И чужакам пришлось пойти на жертву. Они ощущали, что жрецов окутывает светлая магия. Но распознать, что за магия, и обезвредить ее они не могли. Путь у них оставался один: кто-то из них должен был взять флейту в руки.
- Чтобы увидеть, что с ним будет? – хмыкнула Аделина.
- Именно так. Чтобы товарищи посмотрели, что из этого получится. И дальше уже могли что-то делать. Ради шанса на успех один должен был пожертвовать собой.
- И на это кто-то согласился?! Они не передрались между собою?
- Тогда времена были совсем другие, - Мелисса вздохнула. – И люди мыслили совсем иначе, нежели мы. Это для нас – пожертвовать собой страшно. Им, темным колдунам древности, тоже страшно было умирать. И хотелось жить. Но соображения общего блага были куда сильнее.
Темные колдуны бросили жребий. И тот, на кого жребий указал, направился к Халле.
А флейту, следует сказать, Халле всегда держал при себе. Возле самого тела, в особом чехле вроде ножен, который крепко держался на ремнях. Так, считал молодой жрец, оно надежнее.
Если же враг подберется вплотную – хотя такого, как считали жрецы, быть и не может, - и попытается отобрать флейту или вовсе убить Халле, остальные жрецы узнают об этом и тут же прибегут на помощь. Один из них должен будет немедля отправить почтовую птицу с письмом старейшинам общины.
Использовать флейту жрецам не пришлось – одного их появления оказалось достаточно, чтобы склонить воюющие стороны к переговорам.
До примирения было далеко, так что им пришлось остаться. Жрецы привыкли к почету и всеобщему уважению. К тому, что им предоставляют лучшее. И это сыграло свою роль. Им отвели комнаты в лучшем постоялом дворе города – поскольку в доме градоправителя царило столпотворение. Там толпились военачальники и советники, так что разместить жрецов с удобством не получилось бы.
На постоялом дворе им было уютнее и свободнее. И в то же время – подобраться к ним там оказалось проще. Но кто ждал подвоха?
Колдун постучал в дверь Халле поздним вечером, когда большая часть постояльцев улеглась спать. Дело шло к полуночи, и жрец удивился, увидев у себя на пороге одного из паломников. Тот, как ни в чем не бывало, склонил голову – попросил: благослови, отче! Растерянный жрец осенил его охранным знаком и пригласил войти.
Халле не ждал нападения.
Темный колдун, зная, что ему, скорее всего, грозит гибель, держался ровно и спокойно. Что-что, а дисциплина и верность долгу у темных были сильны!
Халле с искренним участием обратился к паломнику – что у него стряслось, и чем он, простой жрец, может помочь. Темный же этот оказался затейником: даже перед гибелью своей проявил изобретательность. Взял да и выудил из-за полы флейту!
Не ту, разумеется, что находилась у Халле. Другую, обычную. Да и заявляет: мол, видел, как выпала из кармана у него, пришел вернуть – мало ли, вдруг вещь нужная.
Халле от неожиданности растерялся, схватился рукой на бок, где у него флейта в чехле висела. Тем самым он и выдал темному, где она находится.
Флейта-то была на месте, да сообразить Халле ничего не успел. Одежда вмиг истлела на нем и трухой на пол осыпалась. А чего стыдиться-то темному? Он последние минуты под небом доживает. Раздел противника – ему так удобнее. Увидел чехол с флейтой – и тут же истлели ремни, державшие его. Флейта свалилась на пол, подкатилась под ноги колдуну. Тот сам не поверил своей удаче. Пинком распахнул дверь и позволил артефакту выкатиться в коридор.
- Это она! – крикнул товарищам, наблюдавшим издали.
В то же время вскинул руку, и Халле отшвырнуло к дальней стене комнаты. Жрец ударился в стену и, оглушенный, сполз на пол. Сознания он не потерял, но полученный удар сделал его замедленным. Халле с трудом осознавал происходящее.
Темный выскочил наружу, перепрыгнул флейту и попятился. Та, подталкиваемая чарами, покатилась за ним следом.
Колдун исхитрился продлить себе жизнь на несколько мгновений, а может, и минут – он попросту не стал притрагиваться руками к зачарованному инструменту!
Из своих комнат выскочили светлые жрецы – чары оповестили их о том, что флейту пытаются украсть. Не тут-то было – темные страховали отступающего товарища. По коридору второго этажа зазмеились молнии, застелились разъедающие все на своем пути чары некромантов. Здесь уж темные получили преимущество: боевые чары Света поглощались их волшбой и рассыпались в прах, истлевали. И оборачивались против самих светлых жрецов.
Скрылись темные колдуны вместе с флейтой – только их и видели.
Жрецы даже не поняли, что произошло: порталов-то они в то время не знали! На глазах у них темные стену развалили да наружу повываливались. Кинулись в погоню – да куда там: чужаков след простыл!
А все темные живы остались: флейту руками никто из них трогать не стал. Чуяли, что чары на ней непростые. Не понимали, какие именно – но чуяли.
Не сговариваясь, решили позже разобраться, когда окажутся далеко. Флейту поместили в чародейную сферу из чистой энергии да колдовством за собой и утащили. Сил тратилось много – но это куда лучше, чем лишиться одному из них жизни!
Главное – отобрали у жрецов их оружие! Избавились от самой большой угрозы.
Халле и светлые жрецы ордена остались в постоялом дворе – ошарашенные, растерянные, подавленные. Волей-неволей пришлось отправлять почтовую птицу старейшинам ордена с донесением – флейту потеряли. А еще оставались правитель города и его противники, с которыми по-прежнему шли переговоры. И именно это являлось сейчас миссией жрецов. Они не могли бросить ее даже ради флейты. Да и как теперь ее вернуть?
Разумеется, на шум примчались слуги, другие постояльцы, трактирщик. Пришлось объяснять, что на них напали вероломно темные.
Напали и сгинули – не успели их задержать. Разумеется, о потере флейты простым людям рассказывать не следовало. Да и правителям людским знать такого не полагалось. И Халле, и его братья понимали: как бы то ни было, но истинную подоплеку того, что случилось на постоялом дворе, не должен узнать ни один человек. По крайней мере, до тех пор, пока не будут подписан мирный договор.
Ясно было одно: вновь начинаются неспокойные, смутные времена. Темные лишили жрецов единственного преимущества, что у них было. И сами получили мощный артефакт, которые теперь могли повернуть против жителей Ойкумены.
Разумеется, новость разошлась стремительно: темные очутились на границе южных Эмиратов и княжеств Западной равнины! Объявились, когда их не ждали. Живы, по-прежнему свирепы и готовятся к новой войне.
То, что чужаки завладели флейтой, чудом удалось скрыть. Но в светлых орденах нарастала паника: единственная вещь, что могла спасти Ойкумену, утеряна!
Светлые жрецы ездили с миссиями в разные концы континента. Однако главы орденов готовили пути бегства и укрытия. Нового нападения ждали со дня на день. Почтовые птицы носились туда-сюда через континент. Халле слал птиц отцам ордена с настойчивой просьбой: сообщить о несчастье правителям королевств и земель. Быть может, это удержит их от новых стычек.
Получаемые ответы его не устраивали. Молодой жрец понимал: если иерархи пишут, что непременно рассмотрят просьбу, это означает – ее никто не собирается выполнять.
И он вновь и вновь отправлял птиц, чтобы те возвращались одна за другой с прежним ответом. Отзывать миссию не спешили, а вновь нарушить приказ Халле не смел.
Меж тем седмица летела за седмицей, а темные не подавали о себе вестей. Уж и в эмиратах все успокоилось. И Халле с братьями вернулся-таки в резиденцию ордена. А чужаки будто сгинули! Главы орденов ломали головы – чего ждать. И почему медлят свирепые завоеватели, если им удалось заполучить флейту? Старейшины не могли понять этого, и от того становилось еще тревожнее. Страх носился в воздухе, отравлял все вокруг, парализовал разум и волю.
А что же темные? Отчего не подавали о себе вестей?
Все оказалось просто. Флейту они и правда заполучили. Вот только воспользоваться ею не могли: ведь она находилась под защитой светлых чар! А снять их темные не могли, как ни бились. Все, что оказалось в их силах – утащить флейту за собою, заключив в силовой шар. Теперь артефакт находился в их тайном убежище, вот только никто из чужаков даже прикоснуться к ней не имел возможности.
Напасть же они не решались. Да, светлые остались без своего главного оружия. Но темных осталось слишком мало.
Ну, захватили бы они несколько городов и какие-то области. Закрепились бы там. А что проку? Пройти стремительным смерчем, все сметающем на своем пути, им уже не удастся. Хочешь, не хочешь – а придется где-то осесть, чтобы накопить силы. Займет это не год и не десятилетие, а много, много больше.
Опять-таки, начнешь воевать – и выдашь свое местоположение. А значит – появится риск, что светлые вновь заберут флейту себе.
Для того, чтобы сохранить ее, нужно просторное помещение, в котором сможет находиться артефакт. Взять его в руки не под силу ни одному из темных. А значит – нельзя, чтобы светлые даже заподозрили, где находится убежище, в котором ее хранят. И темным, получается, нужно сидеть тише воды ниже травы.
Ну, или начать военные действия где-нибудь вдали от главного укрытия.
Вот только к чему? За истекшее время многое изменилось. Главари темных поняли: жить на континенте тайно, не вступая в стычки, выгоднее, чем воевать. И хитростью, тишком можно со временем получить куда больше, чем грубой силой. Тем более, что на континенте довольно отдаленных земель, куда не дотягиваются руки сильных владык. Обширных государств, связывающих между собою отдаленные земли, не было. А значит – можно брать под свою руку небольшие отдаленные области. И уж дальше видно будет.
Спустя год после потери флейты Халле пришел к старейшинам ордена – испрашивать разрешения отправиться в паломничество.
Просьба тех изумила. Разумеется, они были против. Однако Халле проявил редкую для него настойчивость. И все-таки получил позволение.
Дело в том, что все время, что от чужаков не было ни слуху, ни духу, молодой жрец раздумывал над их появлением. Те прикидывались паломниками!
Очевидно, что так они и разузнали и о нем, и о флейте. Затерялись среди жителей Ойкумены, собирали слухи и вести.
Не то, чтобы Халле рассчитывал, что ему самому удастся многое разузнать о чужаках, находясь под видом паломника. Все-таки они живут на континенте тайно, ордена же светлых чародеев ни существования своего, ни дел никогда не скрывали. Напротив – все о них знали, все их почитали. Это и сыграло с ними дурную шутку. Однако Халле, несмотря на безнадежность, надеялся.
И надежда его оказалась не напрасна.
Молодой жрец, поразмыслив, решил отправиться для начала в тот самый город, где их орден так бездарно потерял флейту. Смутные подозрения терзали его с той самой ночи, когда чужаки открыто явились к нему.
Да, времени с тех пор утекло немало. Но кто знает – возможно, кто-нибудь что-нибудь и помнит. Они, жрецы, слишком высокомерны и недооценивают простых людей.
Халле усмехался собственным мыслям: когда бы еще жрецу почитаемого ордена, немало для своего ордена совершившего, пришло в голову вспомнить о простых людях! Жрецы заботились о жителях городов и государств. Но жители эти были для них бесформенной безымянной толпой. Кому оно надо – запоминать имена и лица?
А вот простые люди не высокомерны. Они цепко запоминают лица и события. И порою видят многое из того, что сокрыто для жрецов и владык, привыкших ставить себя выше простого люда.
Как уже было сказано, надежда молодого жреца оказалась не напрасной. От какого-то пропойцы, что не один год шатался в окрестностях того трактира, где некогда отобрали темные флейту, он услышал о событиях той ночи. Удивительно, что пьяница, которого не пускали в чистое заведение, упорно не один год подряд шатался вблизи этого заведения.
Первое, о чем можно было подумать, выслушав рассказ пьянчуги – тот совсем подвинулся умом от беспробудного пьянства. Однако Халле отмел эту мысль.
Да, она напрашивалась сама собою. Да вот только молодой жрец отлично помнил, как выскочил с братьями на улицу, пытаясь догнать темных. Тех же и след простыл. И вот – пьяница рассказывает, будто видел, как наглые грабители, забежав в темный тупик, раскрыли светящуюся дверь в самой ткани мира. Вышли в эту дверь, и та погасла сама собой.
Всем известно – ходить сквозь ткань мира невозможно. Да только кто сказал, что темные, явившиеся из-за моря, не сумели найти такого способа?
Это они, светлые маги, не знали такого волшебства. А что знают и умеют темные – они могут лишь догадываться. Да судить по тому, что видят.
Видел Халле немало. Видел, что остается от городов и деревень после налетов пришлых. Помнил, как отобрали у него флейту и как стремительно ушли – да так, что поиски и погоня не дали никакого толку. Почему бы колдунам, пользующимся какими-то жуткими, потусторонними силами, не уметь открывать двери из одного края Ойкумены в другой?
Первый порыв – отправить послание главам ордена – Халле подавил. Его сочтут сумасшедшим. Двери из одного края земли в другой – слыханное ли дело!
Слишком уж жутко звучало такое предположение. Сам молодой жрец ни на миг не усомнился в том, что пришлые обладают такой силой.
И это создавало новые затруднения. Получается, выследить их будет исключительно трудно! Даже если подберешься вплотную – они попросту откроют магическую дверь и были таковы. Попробуй ухватить за хвост! Разом вспомнилось, как рыскали разъезды орденов, разыскивая укрытие пришлых. Ведь так и не нашли. А вполне возможно, не единожды подбирались вплотную.
Значит, действовать нужно скрытно. Теперь его очередь вынюхивать, бродя по континенту под видом паломника.
Удача улыбнулась Халле в очередной раз спустя едва не целый год скитаний.
Он разыскал тайное укрытие темных в том краю, что долгие века после носил название Заброшенного. Тогда он еще не был заброшен, но находился далеко от крупных королевств и мест, где обосновывались жрецы и магические ордена. Темные не стали подминать местных владык, чтобы не привлекать внимания. Они просто обосновались, создали орден.
С изумлением Халле узнал, что новоявленный орден принимает послушников! Видимо, лишившись большей части своих сил, пришлые решили восполнить потерю за счет местных.
Возмутительно, однако на руку ему. Быть может, он сумеет подобраться и к загадке удивительной двери, что может вести в дальний край. А если повезет – то и вызнает, где чужаки прячут флейту. Перед тем, как взяться за рискованную затею, нашел надежного посыльного за пределами Заброшенного края и отправил-таки к старейшинам ордена с донесением. Там он целиком изложил все, что узнал: и о невероятных дверях, связывающих далекие земли, и о месте, где обосновались пришлые. И о своих планах.
- Чтобы увидеть, что с ним будет? – хмыкнула Аделина.
- Именно так. Чтобы товарищи посмотрели, что из этого получится. И дальше уже могли что-то делать. Ради шанса на успех один должен был пожертвовать собой.
- И на это кто-то согласился?! Они не передрались между собою?
- Тогда времена были совсем другие, - Мелисса вздохнула. – И люди мыслили совсем иначе, нежели мы. Это для нас – пожертвовать собой страшно. Им, темным колдунам древности, тоже страшно было умирать. И хотелось жить. Но соображения общего блага были куда сильнее.
Темные колдуны бросили жребий. И тот, на кого жребий указал, направился к Халле.
А флейту, следует сказать, Халле всегда держал при себе. Возле самого тела, в особом чехле вроде ножен, который крепко держался на ремнях. Так, считал молодой жрец, оно надежнее.
Если же враг подберется вплотную – хотя такого, как считали жрецы, быть и не может, - и попытается отобрать флейту или вовсе убить Халле, остальные жрецы узнают об этом и тут же прибегут на помощь. Один из них должен будет немедля отправить почтовую птицу с письмом старейшинам общины.
Использовать флейту жрецам не пришлось – одного их появления оказалось достаточно, чтобы склонить воюющие стороны к переговорам.
До примирения было далеко, так что им пришлось остаться. Жрецы привыкли к почету и всеобщему уважению. К тому, что им предоставляют лучшее. И это сыграло свою роль. Им отвели комнаты в лучшем постоялом дворе города – поскольку в доме градоправителя царило столпотворение. Там толпились военачальники и советники, так что разместить жрецов с удобством не получилось бы.
На постоялом дворе им было уютнее и свободнее. И в то же время – подобраться к ним там оказалось проще. Но кто ждал подвоха?
Колдун постучал в дверь Халле поздним вечером, когда большая часть постояльцев улеглась спать. Дело шло к полуночи, и жрец удивился, увидев у себя на пороге одного из паломников. Тот, как ни в чем не бывало, склонил голову – попросил: благослови, отче! Растерянный жрец осенил его охранным знаком и пригласил войти.
Халле не ждал нападения.
Темный колдун, зная, что ему, скорее всего, грозит гибель, держался ровно и спокойно. Что-что, а дисциплина и верность долгу у темных были сильны!
Халле с искренним участием обратился к паломнику – что у него стряслось, и чем он, простой жрец, может помочь. Темный же этот оказался затейником: даже перед гибелью своей проявил изобретательность. Взял да и выудил из-за полы флейту!
Не ту, разумеется, что находилась у Халле. Другую, обычную. Да и заявляет: мол, видел, как выпала из кармана у него, пришел вернуть – мало ли, вдруг вещь нужная.
Халле от неожиданности растерялся, схватился рукой на бок, где у него флейта в чехле висела. Тем самым он и выдал темному, где она находится.
Флейта-то была на месте, да сообразить Халле ничего не успел. Одежда вмиг истлела на нем и трухой на пол осыпалась. А чего стыдиться-то темному? Он последние минуты под небом доживает. Раздел противника – ему так удобнее. Увидел чехол с флейтой – и тут же истлели ремни, державшие его. Флейта свалилась на пол, подкатилась под ноги колдуну. Тот сам не поверил своей удаче. Пинком распахнул дверь и позволил артефакту выкатиться в коридор.
- Это она! – крикнул товарищам, наблюдавшим издали.
В то же время вскинул руку, и Халле отшвырнуло к дальней стене комнаты. Жрец ударился в стену и, оглушенный, сполз на пол. Сознания он не потерял, но полученный удар сделал его замедленным. Халле с трудом осознавал происходящее.
Темный выскочил наружу, перепрыгнул флейту и попятился. Та, подталкиваемая чарами, покатилась за ним следом.
Колдун исхитрился продлить себе жизнь на несколько мгновений, а может, и минут – он попросту не стал притрагиваться руками к зачарованному инструменту!
Из своих комнат выскочили светлые жрецы – чары оповестили их о том, что флейту пытаются украсть. Не тут-то было – темные страховали отступающего товарища. По коридору второго этажа зазмеились молнии, застелились разъедающие все на своем пути чары некромантов. Здесь уж темные получили преимущество: боевые чары Света поглощались их волшбой и рассыпались в прах, истлевали. И оборачивались против самих светлых жрецов.
Скрылись темные колдуны вместе с флейтой – только их и видели.
Жрецы даже не поняли, что произошло: порталов-то они в то время не знали! На глазах у них темные стену развалили да наружу повываливались. Кинулись в погоню – да куда там: чужаков след простыл!
А все темные живы остались: флейту руками никто из них трогать не стал. Чуяли, что чары на ней непростые. Не понимали, какие именно – но чуяли.
Не сговариваясь, решили позже разобраться, когда окажутся далеко. Флейту поместили в чародейную сферу из чистой энергии да колдовством за собой и утащили. Сил тратилось много – но это куда лучше, чем лишиться одному из них жизни!
Главное – отобрали у жрецов их оружие! Избавились от самой большой угрозы.
Халле и светлые жрецы ордена остались в постоялом дворе – ошарашенные, растерянные, подавленные. Волей-неволей пришлось отправлять почтовую птицу старейшинам ордена с донесением – флейту потеряли. А еще оставались правитель города и его противники, с которыми по-прежнему шли переговоры. И именно это являлось сейчас миссией жрецов. Они не могли бросить ее даже ради флейты. Да и как теперь ее вернуть?
Разумеется, на шум примчались слуги, другие постояльцы, трактирщик. Пришлось объяснять, что на них напали вероломно темные.
Напали и сгинули – не успели их задержать. Разумеется, о потере флейты простым людям рассказывать не следовало. Да и правителям людским знать такого не полагалось. И Халле, и его братья понимали: как бы то ни было, но истинную подоплеку того, что случилось на постоялом дворе, не должен узнать ни один человек. По крайней мере, до тех пор, пока не будут подписан мирный договор.
Ясно было одно: вновь начинаются неспокойные, смутные времена. Темные лишили жрецов единственного преимущества, что у них было. И сами получили мощный артефакт, которые теперь могли повернуть против жителей Ойкумены.
*** ***
Разумеется, новость разошлась стремительно: темные очутились на границе южных Эмиратов и княжеств Западной равнины! Объявились, когда их не ждали. Живы, по-прежнему свирепы и готовятся к новой войне.
То, что чужаки завладели флейтой, чудом удалось скрыть. Но в светлых орденах нарастала паника: единственная вещь, что могла спасти Ойкумену, утеряна!
Светлые жрецы ездили с миссиями в разные концы континента. Однако главы орденов готовили пути бегства и укрытия. Нового нападения ждали со дня на день. Почтовые птицы носились туда-сюда через континент. Халле слал птиц отцам ордена с настойчивой просьбой: сообщить о несчастье правителям королевств и земель. Быть может, это удержит их от новых стычек.
Получаемые ответы его не устраивали. Молодой жрец понимал: если иерархи пишут, что непременно рассмотрят просьбу, это означает – ее никто не собирается выполнять.
И он вновь и вновь отправлял птиц, чтобы те возвращались одна за другой с прежним ответом. Отзывать миссию не спешили, а вновь нарушить приказ Халле не смел.
Меж тем седмица летела за седмицей, а темные не подавали о себе вестей. Уж и в эмиратах все успокоилось. И Халле с братьями вернулся-таки в резиденцию ордена. А чужаки будто сгинули! Главы орденов ломали головы – чего ждать. И почему медлят свирепые завоеватели, если им удалось заполучить флейту? Старейшины не могли понять этого, и от того становилось еще тревожнее. Страх носился в воздухе, отравлял все вокруг, парализовал разум и волю.
А что же темные? Отчего не подавали о себе вестей?
Все оказалось просто. Флейту они и правда заполучили. Вот только воспользоваться ею не могли: ведь она находилась под защитой светлых чар! А снять их темные не могли, как ни бились. Все, что оказалось в их силах – утащить флейту за собою, заключив в силовой шар. Теперь артефакт находился в их тайном убежище, вот только никто из чужаков даже прикоснуться к ней не имел возможности.
Напасть же они не решались. Да, светлые остались без своего главного оружия. Но темных осталось слишком мало.
Ну, захватили бы они несколько городов и какие-то области. Закрепились бы там. А что проку? Пройти стремительным смерчем, все сметающем на своем пути, им уже не удастся. Хочешь, не хочешь – а придется где-то осесть, чтобы накопить силы. Займет это не год и не десятилетие, а много, много больше.
Опять-таки, начнешь воевать – и выдашь свое местоположение. А значит – появится риск, что светлые вновь заберут флейту себе.
Для того, чтобы сохранить ее, нужно просторное помещение, в котором сможет находиться артефакт. Взять его в руки не под силу ни одному из темных. А значит – нельзя, чтобы светлые даже заподозрили, где находится убежище, в котором ее хранят. И темным, получается, нужно сидеть тише воды ниже травы.
Ну, или начать военные действия где-нибудь вдали от главного укрытия.
Вот только к чему? За истекшее время многое изменилось. Главари темных поняли: жить на континенте тайно, не вступая в стычки, выгоднее, чем воевать. И хитростью, тишком можно со временем получить куда больше, чем грубой силой. Тем более, что на континенте довольно отдаленных земель, куда не дотягиваются руки сильных владык. Обширных государств, связывающих между собою отдаленные земли, не было. А значит – можно брать под свою руку небольшие отдаленные области. И уж дальше видно будет.
Спустя год после потери флейты Халле пришел к старейшинам ордена – испрашивать разрешения отправиться в паломничество.
Просьба тех изумила. Разумеется, они были против. Однако Халле проявил редкую для него настойчивость. И все-таки получил позволение.
Дело в том, что все время, что от чужаков не было ни слуху, ни духу, молодой жрец раздумывал над их появлением. Те прикидывались паломниками!
Очевидно, что так они и разузнали и о нем, и о флейте. Затерялись среди жителей Ойкумены, собирали слухи и вести.
Не то, чтобы Халле рассчитывал, что ему самому удастся многое разузнать о чужаках, находясь под видом паломника. Все-таки они живут на континенте тайно, ордена же светлых чародеев ни существования своего, ни дел никогда не скрывали. Напротив – все о них знали, все их почитали. Это и сыграло с ними дурную шутку. Однако Халле, несмотря на безнадежность, надеялся.
И надежда его оказалась не напрасна.
Молодой жрец, поразмыслив, решил отправиться для начала в тот самый город, где их орден так бездарно потерял флейту. Смутные подозрения терзали его с той самой ночи, когда чужаки открыто явились к нему.
Да, времени с тех пор утекло немало. Но кто знает – возможно, кто-нибудь что-нибудь и помнит. Они, жрецы, слишком высокомерны и недооценивают простых людей.
Халле усмехался собственным мыслям: когда бы еще жрецу почитаемого ордена, немало для своего ордена совершившего, пришло в голову вспомнить о простых людях! Жрецы заботились о жителях городов и государств. Но жители эти были для них бесформенной безымянной толпой. Кому оно надо – запоминать имена и лица?
А вот простые люди не высокомерны. Они цепко запоминают лица и события. И порою видят многое из того, что сокрыто для жрецов и владык, привыкших ставить себя выше простого люда.
Как уже было сказано, надежда молодого жреца оказалась не напрасной. От какого-то пропойцы, что не один год шатался в окрестностях того трактира, где некогда отобрали темные флейту, он услышал о событиях той ночи. Удивительно, что пьяница, которого не пускали в чистое заведение, упорно не один год подряд шатался вблизи этого заведения.
Первое, о чем можно было подумать, выслушав рассказ пьянчуги – тот совсем подвинулся умом от беспробудного пьянства. Однако Халле отмел эту мысль.
Да, она напрашивалась сама собою. Да вот только молодой жрец отлично помнил, как выскочил с братьями на улицу, пытаясь догнать темных. Тех же и след простыл. И вот – пьяница рассказывает, будто видел, как наглые грабители, забежав в темный тупик, раскрыли светящуюся дверь в самой ткани мира. Вышли в эту дверь, и та погасла сама собой.
Всем известно – ходить сквозь ткань мира невозможно. Да только кто сказал, что темные, явившиеся из-за моря, не сумели найти такого способа?
Это они, светлые маги, не знали такого волшебства. А что знают и умеют темные – они могут лишь догадываться. Да судить по тому, что видят.
Видел Халле немало. Видел, что остается от городов и деревень после налетов пришлых. Помнил, как отобрали у него флейту и как стремительно ушли – да так, что поиски и погоня не дали никакого толку. Почему бы колдунам, пользующимся какими-то жуткими, потусторонними силами, не уметь открывать двери из одного края Ойкумены в другой?
Первый порыв – отправить послание главам ордена – Халле подавил. Его сочтут сумасшедшим. Двери из одного края земли в другой – слыханное ли дело!
Слишком уж жутко звучало такое предположение. Сам молодой жрец ни на миг не усомнился в том, что пришлые обладают такой силой.
И это создавало новые затруднения. Получается, выследить их будет исключительно трудно! Даже если подберешься вплотную – они попросту откроют магическую дверь и были таковы. Попробуй ухватить за хвост! Разом вспомнилось, как рыскали разъезды орденов, разыскивая укрытие пришлых. Ведь так и не нашли. А вполне возможно, не единожды подбирались вплотную.
Значит, действовать нужно скрытно. Теперь его очередь вынюхивать, бродя по континенту под видом паломника.
*** ***
Удача улыбнулась Халле в очередной раз спустя едва не целый год скитаний.
Он разыскал тайное укрытие темных в том краю, что долгие века после носил название Заброшенного. Тогда он еще не был заброшен, но находился далеко от крупных королевств и мест, где обосновывались жрецы и магические ордена. Темные не стали подминать местных владык, чтобы не привлекать внимания. Они просто обосновались, создали орден.
С изумлением Халле узнал, что новоявленный орден принимает послушников! Видимо, лишившись большей части своих сил, пришлые решили восполнить потерю за счет местных.
Возмутительно, однако на руку ему. Быть может, он сумеет подобраться и к загадке удивительной двери, что может вести в дальний край. А если повезет – то и вызнает, где чужаки прячут флейту. Перед тем, как взяться за рискованную затею, нашел надежного посыльного за пределами Заброшенного края и отправил-таки к старейшинам ордена с донесением. Там он целиком изложил все, что узнал: и о невероятных дверях, связывающих далекие земли, и о месте, где обосновались пришлые. И о своих планах.
