Нашел пастушок толстый-толстый полый стебель камыша, да смастерил себе из него флейту. Смастерил – да сам себе и заиграл. Говорю ведь – музыку он пуще всего на свете любил. Играет пастушок, и даже козы и овцы, что паслись ближе к нему – уж даром, что животные бессловесные, ну, что им понимать? – и те морды от травы подняли, ушами начали поводить, да еще и нет-нет, копытцами приплясывать.
А надо сказать, о черноверцах в тех местах никто еще слыхом не слыхал. Люди чтили древних богов, и те платили им благосклонностью.
Звуки, что извлекал из своей флейты молодой пастух, были чудесными. Потому неудивительно, что они привлекли внимание одной из самых прекрасных и влиятельных богинь приморских народов. Она жила в окрестностях этой речушки – выбрала их за то, что были на удивление живописными.
Сначала она слушала игру пастуха, притаившись в камыше. Но в конце концов не удержалась, и сама не заметила, как вышла на луг и принялась танцевать среди коз да овец.
Пастух, ее заметив, так загляделся, что от изумления аж играть перестал. Тут она и заметила, что уже не в камышах прячется, а стоит посреди стада. Животные к ней так и ластились. И пастух глядел на нее удивленно и восторженно. Аж рот раскрыл – так засмотрелся.
На удивление, богиня не разгневалась на смертного. Неспешно подошла она к пастуху.
- Ты – хороший музыкант, - звуки ее голоса тоже могли бы сойти за дивную игру музыкального инструмента.
- Я – всего лишь пастух, - только и пролепетал в ответ парень.
- На жизнь ты, быть может, и зарабатываешь ремеслом пастуха, - улыбнулась богиня. – Но на самом деле ты – музыкант. У тебя – удивительный дар. И я добавлю к нему еще один, от себя.
Она склонилась к уху пастуха и прошептала тихо-тихо несколько слов. Выпрямилась и, не дожидаясь, когда он придет в себя, растворилась в воздухе.
Оглянулся парень – а никого нет. Один он на берегу речушки, и бродят кругом овцы и козы, щиплют траву. И в руках у него флейта. Только уже не простая, а заговоренная, осененная благословением великой богини. Волшебная.
- Благодарю, - только и проговорил он, кланяясь.
Это неважно, что в воздухе растворилась, и никого не видать. Богиня – она все видит, даже если ее не видит никто.
Эх, жаль – не расскажешь никому. Не поверят! Да и не стоит трепать о встрече с богиней – еще разгневается. Опять-таки, зачем людям знать, что за сокровище у него в руках? Еще отберут. Не стоит хвастать лишний раз.
Подумал так пастух – да вечером погнал стадо домой. Не знал он, что совсем скоро пригодится волшебная флейта, дар богини!
Это был обычный летний день.
Такое всегда происходит в обычные летние либо весенние дни, в хорошую ясную погоду. Кто ж станет браться за подобное в дождь, слякоть либо морозы?
Ничто не предвещало, все случилось слишком стремительно.
Такое всегда происходило стремительно и внезапно, когда никто не ждет. Люди работали на полях – летом крестьяне всегда работают на полях. Им нужно думать об урожае, что прокормит в холодное и голодное время.
Кто в разгар страды станет думать о том, что в нынешнем году урожая не будет?
Тяжелые конники пронеслись по полям, вытаптывая посадки. Когда у рыцарей война – они не думают о гибнущем урожае. И до детей, что погибнут грядущей зимой от голода, им нет дела.
Пастуха спасло его ремесло – он находился на далеком пастбище. Деревня запылала мгновенно. Мало кто сумел скрыться.
Незадолго до заката вспыхнул и замок сеньора. Нападавшие, должно быть, сочли эту войну удачно завершенной. Солдаты заполонили окрестности.
Крестьян, что успели разбежаться, отлавливали и приводили к замку, который успели потушить. Привели и пастуха – его нашли на пастбище.
Речь победитель произнес перед испуганными людьми длинную. Мало кто вслушивался – все тряслись от страха. Оплакивать погибших начнут позже – пока что уцелевшие чудом люди боялись за свои жизни. Господин нападавших говорил что-то о справедливости, о торжестве правды над неправедностью, о том, как повезло людям, что победил тот, кто принесет мир, процветание и справедливость.
Все свелось к одному. Когда явятся посланники жрецов, каждый должен им сказать: они, люди, рады новому господину и хотят его видеть своим сеньором.
Люди жались друг к другу. Им-то что за разница, что за господин у них будет?! Всем им одно – подати подавай, чем больше, тем лучше! А народу-то перебили – больше полдеревни. И поля вытоптали. Но о таком посланникам жрецов лучше не заикаться. Хуже станет. Так оставшихся, может, еще и не тронут.
Вон, и вооруженные головорезы столпились за спиной своего господина. Так и рыщут взглядами хищными – не скажет ли кто слово против.
- Господин, позвольте, - пастух протиснулся вперед. – Я хочу… сыграть в честь вашей победы. В честь… победы… справедливости, - он запинался от робости, выговаривая незнакомые слова.
Ряд крестьян всколыхнулся – пастух спиной ощутил недобрые взгляды. Всколыхнулись и головорезы – шутка ли, нечасто такое увидишь! А пастух теребил в руках свою флейту, боясь, что его прогонят прочь.
- Ну, сыграй, - усмехнулся добродушный победитель. – Хорошо сыграешь – сделаю своим трубадуром. А плохо сыграешь – получишь плетей, - закончил он под дружный гогот своих присных.
Пастух, обрадованный, отвесил низкий поклон. Уж он сыграет, господину новому понравится! Правда, трубадуром он пастуха уже не сделает. Да невелика беда!
Он поднес флету к губам, прошептал что-то еле слышно. И заиграл. Солдаты забеспокоились, затоптались, переглядываясь. Пастух, воодушевленный, заиграл быстрее. И началось: вооруженные латники принялись притопывать. Затем – подпрыгивать. А затем и вовсе начали выхватывать мечи и кружить с ними.
Считанные минуты – и полетели головы, стали разлетаться отрубленные руки, пальцы и куски тел. Люди не успели прийти в себя – а захватчики уж попадали бездыханными. Все вокруг залило алым. Последний из солдат кинулся на собственный меч.
- Колдовство, - прошептал кто-то. – Колдовство! – к небу взвился вопль.
- Дурни! – заорал пастух, увидев, как перекосились лица односельчан. – Сюда еще солдаты явятся! Кому жаловаться удумали?!
И толпа замерла. Страх и ярость сменились растерянностью.
- Мы ж односельчане! – закричал пастух снова. – Это они – враги! Это они всех перебили и все сожгли! Это они!..
Крестьяне притихли. Поползли шепотки. Люди переглядывались, косились на пастуха, на замок бывшего сеньора в подпалинах от пожара и на изрубленные тела возле крыльца. На лицах солдат и их господина застыло изумление.
- Люди! Мы-то крестьяне темные, из нас никто меча в руках держать не мог! – выкрикнул кто-то. – Солдатня сама друг друга порубила! Это они. Они все сами!
Кучка людей всколыхнулась, зашумела. Больше всего эти загнанные люди боялись, как бы их не обвинили в смертях захватчиков. Но те сами, своими руками, сначала убили прежнего хозяина этих земель и его людей, а затем – перебили друг друга. И ни один из крестьян не приложил руки к случившемуся. А что флейта у пастуха волшебная оказалась – так кто докажет? Болтать никто не будет.
Люди не зря боялись.
Спустя седмицу с небольшим окрестности наводнили солдаты князя. Они ездили и опрашивали – кто что видел, кто что знает.
Люди отвечали одно и то же: напали, замок сеньора сожгли, самого его вместе с его людьми убили. Деревню тоже сожгли, а поля вытоптали – ну, это-то и так было видно. А с чего напавшие потом перессорились да перебили друг друга – так кто их знает?
Княжеские дознаватели хмурились – чуяли недомолвку. Но понять, в чем дело, не могли. Ну, не могли ведь темные крестьяне изрубить опытных вояк их же оружием? Такого не бывает.
Однако разбираться долго им было недосуг. Самое главное было известно: сеньор этих земель погиб вместе со всеми сторонниками.
Его враг, низвергнувший его, тоже мертв. Как и все его соратники и наемники. Кто виновен – неизвестно, но можно все списать на то, что победители чего-то не поделили между собой. Виновных нет – наказывать никого не нужно. Осталось решить судьбу имущества, лишившегося хозяев.
Земли князь прибрал себе – до поры до времени. Сторонников у него много, кого-то из них да придется одарить.
А люди – рабочие руки всюду нужны. Деревня сожжена, поля вытоптаны. Проку нет восстанавливать все. Поэтому уцелевшую скотину увели княжеские пастухи. А людей согнали в кучу и принялись распределять – кого к жрецам работать на их полях, кого – отогнать на княжеские земли, кого – в рудники.
Рудникам требовались крепкие мужчины, в работные дома отбирали молодых девушек и девочек. Поднялся ропот – все семьи после такого княжеского суда оказались бы разлученными навсегда.
Кто там станет церемониться с крестьянами? Ропот быстро угомонили палками, бунт завял, не успев подняться.
Вот тогда-то пастух, которого уже толкнули в кучку мужчин, что отправлялись на рудники, и крикнул:
- Люди, не ропщите! Я вам песню сыграю на прощание!
Крестьяне враз примолкли – они уже видели, что за песни играет пастух. А княжеские люди что – им лишнее развлечение. Никто и внимания не обратил, как пастух, прежде чем поднести флейту к губам, что-то шепнул ей тихо-тихо.
- Скверно будет, - уронил староста, оглядывая хмуро изрубленные тела.
- Закопаем! – предложил кто-то.
- Точно! – зашумели люди. – Этих закопаем в лесу – и знать ничего не знаем. А ежели кто снова приедет да допытываться начнет – так и этих так же! А про пастуха мы никому не скажем.
- Молчать будем! – выкрикнул кто-то.
- Молчать-то будем, - хмуро проговорил староста. – Нам никому не с руки, чтобы про пастуха и волшебство его прознали. А ну, как зачастят к нам? А ну, как проболтается кто?
- Староста, - подал голос пастух. – Хуже-то, чем есть, уже не будет…
Люди согласно зашумели. Возразить было нечего. Люди разошлись по домам, принялись восстанавливать разоренные дома.
Поля и огороды, конечно, вытоптали. Но лето только начиналось. Может, еще удастся сделать запасов к зиме. В конце концов, леса господина никто сейчас не охранял – ни самого господина, ни его сторонников и воинов не осталось.
До конца лета в те места наезжали еще дважды от князя – выяснить, куда делись те, что приезжали прежде. Их встречали, говорили, что никого не было. А потом посланцев постигала та же участь, что и их предшественников. Поселяне, бывая в соседних деревнях, говорили, что никто к ним не приезжал, и кивали на лес.
По окрестным землям поползли дурные слухи об этих местах. Якобы убитый господин наложил проклятие на земли, что пытались отнять у него.
Князь, не на шутку встревоженный слухами и исчезновением своих воинов, отправил посланников к светлым жрецам.
Известие о проклятии встревожило служителей богов. Давным-давно никто не накладывал на землю проклятий. Даже в летописях жрецов сохранились лишь легенды о таких случаях. Подобное всегда было сопряжено со множеством несчастий и бед. На проклятых землях невозможно было работать, растить хлеб и разводить скот. Людей там косили болезни, дети не рождались или рождались уродами. А спустя какое-то время проклятая земля начинала сама рождать чудищ и кошмары.
Словом – упусти время, и хлопот не оберешься. Потому жрецы сами решили послать на те земли своих людей.
Да не просто так послать, а, как принято говорить у разведчиков и военных диверсантов, - под прикрытием. Жрецы попросили у князя отряд воинов. Правда, предупредили, чтобы выделил бойцов поплоше – мол, не след пускать на проклятые земли особенно хороших воинов. Мол, чести много для нечистой силы – еще возгордится.
Князь, правда, отлично понял все эти иносказания: не должен был вернуться отряд с проклятой земли. Для отвода глаз его посылали.
И сколотил отряд из калек, больных, стариков, дурных, сумасшедших и просто неугодных.
- А люди-то сами не догадались?! – возмутилась Аделина.
- Может, и догадались, - покивала Мелисса. – Но отряд собрался и вышел. С ними отправились и посланники жрецов. Официальной их миссией было – благословить землю, снять наложенное проклятие. А воины охраняли жрецов. Но маги, что несли с собой заговоренные предметы, шли поодиночке, скрытно от других. Их задачей было наблюдать за происходящим и осматривать потаенные места края.
Маги выглядели обычными людьми – торговцами, ремесленниками, бродягами. Свои белые одежды светлых жрецов они сменили на обычное платье. Они проникли на якобы проклятые земли, опережая официальный отряд.
Надо сказать, что снимать проклятия с земли тогда умели на славу. Светлые жрецы не зря пользовались небывалым почетом.
- А черноверцев так-таки не было?! – встряла Аделина.
- Ну, милая. О черноверцах в те времена никто слыхом не слыхивал. В те времена будущий основатель ордена Черной глины – одного из темнейших орденов континента – лишь учился у сильнейших магистров и мастеров темного ковена. Быть может, в голове его и зрели амбициозные планы, но до их осуществления оставались десятилетия.
- Странно. Орден Черной глины – один из темнейших. А церковь Черной глины – воплощение добра и Света.
- Ой, милая. Свет и добро – это не одно и то же. Далеко не одно и то же, - Мелисса покачала головой. – Между прочим, в нашей библиотеке есть книга магистра Миккеля Северянина – изобретателя и создателя Гласс Поинта. Он жил во времена разложения королевств Золотого Юга, и создал всемирную сеть Гласс Поинт в том виде, в каком мы пользуемся ею по сей день. Так вот – в своем философическом трактате о природе Тьмы и Света он как раз писал, что Свет и добро не равны друг другу. Да и что такое – добро, он не берется утверждать. Самое забавное при этом, что Миккеля Северянина почитали добрым светлым магом, и он на деле совершил в своей жизни немало бескорыстного добра.
- А можно будет взять почитать?!
- Да пожалуйста. Думаю, маму твою не слишком огорчит, что ты заинтересовалась историей. Хотя она, конечно, предпочла бы математику и физику в качестве твоих увлечений.
- Угум, - девочка нахохлилась, но развивать тему не стала. – И что же – нашли жрецы причину бед? Расколдовали землю?
- А тут все и начинается, - кивнула Мелисса. – Первыми, как я сказала, пришли в этот край жрецы, что были тайными посланниками. Они разошлись по окрестностям – бродили по лесам и полям, осматривали ручьи и родники. Двое зашли в деревню – один под видом торговца-разносчика, другой – воина-наемника, идущего домой и ищущего ночлега.
И вот что показалось жрецам интересным. Нигде не нашлось ничего, хотя бы отдаленно напоминающего следы проклятия!
Колдовские и жреческие амулеты ничего не показывали. Наблюдения за солнцем и луной со звездами, сложные астрономические расчеты – ничего не показывали! Земля плодоносила.
А надо сказать, о черноверцах в тех местах никто еще слыхом не слыхал. Люди чтили древних богов, и те платили им благосклонностью.
Звуки, что извлекал из своей флейты молодой пастух, были чудесными. Потому неудивительно, что они привлекли внимание одной из самых прекрасных и влиятельных богинь приморских народов. Она жила в окрестностях этой речушки – выбрала их за то, что были на удивление живописными.
Сначала она слушала игру пастуха, притаившись в камыше. Но в конце концов не удержалась, и сама не заметила, как вышла на луг и принялась танцевать среди коз да овец.
Пастух, ее заметив, так загляделся, что от изумления аж играть перестал. Тут она и заметила, что уже не в камышах прячется, а стоит посреди стада. Животные к ней так и ластились. И пастух глядел на нее удивленно и восторженно. Аж рот раскрыл – так засмотрелся.
На удивление, богиня не разгневалась на смертного. Неспешно подошла она к пастуху.
- Ты – хороший музыкант, - звуки ее голоса тоже могли бы сойти за дивную игру музыкального инструмента.
- Я – всего лишь пастух, - только и пролепетал в ответ парень.
- На жизнь ты, быть может, и зарабатываешь ремеслом пастуха, - улыбнулась богиня. – Но на самом деле ты – музыкант. У тебя – удивительный дар. И я добавлю к нему еще один, от себя.
Она склонилась к уху пастуха и прошептала тихо-тихо несколько слов. Выпрямилась и, не дожидаясь, когда он придет в себя, растворилась в воздухе.
Оглянулся парень – а никого нет. Один он на берегу речушки, и бродят кругом овцы и козы, щиплют траву. И в руках у него флейта. Только уже не простая, а заговоренная, осененная благословением великой богини. Волшебная.
- Благодарю, - только и проговорил он, кланяясь.
Это неважно, что в воздухе растворилась, и никого не видать. Богиня – она все видит, даже если ее не видит никто.
Эх, жаль – не расскажешь никому. Не поверят! Да и не стоит трепать о встрече с богиней – еще разгневается. Опять-таки, зачем людям знать, что за сокровище у него в руках? Еще отберут. Не стоит хвастать лишний раз.
Подумал так пастух – да вечером погнал стадо домой. Не знал он, что совсем скоро пригодится волшебная флейта, дар богини!
*** ***
Это был обычный летний день.
Такое всегда происходит в обычные летние либо весенние дни, в хорошую ясную погоду. Кто ж станет браться за подобное в дождь, слякоть либо морозы?
Ничто не предвещало, все случилось слишком стремительно.
Такое всегда происходило стремительно и внезапно, когда никто не ждет. Люди работали на полях – летом крестьяне всегда работают на полях. Им нужно думать об урожае, что прокормит в холодное и голодное время.
Кто в разгар страды станет думать о том, что в нынешнем году урожая не будет?
Тяжелые конники пронеслись по полям, вытаптывая посадки. Когда у рыцарей война – они не думают о гибнущем урожае. И до детей, что погибнут грядущей зимой от голода, им нет дела.
Пастуха спасло его ремесло – он находился на далеком пастбище. Деревня запылала мгновенно. Мало кто сумел скрыться.
Незадолго до заката вспыхнул и замок сеньора. Нападавшие, должно быть, сочли эту войну удачно завершенной. Солдаты заполонили окрестности.
Крестьян, что успели разбежаться, отлавливали и приводили к замку, который успели потушить. Привели и пастуха – его нашли на пастбище.
Речь победитель произнес перед испуганными людьми длинную. Мало кто вслушивался – все тряслись от страха. Оплакивать погибших начнут позже – пока что уцелевшие чудом люди боялись за свои жизни. Господин нападавших говорил что-то о справедливости, о торжестве правды над неправедностью, о том, как повезло людям, что победил тот, кто принесет мир, процветание и справедливость.
Все свелось к одному. Когда явятся посланники жрецов, каждый должен им сказать: они, люди, рады новому господину и хотят его видеть своим сеньором.
Люди жались друг к другу. Им-то что за разница, что за господин у них будет?! Всем им одно – подати подавай, чем больше, тем лучше! А народу-то перебили – больше полдеревни. И поля вытоптали. Но о таком посланникам жрецов лучше не заикаться. Хуже станет. Так оставшихся, может, еще и не тронут.
Вон, и вооруженные головорезы столпились за спиной своего господина. Так и рыщут взглядами хищными – не скажет ли кто слово против.
- Господин, позвольте, - пастух протиснулся вперед. – Я хочу… сыграть в честь вашей победы. В честь… победы… справедливости, - он запинался от робости, выговаривая незнакомые слова.
Ряд крестьян всколыхнулся – пастух спиной ощутил недобрые взгляды. Всколыхнулись и головорезы – шутка ли, нечасто такое увидишь! А пастух теребил в руках свою флейту, боясь, что его прогонят прочь.
- Ну, сыграй, - усмехнулся добродушный победитель. – Хорошо сыграешь – сделаю своим трубадуром. А плохо сыграешь – получишь плетей, - закончил он под дружный гогот своих присных.
Пастух, обрадованный, отвесил низкий поклон. Уж он сыграет, господину новому понравится! Правда, трубадуром он пастуха уже не сделает. Да невелика беда!
Он поднес флету к губам, прошептал что-то еле слышно. И заиграл. Солдаты забеспокоились, затоптались, переглядываясь. Пастух, воодушевленный, заиграл быстрее. И началось: вооруженные латники принялись притопывать. Затем – подпрыгивать. А затем и вовсе начали выхватывать мечи и кружить с ними.
Считанные минуты – и полетели головы, стали разлетаться отрубленные руки, пальцы и куски тел. Люди не успели прийти в себя – а захватчики уж попадали бездыханными. Все вокруг залило алым. Последний из солдат кинулся на собственный меч.
- Колдовство, - прошептал кто-то. – Колдовство! – к небу взвился вопль.
- Дурни! – заорал пастух, увидев, как перекосились лица односельчан. – Сюда еще солдаты явятся! Кому жаловаться удумали?!
И толпа замерла. Страх и ярость сменились растерянностью.
- Мы ж односельчане! – закричал пастух снова. – Это они – враги! Это они всех перебили и все сожгли! Это они!..
Крестьяне притихли. Поползли шепотки. Люди переглядывались, косились на пастуха, на замок бывшего сеньора в подпалинах от пожара и на изрубленные тела возле крыльца. На лицах солдат и их господина застыло изумление.
- Люди! Мы-то крестьяне темные, из нас никто меча в руках держать не мог! – выкрикнул кто-то. – Солдатня сама друг друга порубила! Это они. Они все сами!
Кучка людей всколыхнулась, зашумела. Больше всего эти загнанные люди боялись, как бы их не обвинили в смертях захватчиков. Но те сами, своими руками, сначала убили прежнего хозяина этих земель и его людей, а затем – перебили друг друга. И ни один из крестьян не приложил руки к случившемуся. А что флейта у пастуха волшебная оказалась – так кто докажет? Болтать никто не будет.
*** ***
Люди не зря боялись.
Спустя седмицу с небольшим окрестности наводнили солдаты князя. Они ездили и опрашивали – кто что видел, кто что знает.
Люди отвечали одно и то же: напали, замок сеньора сожгли, самого его вместе с его людьми убили. Деревню тоже сожгли, а поля вытоптали – ну, это-то и так было видно. А с чего напавшие потом перессорились да перебили друг друга – так кто их знает?
Княжеские дознаватели хмурились – чуяли недомолвку. Но понять, в чем дело, не могли. Ну, не могли ведь темные крестьяне изрубить опытных вояк их же оружием? Такого не бывает.
Однако разбираться долго им было недосуг. Самое главное было известно: сеньор этих земель погиб вместе со всеми сторонниками.
Его враг, низвергнувший его, тоже мертв. Как и все его соратники и наемники. Кто виновен – неизвестно, но можно все списать на то, что победители чего-то не поделили между собой. Виновных нет – наказывать никого не нужно. Осталось решить судьбу имущества, лишившегося хозяев.
Земли князь прибрал себе – до поры до времени. Сторонников у него много, кого-то из них да придется одарить.
А люди – рабочие руки всюду нужны. Деревня сожжена, поля вытоптаны. Проку нет восстанавливать все. Поэтому уцелевшую скотину увели княжеские пастухи. А людей согнали в кучу и принялись распределять – кого к жрецам работать на их полях, кого – отогнать на княжеские земли, кого – в рудники.
Рудникам требовались крепкие мужчины, в работные дома отбирали молодых девушек и девочек. Поднялся ропот – все семьи после такого княжеского суда оказались бы разлученными навсегда.
Кто там станет церемониться с крестьянами? Ропот быстро угомонили палками, бунт завял, не успев подняться.
Вот тогда-то пастух, которого уже толкнули в кучку мужчин, что отправлялись на рудники, и крикнул:
- Люди, не ропщите! Я вам песню сыграю на прощание!
Крестьяне враз примолкли – они уже видели, что за песни играет пастух. А княжеские люди что – им лишнее развлечение. Никто и внимания не обратил, как пастух, прежде чем поднести флейту к губам, что-то шепнул ей тихо-тихо.
*** ***
- Скверно будет, - уронил староста, оглядывая хмуро изрубленные тела.
- Закопаем! – предложил кто-то.
- Точно! – зашумели люди. – Этих закопаем в лесу – и знать ничего не знаем. А ежели кто снова приедет да допытываться начнет – так и этих так же! А про пастуха мы никому не скажем.
- Молчать будем! – выкрикнул кто-то.
- Молчать-то будем, - хмуро проговорил староста. – Нам никому не с руки, чтобы про пастуха и волшебство его прознали. А ну, как зачастят к нам? А ну, как проболтается кто?
- Староста, - подал голос пастух. – Хуже-то, чем есть, уже не будет…
Люди согласно зашумели. Возразить было нечего. Люди разошлись по домам, принялись восстанавливать разоренные дома.
Поля и огороды, конечно, вытоптали. Но лето только начиналось. Может, еще удастся сделать запасов к зиме. В конце концов, леса господина никто сейчас не охранял – ни самого господина, ни его сторонников и воинов не осталось.
До конца лета в те места наезжали еще дважды от князя – выяснить, куда делись те, что приезжали прежде. Их встречали, говорили, что никого не было. А потом посланцев постигала та же участь, что и их предшественников. Поселяне, бывая в соседних деревнях, говорили, что никто к ним не приезжал, и кивали на лес.
По окрестным землям поползли дурные слухи об этих местах. Якобы убитый господин наложил проклятие на земли, что пытались отнять у него.
Князь, не на шутку встревоженный слухами и исчезновением своих воинов, отправил посланников к светлым жрецам.
Известие о проклятии встревожило служителей богов. Давным-давно никто не накладывал на землю проклятий. Даже в летописях жрецов сохранились лишь легенды о таких случаях. Подобное всегда было сопряжено со множеством несчастий и бед. На проклятых землях невозможно было работать, растить хлеб и разводить скот. Людей там косили болезни, дети не рождались или рождались уродами. А спустя какое-то время проклятая земля начинала сама рождать чудищ и кошмары.
Словом – упусти время, и хлопот не оберешься. Потому жрецы сами решили послать на те земли своих людей.
Да не просто так послать, а, как принято говорить у разведчиков и военных диверсантов, - под прикрытием. Жрецы попросили у князя отряд воинов. Правда, предупредили, чтобы выделил бойцов поплоше – мол, не след пускать на проклятые земли особенно хороших воинов. Мол, чести много для нечистой силы – еще возгордится.
Князь, правда, отлично понял все эти иносказания: не должен был вернуться отряд с проклятой земли. Для отвода глаз его посылали.
И сколотил отряд из калек, больных, стариков, дурных, сумасшедших и просто неугодных.
- А люди-то сами не догадались?! – возмутилась Аделина.
- Может, и догадались, - покивала Мелисса. – Но отряд собрался и вышел. С ними отправились и посланники жрецов. Официальной их миссией было – благословить землю, снять наложенное проклятие. А воины охраняли жрецов. Но маги, что несли с собой заговоренные предметы, шли поодиночке, скрытно от других. Их задачей было наблюдать за происходящим и осматривать потаенные места края.
Маги выглядели обычными людьми – торговцами, ремесленниками, бродягами. Свои белые одежды светлых жрецов они сменили на обычное платье. Они проникли на якобы проклятые земли, опережая официальный отряд.
Надо сказать, что снимать проклятия с земли тогда умели на славу. Светлые жрецы не зря пользовались небывалым почетом.
- А черноверцев так-таки не было?! – встряла Аделина.
- Ну, милая. О черноверцах в те времена никто слыхом не слыхивал. В те времена будущий основатель ордена Черной глины – одного из темнейших орденов континента – лишь учился у сильнейших магистров и мастеров темного ковена. Быть может, в голове его и зрели амбициозные планы, но до их осуществления оставались десятилетия.
- Странно. Орден Черной глины – один из темнейших. А церковь Черной глины – воплощение добра и Света.
- Ой, милая. Свет и добро – это не одно и то же. Далеко не одно и то же, - Мелисса покачала головой. – Между прочим, в нашей библиотеке есть книга магистра Миккеля Северянина – изобретателя и создателя Гласс Поинта. Он жил во времена разложения королевств Золотого Юга, и создал всемирную сеть Гласс Поинт в том виде, в каком мы пользуемся ею по сей день. Так вот – в своем философическом трактате о природе Тьмы и Света он как раз писал, что Свет и добро не равны друг другу. Да и что такое – добро, он не берется утверждать. Самое забавное при этом, что Миккеля Северянина почитали добрым светлым магом, и он на деле совершил в своей жизни немало бескорыстного добра.
- А можно будет взять почитать?!
- Да пожалуйста. Думаю, маму твою не слишком огорчит, что ты заинтересовалась историей. Хотя она, конечно, предпочла бы математику и физику в качестве твоих увлечений.
- Угум, - девочка нахохлилась, но развивать тему не стала. – И что же – нашли жрецы причину бед? Расколдовали землю?
- А тут все и начинается, - кивнула Мелисса. – Первыми, как я сказала, пришли в этот край жрецы, что были тайными посланниками. Они разошлись по окрестностям – бродили по лесам и полям, осматривали ручьи и родники. Двое зашли в деревню – один под видом торговца-разносчика, другой – воина-наемника, идущего домой и ищущего ночлега.
И вот что показалось жрецам интересным. Нигде не нашлось ничего, хотя бы отдаленно напоминающего следы проклятия!
Колдовские и жреческие амулеты ничего не показывали. Наблюдения за солнцем и луной со звездами, сложные астрономические расчеты – ничего не показывали! Земля плодоносила.
