысли эти промелькнули в мгновение ока. Крио в это мгновение перелетел изгородь, словно по воздуху – и был таков. Будто и не было никакого журналиста, взял да и растворился в предутреннем тумане.
Фиона захлопнула-таки створу и отправилась досыпать. Не будить ведь Агнес, право слово! Журналиста не догонишь и не переубедишь, а подруге надо выспаться. И ей тоже.
После раннего завтрака заявился курьер из газеты. Вручив плотный конверт Агнес лично в руки, испарился. Заявил только – от господина Крио.
- Сказал же – найдет, даже в свое отсутствие, - хохотнула нервно подруга, крутя конверт в пальцах.
- Это о Кесселе? – тихо переспросила Фиона.
- Наверняка. Насчет Луин он еще вчера рассказал всё, а о Филаре сам вчера только и услышал, заехав в редакцию.
Подруги, не сговариваясь, уселись вместе на софу. Агнес разорвала конверт.
На паре листов скупо излагались подробности истории с дракой разносчиков газет. Один из пострадавших парнишек оказался разносчиком скандального издания «Срывающий покровы».
Статья о ранении маркиза Кесселя в Филаре принадлежала перу некоего Марка Феликса. Судя по имени – выходца из республики Кассии на западе.
Крио упоминал, что Феликс – весьма известный журналист желтой прессы. Занимается скандалами и разоблачениями в свете. Освещал ряд скользких историй и расследований действий высших чиновников. Причем начинал карьеру в «Голосе Ковентри», но на одном из скандалов погорел. Чиновнику удалось доказать свою невиновность, а вот журналиста обвинили в клевете.
Последние года четыре или пять тот подвизался в изданиях разной степени скандальности – «Ультиматуме», «Обнаженном скандале», «Разоблачении».
У этого самого Феликса какой-то родственник работал в местной газете, издаваемой вблизи Филара.
- Ну, вот и ответ, - заметила Агнес. – Узнать, правда, что с Кесселем на самом деле, сможет только Тейгу на месте. Но мы хотя бы знаем, откуда слухи.
- Желтая пресса, - протянула Фиона. – Скандальные издания. С одной стороны – доверия им нет. С другой – парень работал прежде в «Голосе Ковентри».
Подруга покивала.
«Голос Ковентри» – серьезное столичное издание. И работа там волей-неволей накладывала отпечаток. Тот, кто писал для крупной газеты, обязан был взвешивать каждое свое слово. С другой стороны – он и тогда занимался сплетнями и скандалами. И именно это выбросило его в мир желтой прессы.
Сейчас, возможно, парень пытался вернуть себе имя. И использовал для этого сведения, что не успели дойти до остальных.
Но верить ли ему, или он вновь поторопился?
Шум снаружи заставил подруг отвлечься. Агнес торопливо свернула листы, убрала одним движением в конверт и передала Фионе. А в следующую секунду дверь с грохотом распахнулась.
- Милая, милая леди Брейнстоун! Вы обязаны меня спасти! – в комнату вломилась молодая женщина в модном светло-фиалковом шелковом платье, украшенном крохотными бантиками.
Агнес поднялась ей навстречу.
- Леди Ханни! – возмутилась она. – В лавке находится Ирис, что такого стряслось, раз она не в силах вам помочь?!
Фиона во все глаза уставилась на болезненно худую женщину с просвечивающими под тончайшей белой кожей синеватыми жилками. Глаза лихорадочно блестели, острые скулы выпирают.
Она помнила леди Ханни – юную супругу степенного графа. Кажется, девушка была бесприданницей, и замужество оказалось для нее выгодным.
Во всяком случае, появившись в свете года два назад, она выглядела веселой и довольной жизнью. Она даже приятельствовала с этой бесхитростной резвушкой из обедневших дворян. Той не была свойственна спесь столичных аристократок. Бывало, Ханни и принимала участие в некоторых шалостях, устраиваемых Фионой – разумеется, лишь самых безобидных и относительно пристойных. Потому что за языком юная графиня совершенно не следила.
Что с ней произошло – отчего такая перемена? Леди Ханни всегда была хрупкой миниатюрной женщиной – невзирая на отменный аппетит. Но настолько исхудать…
- Взгляните! – та, не обращая ни малейшего внимания на то, что Агнес не одна, протянула ей какой-то предмет на ладони.
- Миледи, - та вздохнула. – Это закономерное следствие, я ведь неоднократно вас предупреждала, да и вы сами…
- Нет-нет, что вы! Чтобы я посмела вас винить, - Ханни затрясла головой. – Я знаю, всё понимаю! Мне жизненно необходим новый амулет. В точности такой же! То, что ваша помощница предложила, не годится. Мне нужен предмет, изготовленный лично вами. Вы же понимаете, - она молитвенно сложила ладони перед грудью.
- Леди Ханни, - Агнес взяла ее за руку, чуть не силой усадила в кресло. – Прошу, присядьте. Ирис! – крикнула, подойдя к двери. – Чаю, бегом! И сладкого, и сдобы побольше, - прибавила удрученно. – Миледи, - она вернулась к бесцеремонной клиентке. – Так нельзя! Вы же сами видите, что происходит. Да, мои амулеты дают немалый запас сил и отгоняют усталость. Но ведь делают они это за счет вашего же организма! Взгляните на себя – у вас крайняя степень истощения!
- Голова кружится, - пролепетала Ханни.
- Вот и я о том же, - в голосе Агнес прорезалась злость. – Вы себя в гроб загоните!
- Леди Брейнстоун, я умоляю вас, - жалобно проговорила та. – Мне нельзя без ваших амулетов, я не выдержу. У меня такая сумбурная жизнь, мне необходимо постоянно быть в тонусе!
- Вам необходима поездка к морю, - принялась увещевать Агнес. – И сон – крепкий непрерывный сон часов по двенадцать в сутки. В течение месяца по меньшей мере! А в остальное время – отъедаться и отдыхать, отдыхать. Сидеть в саду, дышать свежим воздухом. Слушать пение птиц и шум волн. Можно чуть-чуть читать. Иногда. Никаких людей, никаких светских увеселений, никаких забот! Вы уже загнали себя до крайней степени.
Это… последствия использования амулетов? Фиона с ужасом глядела на исхудавшую до прозрачности женщину.
А ведь под глазами залегли черно-синие тени. Да и глаза запали…
Амулеты, отгоняющие усталость. Было время, Фиона и сама нашивала особым образом сплетенные ленточки на бальные платья и башмачки. В поместье, выезжая осматривать имение, клала в карман, если знала, что день предстоит суетный и утомительный. Но ей в страшном сне не могло привидеться, чтобы безобидная с виду ленточка давала… вот такой эффект!
В дверях появилась Ирис со знакомой тележкой.
Фиона налила чай и намазала булочку вареньем – помощнице нужно было возвращаться в лавку, вниз. Агнес принялась отпаивать посетительницу.
- Ну, зачем вам мои амулеты, - попыталась Агнес снова увещевать незваную гостью, когда та немного ожила и порозовела. – Ваш супруг, граф Ханни, сейчас на границе – я слышала. Вам совершенно не нужно нагружать себя хлопотами! Вы можете немного отдохнуть.
- Ах, так в том-то и дело, что лорд Ханни на границе, командует гарнизоном! – трагически воскликнула молодая супруга.
Агнес вздохнула, покачала головой.
Ну, ясно. Муж отбыл на военную службу, жена же – старается использовать каждую минуту свободы от ревнивого взгляда. Хотя в отсутствие графа уж наверняка есть, кому за ней проследить! И доложить.
Помнится, леди Ханни всегда влекли опасные приключения. И она каждый раз пеняла Фионе на избыточную осторожность.
И отсутствие пикантных составляющих в их вылазках. Помнится, из-за этого она когда-то и отказалась от компании этой, по сути, милой, резвой, жизнерадостной и бесхитростной особы. Позже – она слышала – о леди Ханни начали ходить неприятные слухи. Неподтвержденные, правда, потому как она продолжала появляться в свете. И супруг вроде как не ограничивал ее в действиях и передвижениях. Но… из-за этих слухов она когда-то неслабо сама повздорила с мужем. Тот пенял ей на эти слухи, упрекая в дружбе с легкомысленной особой. Фиона тогда едва убедила его, что из-за легкомыслия и перестала ездить с Брианной Ханни на прогулки.
- Одним словом, - прихлопнула Агнес, утомившись упрашивать настырную клиентку. – Нужных вам амулетов у меня сейчас нет! На изготовление требуется время. Самое меньшее – через седмицу будет готово. Я пришлю вам курьера.
- Леди Брейнстоун! – Ханни всплеснула руками.
- Я не волшебница, леди Ханни, - та вздохнула. – И не достаю их из воздуха. Материал требует подготовки. Без этого не будет и хорошего артефакта.
Еще минут десять графиня силилась уговорить Агнес «поторопиться» и «приложить усилия». С горем пополам той удалось убедить ее потерпеть.
- О! – когда Ханни поднималась, собираясь уходить, взгляд ее упал на Фиону. – Леди Гревилль?! – на лице ее отразилось изумление. – Я слышала, вы погибли…
- Прошу прощения, миледи, - Фиона, сидя в кресле, изобразила почтительный поклон. – Моя фамилия – Кик, я помогаю госпоже Брейнстоун.
Агнес через плечо гостьи метнула в нее испепеляющий взгляд.
- О, вы так похожи на одну мою подругу, - пролепетала Ханни. – Правда, я давно ее не видела, а этим летом услышала новость о ее гибели.
- Увы, - Фиона потупилась. – Я никогда не слышала о леди Гревилль. Я простая женщина…
Агнес вздела взгляд к потолку.
Провожать гостью она направилась лично. Та снова принялась расписывать, как ей необходим амулет. Агнес повторяла на все лады, что, едва изготовит их, первым же делом отправит курьером именно ей.
- Ну, пусть попробуют, - хмыкнул Крио. – Простите, миледи. Не хотел пугать вас. Я уже привык к этим мыслям. И привык видеть то… что вижу на протяжении нескольких лет. Но кроме графа Холли, в Маноре есть еще мы. Такие люди, как Агнес и Харви. Такие, как ваш отец. В конце концов, есть еще маркиз Кессель, - он усмехнулся.
Это при условии, что Кессель еще жив. И влияет хоть на что-то.
- А меня на самом деле приглашал магистр Корнелиус, - подала голос Агнес. – Предлагал место в его исследовательской лаборатории. Эфирные зеркала, - протянула она саркастически.
- Корнелиус? – протянул Крио. – Экая честь!
- И подстава, да, - кивнула подруга. – Не знаю уж, что они с Бренквилом там наворотили – а только вместе они больше не работают. И разумеется, это тайна за семью печатями. Я отказалась… и разумеется, я об этом не рассказывала – потому что не имею права.
- А уехать из Ковентри ты не хочешь? – журналист нахмурился.
- Чтоб меня шлепнули вдали от столицы, тихо? – усмехнулась подруга. – И списали дело на опасности дальних дорог, криминал в провинциях…
Фиона кинула взгляд на притихшего журналиста. Агнес тоже сидела с задумчивым видом. Решительно поставила чашку, потянулась.
- Что-то бодрящие свойства шоя сильно преувеличены, - заметила она. – Или это я рано поднялась на ноги, переоценила себя. Пойду спать. Прошу меня извинить, - усмехнулась, - вынуждена вас покинуть, - и торопливо, не дожидаясь ответа озадаченных собеседников, направилась в выделенную ей комнату.
Крио поутру улетать в сторону Филара. Едва ли они с Агнес испытывают сейчас острое желание переливать из пустого в порожнее и дальше.
Глава 8
- Забыла про меня, - зашелестели шторы на распахнувшемся окне. – А ведь я тебе поверил…
Фиона распахнула глаза, села на постели.
Окно было закрыто. Да и с чего бы открывать его, когда снаружи ветер так и рвет листву с веток! Она посидела немного, потом поднялась, подошла. Отперла щеколду, распахнула створку. Пахнуло ночной прохладой. Легкий ветерок чуть шевелил листву.
А ей показалось, что за стеклом бушует настоящая буря! Почудилось? Как и голос во сне – такой отчетливый, словно говорил прямо ей на ухо.
Такой знакомый. Пусть она никогда и не слышала его. По крайне мере, обычным, человеческим слухом. А как он звучал во сне? Прямо в голове или как обычный человеческий голос? И не вспомнить.
А упрек заслуженный.
Фиона съежилась. Потом, спохватившись, расправила плечи. И ничего не заслуженный! Она не забывала. Она помнила, благодаря чему вырвалась из лап сектантов. И она не собиралась… нет, не собиралась сидеть безвылазно в Ковентри! Ведь не собиралась же, не ради этого удирала из обители, из-под надзора монашек?
Не выдержав, закрыла лицо ладонями, потерла.
Удрала она именно из-за новостей из Филара. А теперь застряла в бесконечных выяснениях – что и как.
Хотя… она всего пару суток, как на свободе! Только прошлую ночь поспать удалось дай бог, наполовину. И сейчас проснулась до рассвета.
Потому что он ее позвал. Он.
Припомнилась остро холодная поверхность алтаря, грубо высеченного из сплошного камня. И засохший корень, в котором едва теплилась жизнь.
И неосязаемый шелестящий голос в голове.
Ни разу ни одно растение не пыталось заговорить с ней человеческими словами. Тот корень оказался единственным, способным на такое.
Маг-садовник имеет дело с живым. Но сколь бы живы ни были деревья, кусты и клумбы, с которыми приходилось иметь дело, Фиона никогда не воспринимала их как нечто, подобное человеку. Одно дело – искры жизни, совсем другое – искры разума и воли.
Засохший корень одного из древ, давно выкорчеванных с лица континента, отчетливо выказывал признаки и воли, и разума. И было в этом нечто настолько человечное, что думать о нем, как о просто растении, не получалось. Невзирая на усилия.
А теперь ей еще и снится его голос. И сон ли это был – или зов?
Сухой корень, в котором едва-едва теплилась жизнь, откликнулся тогда на ее потуги оживить его. Дал отростки, пробил толщу земли, открыв выход из логова сектантов, где она имела все шансы гнить еще долго.
Он сделал это, откликнувшись на ее стремление помочь.
И в тот момент ей правда хотелось забрать его из рук фанатиков, для которых растение было лишь средством. Забрать, дать свободу.
Великое древо хотело просто шелестеть листвой под синим небом. Впитывать солнечный свет и капли дождя, ощущать свежий ветерок.
Корень помог ей, откликнувшись на сочувствие. И на то, что ей ничего не было от него нужно. Она же… воспользовалась помощью – и исчезла, оставив его прежним: без жизни, без надежды.
Фиона встряхнула головой. Она о Милне не вспоминает с такой тревогой! А ведь он всё это время находится у фанатиков. Когда она сбежала, у него уже была сломана нога. А они теперь еще и знают, кто он такой! А небо начинало сереть – близился рассвет.
Она уже хотела захлопнуть окно и вернуться в постель, когда слабый стук привлек ее внимание. Из окна спальни на втором этаже выбралась бесшумно гибкая фигура. Стекла по стене, и мужчина в плаще спрыгнула наземь.
Фиона оторопела. Крио – она с запозданием разглядела его лицо – заметил ее и прижал палец к губам.
Ясно. Удрать решил, пока Агнес спит. И смылся через окно, потому что дверь на замке. А замок хитрый, и если откроет его не хозяйка, может и разбудить ее. Тоже работа Агнес! Будить ее до рассвета журналист не желает. Возможно, чтобы не прощаться.
Мысли эти промелькнули в мгновение ока. Крио в это мгновение перелетел изгородь, словно по воздуху – и был таков. Будто и не было никакого журналиста, взял да и растворился в предутреннем тумане.
Фиона захлопнула-таки створу и отправилась досыпать. Не будить ведь Агнес, право слово! Журналиста не догонишь и не переубедишь, а подруге надо выспаться. И ей тоже.
*** ***
После раннего завтрака заявился курьер из газеты. Вручив плотный конверт Агнес лично в руки, испарился. Заявил только – от господина Крио.
- Сказал же – найдет, даже в свое отсутствие, - хохотнула нервно подруга, крутя конверт в пальцах.
- Это о Кесселе? – тихо переспросила Фиона.
- Наверняка. Насчет Луин он еще вчера рассказал всё, а о Филаре сам вчера только и услышал, заехав в редакцию.
Подруги, не сговариваясь, уселись вместе на софу. Агнес разорвала конверт.
На паре листов скупо излагались подробности истории с дракой разносчиков газет. Один из пострадавших парнишек оказался разносчиком скандального издания «Срывающий покровы».
Статья о ранении маркиза Кесселя в Филаре принадлежала перу некоего Марка Феликса. Судя по имени – выходца из республики Кассии на западе.
Крио упоминал, что Феликс – весьма известный журналист желтой прессы. Занимается скандалами и разоблачениями в свете. Освещал ряд скользких историй и расследований действий высших чиновников. Причем начинал карьеру в «Голосе Ковентри», но на одном из скандалов погорел. Чиновнику удалось доказать свою невиновность, а вот журналиста обвинили в клевете.
Последние года четыре или пять тот подвизался в изданиях разной степени скандальности – «Ультиматуме», «Обнаженном скандале», «Разоблачении».
У этого самого Феликса какой-то родственник работал в местной газете, издаваемой вблизи Филара.
- Ну, вот и ответ, - заметила Агнес. – Узнать, правда, что с Кесселем на самом деле, сможет только Тейгу на месте. Но мы хотя бы знаем, откуда слухи.
- Желтая пресса, - протянула Фиона. – Скандальные издания. С одной стороны – доверия им нет. С другой – парень работал прежде в «Голосе Ковентри».
Подруга покивала.
«Голос Ковентри» – серьезное столичное издание. И работа там волей-неволей накладывала отпечаток. Тот, кто писал для крупной газеты, обязан был взвешивать каждое свое слово. С другой стороны – он и тогда занимался сплетнями и скандалами. И именно это выбросило его в мир желтой прессы.
Сейчас, возможно, парень пытался вернуть себе имя. И использовал для этого сведения, что не успели дойти до остальных.
Но верить ли ему, или он вновь поторопился?
Шум снаружи заставил подруг отвлечься. Агнес торопливо свернула листы, убрала одним движением в конверт и передала Фионе. А в следующую секунду дверь с грохотом распахнулась.
- Милая, милая леди Брейнстоун! Вы обязаны меня спасти! – в комнату вломилась молодая женщина в модном светло-фиалковом шелковом платье, украшенном крохотными бантиками.
Агнес поднялась ей навстречу.
- Леди Ханни! – возмутилась она. – В лавке находится Ирис, что такого стряслось, раз она не в силах вам помочь?!
Фиона во все глаза уставилась на болезненно худую женщину с просвечивающими под тончайшей белой кожей синеватыми жилками. Глаза лихорадочно блестели, острые скулы выпирают.
Она помнила леди Ханни – юную супругу степенного графа. Кажется, девушка была бесприданницей, и замужество оказалось для нее выгодным.
Во всяком случае, появившись в свете года два назад, она выглядела веселой и довольной жизнью. Она даже приятельствовала с этой бесхитростной резвушкой из обедневших дворян. Той не была свойственна спесь столичных аристократок. Бывало, Ханни и принимала участие в некоторых шалостях, устраиваемых Фионой – разумеется, лишь самых безобидных и относительно пристойных. Потому что за языком юная графиня совершенно не следила.
Что с ней произошло – отчего такая перемена? Леди Ханни всегда была хрупкой миниатюрной женщиной – невзирая на отменный аппетит. Но настолько исхудать…
- Взгляните! – та, не обращая ни малейшего внимания на то, что Агнес не одна, протянула ей какой-то предмет на ладони.
- Миледи, - та вздохнула. – Это закономерное следствие, я ведь неоднократно вас предупреждала, да и вы сами…
- Нет-нет, что вы! Чтобы я посмела вас винить, - Ханни затрясла головой. – Я знаю, всё понимаю! Мне жизненно необходим новый амулет. В точности такой же! То, что ваша помощница предложила, не годится. Мне нужен предмет, изготовленный лично вами. Вы же понимаете, - она молитвенно сложила ладони перед грудью.
- Леди Ханни, - Агнес взяла ее за руку, чуть не силой усадила в кресло. – Прошу, присядьте. Ирис! – крикнула, подойдя к двери. – Чаю, бегом! И сладкого, и сдобы побольше, - прибавила удрученно. – Миледи, - она вернулась к бесцеремонной клиентке. – Так нельзя! Вы же сами видите, что происходит. Да, мои амулеты дают немалый запас сил и отгоняют усталость. Но ведь делают они это за счет вашего же организма! Взгляните на себя – у вас крайняя степень истощения!
- Голова кружится, - пролепетала Ханни.
- Вот и я о том же, - в голосе Агнес прорезалась злость. – Вы себя в гроб загоните!
- Леди Брейнстоун, я умоляю вас, - жалобно проговорила та. – Мне нельзя без ваших амулетов, я не выдержу. У меня такая сумбурная жизнь, мне необходимо постоянно быть в тонусе!
- Вам необходима поездка к морю, - принялась увещевать Агнес. – И сон – крепкий непрерывный сон часов по двенадцать в сутки. В течение месяца по меньшей мере! А в остальное время – отъедаться и отдыхать, отдыхать. Сидеть в саду, дышать свежим воздухом. Слушать пение птиц и шум волн. Можно чуть-чуть читать. Иногда. Никаких людей, никаких светских увеселений, никаких забот! Вы уже загнали себя до крайней степени.
Это… последствия использования амулетов? Фиона с ужасом глядела на исхудавшую до прозрачности женщину.
А ведь под глазами залегли черно-синие тени. Да и глаза запали…
Амулеты, отгоняющие усталость. Было время, Фиона и сама нашивала особым образом сплетенные ленточки на бальные платья и башмачки. В поместье, выезжая осматривать имение, клала в карман, если знала, что день предстоит суетный и утомительный. Но ей в страшном сне не могло привидеться, чтобы безобидная с виду ленточка давала… вот такой эффект!
В дверях появилась Ирис со знакомой тележкой.
Фиона налила чай и намазала булочку вареньем – помощнице нужно было возвращаться в лавку, вниз. Агнес принялась отпаивать посетительницу.
- Ну, зачем вам мои амулеты, - попыталась Агнес снова увещевать незваную гостью, когда та немного ожила и порозовела. – Ваш супруг, граф Ханни, сейчас на границе – я слышала. Вам совершенно не нужно нагружать себя хлопотами! Вы можете немного отдохнуть.
- Ах, так в том-то и дело, что лорд Ханни на границе, командует гарнизоном! – трагически воскликнула молодая супруга.
Агнес вздохнула, покачала головой.
Ну, ясно. Муж отбыл на военную службу, жена же – старается использовать каждую минуту свободы от ревнивого взгляда. Хотя в отсутствие графа уж наверняка есть, кому за ней проследить! И доложить.
Помнится, леди Ханни всегда влекли опасные приключения. И она каждый раз пеняла Фионе на избыточную осторожность.
И отсутствие пикантных составляющих в их вылазках. Помнится, из-за этого она когда-то и отказалась от компании этой, по сути, милой, резвой, жизнерадостной и бесхитростной особы. Позже – она слышала – о леди Ханни начали ходить неприятные слухи. Неподтвержденные, правда, потому как она продолжала появляться в свете. И супруг вроде как не ограничивал ее в действиях и передвижениях. Но… из-за этих слухов она когда-то неслабо сама повздорила с мужем. Тот пенял ей на эти слухи, упрекая в дружбе с легкомысленной особой. Фиона тогда едва убедила его, что из-за легкомыслия и перестала ездить с Брианной Ханни на прогулки.
- Одним словом, - прихлопнула Агнес, утомившись упрашивать настырную клиентку. – Нужных вам амулетов у меня сейчас нет! На изготовление требуется время. Самое меньшее – через седмицу будет готово. Я пришлю вам курьера.
- Леди Брейнстоун! – Ханни всплеснула руками.
- Я не волшебница, леди Ханни, - та вздохнула. – И не достаю их из воздуха. Материал требует подготовки. Без этого не будет и хорошего артефакта.
Еще минут десять графиня силилась уговорить Агнес «поторопиться» и «приложить усилия». С горем пополам той удалось убедить ее потерпеть.
- О! – когда Ханни поднималась, собираясь уходить, взгляд ее упал на Фиону. – Леди Гревилль?! – на лице ее отразилось изумление. – Я слышала, вы погибли…
- Прошу прощения, миледи, - Фиона, сидя в кресле, изобразила почтительный поклон. – Моя фамилия – Кик, я помогаю госпоже Брейнстоун.
Агнес через плечо гостьи метнула в нее испепеляющий взгляд.
- О, вы так похожи на одну мою подругу, - пролепетала Ханни. – Правда, я давно ее не видела, а этим летом услышала новость о ее гибели.
- Увы, - Фиона потупилась. – Я никогда не слышала о леди Гревилль. Я простая женщина…
Агнес вздела взгляд к потолку.
Провожать гостью она направилась лично. Та снова принялась расписывать, как ей необходим амулет. Агнес повторяла на все лады, что, едва изготовит их, первым же делом отправит курьером именно ей.
