Пастух кивнул. Придется уйти из деревни, стать бродягой. А много ли в его жизни изменится? У него и так не было ни кола, ни двора.
Станет бродячим музыкантом! Станет играть для простых людей и богачей. В этой деревне без него всем станет лучше. А он сохранит жизнь. К тому же всегда можно снова стать в какой-нибудь деревне пастухом.
Люди в домах и псы во дворах спали в ночи, жрецы тоже мирно сопели. Не богиня ли наслала на них на всех дрему?
- Благодарю, - проговорил парень, оглядываясь.
Рядом никого не было. Богиня вывела его и растворилась в воздухе. Пастух, озираясь по сторонам и шарахаясь от каждой тени, прошел к окраине деревни. Свернул на тропку через лес – и к рассвету вышел за пределы земель, что еще год назад принадлежали убитому вельможе.
На удивление, ему не попалось по дороге ни одного из соглядатаев жрецов. Возможно, богиня укрыла его от недобрых взглядов. А может, они все находились в деревне, ждали утреннего судилища.
Эх, жаль, не увидит он лиц жрецов, когда они обнаружат его исчезновение! Утренняя прохлада бодрила, тропка легко стелилась под ноги.
Хотелось бы верить, что в деревне все будет хорошо. Что жрецы внимут обращению богини, и люди останутся в своих домах, со своими семьями. Быть может, когда-нибудь, лет через пять-шесть он сможет вернуться, узнать о судьбе бывших односельчан. Об этом думать пока рано.
Богиня указала ему идти, пока не придет к берегу моря. А там – повернуть налево и шагать до самого города под названием Руд.
В этом городе живут хорошие, приветливые люди, - сказала она. Эти люди очень любят хорошую музыку. Жители Руда по достоинству оценят способности бывшего пастуха. Там он сможет хорошо устроиться. Море очень красиво, - сказала она. Море дарит чудесное настроение и вдохновляет художников и музыкантов. Такой музыкант, как он, должен обязательно увидеть море, - сказала она. Чтобы туда прийти, достаточно ступить на тропинку – и шагать, не сворачивая, вперед и вперед. Море он увидит на закате. Закат – чудесное время, чтобы взглянуть на море.
Пастух шагал и мысленно удивлялся – оказывается, совсем близко к деревне, в которой он прожил всю жизнь, есть такое чудо. Море.
Он не знал, что море, на берегу которого построен город Руд, находится далеко-далеко на западном побережье континента. Его туда перенесла воля богини.
В предзакатный час, когда дневная жара спадает, повеяло свежестью. Ноздрей коснулся незнакомый запах. Воздух сделался влажным, но пахло не рекой и не ручьем.
А вскоре впереди показался просвет между деревьями. Несколько шагов – и открылась ярко-синяя сияющая гладь, тянущаяся далеко-далеко, до самого горизонта. Река? Или то самое море, о котором говорила богиня?! Пастух невольно ускорил шаг – и вот он уже стоит прямо над обрывом, а внизу расстилается бескрайняя поверхность воды, уходящая вдаль, насколько хватает глаз.
Как раз в этот момент солнечный диск опустился к горизонту и коснулся воды. Алым брызнуло во все стороны – от воды по всему небу.
Парень замер, во все глаза глядя на чудо: синяя водная поверхность окрасилась бликами розового, сиреневатого, золотистого. Солнце разбросало по облачкам розово-алые брызги, в море они падали разноцветными искорками и отсветами. Сколько раз пастух видел рассветы над рекой и лугами – но настолько завораживающая картина предстала перед ним впервые.
Он долго стоял над обрывом, глядя, как наливается ало-оранжевым, а затем багровым цветом и гаснет тонущий в море закат. Как бледнеет розовая полоска над горизонтом, и наливается темной синевой небо. Как море затихает, делается белесым, а затем – темно-серым.
Наконец он встряхнулся, повернул налево, как было велено, и направился вдоль морского берега. Заночевал в ложбинке, вдали от леса – мало ли, что за хищники бродят в ночи? Благо, начало лета – замерзнуть не получится. С рассветом продолжил путь.
По дороге нашел ручей и озерцо, заросшее густым камышом. Там он остановился, сломал стебель и сделал себе флейту. Вспомнил односельчан и приезжих вершителей правосудия. Они-то, небось, диву дались, когда поутру в пустой подпол явились!
А он – жив-живехонек. Ну, да неважно уже.
К городку Руду он подошел, когда солнце вышло из-за деревьев. Чужака, говорившего на неизвестном наречии, приняли настороженно. Но, поняв, что он безобиден, и послушав его игру на флейте, накормили позволили остаться.
Пастух так и осел в Руде. Выучил местный язык, подружился с горожанами. Прошлую же родину, встречу с богиней и свою волшебную флейту вспоминал, как странный сон.
Он никому не рассказывал об этом. Лишь когда совсем состарился, поведал эту историю внукам. Впрочем, они не слишком поверили, сочтя ее сказкой.
Богиня сдержала слово: она явилась на судилище и просила за односельчан пастуха. Неохотно, но жрецы согласились – с тем, однако, условием, что она оставит им и флейту, и ее чудесные свойства. Кто скажет теперь, чем руководствовалась могущественная богиня, но она согласилась.
- Аделина! – окрик раздался громко, совсем рядом. Хлопнула дверь. – Аделина! – уже громче, теперь стена не заглушала зов.
- Это мама! – девочка встрепенулась. Уставилась на Мелиссу в испуге.
- Аделина, ты где?! Выходи немедленно! – судя по тону, женщина была до крайности раздражена. – Аделина!
Девочка подскочила с кресла, помчалась в проход между стеллажами.
- Мама, я здесь!
- Аделина! Я тебя битый час ищу, - возмущенно принялась выговаривать женщина. – Ты что, все это время здесь сидела?! Чего ты постоянно сюда ходишь?
- Мам, я сказки слушаю, - попыталась втолковать девочка.
- Сказки, - женщина вздохнула. – Аделина, я тебя каждый вечер теряю. А ты каждый вечер сидишь здесь, иногда – допоздна, - укорила она. – Пылью дышишь. Я ведь просила тебя не сидеть в библиотеке!
- Ну, мам, - протянула девочка.
- Уже поздно, Аделина, - прервала ее женщина. – Пора укладываться спать, завтра снова нужно вставать рано. Иди домой.
Мелисса прислушивалась. Повисла пауза – видимо, девочка хотела что-то возразить. Потом послышались шаркающие шаги – даже не видя, можно было представить, как понуро Аделина выходит из библиотеки. Хлопнула дверь еще раз.
Ощущение человеческого присутствия осталось – девочка ушла, а ее мать осталась. Она стояла, то ли к чему-то прислушиваясь, то ли чего-то ожидая.
Потом направилась к проходу между стеллажами. Дошла до закутка, где Аделина обычно слушала сказки, остановилась, оглядываясь.
- Вот тебе раз! – проговорила она удивленно. – Кто это здесь пил чай? Из трех кружек… И пирожные. И никого нет…
Взяла со стола тарелку, потянула носом.
- Свежие, - проговорила недоуменно.
Кажется, этот факт удивил ее даже больше, чем пустой закут с накрытым для чаепития столиком. Покрутила чашки, удивленно качая головой. Одна пустая, из одной – отпито наполовину. Она еще раз огляделась.
Пусто! Никого.
- Рожон знает, что такое, - проворчала она.
Огляделась снова и направилась к выходу из библиотеки, унося тарелку с пятью пирожными. Может, рассказать кому-нибудь? Хотя – было бы, о чем рассказывать. Дочь которую седмицу подряд едва не каждый вечер торчит в библиотеке. Тоже еще, событие столетия!
Когда дверь за ней захлопнулась, и основное освещение погасло, Мелисса выбралась из проема между двумя шкафами. Хмыкнула, взглянув на опустевший стол.
- Ну что, Тревор, - проговорила она. – Нас с тобой оставили здесь одних. Даже свет погасили, - прибавила она, зажигая небольшой светильник.
Уселась в кресло, отпила немного чая, к чему-то прислушиваясь и глядя перед собой невидящим взглядом. Потом зажгла трубку, и к неработающей вытяжке потянулась тонкая струйка дыма.
История 4. Судьба флейты
- Тетя Мелисса, а как такое может быть? Ну, раньше были боги и богини – а потом откуда-то взялся один Творец, а они исчезли. Или это все люди придумали? А кто тогда дал пастуху флейту?
- Флейту он сделал сам, - напомнила Мелисса. – Но ты права – коснулась ее настоящая древняя богиня. Да и жрецы древних культов служили разным богам.
- Значит, Творец – выдумка черноверцев?
- Да не совсем. Мы ведь все слышали о примерах того, как служители Творца именем его творили невозможное. Поворачивали вспять армии, усмиряли злые силы.
- Может, это древние боги помогали? А черноверцы говорили – мол, это Творец.
- Ну, милая. Какой же уважающий себя бог станет содействовать тем, кто не чтит, как положено, его имя? – укоризненно протянула Мелисса. – Мало того, что не чтит – так еще и называет чужим именем, а его собственное имя поносит, говоря, что его, этого бога, не существует! И никогда не существовало. Нет, милая, такого обращения никакой бог не потерпит.
- И где все-таки истина: древние боги правят миром или Творец?
- Во времена расцвета церкви Черной глины правил, безусловно, Творец. Но вот куда ушли древние боги – здесь мнения расходятся. Кто-то считает, что Творец – один из богов, и он попросту захватил власть. Или другие ему добровольно ее уступили, как самому справедливому и мудрому из них. Есть те, кто считает: древние боги – это порождение силы, что создала весь мир – с Ойкуменой, солнцем, всеми светилами, звездами, галактиками и необъятной вселенной. Это – осколки слепой силы, осознавшие себя. Впоследствии они осознали и то, что сами суть – сила Творения, и слились, образовав единую силу – Творца всемогущего.
- Да, - протянула девочка после пары минут размышления, - Как говорит доктор Бор – одно объяснение краше другого.
- Точно можно сказать одно: большей частью древние боги – это стихийные боги. Повелители огня и ветров, воды и земли. А стихии – воплощение Света. И девять из десяти древних орденов были именно светлыми.
- А Творец тоже – воплощение Света?!
- Разумеется. Хотя… здесь все не так однозначно. Сочинения все того же Миккеля Северянина, - Мелисса примолкла, не договорив. – Впрочем, можешь сама почитать на досуге. Опять-таки – далеко не во всем он прав. А кое в чем он откровенно заблуждается. В частности, он доходит до того, что всемогущего Творца именует воплощением Тьмы.
- Как так?!
- О, у него имеется целая философская система. И ведь до чего гладкая! Должно быть, дело в том, что Северянин, по легендам, происходил из крестьянского сословия. Из общины крестьян-язычников. И делал свои выводы, основываясь на том, что видел. А видел он многое, и зачастую – неприглядное.
- А все неприглядное – есть Тьма!
Мелисса усмехнулась на это.
- Знаешь, дорогая, почитай все-таки сочинения Миккеля Северянина. Ты уже большая девочка, так что все поймешь. Тьма – не есть зло, Свет – не есть добро. И в этом с ним трудно не согласиться. Свет и Тьма – суть силы, порождающие наш мир.
- В своем противоборстве!
- Скорее – в своем взаимодействии. Не борются они между собой, уж поверь.
- Ты так говоришь, как будто сама видела!
- Кто его знает – может, и видела, - задумчиво протянула Мелисса. – Я, кстати, вчера хомячка у доктора Бора тоже видела. Гектора, - прибавила она. – Он так и сидит у него на шкафу… благо, сам доктор Бор его не видел! Не до того ему. Ты что, опять на шкаф лазила? Еще, небось, и вместе с Тревором?
- Ну, Гектор ведь там совсем один сидит! И почему доктор Бор позволяет ему? Из клетки выгнал, не кормит.
- Вот ты его кормила – и что?
- Ничего, - девочка понурилась. – Не ест он. И сидит все так же на месте. Я говорила доктору Бору – может, дать ему какое-нибудь лекарство. А доктор Бор смотрит на меня такими глазами, - она вытаращила глаза, пытаясь изобразить.
Мелисса прыснула со смеху.
- Вот прямо такими и смотрит? – переспросила она, фыркая.
- Именно такими! – вскинулась Аделина. Потом снова поникла. – А еще мне мама дружить с Тревором запретила, - тихо сообщила она.
- Вот тебе раз! – удивилась тетя. – Это как это? С чего вдруг?
- Сказала – он плохо на меня влияет, - девочка вздохнула. – Мол, я становлюсь мечтательная, рассеянная, и глупости болтаю. Доктору Бору мешаю работать, а он очень занят! И еще в библиотеке постоянно сижу, а здесь пыльно и вытяжка не работает.
- Вытяжка не работает, оно да, - согласилась Мелисса, взгляну вверх. – Вот только при чем здесь Тревор? Ты и учиться с ним лучше стала – пока ему объясняла все, что он не понимает – так и сама понимала материал.
- Доктор Акке сказал, что сам начнет меня учить, как чинить вентиляцию, - сообщила девочка. – Если я с Тревором больше дружить не буду. Чинить вентиляцию – очень интересно! Я бы здесь, в библиотеке, починила, - она снова вздохнула. – Но это же предательство. Я так и сказала – что друга не предам! – Аделина воинственно выпрямилась. – Но мама сказала, что Тревору теперь тоже запрещено ко мне приходить. И он не приходит. Я даже заходила к ним, чтобы позвать его, но Тревора не было. И никого дома не было, - она опять поникла.
- Вот так история, - Мелисса покачала головой, погладила девочку по голове.
Вид у малышки сделался расстроенный. О сказках она не поминала – видать, совсем не до них стало. Сначала вроде бы отвлеклась – а теперь вспомнила про огорчение.
- Тетя, разве Тревор плохо на меня влияет? – понуро спросила девочка.
- Ни разу такого не замечала, - подумав, отозвалась Мелисса. – Разве что ты и впрямь бываешь порой несколько рассеянна, - прибавила она после некоторого размышления. – Ну, так это с каждым случается.
- Еще как случается! – с жаром отозвалась Аделина. – Ведь и доктор Бор постоянно что-нибудь забывает, и доктор Акке. И техники ходят рассеянные, а то и вовсе ползают, как сонные мухи! Можно подумать, я не вижу, - девочка все больше распалялась. – Даже мама – и то постоянно что-нибудь забывает. Но ругают почему-то все время только меня! – она вздохнула. – Это потому что я самая маленькая, да? Даже Тревора не ругают.
- Хм. Ну, а что за смысл ругать Тревора? – проговорила Мелисса. – Они ведь тебя ругают, что он влияет на тебя. А кто на него-то влияет? Ведь не ты. Это было бы глупо.
- Взрослые вообще глупые, - Аделина нахохлилась. – Я вчера сказала доктору Бору, что Гектор совсем больной и его надо лечить. А доктор Бор сказал, что Гектор умер. Он что, совсем сошел с ума – доктор Бор?
- Нет, не совсем, конечно, - успокаивающе проговорила Мелисса, погладила девочку по голове. – Он просто устает сильно. Работает все время.
- Лучше бы отдохнул, - пробурчала малышка. – А Гектор, чего доброго, и правда умрет, если его не лечить! Здесь все злые, - прибавила она в сердцах. – Тетя Мелисса, почему так? – она вздохнула, помолчала – видимо, не особенно ожидая ответа. – А я снова была у вазы с духами, - вдруг сообщила она. – Ты знаешь, они больше не ругаются! Они молятся.
Станет бродячим музыкантом! Станет играть для простых людей и богачей. В этой деревне без него всем станет лучше. А он сохранит жизнь. К тому же всегда можно снова стать в какой-нибудь деревне пастухом.
Люди в домах и псы во дворах спали в ночи, жрецы тоже мирно сопели. Не богиня ли наслала на них на всех дрему?
- Благодарю, - проговорил парень, оглядываясь.
Рядом никого не было. Богиня вывела его и растворилась в воздухе. Пастух, озираясь по сторонам и шарахаясь от каждой тени, прошел к окраине деревни. Свернул на тропку через лес – и к рассвету вышел за пределы земель, что еще год назад принадлежали убитому вельможе.
На удивление, ему не попалось по дороге ни одного из соглядатаев жрецов. Возможно, богиня укрыла его от недобрых взглядов. А может, они все находились в деревне, ждали утреннего судилища.
Эх, жаль, не увидит он лиц жрецов, когда они обнаружат его исчезновение! Утренняя прохлада бодрила, тропка легко стелилась под ноги.
Хотелось бы верить, что в деревне все будет хорошо. Что жрецы внимут обращению богини, и люди останутся в своих домах, со своими семьями. Быть может, когда-нибудь, лет через пять-шесть он сможет вернуться, узнать о судьбе бывших односельчан. Об этом думать пока рано.
Богиня указала ему идти, пока не придет к берегу моря. А там – повернуть налево и шагать до самого города под названием Руд.
В этом городе живут хорошие, приветливые люди, - сказала она. Эти люди очень любят хорошую музыку. Жители Руда по достоинству оценят способности бывшего пастуха. Там он сможет хорошо устроиться. Море очень красиво, - сказала она. Море дарит чудесное настроение и вдохновляет художников и музыкантов. Такой музыкант, как он, должен обязательно увидеть море, - сказала она. Чтобы туда прийти, достаточно ступить на тропинку – и шагать, не сворачивая, вперед и вперед. Море он увидит на закате. Закат – чудесное время, чтобы взглянуть на море.
Пастух шагал и мысленно удивлялся – оказывается, совсем близко к деревне, в которой он прожил всю жизнь, есть такое чудо. Море.
Он не знал, что море, на берегу которого построен город Руд, находится далеко-далеко на западном побережье континента. Его туда перенесла воля богини.
В предзакатный час, когда дневная жара спадает, повеяло свежестью. Ноздрей коснулся незнакомый запах. Воздух сделался влажным, но пахло не рекой и не ручьем.
А вскоре впереди показался просвет между деревьями. Несколько шагов – и открылась ярко-синяя сияющая гладь, тянущаяся далеко-далеко, до самого горизонта. Река? Или то самое море, о котором говорила богиня?! Пастух невольно ускорил шаг – и вот он уже стоит прямо над обрывом, а внизу расстилается бескрайняя поверхность воды, уходящая вдаль, насколько хватает глаз.
Как раз в этот момент солнечный диск опустился к горизонту и коснулся воды. Алым брызнуло во все стороны – от воды по всему небу.
Парень замер, во все глаза глядя на чудо: синяя водная поверхность окрасилась бликами розового, сиреневатого, золотистого. Солнце разбросало по облачкам розово-алые брызги, в море они падали разноцветными искорками и отсветами. Сколько раз пастух видел рассветы над рекой и лугами – но настолько завораживающая картина предстала перед ним впервые.
Он долго стоял над обрывом, глядя, как наливается ало-оранжевым, а затем багровым цветом и гаснет тонущий в море закат. Как бледнеет розовая полоска над горизонтом, и наливается темной синевой небо. Как море затихает, делается белесым, а затем – темно-серым.
Наконец он встряхнулся, повернул налево, как было велено, и направился вдоль морского берега. Заночевал в ложбинке, вдали от леса – мало ли, что за хищники бродят в ночи? Благо, начало лета – замерзнуть не получится. С рассветом продолжил путь.
По дороге нашел ручей и озерцо, заросшее густым камышом. Там он остановился, сломал стебель и сделал себе флейту. Вспомнил односельчан и приезжих вершителей правосудия. Они-то, небось, диву дались, когда поутру в пустой подпол явились!
А он – жив-живехонек. Ну, да неважно уже.
К городку Руду он подошел, когда солнце вышло из-за деревьев. Чужака, говорившего на неизвестном наречии, приняли настороженно. Но, поняв, что он безобиден, и послушав его игру на флейте, накормили позволили остаться.
Пастух так и осел в Руде. Выучил местный язык, подружился с горожанами. Прошлую же родину, встречу с богиней и свою волшебную флейту вспоминал, как странный сон.
Он никому не рассказывал об этом. Лишь когда совсем состарился, поведал эту историю внукам. Впрочем, они не слишком поверили, сочтя ее сказкой.
Богиня сдержала слово: она явилась на судилище и просила за односельчан пастуха. Неохотно, но жрецы согласились – с тем, однако, условием, что она оставит им и флейту, и ее чудесные свойства. Кто скажет теперь, чем руководствовалась могущественная богиня, но она согласилась.
*** ***
- Аделина! – окрик раздался громко, совсем рядом. Хлопнула дверь. – Аделина! – уже громче, теперь стена не заглушала зов.
- Это мама! – девочка встрепенулась. Уставилась на Мелиссу в испуге.
- Аделина, ты где?! Выходи немедленно! – судя по тону, женщина была до крайности раздражена. – Аделина!
Девочка подскочила с кресла, помчалась в проход между стеллажами.
- Мама, я здесь!
- Аделина! Я тебя битый час ищу, - возмущенно принялась выговаривать женщина. – Ты что, все это время здесь сидела?! Чего ты постоянно сюда ходишь?
- Мам, я сказки слушаю, - попыталась втолковать девочка.
- Сказки, - женщина вздохнула. – Аделина, я тебя каждый вечер теряю. А ты каждый вечер сидишь здесь, иногда – допоздна, - укорила она. – Пылью дышишь. Я ведь просила тебя не сидеть в библиотеке!
- Ну, мам, - протянула девочка.
- Уже поздно, Аделина, - прервала ее женщина. – Пора укладываться спать, завтра снова нужно вставать рано. Иди домой.
Мелисса прислушивалась. Повисла пауза – видимо, девочка хотела что-то возразить. Потом послышались шаркающие шаги – даже не видя, можно было представить, как понуро Аделина выходит из библиотеки. Хлопнула дверь еще раз.
Ощущение человеческого присутствия осталось – девочка ушла, а ее мать осталась. Она стояла, то ли к чему-то прислушиваясь, то ли чего-то ожидая.
Потом направилась к проходу между стеллажами. Дошла до закутка, где Аделина обычно слушала сказки, остановилась, оглядываясь.
- Вот тебе раз! – проговорила она удивленно. – Кто это здесь пил чай? Из трех кружек… И пирожные. И никого нет…
Взяла со стола тарелку, потянула носом.
- Свежие, - проговорила недоуменно.
Кажется, этот факт удивил ее даже больше, чем пустой закут с накрытым для чаепития столиком. Покрутила чашки, удивленно качая головой. Одна пустая, из одной – отпито наполовину. Она еще раз огляделась.
Пусто! Никого.
- Рожон знает, что такое, - проворчала она.
Огляделась снова и направилась к выходу из библиотеки, унося тарелку с пятью пирожными. Может, рассказать кому-нибудь? Хотя – было бы, о чем рассказывать. Дочь которую седмицу подряд едва не каждый вечер торчит в библиотеке. Тоже еще, событие столетия!
Когда дверь за ней захлопнулась, и основное освещение погасло, Мелисса выбралась из проема между двумя шкафами. Хмыкнула, взглянув на опустевший стол.
- Ну что, Тревор, - проговорила она. – Нас с тобой оставили здесь одних. Даже свет погасили, - прибавила она, зажигая небольшой светильник.
Уселась в кресло, отпила немного чая, к чему-то прислушиваясь и глядя перед собой невидящим взглядом. Потом зажгла трубку, и к неработающей вытяжке потянулась тонкая струйка дыма.
Прода от 30.04.2022, 13:40
История 4. Судьба флейты
- Тетя Мелисса, а как такое может быть? Ну, раньше были боги и богини – а потом откуда-то взялся один Творец, а они исчезли. Или это все люди придумали? А кто тогда дал пастуху флейту?
- Флейту он сделал сам, - напомнила Мелисса. – Но ты права – коснулась ее настоящая древняя богиня. Да и жрецы древних культов служили разным богам.
- Значит, Творец – выдумка черноверцев?
- Да не совсем. Мы ведь все слышали о примерах того, как служители Творца именем его творили невозможное. Поворачивали вспять армии, усмиряли злые силы.
- Может, это древние боги помогали? А черноверцы говорили – мол, это Творец.
- Ну, милая. Какой же уважающий себя бог станет содействовать тем, кто не чтит, как положено, его имя? – укоризненно протянула Мелисса. – Мало того, что не чтит – так еще и называет чужим именем, а его собственное имя поносит, говоря, что его, этого бога, не существует! И никогда не существовало. Нет, милая, такого обращения никакой бог не потерпит.
- И где все-таки истина: древние боги правят миром или Творец?
- Во времена расцвета церкви Черной глины правил, безусловно, Творец. Но вот куда ушли древние боги – здесь мнения расходятся. Кто-то считает, что Творец – один из богов, и он попросту захватил власть. Или другие ему добровольно ее уступили, как самому справедливому и мудрому из них. Есть те, кто считает: древние боги – это порождение силы, что создала весь мир – с Ойкуменой, солнцем, всеми светилами, звездами, галактиками и необъятной вселенной. Это – осколки слепой силы, осознавшие себя. Впоследствии они осознали и то, что сами суть – сила Творения, и слились, образовав единую силу – Творца всемогущего.
- Да, - протянула девочка после пары минут размышления, - Как говорит доктор Бор – одно объяснение краше другого.
- Точно можно сказать одно: большей частью древние боги – это стихийные боги. Повелители огня и ветров, воды и земли. А стихии – воплощение Света. И девять из десяти древних орденов были именно светлыми.
- А Творец тоже – воплощение Света?!
- Разумеется. Хотя… здесь все не так однозначно. Сочинения все того же Миккеля Северянина, - Мелисса примолкла, не договорив. – Впрочем, можешь сама почитать на досуге. Опять-таки – далеко не во всем он прав. А кое в чем он откровенно заблуждается. В частности, он доходит до того, что всемогущего Творца именует воплощением Тьмы.
- Как так?!
- О, у него имеется целая философская система. И ведь до чего гладкая! Должно быть, дело в том, что Северянин, по легендам, происходил из крестьянского сословия. Из общины крестьян-язычников. И делал свои выводы, основываясь на том, что видел. А видел он многое, и зачастую – неприглядное.
- А все неприглядное – есть Тьма!
Мелисса усмехнулась на это.
- Знаешь, дорогая, почитай все-таки сочинения Миккеля Северянина. Ты уже большая девочка, так что все поймешь. Тьма – не есть зло, Свет – не есть добро. И в этом с ним трудно не согласиться. Свет и Тьма – суть силы, порождающие наш мир.
- В своем противоборстве!
- Скорее – в своем взаимодействии. Не борются они между собой, уж поверь.
- Ты так говоришь, как будто сама видела!
- Кто его знает – может, и видела, - задумчиво протянула Мелисса. – Я, кстати, вчера хомячка у доктора Бора тоже видела. Гектора, - прибавила она. – Он так и сидит у него на шкафу… благо, сам доктор Бор его не видел! Не до того ему. Ты что, опять на шкаф лазила? Еще, небось, и вместе с Тревором?
- Ну, Гектор ведь там совсем один сидит! И почему доктор Бор позволяет ему? Из клетки выгнал, не кормит.
- Вот ты его кормила – и что?
- Ничего, - девочка понурилась. – Не ест он. И сидит все так же на месте. Я говорила доктору Бору – может, дать ему какое-нибудь лекарство. А доктор Бор смотрит на меня такими глазами, - она вытаращила глаза, пытаясь изобразить.
Мелисса прыснула со смеху.
- Вот прямо такими и смотрит? – переспросила она, фыркая.
- Именно такими! – вскинулась Аделина. Потом снова поникла. – А еще мне мама дружить с Тревором запретила, - тихо сообщила она.
- Вот тебе раз! – удивилась тетя. – Это как это? С чего вдруг?
- Сказала – он плохо на меня влияет, - девочка вздохнула. – Мол, я становлюсь мечтательная, рассеянная, и глупости болтаю. Доктору Бору мешаю работать, а он очень занят! И еще в библиотеке постоянно сижу, а здесь пыльно и вытяжка не работает.
- Вытяжка не работает, оно да, - согласилась Мелисса, взгляну вверх. – Вот только при чем здесь Тревор? Ты и учиться с ним лучше стала – пока ему объясняла все, что он не понимает – так и сама понимала материал.
- Доктор Акке сказал, что сам начнет меня учить, как чинить вентиляцию, - сообщила девочка. – Если я с Тревором больше дружить не буду. Чинить вентиляцию – очень интересно! Я бы здесь, в библиотеке, починила, - она снова вздохнула. – Но это же предательство. Я так и сказала – что друга не предам! – Аделина воинственно выпрямилась. – Но мама сказала, что Тревору теперь тоже запрещено ко мне приходить. И он не приходит. Я даже заходила к ним, чтобы позвать его, но Тревора не было. И никого дома не было, - она опять поникла.
- Вот так история, - Мелисса покачала головой, погладила девочку по голове.
Вид у малышки сделался расстроенный. О сказках она не поминала – видать, совсем не до них стало. Сначала вроде бы отвлеклась – а теперь вспомнила про огорчение.
- Тетя, разве Тревор плохо на меня влияет? – понуро спросила девочка.
- Ни разу такого не замечала, - подумав, отозвалась Мелисса. – Разве что ты и впрямь бываешь порой несколько рассеянна, - прибавила она после некоторого размышления. – Ну, так это с каждым случается.
- Еще как случается! – с жаром отозвалась Аделина. – Ведь и доктор Бор постоянно что-нибудь забывает, и доктор Акке. И техники ходят рассеянные, а то и вовсе ползают, как сонные мухи! Можно подумать, я не вижу, - девочка все больше распалялась. – Даже мама – и то постоянно что-нибудь забывает. Но ругают почему-то все время только меня! – она вздохнула. – Это потому что я самая маленькая, да? Даже Тревора не ругают.
- Хм. Ну, а что за смысл ругать Тревора? – проговорила Мелисса. – Они ведь тебя ругают, что он влияет на тебя. А кто на него-то влияет? Ведь не ты. Это было бы глупо.
- Взрослые вообще глупые, - Аделина нахохлилась. – Я вчера сказала доктору Бору, что Гектор совсем больной и его надо лечить. А доктор Бор сказал, что Гектор умер. Он что, совсем сошел с ума – доктор Бор?
- Нет, не совсем, конечно, - успокаивающе проговорила Мелисса, погладила девочку по голове. – Он просто устает сильно. Работает все время.
- Лучше бы отдохнул, - пробурчала малышка. – А Гектор, чего доброго, и правда умрет, если его не лечить! Здесь все злые, - прибавила она в сердцах. – Тетя Мелисса, почему так? – она вздохнула, помолчала – видимо, не особенно ожидая ответа. – А я снова была у вазы с духами, - вдруг сообщила она. – Ты знаешь, они больше не ругаются! Они молятся.
