- Чего?! – Мелисса поперхнулась. – Аделина, детка, ты ничего не путаешь? – она потрогала лоб девочки. – Вот так вдруг взяли и вместо ругани начали молиться?
- Вот не веришь мне – сама сходи и посмотри!
- Я схожу, - Мелисса кивнула задумчиво, покачала головой. – Слишком уж… странно это звучит. Нереально. Ведь сколько лет прошло, - прибавила она совсем тихо.
- Сколько лет, как они ругаются?
Аделина с любопытством уставилась на нее. Мелисса только задумчиво покивала. Она замерла, глядя в одну точку, и, казалось, совсем забыла о девочке. Та с минуту сидела смирно, потом заерзала на месте.
- Тетя! Ты ведь сказала, что тоже видела Гектора на шкафу, - не выдержала она наконец. – Значит, он точно не умер! Расскажи об этом доктору Бору. Тебя-то он послушает, ты ведь взрослая.
Мелисса моргнула, недоуменно уставилась на девочку. Раскрыла было рот, чтобы что-то сказать, но промолчала. Вздохнула.
- Я… пригляжу за Гектором, - выдавила она наконец. – Не волнуйся. Если его можно вылечить – он обязательно вылечится! Я ведь обещала тебе рассказать о дальнейшей судьбе флейты пастуха, - напомнила она. – Сам-то пастух обосновался в Руде, далеко на западе. А флейта осталась у жрецов.
- А, ну да, - девочка вроде как оживилась. – Она вроде бы потом пропала, а потом барон ее нашел в долине. Как там было написано в свитке, который нашел барон? Предмет, видоизмененный взаимодействием со светлым артефактом… это с каким таким атрефактом взаимодействовала флейта?
- Какая хорошая у тебя память, - Мелисса рассмеялась. – Я несколько дней назад тебе рассказывала про тот свиток, обрывок которого нашел барон. А ты до сих пор помнишь. Флейта благополучно добралась до резиденции старейшин светлой общины. Довез ее почтенный Халле – всю дорогу не выпускал из рук! Он лично передал ее старшему жрецу совета.
- Значит, пропала она позже?
- Значительно позже. Светлые жрецы сразу поняли, насколько мощный предмет попал им в руки. Старейшие из совета опасались, что флейта может использоваться во зло, и спрятали ее в тайный отдел хранилища, где находились самые ценные атрефакты. На долгие годы о флейте забыли.
- А потом про нее вспомнил Халле?
- Да, вспомнил. Это произошло во время одной из крупнейших войн того времени. Даже светлых жрецов коснулось противостояние. Это было время, когда из-за южного океана, из-за края горизонта, явились на больших плотах под квадратными парусами загорелые дочерна люди.
Мореплаватели, бороздившие моря вдоль южного края Ойкумены, пришли в ужас. Сами они опасались отплывать далеко от берегов, терять их из виду! Тех, кто осмеливался уплыть дальше, чем прочие, больше не видели. А дикари в одежде из шкур животных переплыли бескрайний океан на плотах.
До той поры на просторах Ойкумены не знали некромантии и магических искусств, черпающих силу у Тьмы. Никому на целой Ойкумене не приходило в голову посадить на корабль колдуна, чтобы тот провел судно по бескрайним волнам.
- Колдуны в одежде из шкур? – недоверчиво протянула Аделина. – Неужто такое было?!
- Ну, не прямо из шкур. Я имела в виду – из кожи животных, - поправила сама себя Мелисса. – Да, кожа была добротно выделана и даже скроена, и части одежды сшиты между собою звериными жилами. Но одежды из ткани на пришлых мореплавателях не было!
Их плоты поражали бывалых моряков своей маневренностью. Тяжелые и с виду неповоротливые, они значительно превосходили по быстроте и верткости корабли.
Из моряков, что получили возможность лично в этом убедиться, в живых остались немногие. Пришельцы топили корабли без всякой жалости, с людьми и товарами. Грабить не пытались – просто пускали ко дну. Уйти давали троим-четверым раненым с каждого встреченного ими корабля, сажали их на утлую шлюпку и вручали одно весло на всех. Рассказы выживших моряков вселили ужас в сердца жителей прибрежных городов и рыбацких деревень.
Слухи тянулись по южному побережью Ойкумены и множились. Не только моряки с потопленных кораблей их разносили: пришельцы разоряли одно прибрежное поселение за другим. Деревни, небольшие городки.
Крупные торговые города спешно готовились к обороне. Стягивали войска из глубины материка, правители вольных городов объявляли найм бойцов и соревновались между собою в щедрости оплаты.
Многие вольные воины тогда позарились на богатую оплату. Да немногим из них довелось самим полученные за защиту городов деньги потратить.
Не могли остаться в стороне и светлые жрецы. Потянулись к южному побережью отовсюду – даже из самой глубины континента. Ведь пришельцы, разорив прибрежные города и поселения, наверняка двинутся дальше! К тому же от чародейных общин с побережий тянулись жуткие вести: мол, чужие колдуны используют какую-то незнакомую магию. И против их заклятий ничего не спасает.
- Это была некромантия?! – ахнула Аделина.
- Некромантия и другие темные учения, - Мелисса кивнула. – На Ойкумене тогда подобного еще не знали. Темные ордена были немногочисленны, а адепты их были слабы и не особенно искусны.
Светлые жрецы пытались противопоставить пришельцам стихийную магию – в этом они были сильны. Но их попытки разбивались о темную волшбу пришельцев. Разбивались или поглощались ею. Или, еще хуже, стихийные заклятия возвращались к тем, кто их бросал – жутко измененные, насыщенные мрачной энергией Тьмы.
Воины варваров ничуть не уступали магам, что сопровождали их. Сильные и свирепые, не ведающие ни страха, ни жалости.
Потрясенным жителям южной окраины Ойкумены казалось – это и не люди вовсе. Быть может, это злые духи явились из самой преисподней? Явились, чтобы всю землю обратить миром потусторонним, окутать ее нездешним туманом, а жителей сделать бесплотными и бессловесными призраками?
- И почему в учебнике истории про это ничего не написано? – Аделина вздохнула.
- Ну, милая. Ты хочешь, чтобы история могла тебе открыть завесу над такими древними временами! Это были века древних богов! О той эпохе сохранились лишь легенды. Тем более, речь идет о магии. Ты ведь знаешь, как относится к магии современная история.
- Хотя магия точно существует!
- Она-то существует, - Мелисса вздохнула. – Да только проявляется редко. Не стало магических орденов – темных и светлых, что учили молодых магов. В значительной степени мастерство утрачено. В нынешние времена одаренные появляются редко, и еще реже имеют силы и возможность проявить свой дар. При музее Магических Парадоксов есть кафедра, что изучает этот феномен.
- А легенды про нашествие из южных морей какие-то туманные, - посетовала девочка.
- А с чего бы им не быть туманными? Очевидцы тех событий давным-давно умерли. Да и кто из них видел всю картину? Каждый знает лишь о том, в чем сам участвовал, да о чем слышал рассказы. Иной раз люди, видевшие одно и то же, явившиеся из одного сражения, рассказывали совершенно разное. И стоит ли этому удивляться? Человек слаб, а события тогда творились страшные.
На самом деле нашествие из-за южных морей считается началом истории Ойкумены. Точнее – началом ее считаются годы, когда более-менее установилось равновесие.
Я не говорю – мир. Потому что войны гремели еще долго. Ордена, служившие Свету и Тьме, многие века сталкивались между собою, стремясь взять верх. Но силы были равны, а мастерство магов со временем росло в этих столкновениях. Светлые жрецы научились противостоять мрачному искусству пришлых. А пришлые закрепились на южных берегах, и спустя века стали считать эту землю своею родиной.
Как бы то ни было – нашествие стало настоящей катастрофой. Оно переломило привычный уклад жизни на Ойкумене, навсегда изменив его.
Тревожные вести докатились и до земель возле Золотого моря. Светлым жрецам сделалось не до междоусобиц своих князей.
Готовилась к войне и община, в которой служил молодой жрец Халле – тот самый, кому удалось заполучить волшебную флейту. Правда, старшие жрецы не спешили пустить в ход свое достояние. Они вообще неохотно открывали запасники – сказывалась вековая привычка к осторожности. В суждениях, в поступках, в решениях.
Они хотели сперва присмотреться к тому, что происходит на южных побережьях. Вызнать подробности, убедиться в серьезности ситуации.
И молодой жрец Халле решил пойти наперекор отцам общины. Не он один – вокруг него сплотилась группа таких же молодых и решительных.
Когда старшие жрецы обнаружили пропажу доброго десятка ценнейших артефактов, отправленный ими на юг отряд находился далеко. Они могли лишь слать угрозы с почтовыми птицами – но поделать не могли ничего. Точнее – могли, конечно. Но кому нужна внутренняя распря, когда в мире творится неладное?
Порешили меж собою: как вернутся ослушники, так и станут решать. Коли придут с победой – победителей не судят. А уж коли проиграют – так может, и наказывать станет некого.
Странно прозвучит на первый взгляд – но времена, когда на Ойкумене царствовал Свет, были поистине темными. Не от того, что жизнь была как-то особенно тяжела и мрачна. А от того, что многих знаний и умений в те времена на континенте попросту не было.
Скажем, магических порталов светлые жрецы ставить не умели. И лишь в сказках герой мог по одному велению мысли, благоволением могучих богов, перенестись из одного края Ойкумены в другой.
Искусство это – ставить порталы – принесли заморские захватчики. Мастера сил Тьмы и некромантии.
Связь на континенте до появления пришельцев держали почтовыми птицами. Потому новости расходились до крайности медленно. Когда отряды светлых жрецов выдвинулись от Золотого моря к южному побережью, завоеватели продвинулись уже значительно вглубь континента.
До морских берегов жрецы так и не дошли: по пути им стали попадаться разоренные края, а жители рассказывали, что пришлые покатились дальше на север.
- А до города Руда захватчики разве не дошли? – встряла Аделина.
- Нет, до него нет, - Мелисса покачала головой. – Слишком далеко. Руд находился на западном побережье Ойкумены, и гораздо севернее, чем высадились пришлые. Зачем бы им сдался Руд, когда и вдоль южных побережий хватало плодородных земель?
Захватчики шли на север, разоряя и грабя поселения. Они приближались к южной оконечности Западных равнин – обширных земель, лежавших к западу от Золотого моря. Перед ними пасовали и города – магия земли, воздуха и огня ничего не могла поделать с чародеями, заставлявшими толстые каменные стены рассыпаться мелкой бесполезной трухой.
Жителям только и оставалось, что сдаваться на милость победителей. Те, впрочем, не знали, что такое – милость.
Наступили поистине мрачные, жестокие времена. Юг Ойкумены охватили страх, уныние и безнадежность. Люди бежали с насиженных мест, испуганные жуткими слухами. Впрочем, убежать удавалось далеко не всем. Не так и много пришельцев высадилось на южном побережье – но после них оставалась опустевшая земля, точно выеденная саранчой.
Силы Света запаздывали – требовалось организовать сопротивление, поставить на пути захватчиков заслон. Но для этого нужно было сначала договориться между собою, согласовать действия. А связь держали почтовыми птицами…
Почтенный Халле решился на отчаянный шаг. Он решил двинуться навстречу основным силам захватчиков.
Молодой жрец прикинул, в какой точке ударные отряды со своим командованием подойдут к границе Западных равнин. И решил двигаться не на юг, а на северо-запад, не обращая внимания на послания из других светлых орденов. Да, он нарушал тем самым договоренности, принятые старшими жрецами. И совершал проступок еще более тяжкий, чем кража ценных артефактов. Но он решил, что ни ему самому, ни континенту и старшим жрецам орденов терять уже особенно нечего.
Если захватчики повергнут сопротивление везде – а до сих пор им это удавалось – все договоренности и принятые им, Халле, обеты послушания станут неважны.
Остальные жрецы в отряде были с ним согласны во всем и безоговорочно уступили ему главенство. Он не стал отправлять птиц с письмами – куда направляется. Старшие жрецы ордена считали, что молодые ослушники идут к южному побережью континента – как и было им приказано изначально.
Халле все рассчитал верно. Он со своими братьями пришел в город… неважно, в общем, как тот город звался – давно его нет на картах. Его не стало задолго до того, как появилось славное королевство Ольтер.
Жрецы пришли в город, и в это же время с юга подступили многочисленные отряды врага. Жители города были в ужасе – вести о кровожадности захватчиков дошли до них. Появление жрецов вселило в сердца слабую надежду. Слишком слабую – уж больно мал оказался явившийся нежданно-негаданно на выручку отряд. Однако Халле не собирался сдаваться. Напротив – он решил, что именно здесь, под стенами города, врага следует остановить и повергнуть.
Градоправители и военачальники решили, что молодой жрец рехнулся – Халле заявил, что не нужно собирать армию. Он встретит незваных гостей на стене сам.
Увидев, что за впечатление произвели его слова, жрец пошел на попятную. Понял, что если станет настаивать – его и в дом скорби могут упечь. Это в его планы не входило. Тем более, что ни стены, ни собранные в городе военные отряды захватчиков не остановят и даже не потрепать толком не сумеют – в этом жрец был уверен. Он уже видел, что остается от таких городов.
Он лишь упросил совет военачальников позволить ему и его братьям сделать первый ход. Мол, есть у них в запасе некий фокус, который может здорово обескуражить противника.
Неохотно, но те согласились. А что им оставалось? Силы к стенам подходили немалые. И в городе уже знали, на что способны пришлые. А жрец уверял, что какие-то из принесенных им и его братьями предметы сумеют остановить захватчиков. Да, это звучало сомнительно. Но выбор был небогат.
Халле выбрал для себя место на стене. Такое, чтобы снаружи его нельзя было увидеть и снять издали заклятием или обыкновенной стрелой, усиленной магией. И чтобы самому без помех видеть, как приближается армия чужаков.
Военачальник, хоть и хмурился, пообещал – не станут защитники города ничего предпринимать, пока светлый жрец не сделает то, что задумал.
Захватчики подошли, развернулись в виду города в боевой порядок и двинулись к стенам. Халле наблюдал с высоты, из укрытия. При себе – только флейта. Защитники – воины и маги – поглядывали недоуменно на жреца. Но пока молчали. Не дойдя немного до стен, остановились. Затрубили трубы и рога.
Только смолкли – затрубил в ответ одинокий горн со стены, как и просил Халле военачальника. Затрубил – и почти сразу смолк, повинуясь жесту молодого жреца.
- Пусть перебьют друг друга, - шепнул тот флейте.
И заиграл. Вместо бодрого призыва горна поплыла в воздухе навстречу пришельцам тонкая мелодия.
В недоумении переглядывались защитники.
- Вот не веришь мне – сама сходи и посмотри!
- Я схожу, - Мелисса кивнула задумчиво, покачала головой. – Слишком уж… странно это звучит. Нереально. Ведь сколько лет прошло, - прибавила она совсем тихо.
- Сколько лет, как они ругаются?
Аделина с любопытством уставилась на нее. Мелисса только задумчиво покивала. Она замерла, глядя в одну точку, и, казалось, совсем забыла о девочке. Та с минуту сидела смирно, потом заерзала на месте.
- Тетя! Ты ведь сказала, что тоже видела Гектора на шкафу, - не выдержала она наконец. – Значит, он точно не умер! Расскажи об этом доктору Бору. Тебя-то он послушает, ты ведь взрослая.
Мелисса моргнула, недоуменно уставилась на девочку. Раскрыла было рот, чтобы что-то сказать, но промолчала. Вздохнула.
- Я… пригляжу за Гектором, - выдавила она наконец. – Не волнуйся. Если его можно вылечить – он обязательно вылечится! Я ведь обещала тебе рассказать о дальнейшей судьбе флейты пастуха, - напомнила она. – Сам-то пастух обосновался в Руде, далеко на западе. А флейта осталась у жрецов.
- А, ну да, - девочка вроде как оживилась. – Она вроде бы потом пропала, а потом барон ее нашел в долине. Как там было написано в свитке, который нашел барон? Предмет, видоизмененный взаимодействием со светлым артефактом… это с каким таким атрефактом взаимодействовала флейта?
- Какая хорошая у тебя память, - Мелисса рассмеялась. – Я несколько дней назад тебе рассказывала про тот свиток, обрывок которого нашел барон. А ты до сих пор помнишь. Флейта благополучно добралась до резиденции старейшин светлой общины. Довез ее почтенный Халле – всю дорогу не выпускал из рук! Он лично передал ее старшему жрецу совета.
- Значит, пропала она позже?
- Значительно позже. Светлые жрецы сразу поняли, насколько мощный предмет попал им в руки. Старейшие из совета опасались, что флейта может использоваться во зло, и спрятали ее в тайный отдел хранилища, где находились самые ценные атрефакты. На долгие годы о флейте забыли.
- А потом про нее вспомнил Халле?
- Да, вспомнил. Это произошло во время одной из крупнейших войн того времени. Даже светлых жрецов коснулось противостояние. Это было время, когда из-за южного океана, из-за края горизонта, явились на больших плотах под квадратными парусами загорелые дочерна люди.
Мореплаватели, бороздившие моря вдоль южного края Ойкумены, пришли в ужас. Сами они опасались отплывать далеко от берегов, терять их из виду! Тех, кто осмеливался уплыть дальше, чем прочие, больше не видели. А дикари в одежде из шкур животных переплыли бескрайний океан на плотах.
До той поры на просторах Ойкумены не знали некромантии и магических искусств, черпающих силу у Тьмы. Никому на целой Ойкумене не приходило в голову посадить на корабль колдуна, чтобы тот провел судно по бескрайним волнам.
- Колдуны в одежде из шкур? – недоверчиво протянула Аделина. – Неужто такое было?!
- Ну, не прямо из шкур. Я имела в виду – из кожи животных, - поправила сама себя Мелисса. – Да, кожа была добротно выделана и даже скроена, и части одежды сшиты между собою звериными жилами. Но одежды из ткани на пришлых мореплавателях не было!
Их плоты поражали бывалых моряков своей маневренностью. Тяжелые и с виду неповоротливые, они значительно превосходили по быстроте и верткости корабли.
Из моряков, что получили возможность лично в этом убедиться, в живых остались немногие. Пришельцы топили корабли без всякой жалости, с людьми и товарами. Грабить не пытались – просто пускали ко дну. Уйти давали троим-четверым раненым с каждого встреченного ими корабля, сажали их на утлую шлюпку и вручали одно весло на всех. Рассказы выживших моряков вселили ужас в сердца жителей прибрежных городов и рыбацких деревень.
Слухи тянулись по южному побережью Ойкумены и множились. Не только моряки с потопленных кораблей их разносили: пришельцы разоряли одно прибрежное поселение за другим. Деревни, небольшие городки.
Крупные торговые города спешно готовились к обороне. Стягивали войска из глубины материка, правители вольных городов объявляли найм бойцов и соревновались между собою в щедрости оплаты.
Многие вольные воины тогда позарились на богатую оплату. Да немногим из них довелось самим полученные за защиту городов деньги потратить.
Не могли остаться в стороне и светлые жрецы. Потянулись к южному побережью отовсюду – даже из самой глубины континента. Ведь пришельцы, разорив прибрежные города и поселения, наверняка двинутся дальше! К тому же от чародейных общин с побережий тянулись жуткие вести: мол, чужие колдуны используют какую-то незнакомую магию. И против их заклятий ничего не спасает.
- Это была некромантия?! – ахнула Аделина.
- Некромантия и другие темные учения, - Мелисса кивнула. – На Ойкумене тогда подобного еще не знали. Темные ордена были немногочисленны, а адепты их были слабы и не особенно искусны.
Светлые жрецы пытались противопоставить пришельцам стихийную магию – в этом они были сильны. Но их попытки разбивались о темную волшбу пришельцев. Разбивались или поглощались ею. Или, еще хуже, стихийные заклятия возвращались к тем, кто их бросал – жутко измененные, насыщенные мрачной энергией Тьмы.
Воины варваров ничуть не уступали магам, что сопровождали их. Сильные и свирепые, не ведающие ни страха, ни жалости.
Потрясенным жителям южной окраины Ойкумены казалось – это и не люди вовсе. Быть может, это злые духи явились из самой преисподней? Явились, чтобы всю землю обратить миром потусторонним, окутать ее нездешним туманом, а жителей сделать бесплотными и бессловесными призраками?
- И почему в учебнике истории про это ничего не написано? – Аделина вздохнула.
- Ну, милая. Ты хочешь, чтобы история могла тебе открыть завесу над такими древними временами! Это были века древних богов! О той эпохе сохранились лишь легенды. Тем более, речь идет о магии. Ты ведь знаешь, как относится к магии современная история.
- Хотя магия точно существует!
- Она-то существует, - Мелисса вздохнула. – Да только проявляется редко. Не стало магических орденов – темных и светлых, что учили молодых магов. В значительной степени мастерство утрачено. В нынешние времена одаренные появляются редко, и еще реже имеют силы и возможность проявить свой дар. При музее Магических Парадоксов есть кафедра, что изучает этот феномен.
- А легенды про нашествие из южных морей какие-то туманные, - посетовала девочка.
- А с чего бы им не быть туманными? Очевидцы тех событий давным-давно умерли. Да и кто из них видел всю картину? Каждый знает лишь о том, в чем сам участвовал, да о чем слышал рассказы. Иной раз люди, видевшие одно и то же, явившиеся из одного сражения, рассказывали совершенно разное. И стоит ли этому удивляться? Человек слаб, а события тогда творились страшные.
На самом деле нашествие из-за южных морей считается началом истории Ойкумены. Точнее – началом ее считаются годы, когда более-менее установилось равновесие.
Я не говорю – мир. Потому что войны гремели еще долго. Ордена, служившие Свету и Тьме, многие века сталкивались между собою, стремясь взять верх. Но силы были равны, а мастерство магов со временем росло в этих столкновениях. Светлые жрецы научились противостоять мрачному искусству пришлых. А пришлые закрепились на южных берегах, и спустя века стали считать эту землю своею родиной.
Как бы то ни было – нашествие стало настоящей катастрофой. Оно переломило привычный уклад жизни на Ойкумене, навсегда изменив его.
Тревожные вести докатились и до земель возле Золотого моря. Светлым жрецам сделалось не до междоусобиц своих князей.
Готовилась к войне и община, в которой служил молодой жрец Халле – тот самый, кому удалось заполучить волшебную флейту. Правда, старшие жрецы не спешили пустить в ход свое достояние. Они вообще неохотно открывали запасники – сказывалась вековая привычка к осторожности. В суждениях, в поступках, в решениях.
Они хотели сперва присмотреться к тому, что происходит на южных побережьях. Вызнать подробности, убедиться в серьезности ситуации.
И молодой жрец Халле решил пойти наперекор отцам общины. Не он один – вокруг него сплотилась группа таких же молодых и решительных.
Когда старшие жрецы обнаружили пропажу доброго десятка ценнейших артефактов, отправленный ими на юг отряд находился далеко. Они могли лишь слать угрозы с почтовыми птицами – но поделать не могли ничего. Точнее – могли, конечно. Но кому нужна внутренняя распря, когда в мире творится неладное?
Порешили меж собою: как вернутся ослушники, так и станут решать. Коли придут с победой – победителей не судят. А уж коли проиграют – так может, и наказывать станет некого.
Прода от 30.04.2022, 13:41
Странно прозвучит на первый взгляд – но времена, когда на Ойкумене царствовал Свет, были поистине темными. Не от того, что жизнь была как-то особенно тяжела и мрачна. А от того, что многих знаний и умений в те времена на континенте попросту не было.
Скажем, магических порталов светлые жрецы ставить не умели. И лишь в сказках герой мог по одному велению мысли, благоволением могучих богов, перенестись из одного края Ойкумены в другой.
Искусство это – ставить порталы – принесли заморские захватчики. Мастера сил Тьмы и некромантии.
Связь на континенте до появления пришельцев держали почтовыми птицами. Потому новости расходились до крайности медленно. Когда отряды светлых жрецов выдвинулись от Золотого моря к южному побережью, завоеватели продвинулись уже значительно вглубь континента.
До морских берегов жрецы так и не дошли: по пути им стали попадаться разоренные края, а жители рассказывали, что пришлые покатились дальше на север.
- А до города Руда захватчики разве не дошли? – встряла Аделина.
- Нет, до него нет, - Мелисса покачала головой. – Слишком далеко. Руд находился на западном побережье Ойкумены, и гораздо севернее, чем высадились пришлые. Зачем бы им сдался Руд, когда и вдоль южных побережий хватало плодородных земель?
Захватчики шли на север, разоряя и грабя поселения. Они приближались к южной оконечности Западных равнин – обширных земель, лежавших к западу от Золотого моря. Перед ними пасовали и города – магия земли, воздуха и огня ничего не могла поделать с чародеями, заставлявшими толстые каменные стены рассыпаться мелкой бесполезной трухой.
Жителям только и оставалось, что сдаваться на милость победителей. Те, впрочем, не знали, что такое – милость.
Наступили поистине мрачные, жестокие времена. Юг Ойкумены охватили страх, уныние и безнадежность. Люди бежали с насиженных мест, испуганные жуткими слухами. Впрочем, убежать удавалось далеко не всем. Не так и много пришельцев высадилось на южном побережье – но после них оставалась опустевшая земля, точно выеденная саранчой.
Силы Света запаздывали – требовалось организовать сопротивление, поставить на пути захватчиков заслон. Но для этого нужно было сначала договориться между собою, согласовать действия. А связь держали почтовыми птицами…
Почтенный Халле решился на отчаянный шаг. Он решил двинуться навстречу основным силам захватчиков.
Молодой жрец прикинул, в какой точке ударные отряды со своим командованием подойдут к границе Западных равнин. И решил двигаться не на юг, а на северо-запад, не обращая внимания на послания из других светлых орденов. Да, он нарушал тем самым договоренности, принятые старшими жрецами. И совершал проступок еще более тяжкий, чем кража ценных артефактов. Но он решил, что ни ему самому, ни континенту и старшим жрецам орденов терять уже особенно нечего.
Если захватчики повергнут сопротивление везде – а до сих пор им это удавалось – все договоренности и принятые им, Халле, обеты послушания станут неважны.
Остальные жрецы в отряде были с ним согласны во всем и безоговорочно уступили ему главенство. Он не стал отправлять птиц с письмами – куда направляется. Старшие жрецы ордена считали, что молодые ослушники идут к южному побережью континента – как и было им приказано изначально.
Халле все рассчитал верно. Он со своими братьями пришел в город… неважно, в общем, как тот город звался – давно его нет на картах. Его не стало задолго до того, как появилось славное королевство Ольтер.
Жрецы пришли в город, и в это же время с юга подступили многочисленные отряды врага. Жители города были в ужасе – вести о кровожадности захватчиков дошли до них. Появление жрецов вселило в сердца слабую надежду. Слишком слабую – уж больно мал оказался явившийся нежданно-негаданно на выручку отряд. Однако Халле не собирался сдаваться. Напротив – он решил, что именно здесь, под стенами города, врага следует остановить и повергнуть.
Градоправители и военачальники решили, что молодой жрец рехнулся – Халле заявил, что не нужно собирать армию. Он встретит незваных гостей на стене сам.
Увидев, что за впечатление произвели его слова, жрец пошел на попятную. Понял, что если станет настаивать – его и в дом скорби могут упечь. Это в его планы не входило. Тем более, что ни стены, ни собранные в городе военные отряды захватчиков не остановят и даже не потрепать толком не сумеют – в этом жрец был уверен. Он уже видел, что остается от таких городов.
Он лишь упросил совет военачальников позволить ему и его братьям сделать первый ход. Мол, есть у них в запасе некий фокус, который может здорово обескуражить противника.
Неохотно, но те согласились. А что им оставалось? Силы к стенам подходили немалые. И в городе уже знали, на что способны пришлые. А жрец уверял, что какие-то из принесенных им и его братьями предметы сумеют остановить захватчиков. Да, это звучало сомнительно. Но выбор был небогат.
Халле выбрал для себя место на стене. Такое, чтобы снаружи его нельзя было увидеть и снять издали заклятием или обыкновенной стрелой, усиленной магией. И чтобы самому без помех видеть, как приближается армия чужаков.
Военачальник, хоть и хмурился, пообещал – не станут защитники города ничего предпринимать, пока светлый жрец не сделает то, что задумал.
Захватчики подошли, развернулись в виду города в боевой порядок и двинулись к стенам. Халле наблюдал с высоты, из укрытия. При себе – только флейта. Защитники – воины и маги – поглядывали недоуменно на жреца. Но пока молчали. Не дойдя немного до стен, остановились. Затрубили трубы и рога.
Только смолкли – затрубил в ответ одинокий горн со стены, как и просил Халле военачальника. Затрубил – и почти сразу смолк, повинуясь жесту молодого жреца.
- Пусть перебьют друг друга, - шепнул тот флейте.
И заиграл. Вместо бодрого призыва горна поплыла в воздухе навстречу пришельцам тонкая мелодия.
В недоумении переглядывались защитники.
