«Проголодалась?»
Тьфу ты, еще и насмехается.
«Нет. Я подумала, что тянула твои корни только в подвалы. А завтракают они наверняка не там!»
«Какая сообразительная. Не волнуйся, не заметят. Хотя некромантов в поместье десять штук! Приходится быть осторожным».
Осторожным.
Вчера она прикрыла его от Армеллы защитой от мороза. Это сделало корень невидимым. Защита от мороза не дает жизни просочиться наружу. Удерживает ее. А теперь что – корень сам поддерживает защиту? Навряд ли он раскроет свои секреты.
«А зачем тебе они? У вас, у людей, свои способы творить магию. То, что доступно мне, для тебя противоестественно. Ты не сумеешь повторить этого – и не сумеешь даже осмыслить».
- Да, еще кое-что, - снова послышался голос Ромилия. – Тоже между делом, вскользь. Я же говорил – это ушлая особа! Когда я спросил о ее договоренностях с Касаткой… она заявила, что если он с кем и обсуждал свои планы – то с помощником.
- Пытается помощника утопить, как вчера – Фотеску? – сообразил главарь.
- Похоже на то. Даже сидя взаперти, пытается плести интриги!
- Квир, мне чудится – или я слышу неподдельное восхищение в твоем голосе? – это снова тот, первый. Да кто же он?!
- Это возмущение, - вздохнул кассиец. – Ушлая, упертая бабенка…
- Идет к цели напролом, - заметил Кракен. – Значит, цель важна. А значит – будет брыкаться до последнего. И гнуть, гнуть свою линию. По вранью тоже можно будет сделать какие-то выводы. Никто же не надеется, что эта баба так просто расколется? Под пытками – еще может быть, - повисло молчание, а Фиона похолодела. – Что думаете, Ромилий? Стоит с этим спешить?
- Думаю, вы правы. Сначала стоит послушать, что она станет плести.
Фиона выдохнула. Она и не заметила, как перестала дышать, когда пират заговорил о пытках. Но, кажется, время у нее есть. Пусть немного…
«Скажи. А ты сможешь передать весточку Касатке в камеру? Ну, чтобы мы говорили одно и то же?»
«Он меня не слышит, - будь корень человеком – непременно вздохнул бы устало. – И мне сейчас кажется, меня и ты не слышишь. Я ведь повторил не единожды».
«Но спросить-то я должна была».
Чтобы увериться наверняка! На это корень отвечать не стал. Стукнула открывшаяся в соседнюю комнату дверь – Армелла пришла.
- Госпожа, вы уже проснулись? – заглянула в спальню.
- Только что, - Фиона зевнула, потянулась. – Доброго утра!
- И вам доброго, - та дружески улыбнулась. – Я принесла вам теплые вещи, - зашла и сложила целую стопку одежды на тумбу в ногах. – Выберите сами, что хотите нынче надеть. Помочь вам с одеванием?
- Не обязательно, - она ответила на улыбку служанки.
С чего это она такая приветливая?
- Тогда принесу завтрак. Как ваши зубы?
- Лучше, чем вчера.
- Отлично! Повар приготовил нынче отличный пирог с мясом – я вам принесу тогда кусок, - и выскользнула за дверь. Запереть замок, правда, не забыла.
И чего это она такая радостная? Одежду ей принесла. А вот пирог с мясом – это хорошо! При разговоре о еде сразу появился аппетит. А то, что не придется больше мерзнуть, мгновенно подняло настроение. Может, и рановато для оптимизма… но пока что время есть. Глупо провести его, трясясь от страха.
Фиона поднялась и принялась разбирать вещи, принесенные Армеллой.
- …а вы думаете, маркиз Кессель уже осведомлен? – донеслось издали.
Она же начисто забыла о разговоре внизу, болтая с Армеллой! А они что-то обсуждали.
- Да наверняка! – фыркнул презрительно Ромилий. – Он без малого четверть века крепко держит в руках службу разведки. Уж наверняка доложили…
Фиона нахмурилась, силясь различить слова – но те превратились в невнятный бубнеж.
«Они вышли, - пояснил корень. – Я их голоса больше не слышу. Одевайся, а то начнешь вызывать подозрения – замирать так, уставившись в одну точку».
Он еще и видит, как она замирает, уставившись в одну точку, оказывается!
«Я тебя вижу изнутри».
Нет, над этим лучше не задумываться! Вроде и привыкнуть пора – но слишком уж жутко звучит. Фиона встряхнулась и вернулась к одежде.
Тяжелая шерстяная ткань была приятно мягкой. Розовый, бирюзовый, травянисто-зеленый цвета. Даже не одно платье, а несколько! Все разных цветов. Когда она такое носила-то в последний раз? Даже живя в столице – еще до отъезда в деревню с мужем – предпочитала серые тона. Цвет камня, графитовый, зеленовато-серый. Светлый жемчужно-серый – для нарядных бальных платьев. Слишком уж часто Ронан ворчал на ее легкомыслие и непоседливость. Непривычно будет ходить в разноцветном.
А вот скромный крой и удобные застежки радовали. Не нужна помощь в одевании!
Пара теплых шалей – можно больше не кутаться в покрывало, выходя на балкон. Одна из них – широкая, плотная. Видимо, на случай очень уж холодной погоды. Ну, в комнате, пожалуй, можно обойтись и без шали.
Когда Армелла вернулась с подносом, Фиона уже ждала в кресле возле стола. Настроение было приподнятым. Стало ли причиной то, что ей решили дать немного времени, или лучи солнца, бьющие прямо в окна – она и сама не могла бы сказать. Наверное, всё вместе. И еще, пожалуй, то, что корень незамеченным собирал для нее сведения. Обнаружить его никто не смог – ни вчера, ни нынче.
В доме царила суета. Шаги, утренние хлопоты, разговоры обитателей. Это Фиона отмечала краем сознания.
Поместье пиратского главаря оказалось многолюдным. Охрана, слуги, маги, посетители, какие-то непонятные люди – народу толклось видимо-невидимо. Правда, завтракал Кракен в компании лишь кассийца и еще одного человека – Фиона так и не сумела вспомнить, где же слышала его голос.
Значит, лишь сам Кракен и два гостя – важные шишки. Остальные – челядь. И просители.
В разговорах ничего важного не звучало. По крайней мере, для себя ничего интересного Фиона не услышала.
Смирившись, взялась за пирог. Не сидеть ведь голодной, прислушиваясь к шагам и болтовне! Тем более, часть разговоров шла на диалектах, которые она плохо различала. На слух – вроде как кассийский и нейтанский языки. Большей частью. Вот только какие-то их разновидности, которые не были на слуху. И половину слов она попросту не понимала.
«Что это была за комната – зал на первом этаже?»
«Только не тот, где проходят сборища. Сбоку столовая поменьше. Хозяин обычно трапезничает там – один, с гостями или ближайшими подручными».
Ишь ты, как изучил нравы обитателей! И не скажешь, что растение.
Она так и ждала, что последует реплика – мол, слишком много он провел времени рядом с людьми. Но нет – корень промолчал. Далеко не всегда он вступал в бесплодные споры.
«Как узнал, что столовая меньше зала? Сам же говорил, что нужна осторожность».
«Звук разносится иначе. Могла бы и сама услышать».
Звук?! Что, правда, звук?
Вообще, он прав: в помещениях разного размера и звук разносится по-разному. Это просто она невнимательна. Слишком занята была тем, что именно там говорят. Впредь следует слушать лучше и учитывать больше. Правильно он сделал, что ткнул ее носом в очевидное. Даже сейчас – она слышит обрывки разговоров, фраз. Но даже не задумывается, где звучат те или иные слова. И сколько человек ведут беседу. А кроме голосов, есть шорохи, шаги, звон или стук.
«Пирог остынет».
Встряхнулась. Снова она замерла, глядя в одну точку. Прав он – выдаст себя! Еще и голодной останется. Фиона схватилась за вилку.
Жевала медленно, вслушиваясь в звуки, которые доносил ей корень. А заодно – снаружи, за дверью, что могла слышать сама.
Снаружи было тихо. А вот в коридорах и кабинетах поместья, в подвалах, царила разноголосица.
Нет, сначала надо поесть, - решила она несколько минут спустя. Так и ни разобрать толком ничего не может. Ни вкуса еды не ощущает! Да еще и десны рискует поранить, откусывая бездумно куски. Зубы, конечно, не мешали есть так, как позавчера. Но в этом крылась опасность: легко забыть и нанести себе новые повреждения.
Заставила себя не вслушиваться в доносящиеся голоса. Смутно почудилось одобрение корня – хотя тот не сказал ни слова.
После завтрака накинула шаль и вышла на балкон. Над бухтой раскинулось ясное небо – словно и не висела накануне противная хмарь.
Кстати, корень, хоть и осторожен – но ухитрился проникнуть практически всюду. Во все помещения огромного дома.
«Не во все. Лишь в некоторые. Потому и слышать можем далеко не всё».
«А за его пределы потом сможешь?»
«Торопишься».
И смолк. Торопится – он хочет сказать, что она еще в доме не всё разведала, не всех подслушала? Наверное. Ей сначала нужно понять, чего пытаются добиться от Касатки. И чего – от нее. Если Кракен ходил допрашивать его – значит, нужны какие-то сведения. А тот не желает их давать… вот их и пытаются выбить у нее.
О чем станет расспрашивать Кракен – она еще услышит… кстати, странно, что ночной разговор услышала с середины.
«Ничего странного, - в бесплотном голосе послышались ворчливые интонации. – Или ты считаешь – я наверняка знал, в которой из пары десятков камер сидит твой ненаглядный капитан?»
«Он не мой. Тем более – не ненаглядный».
Ответа ожидаемо не последовало. Ну, ничего необычного.
- Эй, куда поднос тащишь?! – гаркнул вдруг голос Касатки чуть ли не над самым ухом, заставив вздрогнуть. – Ты гляди-ка, целый пир!
- Не тебе, - отозвался глумливо неизвестный голос. – Ты сиди смирно! Тан приказал тебя нынче не кормить.
- Чего?! – взревел арестант.
И смолк. Фиона настороженно прислушивалась. Кажется, слышала сопение. Потом – шаги. Ближе, дальше, ближе – и шорох. Уселся?
- И часто у них так кормят арестантов? – с досадой вопросил Эдред. – Печеные перепела, паштет, вино!
Эге! Не иначе, мимо него пронесли трапезу для Фотеску?
«Похоже на то».
Догадка оказалась верной. Правда, короткая беседа торговца со стражником оказалась не слишком познавательной. Тот лишь передал пожелания доброго утра от тана Кракена и пожелал приятного аппетита. Фотеску ворчливо вопросил, долго ли ему еще торчать среди здешнего сброда. Получил неопределенный ответ – и на этом стражник убрался прочь.
Судя по гулкому звону и голосам, камеры запирались не тяжелыми дверьми, а стальными решетками.
Фотеску глумливо выкрикнул, что мог бы поделиться с Касаткой частью трапезы, если б тот… интересно, это от пиратов торговец набрался таких выражений, или сам по себе был достаточно образован?
«Он же ведет дела с пиратами. Чему ты удивляешься?»
- Ничему я не удивляюсь, - пробурчала она себе под нос.
Ничего удивительного, в общем, что торговец издевался над пиратом. Тот на удивление ничего не ответил – это с его-то вспыльчивым нравом! Фиона слушала, насторожив слух, но интересного ничего не слышала.
Разве только считать интересным то, что, кроме Касатки и Фотеску, в местной тюрьме сидело еще трое или четверо на порядочном отдалении друг от друга. Так, чтобы можно было лишь перекрикиваться. Охраняли их хорошо – стражей было трое или четверо, и болтать между собой узникам запрещалось. Судя по репликам, особая кормежка в этих стенах полагалась лишь торговцу – до него в тюрьму и запаха хорошей еды не проникало. И внимание здешних обитателей это привлекло сразу.
Впрочем, они слишком много провели здесь времени. Успели отчаяться и потерять прыть.
Так, ладно. Тут интересного нет – арестанты слишком далеко друг от друга, разговоров между ними толком нет.
Фиона сообразила, что сосредоточила всё внимание на подземной тюрьме – между тем, как на поверхности, в комнатах первого и второго этажей тоже кипела жизнь. Шли разговоры, звучали шаги. И она слышала это – просто на какой-то момент перестала обращать внимание.
«Это я сама или твоя работа?»
Просто всплывающие в уме вопросы корень зачастую игнорировал. Особенно, если не видел в них важного для себя. Потому решила обратиться напрямую. В таких случаях он чаще всё-таки отвечал ей.
«Отчасти».
Ответ оказался скупым. Понимай, как знаешь! Отчасти – она сама захотела внимательнее прислушаться к происходящему в застенках, а отчасти – он помог ей отсечь другие источники? Чтобы не отвлекали.
Смутно ощутила молчаливое одобрение. Как если бы корень заявил – мол, умница, сообразила. Правда, напрямую он заявлять ничего не стал.
Фиона снова насторожила слух, вслушиваясь в голоса.
- Есть вести из Арада? – вопросил неожиданно звонкий девичий голосок.
- Нет, - ответили глухо. – Что тебе за дело до Арада?
Армелла!
Разговор оборвался – слышался только шорох и тихие шаги. Не понять – по-прежнему она вдвоем с кем-то, или вторая девушка ушла. Армелла родом из Арады – и она ждет каких-то вестей оттуда? От кого-то из близких? Едва ли речь об официальном послании для Кракена. Армелла ответила так, словно речь о чем-то, важном для нее лично. А в голосе ее собеседницы весьма отчетливо звучало ехидство. Фиона не сразу поняла это.
Любопытно! Может ей это как-то пригодиться? Где это – в столовой, где завтракал Кракен с гостями?
В отдалении звучали мужские голоса. Но разобрать слова не удавалось.
«Камера твоего пирата, торговца и столовая, - подал голос корень. – А в зале ошиваются некроманты. По коридорам тоже. На втором этаже в спальнях сейчас пусто – убирают».
«Что ты на втором этаже забыл?»
«Спальни хозяина, его наложниц, гостей. Кабинет, еще комнаты».
- Сколько здесь народу-то, - пробормотала она.
«Какая тебе разница? Не один десяток. На зиму придется задержаться».
Да за зиму ее не один раз успеют шлепнуть! И не просто так, а с выдумкой. С помощью палачей – чтоб умирать не так скучно было.
«Трусиха. Не того боишься. В море – верная смерть, здесь – есть шансы».
Что он метет?! Не так-то холодно еще. Вон, пару дней она вообще на балконе в шелковом платье торчала. Закутавшись в покрывало. До материка добираться – дня три-четыре. Ну, может, пять – не больше. Что за эти дни может случиться?!
«Ты не знаешь этих мест. Этих вод».
«Да ты-то откуда знаешь?!»
«Тебе кажется, ты двумя-тремя днями дальше к северу от привычных корабельных путей вдоль Нижней доли. Это не так».
Что не так? Последняя фраза заставила Фиону ошалеть. Еще какой-то артефакт, перенесший их много севернее, чем она думала?! Такое ведь невозможно, никто о таком не слышал… даже о потерянных или мифических артефактах такого действия.
«Не то. После объясню. Помолчи, - потребовал непонятно. – Не отвлекай. Я пробую пробиться».
Пробиться? Да, он же говорил о некромантах! То есть, он пытается пробиться к другим помещениям так, чтоб не привлечь внимания некромантов?
Фиона облокотилась на балюстраду, уставившись перед собой. Зима! Торчать здесь полтора десятка седмиц по меньшей мере. А то и все два. Нет, он насмехается?!
Тьфу ты, еще и насмехается.
«Нет. Я подумала, что тянула твои корни только в подвалы. А завтракают они наверняка не там!»
«Какая сообразительная. Не волнуйся, не заметят. Хотя некромантов в поместье десять штук! Приходится быть осторожным».
Осторожным.
Вчера она прикрыла его от Армеллы защитой от мороза. Это сделало корень невидимым. Защита от мороза не дает жизни просочиться наружу. Удерживает ее. А теперь что – корень сам поддерживает защиту? Навряд ли он раскроет свои секреты.
«А зачем тебе они? У вас, у людей, свои способы творить магию. То, что доступно мне, для тебя противоестественно. Ты не сумеешь повторить этого – и не сумеешь даже осмыслить».
- Да, еще кое-что, - снова послышался голос Ромилия. – Тоже между делом, вскользь. Я же говорил – это ушлая особа! Когда я спросил о ее договоренностях с Касаткой… она заявила, что если он с кем и обсуждал свои планы – то с помощником.
- Пытается помощника утопить, как вчера – Фотеску? – сообразил главарь.
- Похоже на то. Даже сидя взаперти, пытается плести интриги!
- Квир, мне чудится – или я слышу неподдельное восхищение в твоем голосе? – это снова тот, первый. Да кто же он?!
- Это возмущение, - вздохнул кассиец. – Ушлая, упертая бабенка…
- Идет к цели напролом, - заметил Кракен. – Значит, цель важна. А значит – будет брыкаться до последнего. И гнуть, гнуть свою линию. По вранью тоже можно будет сделать какие-то выводы. Никто же не надеется, что эта баба так просто расколется? Под пытками – еще может быть, - повисло молчание, а Фиона похолодела. – Что думаете, Ромилий? Стоит с этим спешить?
- Думаю, вы правы. Сначала стоит послушать, что она станет плести.
Фиона выдохнула. Она и не заметила, как перестала дышать, когда пират заговорил о пытках. Но, кажется, время у нее есть. Пусть немного…
«Скажи. А ты сможешь передать весточку Касатке в камеру? Ну, чтобы мы говорили одно и то же?»
«Он меня не слышит, - будь корень человеком – непременно вздохнул бы устало. – И мне сейчас кажется, меня и ты не слышишь. Я ведь повторил не единожды».
«Но спросить-то я должна была».
Чтобы увериться наверняка! На это корень отвечать не стал. Стукнула открывшаяся в соседнюю комнату дверь – Армелла пришла.
- Госпожа, вы уже проснулись? – заглянула в спальню.
- Только что, - Фиона зевнула, потянулась. – Доброго утра!
- И вам доброго, - та дружески улыбнулась. – Я принесла вам теплые вещи, - зашла и сложила целую стопку одежды на тумбу в ногах. – Выберите сами, что хотите нынче надеть. Помочь вам с одеванием?
- Не обязательно, - она ответила на улыбку служанки.
С чего это она такая приветливая?
- Тогда принесу завтрак. Как ваши зубы?
- Лучше, чем вчера.
- Отлично! Повар приготовил нынче отличный пирог с мясом – я вам принесу тогда кусок, - и выскользнула за дверь. Запереть замок, правда, не забыла.
И чего это она такая радостная? Одежду ей принесла. А вот пирог с мясом – это хорошо! При разговоре о еде сразу появился аппетит. А то, что не придется больше мерзнуть, мгновенно подняло настроение. Может, и рановато для оптимизма… но пока что время есть. Глупо провести его, трясясь от страха.
Фиона поднялась и принялась разбирать вещи, принесенные Армеллой.
- …а вы думаете, маркиз Кессель уже осведомлен? – донеслось издали.
Она же начисто забыла о разговоре внизу, болтая с Армеллой! А они что-то обсуждали.
- Да наверняка! – фыркнул презрительно Ромилий. – Он без малого четверть века крепко держит в руках службу разведки. Уж наверняка доложили…
Фиона нахмурилась, силясь различить слова – но те превратились в невнятный бубнеж.
«Они вышли, - пояснил корень. – Я их голоса больше не слышу. Одевайся, а то начнешь вызывать подозрения – замирать так, уставившись в одну точку».
Он еще и видит, как она замирает, уставившись в одну точку, оказывается!
«Я тебя вижу изнутри».
Нет, над этим лучше не задумываться! Вроде и привыкнуть пора – но слишком уж жутко звучит. Фиона встряхнулась и вернулась к одежде.
Глава 12
Тяжелая шерстяная ткань была приятно мягкой. Розовый, бирюзовый, травянисто-зеленый цвета. Даже не одно платье, а несколько! Все разных цветов. Когда она такое носила-то в последний раз? Даже живя в столице – еще до отъезда в деревню с мужем – предпочитала серые тона. Цвет камня, графитовый, зеленовато-серый. Светлый жемчужно-серый – для нарядных бальных платьев. Слишком уж часто Ронан ворчал на ее легкомыслие и непоседливость. Непривычно будет ходить в разноцветном.
А вот скромный крой и удобные застежки радовали. Не нужна помощь в одевании!
Пара теплых шалей – можно больше не кутаться в покрывало, выходя на балкон. Одна из них – широкая, плотная. Видимо, на случай очень уж холодной погоды. Ну, в комнате, пожалуй, можно обойтись и без шали.
Когда Армелла вернулась с подносом, Фиона уже ждала в кресле возле стола. Настроение было приподнятым. Стало ли причиной то, что ей решили дать немного времени, или лучи солнца, бьющие прямо в окна – она и сама не могла бы сказать. Наверное, всё вместе. И еще, пожалуй, то, что корень незамеченным собирал для нее сведения. Обнаружить его никто не смог – ни вчера, ни нынче.
В доме царила суета. Шаги, утренние хлопоты, разговоры обитателей. Это Фиона отмечала краем сознания.
Поместье пиратского главаря оказалось многолюдным. Охрана, слуги, маги, посетители, какие-то непонятные люди – народу толклось видимо-невидимо. Правда, завтракал Кракен в компании лишь кассийца и еще одного человека – Фиона так и не сумела вспомнить, где же слышала его голос.
Значит, лишь сам Кракен и два гостя – важные шишки. Остальные – челядь. И просители.
В разговорах ничего важного не звучало. По крайней мере, для себя ничего интересного Фиона не услышала.
Смирившись, взялась за пирог. Не сидеть ведь голодной, прислушиваясь к шагам и болтовне! Тем более, часть разговоров шла на диалектах, которые она плохо различала. На слух – вроде как кассийский и нейтанский языки. Большей частью. Вот только какие-то их разновидности, которые не были на слуху. И половину слов она попросту не понимала.
«Что это была за комната – зал на первом этаже?»
«Только не тот, где проходят сборища. Сбоку столовая поменьше. Хозяин обычно трапезничает там – один, с гостями или ближайшими подручными».
Ишь ты, как изучил нравы обитателей! И не скажешь, что растение.
Она так и ждала, что последует реплика – мол, слишком много он провел времени рядом с людьми. Но нет – корень промолчал. Далеко не всегда он вступал в бесплодные споры.
«Как узнал, что столовая меньше зала? Сам же говорил, что нужна осторожность».
«Звук разносится иначе. Могла бы и сама услышать».
Звук?! Что, правда, звук?
Вообще, он прав: в помещениях разного размера и звук разносится по-разному. Это просто она невнимательна. Слишком занята была тем, что именно там говорят. Впредь следует слушать лучше и учитывать больше. Правильно он сделал, что ткнул ее носом в очевидное. Даже сейчас – она слышит обрывки разговоров, фраз. Но даже не задумывается, где звучат те или иные слова. И сколько человек ведут беседу. А кроме голосов, есть шорохи, шаги, звон или стук.
«Пирог остынет».
Встряхнулась. Снова она замерла, глядя в одну точку. Прав он – выдаст себя! Еще и голодной останется. Фиона схватилась за вилку.
Жевала медленно, вслушиваясь в звуки, которые доносил ей корень. А заодно – снаружи, за дверью, что могла слышать сама.
Снаружи было тихо. А вот в коридорах и кабинетах поместья, в подвалах, царила разноголосица.
Нет, сначала надо поесть, - решила она несколько минут спустя. Так и ни разобрать толком ничего не может. Ни вкуса еды не ощущает! Да еще и десны рискует поранить, откусывая бездумно куски. Зубы, конечно, не мешали есть так, как позавчера. Но в этом крылась опасность: легко забыть и нанести себе новые повреждения.
Заставила себя не вслушиваться в доносящиеся голоса. Смутно почудилось одобрение корня – хотя тот не сказал ни слова.
После завтрака накинула шаль и вышла на балкон. Над бухтой раскинулось ясное небо – словно и не висела накануне противная хмарь.
Кстати, корень, хоть и осторожен – но ухитрился проникнуть практически всюду. Во все помещения огромного дома.
«Не во все. Лишь в некоторые. Потому и слышать можем далеко не всё».
«А за его пределы потом сможешь?»
«Торопишься».
И смолк. Торопится – он хочет сказать, что она еще в доме не всё разведала, не всех подслушала? Наверное. Ей сначала нужно понять, чего пытаются добиться от Касатки. И чего – от нее. Если Кракен ходил допрашивать его – значит, нужны какие-то сведения. А тот не желает их давать… вот их и пытаются выбить у нее.
О чем станет расспрашивать Кракен – она еще услышит… кстати, странно, что ночной разговор услышала с середины.
«Ничего странного, - в бесплотном голосе послышались ворчливые интонации. – Или ты считаешь – я наверняка знал, в которой из пары десятков камер сидит твой ненаглядный капитан?»
«Он не мой. Тем более – не ненаглядный».
Ответа ожидаемо не последовало. Ну, ничего необычного.
- Эй, куда поднос тащишь?! – гаркнул вдруг голос Касатки чуть ли не над самым ухом, заставив вздрогнуть. – Ты гляди-ка, целый пир!
- Не тебе, - отозвался глумливо неизвестный голос. – Ты сиди смирно! Тан приказал тебя нынче не кормить.
- Чего?! – взревел арестант.
И смолк. Фиона настороженно прислушивалась. Кажется, слышала сопение. Потом – шаги. Ближе, дальше, ближе – и шорох. Уселся?
- И часто у них так кормят арестантов? – с досадой вопросил Эдред. – Печеные перепела, паштет, вино!
Эге! Не иначе, мимо него пронесли трапезу для Фотеску?
«Похоже на то».
Догадка оказалась верной. Правда, короткая беседа торговца со стражником оказалась не слишком познавательной. Тот лишь передал пожелания доброго утра от тана Кракена и пожелал приятного аппетита. Фотеску ворчливо вопросил, долго ли ему еще торчать среди здешнего сброда. Получил неопределенный ответ – и на этом стражник убрался прочь.
Судя по гулкому звону и голосам, камеры запирались не тяжелыми дверьми, а стальными решетками.
Фотеску глумливо выкрикнул, что мог бы поделиться с Касаткой частью трапезы, если б тот… интересно, это от пиратов торговец набрался таких выражений, или сам по себе был достаточно образован?
«Он же ведет дела с пиратами. Чему ты удивляешься?»
- Ничему я не удивляюсь, - пробурчала она себе под нос.
Ничего удивительного, в общем, что торговец издевался над пиратом. Тот на удивление ничего не ответил – это с его-то вспыльчивым нравом! Фиона слушала, насторожив слух, но интересного ничего не слышала.
Разве только считать интересным то, что, кроме Касатки и Фотеску, в местной тюрьме сидело еще трое или четверо на порядочном отдалении друг от друга. Так, чтобы можно было лишь перекрикиваться. Охраняли их хорошо – стражей было трое или четверо, и болтать между собой узникам запрещалось. Судя по репликам, особая кормежка в этих стенах полагалась лишь торговцу – до него в тюрьму и запаха хорошей еды не проникало. И внимание здешних обитателей это привлекло сразу.
Впрочем, они слишком много провели здесь времени. Успели отчаяться и потерять прыть.
Так, ладно. Тут интересного нет – арестанты слишком далеко друг от друга, разговоров между ними толком нет.
Фиона сообразила, что сосредоточила всё внимание на подземной тюрьме – между тем, как на поверхности, в комнатах первого и второго этажей тоже кипела жизнь. Шли разговоры, звучали шаги. И она слышала это – просто на какой-то момент перестала обращать внимание.
«Это я сама или твоя работа?»
Просто всплывающие в уме вопросы корень зачастую игнорировал. Особенно, если не видел в них важного для себя. Потому решила обратиться напрямую. В таких случаях он чаще всё-таки отвечал ей.
«Отчасти».
Ответ оказался скупым. Понимай, как знаешь! Отчасти – она сама захотела внимательнее прислушаться к происходящему в застенках, а отчасти – он помог ей отсечь другие источники? Чтобы не отвлекали.
Смутно ощутила молчаливое одобрение. Как если бы корень заявил – мол, умница, сообразила. Правда, напрямую он заявлять ничего не стал.
Фиона снова насторожила слух, вслушиваясь в голоса.
- Есть вести из Арада? – вопросил неожиданно звонкий девичий голосок.
- Нет, - ответили глухо. – Что тебе за дело до Арада?
Армелла!
Разговор оборвался – слышался только шорох и тихие шаги. Не понять – по-прежнему она вдвоем с кем-то, или вторая девушка ушла. Армелла родом из Арады – и она ждет каких-то вестей оттуда? От кого-то из близких? Едва ли речь об официальном послании для Кракена. Армелла ответила так, словно речь о чем-то, важном для нее лично. А в голосе ее собеседницы весьма отчетливо звучало ехидство. Фиона не сразу поняла это.
Любопытно! Может ей это как-то пригодиться? Где это – в столовой, где завтракал Кракен с гостями?
В отдалении звучали мужские голоса. Но разобрать слова не удавалось.
«Камера твоего пирата, торговца и столовая, - подал голос корень. – А в зале ошиваются некроманты. По коридорам тоже. На втором этаже в спальнях сейчас пусто – убирают».
«Что ты на втором этаже забыл?»
«Спальни хозяина, его наложниц, гостей. Кабинет, еще комнаты».
- Сколько здесь народу-то, - пробормотала она.
«Какая тебе разница? Не один десяток. На зиму придется задержаться».
Да за зиму ее не один раз успеют шлепнуть! И не просто так, а с выдумкой. С помощью палачей – чтоб умирать не так скучно было.
«Трусиха. Не того боишься. В море – верная смерть, здесь – есть шансы».
Что он метет?! Не так-то холодно еще. Вон, пару дней она вообще на балконе в шелковом платье торчала. Закутавшись в покрывало. До материка добираться – дня три-четыре. Ну, может, пять – не больше. Что за эти дни может случиться?!
«Ты не знаешь этих мест. Этих вод».
«Да ты-то откуда знаешь?!»
«Тебе кажется, ты двумя-тремя днями дальше к северу от привычных корабельных путей вдоль Нижней доли. Это не так».
Что не так? Последняя фраза заставила Фиону ошалеть. Еще какой-то артефакт, перенесший их много севернее, чем она думала?! Такое ведь невозможно, никто о таком не слышал… даже о потерянных или мифических артефактах такого действия.
«Не то. После объясню. Помолчи, - потребовал непонятно. – Не отвлекай. Я пробую пробиться».
Пробиться? Да, он же говорил о некромантах! То есть, он пытается пробиться к другим помещениям так, чтоб не привлечь внимания некромантов?
Фиона облокотилась на балюстраду, уставившись перед собой. Зима! Торчать здесь полтора десятка седмиц по меньшей мере. А то и все два. Нет, он насмехается?!
