Например, все учили по одному стихотворению, а меня заставляли учить 2. Одно - обязательное, а второе - в нагрузку. Кто придумал это? Я не знаю. Но я не сопротивлялась. Просто корпела над учебниками больше, чем другие. Вот и все.
Когда я читала стихи наизусть у доски или с места, то мурашки у меня по коже бегали. Просто легко перевоплощалась в автора и проживала ту жизнь, которая была в стихах. Дошла очередь и до изучения произведений М. Ю. Лермонтова. Всем на дом было задано выучить его стихотворение «Смерть поэта». Как всегда, выучила аж два. Начался урок. Мало кто тянул руку. Среди немногих была и я. Но учительница сказала, что только мне может доверить чтение этого произведения. Как я его читала! А на словах: «Но есть и Божий суд, наперстники разврата! Есть грозный суд: он ждет. Он не доступен звону злата.» я сделала такое логическое ударение, что весь класс просто замер. Читала вполголоса, очень красиво. Соблюдая смысловое ударение тогда, когда это было нужно. После прочтения раздался просто шквал аплодисментов. Литераторша сказала: «Молодец, Лена, 5 с плюсом.» Все радовались за меня, одна только моя подруга сидела, вся зеленая от злости и зависти. Нужно быть подальше от таких «друзей». Жаль, что понимание этого не сразу ко мне пришло. Это я поняла гораздо позже…
С детства я росла не очень здоровым ребенком. Да и что можно было ожидать?! Когда мама выходила замуж, ее вес был 45 килограммов при росте 163 сантиметра. Грудного молока у нее не было вообще. Так война аукнулась на мне и других детях детей блокадного Ленинграда. Но в стойкости зато нам нет равных. В свое время Светлана Лазарева пела песню:
«В маму я красива,
В папу я упряма.
Посмотрите, все при мне…
Не сгораю и в огне.»
Еще с 1 класса я зачитывалась произведениями о Великой Отечественной войне. Спать ложилась с книгой в руках. Так и засыпала. А сны мои были продолжением этих повестей и рассказов. Почти все они заканчивались тем, что меня расстреливали фашисты, либо я тонула в реке, убегая от них. Плавать-то я не умела. Просыпалась вся в слезах. И, однажды, я решила как-то с этим попытаться бороться. Засыпая, я твердила себе много раз: «Это только сон. Я уже просыпаюсь.» Ночью опять мне приснился страшный сон, но я твердила эти слова. Поняла, что уже не сплю. А как было тяжело открыть глаза! Словно на каждом глазу лежала огромная гиря… Ура! Сила воли у меня есть. Слава Богу!
Был у меня и младший брат Митя. Он был полной моей противоположностью. Учился из рук вон плохо. Поведение тоже хромало. Родителей постоянно вызывали в школу из-за него.
Лето. Утро. 8 классов было позади. Родители ушли на работу. А я любила тогда поспать подольше.
Вдруг, просыпаюсь от шума хлопнувшей двери. Слышу мальчишеские голоса. Удивляюсь. Откуда кто-то еще дома? Я знала, что брат рано просыпается и сразу же бежит на улицу. Мальчишки спокойно зашли в спальню, где я еще валялась под одеялом и понять не могла, в чем дело. Они стали стягивать с меня одеяло. Это были 14-летний Валерка и 13-летний Славка из соседнего подъезда нашего дома. Они попытались меня раздеть. Я, как могла, сопротивлялась и орала благим матом. Но на помощь мне никто не приходил. Все-таки, мне удалось отскочить к окну и я, рассвирепев, бросала в них все, что стояло на окне. Меткости мне не хватало. Потом все же смогла открыть окно и тоже орала. В соседнем доме строители забивали сваи и крик мой был просто шепотом в этом строительном гуле.
- Так неинтересно, - услышала я от них, - все равно ты будешь наша. Да еще и добровольно. Деваться-то тебе некуда! Никто тебя не услышит. Взрослые все на работе, старики все глухие. А строительство в самом разгаре. Вот сейчас мы поставим в соседней комнате виниловую пластинку на одном обороте. Это тебе время на подготовку и размышление. Ни минутой больше! Учти!
Я прямо в ночной рубашке залезла на подоконник, орала до хрипоты. Потом протянула ногу к соседнему балкону. Не достаю, как жаль. Но что же мне теперь делать? Но лучше уж я с 3 этажа брошусь вниз и разобьюсь вдребезги, но не сдамся, чем такой позор терпеть… Живой я не сдамся!!!
Потом я решила попробовать закрыть дверь на расстоянии. Близко к двери я боялась подходить. Стул двигала на дверь с помощью кровати. А когда двигала, то запнулась. Под кроватью стоял чемодан с отцовскими инструментами. Это было мое спасение. Я хватала оттуда дрель, молотки, рубанок и другие инструменты. Все, что попадалось мне под руку. И швыряла с такой яростью в насильников, что они струсили и убежали. Я же, пока все не перекидала, не успокоилась. Сначала они пытались давить на дверь и я видела их ужасные физиономии. Потом они, видимо, поняли, что со мной шутки плохи и сбежали. Только их и видели.
На 2 этаже лежала женщина, прикованная инсультом к постели. Она вызвала «скорую», милицию и позвонила маме на работу. Когда все появились, я на их вопросы, которые они задавали наперебой, не отвечала. Просто потеряла дар речи. Это был ступор. Шок. Как угодно можно назвать.
Молчала я ровно 3 дня. Родители уже думали, что я так и останусь немой. На 4-й день стала шепотом говорить, заикаясь. Мама меня уговаривала пойти в милицию и написать заявление на них. На это я ей ответила: «Знаешь, я не хочу быть убийцей. У Валерки мать одна. И та болеет сильно. Инвалид. Отца и вовсе нет. Это ее убьет. А Валерка озлобится на весь мир…»
Так никуда я и не пошла. Его мать умерла через 2 года. А без тюрьмы потом не обошлось. А предал меня тогда мой родной брат. Митя ключи от нашей квартиры сам отдал насильникам добровольно. Уж и не знаю, за конфетку, шоколадку или просто так. Такого предательства от родного брата я, конечно, не ожидала.
После этого я плакала и говорила маме: «Мамочка! Ну почему я такая невзрачная? Ты красивая, отец красивый, а я? Наши девчонки в классе уже все дружат с парнями, а на меня вообще никто не обращает внимания, кроме насильников.»
Я помню, что еще в детском саду мне говорили все, когда мы с мамой шли по улице: «Какая красивая девочка! Ну, вылитая Аленка с шоколадки!» А потом уже такого не было. Мама мне сказала тогда так: «Да ты еще устанешь от этих ухажеров и воздыхателей! У нас в роду нет некрасивых и у папы твоего тоже. Нас с отцом Бог красотой не обделил и ты будешь красивой. Просто время пока не пришло. Подожди. Твои одноклассницы будут выглядеть старше, а ты-моложе своего возраста. Ты, как гадкий утенок, скоро превратишься в царевну-лебедь. И все девчата просто лопнут от зависти. Вот попомнишь мои слова, еще будешь жалеть об этом, настолько ты устанешь от этих вечных приставаний поклонников.» И она оказалась права…
Впереди был еще один год детства. 10 класс.
На зимние каникулы мы решили поехать с мамой в Ленинград. Мама хотела, чтобы я на выпускном вечере была самой красивой. Тут прилипла к нам моя подруга Мила, ну просто навязалась. Напросилась в эту поездку. Хотя у нее были варианты поехать без нас. Например, с нашим классом. И жить в гостинице. Но тогда бы зависть черная совсем погубила бы ее. А мы остановиться должны были у родственников. И как-то неудобно было заявиться туда еще и с подругой…
Когда поезд прибыл на родину предков, то меня охватил мороз по коже. Я ликовала. В первый раз я была там в 7 лет. Тогда я еще не осознавала всю важность происходящего. Это незабываемое ощущение единства со своими предкам, с прошлым и настоящим твоей страны. Музеи, театры, кино…
Зашли в магазин, чтобы выбрать материал на платье для выпускного. Выбор был, естественно, огромный. Выбрали мы с мамой розово-сиреневый материал с белыми цветами. Это была очень красивая ткань. Мила тоже купила ее. Я очень удивилась, но промолчала. Каково же было наше с мамой удивление, когда в ателье она выбрала тот же фасон, что и мы… Ну просто не хватало слов. Это было ужасно глупо с ее стороны. Хотя особым умом она никогда и не отличалась. Но «Сэ ля ви», как говорят французы. Такова жизнь. И зависть никто не отменял.
Начался выпускной вечер. Все веселились, а мне было очень грустно. Одноклассники танцевали и смеялись. Мы с Милой были как штампованные. В одинаковых платьях с одинаковым фасоном. Ну просто жесть. Я пыталась забыться в музыке, но мне не очень-то это удавалось. Забыть то, как я выгляжу. Да… Таких подруг лучше не иметь. Но меня ждал сюрприз. Через весь зал ко мне направлялась учительница литературы.
- Елена! Вы очень похожи на Наташу Ростову из «Войны и мира». Просто бесподобное сходство! Один в один!
Лучшего комплимента я никогда в жизни не слышала. Внешность, манеры, одежда, прическа сделали свое дело. И тут мой взгляд упал на Милу. Ее прямо перекосило от злости и зависти. Вот тебе и друг называется. А впереди нас всех ждала новая жизнь, полная успехов и поражений, радостей и горестей. Взрослая жизнь. Любовь…
Классная дама подошла ко мне и спросила, куда я буду поступать. Я ей ответила, что в Педагогический 7на иняз.
- О, тебе туда не поступить. Там огромный конкурс. А у тебя к тому же 4 по французскому.
Да. Хорошо же она меня поддержала. Я промолчала, но подумала: «Я - Телец. И вы меня еще не знаете. Это мы еще увидим, кто поступит, а кто – нет.»
Из нашего класса 5 человек туда поступать хотели. А классная была еще и учителем французского у нас. Вот с таким знанием дела она и заявляла мне это. Одного она тогда еще знать не могла, что я Бык и Телец. И если уж поставила себе в жизни цель, то обязательно ее добьюсь. Во что бы то ни стало!
Во-первых, нужно поставить цель.
Во-вторых, осознать ее.
Начинать нужно с самых азов и добиться поставленной цели.
Все. Я свободна, как птица в полете. Бегу в Пединститут подавать документы. И сразу же записываюсь на месячные подготовительные курсы. И - учеба, учеба, учеба… Отрекаюсь от всего земного. Учу, учу, учу...
Экзамены сдаю все на 5. Остался один день до того, как вывесят списки поступивших, а я все равно учу и повторяю…
После того, как увидела себя в списках поступивших, лечу на крыльях домой, чтобы обрадовать родителей. Ура! Я победила! Из нашего класса поступили только двое. Я и Олег(отличник). 3 девушки остались за бортом нашего авиалайнера. Олег не мог не поступить. Он был круглый отличник.
Началась отработка и учеба. Сначала работали на полях. Помогали колхозникам убирать урожай. Мне все в группе говорили: «Лен, ты почему так вкалываешь, как будто это твое поле?» А я отвечала: «Не могу иначе.»
Учеба. Веселая и трудная студенческая пора. Нагрузка была колоссальной. По 8-9 часов каждый день, а то и 10. Очень много времени приходилось пропадать в библиотеках и лингафонных залах. А к тому же моя любовь к докладам в институте не пропала. Первый язык был французский, тот, который я изучала в школе. Второй - немецкий. Французский у меня шел успешно, латынь тоже. Олег меня называл «Ленуца» и все девчата завидовали. Но отношения у нас были чисто товарищеские. Олег дружил с девушкой из нашего класса. Меня он просто уважал. Ведь он-то знал, как достаются хорошие отметки.
Всей группой мы написали письмо в Москву, чтобы нас перевели на второй английский, но получили отказ. Жаль, очень жаль.
Когда стали изучать аналитическое чтение на французском, я была одной из лучших. Девочки книгу с русским текстом брали и все оттуда шпарили. Переводить самим не хотелось. А преподаватели тоже ведь не лыком шиты, махом распознают обман. Аналитическое чтение это примерно как сопромат у технарей. Мы читали на занятиях французские романы в подлиннике и анализировали каждое предложение. Я радовалась своим успехам. Самое трудное было для меня еще впереди. До первой зимней сессии отчислили первых три человека за неуспеваемость. Поступить было полдела. Целое дело - учиться и закончить вуз.
С 3 курса начался новый язык - немецкий. То ли моя гортань была слишком мягкой для него, то ли я в детстве перечитала много книг о войне и эта война постоянно крутилась в моей голове. Не знаю. Но ненависть у меня была к нему ужасная. И, как следствие, почти ничего не получалось. Ну никак. Хоть ты тресни.
Задали на дом выучить немецкие пословицы. Я и сейчас их помню. Но произношение…
Чтобы мне получить хотя бы 4, мне приходилось сжимать кулаки и мысленно играть роль какого-нибудь фашиста или представлять, как фашисты бомбили город моих предков… Были, конечно, и 5, но тогда уж я играла роль нашей разведчицы - учителя немецкого языка. Это было что-то с чем-то. И ничего я с собой поделать не могла. Просто «атас!»
Шла с уроков немецкого и мысленно плевалась. Как же во мне глубоко засела ненависть к фашистам. Понимаю, что не все же фашисты, но ничего с собой поделать не могу.
Радовала и немного огорчала медицина. Два года пришлось ее учить. Радовала тем, что легко давалась. А огорчала тем, что много времени воровала у французского. Каждую субботу целый день была медицина, а потом мы бежали ужинать и сломя голову мчались на практику в какую-нибудь больницу. На дежурство. Там не забалуешь. Это была травматологическая, студенческая больница и инфекционное отделение той больницы, к которой я относилась по прописке. На воскресенье нам задавали очень большие переводы. Многие в понедельник спали на лекциях. Но и это было преодолимо. Правда, сны мне часто снились на французском. И мама рассказывала, что я во сне говорила по-французски.
Лариса, подруга моя по институту, сошла с ума от такой нагрузки. Она училась на английско-немецком отделении. На 3 курсе ее увезли в психбольницу. Лариса так и не смогла закончить вуз. Такие болезни редко лечатся. Очень жаль терять друга…
Мама у меня была очень строгой. Весь первый курс и до весны второго я сидела дома. Никуда. Дом – учеба -дом. Весной, когда мы сдали ГОСы по медицине и получили свидетельство медсестер ГО, мама решила изменить ситуацию.
- Знаешь, Финист Ясный Сокол не влетит к тебе в форточку. Так что я разрешаю тебе ходить по субботам на танцы. Только до 23.00. Не позже.
Я долго размышлять не стала и в первую же субботу побежала с подружками на танцы. И неделя для меня была неполной и унылой, если в субботу не было танцев. Дело в том, что я очень любила танцевать. Еще в школе я хотела записаться в танцевальный кружок. Отец моего одноклассника вел этот кружок и почти весь класс у нас танцевал. Но мама сказала свое слово: «Еще не хватало, чтобы мою дочь кто-то обжимал!»
Нас было 3 подруги: Марина, Елена и Яна. Блондинка, шатенка и брюнетка. Рыба, Телец и Скорпион. Гремучая смесь. Мы были как три мушкетера, только в юбках. В студенческой среде тогда мало кто знал французский. И мы на танцах говорили исключительно на нем. Парни недоумевали. Танцевали мы почти синхронно. Это был наш звездный час. Ни разу не было такого, чтобы нас никто не провожал. А часто даже дрались из-за нас.
Самой серьезной, конечно, была я. Пить не пила, а подруг вытаскивала на себе, когда они перебирали. Я же, чтоб никто не замечал, выливала спиртное под стол. Чаще получалось парням на носки. Но никто не обижался на меня за это. Издержки «сухого» закона. Строго следила за тем, чтобы ни на кого никаких поползновений не было. Как только кто-нибудь из подруг перебирал и вокруг крутились охотники, я сразу же уводила их в безопасное место.
Когда Марина и Яна не могли пойти со мной на танцы (у них были постоянные парни), я шла одна.
Когда я читала стихи наизусть у доски или с места, то мурашки у меня по коже бегали. Просто легко перевоплощалась в автора и проживала ту жизнь, которая была в стихах. Дошла очередь и до изучения произведений М. Ю. Лермонтова. Всем на дом было задано выучить его стихотворение «Смерть поэта». Как всегда, выучила аж два. Начался урок. Мало кто тянул руку. Среди немногих была и я. Но учительница сказала, что только мне может доверить чтение этого произведения. Как я его читала! А на словах: «Но есть и Божий суд, наперстники разврата! Есть грозный суд: он ждет. Он не доступен звону злата.» я сделала такое логическое ударение, что весь класс просто замер. Читала вполголоса, очень красиво. Соблюдая смысловое ударение тогда, когда это было нужно. После прочтения раздался просто шквал аплодисментов. Литераторша сказала: «Молодец, Лена, 5 с плюсом.» Все радовались за меня, одна только моя подруга сидела, вся зеленая от злости и зависти. Нужно быть подальше от таких «друзей». Жаль, что понимание этого не сразу ко мне пришло. Это я поняла гораздо позже…
С детства я росла не очень здоровым ребенком. Да и что можно было ожидать?! Когда мама выходила замуж, ее вес был 45 килограммов при росте 163 сантиметра. Грудного молока у нее не было вообще. Так война аукнулась на мне и других детях детей блокадного Ленинграда. Но в стойкости зато нам нет равных. В свое время Светлана Лазарева пела песню:
«В маму я красива,
В папу я упряма.
Посмотрите, все при мне…
Не сгораю и в огне.»
Еще с 1 класса я зачитывалась произведениями о Великой Отечественной войне. Спать ложилась с книгой в руках. Так и засыпала. А сны мои были продолжением этих повестей и рассказов. Почти все они заканчивались тем, что меня расстреливали фашисты, либо я тонула в реке, убегая от них. Плавать-то я не умела. Просыпалась вся в слезах. И, однажды, я решила как-то с этим попытаться бороться. Засыпая, я твердила себе много раз: «Это только сон. Я уже просыпаюсь.» Ночью опять мне приснился страшный сон, но я твердила эти слова. Поняла, что уже не сплю. А как было тяжело открыть глаза! Словно на каждом глазу лежала огромная гиря… Ура! Сила воли у меня есть. Слава Богу!
Был у меня и младший брат Митя. Он был полной моей противоположностью. Учился из рук вон плохо. Поведение тоже хромало. Родителей постоянно вызывали в школу из-за него.
Лето. Утро. 8 классов было позади. Родители ушли на работу. А я любила тогда поспать подольше.
Вдруг, просыпаюсь от шума хлопнувшей двери. Слышу мальчишеские голоса. Удивляюсь. Откуда кто-то еще дома? Я знала, что брат рано просыпается и сразу же бежит на улицу. Мальчишки спокойно зашли в спальню, где я еще валялась под одеялом и понять не могла, в чем дело. Они стали стягивать с меня одеяло. Это были 14-летний Валерка и 13-летний Славка из соседнего подъезда нашего дома. Они попытались меня раздеть. Я, как могла, сопротивлялась и орала благим матом. Но на помощь мне никто не приходил. Все-таки, мне удалось отскочить к окну и я, рассвирепев, бросала в них все, что стояло на окне. Меткости мне не хватало. Потом все же смогла открыть окно и тоже орала. В соседнем доме строители забивали сваи и крик мой был просто шепотом в этом строительном гуле.
- Так неинтересно, - услышала я от них, - все равно ты будешь наша. Да еще и добровольно. Деваться-то тебе некуда! Никто тебя не услышит. Взрослые все на работе, старики все глухие. А строительство в самом разгаре. Вот сейчас мы поставим в соседней комнате виниловую пластинку на одном обороте. Это тебе время на подготовку и размышление. Ни минутой больше! Учти!
Я прямо в ночной рубашке залезла на подоконник, орала до хрипоты. Потом протянула ногу к соседнему балкону. Не достаю, как жаль. Но что же мне теперь делать? Но лучше уж я с 3 этажа брошусь вниз и разобьюсь вдребезги, но не сдамся, чем такой позор терпеть… Живой я не сдамся!!!
Потом я решила попробовать закрыть дверь на расстоянии. Близко к двери я боялась подходить. Стул двигала на дверь с помощью кровати. А когда двигала, то запнулась. Под кроватью стоял чемодан с отцовскими инструментами. Это было мое спасение. Я хватала оттуда дрель, молотки, рубанок и другие инструменты. Все, что попадалось мне под руку. И швыряла с такой яростью в насильников, что они струсили и убежали. Я же, пока все не перекидала, не успокоилась. Сначала они пытались давить на дверь и я видела их ужасные физиономии. Потом они, видимо, поняли, что со мной шутки плохи и сбежали. Только их и видели.
На 2 этаже лежала женщина, прикованная инсультом к постели. Она вызвала «скорую», милицию и позвонила маме на работу. Когда все появились, я на их вопросы, которые они задавали наперебой, не отвечала. Просто потеряла дар речи. Это был ступор. Шок. Как угодно можно назвать.
Молчала я ровно 3 дня. Родители уже думали, что я так и останусь немой. На 4-й день стала шепотом говорить, заикаясь. Мама меня уговаривала пойти в милицию и написать заявление на них. На это я ей ответила: «Знаешь, я не хочу быть убийцей. У Валерки мать одна. И та болеет сильно. Инвалид. Отца и вовсе нет. Это ее убьет. А Валерка озлобится на весь мир…»
Так никуда я и не пошла. Его мать умерла через 2 года. А без тюрьмы потом не обошлось. А предал меня тогда мой родной брат. Митя ключи от нашей квартиры сам отдал насильникам добровольно. Уж и не знаю, за конфетку, шоколадку или просто так. Такого предательства от родного брата я, конечно, не ожидала.
После этого я плакала и говорила маме: «Мамочка! Ну почему я такая невзрачная? Ты красивая, отец красивый, а я? Наши девчонки в классе уже все дружат с парнями, а на меня вообще никто не обращает внимания, кроме насильников.»
Я помню, что еще в детском саду мне говорили все, когда мы с мамой шли по улице: «Какая красивая девочка! Ну, вылитая Аленка с шоколадки!» А потом уже такого не было. Мама мне сказала тогда так: «Да ты еще устанешь от этих ухажеров и воздыхателей! У нас в роду нет некрасивых и у папы твоего тоже. Нас с отцом Бог красотой не обделил и ты будешь красивой. Просто время пока не пришло. Подожди. Твои одноклассницы будут выглядеть старше, а ты-моложе своего возраста. Ты, как гадкий утенок, скоро превратишься в царевну-лебедь. И все девчата просто лопнут от зависти. Вот попомнишь мои слова, еще будешь жалеть об этом, настолько ты устанешь от этих вечных приставаний поклонников.» И она оказалась права…
Впереди был еще один год детства. 10 класс.
На зимние каникулы мы решили поехать с мамой в Ленинград. Мама хотела, чтобы я на выпускном вечере была самой красивой. Тут прилипла к нам моя подруга Мила, ну просто навязалась. Напросилась в эту поездку. Хотя у нее были варианты поехать без нас. Например, с нашим классом. И жить в гостинице. Но тогда бы зависть черная совсем погубила бы ее. А мы остановиться должны были у родственников. И как-то неудобно было заявиться туда еще и с подругой…
Когда поезд прибыл на родину предков, то меня охватил мороз по коже. Я ликовала. В первый раз я была там в 7 лет. Тогда я еще не осознавала всю важность происходящего. Это незабываемое ощущение единства со своими предкам, с прошлым и настоящим твоей страны. Музеи, театры, кино…
Зашли в магазин, чтобы выбрать материал на платье для выпускного. Выбор был, естественно, огромный. Выбрали мы с мамой розово-сиреневый материал с белыми цветами. Это была очень красивая ткань. Мила тоже купила ее. Я очень удивилась, но промолчала. Каково же было наше с мамой удивление, когда в ателье она выбрала тот же фасон, что и мы… Ну просто не хватало слов. Это было ужасно глупо с ее стороны. Хотя особым умом она никогда и не отличалась. Но «Сэ ля ви», как говорят французы. Такова жизнь. И зависть никто не отменял.
Начался выпускной вечер. Все веселились, а мне было очень грустно. Одноклассники танцевали и смеялись. Мы с Милой были как штампованные. В одинаковых платьях с одинаковым фасоном. Ну просто жесть. Я пыталась забыться в музыке, но мне не очень-то это удавалось. Забыть то, как я выгляжу. Да… Таких подруг лучше не иметь. Но меня ждал сюрприз. Через весь зал ко мне направлялась учительница литературы.
- Елена! Вы очень похожи на Наташу Ростову из «Войны и мира». Просто бесподобное сходство! Один в один!
Лучшего комплимента я никогда в жизни не слышала. Внешность, манеры, одежда, прическа сделали свое дело. И тут мой взгляд упал на Милу. Ее прямо перекосило от злости и зависти. Вот тебе и друг называется. А впереди нас всех ждала новая жизнь, полная успехов и поражений, радостей и горестей. Взрослая жизнь. Любовь…
Классная дама подошла ко мне и спросила, куда я буду поступать. Я ей ответила, что в Педагогический 7на иняз.
- О, тебе туда не поступить. Там огромный конкурс. А у тебя к тому же 4 по французскому.
Да. Хорошо же она меня поддержала. Я промолчала, но подумала: «Я - Телец. И вы меня еще не знаете. Это мы еще увидим, кто поступит, а кто – нет.»
Из нашего класса 5 человек туда поступать хотели. А классная была еще и учителем французского у нас. Вот с таким знанием дела она и заявляла мне это. Одного она тогда еще знать не могла, что я Бык и Телец. И если уж поставила себе в жизни цель, то обязательно ее добьюсь. Во что бы то ни стало!
Во-первых, нужно поставить цель.
Во-вторых, осознать ее.
Начинать нужно с самых азов и добиться поставленной цели.
Глава 2 - Учеба
Все. Я свободна, как птица в полете. Бегу в Пединститут подавать документы. И сразу же записываюсь на месячные подготовительные курсы. И - учеба, учеба, учеба… Отрекаюсь от всего земного. Учу, учу, учу...
Экзамены сдаю все на 5. Остался один день до того, как вывесят списки поступивших, а я все равно учу и повторяю…
После того, как увидела себя в списках поступивших, лечу на крыльях домой, чтобы обрадовать родителей. Ура! Я победила! Из нашего класса поступили только двое. Я и Олег(отличник). 3 девушки остались за бортом нашего авиалайнера. Олег не мог не поступить. Он был круглый отличник.
Началась отработка и учеба. Сначала работали на полях. Помогали колхозникам убирать урожай. Мне все в группе говорили: «Лен, ты почему так вкалываешь, как будто это твое поле?» А я отвечала: «Не могу иначе.»
Учеба. Веселая и трудная студенческая пора. Нагрузка была колоссальной. По 8-9 часов каждый день, а то и 10. Очень много времени приходилось пропадать в библиотеках и лингафонных залах. А к тому же моя любовь к докладам в институте не пропала. Первый язык был французский, тот, который я изучала в школе. Второй - немецкий. Французский у меня шел успешно, латынь тоже. Олег меня называл «Ленуца» и все девчата завидовали. Но отношения у нас были чисто товарищеские. Олег дружил с девушкой из нашего класса. Меня он просто уважал. Ведь он-то знал, как достаются хорошие отметки.
Всей группой мы написали письмо в Москву, чтобы нас перевели на второй английский, но получили отказ. Жаль, очень жаль.
Когда стали изучать аналитическое чтение на французском, я была одной из лучших. Девочки книгу с русским текстом брали и все оттуда шпарили. Переводить самим не хотелось. А преподаватели тоже ведь не лыком шиты, махом распознают обман. Аналитическое чтение это примерно как сопромат у технарей. Мы читали на занятиях французские романы в подлиннике и анализировали каждое предложение. Я радовалась своим успехам. Самое трудное было для меня еще впереди. До первой зимней сессии отчислили первых три человека за неуспеваемость. Поступить было полдела. Целое дело - учиться и закончить вуз.
С 3 курса начался новый язык - немецкий. То ли моя гортань была слишком мягкой для него, то ли я в детстве перечитала много книг о войне и эта война постоянно крутилась в моей голове. Не знаю. Но ненависть у меня была к нему ужасная. И, как следствие, почти ничего не получалось. Ну никак. Хоть ты тресни.
Задали на дом выучить немецкие пословицы. Я и сейчас их помню. Но произношение…
Чтобы мне получить хотя бы 4, мне приходилось сжимать кулаки и мысленно играть роль какого-нибудь фашиста или представлять, как фашисты бомбили город моих предков… Были, конечно, и 5, но тогда уж я играла роль нашей разведчицы - учителя немецкого языка. Это было что-то с чем-то. И ничего я с собой поделать не могла. Просто «атас!»
Шла с уроков немецкого и мысленно плевалась. Как же во мне глубоко засела ненависть к фашистам. Понимаю, что не все же фашисты, но ничего с собой поделать не могу.
Радовала и немного огорчала медицина. Два года пришлось ее учить. Радовала тем, что легко давалась. А огорчала тем, что много времени воровала у французского. Каждую субботу целый день была медицина, а потом мы бежали ужинать и сломя голову мчались на практику в какую-нибудь больницу. На дежурство. Там не забалуешь. Это была травматологическая, студенческая больница и инфекционное отделение той больницы, к которой я относилась по прописке. На воскресенье нам задавали очень большие переводы. Многие в понедельник спали на лекциях. Но и это было преодолимо. Правда, сны мне часто снились на французском. И мама рассказывала, что я во сне говорила по-французски.
Лариса, подруга моя по институту, сошла с ума от такой нагрузки. Она училась на английско-немецком отделении. На 3 курсе ее увезли в психбольницу. Лариса так и не смогла закончить вуз. Такие болезни редко лечатся. Очень жаль терять друга…
Мама у меня была очень строгой. Весь первый курс и до весны второго я сидела дома. Никуда. Дом – учеба -дом. Весной, когда мы сдали ГОСы по медицине и получили свидетельство медсестер ГО, мама решила изменить ситуацию.
- Знаешь, Финист Ясный Сокол не влетит к тебе в форточку. Так что я разрешаю тебе ходить по субботам на танцы. Только до 23.00. Не позже.
Я долго размышлять не стала и в первую же субботу побежала с подружками на танцы. И неделя для меня была неполной и унылой, если в субботу не было танцев. Дело в том, что я очень любила танцевать. Еще в школе я хотела записаться в танцевальный кружок. Отец моего одноклассника вел этот кружок и почти весь класс у нас танцевал. Но мама сказала свое слово: «Еще не хватало, чтобы мою дочь кто-то обжимал!»
Нас было 3 подруги: Марина, Елена и Яна. Блондинка, шатенка и брюнетка. Рыба, Телец и Скорпион. Гремучая смесь. Мы были как три мушкетера, только в юбках. В студенческой среде тогда мало кто знал французский. И мы на танцах говорили исключительно на нем. Парни недоумевали. Танцевали мы почти синхронно. Это был наш звездный час. Ни разу не было такого, чтобы нас никто не провожал. А часто даже дрались из-за нас.
Самой серьезной, конечно, была я. Пить не пила, а подруг вытаскивала на себе, когда они перебирали. Я же, чтоб никто не замечал, выливала спиртное под стол. Чаще получалось парням на носки. Но никто не обижался на меня за это. Издержки «сухого» закона. Строго следила за тем, чтобы ни на кого никаких поползновений не было. Как только кто-нибудь из подруг перебирал и вокруг крутились охотники, я сразу же уводила их в безопасное место.
Когда Марина и Яна не могли пойти со мной на танцы (у них были постоянные парни), я шла одна.
